Вета Маркова
Маша, Машенька, Машуня… или Любовь вопреки
Поднялась на третий этаж административного корпуса. Постучалась в дверь кабинета декана, затем приоткрыла ее:
– Можно? Добрый день.
За столом сидел декан. Он был один. С ним мы были знакомы еще во времена моего незамужнего студенчества, а впоследствии общались и благодаря Артуру.
– Добрый день, проходите. Очень рад, что Вы не передумали.
– Даже и не думала передумывать. Просто не могу определиться с направлением.
– Вот как? А Артур Ваграмович сказал, что Вы будете специализироваться по неврологии.
– Что решил Артур Ваграмович, я знаю. Но, это не мое. Понимаете?.. Я другое хочу.
Я решила пойти ва-банк и все рассказать декану, ведь не поступать совсем, я не хотела, а занять чужое место я не имела права, но, если подам документы на ту специализацию, что хочу, нарушу слово данное когда-то мужу.
– Так. Давайте по порядку. И куда же хотите Вы? – декан откинулся на спинку своего кресла и приготовился меня слушать.
– Мне всегда нравилась хирургия. Но, Артур категорически против, как против и кардиологии, и с его доводами я отчасти согласна. Специализации по судебной медицине в нашем институте нет. Уходить в другой институт я не хочу. Здесь родные стены…
– А почему не хотите специализироваться по неврологии? – поинтересовался декан.
– Я не хочу, чтобы меня сравнивали с мамой. Она была прекрасным специалистом, хороший специалист Артур. Я не хочу пользоваться этой фамилией в начале карьерной лестницы. Хочу что-то другое, что-то свое, где не звучала фамилия Баграмян, и не могу определиться…
– А давайте пойдем на новую специализацию. Это молодая ветвь, за ней будущее. У нас она первый год.
– И что это? – заинтересовалась я.
– Это новое направление, как я уже сказал, функциональная диагностика. Сейчас это и ультразвуковое исследование, и компьютерная томография, и куча всего другого в перспективе, что еще только зарождается в медицине. Поверьте, это очень интересно. Я не думаю, что впоследствии могут возникнуть проблемы с аспирантурой. Здесь широкое поле деятельности для молодых, перспективных и амбициозных. Мария Александровна, Вы же одна из лучших студенток выпуска. Кто, как не Вы. Дерзайте!!!
Я задумалась. А чем я рискую, ссора с мужем и так есть. Была не была.
– А давайте. Во всяком случае, я ничего не теряю. Врач-узист нужен будет в любой больнице и поликлинике.
– Ну, что Вы, Мария… – он внимательно посмотрел на меня, а потом вдруг неожиданно спросил. – С мужем поссорились?
– Да, – честно ответила я.
– У него сложный характер. Знаю. Любовь Вам в помощь.
Я написала заявление и подала документы, он сказал какой экзамен меня ждет и когда, и что список на зачисление будет висеть в конце августа. Прощаясь с деканом попросила, если это будет возможным, не говорить мужу на какую специализацию подала документы. Что Артур будет интересоваться у декана, поданы ли мною документы, была уверена на все сто. Декан пообещал сохранить все в тайне.
Эти три недели были кошмарными. Артур всячески делал вид, что меня не замечает. Я переживала. Начался токсикоз, который я всячески скрывала от Артура. Ваграм Ашотович уехал на месяц в Ереван. Я осталась наедине с мужем, до сих пор любимым и желанным, но сейчас таким холодным и неприступным. Хотя получалось, что с ним, что без него. Одна. Даже Лизабэт жила на даче с бабушкой.
Я тихонечко плакала в одиночестве. Одно радовало, что нас теперь двое и было с кем поговорить. Когда никого не было рядом – я разговаривала с малышом, называя его Артуровичем. Разговаривая с малышом, представляла, как к нему будет относиться Артур. Он так мило относился ко всем детям друзей, что не верилось в другое отношение к своему ребенку. Несколько раз пыталась сказать Артуру о беременности, но он постоянно был занят и просил не мешать.
