Александр Евгениевич Владыкин
Талисман для «Яичницы»
– Нет, комары действительно, получались маленькими, с крыльями и острым жалом, но морды оставались собачьими, с зубами и клыками.
Если такой комар нападал, то применял весь ассортимент имеющегося арсенала. В этом нарисованном мире было всё, но вверх тормашками, среди ночи могло выйти солнце из-за туч, по небу могли летать слоны, как воздушные шарики, мы путешествовали в этом мире, но мне кажется, что мы бродили по кругу и попадали в один и тот же город. Просто город каждый раз менял свой облик. Это было странно, но я знал, что нас ожидает за поворотом и где находится площадь, на которой стоит памятник часовщику. Я предупредил змея, как договаривались.
– Мы на правильном пути, вы очень наблюдательны Борис Савельевич! Значит скоро откроется проход, надо приготовиться к перемещению. Я чувствую, мы близки к разгадке тайны испорченного времени, решение скрыто здесь – в Междувременье.
На этот раз мы в город пришли поздно, было темно и холодно. За нами гнались наши шаги, боясь отстать, эхо передразнивало скрип колёс арбы. Сова сорвалась с плеча Крыса и скрылась за поворотом в направлении площади. Она отсутствовала недолго, вернулась к нам с шумом, криком и с таким ускорением, как будто её кто-то за футболил в ворота, она летела кувырком. Но это было нормально для Междувременья. Сармат дал ей отдышаться.
– Там! Там! Памятник.
– Мы все знаем, что там памятник.
– Он живой!
Это было что-то новое. Даже Таракан знал, что живых памятников не бывает. На всякий случай, мы стали подкрадываться к памятнику, чтобы он нас не увидел. Со спины памятник был каменный. Кукуруза опять завопила, сведя на нет всю нашу маскировку:
– У него глаза бегают, и рука шевелится! Не верите? Это он пнул меня, назвав толстым голубем.
Мы уже изучили Кукурузу, знали, что у девушки богатая фантазия, и почти не обращали внимания на её слова. Крыс с Сарматом, несколько раз, обошли памятник, и Сармат решился дотронуться до руки каменного идола. Для змеи это было не легко. Сармат пропал. Крыс понял первым: памятник и был переходом, он поздоровался с часовщиком и тряс его руку до тех пор, пока мы все не оказались по ту сторону портала. Блин! Если бы вы знали, как тяжело преображаться из верблюда.
– Вы Борис Савельевич всё врёте. У вас только голова была верблюжья, а теперь я даже не знаю, на кого вы похожи. Вспомнил! Вы Утконос!
Сармат был – вылитый Пан, как его любили древние греки изображать на картинках. Но всё же, он, даже по характеру, был больше козёл, чем человек, любил поддёргивать друзей по несчастью, за это его судьба и наказала Междувременьем. Сармата было легко отличить от всех, в каком бы образе он не предстал перед нами, на нём всегда был его знаменитый медальон, а вот остальных отличить было тяжелее, зато Сармат всех угадывал, я даже не знаю, какими приметами он пользовался. Таракан запутался в ветвях дерева, он был самый худой и жилистый из нас, этот раз инопланетянину повезло, Междувременье выкинуло его в этот мир, похожим на бога Гермеса. Таракан красиво смотрелся на фоне луны, весь из мышц и неземной мощи! Мышцы, рельефно высвечивались на его теле: бицепсы, трицепсы, грудные мышцы, сейчас наш попутчик демонстрировал мышцы обеих ног, пытаясь отклонить ветви дерева, которое, наоборот, старалось поправить причёску, сводя все усилия Югры на нет. Таракан притих, дерево его запеленало совсем. Крыс был пантерой, он мурчал и тёрся о ноги Пана. Все были, как срисованы с древнегреческой фрески, один я не вписывался в их коллектив. Даже у австралийских аборигенов нет, наверное, такого божества – Утконос. Я никак не мог определить, где Кукуруза, куда спряталась наша красавица, пока дерево, наконец выбросило это кузнечное божество из головы и начало дрыгать ногами, освобождая свои корни от земли. Блин! Это была Кукуруза. Её ноги были связаны золотой корабельной якорной цепью, на которой висел сундук. Кукуруза никак не могла сбросить этот драгоценный груз, но, всё-таки ей удалось вытащить всё на поверхность, и Гермес кинулся её распутывать. Мы все подключились спасать нашу принцессу, только ничего не получалось, пока Таракан не воспользовался отмычками и не снял замок с сундука. Цепь сама соскользнула с ног Кукурузы, и уползла в лес, гремя звеньями. Гермес категорически отказался открывать сундук:
– Я уже это проходил. Там заяц, в зайце утка, в утке яйцо, в яйце игла, в игле смерть Кощея. Это для дураков. Я на своей шкуре испытал это сказочное оружие. Не помню насчёт зайца, но утку, швыряющую кассетными бомбами, помню!
