Владимир Александрович Жуков
Земное притяжение любви. Сборник
– Теплолюбивые субтропические растения мороз не пощадил, сильно пострадали инжир и гранат, – посетовал опытный садовод-любитель из села Глазовка поляк Ришард, взрастивший прекрасный сад. – Облепиха, крыжовник и другие ягодные растения стойко перенесли испытание холодом, а вот урожай винограда Молдова и других ранних столовых сортов будет невысок из-за того, что померзли лозы. Да еще жаль розы черного, кремового и красного цветов, выращенные из коллекции Никитского ботанического сада, сильно пострадали, ведь керченский полуостров это не Южнобережье с умеренным климатом. И мне в этом момент пришли на память строки: «Черная роза – символ печали, красная роза – символ любви».
Ришарду, охотно снабжающему односельчан саженцами, трудолюбия не занимать. Расцветут в его саду сирень, розы и другие цветы, согревающие своей красотой сердца и взоры.
– А что с сортами винограда Саперави, Кокур? – поинтересовался и он, поняв мой вопрос, улыбнулся. – Будет молодое вино, если не из винограда, то из ягод, той же малины. У меня на сей счет своя технология. Да, весной, когда все торжествует в живительных лучах солнца, не может быть уныния, ибо это время возрождения, больших надежд и ожиданий. «Надо любить все: зверей, птиц, растения. В этом красота жизни!» – призывал писатель Александр Куприн. И такие энтузиасты, как Ришард, следуют этому призыву, своим трудам, взлелеянными садами и саженцами украшают родную землю.
НА БЕРЕГУ РЕКИ
Истосковавшийся за зиму, сидя на подоконнике, а в лютую стужу греясь на радиаторе отопления, белый и пушистый кот-перс по кличке Маркиз, которого я вывел на прогулку на лужайку вблизи речки Джарджава, в первые минуты ошалел от обилия запахов разнотравья и цветов. Среди шелковисто-изумрудных стеблей, словно нечаянно разорванной нити бусинок, разноцветным бисером рассыпаны мелкие, едва различимые анютины глазки: белые, розовые, синие…
Зато издалека заметны оранжево-желтые посланцы солнца – одуванчики. Те, что первыми пробились к свету, уже распушились невесомо-белыми шарами. И теперь под легким дуновением ветерка маленькие фрагменты этих нерукотворных парашютиков летят по воздуху под посеребренными солью прогалинами и ржаво-медной порослью солончаков.
Маркиз, подчиняясь инстинкту самосохранения, тем более в белой шубенке, норовил спрятаться в редких кустах боярышника, терновника, в островках пожелтевшего сухостоя или в рытвинах, пробрался к реке Джарджава, откуда доносился однообразное хоровое, а иногда и соло неугомонного лягушачьего племени.
Среди прошлогодних жестких стеблей камыша, журча на перекатах и в заторах, текла река, а на зеленом берегу грелись, замаскировавшись в траве, лягушки. Наверное, впервые завидев диковинного пушистого зверя с янтарными глазами и длинными усами, лягушки одна за другой попрыгали в воду. А кот важно, хвост трубою, повторяя изгибы русла, пошел у самой кромки воды, спугивая и заставляя очередных обитателей водоема совершать прыжки. Те, из аборигенов реки, что попрыгали в самом начале, снова заквакали, а затем выбрались на берег. Однако перс развернулся и смело прошествовал в обратном направлении и вновь раздались звонкие шлепки о воду.
– Молодец, Маркиз, словно тренер взбодрил лягушек, – потрепал я его по загривку, не претендуя на славу знаменитого дрессировщика Куклачева и понимая, что в отличие от собак, кот гуляет сам по себе. Но потешный номер с тренировкой лягушек, кажется, получился.
Мы оставили их в покое и вскоре неутомимые вокалисты огласили округу своим хоровым пением. Маркиз нашел себе другое занятие – отыскивал в траве целебные растения, восполняя дефицит витаминов. Судя по резвости и игривости кота, я понял, что прогулка удалась.