На выходные ездили к Шуше. Она пыталась повлиять на Артура, говорила, что он мало обращает внимания на жену, но он злился и становилось только хуже. Он стал чаще брать ночные дежурства, я ужасно боялась появления другой женщины в его, вернее нашей, жизни. Пыталась поговорить с Артуром хоть на какую-то тему, но он даже в одной комнате со мной находиться не желал. Сразу вставал и уходил или делал вид, что очень занят. Спать ложился намного позднее меня, я к этому времени обычно уже засыпала. Хорошо хоть спал рядом, меня это немного успокаивало и согревало.
Я готовилась к вступительному экзамену. Готовилась с каким-то внутренним остервенением, понимая, что хочу доказать Артуру на что я способна сама. Хотя, что можно доказать с такой фамилией. Меня знала почти вся профессура института. Я даже ГОСы сдавала по-особенному. Вопросы задавали только те члены комиссии, которые знали мои знания и были уверены, что я отвечу на все их вопросы. Остальные мило замолкали, как только видели фамилию студентки. Вступительный экзамен я сдала успешно, уверенно ответив на все вопросы экзаменаторов.
Сегодня должны были вывесить списки. С легкостью поднялась на третий этаж административного здания института, подошла к стенду. Вот он список нашего направления. Всего пятнадцать человек. Пробежала глазами по списку, ни одной знакомой фамилии. Господи!!! Только три девчонки в нашей группе. Первая мысль, что посетила мою бедную голову – он меня убьет!!! Что я наделала… На глазах проступили слезы.
С Артуром мы и так уже не общались больше месяца, а теперь… Я даже боялась представить, что может произойти теперь. Как я скажу моему ревнивцу, что буду учиться в группе, где одни парни. Черт, угораздило же подать документы на это направление, уж действительно лучше бы шла на неврологию.
Рядом стояли парни. «Смотри у нас в группе только две девчонки. – Им придется с нами не сладко. – Зато нам с ними весело…». Они смеялись, конечное, им весело… В моей голове роились мысли: пойти к декану и забрать документы, сказать, что передумала, или попробовать поговорить откровенно с мужем. Все ему рассказать, попросить прощения и вместе найти выход из этой ситуации. «Больше никогда не буду настаивать на своем. Он всегда прав…» – решила я.
Вдруг за спиной услышала знакомый и до боли родной голос, мне показалось, что я даже дышать перестала:
– У вас в группе три девчонки. Баграмян тоже она. Это моя красавица-жена.
Артур обнял меня и поцеловал в щечку.
– Поздравляю, любимая. Ну и настырная же ты. Кто тебя надоумил подавать документы на это направление? – в глазах искрились смешинки. Он был доволен.
– Декан, – честно призналась я.
– Ладно, мир. Поздравляю! Ты поселилась в Куйбышевке официально еще на три года. Пошли?
– Пошли.
Мы быстро спустились по лестнице, подошли к машине, Артур снова обнимал меня за талию, а я вспомнила:
– Ой, мне сегодня на прием. Совсем забыла.
– На какой прием?
– К Костику. Он нас ждет к трем?
– Нас двоих, – насторожился Артур.
– Нет, нас троих, – улыбнулась я в ответ.
Артур опешил… Он просто стоял и смотрел на меня. А я не понимала, он рад или нет.
– Марусь, и ты молчала? Ты все это время молчала??? Когда ты узнала, что будет малыш? – глаза мужа искрились, в них бегали веселые лучики.
– На следующий день после нашей ссоры, – тихо ответила я. – Я хотела тебе сказать, но ты был занят или не хотел со мною разговаривать, – я смотрела на мужа, в моих глазах стояли слезы.
– Извини, милая. Машка, я болван!!!
Он смахнул выкатившуюся слезинку с моей щеки, обнял и поцеловал меня нашим фирменным всепоглощающим поцелуем. Это длилось вечно.
– Марусь, ты меня простишь? – неожиданно спросил он.
– Возможно, – улыбнулась я.
Ну, конечное, я его уже давно простила.
К Костику мы пришли без опоздания, он поздоровался с Артуром, посмеялся над его недоверием. Я смотрела на мужа и понимала, что у него что-то произошло. Мы, вроде-бы, помирились, всю дорогу до Павловска совершенно спокойно разговаривали, но он был другим. Но каким? Что не так?