Таракан посмотрел мне в лицо и отошёл от меня подальше, на всякий случай. Из Крыса был помощник никакой, пришлось Сармату быть козлом отпущения. Пан и раскрыл сундук. Мы разочарованно посмотрели вовнутрь. Он был пуст. Наверное, клад кто-то выгреб раньше. Сармат ощупал даже стенки сундука, нашёл на дне бархатную тряпку, в которую были завёрнуты дешёвые часы с облупленным лаком на циферблате. Часы стояли, завод, видимо заклинило от грязи. Пан бросил их в свою котомку.
– Надо подумать – сказал Сармат, – Часы – это знак! Это как-то связано с нами, с Междувременьем. Скорее всего часы и являются тайной испорченного времени и ключом для возвращения нас в своё время, и в свои миры.
– Надо подумать!
Пока он думал, я осматривал местность: вдали, на сочных лугах, богатых травой, паслись стада овец. Каждый пастух был привязан к своему стаду, в основном это были люди, но были и стада, управляемые циклопами. Местность была холмистая, на некоторых холмах сидели великаны, в окружении своей челяди, пичкающей их различной снедью. К холмам вели дороги, на которых стояли повозки с едой. В небе летали грифоны, гоняясь за стайками Купидонов. Я понял: мы попали в мир мифов. Что-то здесь было не так, я не мог понять, но меня это напрягало. Междувременье издевалось над нами, представляя нас различными уродами, при переходах. Кукуруза училась ходить, с её глаз непрестанно лились слёзы. Нас специально заманили сюда – это неправильный мир, кому-то нужно, чтобы мы думали, что находимся в мире мифов. Это ловушка. Я предупредил Сармата, о своих наблюдениях. Вдруг всё пропало, мы остались на месте, но всё окружающее сместилось сразу, как кто-то перелистнул страницу, а мы снова попали на титульный лист: с городом, площадью и памятником часовщика, Сармат достал часы из котомки:
– Как я не понял сразу, в мире мифов было время, но не было механических часов, а в Междувременье, никогда не было времени, а теперь появились механические часы.
И Сармат передал часы памятнику. Часовщик обрадовался подарку, потрусил их перед носом, и стал заводить… Мои друзья начали преображаться, возвращаясь в свой первозданный образ, и по одному стали пропадать, растворяясь в воздухе. Первым растаял Таракан, из народа Югров, потом улетел Крыс с Кукурузой, Сармат ещё успел мне подморгнуть и протянуть талисман отца:
– Теперь он твой, в нём записана твоя формула воды. Спасибо тебе Борис Савельевич!
– За что?
– За то, что ты не такой, как все! Я не могу понять одного, как отец смог определить, что ты…
Сармат не успел договорить, я надеюсь на то, что он вернулся в свой волшебный мир.
– А, что было потом?
– Потом, кто-то уронил книгу, и я свалился с титульного листа, и оказался в палате.
– Интересно, а что, всё-таки случилось с миром испорченного времени? Неужели в этой стране всё стало на своё место, и все привыкли жить по-новому, а часовщик отремонтировал часы на площади?
– Я тоже на это надеялся. Любая сказка должна иметь логический конец! Только, если вам доведётся побывать в этой стране, и проснуться за полчаса, до срабатывания будильника, недопить утренний кофе, успеть опоздать на лифт, то у вас есть шанс попасть в главный музей столицы, где на самом видном месте вы найдёте петицию жителей этой страны, с подписями, против вмешательства в их привычную жизнь. Парламент принял закон, что любое существо, попытавшееся изменить их мир, в этой стране считается персоной нон-гранта, и его немедленно нужно выдворить за границы государства.
– И что, находились такие?
