Вета Маркова
Маша, Машенька, Машуня… или Любовь вопреки
– Задумался. Пойдем, милая, – он провел ладонью по моим волосам, аккуратно поправляя локоны, запечатлел на моих губах свой аккуратный поцелуй. – Моя сладкая девочка.
По больнице мы ходили или под руку, или он держал меня, как и раньше, за талию, и всегда улыбаясь.
Разговор на берегу…
Уже было одиннадцать часов. Последнее вечернее кормление наших малышей. Сегодня я кормила Тимура, а Артур – дочурку. Было прикольно смотреть, как папочка воркует с этой маленькой куклой:
– Моя милая девочка, ну давай еще немного покушаем. Ну, один глоточек, за мамочку. Натали, моя маленькая Натали, – он поцеловал ее в носик и смотрел на реакцию малютки. – Завтра мы пойдем домой. Тебя ждет шикарная постель и самая лучшая в мире карета. Ты моя черноглазая принцесса.
А я смотрела на сопящего сынишку, уже давно съевшего свою смесь и сладко спавшего на моих руках, любовалась этим личиком. И думала: «Сыночек, мой маленький сыночек. Спишь, мой защитник? Спи, расти, набирайся сил. Ты мое сокровище, ты моя надежда и опора. Ты моя жизнь».
Артур подошел и обнял меня свободной рукой.
– Машунь, укладываем малышей спать и идем к себе? – он смотрел внимательно и нежно, стараясь прочитать все мои желания в моих глазах.
Я знаю, что в моих глазах он видел укор, как бы я не старалась это скрыть.
– Машенька, моя милая Машенька… – он поцеловал меня в висок и уткнулся в мои волосы.
– Да, пусть спят. Завтра заберем сразу домой или придем покормить утром?
– Придем покормить утром и принесем им одежду. Я привез. Сейчас проверишь, все ли собрал.
Мы положили малышей, немного постояли рядом с кроваткой, убедились, что малыши крепко спят, и пошли к себе. Артур, как и раньше, держал меня за талию, которая уже наметилась, держал крепко, боясь отпустить. Я уже привыкла к косым и осуждающим взглядам. Многие осуждали Артура и жалели меня. Но были и такие, кто говорил, что я полная дура… Но, это было их личное мнение. Меня оно не интересовало… У меня оно было свое…
В палате Артур предложил:
– По чашечки чая или сразу спать?
Мы пытались вернуться к традиции вечерней чашечки чая, так незаслуженно забытой в начале моей беременности.
– Можно и чай. Вообще-то, я хотела поговорить с тобой. Здесь, сейчас, на нейтральной территории.
После этой моей фразы Артур напрягся. Даже скрыть это не сумел, или не пытался.
– Разговор на берегу… – тихо и обреченно произнес он. – Хорошо. Тогда сейчас принесу чай.
Он ушел за чаем в ординаторскую, а я пыталась мысленно выстроить нить разговора. Было бы проще, если бы я так не таяла от его взгляда и от прикосновения его рук. Но, даже после всего, что произошло, его магическое влияние на меня было велико.
– А вот и чай, милая.
Он поставил чашки с чаем на прикроватную тумбочку, достал мою любимую шоколадку. Я стояла у окна и молча смотрела на него. Он подошел ко мне, попытался обнять меня.
– Нет, Артур, подожди. Я понимаю, что разговор будет не из приятных для тебя, но и для меня он тоже будет не из легких. В твоих объятиях я не смогу сосредоточиться. Но, согласись, он должен состояться сейчас, здесь, чтобы не нести этот сор домой. Я не хочу выяснять отношения ни рядом с малышами, ни… – я запнулась, хотелось сказать в нашей спальне, но будет ли она теперь нашей?, и добавила, – ни в присутствии кого-то еще.
– Хорошо. Говори. Я готов услышать любой твой вердикт, любой приговор, – он сказал это тихо, голос слегка дрогнул.
Стоять у окна было прохладно, и я села на кровать, поджав ноги и обхватив их руками. Он остался стоять у окна и всматриваться в темноту улицы.
– Артур, ты можешь мне объяснить, что у нас произошло? Что пошло не так? Чем она оказалась лучше меня?