Костя посмотрел анализы и, пока заполнял карту и разговаривал с Артуром, Татьяна Викторовна осмотрела меня и позвала Костю:
– Константин Михайлович, посмотрите сами, мы или ошиблись со сроком или…
– Извини, Артур, но я в первую очередь врач, как и ты. Если тебе так будет спокойнее, пошли вместе. Машенька, ты же не будешь против? – спросил Костик, подходя ко мне и натягивая перчатки.
Я вся напряглась и вжалась в кресло:
– Против чего?
– Против присутствия твоего мужа рядом?
– Нет, конечное, – отозвалась я, изрядно краснея.
Они подошли вместе. Костя посмотрел на меня:
– Машка, я врач. Смотри на меня, как на врача. Другом буду вечером, – он улыбнулся своей обворожительной улыбкой.
Артур взял меня за руку.
– Успокойся, лисенок. Я рядом.
Я просто замерла и ждала приговора.
– Маш, со сроком не могла ошибиться?
– Нет. А что? Он должен быть больше или меньше?
– Больше и как минимум на три-четыре недели.
– Нет, Константин Михайлович, точно нет. А что не так?
– Все так. Все хорошо. Но нужно сделать УЗИ, чтобы снять все сомнения, или подождать, когда будут отчетливо слышны сердцебиения. Одевайся, Машенька, – Костя как-то загадочно и вместе с тем озабоченно улыбался.
Артур протянул мне руку, помогая слезть с кресла, и о чем-то напряженно думая. Первым сообразил Артур:
– Костя, многоплодие?
– Предположительно – да. Есть в роду?
– Да. У отца был брат близнец. У тетки тоже двойня.
Я была в шоке и молчала. Нависло гробовое молчание. Мужчины смотрели на меня. Меня это стало раздражать:
– Что уставились. Сейчас все нормально? – я этот вопрос адресовала Костику, он в ответ утвердительно кивнул. – Прекрасно. Значит все нормально. Будим решать проблемы по мере их поступления.
– Маш, и не страшно? – спросил Костя.
– Не страшно что? Что их будет двое? Или рожать?
Костик засмеялся, Артур улыбнулся. А я продолжила:
– Бояться нужно было раньше. Когда с мужчиной в одну кровать легла. А теперь-то что? Теперь буду расхлебывать, – и я горько улыбнулась.
Подошла к озадаченному Артуру и поцеловала его, нежно прикоснувшись губами к его щеке:
– Пошли, папочка. Костя, я же могу быть свободна? Или еще что-нибудь нужно?
– Ничего Машунь. Направления у тебя есть. Встречаемся через … – он задумался и добавил, – давай недели через две. Артур, попытайтесь УЗИ сделать. Я направление выписал. Хочу знать, где они прикрепились. Маш, у нас с тобой все будет впервые: у тебя – беременность, а у меня – многоплодная…
Костя проводил нас до выхода.
По дороге домой Артур был очень серьезен и сосредоточен. А я? А я была счастлива. Я была уверена, что все будет хорошо.
Четыре месяца пролетели незаметно, хотя и не безоблачно.
В институте все было прекрасно. Группа подобралась великолепная, все толковые, ответственные, знающие зачем здесь собрались.
Поскольку все быстро узнали, что я жду пополнение, да еще какое, меня оберегали все мальчишки-одногруппники. То домой отвезут, то с занятий отпустят, то дадут возможность поспать на паре.
Дома Шуша с Ваграмом Ашотовичем пылинки сдували. Первенец, да еще не один. На УЗИ подтвердилась двойня, вероятнее всего разнополые.
Чувствовала я себя неплохо для молодой мамаши, токсикоз был, но прошел через месяц, и не очень сильный. Один «минус» – я постоянно хотела есть и спать, что мне и позволяли делать. Костик ничего плохого в этом не видел. Было решено, что доходить я должна до тридцати восьми недель, а дальше по показаниям.
Все было хорошо, кроме…
С Артуром все было как нельзя хуже. Нет, мы не ссорились. После примирения вроде все наладилось, но ненадолго… Муж, конечное, был внимателен ко мне, нацеловывал милые пяточки, то здесь, то там проступающие у меня на животе, разговаривал с малышами, пел им колыбельные, говорил, что у него самая лучшая, самая нежная и самая любимая жена. Но только говорил… Мне хотелось внимания, мужского внимания, а я его не получала… До меня он пальцем даже не дотрагивался. Ни тебе ласк, ни страстных поцелуев… А я даже не могла ни с кем поговорить: с Шушей – он ее любимый племянник, с отцом – стыдно как-то, с мамой – «я же тебя предупреждала» и ведь предупреждала… А с подружками – зачем? Только лишние пересуды да сплетни.