РЫБАЦКАЯ УДАЧА
Вспомнив притчу о том, что Господь вместо хлеба насущного, который надо добывать, дал человеку удочку, я взял спиннинг и наведался на излюбленное место – каменистый берег Керченского залива за предместьем города Бочаркой.
День в канун Пасхи выдался погожим, солнечным. В высоком небе, раскрыв паруса, медленно сказочной флотилией проплывали белоснежные каравеллы. По холмистому с балками и возвышенностями в прибрежной полосе, по поверхности зеленовато-бирюзовой воды скользили их тени. Из-за мыса Ак-Бурун и минного причала, мимо косы Тузла по фарватеру Керчь-Еникальского канала один за другим проплывали суда, танкеры, сухогрузы, контейнеровозы из Черного в Азовское море, а навстречу им на параллельных курсах шли в обратном направлении.
В сиреневой дымке виднелись очертания таманского берега. По тропинке, у самой кромки берега, преодолев нагромождения грунта после оползней, я вышел на привычное для себя место и удивился: откуда столько рыбаков, вооруженных новейшими конструкциями спиннингов с японскими катушками, ведь на Бочарку приходят не ради богатых уловов, а для созерцания, красоты, отдыха. Те же, кто задался целью добыть богатый улов, отправляются на Азовское море, в районы Мамы Русской, Борзовки, Осовины или других прибрежных селений.
Выплывают на байдах и лодках, а, если нет плавсредств, с берега промышляют спиннингами пиленгаса, кефаль, камбалу-глоссу, ставриду, саргана и в крайнем случае, бычков. И вдруг на Бочарке, где лишь в сезон купания много любителей позагорать, отведать поджаренных на кострах мидий, такое столпотворение. На небольшом отрезке берега собралось более двадцати, судя по экипировке, бывалых и заядлых рыбаков. На подставках – частокол спиннингов с маленькими звоночками, подвешенными к лескам и сигналящих о поклевках.
Сами рыбаки молчаливы, сосредоточены, со взорами, устремленными к пляшущим на легких волнах поплавкам. Часто слышны свистящиеся звуки, летящих лесок с грузилами и крючками. Затем фонтанчики на поверхности воды и шлепки. Я заметил, что некоторые мастера забрасывают крючки с наживкой на расстояния до сотни метров от берега. А рыбаки со снастями в чехлах за спинами все прибывают…
Послышались серебряные звуки колокольчиков и в руках рыбаков выгнулись гибкие и упругие спиннинги, завращались катушки, выбирающие леску из глубины и ее след взбурлил. На крючках в лучах солнца засверкали серебристо-оранжевым блеском тушки пиленгаса, каждый весом по два-три килограмма и более.
Так вот в чем причина нашествия рыбаков. Оказывает в эту пору пиленгас, в поисках корма, мигрируя вдоль берега, оказался в акватории Бочарки. Кто-то из ушлых рыбаков, блуждающих у берегов, высмотрел стаю с высоких холмов и выудил первую рыбину. А остальные добытчики набежали, словно печенеги, потому, как рыбак рыбака видит издалека.
Увлеченный зрелищем, я не сразу приступил к рыбалке, заведомо зная, что придется довольствоваться лишь бычками. Для ловли пиленгаса, кефали и ее молоди чуларки необходима особая наживка – морской червь. Его добывают из илистого дна лиманов, речки Приморской (в древности Пантикапа, Мелек-Чесма), либо в почве у самого среза воды. Такой ценной наживки у меня не было и поэтому улов оказался скромным – с десяток бычков-кругляков. Хватит на уху и лакомство коту-гурману Маркизу.
Еще несколько лет назад, до того, как промысловики хищнически не выгребли бычка драгами, не заботясь о его воспроизводстве, с камней Бочарки можно было удочкой за час наловить до двух килограммов разных видов: ротана, кругляка, каменщика, и даже сарганов и камбалу-глоссу.
Пиленгас, завезенный из дальневосточных морей, отлично прижился и на юге, в Азовском и Черном морях. Вот только бы периодически промысловики расчищали гирло реки Молочной, где он нерестится, да соблюдали квоты по вылову, то запасы его пополнялись бы.