– Желающие может были. В любой стране кому-то, что-то не нравится. Только этот закон никогда не работал, за это его и положили под стекло в музей. В стране испорченного времени этот закон считается символом глупости. За всё время не удалось выдворить из страны не одного несогласного!
– Это почему?
– Потому, что государство осталось страной испорченного времени, как этого хотели его жители, а в стране испорченного времени, не может быть слова – немедленно!
Эпилог
Из истории заболевания. Больной более тридцати лет был прикован к постели с диагнозом церебральный паралич в особо острой форме, приобретённый в детском возрасте, после осложнения от перенесённого энцефалита. Больной доставлен в бессознательном состоянии в отделение скорой помощи, и переведён в нейрохирургическое отделение нашей больницы. Больному повезло, за его спасение взялась профессор нейрохирург из Италии – Майя Коршунова. Она возглавляет группу «Врачей без границ» в нашем городе, и согласилась провести показательную операцию на этом пациенте, с применением глубокого гипноза для пострадавшего. Операция длилась шесть часов, на глазах сотни студентов различных медицинских учебных заведений России и интернов, находящихся на практике в больнице. Когда операция была закончена, рано было говорить о благоприятном исходе и положительном эффекте, для излечения больного, но он, всё же, перенёс эти шесть часов сражения за свою жизнь. Раздались аплодисменты. Профессор зашла в палату. Это была молодая симпатичная женщина, говорящая с приятным акцентом, по-русски, её всегда окружало множество людей, она подошла к моей постели:
– Как чувствуете себя больной?
Я промолчал, показав большой палец.
– Ну, и хорошо!
Профессор перешла на французский, что-то объясняя коллегам. На груди у неё был медальон, какой-то камень, обрамлённый в золото.
– Это что?
Я спросил у доктора.
– Это подарок отца – Аквамарин. Это мой талисман, он всегда присутствует со мной, на всех операциях я его держу в кармане халата, я верю в то, что он помогает спасать людей.
Я её понимал. Врачи, подготавливающие меня к операции, говорили, что я был без сознания, но профессор не отменила гипнотической камеры, они, так и не смогли разжать кулак моей руки. В руке у меня был мой талисман, я не помнил, как он у меня очутился, он не был такой красивый, как аквамарин, но мне казалось, что это именно он спас меня во время операции. У меня была карточка, история болезни, но я совсем ничего не помнил из прошлой жизни. Я не помнил своего имени, я не помню где я живу, с кем, и зачем. Дзэн, дзэн, дзэн-ница, разрывался колокол больничной церкви, а мне, сквозь звуки колокола слышался чей-то женский голос:
– Дэн, Дэн, яичница!
Через месяц, меня выписали из больницы. В приёмном отделении меня ждал молодой человек. Я узнал его. У него на шее был точно такой же медальон, как у меня:
– Здравствуйте Борис Савельевич!
Глава 30
Таксист ругался, он не знал, куда меня везти. Сармат тоже не знал моего адреса. Выручила водительская смекалка, адрес моего проживания был в амбулаторной карточке, медсестра с удовольствием его предоставила, наградив молодого парня ослепительной многообещающей улыбкой. Но, красавчик оказался невнимательным, тем более с обручальным кольцом на руке. У медсестры, лицо, моментом, приобрело профессиональную невозмутимость и стало холодным, как лёд. Только тогда до меня дошло, что я был всего в шаге от морга, но Сармат, не дал мне развить мои мысли: об операции, о итальянке с русскими инициалами, он тащил меня в сторону стоянки такси – подальше от больницы и Снежной королевы, в полупрозрачном халатике медсестры. Я смотрел по сторонам:
– Это был не мой мир, не мой город.
Я радовался, что я – был я, только без уродливой волосатой бородавки, которая мешала всё время бриться. Я это, ещё в больнице уяснил. Дома мне показались серыми, а дороги были грязными, в воздухе стоял запах железнодорожных вокзалов, это я ещё в своём мире заметил, что вокзалы во всех городах пахнут одинаково, оказывается, этот стандартный набор запахов распространяется на все измерения во вселенной. Вокзал пах вокзалом, пивная – пивом, а я – больницей. Сколько себя помню, я всегда пах лекарствами. Кажется, память начала восстанавливаться! Таксист видимо спешил, нервно переключал скорости передач на автомобиле перед каждым светофором. Он трогался с места, не ожидая, когда зажжётся зелёный свет, разрешающий движение. Эта нервозность передалась пассажирам, и таксист сделал ошибку, на повороте он не вписался в вираж и выскочил на встречную полосу, под колёса большого грузовика. Нас, от удара, выкинуло за дорожное ограждение, в знаменитое городское болото, названное Французским. Это то, что успела зафиксировать моя память. Было темно, но у меня ничто не болело, я не понял, где я находился, пока Сармат не включил свет. Мы, наверное, умерли, или были на дне болота, из-за изгороди на меня смотрели маленькие бегемоты с крыльями. Значит, где-то недалеко была их мама: – подумал я. Сармат добавил яркости в светильник.
