Элтэнно. Хранимая Звездой
Рукопись несбывшихся ожиданий. Поступление
Глава 9. Сдавайтесь, нас орда! А нас рать (с)
Закончив с нудными преподавательскими обязанностями, Найтэ поднялся на четвёртый этаж главного корпуса академии и, не задумываясь, повернул направо. Дорога в кабинет ректора была ему хорошо знакома. Более того, даже кто-либо незнающий планировку здания нашёл бы это помещение без проблем, так как перегораживающая коридор высокая резная дверь вряд ли вела в обитель простых смертных. Также, для тех, кто ещё бы мог усомниться, на ней висела золотая табличка с соответствующей надписью. Некогда Олаф фон Дали получил её в подарок из рук короля Верлонии. Тогдашний правитель решил порадовать своего подданного за пятьдесят лет верной службы на поприще главы Первой Королевской Академии.
… Нынешний монарх за столетний стаж так не расщедрился. Ректору вручили куда как более скромную медальку.
Однако, вернёмся к Найтэ. Пристально глядя на эту самую табличку, он отчего-то замер ненадолго. Казалось, он собирается с силами, и, быть может, ощущение было верным, так как лицо дроу основательно помрачнело, прежде чем его ладонь наконец-то легла на замысловатую ручку. Стало понятно, что декан факультета Чёрной Магии не намерен стучаться или как-либо иначе испрашивать разрешения войти. И да, вместо этого он действительно открыл уверенным движением дверь и достойным, но весьма быстрым шагом, принялся идти вперёд.
Пожалуй, стоит открыть секрет – Найтэ намеревался справиться с одним из тяжелейших испытаний. Он хотел совершить невозможное и без задержек преодолеть приёмную, а именно пройти мимо занудного секретаря Вильяма Брука. Этот мужчина характером больше походил на дотошного голема, а не на человека, и крови из сотрудников академии своей принципиальностью выпил уже немало.
– Я к господину фон Дали по очень срочному делу! – на ходу бросил Найтэ сидящему за конторкой длинноносому мужчине и, не снижая скорости шага, целенаправленно двинулся к следующей двери. Его правая рука была даже вытянута – всё, лишь бы как можно скорее юркнуть в кабинет начальства. Вот только сегодня секретарь не стал останавливать посетителя как заклинанием, так и строгим замечанием о том, что некий глубокоуважаемый профессор опять не включил своё имя в расписание, а между тем у ректора сверхважная работа, никак не предполагающая отвлечений на каждого желающего. Вместо этого секретарь подозрительно дружелюбно улыбнулся и, привставая, сказал:
– О, как хорошо, что вы пришли сами. Господин фон Дали только что дал мне распоряжение вызвать вас.
«С чего бы это?» – тут же напрягся Найтэ и даже едва не остановился от удивления. Но ничем другим, кроме того, что он сбился с шага, тёмный эльф тревоги не выказал. Раз уж ему не просто дозволено, а даже требовалось свидеться с ректором, то он смело вошёл в святая святых.
– Ничего себе как вы быстро, – удивился его появлению ректор, но спустя мгновение пришёл в себя и указал на кресло для посетителей. – Присаживайтесь.
В лекционной Найтэ пришлось стоять долгое время, а потому он обрадовался приглашению и с удовольствием сел в уютное кресло. Заодно, пока он усаживался, Найтэ решил, что ему стоит первым начать разговор. Пусть уж лучше сначала будут решены его проблемы, а это потом он уже выслушает чужие.
«Расписание поменяется, – при этом предположил он про себя. – Раз сразу два профессора с факультета Белой Магии внезапно уволились, то в ближайший месяц замену им не найдут. Скорее всего, части студентов мой предмет перенесут с будущих курсов на это полугодие».
– Собственно, я сам к вам направлялся, – непривычно мягко сказал Найтэ, и даже кончики его губ слегка приподнялись. – Мне хорошо известно, что личные дела новых слушателей в своё распоряжение я не получу, пока вы не закончите оформление всех документов. А процесс этот, увы, трудоёмкий.
– Что есть, то есть, – со вздохом признался ректор и даже недовольно поморщился так, как если бы лично над документами слушателей корпел дни и ночи на пролёт. – Увы, на каждого нового слушателя не только мы заводим папочку, но и…
Тут Олаф фон Дали махнул рукой, не желая объяснять очевидные для декана факультета Чёрной Магии вещи. Никто не мог покинуть стены академии так, чтобы в ближайшем будущем не оплатить свой долг, никто не мог провалить какой-либо экзамен и сбежать, никто не… За всем этим строго следили многие службы.