Как были правы подружки. Как пророчески звучали теперь их слова: «Смотри, Машка… любвеобильный… ловелас… хлебнешь по полной…».
Мне не хватает твоих глаз
Таких глубоких, чистых, ясных,
Твоих манящих, сладких губ,
Таких горячих и прекрасных.
Мне не хватает твоих рук,
Которые ласкают тело,
Как будто солнце по утру
Блуждает лучиком несмело.
Мое маленькое Я пыталось меня успокоить: "Он любит тебя. Он заботится о тебе, как о хрустальной вазе. Ты мама его детей. Он боится до тебя дотронуться". Только мое сердце, мое израненное сердечко знало, как мне больно от этого "боится дотронуться". Я не умела жить без Артура. Без него мне нечем было дышать… Без омута его черных глаз, все чаще всплывал на поверхность мой Разум и злорадствовал: "Что? Тебе говорили, не прислушалась… Теперь мучайся!.. Ты будешь сидеть с детьми, а он развлекаться… Ты же этого мужчину хотела! Получила… Нравится перспектива?"
На ноябрьские приезжала мамуля. Но она в Артуре видела только хорошее, восхищалась его заботой и вниманием, меня называла капризной девчонкой. Я не смогла ей все рассказать, да и рассказывать особо было нечего… Это моя боль и мой крест.
Все чаще я сидела одна в обнимки с книжкой и ревела. А любимого не было рядом… Я ревела…
Однажды выходя из Куйбышевки домой одна, Артур остался на очередное ночное дежурство, я встретила Билала. Он тоже направлялся домой и предложил подвезти, я не отказалась.
Он уже больше года, как переехал в Питер и работал в нашем отделении. Они с Артуром как-то быстро сдружились с первой встречи, оба любили хирургию, жили работой. В один из наших приездов к моим родителям Артур предложил Билалу переехать в Питер, в отделении как раз освободилось место хирурга. Билал с легкостью согласился, сказав, что сам уже подыскивал себе место в северной столице.
Билал снимал квартиру недалеко от нас, часто приходил в гости. Это был мой самый лучший друг. С ним я могла посекретничать о многом. Но последние месяца два мы виделись только в Куйбышевке, там не до секретных разговоров.
– Марусь, а у вас с Артуром все в порядке? Это, конечное, сестренка не мое дело, но все же?
Я ничего не могла сказать, я просто разревелась. Он, включив поворотник, остановил машину у тротуара, и я ему все рассказала, вылила на друга ведро накопившихся помоев, рассказала все как есть, без прикрас и без утайки.
– Сестренка, а почему ты молчала? Мне почему ничего не сказала сразу?
– Магомедович, а зачем? У меня сейчас самая важная задача – родить здоровых малышей. Что дальше – решу потом. Одна, или вместе с Артуром, но выращу этих малышей, – сказала я, немного успокоившись.
– Нет, Маша, ты не права. Родить здоровых малышей – это важная задача. А вот отдаление с мужем – это проблема. Нельзя эту проблему оставлять на потом. Помни одно – чтобы не случилось, я твой друг. Звони в любое время суток, по любому поводу. Притом, живу я рядом.
Он смотрел на меня внимательно. Я была благодарна Билалу за заботу, но очень боялась, что Артур будет ревновать. Проблем и без ревности хватало. После этого разговора Билал стал у нас бывать чаще, да и провожал меня до дома теперь чаще он, чем кто-либо другой. Он как будто не мог доверить меня никому…
Наступил новый год. В новогоднюю ночь Артур дежурил. Он последнее время часто брал ночные дежурства, говоря, что деньги дома лишними не будут, хотя я в это не особо верила. В средствах мы стеснены не были. Но выяснять не хотелось. Билал уехал к своим в Дагестан. Шуша ушла в этот вечер к знакомым. Ваграм Ашотович был на работе, он не мог в такой день поручить управление рестораном никому. Я была одна… Да и праздновать ничего не хотелось.