– Где мы?
Я услышал свой хриплый голос.
– Не знаю, похоже на ясли волшебной страны. Я здесь был, но совсем маленький, не помню ничего.
– А, как мы здесь оказались?
– Была авария такси, и амулеты выкинули нас в этот мир. Поверь, Савельевич, это не худший вариант. Лучше быть живым в яслях, для драконов, чем мёртвым в болотной жиже!
Я с ним согласился, что нам просто повезло. За окном была ночь, тёмная, волшебная. Бегемотики нас ели голодными глазами, но Сармат совсем не обращал на них внимания, он уступил мне лавку, а сам готовил себе постель на сеновале. Я вспомнил, что Сармат был родом из волшебной страны:
– Так это, и есть твой дом?
Сармат выключил свет, прикрутив фитиль, я раньше никогда не видел газовые фонари. Он понял мой вопрос.
– Нет, Савельевич, я городской житель, а это – деревня, Москва, кажется, называется.
Разбудило нас что-то невидимое, в окно пробивались первые лучи и небо только начало сереть, по комнате летали вёдра с сырыми окорочками, и весь этот конвейер пропадал за изгородью, оттуда доносилось аппетитное чавканье. Сармат попытался завязать контакт с невидимками, но у него ничего не вышло, по количеству мелькающих вёдер, невидимок было не меньше трёх. Сармат не согласился с моими дедуктивными доводами.
– Невидимка может быть один, с шестью руками.
На выходе кто-то прыснул, подавив, вырывающийся смех. Через час, когда полностью рассвело, в комнату протиснулось лукошко, с деревенской свежей едой, запахло хлебом и парным молоком.
– Мне дети говорили, что в яслях гости, я по началу им не верила. Дети помогают малышей кормить. Вот, я вам покушать принесла. Меня зовут Светлица, я из клана волшебниц. А вы кто будете?
Сармат представился, и что из клана птиц потустороннего мира. Живёт в стране испорченного времени, заканчивает гимназию Гандз. Светлица к Сармату отнеслась уважительно, её удовлетворил статус гостя.
– А, это кто?
Хозяйка спросила за меня.
– А это? Это Савельевич, Борис Савельевич. Он из землян, хороший человек!
– Посеянный? – спросила Светлица.
Сармат отрицательно покрутил головой.
– Человек? В волшебном мире? Этого не может быть! Ты говоришь, что он из Земли? Из запретных миров? Ты, Сармат, рождённый в волшебных мирах, знаешь лучше меня! Если вы появились из запретных миров, то пробой периметра обязательно будет зафиксирован на пульте контрразведки, и я согласно конституции волшебной страны, обязана доложить в совет о появлении нарушителя. – Можешь не спешить, Светлица! Мы в курсе. И Неясыть материализовался посреди комнаты, прижав Сармата к груди.
Сармат называл его дядей. Сначала дядя расспросил, ненавязчиво, племянника о нашем появлении в волшебной стране, а потом пришла и моя очередь отвечать на странные вопросы главы контрразведки содружества государств:
– Так вы говорите, что не обладаете ни одним способом перемещения между мирами? Так вы говорите, что не относитесь ни к одному клану и раньше в волшебных мирах никогда не были? Вы, Борис Савельевич, утверждаете, что являетесь человеком, и никогда не слышали о посеянных?
Я уже устал отвечать, отрицая всё и всяк. Я не мог понять, что хочет от меня эта птица-человек, явившаяся из воздуха. В чём он меня подозревает? Тогда Неясыть задал последний вопрос:
– Скажи человек! Мы с тобой полчаса общаемся. Откуда ты знаешь волшебный язык, если раньше никогда не бывал в нашем мире?