Таких вопросов он явно не ожидал. Он ожидал обвинений. К ним он был готов. Я же хотела разобраться и попытаться склеить то, что осталось от нашей любви, если было еще что склеивать…
Он помолчал, подумал и ответил:
– Машенька, я не знаю, как это получилось. Все началось с твоего выпускного вечера. Вы с девчонками веселись в ресторане. Вы были такими молодыми, красивыми и счастливыми. Мальчишки, вчерашние ваши однокурсники, как коршуны кружили вокруг вас. Я понимал, вы прощаетесь со студенчеством, вспоминал себя, впереди взрослая жизнь и ответственная работа, но… Дэн с Костей смеялись, что наши девочки пошли в разнос. А я замер и думал, смогу ли пережить измену жены. Хотя ты вела себя приличнее остальных и об измене можно было и не думать, на нее не было ни каких намеков… На один из танцев, вы уже изрядно набрались и танцевали просто все вместе, я, устав подпирать колонну, пригласил какую-то девчонку. Потанцевали, и меня посетила другая мысль, что я тебе не интересен. Ты даже не заметила, что меня не было рядом… Я не знаю, почему об этом тогда подумал. Пришли домой. Все встало на свои места. Со мной снова была моя нежная и любящая жена, моя Машенька. А потом твой бунт с ординатурой. Ты дулась, я бесился… В один из вечеров, после работы зашел в кафешку, заказал коньяк, а дальше… появилась она… Почему не смог остановиться? Не знаю… До сих пор не понимаю… Ненавидел себя, пытался вернуться к тебе, обрадовался, что ты поступила. Думал, вот она удача. Теперь мир, мне никто, кроме жены, не нужен. Новость о беременности, да еще какой, вернули меня к тебе. Но… ненадолго… Дальше токсикоз, капризы, мои командировки, ребята из группы рядом с тобой… Я бесился, ты капризничала… Она постоянно крутилась рядом, не давая прохода… Все это как снежный ком… Короче, я не выдержал испытания. Я…
Он замолчал, стоял у окна, сильно сжимая подоконник, так, что побелели костяшки пальцев, потупив взгляд. Смотрел куда-то вниз… Я тоже молчала. Я ждала ответа на мой последний вопрос. После долгого молчания, которое мне показалось вечностью, он дал ответ и на него:
– Она ничем не лучше тебя. Она хуже, но просто приласкала и выслушала, когда я нуждался в этой чертовой женской ласке и внимании, которого тогда не мог получить от тебя. Во всех отношениях хуже. Ты единственная женщина, с которой мне действительно хорошо… Мне плохо без тебя, Машуня. Без тебя я не смогу… Я знаю, что виноват, знаю, что простить меня невозможно. Но согласен быть просто рядом с тобой… в одной квартире… Только дай мне шанс… Не прогоняй меня…
– Артур, как долго вы встречались?
Он молчал, потом тихо ответил:
– Не знаю Маша, последние два-три месяца часто.
У меня текли слезы.
– Как у тебя хватило наглости афишировать это на работе? Ведь это же не только твоя работа, но и моя. Я бы все-равно узнала… А теперь как я должна ходить по больнице?