– Да, это я и имею в виду. Но, видите ли, в этот год мне было бы интересно прямо сейчас посмотреть на то, что есть к настоящему моменту. Мне нужно знать, на что мои новые студенты способны. Всё-таки их нынче немного, и, думаю, раз с количеством так неудачно вышло, то стоит повысить качество образования. Если я своевременно узнаю хотя бы данные проверки на способности и результаты психологического тестирования, то смогу применить индивидуальный подход.
– О, да вы прямо-таки мысли мои читаете, – вдруг искренне обрадовался Олаф фон Дали, и тем заставил своего собеседника сильно нахмуриться. – Видите ли, это именно то, отчего я хотел вас видеть. Данные на первокурсников ещё только поступают, но даже по тому, то есть, ваши студенты способны на многое и хорошо бы вам с этой информацией ознакомиться своевременно. Вам нужен именно что индивидуальный подход!
– Эм-м, что? – нехорошо засосало у Найтэ под ложечкой.
– Да-да. Вам в этот год досталась небольшая, но очень занимательная группа. Всего семнадцать, но какие! Скажу прямо, было бы страшно представить, что набрались бы все.
Найтэ задумчиво наклонил голову набок, глядя на то, как Олаф фон Дали, явно испытывая азарт, водружает на стол кипу дел слушателей нынешнего года поступления. Походу, тактика начать беседу первым не задалась в том плане, что никакой инициативы Найтэ не получил. Разве что избавил ректора от необходимости вести предварительные речи.
– И что там с нашим новым набором? – всё же негромко осведомился тёмный эльф, так как оторопел – господин фон Дали с неподдельным энтузиазмом принялся вытаскивать из стопки документов папку за папкой.
– Вот эти двое – бароны и кровные враги, – пододвинул в сторону декана факультета Чёрной Магии две только что вытащенные папки ректор. – Алан Фонберг и Джейкоб Виндог. Три года назад даже сражались на дуэли, а всё из-за того, что некогда дед лорда Фонберга увёл из‑под венца невесту деда лорда Виндога. Так что за ними нужно следить. Глаз да глаз. Рассаживайте их по разные стороны аудитории, давайте такие задания, чтобы они не могли кичиться друг перед другом… Ну, да чего мне вас учить? Главное, справьтесь и выпустите их в мир живыми дипломированными специалистами.
– Хм, – недовольно буркнул тёмный эльф.
– А вот маркиз Роунский, Вильям Далберг. Печально знаменит своей склонностью к садизму. В его замке постоянно пропадают люди, включая грудных младенцев. Из последнего нашумевшего – в столичном доме маркиза кое-какому вельможе встретилась истощённая прислуга с наглухо зашитым ртом. Тремя днями ранее маркиз Роунский публично швырнул подошедшему к нему попрошайке кусок жаркого, начинённый иглами. Как вы понимаете, голодный человек нюанс осознал постфактум.
– Выжил?
– Да, но не благодаря маркизу. Поэтому общественность всерьёз настораживает его поступление именно на ваш факультет. Более того, дар по стихии земли у Вильяма Далберга намного выше, но он, зная об этом, выбрал именно вас.
– А что психологическое тестирование?
– Такое, что он выглядит сродни невинной овечки, – хмурясь, сообщил ректор. – Поэтому будьте настороже. Вильям Далберг умён, хитёр, беспринципен и крайне жесток. Обладает склонностью провоцировать на конфликты, так что держите его во-о-т от тех баронов подальше.
– Может, сразу найти повод для его исключения? Для академии он будет большой проблемой, – осведомился Найтэ, желая таким образом прежде всего исключить большую проблему лично для себя.
– Ни в коем случае. Но где-то на курсе пятом-седьмом, если вы придёте ко мне с предложением об его исключении вновь, то мы вместе придумаем что‑нибудь, – заговорщицки подмигнул Олаф фон Дали, после чего пододвинул к декану ещё одно личное дело. – Так вот, если говорить об опасных и хитрых, то есть у нас ещё одно то ли редкое, то ли редкостное дарование. Вигор Рейн, простолюдин. По информации, что на него пришла, держать с ним ухо нужно востро.
– Причина?
– На него несколько раз были доносы о том, что он тайно практикует запрещённые законом человеческие жертвоприношения, но доказать этого никто не смог. Следователи и свидетели таинственным образом исчезали из раза в раз. Так что этот человек годы безнаказанно занимался чёрной магией в худшей её разновидности, покуда на эмоциях вдруг не совершил другое преступление. Он семь лет отбывал срок на каторге за зверское убийство любовницы и, видно, на этих исправительных работах поумнел. Сейчас ему тридцать девять лет, это крайний возраст для поступления, но всё же он не где-то там тайно практикует, а у нас здесь. И что он из себя представляет, мы не знаем. Можем только догадываться.
– Какую специализацию он выбрал?
– Сглаз и проклятия. И скажу прямо, это выглядит как будущее прикрытие.
– Согласен, – бесстрастно кивнул дроу, прежде чем устало спросил. – На этом всё?
– Ну что вы, это только начало, – так восторженно усмехнулся ректор, что даже сам смутился своего энтузиазма. – Хм, простите, профессор Аллиэр.
– Угу, я вас слушаю, – приготовился к новым неприятностям Найтэ, и пальцы его невольно сжали подлокотники кресла намного крепче.
– Ещё у нас есть печальная история любви. Николас Дорадо, виконт Флормандский, четыре года назад был отвергнут своей невестой по причине её желания закончить обучение в академии. Вы сами понимаете, что будучи семейным человеком обучаться у нас здесь проблематично, а её желание стать целителем оказалось превыше силы чувств… Или же девушка проявила здравый смысл, так как после отказа виконт маниакально преследовал её по пятам, лишая возможности вступить в новые отношения. Сами понимаете, связывать свою жизнь с таким человеком неблагоразумно. Но так оно или нет, а леди Вероника Амбер дождалась нужного возраста и в этом году поступила к нам одной из первых.
– Вы с ней беседовали?
– Она уходит от разговора. Однако, известие, что Николас Дорадо тоже будет здесь учиться, заставило её побледнеть. И эта её реакция наводит меня на мысль, что ничем хорошим поступление сих двоих не закончится. Сами размыслите, с чего бы это вдруг потомственному магу водной стихии ни с того ни с сего интересоваться некромантией, э?
– Понял вас, – совсем грустно сказал Найтэ. Его хорошее настроение летело в тартарары со скоростью света.
– А вот этот, – указал палец Олафа фон Дали на новую папку, – Мартин Шедоу. Он простолюдин, но в некоторых кругах более чем известен. Этот человек в недавнем прошлом с успехом промышлял в столице заказными кражами, поэтому намекните мэтру Ориону, чтобы он периодически проверял комнату этого студента на предмет чужих вещей, хорошо?
– М-да, тут без бдительности не обойтись.
– Мне нужна не только бдительность, но и языки за зубами! – сурово посмотрел на Найтэ ректор. – Вы хорошо знаете мою позицию по таким вот неудачным слушателям. Для академии важно, чтобы их прошлое оказалось забыто ими самими же. У нас здесь учится много благородных господ, ни к чему тревожить их покой ненужными сведениями. Поэтому поговорите с Вигором Рейном и с Мартином Шедоу о том, во что может превратиться их будущее, если они не смогут вести себя подобающе. И раз уж речь зашла о подобающем поведении, то ещё меня всерьёз беспокоит Антуан Грумберг.
– Этот-то почему? – искренне удивился тёмный эльф, так как с молодым лордом Грумбергом его уже познакомили и мнение своё он о нём составил. Положительное мнение.
– Всё классовые распри, – с сожалением развёл руками ректор. – Антуан Грумберг справедливо считает себя выше особ простой крови, и на этой почве у него произошёл конфликт с одногруппницей по имени Мила Свон.
– Да, я в курсе. Но это было вчера, и мэтр Орион умело справился с ситуацией. Он доходчиво объяснил, что в стенах академии все слушатели имеют одинаковый статус. Лера Грумберга отсутствие привилегированного положения, конечно, не обрадовало, но зато конфликт можно считать исчерпанным. Он умный молодой человек и внял рекомендациям.
– Увы, зов гордости в нём сильнее голоса разума. Сегодня последовало продолжение этой истории.
– Да что вы? – оказался неприятно удивлён Найтэ.
– Да.
– Скандал начала лер Свон?
– Нет, снова Антуан Грумберг. Причём беседа этих двоих прошла столь ярко, вызвала такие толки, что весть про недостойное поведение ваших новых слушателей дошла даже до меня. Поэтому смотрите, не допустите, чтобы Антуан Грумберг нарушил внутренние правила академии. В частности, рекомендую вам перенести общее собрание слушателей факультета на завтрашний вечер.
– Но собрание должно состояться послезавтра, и уже всем об этом объявлено, – нахмурился Найтэ, так как у него имелись совсем другие планы на нынешнее воскресенье нежели бегать и оповещать всех и вся. Он намеревался накрыть для себя любимого ужин из свежатины и вряд ли бы эта свежатина дожила до вечера понедельника. А искать и подготавливать другую жертву…
– Вы его проведёте завтра, – выразительно посмотрел на него Олаф фон Дали. – И все остальные факультеты тоже проведут соответствующие собрания именно завтра!
– Ладно-ладно. Понял вас, – согласно буркнул Найтэ, но ректор продолжил в ещё более жёстком тоне.
– На этом собрании вы, как бы вам этого не хотелось, произнесёте речь, в которой будете говорить и говорить о завете основателей академии сформировать магическое братство. И да, я понимаю, что всё это ерунда полнейшая, подобное в принципе невозможно. Но вы уж постарайтесь донести до слушателей огонь этой бредовой идеи. Мне надо, чтобы они почувствовали, что отныне каждый из них часть целого. Каждый должен это понять, – выделил Олаф фон Дали. – И чтобы вашим студентам было легче подобное осознать, после вы зачитаете им выдержки из правил. Мой секретарь подготовит перечень параграфов, на которые нужно будет сделать акцент. А ещё Вильям передаст вам ознакомительные листы. Каждый ваш студент. Обратите внимание, снова каждый. Каждый должен будет поставить подпись, что он согласен придерживаться правил внутреннего распорядка и готов нести полную ответственность за их неисполнение. Более того, можете прямо сказать, что не только в академии эти листы будут храниться. Дубликаты уйдут во все соответствующие службы и точка.
– Не слишком ли? – тихо осведомился Найтэ, и Олаф фон Дали испытывающе посмотрел на него.
– А как вы считаете, будет лучше если у нас в академии начнётся резня? Я вам озвучил проблемные места только одной вашей группы, а их у меня сколько? Ещё и принц Адьир Морриэнтэ, перед которым нельзя упасть лицом в грязь. Поэтому нет уж! В этот год мы подойдём к вопросу порядка со всей строгостью. В конце концов, недаром в том месяце сам король обратил моё внимание на то, как это важно.
– Полагаю, он это сделал по одной единственной причине, – намекнул на знатного эльфа Найтэ.
– Неважно. Мне самому надоели эти то и дело возникающие скандальные драки. Я понимаю, жизнь на замкнутой территории, да ещё на протяжении двенадцати лет, мало кому даётся легко, но маги не должны разборки на кулаках устраивать. Где он, где интеллект? Поэтому всё, – заявил разгневанный ректор и даже ударил кулаком по столу, – в этот год пусть все они подписывают листы ознакомления и пусть знают – за любой синяк, который возник в стенах моей академии, нарушителя будет ждать разбирательство с представителем королевской власти и даже самого Ковена.
– Хм-м, а что, если с лером Грумбергом подобное не сработает? – всерьёз задумался Найтэ. – Раз он проявил дерзость после прямого предупреждения, то способен посчитать себя в праве действовать на своё усмотрение.
Глаза Олафа фон Дали перестали сверкать гневом. В них начала светиться усталость. Вырвался из груди ректора и тяжёлый вздох.
– У Антуана Грумберга ранена гордость, я понимаю, – наконец сказал он. – Но вы сами знаете кем и при ком служит его отец. Меня отстранят от должности, если я накажу этого горячего юнца за нарушение правил, но при этом меня же и отстранят от должности, если я сделаю исключение и не накажу его. Доброжелателей везде полно, сами знаете.
– Увы.
– Поэтому имейте в виду, один я свой пост из-за такой ерунды не покину. Виной мне уж будет с кем поделиться.
Взгляд Олафа фон Дали предвещал серьёзные неприятности, но на них Найтэ не хотелось покамест сосредотачиваться. Он уже решил, что от Милы Свон ему нужно избавиться, а потому рассчитывал, что долго контролировать Антуана Грумберга ему не придётся.
– Кстати, а что известно про эту лер Свон? – наконец-то смог перейти к интересующему его вопросу дроу.
– Мало чего в принципе и хорошего в том числе, – поморщился от неприязни Олаф фон Дали. – Помимо странной предрасположенности к двум противоположным направлениям магии, у неё необычайно сильный талант к тьме. Уж не знаю на что ориентировались те, кто придумывал оценочную шкалу, но занимая свою должность уже более века, ста баллов я ни у кого видом не видывал ни по одной стихии.
«Вообще-то это я служил эталоном ста баллов», – мог бы язвительно сообщить Найтэ, но не стал и вовсе не по тому, что его брови стремительно поползли вверх.
– Вы хотите сказать, что у неё наивысший балл?
– Нет… О, простите, нет! Просто мои мысли снова перескочили на то, что шкала должна быть переделана, – признался Олаф фон Дали, прежде чем сообщил. – Конечно, у Милы Свон не сто баллов, такого просто-напросто не бывает. Но проверка показала, что её сила в направлении чёрной магии на уровне восьмидесяти семи, а это всего на два балла ниже нежели у Антуана Грумберга. У Антуана Грумберга, в чьём роду из поколения в поколение способности к чёрной магии целенаправленно развиваются.
Найтэ цокнул языком, выражая так то ли своё восхищение, то ли сожаление. По‑хорошему, студента со столь высокими баллами исключать никак не следовало, а потому становилось понятно, отчего Олафа фон Дали способности Милы Свон совсем не обрадовали. Уникальная, талантливая… Да вокруг неё можно было бы создать финансово выгодный ажиотаж, если бы не этот скандал с молодым Грумбергом.
– Это из всего хорошего, что есть. В остальном с ней дела хуже некуда, – помрачнел ректор. – Она коренной житель Оркреста, но уехала оттуда сразу после неудачных родов. Третьих родов, если верить медицинской карте. Ребёнок в очередной раз появился на свет мёртвым и, судя по всему, это навело Милу Свон на мысль, что ей пора прекращать заниматься проституцией.
– Чем-чем прекратить заниматься?
Найтэ сперва показалось, что он ослышался. Не походила наглая девица на продажную девку. Ну вот ни сколечко. Те как-то посмирнее себя вели.
– Проституцией, – повторил сквозь сжатые зубы ректор. – Я предполагаю, что Мила Свон захотела изменить свою жизнь. Во всяком случае, другой причины, отчего она появилась в Вирграде, я не вижу. Но скажу прямо – волка в овечью шкуру не спрячешь и красную метку из её документов не сотрёшь. Поэтому напоминаю, у нас приличное учебное учреждение, а не бордель. Проведите с Милой Свон обстоятельную беседу, что в целях недопущения урона престижу академии мы готовы не допустить слухов об её прошлом. Но и вести себя она должна соответствующе! Если вы заметите, что она водит к себе мужчин, то вы знаете, что делать – сразу направляйте её ко мне на исключение.
– Полагаю, с таким наблюдением лучше справится вахтёр общежития, – подметил Найтэ и уже хотел было озвучить предложение как лучше обставить отстранение Милы Свон от учёбы, как тут…
– Э, нет-нет. И вот оно самое интересное, – с усмешкой опроверг Олаф фон Дали, прежде чем кашлянул. – Интересное, конечно, в кавычках.
Найтэ недобро уставился на своего собеседника. Из-за его выразительного взгляда ректор даже снова кашлянул и только тогда положил к папке с именем Милы Свон ещё две.
– Саймон Сильвер и Питрин Пипа, – прочитал вслух дроу. – Это тоже мои студенты, я помню по спискам.
– Да, это ваши. Они вместе с Милой Свон подали заявку на получение бесплатных комнат от факультета. А так как… ну, как бы вам объяснить? Так как они у вас стоят пустыми уже как тридцать шесть лет, то причины отказать у меня не нашлось.
– Они что, сумасшедшие, раз хотят жить у меня? – искренне возмутился Найтэ.
– Ну я же говорю, вам изумительная группа досталась. Маленькая, но очень интересная.