На этот вопрос я не смог ответить, даже у Сармата, от удивления, раскрылся рот. На этом, допрос закончился, и невидимые контрразведчики вбросили меня в клетку, как животное, особо не церемонясь с моим неудобством. Для контрразведчиков я был обыкновенным шпионом, которого поймал глава контрразведки, и которого нужно вывести на чистую воду. Меня решено было переправить в столицу и сделать сканирование мозга. Эти невидимые гадюки сделали всё, как надо, даже амулет у меня отобрали и закрыли в сейф. Но они не смогли учесть одного – амулет вернулся к хозяину и не дал копаться в его мозгу. Меня успели связать, обвешать всё тело датчиками и гипнотическим лучом лишить сознания. Я ничего не помню, очнулся я на пятом этаже, в незнакомом городе, от противного звонка во входную дверь. На пороге стояла девушка, лет шестнадцати.
– Дядя Денис, у меня задачка с производными, с ответом не сходится. Помогите решить, а то, пока вы были в больнице, я в троечницы в классе перекочевала.
Я на неё смотрел, как баран, на новые ворота. Я проглотил, что у меня новое имя, но то, что я великий математик… это уже чересчур. Девушка по-своему поняла мои колебания:
– Дядя Денис! А я вам полы бесплатно помою.
Это было всё! Я вовремя вспомнил, что видел компьютер, осталось вспомнить, как им пользоваться, тогда любая задача будет решаема. Я попросил у девушки два часа времени, сославшись на то, что ещё не совсем восстановился после операции. Она пообещала прибежать с третьего этажа, со своей тряпкой и шваброй. Я, чуть не спросил:
– Зачем?
Компьютер сам включился, при моём приближении. Я, действительно, не помнил, откуда знал волшебный язык, я не помнил, как общаться с этим электронным чудом, но пальцы сами набрали условие задачи на мониторе, оказывается, я был не только компьютерным гением – хакером вселенной, но ещё непревзойдённым математиком. Потому, что компьютер ещё думал над решением задачи, а я уже записал ответ. Больше времени потратил на роспись решения. Я даже успел определить, где ошиблась девочка, и внести в компьютер объяснения по решению задачи. Моя память возвращалась ко мне: я компьютерщик, математик, полиглот, кто ещё? Какими способностями вас наделили Борис Савельевич? Ой – дядя Денис! Раздался звонок в дверь. Вместе с девочкой на пороге стояли Сармат с Неясытью. Я отдал соседке тетрадь с решённой задачей, больше её ничто не интересовало, как и всех старшеклассников, лишь бы решение с ответом сходилось, а то родители на танцы не пустят, или финансирование урежут. Уборку решили пока отставить, в связи с приходом гостей. Оба мужчины проследовали на кухню, сразу заметно, что они, не впервые в этой квартире. Сармат начал первым: – извинился передо мной за действия контрразведки. Дядя молча кивал головой.
– Пока разобрались, что к чему, как ты пропал. Мы тебя ещё быстро нашли, по следу от пробоя. Был бы шпионом, плакала бы наша контрразведка.
Наконец подал голос Неясыть:
– Всё понимаю! Даже то, что Гристарх передал тебе свой амулет Гандз, только одного понять не могу – откуда ты знаешь волшебный язык?
Я попытался объяснить, может быть мои объяснения кажутся не вразумительными:
– Не знаю! Не знаю я откуда у меня способности полиглота, не знаю я, откуда я разбираюсь в компьютерах, и откуда у меня способности к математике. Я до сих пор не понял, как очутился в волшебной стране, ещё меньше понимаю, как вернулся в этот мир. Это не мой мир. В моём мире меня все знают, как Бориса Савельевича, и живу я на третьем этаже, это даже Сармат может подтвердить. Здесь же меня зовут Денисом, и комната находится на два этажа выше. Дядя опять подал голос:
– Как? Как тебя зовут?
– Девочка с третьего этажа назвала меня дядей Денисом.
Оба гостя не смогли сдержать смех. Я не знаю, что я такого смешного сказал? Но Сармат оправился скорее:
– Мы прибыли в ваш мир Савельевич, чтобы принести свои извинения. Мы уже решили половину ваших вопросов, я думаю, нам стоит в дальнейшем к ним обратиться, но пока, вам нужно восстановиться после аварии. И ещё, я разгадал загадку своего отца, я догадался почему он указал на вас, и задолго до нашей встречи передал вам свой амулет Гандз. Я попрошу, Савельевич, не волноваться сильно от того, что будут появляться новые способности и физиологически меняться черты лица.