Рыбацкое пиршество продолжалось недолго, все реже слышались звуки колокольчиков, поклевка ослабла. Однако рыбаки не расходились в надежде, что владыка морей и океанов Нептун проявит щедрость и направит в бухточку очередную стаю. Такой же восторг и азарт охотника мне удалось испытать несколько лет назад, когда пиленгас и кефаль вошли в акваторию морского вокзала и рыбаки со спиннингами и удочками облепили пирс. Один из добродушных рыбаков поделился со мною наживкой. Крупную рыбу тогда выловить не удалось, но десятка два чуларок подцепилось.
Когда солнце оранжевым колесом закатилось за зеленый холм, я поднял из воды садок из мелкоячеистой сети с бычками, собрал спиннинг, и по тропинке направился в город, с возвышающейся над ним легендарной горой Митридат. с обелиском Славы.
ПЕСТРЫЙ КОВЕР
Не тронутая плугом почва в пойме реки Джарджавы весной радует густым разнотравьем и пестрыми цветами. Уже в конце февраля, начале марта, едва растают островки снега, сквозь прошлогодние сухие стебли и листья пробиваются к солнцу первые светло-изумрудные ростки. А в апреле поляна с редкими кустами боярышника, алычи и шиповника, полыхает зеленым пламенем, переливается волнами под порывами свежего ветра, доносящего с моря запахи йода.
В рытвинах и балках, где сохранилась влага, трава достигает полуметра высоты, а на пригорках и пологих участках стелется, цепляясь тонкими усиками за другие растения душистый горошек с розовыми, желтыми и фиолетовыми соцветиями. Первоцветы “анютины глазки”, золотисто оранжевые одуванчики уже отцвели и ветер разнес их семена по всей округе. Распушили свои соцветия белая кашка и желтовато-коричневый дикий укроп. На зеленом ковре серебрятся островки ковыля, послушные дуновению даже легкого ветерка. На согретый пригорок стайкой изящных балерин выбежали белоголовые с золотыми сердечками ромашки, а по соседству с ними – синеголовые васильки.
Чуть в стороне маленькими факелами вспыхнули маки с золотисто-черными накрапами на нежных лепестках. Солнце своими тонкими и горячими лучами, словно волшебными спицами, сплетает чудесный ковер из трав и цветов, очаровывая гаммой красок, ароматом запахов.
В это творение внес свою ленту и человек – распушились пурпурным цветом, словно нанизанные на гибкие веточки бусинки, кусты тамарикса. Белопенно зацвел боярышник, а на терновнике уже появились зеленые плоды.
Вдоль тропинок, кое-где пересекающих поляну, растет широколистый подорожник. Вот уж действительно, неизменный спутник дорог и тропинок / и тысячелистник с несчетным количеством крохотных листочков и купой белых соцветий напоминает о своих лечебных свойствах. Куда не обратишь взор, везде голубые, розовые, желтые, синие, алые накрапы цветов, колосистые стебли трав. Буйно расцвела желтая сурепка, широколистый конский щавель, а по краям поляны шелестят листьями раскидистые деревья плакучей ивы и серебристого лоха. Красочна нерукотворная палитра природы.
Прежде, в пору моего детства, девчонки, да и мальчишки охотно резвились на лугу, сплетали венки и длинные гирлянды из ромашек, васильков, маков, розового горошка и других цветов. Зажмурив глаза, лежа, катались по мягкой траве-мураве. Сейчас дети и подростки, особенно, в городах, а в селах детей мало, оторваны от природы. У них другие занятия и игры: компьютерные клубы, игровые автоматы, дискотеки, пивбары и прочие развлечения, часто вредные для здоровья, неокрепшей психики. Они многое теряют, обделив себя радостью общения с природой, ее животным и растительным миром.
В равнинной степной зоне Крыма, где земля распаевана и не осталось свободных угодий для выпаса животных и заготовки сена, у владельцев коров, овец и коз возникают проблемы. Зато в окрестностях Керчи и в южной части Керченского полуострова, что в районе Узунларского и Кояшского озер и мыса Опук, расположены нетронутые степи, богатые разнотравьем, которое к августу выгорает под знойными лучами солнца. Заботливым фермерам есть, где развернуться, коси, не ленись.
Несколько рачительных хозяев в районе Бочарки создали хуторок с двумя подворьями. В хозпостройках и загонах содержат коров, овец, коз, гусей, уток и другую домашнюю живность. К подворьям со всей округи тянутся выбитые копытами животных узкие тропинки, среди густых зеленых дикоросов. Это хозяйство усердно охраняет стая собак во главе с крупным вожаком. А мелкие дворняжки несут свою вахту на дальних подступах и как только появляется поблизости чужак, сразу же своим заливистым лаем подают сигнал своим более крупным и грозным собратьям. И тогда тишина в округе взрывается разноголосым лаем.
Когда проходил мимо хуторка в сосново-дубовый бор, расположенный у старой крепости форт Тотлебена, тоже был встречен четвероногими друзьями. Поняв, что я не покушаюсь на их территорию, вскоре успокоились. В одном из дворов я увидел платформу на колесах для перевозки пчелиных ульев поближе к плантациям медоносных растений, хотя и рядом заросли цветущего боярышника, шиповника, сирени, а также диких цветов.
В сотне метров от подворья заметил косаря. Распарился мужчина, ловко действуя косой. Судя по свежим прокосам, еще до зорьки он вышел на лужайку. Работает сноровисто и умело. Сверкнув в лучах солнца стальное лезвии ложится почти у самой земли, подрезая сочные стебли, и остается аккуратный густой валок. От него и от сочащейся стерни терпко пахнет травой.
–Вжик, вжик, вжик,– толи поет коса, толи плачут скошенные цветы и приходят на память строки: «Коси коса, пока роса, роса долой и мы домой». Наверное, следуя этой примете, уставший косарь поглядывает на солнце, скользящее в зенит. Над благоухающим разнотравьем и пестрыми цветами голубой чашей опрокинуто чистое небо, наполненное песнями и щебетом свободно парящих птиц.
ПОД СЕНЬЮ СОСЕН
После первых заморозков многие грибы, среди которых маслята, лисички, шампиньоны, сыроежки.., да и их ядовитые собратья, отошли, заснули до следующего грибного сезона. А вот «мышатам» холода нипочем, даже под снежным покровом, на радость грибникам, могут прятаться. И в этом они сродни столь же стойким и хрупким подснежникам.
Но пока снега нет, «мышата» прячутся в сосновом бору под коричневыми полуистлевшими иголками, среди упавших шишек, в сухой траве и под ярко-зелеными прогалинами мха, где для них влажно и уютно.
Мягкие и погожие зимние дни с утренними бело-молочными туманами и обильными росами, увлажнили почву и грибы поспешили проклюнуться, обрести свою изящную форму. Кто-то очень точно назвал их «мышатами»– пепельно-серая шляпка и белоснежная ножка. И, как настоящие шустрые мышата, столь же неуловимы. Притаившись под иглами, в траве, рытвинах, они словно играют в прятки с грибником. Зная их повадки, подмечаю, чуть приподнятые опавшие иглы возле стволов сосен. Аккуратно разгребаю и перед взором предстает семейство «мышат», из одной грибницы растут по пять-десять грибов, среди которых и мал, мала, меньше со стреловидными лишь обозначившимися шляпками. Бережно срезал крупные из них и положил в корзину.
Сосны растут рядами на террасах, возвышающихся друг над другом. По рельефу угадываю движение потоков после дождей и таяния снега. Струи воды разносят споры грибов и поэтому они растут не только на плоских участках, но и на крутых склонах, спрятавшись в траве или мху. Там, где попадется один-два гриба, обязательно затаились еще несколько. Надо лишь проявить зоркость. Малышей укрываю мхом и травой, пусть еще подрастут, а взрослым место в корзине.