– Я не афишировал эти отношения. Для меня это был всего лишь секс на стороне. Она знала, что я никогда не уйду из семьи, никогда не брошу ни тебя, ни детей. Она проболталась своей подруге, построила в своем курином мозгу воздушные замки. Может специально сказала… Не знаю, не выяснял… Догадывались некоторые, конечно же. Все узнали, когда ты поступила в больницу. Костя приехал одномоментно со скорой, с порога заявил, что это жена Баграмяна, срочно нужна родовая операционная, анестезиолог и именно Денисович, попросил немедленно сообщить мне в отделение. Меня в отделении не было. Дежурил Ник Ник. Он догадался, где меня искать и куда звонить. Я не знал, что она отключила телефон… Поэтому и появился так поздно… Узнал только утром, когда пришел на работу. Открыв дверь отделения понял, что что-то произошло, смотрят все как-то странно и отводят взгляд. Первым, кто попался из врачей, был Игорь. Я протянул руку, приветствуя давнего друга, а он мне в ответ выпалил: «С предателями не здороваюсь… Как ты мог так поступить с Машкой? Как ты мог променять ее на эту шлюху?». Я опешил. В дверях кабинета показался Ник Ник, сухо пригласил к себе. От него я и узнал, что произошло. Дальше как в кошмарном сне: халат – реанимация – Костя – Билал рядом с тобой – ты – Денисович, который приказал мне заткнуться и не указывать… Мир рушился вокруг меня, земля уходила из-под ног… Второй раз в жизни я стоял у постели любимой женщины и не мог повлиять на исход. Я не хотел терять тебя… Не имел права… Но сделать ничего не мог… Спустя какое-то время, когда хоть немного стал соображать, Костя сказал, что дети в родильном отделении, они вне опасности, с ними все хорошо. С ними Марина. Побрел в родильное. Маринка разрешила их увидеть. Я смотрел на наших малюток и понимал, какой я… подлец, кого я мог потерять из-за легкомысленного увлечения. В этом виноват был только я… Мне разрешили приходить и кормить малышей. Бегал на каждое кормление, разговаривал с ними. Передавал им привет от их мамочки. Приходя к тебе, передавал привет от малышей, рассказывал тебе какие они хорошенькие и как хорошо кушают. Первые сутки у твоей постели сидели вместе с Билалом, держали тебя за руки и каждый молился своему Богу, потом, когда Денисович сказал, что кризис миновал, Билал ушел в коридор. Дальше, я находился в палате, он в коридоре рядом с дверью, охраняя твой покой. Денисович вначале возмущался «это же реанимация!», потом махнул рукой, сказав: «Делайте, что хотите, лишь бы выкарабкалась» и погрузил тебя в медикаментозный сон.
– А она зачем приходила? Убедиться, жива ли еще? И как скоро освободиться законное место в твоей постели? – съязвила я.
Артур опешил:
– Она не приходила…
– Приходила. Перед тем как я окончательно проснулась точно была…
Артур неотрывно смотрел на меня.
– Машенька, любимая, это был единственный раз. Но она не переступала порог палаты.
– Я знаю. Спасибо отцу.
– Машенька, я люблю тебя! Люблю тебя и наших деток! Милая моя… моя девочка! – Артур подошел, опустился передо мной на колени и уткнулся лицом в мои руки.
До сегодняшнего вечера мы были милы друг с другом, вернее я была мила с Артуром, когда кто-то был рядом. Поэтому он был рад многочисленным гостям моей палаты. В их присутствии я улыбалась ему. А что дальше?
– Как будем жить дальше? Как я должна буду отпускать тебя на работу? – я пристально смотрела на него.
Во мне боролись два чувства: ненависть и любовь.
– Машенька, милая, ну пожалуйста…, – он уже молил о пощаде, – ради малышей, дай мне шанс. Я не могу больше…
– Моя мама знает?
– Не думаю. Она приехала на второй день после родов. Не думаю, чтобы Шуша или отец рассказали…
– Значит, догадалась, что что-то не так в наших отношениях… На прощание как-то странно посмотрела и сказала: «Я тебя предупреждала, они одним миром мазаны. Нет нормальных мужиков среди них. Смотри, второй раз не вляпайся. А с ним еще не раз слезинка упадет», – я помолчала и в довершении спросила. – Так упадет?
На мои глаза снова навернулись слезы.
– Нет, Машенька, нет, только не это. Не нужно слез, пожалуйста. Только не плач, милая.
Я встала и подошла к окну. Стояла и смотрела в ночную пустоту города. Артур подошел следом, обнял, как-то неуверенно прижался к моей спине:
– Не надо плакать, Машунь. Я больше никогда не сделаю тебе больно. Теперь я точно знаю, что ты значишь для меня и в чем разница между любовью и сексом.
Я повернулась к Артуру, посмотрела в его глаза, уткнулась лбом ему в грудь и обхватила его руками, стараясь прижаться к нему, почувствовать его тело. Я так скучала по нему. Он быстро понял, как я хочу встать, но боялся спугнуть меня, вдруг не угадал. Я снова подняла на него глаза полные слез.
– Я дам тебе последний шанс, Артур. Ты получишь этот шанс лишь только потому, что у нас есть дети, дети, сотворенные в любви, но, если ты этот шанс упустишь, я уйду. Уйду навсегда. И уйду к тому, кто будет меня любить, беречь и уважать. Уверена, он справится и с твоей женой, и с твоими детьми не хуже тебя.