Я уже начал замечать, что молодею, но после Междувременья, я перестал обращать внимание на преобразования. Поверьте, после того, как человек побывал чучелом, ему становится безразлично, как он выглядит или каким, его хотят видеть окружающие. У гостей, видимо было много работы дома, они, даже от предложенного чая отказались, попрощались и растаяли, здесь же, на лестничной площадке пятого этажа. И стало тихо, впервые, с момента, как я принёс клетку, оплетённую проволокой с чёрной птицей, и положил её на балкон. Меня все оставили в покое, я стал никому не нужен, даже пигалице с третьего этажа. Тишина! Какая благодать! Целый месяц меня никто не тревожил, а потом, как все с цепи сорвались. С семи часов утра, видимо, не понадеявшись на звонок, в дверь, кулаком стал тарабанить участковый:
– Проверка документов.
Проверил паспортные данные, извинился и стал стучать в соседнюю квартиру. Я знал, что жил на площадке один, в городе половина квартир пустых, и это в шестидесяти километрах, от Москвы. А наш этаж был социальным, жильё для инвалидов зарезервировано было. Участковый ушёл, я подождал на площадке, когда хлопнет входная дверь на первом этаже, всё-таки милиция – это к неприятностям. Дверь напротив открылась, оттуда вывалил мужик в стереонаушниках и с мокрой половой тряпкой в руке, он стоял ко мне спиной, и не поворачиваясь, спросил:
– Это ты стучал?
Он уже заканчивал мыть полы. Потом повернулся, с такой решительностью, резко, собираясь закатить скандал. И застыл, в позе мумии с раскрытым ртом:
– Гристарх?
Я не понял.
– Мы тебя давно похоронили. Ты же был на планете пиратов во время взрыва! Мы думали, что тебя разметало на атомы. В музее академии твоя фотография в чёрной рамке.
Я конечно рад, что у меня появился сосед, но он ошибался.
– Я не этот, как его, Гри… Гри.
Сосед выхватил мой паспорт из рук:
– Нет. Я не ошибся – ты Гристарх!
Блин! И где он такое вычитал? Он был хуже полицейского: сравнил мою фотографию в паспорте с моим лицом, крутился возле меня, как трюмо на шарнирах, и в фас, и в профиль. Смотрел на меня так подозрительно, я уже подумал, что это он полицейского на меня натравил. В конце концов сосед успокоился, вернул мне паспорт:
– А я, это, порядок решил навести. Так значит тебя Денис зовут? А я – это, Челстуг. Ой! Семён значит. Вот и познакомились.
Этот Семён посмотрел на меня такими глазами, как будто я из его холодильника колбасу спёр. Странный сосед у меня, я, не удивляюсь, жильё то – социальное. Инвалиды тоже разные бывают. Меня только Челстугов на этаже не хватало, а для себя я решил, поменьше с соседом общаться, человек был явно со справкой, а таких у нас закон защищает. Они внесены в «Красную книгу», как переходная ветвь происхождения человека от обезьяны. Мне целую ночь снились какие-то птицы, ящеры. На этом приключения не закончились: на следующий день, без стука в дверь, в моей комнате появился Сармат. Блин!
– Здравствуй папа!
Сумасшествие, видимо болезнь заразительная, сначала этот Семён, потом Сармат. Я, на всякий случай, стал от него подальше.
– Какой я тебе отец? У тебя часть мозгов, наверное, в Междувременье осталась!
Сармат улыбнулся:
– Всё хорошо получается. Всего месяц прошёл, а такие сдвиги! Ты, Савельевич, давно на себя в зеркало смотрел?
Я пожал плечами, в зеркало я смотрю, когда бреюсь, а бреюсь я по воскресениям, раз в неделю. Сармат меня подвел к настенному зеркалу. Я был не я! Из зеркала на меня смотрело совсем чужое лицо.
– Блин! Вот влип – мир не мой, и город – хуже деревни, половина людей курит, половина жуёт семечки, и всё на ходу. Я не представляю, как жить с такой физиономией.