Великолепно в сосновом бору. Витает смолистый и грибной дух. Тишину нарушают редкое в эту пору пение птиц, шелест веток от резвящихся белок, стук упавших сверху шишек и хруст сухих веток под ногами. В нескольких местах возвышаются муравейники. Очевидно, их обитатели отдыхают после бурной работы в летнюю и осеннюю пору. Поглядел вверх – в лучах солнца среди молодых шишек всеми цветами радуги засверкал стеклярус из ожерелья рос, повисших на зеленых иголках сосновых лап.
Два-три часа охоты за «мышатами» дают заряд бодрости. И важно не то, сколько удалось поймать «мышат», а общение с природой, ощущение единения с этим окружающем человека миром, в который в суете повседневной жизни мы окунаемся все реже и реже.
Спасибо сосновому бору и людям, его взрастившим на некогда пустынных склонах в пойме реки Салгир, за тихую радость, очарование зимнего, к сожалению, без снега, дня.
Распрощавшись с соснами, возвратился домой, где меня встретил персидский, белоснежный кот Маркиз. Учуяв лесные и грибные запахи, он провел «ревизию» корзинки. «Мышат» дегустировать не стал, а вот зеленые стебли травы в качестве витаминов отведал.
«Может в следующий раз взять его с собой на охоту. Все-таки он кот, предназначенный ловит мышей», – с иронией подумал я. – Впрочем, при обилии грибов нет нужды в четвероногом помощнике. А вот прогулка для домоседа будет полезной».
ИДУТ ВЕЛЫЕ СНЕГИ…
Выпавший на юге первый, робкий снег – всегда событие, так как чаще всего его привозят с севера на крышах вагонов. У замечательного русского советского поэта Евгения Евтушенко, что родом со станции Зима Иркутской области, есть пронзительно-грустные и столь же оптимистически-светлые стихи, ставшие песней:
Идут белые снеги,
Как по нитке скользя.
Жить и жить бы на свете.
Да, наверное, нельзя…
Они всплывают в памяти всякий раз, когда из таинственной глубины зимнего неба на сумрачную после отгоревшей гаммы ярких акварелей осени землю падают снежинки. При обильном снегопаде и безветрии эти белые кружевные звездочки не парят, а скользят вертикально вниз по невидимым нитям и пушистым ковром украшают землю. Ложатся на голые продрогшие ветви деревьев, пожухлую и ржавую листву, на зеленые иглы и лапы елей и сосен, сказочно преображая унылые пейзажи и контуры зданий, опушенные сияющей, искрящейся на солнце бахромой. Первому и недолгому снегу, особенно, рады ребятишки. Трогают его руками, скользят по остекленным лужам, оглашая тишину звонкими голосами и смехом. Глядя на их забавы, невольно вспомнишь о детстве, когда каждый смотрит на мир восхищенными глазами художника.
Иду по набережной Салгира. На стволах и ветках высоких желтовато-бурых ивах наледь и они звенят подвесками хрустальной люстры. В тихих заводях реку за ночь сковал мороз. Но журчание прозрачной воды на быстрине и перекатах, вблизи которых обитают дикие утки, звучит серебряной музыкой, напомнившей о себе зимы.
ДЫХАНИЕ ВЕСНЫ
В последние дни февраля теплолюбивая зима порадовала крымчан, особенно ребятишек с азартом, доставших сани, лыжи и коньки из балконов и чуланов, обильным снегопадом и морозами. Белое покрывало, сотканное из снежинок укрыло поля, крыши домов, повисло хлопьями на зеленых лапах сосен и елей, опушило ветви плакучих ив над шумящими струями Салгира, серебром сверкающими на уступах и перекатах, стремительных в узких местах русла.
Мороз продержался недолго, разве что вечером и ночью, еще после дневной оттепели стеклит тихие заводи и лужи. А днем уже под лучами по-весеннему ласкового солнца лед истончается и тает. Все больше горожан с детишками, молодых мам с младенцами в колясках выходит на прогулки в парки и на набережную Салгира, с ажурным черным парапетом металлической ограды.
Вижу, как они потчуют крошками хлеба диких уток, охотно принимающих угощение. Но вот женщина обращает внимание на высокую иву. Зеленовато-желтые тонкие ветви, словно девичьи косы, у самой воды. И на концах вместо бантов сверкают в форме больших капель льдинки. Ветерок раскачивает их, а солнце медленно сжигает…
– Сияет, как хрустальная люстра! – с восторгом произносит незнакомка и удивляется. —Интересно, как природа-волшебница сотворила такую красоту?
Я призадумался и нашел разгадку. Именно в тот момент, когда в Салгире был высокий уровень воды и ветви плакучих ив купались в их прохладе, ударил мороз. Вскоре вода в реке спала, в некоторых местах обнажив дно и песчаные отмели. И тогда на ветках повисли ледяные сосульки. Днем пригрело солнце, и они приобрели форму хрустальных подвесок, словно на паркете зала отражаясь на тихой поверхности.
Прежний уровень воды обозначился и на бетонных стенках ледяной окантовкой. Но недолговечны, как те же замысловатые узоры на стекле, эти нерукотворные творения зимы. Из-под растаявшего снега, что у кромки воды, изумрудом пробивается трава. Ее клюют птицы, все звонче и радостнее их голоса желтогрудых синичек. Отважные вороны, возомнившие себя «моржами», устроили баню на мелководье. Встряхивают крыльями, поднимая брызги, прихорашиваются.
Вблизи одинокими лоскутами в затененных уголках парка, в кустарниках лежит потемневший снег, превращаясь в ручейки. Несколько малышей торопятся слепить крохотного снеговика.
–Весна пришла, а с ней пришла любовь, запело сердце в упоенье вновь, – услышал я девичий голосок. Обернулся и увидел юных подружек с модными рюкзаками за плечами.
Они смутились и звонко рассмеялись. Очевидно гимназистки из расположенного поблизости колледжа. Молодежь особенно чутко реагирует на приход весны, наплыв нежных чувств и обновление. Именно в такую пору надежд и ожиданий родились эти строки:
Приход весны, как юности приход
Волнует, восхищает и тревожит.
Весна все та же, только каждый год
Для сердца и милее, и дороже.
«И все равно люблю… люблю, еще сильней», – написал в отчаянии у самого среза воды на бетонной стене какой-то юноша с чувством неразделенной любви. И для убеждения прекрасной незнакомки в искренности своих чувств нарисовал два красных сердечка, пронзенные стрелами Купидона. Да, с приходом весны просыпаются и обостряются чувства, появляется жажда любить и быть любимым.
И человек не в силах преодолеть наплыв этих светлых чувств, да и не следует перечить законам природы, но подчиняя чувства разуму. Ибо, как заметил русский поэт Евг. Евтушенко: «Очарованья ранние прекрасны, очарованья ранами опасны».
Поэтому прекрасную девушку, даму, как к этому призывал замечательный поэт «серебряного века» Александр Блок надо боготворить, не причиняя ей тревог и страданий. Хотя, как известно, жизнь прожить – не поле перейти
Пока еще робко и умиротворенно шумит Салгир. Но когда с вершин блистающих кристаллами Крымских гор прибудет талая вода, покажет свою молодецкую силу, заполнив до краев скованное бетоном русло. Весна идет, окрыляя сердца людей светлыми надеждами и ожиданиями!
В ПОЛДЕНЬ ЗА БЕЛОГЛИНКОЙ
В один из погожих мартовских дней я наведался в сосновый бор, что расположился на террасах за селом Белоглинка. Вдоль девятиэтажных зданий направился по набережной Салгира навстречу его течению на околицу поселка Грэсовский, затем через мост, под которым шумели с белыми гребешками бурунов струи воды. Приблизился к руслу и, выйдя на каменистую тропинку, оказался в живописном месте.
С левой стороны надо мною возвышались холмы с участком сосен и тремя ажурными мачтами высоковольтной линии электропередач, звенящими на ветру струнами проводов, протянутых к расположенной через трассу Симферополь – Евпатория тепловой электростанции. О ней напоминали производственные корпуса с двумя коническими, выпускающими пар, и одной высокой трубой с выбросами газа.
Холм к руслу реки обрывался крутым склоном, поросшим кустарниками шиповника и терновниками и с обнаженными отложениями известково-меловых пород. Далее по узкой террасе проходила тропинка, края которой густо заросли ивами, боярышником, уходили к самому руслу. На еще голых черных, колченогих и колючих ветках я увидел наросты желтовато-зеленого мха, а издалека показалось, что это цветение. Зато свежие отростки вербы с прядями ветвей ниспадали в самой воде.
На противоположном берегу Салгира местные жители обустроили дачные участки, огородив их жердями, листами шифера и железа, от потоков воды, вымывающей почву. Деревья и кустарники на участках пока голы с проклюнувшимися почками, но кипит работа, витают сизо-голубые дымки от сжигаемой листвы и мусора, шумит лопастями ветряк. В апреле-мае, когда все в садах и палисадниках покроется зеленой листвой и зацветет, здесь настоящий оазис.
А пока, скупая на краски гравюра межсезонья, присущая природе на рубеже зимы и весны. Иду по тропинке, с правой стороны через бурлящий поток переброшен металлический мост, а далее взору открылась серебряная чаша пруда с желтой камышовой отмелью посредине. Если на берегу Салгира я застал одного из нетерпеливых рыбаков, для которого главное не улов, а процесс, то на берегах пруда пустынно. Зато прибитого волнами хлама, пластиковых бутылок, пакетов и другого мусора с избытком. Водоем, как и русло реки, давно нуждаются в очистке.
По террасам с рядами темно-зеленых сосен, словно по ступеням гигантской лестницы, поднимаюсь вверх, где еще в начале января собирал грибы. Решил поглядеть, как поживают грибы-мышата с пепельно-серыми шляпками, очень схожие по цвету на мелких грызунов. Но, увы, там, где еще два месяца назад, а минувшая зима выдалась очень теплой, было обилие этих грибов, я не нашел ни одного из них. Верно, в народе говорят: каждому цвету, каждой ягоде свой срок. Такая же ситуация и с грибами. Для одних золотая пора весна, для других – лето, третьи предпочитаю осень, а для «мышат» и зима– ни зима, особенно крымская, не отличающаяся крепкими морозами и снегопадами.
Впрочем, не обнаружив грибов, не слишком огорчился, ведь любая прогулка в лес, в рощу, в сосновый или смешанный бор, где воздух настоян на запахе хвои, перепревших листьев и разнотравья, талой воды, всегда благо. Размышляя об этом, я вспомнил изречение русского писателя Михаила Пришвина, ценителя и знатока природы: «Пусто не бывает в лесу и, если кажется, пусто – сам виноват». Ступая на мягкую подстилку из слежавшихся листьев и игл, стеблей сухой травы, стал более внимательно смотреть по сторонам, меньше обращая взор на верхушки сосен, где заплутал весенний с легкой прохладцей ветер-забияка.
ПЕРВЫЙ ГОРИЦВЕТ
Вдруг на освещенной солнцем лужайке из сухотравья с ковриками зеленовато-ржавого мха, пустыми ракушками-домиками улиток увидел несколько одиноких желтых огоньков. Похоже, что одуванчики раньше срока проснулись и зацвели?
Приблизился и понял, что это не одуванчик– розетка цветка крупная, лепестки широкие и плотно прижаты друг к другу, в сердцевине несколько тычинок с золотой пыльцой. Да это же горицвет – адонис весенний —эндемик, один из редких и первых, вместе с подснежником складчатым, крокусами, первоцветами, пролесками и цикламеном Кузнецова, уникальных крымских цветов с небольшим ареалом произрастания.
Склонился над адонисом и подметил особенность, что цветок, словно шляпка подсолнуха обращен к солнцу и, очевидно, в течение дня поворачивается на стебельке за светилом, а вечером и ночью, подобно синим соцветиям цикория или разноцветным вьюнам, смыкает лепестки, засыпает, чтобы утром от прикосновения первых лучей раскрыть свои глаза. Действительно, редкий цветок, на лужайке я насчитал не более пяти соцветий ярко пылающего горицвета. Растение не только красиво, но и обладает целебными свойствами, благотворно воздействует на сердце, поэтому собиратели лечебных трав не обходят его стороной.
Прошел под зеленые, смолистые кроны сосен, ощущая под ногами хруст сухих шишек и веток. На верхушке послышался шум и я увидел, как буро-серая белочка, перепрыгнула с ветки на ветку и удалилась. Это в парках и скверах города, где взрослые и дети подкармливают их лакомствами, эти потешные зверьки почти ручные, а здесь подчиняются инстинкту самосохранения. Из глубины бора донесся характерный стук. Лесной доктор Айболит – дятел занялся своим привычным делом, долбя кору и спасая деревья от древоточцев. К этим звукам ударника из лесного оркестра добавилось пение птиц. Небо было бы пустое и пугающе безжизненно без ликующих трелей соловья, прощального крика журавлей и веселого щебета ласточек…
НЕЖНЫЕ КРОКУСЫ
Увлеченный гаммой звуков, я чуть не наступил на проклюнувшийся из каменистой почвы крохотный цветок на тонком белом стебельке с шестью хрупкими фиолетово-лиловыми лепестками и золотой сердцевиной. У основания увидел четыре тоненькие темно-зеленые стрельчатые листочка.
Огляделся: сквозь переплетения сухотравья пригретые солнцем из луковиц проклюнулись несколько десятков, где группами, где в одиночку, лиловые с темными штрихами, светло-фиолетовые и белые соцветия. Некоторые из цветков поникли, другие склонились на землю из-за прохладной ночи. К сожалению, более поздние цветы– тюльпан Шренка, ландыши и вечерницы (ночная фиалка) и другие крымские эндемики стали коммерческим товаром.
Несмотря на ежегодно проводимые экологами операции против браконьеров флоры «Первоцвет», десятки тысяч букетиков нежных, хрупких цветов, появляются на рынках Москвы, Киева и других крупных городов. Да и в крымской столице, правда, по меньшей цене, они идут нарасхват. Тем самым поощряется хищнический промысел, сужается ареал редких растений, занесенных в Красную книгу исчезающих видов.
Сорванные цветы, поврежденная при этом луковица, обречены на гибель ради сиюминутного созерцания в стенах дома. Хотя, куда приятнее наблюдать цветы в их естественной среде обитания, связанными с родной почвой, в сочетании, в гармонии с другими цветами, травами, лесом, в ареоле солнечного света, теплого воздуха и пения птиц.
«Не только слух, но все наши чувства обостряются от общения с природой», – справедливо утверждал еще один прекрасный мастер художественного слова Константин Паустовский. Но не от такого «культурного» общения на пикниках, от которых остаются на лужайках, и это с горечью приходится видеть часто, обугленные от непогашенных костров деревья и трава, стеклянные и пластиковые бутылки из-под водки, вин, пива и воды, полиэтиленовые пакеты и прочая тара и хлам.
Но даже эти следы нашествия «цивилизации и прогресса», пока еще к счастью, не в силах затмить очарование и красоту творений природы, хотя и вызывают тревогу за ее будущее. Человеку следует научиться бережно с любовью относиться к тому, что принадлежит не только ему, но детям, будущим поколениям.
Собирая зимой впервые в этом сосновом бору «мышат», я не подозревал, что на этих прогалинах и полянках до поры до времени, покоятся луковицы крокусов, ждут своего часа. Споры грибов после рождения и роста, следуя биологическим часам, замерли, дожидаясь поздней осени. А вот крокусы зацвели, хотя и срок невелик– до середины апреля.
В этот же период радует своим золотисто-желтым цветом крокус сузианский, растущий в горах. Но есть их собратья, зацветающие позже.
Среди них крокус прекрасный– самый крупный и красивый из всех видов, поэтому так и названный, хотя все цветы прекрасны. Он зацветает в августе-сентябре. А крокус Палласа с крупными светло-фиолетовыми соцветиями торжествует в сентябре-октябре.
Неожиданно услышал жужжание, словно кто-то тронул тонкую струну скрипки. Заметил несколько пчел, привлеченных цветом и запахом крокусов. Они садились в желтые сердечки цветов в поисках нектара и, перенося на лапках золотистую пыльцу, опыляли растения.