Я устала от беременности, от постоянно разваливающейся спины, от своего отражения в зеркале. Беременность красила не всех, меня она точно не красила. Живот был неимоверных размеров… Обуться сама не могла, одеваться тоже было сложно. Чтобы выйти на улицу постоянно приходилось дергать Артура, но он редко бывал дома.
В январе я перестала ходить на занятия. Было очень тяжело сидеть, сильно отекали ноги. Малыши явно готовились к появлению на свет раньше срока.
Плохое предчувствие
Было уже тридцать шесть недель. Костик настаивал на госпитализации и стимуляции родов, я боялась, Артур выторговал еще неделю, пообещав не отходить от меня ни на шаг. В понедельник я должна буду лечь в больницу к Костику. Сегодня среда. Есть еще время.
Я уже приготовила одежду для новорожденных, два одинаковых белых комплекта, два одинаковых конверта. Мы знали, что у нас будет дочь и сын, но с именами еще не определились.
– Артур, ты куда? – я сидела с книжкой в гостиной, когда Артур направился в прихожую, хотя только что хотели вместе посмотреть фильм. Он явно куда-то собрался, а ведь обещал домашним побыть сегодня со мной.
– Маша, мне срочно нужно в отделение, – ответил муж и отвел глаза в сторону, предварительно с кем-то поговорив по телефону из библиотеки, и разговор явно был не деловым.
Я понимала – врет, но на выяснение отношений у меня не было ни сил, ни желания. Восемь месяцев беременности съели все мои силы, малыши развивались хорошо, но их было двое. Было все в норме. Опасение у Кости вызывало только мое самочувствие и моя апатия ко всему. Я безумно любила Артура, не представляла свою жизнь без него, а он, по всей видимости, нашел мне замену… Было горько и обидно, отсюда и апатия, и частые слезы. Домашние все это списывали на беременность.
– Артур, я плохо себя чувствую, тянет внизу живота. Шуша ушла в театр, ты же сказал, что сегодня будешь дома. Я боюсь оставаться одна. Останься, пожалуйста, или можно я поеду с тобой в Куйбышевку, – молила я.
Конечное, от меня не укрылся тот факт, как напрягся Артур, после моей просьбы поехать с ним.
– Что ты, милая, за пару часов ничего не случится. Шуша уже скоро вернется. К тому же, Костя в понедельник осмотрел тебя, все же было хорошо. Не хватало тебе еще на ночные дежурства со мною таскаться. Что скажут в отделении? Отдыхай, – он подошел, поцеловал меня в щечку дежурным поцелуем и ушел.
Раньше его никогда не волновало кто и что скажет. А теперь… Думать об этом не хотелось.
Я осталась одна. О том, что плохо себя чувствую, я не шутила и ни коем образом этим не пыталась удержать мужа. Как-то по-особому болел низ живота, хотя малыши брыкались как обычно, весело и сильно.
Костику звонить не хотелось, решила немного подождать, может все обойдется. Лежа на диван, разговаривала со своими карапузами, но после очередного усиливающегося приступа боли, от которого меня согнуло пополам, взяла телефонную трубку и набрала номер Кости, к телефону подошла Маринка:
– Мариш, привет, Костя дома?
Подруга поняла по голосу, что что-то произошло, позвала Костю, он быстро взял трубку:
– Машка, что? – взволнованно спросил Костик.
– Костя, адская боль внизу живота. Я не могу терпеть… Мне вызывать скорую?
– В машину и в Куйбышевку. Где Артур? Я же ему все сказал, что нужно делать…
– Его нет дома, он уехал, – я уже ревела, Костя это понял. – Я одна дома. Я боюсь…
– Машунь, успокойся и не бойся. Паника нам не нужна. Звони Ашотовичу и Билалу. Они рядом живут. Я выезжаю… Сейчас попытаюсь дозвониться до Артура… Тебе нужно в Куйбышевку. Мы с Мариной будем ждать тебя там.
Следующий звонок Билалу:
– Магомедович, у меня скорее всего преждевременные начались, адски больно. Я одна… Приезжай…
– Машка, держись. Дверь открой. Лечу!!!