На меня смотрел относительно молодой человек, лет тридцати пяти, весь в веснушках и, абсолютно, рыжий. В детстве мне казалось, что именно так должны выглядеть бандиты. Сармат успокоил:
– Зато сейчас, ты на фотографию на паспорте похож. А больше ничего не появилось?
Я спросил:
– А что должно появиться?
– Не знаю. Лицо же восстановилось.
– Как восстановилось, ты хочешь сказать, что я раньше всегда был конопатым и рыжим, и мне до конца жизни придётся терпеть это уродство?
– Ну зачем так категорично? На Земле технологии красоты не стоят на месте, любой косметический салон сделает тебя неотразимым красавчиком, а насобираешь капитал, то добро пожаловать к косметологу, он посоветует тебе, какое выбрать лицо и к какому пластическому хирургу обратиться.
Сармат не мог без своего сарказма.
– Ну, ладно! Рано я прилетел, надо подождать ещё.
И Сармат пропал, просто, растворился в воздухе.
– Чего ждать? Какие изменения?
В дверь постучал сосед. Для таких звонков не существует, наверное, этот Семён в полиции раньше работал?
– У вас соли не найдётся, а то пожарил Дениску, а посолить нечем.
Я отдал ему целую пачку и пожелал приятного аппетита. Он ещё и каннибал, как его – Челстуг. После обеда принесло соседку. Достала уже своими задачками. Самым последним позвонил сосед с первого этажа, попросил полтинник до зарплаты. Деньги у меня были в тумбочке, каждый раз, как почтальонша приносила пенсию по инвалидности, я, не считая, клал их в тумбочку, зная, что за месяц, проценты набегут. Мать меня приучила так. Стой! Откуда я это знал? С каждым днём воспоминаний прибавилось. И я вспомнил, не всё конечно, частично. Я вспомнил свою прошлую жизнь, в которой было место и моей жене Огневице, и Сармату, и Челстугу. А когда я, возвращаясь из магазина, поздно вечером, не захотел подыматься по ступенькам на пятый этаж, переместился с помощью амулета Гандз, по формуле воды, я понял, что это не фантазии, и несмотря на поздний час и темноту за окном, я постучал к соседу, всё равно у него дверной звонок не работал.
– С возвращением тебя, Гристарх!
Глава 31
Совет признал моё воскрешение, не без протекции трёх свидетелей: Сармата, Челстуга и Неясыти, но отказал мне в заслуженных льготах, пока я не предоставлю доказательство, что я не голем, не биоробот и не орудие колдовства. Если Сармат числился, как временно пропавший, то я, по мнению всех заседателей совета, был среди героически погибших. А так, как миссия моего нахождения на планете пиратов была тайной и глубоко засекреченной, то даже жену обошли во внимании, и отказали ей в пенсии, в связи с гибелью мужа. Огневица держалась из последних сил, собирая всевозможные справки и обходя многочисленные конторы. Она это делала только из памяти к заслугам мужа. Её поразило то, что совет так быстро успел списать Гристарха, включив безотказный бюрократический аппарат, который Огневицу заставлял бегать по кругу и собирать всевозможные справки, характеристики, копии. Огневица устала. Она громогласно обвинила совет государств в смерти её мужа, а всех друзей – в предательстве, перестала контактировать со всеми и улетела в волшебную страну, где клан волшебниц был на её стороне. Огневица не захотела встречаться даже с королевой драконов. Сестра с мужем и многочисленным потомством обосновалась в запретных мирах – на Земле. Огневица не любила посещать Землю, эта планета напоминала о погибшем муже. Дэн, Дэн, Дениска! Она с Озорницей встречалась, только, на очередном Шабаше ведьм. Лианка давно вышла замуж, и жила так далеко в диких мирах, что вести оттуда шли годами, и часто не доходили, терялись по пути. Огневица держалась. Но весть о пропаже Сармата из стен гимназии Гандз, подкосила её. Огневица осталась одна, и окунулась в самое радикальное направление клана, которое требует полного отказа от всего: от друзей, от родственников, от подчинения законам совета государств. Огневица стала миссионером, и в этот же день покинула волшебную страну. Я только смог узнать, что послушница, по приказу настоятельницы, отправлена в один из диких миров, но в какой – не известно. А диких миров у нас, больше, чем звёзд на земном небе. Сармат тоже не нашёл следов матери. Мы не знали где искать её, мы даже не знали