Артур уже успев заключить меня в свое коварное объятие, вдруг замер, одной рукой продолжая прижимать к себе, другой слегка приподнял за подбородок мое лицо и заглянул в мои глаза:
– Милая, нет. Я не отдам тебя ни Билалу, никому-то другому. Я люблю тебя, моя девочка. Ты только моя девочка, – он поцеловал меня.
Поцелуй был нежным и робким. Я не сразу смогла ответить на него. «Я попытаюсь его простить ради наших крошек, ради нас самих», – решила я.
– Давай спать моя милая. Завтра будет тяжелый день. Завтра мы едем домой. Все вместе.
Артур поднял меня на руки и отнес в кровать. Сам устроился рядом на стуле. Он последнее время очень часто спал сидя…
Домой
Наступил долгожданный день выписки. После долгого ночного разговора мы не выспались, но были готовы начать все с чистой страницы.
Артур был оптимистом, ему дали шанс, он весь светился от счастья. Я знала, что мне придется не легко. Я буду вынуждена переступить через свое Я, но я готова была к этому. Артур бегал и оформлял документы, я не торопясь собирала вещи, даже точно не зная, хочу ли домой. Просто точно знала, что хочу быть рядом с моими малышами.
Первый, кто пришел в этот день в «семейную» палату, был Билал.
– Что решили? Дашь ему шанс? – смотрел он внимательно, как-то особенно нежно. За последний месяц черты его лица для меня уже стали родными.
– Да, он получит этот шанс… ради детей, пусть попробует. Может, действительно, оступился, нельзя четвертовать и вычеркнуть сразу. Попробуем еще раз. Умом пониманию – надо, душа молчит… Но, и уйти от него не могу… Люблю. Ненавижу… и люблю… Не знаю, как правильно… Пусто внутри… Знаю одно, есть только одно, ради чего нужно бороться до конца. Это – семья. Я попробую выиграть этот бой ради наших малышей…
Он стремительно подошел, неожиданно для меня, обнял и крепко прижал к себе, я застыла в его объятиях и слушала, как часто бьется его сердце. Билал наклонился и завладел моими губами в требовательном поцелуе, не дав возможность мне отвернуть лицо. Это был далеко не поцелуй друга, это был поцелуй мужчины, который хочет большего, чем просто дружба. Я не смогла найти в себе силы ни прервать этот поцелуй, ни ответить на него, хотя и безучастной уже не была. Он это заметил.
– Это чтобы ты знала, что любима и желанна, – улыбнулся Билал, делая шаг назад и отходя на безопасное для нас двоих расстояние.
– Спасибо, – единственное, что смогла сказать я.
– Я приду в гости, но не обещаю, что скоро. Мои страсти тоже должны улечься. Если что-то пойдет не так, звони, приеду сразу. Я очень хочу, чтобы у тебя все было хорошо. Я люблю тебя, Машка. Люблю!
Я не успела ответить, да и что отвечать. В палату влетел Артур. Интересно, он слышал последнюю фразу, сказанную Билалом?
– Здорово, Билал. Украду свою жену, ее подписи необходимы в документах. Пойдем, милая, – он положил руку мне на талию. – Спасибо тебе, Билал. За нее спасибо. Но извини, уступить не готов. Я тоже ее люблю (значит слышал), наверное, даже сильнее, чем любил раньше.
– Береги ее, Артур, и знай, я терпеливо буду ждать, когда ты нарушишь данное мне обещание.
Они внимательно смотрели друг на друга, как бы мерились взглядами.
– Милые мужчины, здесь еще есть я. Или мужчины гор привыкли все решать, не спрашивая мнение женщины? И что за обещание дал мой муж моему лучшему другу?
Мои вопросы повисли в воздухе и остались без ответов. Мои мужчины посмотрели на меня и улыбнулись, но улыбнулись они только мне. Мне показалось, что теперь они перестали быть друзьями, они стали соперниками. Дай Бог, чтобы это мне показалось.
– Пошли подписывать документы, Артур.
Теперь мужа я редко называла «дорогой» и никогда «любимый», чаще по имени. Это он еще должен будет заслужить заново. Мы втроем вышли из палаты. Я взяла их под руки, тем самым озадачив медсестер на посту. Точно знала, обсуждают и ждут развязки, решила, пусть помучаются. И сделала я это правильно, главное вовремя, хотя и не знала, что сегодня из отпуска вышла наша любовница.
В тот момент, когда мы втроем шли по коридору отделения под ручку, весело беседуя о чем-то, она вышла из ординаторской и замерла, как вкопанная. Я украдкой посмотрела на мужа, ни один мускул на его лице не дрогнул, он не отвел от меня взгляда, не глянул в ее сторону. Будем считать, что первое испытание он выдержал.
В родильном отделении нас уже ждали. Сегодня не было плановой выписки, сегодня был только наш день. Заведующая и Марина вынесли нам наше «сокровище в квадрате».
– Артур Ваграмович, получите и распишитесь. Вот Вам ваши Баграмяны. Растите здоровенькими. Машенька, жду Вас еще раз. Мы так и не успели с Вами познакомиться, – улыбаясь, провожала нас заведующая.
– Я подумаю над Вашим предложением, Марина Львовна, – улыбнулась в ответ я и посмотрела на Артура, – но несколько позднее. Сначала разберемся с этими.
После такого моего заявления, мне показалось Артур немного побледнел.
– Не дрейфь, не тебе же рожать. Со второй попытки лучше получится, – пошутила я.
Все засмеялись, Артур только обреченно улыбнулся. Маришка обещала приехать завтра. Артуру, явно не хватало рук, он держал малышей и очень хотел обнять и меня. Пришлось прийти на помощь, заглянув в туго спеленатые конвертики, я поцеловала мужа.
Подоспел Билал, все уладив с нашим общим недоразумением под названием любовница. Подал мне руку на ступеньках, открыл дверцу машины, помог сесть, взял одного малыша у Артура. Артур бережно передал мне свою ручную ношу. Я заглянула внутрь – Тимур, мой милый синеглазый мальчик.
Артур сел в машину с другой стороны, взял Натали у Билала.
– Поехали отец, все пассажиры на местах.
Я оглянулась и помахала рукой Билалу. Он одиноко остался стоять на ступеньках больницы.
Все!!! Теперь домой…
Дома и стены помогают
Дома нас ждала Шуша, бабушка, которую я не видела с момента ее ухода в театр месяц назад.
– Мы дома, – сказали мы шёпотом, заходя в квартиру.
Артур, не выпуская из рук малышей, не раздеваясь прошел в спальню, положил их на кровать, и лишь потом вернулся в прихожую, помог мне раздеться.
– Пойдем любимая, они ждут нас.
Он обнял меня, и мы прошли в спальню к нашим карапузикам.
Шуша уже хозяйничала, бабушка развернула наших малышей. Тимур спал, Натали, насупив бровки, смотрела по сторонам, готовая заплакать.
– Привет, бабуля, – я обняла Шушу. – Как тебе наше квадратное сокровище?
– Чудесные, Машенька.
Бабушка любовалась ими, она их видела впервые, в больницу она не приезжала. Ваграм Ашотович, шутил, что Шуша отказалась ехать в больницу, боясь убить Артура при свидетелях.
Вчера Артур впервые был дома и виделся с Шушей. Но на мой вопрос: «Как там бабушка?», отвечать отказался, махнул рукой и добавил: «Лучше тебе не знать».
– Маленькие, но ничего, Машенька, вырастим.
Я аккуратно переложила свою двойню в кроватки, убрала конверты и только после этого осмотрела комнату. Заметила небольшую перестановку. Артур умудрился уместить в спальне не только две кроватки, но и пеленальный столик. На стене над будуарным столиком появились два шикарных фото, в одинаковых рамках. На одном: мы в день нашей свадьбы, безумно счастливые и красивые, сияние наших глаз даже фото спрятать не смогло. Глаза светились любовью. Я давно хотела увеличить именно это свадебное фото, но сначала руки не доходили, а потом уже не видела смысла. На втором: мы после вручения мне диплома, я в кольце рук Артура, смотрим прямо в объектив, всем показывая мой диплом, такие счастливые.
Я засмотрелась на фото. В голове сразу зароились воспоминания. Первая фотография сделана на ступеньках Дворца бракосочетания. Артур, тогда целуя меня, прошептал: “Все! Сюда больше ни ногой! Переворачиваем страницу, моя милая жена”. Он впервые назвал меня женой. Я утвердительно кивнула в ответ. Фотограф окликнул нас и сфоткал «на удачу», как он сказал, и это был один из самых замечательных снимков. Второе… Я понимала, что мое лицо расплывается в улыбке и я не могу отвести глаз от этих фотографий.
Муж подошел ко мне, прижался к моей спине и обхватил меня своими сильными и такими нежными руками, как на втором фото:
– Машунь, может не совсем удобно, но как-то так. У меня по-другому не поместилось.
– Все хорошо, Артур. Все хорошо. До кормления полчаса. Смесь сможешь сам развести или мне помочь?
– Покажи первый раз или просто объясни. Ты в душ хотела?
– Нет, хотела принять ванную. Душ мне в больнице надоел. Очень хочется смыть с себя больничный запах. Пойдем, покажу как разводить смесь.
Шуша была рядом, смотрела на малышей, но явно слушала нас. Интересно, что за разговор состоялся между бабушкой и внуком вчера?
– Маша, а кто из них, кто? – спросила бабушка. – А то, все в беленьком, как ангелочки. Одинаково маленькие.
Первым поспешил ответить Артур:
– Бабуль, как глаза откроют, сразу узнаешь: голубоглазый – Тимур, кареглазая – Натали.
– Я с Машенькой разговариваю, не с тобой, – бабуля резко задвинула Артура. Он потупил взгляд. Мне его стало жалко.
– Бабуль, здесь доча, здесь сыночек, – пояснила я бабушке. – Артур, у них разные не только глаза, но и носики, бровки, присмотрись. Они вообще не похожи друг на друга.
Я старалась сказать это Артуру нежно. Внутренний голос мне подсказывал, что нельзя его отталкивать совсем. Прощать нельзя, но и отталкивать тоже нельзя. Только в моих силах привязать его сейчас к себе. Только мне это подвластно, он должен знать, что нужен здесь и сейчас.
И осенью он бы никуда не ушел, если бы мне хватило терпения и мудрости. И летом все было бы по-другому, если бы сразу сказала, что беременна, а не дулась на него и не пыталась доказать мужу свою правоту и самостоятельность. А так: у меня была беременная спячка, а у него сложилось впечатление, что разлюбила.
Бабуля уже открыто наблюдала за нами.
– Пошли разводить смесь, папочка, – позвала я Артура.
– Пошли. Нам для этого что нужно?
– Кипяток, смесь и бутылочки.
Мы вышли из спальни, он украдкой поцеловал меня в щечку. Я посмотрела на него и задумалась, а почему только в щечку? Но это выяснение я решила отложить на потом.
Я показала папочке, как разводится смесь для его деток. Вторую бутылочку Артур развел сам. Поставили бутылочки в термосики, чтобы не остыли, и принесли в спальню. Над малышами теперь стояло уже двое, к Шуше добавился Ваграм Ашотович, о чем-то тихо беседуя по-армянски. Носики спали. Я посмотрела на часы.
– Если честно, я бы пообедала, – сказала я, понимая, что это единственный способ всех выпроводить из нашей спальни.
Шуша и Ваграм Ашотович ушли на кухню готовить обед. А я упала поперек кровать, Артур остался стоять у кроваток малышей, не решаясь подойти ко мне.
– Хорошо дома… Как я мечтала сюда вернуться…
Я не хотела звать его, мне было очень важно, чтобы он сам принял это решение.
– Можно? – как-то неуверенно спросил он.
– Можно. С каких это пор мой муж стал спрашивать разрешения нырнуть к жене в кровать? Мы же вчера решили начать все с чистой страницы. Или мы это не решали? Мне приснилось? Или ты передумал? Сомневаешься?
– Машуня, прекрати… Да, вчера договорились, тебе не приснилось, я ни капельки не сомневаюсь… – скороговоркой ответил Артур и быстро приземлился рядом, наклонился надо мной. – И поцеловать можно?
– Можно, Артур, и нужно. Если, конечное,… – я не успела договорить…
Его губы, мягкие, теплые и такие нежные, накрыли мои в поцелуе, сначала осторожно, потом все смелее и настойчивее.
Первой проснулась Натали, вторя сестре, заверещал и Тимур.
– Нужно, папочка, быстрее соображать. Теперь в свое удовольствие не поваляешься, – я поцеловала мужа в небритую щеку и пошла к малышам.
– Ну, что капризничаете? Мама рядом. Сейчас будем менять пеленки и кушать. Кто первый? Тот, кто громче кричит. А громче кричит Натали. Правильно, доча. Кричи громче. Не бери пример с мамы. Она у тебя деликатно молчит, вот и получает… – я не стала договаривать, что получает мама, малышка замолчала и смотрела на меня своими глазищами. – Пойдем-ка, помоем свою сладкую попочку, моя милая девочка. Пусть мужчины еще немного подождут.
Я возилась с дочуркой, Артур взял на руки сына, бережно носил его на руках, что-то нашептывая на ушко. Мальчишка на удивление молчал. Я пошла в ванную, прихватив полотенце. Подмыла Натали, которой явно понравились водные процедуры, запеленала ее.
– Все, одна готова. Папочка, корми Натусика. А я теперь с Тимурчиком поворкую.
Я взяла сынишку у Артура, положила в кроватку и начала ворковать над ним.
– Что мой милый мальчик, дождался своей очереди? Молодец! Девочку нужно пропускать вперед. Пусть шишки наваривает. Ты, мой мальчик, лучше в сторонке подожди, посмотри, чем дело кончится. Фу-фу-фу, какой сюрприз для мамы. Пошли мыться мамино драгоценное сокровище.
Помыв сынишку, запеленала его, присела на кровать кормить Тимура. Натали к этому времени уже успела расправиться со смесью и рассматривала Артура. Он улыбался дочери, стоя рядом с комодом и опираясь на него пятой точкой. Я рассмеялась:
– Ты ее сразу к покорности приучаешь? Не стоит…
Артур ничего не сказал, только улыбнулся, то ли мне, то ли дочери, то ли нам обеим…
– Сына не спи, ешь давай, – я потрепала сынишку за нос. – Вот соня какой. Все проспишь. Если бы твой папа так спал, ты бы на свет не появился… Хотя…тогда бы твой папа не блыкался, где не попадя…
Тимур доел все, но уже во сне. Подержав малышей еще несколько минут на руках, положили в кроватки. Стояли и смотрели на наших зайчиков.
– Я люблю тебя, Машуня. Спасибо за деток. И, извини меня. Только будь со мною рядом.
Я подняла на него глаза, он наклонился и поцеловал меня. Я ответила на поцелуй. В дверь тихонечко постучали.
– Идите обедать. Шуша накрыла на стол.
– Сейчас отец. Пойдем Машунь?
Он обнимал меня, мне уходить из спальни и выскальзывать из его объятий не хотелось. Артур, угадав мое желание, взял меня на руки и понес на кухню.
Шуша с Артуром не просто не разговаривала, она его вообще не замечала. Вначале я думала, что бабуля это из солидарности со мной, оказалось – нет. Когда Артур приехал домой, бабуля предложила ему собрать чемодан и удалиться навсегда. Поэтому и промолчал Артур, не рассказал мне про бабушку, боясь, что решение бабушки подтолкнет и меня к этому.
Улучив время перед кормлением, прилегла на кровать. Артур появился через пару минут.
– Можно? – он теперь почему-то всегда спрашивал разрешения.
– Артур, а без «можно» можно? Иди сюда… – позвала я.
Точно знала, он хочет того же, чего хочу я.
– Машунь, ты хотела принять ванну, – напомнил он мне, устраиваясь рядом.
– Я помню. А другие предложения есть? – я внимательно смотрела на мужа.
– Есть. Ты такая бледненькая. Давай между кормлениями погуляем? Сегодня погода хорошая. Солнышко выглянуло.
– Давай, – с легкостью согласилась я. – Нам еще малышей искупать нужно вечером. Справишься? Я, честно говоря, боюсь.
– Если ты будешь рядом, справлюсь.
Он лежал рядом, опираясь на локти и перебирал пряди моих волос.
– Маша, Машенька, Машуня, – он произнес это так, как говорил раньше, с той же интонацией, а мое сердце предательски остановилось, пропуская удар.
Как я истосковалась то моему Артуру, тому Артуру, которого я так полюбила той весной.
– Артур… – я не знала, как ему сказать, как передать мои страхи и нужно ли это ему говорить.
– Да, любовь моя…
Заверещал Тимур. Мы засмеялись. Все, время потеряно… Проснулся наш малыш пораньше. Он – любитель гулять до кормления, в отличие от сестры. Та, по всей видимости, гулять предпочитала на сытый желудок.
Я постелила Королю чистую пеленку на нашу кровать и принесла сынишку к нам.
– Наш Голубоглазый Король.
– Машунь, ему без пеленок очень нравится.
– Тебе же без одежды тоже нравится? – посмеялась я.
Легкий намек мужу на наши ночные похождения, и он рядом. Сигнал к действию понят и принят. Это уже хорошо. Артур пересел на мою сторону, прижавшись к моей спине, и уткнулся в мои волосы. Мы наблюдали за сынишкой, ворковали над ним.
– Артур, приготовишь смесь? Или это сделать мне?
– Одну секунду, уже бегу, – отозвался Артур, обжог поцелуем мою обнаженную шею и что-то промурлыкал на ушко.
Папочка побежал готовить смесь, а мы с Тимуром пошли мыть сладкую попочку и готовиться к приему пищи. Папочка успел быстрее. Мы еще только пеленались, а бутылочки уже прибыли. Натали пришлось будить. Кареглазая Принцесса просыпалась сухой. Я решила спасти пеленку и подложила под ее сладкую попочку пеленку братика.
– Добрый день, мой Ангелочек, моя экономная девочка, – я ворковала над дочуркой.
Артур стоял рядом и кормил Тимура. Какими глазами он смотрел на малышей… В этом взгляде было столько трепетной любви, нежности, заботы… Ах, Артур – Артур, что ты наделал. Зачем? Как сейчас нам было бы хорошо… Стоп!.. – остановила я себя. А почему было бы… У нас все должно получиться… Нужно только верить!..
Тимур, съев свою порцию, уже спал в своей кроватке, а Натали явно спать не хотела. Я держала дочурку на руках, а она была чем-то недовольна, морщила свой носик, хмурила бровки.
Подошел Артур и обнял нас двоих, заключив в кольцо своих сильных рук. Как только в поле зрения Натали попало папино лицо, бровки хмуриться перестали.
– Что не спишь? – обратился он к дочке, она смотрела на него не отрываясь, как будто понимала, о чем он говорит. – Машунь, давай я ее подержу. Она у меня быстро засыпает, – предложил Артур.
– А потом ты будешь ездить с работы, чтобы уложить ее спать? Пусть сразу привыкает, что папа не всегда будет рядом.
– Маша, я всегда буду рядом.
Артур взял Натали на руки. Магия его рук сработала, и доча уже через пару минут спала в своей кроватке.
– Машунь, пошли погуляем? Ты одевайся, только потеплее, а я Шушу предупрежу.
Артур ушел к Шуше. А я была счастлива. Вот он, мой Артур, способный, как и раньше, принять решение.
Мы вышли на улицу. Он направился к стоянке.
– Мы же вышли погулять?
– Поехали. Или ты предпочитаешь гулять во внутреннем дворике?
– Поехали, – согласилась я. – Куда?
– А с каких пор моя жена спрашивает «куда»?
Он улыбнулся, глаза светились. А мое сердце переставало стучать…Что же ты сердечко замираешь, не хочешь дать ему второй шанс? Или просто чего-то боишься?
Я постаралась улыбнуться и поцеловала Артура. Несмотря ни на что, я любила своего мужа, но … появился страх будущего, появилась неуверенность в правильности принятого мною решения. А что, если я ошиблась и у нас ничего не получится?..
– Поехали. Во времени мы ограничены…
Привез меня Артур в Летний сад. Как мы любили здесь гулять раньше…
– Машунь, я люблю тебя! Давай…, – он водрузил меня на поребрик и обнял.
Я перебила мужа, не дав ему договорить:
– Давай попробуем не вспоминать, что произошло. Постарайся просто заботиться о детях и обо мне. Помни только одно – еще одну измену я не прощу. Тогда ты потеряешь нас навсегда. Не прощу даже мимолетного увлечения. Обманывать не пытайся. Я хорошо усвоила урок… Обман почувствую сразу, – я смотрела на него, пытаясь достучаться до каждого уголка его сердца. – Или ты сравниваешь нас?
– Нет, – ответил он сразу, в голосе не прозвучало и нотки сомнения. – Нет, не сравнивал никогда. Зачем? Рядом с моей женой все проигрывают. Временный элемент никогда не сравнивают с постоянным. Ты у меня самая лучшая.