В довершении – Ваграму Ашотовичу. Собрав волю в кулак и прикусив губу, постаралась говорить спокойно, чтобы не напугать его:
– Добрый вечер! Артур уехал в больницу. Я дома одна. Мне очень плохо. Нужно ехать в больницу… (но резкая боль с новой силой пронзила все тело, и я вскрикнула «ой, мамочка!» в телефонную трубку).
– Держись дочка, сейчас прибегу.
Попыталась походить, боль не унималась ни на секунду, понимала, что это схватки идущие одна за другой, практически без перерыва, или мне просто казалось, что перерыва между ними не было. Кромешный ад какой-то…
– Карапузики, ну что вы удумали, вам еще рано, – я пыталась договориться со своими малышами, которых любила больше всего на свете.
Услышала шорох в прихожей, сделала пару шагов в ее направлении. Дверь открылась, в квартиру влетели Билал, за ним Ваграм Ашотович. «Хорошо, что вместе», – это последнее. что мелькнуло в моей голове. Поняла, что падаю, но меня подхватили сильные руки Магомедовича.
Дальше помню плохо. Сознание периодически то уходило, то возвращалось. Боли уже не было или я не чувствовала ее. Последнее, что помню: операционная – Билал – Костик и его слова: «Машенька, все будет хорошо. Доверься нам».
Я им верила и доверилась полностью. Теперь моя жизнь и жизнь моих детей была в руках моих друзей и моих врачей одновременно. Но глаза искали любимого, искали его и не находили. Артур… Где мой любимый Артур? Почему его нет рядом? Неужели…
Провал…
Тяжелое возращение…
Какие тяжелые веки. Хочу открыть глаза и понимаю, что сил нет. Решила полежать еще и прислушаться к телу.
Что со мной? Где я? Догадалась. В больнице. Интересно сколько прошло времени? Где мои детки? Сознание спутанное. Ничего не могу вспомнить. Почему я здесь? Почему так тихо? Почему я ничего не слышу? Нет, слышу… Голоса, один из них до боли родной… Я слышала голос любимого. Я слышала его голос, но не могла откликнуться. Я понимала и не понимала, что он говорит… Я изо всех сил старалась вернуться, зацепиться хоть за что-нибудь…
– Маша, Машенька, Машуня… Мой любимый лисенок…– шепчет родной голос где-то совсем рядом, и я пытаюсь ухватиться за него, за этот до боли родной голос. Ухватиться и вернуться… Господи, я хочу к нему…
Но я слышу и другой голос…
– Ты понимаешь, что! ты натворил… Она тебе этого никогда не простит… Как ты будешь вымаливать ее прощение? И этот человек еще обвинял меня!.. Ты говорил, что я предал Натэллу. Нет, Артур, я ее любил. Да, иногда изменял, но об этом никто не знал, особенно она. И в день ее приезда не было измены, был деловой ужин на четыре персоны в гостиничном номере. А ты?.. Вот это и есть предательство… Она вынашивала твоих детей, а ты нагло ходил налево, да притом у нее под носом, да так, что вся округа знала… О чем думал, сын?..
– Отец, мне и так тошно…
– Тошно ему…
Сквозь пелену понимала, что кто-то зашел еще. Попыталась приоткрыть глаза. В дверях, через туман в глазах, увидела женщину. Вроде бы это была врач из нашей хирургии, летом устроилась в отделение.
– Вам здесь нечего делать, – Ваграм Ашотович преградил ей вход.
Мой мозг пытался встрепенуться, но сил явно было еще мало.
– Но она же мне не соперница… Я пришла поддержать Артура… Артур…
– Пошла вон, – рявкнул муж.
Дама ретировалась за дверь.
– И ты хочешь на нее променять свою Машку? Машуню? которую ты боготворил до встречи с этой… Ты спятил, сын!
– Отец, оставь меня, пожалуйста… Ни на кого я Марусю менять не собираюсь. Да, запутался. Сам разберусь… Извини… Иди домой, успокой домашних. Я останусь здесь. Денисович сказал, что сегодня она должна прийти в себя. Я вам сразу позвоню…
Отец ушел. Артур остался. Он подошел к кровати. Я чувствовала, как он поправил прядь моих волос, как прикоснулся губами к моему лицу, положил свою руку мне на запястье, посчитал пульс.
– Машуня, милая Машуня. Вернись ко мне, лисенок. Ты нам нужна… Маша… Машенька… Машуня… Умоляю… Вернись… Я не смогу жить без тебя…
Я собрала все свои оставшиеся силы, попыталась приоткрыть глаза. Он заметил это еле уловимое движение.
– Машенька, если ты со мной, если ты меня слышишь, пошевели хотя бы пальчиком, – молил Артур.
Я с трудом подвигала пальцами руки, которую он держал.
– Машенька, девочка моя. Молодчина… Люблю тебя… Только тебя и наших малышей. Ты самое дорогое, что у меня есть.
Дверь в палату открылась, пришел врач. Это был реаниматолог, Илья Денисович. Поняла, я это время была в надежных руках… Благодаря ему я задержалась на этом свете. Он своих пациентов туда не отпускал, боролся за каждого до последнего…
– Добрый день. Ну, как? Мария, проснулись? Молодец. Я же обещал вернуть Марию – получите. А то: «что происходит, почему не просыпается». Артур Ваграмович каждый должен делать свое дело… Я же не лезу к Вам со своими советами во время Ваших операций…
Доктор осмотрел меня, поколдовал с капельницей.
– Ну вот. Теперь так. Маша, Вы заставили здесь всех поволноваться. Но молодчина, справились, выкарабкались. Сегодня никого к Вам не пускаем, кроме мужа. Кто у нас там еще в списке?
– Константин вечером подойдет…и Билал…
– Эти не в счет. Больше никого. Артур Ваграмович это в первую очередь к вам относится. Ей нужен покой. А послезавтра, если динамика будет хорошей, а она будет(!) хорошей, покажем маме малышей, и переведем ее в родильное отделение, – он внимательно смотрел на меня.
Я попыталась улыбнуться.
– Вот, молодец, Машенька. Не успела открыть глазки, уже улыбается. Люблю таких пациентов. Отдыхайте, – он похлопал меня по руке и ушел.
Я, слегка приоткрыв веки, попыталась посмотреть на Артура. Очень хотелось, чтобы он меня обнял и поцеловал.
Ах, да, между нами что-то произошло. Что? Мозг не готов был еще вернуть меня в реальность. Хотелось спать…
Артур держал мою руку, целовал мои пальчики. Как я скучала по нему все это время…
– Машенька, я люблю тебя. Ты – моя милая девочка, только моя. Я готов к любому наказанию, только не прогоняй, я не смогу без тебя, я не смогу без вас, – он уткнулся в мою ладонь. Я чувствовала его влажное лицо, он плакал…
Пришла медсестра, сделала укол. Я снова провалилась в сон.
Когда проснулась, поняла, что мне уже лучше. Глаза открылись свободно. Даже силы что-либо говорить появились, во всяком случае мне так казалось. Артур был рядом. Он все еще держал меня за руку.
– Привет, – громко сказала я. Вернее мне казалось, что произнесла я это громко, но услышала только шепот. Голос тоже был не мой звонкий, а чей-то чужой, совсем тихий, с хрипотцой из-за пересохших связок.
Артур смотрел на меня.
– Привет, моя милая. С возвращением.
– Что с детьми?
– Машуня, с малышами все хорошо. У нас дочь и сын. Спасибо тебе за них.
– Сколько я здесь?
– Сегодня пятые сутки.
– Это была кома?
– Нет. Денисович тебя отправил в медикаментозный сон. Ты была очень слаба. Он боялся, что восстановление пойдет очень сложно, поэтому решил тебе немного помочь.
Он очень аккуратно поправил мои волосы, погладил по щеке. Поцеловал.
– Не пугай меня так больше, Машуня. Мне без тебя плохо, – он смотрел на меня. В его глазах поселились боль, страх, одиночество. В моей голове промелькнуло: «Плохо? Мне тоже было плохо без тебя…».
Дверь палаты распахнулась. Артур резко повернулся, готовый сорваться с места. Это был Костя.
– Привет, Маруська. Мне уже сказали, что наша спящая царевна проснулась. Это сегодня самая главная новость реанимации. Умница! А то мы с Билалом так старались, а ты решила завалиться в спячку. Как самочувствие?
– Еще не поняла, – тихо отозвалась я.
Говорить было немного больно.
– Сейчас посмотрим, что тут у нас, – он откинул одеяло, не обращая никакого внимания на Артура. – А тут у нас все хорошо. Без сюрпризов. Вот и великолепно. Еще дня два лежа. Потом потихонечку будем вставать. Ты меня хорошо понимаешь?
Я кивнула.
– Тогда объясняю. Марусь, девчонку ты родила сама, каким чудом не знаю, но сама. Хотя точно знаю, что была уже без сознания. Во всяком случае, мы с Билалом так решили. На мальчишку сил не хватило. Пришлось экстренно делать кесарево. Так что извини, дорогая, шов на животе есть. Постарались сделать аккуратно. Шов поперечный, не стали портить белую линию. Дочка постаралась выпрыгнуть быстро, поэтому на промежности тоже пришлось наложить швы. Сидеть нельзя, только присаживаться. Да, что тебе объяснять, ты сама все знаешь. Все швы через пару дней сниму. Молодец, Маруська, ты у меня молодец!!!
Костя был доволен своей работой. Я тоже. Они спасли меня и моих малышей.
– Маринка тебе привет передает.
– Спасибо, Костик. Ей тоже привет. Я ее очень хочу видеть.
– Как врача или как подругу?
– И так, и так.
– Спи. Вижу, глаза закрываются.
– Спать не хочу. Смотреть на свет еще немного больно. Расскажи еще что-нибудь.
– Это тебе пусть Билал рассказывает. Он первый тебя увидел. Он и Ваграм Ашотович.
– Я знаю. Это последнее, что я помню. А потом только обрывки фраз всплывают и темнота, пугающая темнота.
– Заставила ты нас всех поволноваться…
Костик еще немного посидел. Предложил Артуру отдохнуть, муж отказался, сказав, что теперь у него есть второе дыхание, есть ради чего жить. Мужчины еще о чем-то говорили, но я снова провалилась в сон.
Проснулась от голоса Билала:
– Привет, сестренка. Все дрыхнешь?
– Нет, ты разбудил, – прошептала я. Он наклонился и поцеловал меня в щечку.
– Артур, ну-ка, марш на кушетку. И спать. Я ее не съем. Давай, дружище, давай. Твое безрассудное геройство никому не нужно. Особенно теперь.
Отправив Артура на кушетку, Билал подсел ко мне. Его глаза светились.
– Машка, ты не представляешь, как ты меня напугала. Я про Ваграма Ашотовича вообще молчу. Открываем дверь, вижу бледный колобок, который вскрикивает и медленно оседает. Едва успел поймать. Пока нес до дивана, отошли воды. Скорая приехала очень быстро. Минут через пять после нашего прихода. Дочку ты родила на каталке в Куйбышевке, а сына в операционной. Костя с Маринкой молодцы. Оба классные врачи. Как она орудует с новорожденными! Загляденье! Детки славненькие, в вашу дочурку я влюбился. Мальчишка на тебя похож. Ты их еще не видела?
– Нет. Обещали скоро показать.
– Может поспишь?
– Билал, я не хочу спать. Я уже выспалась. Посиди со мной еще.
– Конечное, я никуда не ухожу. Артур пусть поспит немного. Он с того дня из твоей палаты не выходит. Только к детям, да в туалет. Маша, это, конечное, не мое дело, но он, действительно, очень испугался за тебя.
Я улыбнулась и тихонечко сжала его руку, которой он держал мою. Он взял мою руку и поцеловал ее, глядя в мои глаза и не отводя взгляд.
– Чтобы у тебя не произошло, я всегда буду рядом, Маша.
Голос его немного дрогнул, я посмотрела на Билала. Что за чертовщина, в его глазах, всегда таких веселых и игривых, тоже поселилась боль и грусть.
– Спасибо, Билал.
Он еще мне что-то рассказывал и гладил мою руку, я уснула под его рассказ.
Следующее мое пробуждение было ночью. За окном было темно. Артур стоял у окна.
– Артур, – тихо позвала я.
Муж обернулся, увидел, что я открыла глаза, подошел, наклонился, нежно поцеловал меня.
– Да, милая, я здесь.
Он сел на стул, рядом с кроватью. Взял мою руку. Смотрел он на меня не отрываясь.
– Спи, милая, сейчас два часа. Тебе нужно набираться сил.