её нового имени. С согласия жены, была стёрта её память, из женщины сделали «чистый лист», новое имя ей дали, по прибытию в дикий мир с алгоритмом задания миссионеру. Все нити были оборваны, исключали даже случайную встречу. Я подозреваю, что волшебницы, даже могли изменить её внешность. Я с ностальгией прошёлся по всем мирам, где мне приходилось бывать. Никого из моих знакомых не осталось. Королева драконов не захотела со мной встречаться, прошло слишком много времени, и она опасалась колдовства. Я понял, почему моя жена поступила так, почему она отгородилась от всего мира, и радовался тому, что совет не наложил запрета на мои перемещения. Мне тоже не хотелось никого видеть, мы договорились с сыном – он остаётся здесь, в нашем доме, в стране испорченного времени, а я вернусь на Землю, если будут какие новости, он знает где меня искать. Я же хотел найти Озорницу и её семью, может она что знает о сестре? Легче иголку найти в стоге сена, чем человека в запретном мире. Мне кажется, я испробовал все доступные мне методы поиска семьи Озорницы, только в этом мире у неё было совсем другое имя и даже фамилия по мужу, а я знаю только то, что её половинка на выхухоль похожа, и у меня нет никакой информации о её детях. А озорниц в этом мире, хоть пруд пруди! К ним можно отнести всех женщин планеты. У меня ничего не вышло, хоть в полицию обращайся, или объявление в компьютерных сетях дать – Ищу Озорницу из клана волшебниц, с указанием примет, под которые подходил весь слабый пол Земли. Тогда я вспомнил про Неясыть, у контрразведки свои методы поиска. Я, через соседа, постарался связаться с названным дядей Сармата. Челстуг мне помог, и через неделю, у меня был адрес сестры жены, и я, чтобы не вызывать лишних подозрений, начал оформлять визу в Азербайджан. Озорница с семьёй жила на берегу Каспийского моря, а выхухоль по национальности оказался лезгином. Посёлок был не большой, весь пропахший морем и рыбой. Весть о том, что к красавице Лейле приехал муж её родной сестры, распространилась мигом. Каждый сосед считал своим долгом поделиться лучшим, что есть в его доме с семьёй Камаля, заодно и посмотреть на гостя. В рыбацкий посёлок редко заглядывали гости, меня здесь, почему-то отнесли к грузинам. Говорят, что такие рыжие, только в Грузии водятся, хотя к моему азербайджанскому языку претензий не было. Все жалели сестру Лейлы, посчитав меня некрасивым, честно признаться, мне тоже не нравилась физиономия на паспорте, не зря меня родители яичницей назвали. Неясыть, на время моей поездки к родственникам, остался со мной, со своими невидимыми агентами, он по вечерам прилетал поболтать. Сказал, что время в этой стране не спокойное, лучше будет, если он станет охранять меня. Слишком много банд развелось, у них везде свои осведомители. Камаль уверял, что в посёлке спокойно, с утра он уходил с бригадой рыбаков в море, а по вечерам старался накормить меня пловом и шашлыком. Он не мог понять: как это грузин не пьёт вино и чачу, и совсем не ест мяса. Из меня так и не получился стопроцентный Гристарх, осталось что-то и от Савельевича. Я поменял всё, что можно было: страну, город, квартиру, но остался убеждённым вегетарианцем. Но, чтобы не обидеть хозяина, рис я съедал, а мясо делил между Неясытью и его агентами. Птица мне напомнила, что я и летать по мирам научился, благодаря каким-то чебурекам. Неясыть, как всегда, оказался прав, информация о моём приезде, быстро распространилась по округе, и кое-кто успел заинтересоваться ей и уже был готов план моего похищения. Только демоны успели доложить Неясыти. Глава контрразведки союза государств решил предпринять контрмеры и его штаб разработал свой план, внеся коррективы в задумку бандитов. Посёлок рыбаков был маленький интернациональный, но дружный и мог за себя постоять. Бандиты не рискнули сюда сунуться, решили дождаться отъезда гостя, чтобы устроить засаду на железнодорожном вокзале. В Азербайджане живут очень милые люди, у которых очень коррумпированная власть. Бандиты успели всё скупить на вокзале, чтобы в нужное время не было на месте не полиции, не свидетелей, не старика, продающего мацони. Осталось узнать время отъезда гостя. Местная ребятня меня замучила вопросом:
