Александр Евгениевич Владыкин
Талисман для «Яичницы»
– Огни Святого Эльма!
Заголосил «Ботаник», прихлопывая оставшимися щупальцами в такт своему перемещению. Вы никогда раньше не видели танцующих Ганзд? Я тоже. Сармат появился, как из воздуха и начал сбивать пламя с «Ботаника», сам, перепачкавшись в огне. В конце концов, это ему надоело, Сармат понял, что над ним смеются, постарался в море отмыться от пламени. Сармат зажёг море. Это было незабываемое красивое зрелище;
– Остров, в окружении столба бело-голубого огня. А, мы стояли в самом центре, зачарованно наблюдая за явлением.
Где-то высоко в космосе, на МКС космонавт сделал запись в операционный журнал:
– Над Каспием наблюдался большой выброс газа, фотографии с горящим морем были переданы на землю.
Я не знаю, кто из нас опёрся на каменный рычаг. Опять амулет спас нас с Сарматом от верной смерти, мы, уже, секунд двадцать, как чувствовали себя в невесомости, пока не поняли, что падаем, рядом с нами падала наша подводная лодка, стуча о стены этого вертикального туннеля, и издающая звуки, похожие на взрывы банок с закупоренными огурцами. Гандза парил над нами, превратив своё тело в природный парашют. Мы провалились под землю и летели в неизвестность. Я не понял. Если мы не попали в кем-то спланированную ловушку, с целью уничтожить нас – раз, и навсегда, то значит столкнулись с очередной загадкой моря. От Каспия можно было ожидать, чего угодно. Наконец, мы услышали падение лодки, и кажется ей тоже повезло: лодка упала в воду и ушла в глубину этого чудовищного колодца, окатив нас миллиардами брызг. Вдруг вода внизу стала уходить, вместе с нашим судном, и нас троих засосало образовавшимся вакуумом. Нас выбросило, как из пушки в неведомый мир. Вокруг нас было море с зеленоватой тёплой водой. Из одного непонятного, неизученного мира, мы попали совершенно в другой. Мы ещё не успели осмыслить, что с нами произошло, не успели найти потерянную подводную лодку, как Сармат взлетел в воздух, как птица, к клану которых он принадлежит. А мне на голову свалился «Ботаник». Он до последнего не верил, что находится в воде и его спас осьминогов бог. Теперь, уже, мне командира пришлось приводить в чувство. Поиски подводной лодки ничего не дали, пока не всплыл один из огурцов и сказал, что лодка, всё же, развалилась на части, не выдержав последнего гидроудара. Прилетел Сармат, к нам подтянулся ещё один огурец. Да, лодка погибла в героической борьбе с неведомыми препятствиями, но осталась команда. «Ботаник» вспомнил, что он всё ещё является командиром экипажа, и отдал приказ двигаться на ближайший остров. Сармат с образа птицы, не стал обратно превращаться в человека, решил, что в данной ситуации, лучше быть дельфином. Он махнул ластом в направлении ближайшего небольшого островка, покрытого платанами и зарослями плюща или дикого винограда. Дельфин с криком, свечой взвился к облакам, совершив немыслимый пируэт от радости свободы движения, и, как торпеда, поплыл в сторону острова. Мы – старшее поколение, без особых эмоций, последовали за ним. Остров нас встретил обеими объятиями, огурцы забрались в большой ручей, вытекающий из-под корней деревьев. «Ботаник» мигом определил наше местоположение:
– Мы в Турции! А это, наверное, Мраморное море. Я даже не знал, что есть такое.
Моя сказка растаяла на глазах, когда я увидел пограничный катер под турецким флагом, проследовавший мимо острова. Сармат наплавался, и снова принял привычную для всех форму.
– Откуда ты узнал, что это Турция? – обратился я к Гандзе.
– Я, же учитель, Гристарх, не получилось из меня профессор, но закончил я гимназию Гандз с удовлетворительным балом, твой сын подтвердит, что это похвально. Наши миры держатся на троечниках! Я хорошо изучил предмет, который преподавал. Такая растительность на островах, может быть только в Мраморном море, и на Земле. А Мраморное море находится в Турции. А, ещё, если Каспий имеет сообщение с кем-то, то, наверное, со своими соседями, по времени своего падения, мы дальше Турции улететь не могли.
Какие-то не интересные эти биологи, никакой фантазии, сплошной прагматизм! Мы так и не успели отдохнуть толком на морских курортах Турции, вскоре Сармат увидел три наши подводные лодки, вынырнувшие из глубины Мраморного моря. Сигналы можно было не подавать, они раньше заметили нас на радаре. К каждому члену экспедиции крепился маяк к одежде, чтобы никто не вздумал потеряться. Нашу команду, впервые, за долгое время тренировок, разделили на части. Огурцов и «Ботаника» разобрали по лодкам, а мы с Сарматом решили воспользоваться своими амулетами, чтобы добраться до штаба Ундины. К нам присоединилось ещё два существа, обладающие амулетами Гандз, и мы, затерявшись среди стай перелётных птиц, косяком, полетели на Каспий, ориентируясь по вершинам Кавказа. Каспий был за горами. В штабе нас уже ждали. Ундина собрала все лодки возле базы, надо менять тактику. Несмотря на то, что благодаря нашим поискам, удалось установить связь между двумя морями с выходом в океан, через проливы Дарданелл, и с Чёрным морем, через Босфор, наша миссия считалась не выполненной. Мы так и не нашли следов ящеров, ни одного Дэнгиз-шайтана, ещё умудрились и подводную лодку потерять. Наши сведения о острове в центре моря, заинтересовали кого-то на верху. Ундину и «Ботаника» вызвали в совет. Я, уже знал, по личному опыту, в совет, просто так, никого не вызывают. Я, мысленно, пожелал Ундине – удачи, а «Ботаника», наверное, как свидетеля вызвали. Грядут перемены! Но меня в данный момент интересовал другой вопрос. Я уже знал, что подводный флот нашёл течение, уходящее под землю, и три подводные лодки рискнули разведать этот маршрут. С этими лодками мы и встретились в Турции. Меня интересовало, как субмарины вернутся назад в Каспий. Плоскостопы, которые совершали с нами перелёт, через Кавказ, не могли никак отогреться, и закутанные в пледы, норовили натянуть на себя верблюжьи одеяла. На их родной планете, температура никогда не опускается ниже + 20. А в горах – холодно, снег лежит, лавины, ледники, а выше гор – вообще, кошмар. В их голове, даже ментал, выстукивал чечётку, под аккомпанемент зубов. Они оба не могли понять, что я от них хочу. Пока не сжалился один из штабных статистов:
– Лодки вернутся назад тем же маршрутом, которым проследовали в Мраморное море.
Я не понял. Все утверждали, что поток был настолько силён, что лодки, выбросило, как щепки, все думали, что их разорвут напоры воды, которые за время существования этих морей, пробили огромные туннели в скалах. Я не понимал, лодки не способны были преодолеть напор воды, со своими слабыми двигателями на водной реактивной тяге. У меня не укладывалось в голове. Статист, наверное, понял. К нему подключились и Плоскостопы, пытаясь втолковать очевидное человеку с академическим образованием. Статист начал с прощупывания моих знаний:
– Вы, Гристарх, знаете принцип сообщающихся сосудов?
Я кое-что помнил – где-то, что-то вливается, где-то выливается.
– Хорошо. А помните, как работают водяные часы?
Я ничего не помнил. Никогда их не видел, впервые слышу, что такие есть.
– Хорошо! А песочные часы видели когда-нибудь?
Я не видел, но знал, что их переворачивать нужно, когда песок кончается.
– Отлично! Представьте себе два моря, связанные между собой подземными каналами, которые находятся на круглой планете. Что Земля вращается, хоть это вы знаете?
Я, утвердительно кивнул головой. Но, всё равно, ничего не понимал, в моей голове перемешалось всё: и песок, и вода, и подземные каналы с Бабатурами.
– Да! Тяжёлый случай!
Мне, честно, не хотелось выглядеть таким тупым. Стыдно было. У статиста опустились руки. Тогда он дал мне яблоко:
– Только есть его не спеши. Представь, что это Земля, а два маленьких жёлтых пятнышка, на поверхности фрукта – это моря: Каспийское и Мраморное. Землю ты вертишь своими руками, так, чтобы одно море было сверху другого. Между морями соединительные каналы. Если Каспий окажется сверху? Куда вода побежит по каналу?
– Понял! Всё так просто!
Статист улыбнулся:
– Всё гениальное просто. Командам лодок надо дождаться, когда Земля провернётся, и Мраморное море окажется сверху Каспийского! В подтверждение моих слов, три последние подводные лодки из нашей флотилии, подошли к причалу базы.
Я ушел довольный в кубрик для гостей. Сармат уже спал, ему снились горы и Мраморное море с зеленоватой водой. Я положил яблоко в его тумбочку.
На базу начали прибывать новые существа, они надолго не задерживались, отмечались в журналах и исчезали в земном пространстве. Сармат сказал, что видел Неясыть. Появление главы контрразведки – это уже серьёзно. Вернулся «Биолог» его понизили в должности, за утерю подводной лодки, хоть его вина и не была доказана. Комиссия учла даже то, что весь экипаж был цел, и сильно не пострадал от «шуток» двух морей. Решение совета было однозначным: капитана субмарины понизили до руководителя экспедиционного отдела. «Ботанику» предложили заниматься только учёными. Его группа состояла из пятидесяти существ, включая военизированную охрану. У военных был свой командир, но все в группе подчинялись «Ботанику». Группе «Ботаника», и предстояло заняться загадками двух морей и всем непонятным, и не объяснимым попадающимся на пути нашей экспедиции. В доке собирали плавучую лабораторию, для этой команды. Учёные жили недалеко от нашей базы, и отдельно. Руководство искусственно не давало нам общаться, чтобы исключить влияние на результаты научного обследования. «Ботаник» не знал ничего об Ундине, но судя по тому, что они не вернулись вместе, нам, видимо, придётся распрощаться с лесной красавицей. У аналитиков, в столице, тоже полетели головы. Под раздачу попал отдел, предложивший двигатели для подводных лодок, типа «механический спрут» – лодка передвигалась за счёт струи воды, создающей реактивную тягу. Нелюдь предупреждал:
– Не надо ящеров считать болванами. До нас не дошла ни одна из их технологий, они уничтожили всё, но это не значит, что они обладали только примитивными орудиями труда, и по своему развитию, остались в каменном веке. Не знаю, как потомки оценят наши действия, но мне стыдно за созданное нами общество.
Мы считаем себя высоко грамотными, цивилизованными сущностями, добившихся больших результатов в миро построении…, но скажите мне:
– Кто видел в Каспийском море, хоть одного осьминога, каракатицу или кальмара? В этом море даже медуз больших нет. А тут, всё море шумит от ваших подводных лодок. Бабатуры вычислили вас мгновенно, и радуйтесь, что вы ещё живы, умники!
Мы на базе ожидали появления руководства, и ещё никто не знал, что нашу экспедицию разогнали заочно, не посчитавшись с её открытиями и достижениями в расшифровке тайн Каспия. Меня с Сарматом вызвали в совет, по реакции комиссии, укомплектованной научными светилами содружества, мы оказались главными виновниками неудач всей экспедиции, наши имена стояли рядом с Ундиной. Меня и Сармата отчислили из экспедиции, причислив, ошибочно, обеих, к жителям Земли.
– Я, то, вообще, родился в другом измерении, и зовут меня не Гристарх, а Борис Савельевич.
А Сармат родился в Волшебной стране, и является гражданином Мира испорченного времени! Нам запретили посещать Землю. Председатель сам затащил нас в свой кабинет, подальше от этой кровожадной комиссии. Мы начали громко возмущаться, всё сказанное против нас, это была неправда, наклёп. Нелюдь одним жестом заставил нас закрыть рты.
–Я знаю! Но, так надо.
Современники не простят нам провала. Итак, в кулуарах, при совете, слышатся смешки, про то, что мы тратим колоссальные средства на поиск мифических лягушек. Я не знаю, но все наши проекты кто-то сливает нашим врагам. Неясыть наводнил весь совет своими шпионами, уже, под разными предлогами, мы убрали из совета земноводных. Многих отправили на пенсию, но утечка информации продолжается. В совет поступил протест дипломатов:
– Стало тяжело работать. Когда все и про всё знают. В дипломатии гласность не приветствуется.
К вам у меня лично претензий нет, я не думаю, что информатор находится в составе экспедиции. Группа вашего бывшего командира из Гандз, ты Гристарх, кажется называешь его «Ботаником», провела научные исследования на найденном вами острове. Вам удалось найти не законченные разработки по технологиям планеты пиратов. Никто бы не догадался, что они штампуют биороботов-убийц на запретных мирах. К туннелю эти пираты никакого касания не имеют, я даже допускаю, что они ничего не знали о его существовании – это более древние сооружения. Но цеха, производящие роботов мы нашли, и мощные генераторы, создающие магнитное поле, для удержания моря вокруг острова – тоже, только кто-то из вас ухитрился запустить это производство, я понимаю, что у вас получилось не умышленно, и вы провалились в туннель не дождавшись, когда с конвейера пиратов начнёт сходить готовая продукция. Представьте физиономии учёных группы «Ботаника», когда в районе координат этого острова, их, встречало десятки тысяч Гристархов, которые не умели говорить, не умели ходить, не реагировали на сигналы, но, как дикие животные, старались напасть на пришельцев из Союза государств. Мне показывали видеозапись. Страшное кино! Эти роботы больше были похожи на бешенных кошек, с хищно раскрытыми пастями, в которых полно мелких, но острых зубов. Я не спрашивал, что было дальше, знал, что всё на этом месте было уничтожено, вместе с туннелем и древними сооружениями. Нелюдь продолжил:
– Наверное, матрица пиратов опознала только твой образ, Гристарх. Мы не имели права рисковать, поэтому убрали всех похожих на людей из проекта.
Вы поняли, проект продолжает работать в подполье, негласно. Учёные продолжат исследование морей Земли, есть предположение, что все водоёмы планеты соединены между собой, и Земля, как мифологическая черепаха плавает на воде. Только поиск ящеров, придётся вести отделу Неясыти, это моя личная вендетта, поэтому я могу доверить быть орудием моей мести только ему, принадлежащему к клану птиц, потустороннего мира. Это был последний наш разговор с председателем. Нет никого вечного в этом мире. Всё-таки нас отправили в ссылку, надеюсь до конца исследований на Земле. Мы с Сарматом оказались в своём имении, в Мире испорченного времени. На наши полёты был наложен запрет, словно подрезали крылья, и над нашими головами летали невидимые демоны – из шпионов Неясыти. Не знаю, как Сармат, у него здесь куча друзей – это его мир! Но мне хотелось просто отдохнуть. Я никому не говорил, но ещё продолжал двоиться, и мне приходилось выбирать между Денисом-Гристархом и Борисом Савельевичем. Мне нужно было спокойно подумать, про свою дальнейшую жизнь. Конечно эти запреты, ограничение на передвижение со стороны Совета, это может быть глупость. Сармат, с первого дня не принял это всерьёз, он также, как я, знал, как избавиться от демонов. Сармат родился, вырос в этом мире, его просто, невозможно было ограничить, что-то запретить. Он с друзьями, и пропадал на соседних планетах: то на рыбалке, то на пикнике, на столе валялись пригласительные на балы. Сармат был не женат, завидный жених! Я тоже, втихаря нарушал запрет, вызывал дракона и как на такси, летел на Рузу, на берег моря, там не было никого из моих друзей, но хорошо думалось. Если честно, мне хотелось, чтобы время вернулось назад – туда, где была Аква, Лана, королева драконов и мне казалось, что Лианка теребит меня за руку:
– Пойдём в дом, мама уже заждалась нас, караулит у ускорителя, но это был всего лишь ветер. Не Моряна, а лёгкий морской бриз.
Глава 34
Как всё продумано в природе: в этом водоёме водятся пиявки, которыми питаются рыбы, улитки, птицы, Рыб ловят хищники покрупнее – в том числе и дикари, которые, иногда, подкармливают пиявок. В этот раз не повезло нам, меня дикари выловили рядом с местом моей работы – возле кладбища. Я отвечала за его чистоту. Настоятельница ругалась, что я дикарей называю дикарями, после того, что я видела своими глазами, я не могу назвать их иначе. Эти злобные существа, полные хитрости и коварства вылавливали наших братьев за пределами замка, каждую неделю, и им доставляло удовольствие, потрошить мужчин на наших глазах. Потом эти варвары нанизывали их на вертела, и поджаривали на огне, применяя все местные специи. Над замком стоял дурманящий запах. В эти часы, я не знала, куда деться, запах доставал всюду, он проникал в каждую келью, в подвалы, им пропитывалась одежда и столовая посуда, от него нельзя было скрыться под одеялом, не хотелось ни есть, не пить. Ненавижу! А им нравилось, они бегали мелкими стаями вокруг огня и обсуждали очередной кулинарный шедевр. Гурманы, блин! А, когда в их руки попадало несколько мужчин, эти изверги устраивали конкурс поваров, и всё это сопровождалось шумом, криками, под музыку медных барабанов – Дэн, дэн, дэн. Иногда праздник еды у этих дикарей продолжался неделями. Послушницы сходили сума, и их отправляли назад в волшебную страну, но часто, хорошо вооружённые конвои, постигала участь наших братьев. Иной раз приходилось молить судьбу о скорой смерти – такое было гостеприимство диких миров. Дикари, обычно не трогали женщин, считая их глупее и безопасней сильного пола. Однажды я помогала в лазарете знахарке, чтобы вырывать больной зуб дикарю, мальчик, лет шестнадцати, не проронил не одной слезинки. Я его спросила:
– Почему вы убиваете наших мужчин, но не трогаете нас?
Знаете, что он ответил?
– Они вкуснее и толще.
Значит, если есть с чем сравнивать – дикари и женщинами не брезгуют. Потом дикарь добавил:
– А, зачем. Я не хочу стать глупым и беспомощным. В лесу полно дичи, в реке рыбы. Всё племя надо мной будет смеяться, если среди моей добычи увидят женщину. С вас нет прока, и мясо вонючее, но хоть немного, но польза есть. Вот, зуб мне вырвали!
И с дикарской прямолинейностью и простотой поклялся, если, когда он решит съесть меня, то убьёт быстро, чтобы я не мучилась. Этот раз, нам тоже повезло, дикари не разжигали костёр, нас применили, как наживку для пиявок. Мы полночи сидели в этом вонючем болоте. Кто-то из вождей решил сходить на рыбалку. Утром нас облили какой-то жидкостью, похожей на молоко, и соскребли с наших тел эту мерзость. Мы брели в свой замок, голые и злые, нас шатало от потери крови, как после хорошей вечеринки. И действительно глупые, нас даже не поймали, а загнали в это болото, как стадо баранов, дикарям только этого и нужно было.
Настоятельница дала нам три дня отдохнуть, а потом началось всё сначала – с утренней переклички. Имён у нас не было, все в этом замке назывались по цветам. Я была Бирюза, рядом со мной стояла Синь, с другой стороны Охра, были названия, которые с трудом вписывались в световую гамму – горчица, изморозь, янтарь, сумрак, пурпур. Настоятельницу звали Кармин, и она просила, чтобы её называли только по имени, ей нравилось быть равной среди равных в нашей обители. Каждый из нас, в прошлой жизни, прошёл через боль: кто через измену, кто через смерть, кто через предательство. У многих отсутствовал стимул продолжения жизни, и все мы подписали вечный контракт с миссионерским орденом, мы поклялись своими душами в следовании его заветам, чтобы нести в мир светлое, разумное, живое семя знаний и делать его чище и добрее. И действительно мы были глупыми, как говорил тот дикарь. Владельцы ордена нас обобрали, как последних дурочек, замазав глаза лозунгами, мы сами, без гипноза, принесли к их ногам наши сбережения и всё ценное что хранилось в наших домах на чёрный день. И чёрный день настал, мы все, дали согласие на очищение, и нам частично стёрли память, заставив забыть всё плохое и важное для нас. Теперь я Бирюза, я ничего не помню, я ничего не знаю, я ничего не умею, выполняю ту работу, которую поручает Кармин. Мне вменили в обязанности уход за кладбищем, я каждый день провожу среди могил, очищая их от травы, и отгоняю от могил собак дикарей, похожих на земных шакалов. Несколько раз орден пытался наладить обучение детей племени, посылая в наши ряды лучших учителей и наставников. Я знаю в каких могилах похоронены их обглоданные кости. Нас сюда послали специально, на съедение дикарям, мужчин в замке почти не осталось: последнего выманили хитростью – оставили грудного ребёнка перед входом в нашу обитель. Сирень наклонился и упал. Его убили пращей. Косточки этого осторожного послушника дикари подбросили на то место, где лежал младенец, это был последний работоспособный мужчина в нашей каменной обители. Кармин говорила, что раньше замок строили из дерева, благо леса кругом. Дикари боялись появляться в этих местах, строители могли и отпор дать. Но, как только замок был построен. а строители возвратились к своим семьям, дикари сожгли обитель, вместе с послушниками. Это было давно, но ветер до сих пор доносит запах гари, с той стороны, где раньше стоял деревянный замок. Тогда, орденом, было принято решение – строительства замка из камня, сразу же возникли первые стычки с дикарями, кладбище появилось раньше, чем был построен замок. С момента своего появления, я на кладбище провела больше времени, чем в замке. Дикари близко не подходили к замку и боялись кладбища больше смерти, я себя ощущала защищённой среди могил и камней, со странными надписями, похожими на заклинания колдунов. Это было моё царство, я знала здесь всё, я знала кто и где похоронен, я знала тайны двух склепов, я знала про убежище древних, которое я обнаружила случайно, гоняясь за ящеркой, попавшей на кладбище. По записям в книге судеб, у настоятельницы Кармин, в склепах были похоронены два учёных, отправленные в ссылку на эти земли. Никто уже не помнит их прегрешений, но склепы каждый учёный готовил для себя сам. Я, почти год провела в этой обители, прежде, чем решиться открыть плиту входа в склеп. Это не смешно, мы так же, как дикари, страшились мести покойников. Мои глаза долго привыкали к полумраку, когда я начала различать очертания предметов, то, почти в тот же миг потеряла сознание, увидев огромную крысу с блестевшими глазами, вылезающую из могилы, одна из её лап тянулась к моим ногам, и этот смех, вместе с писком… Когда я очнулась, крыса была на своём месте, но уже не смеялась. Я осмелела, дотронулась до животного. Это была кукла – умело сделанная копия крысы. Я испугалась куклы, мне самой стало смешно. На улице начало темнеть, я услышала, как меня кто-то зовёт из замка: – Бирюза! Бирюза! Я закрыла плиту склепа и побежала на зов. Меня звала соседка по келье, мы с ней почти не общались, имя ей досталось не звучное – Изумруда, и в столовой мы были с ней за одним столом. Девочка была немного странная, слышала какие-то звуки, на волшебном языке говорила плохо, к таким людям все относятся с жалостью, но не мы. Нас плохо кормили, а соседка норовила у сидящих рядом спереть хлеб, и всё доносила про нас настоятельнице. Ей частенько перепадало от послушниц, за что и страдала большая часть общины, за наказанием здесь дело не стояло. Могли оставить без обеда, могли увеличить трудовую повинность, самое страшное наказание было, когда выставляли за пределы замка. Дикари любили поиздеваться над послушницами, как тогда, с болотом пиявок. Я знала о недостатках этой умалишённой, и старалась от неё держаться подальше. Но она меня выследила на кладбище, когда я влезла в склеп. Я провалилась сквозь стену и вздрогнула от ужасного крика, кричала Изумруда. Я поняла: она сунулась за мной, навстречу кукольной крысы, по удаляющему крику, я поняла, что надо выбираться, иначе, скоро здесь вся община будет. Я спрятала крысу за вращающейся стеной, поправила плиты на гробнице, закрыла склеп, и с тяпкой, обрабатывая соседнюю могилу, стала ожидать десант послушниц из замка. О, святой космос, они себя не заставили долго ждать, кто с цепями, кто с косой, две поварихи с черпаками, а настоятельница с сапогом и все замерли с открытыми ртами, наткнувшись на меня. Я, как ни в чём не бывало, продолжала обрабатывать могилу, уничтожая траву, и, как бы невзначай, обратилась к набежавшим:
– Вам, чего?
Настоятельница, в сердцах, сплюнула на землю:
– Сколько раз себя предупреждала – не слушать дуру! Где здесь крысы? Где мертвяки, съевшие Бирюзу? Где здесь волки, гнавшиеся за Изумрудой по пятам, вместе с крысами и костяными человечками?
Кармин расслабилась, сняв своим монологом напряжённость среди послушниц. Наконец, испуг с девчонок исчез, освободив место для юмора и шутих. Кладбище, конечно, не место для смеха, но эта Изумруда столько стресса наделала в общине! Вечером было продолжение спектакля. Изумруда, только увидела меня за столом в столовой, включила голосовую сирену и полетела в келью к настоятельнице. Оттуда её переправили в изолятор. На завтра пришёл конвой с продуктами, привезли новеньких послушниц, совсем девочки ещё, про Изумруду никто из нас, ничего больше не слышал. Девчонки говорили, что её в клетке увезли. Изумруда сделала неплохую антирекламу кладбищу – если раньше послушницы избегали его посещения, то после этого случая, они близко к нему боялись близко приближаться, им везде мерещились костяные человечки. А мне это было на руку, никто не мог помешать моим изысканиям. Мне торопиться было некуда, я старалась тщательно обследовать оба склепа. В склепе была пустая гробница с игрушечной крысой, одна из стен, вращалась, как флюгер, при надавливании на неё. За стеной был туннель. У меня не было ни фонаря, не факела, ни свечи, у меня нечем было зажечь огонь, я боялась идти в темноту в ход под могилами, но у меня появилось место, где я могла спрятаться от всех, я нашла, как фиксировалась стена с обратной стороны, от склепа. Моё счастье, что звуки не проникали внутрь, иначе, я бы от малейшего скрипа, или плача шакала, бежала бы в замок, быстрее Изумруды. Мы даже были не глупыми, мы были тупыми, вместе с прошлым, из нашей головы стёрли и сообразительность. Ведь, каждый из нас мечтал покинуть это негостеприимное место, что даже, по-своему, завидовали дурочке. Но наш тормоз, нас и спас. Ордену не выгодно было возвращать послушниц, никто не должен знать, что творится на базах ордена в диких мирах, и где эти миры находятся. Назад, в содружество государств, конвой приходил налегке, без клеток и возврата. Но мы об этом ничего не знали и даже, не догадывались. Всегда кажется, что лучшее ждёт впереди – это называется мечтой, а то, что было хорошего раньше – это воспоминания, они уже никогда не повторятся. Меня тянуло в туннель за поворачивающейся стеной в склепе, но внутренний голос предостерегал, в этом месте было столько тайн, но, каждый сюрприз в темноте мог оказаться смертельным. Я ощупывала стены прохода в зоне ограниченной видимости, но тщетно, без особых результатов, какие-то непонятные борозды, ниши, проёмы и вентиляционные отверстия наружу, наверное, для притока воздуха, через эти отверстия был виден свет. Каждый раз, сделав шаг в сторону неведомого, я разворачивалась и убегала подальше от склепа. Этот раз, я забралась за границу кладбища, до стены колючего кустарника с жёсткими маслянистыми листьями. Взгляд послушницы, уже привычно про скользил вдоль незнакомого места, надеясь зацепиться за что-нибудь съестное. Я увидела ящерицу, печь ящериц в глине, меня научили, ещё по прибытию в дикий мир. В этом месте не было змей, черепах и устриц, поэтому ящерицы считались деликатесом для послушниц. Я её пыталась поймать, но животное ускользало от моих рук, оно нашло проход в кустарнике и нырнуло в неглубокий овраг, я, увлечённая азартом охотника, кинулась за ней, не задумываясь о своей безопасности. Ящерица исчезла у меня под ногами, оставив меня в досаде, лишив добавки к обеденному меню. Я сделала шаг в сторону, и провалилась под землю вместе с мелкими камушками, обильно рассыпанными по этой округе. Яма была не глубокой, со дна был виден свет. Он был так близко – на расстоянии вытянутой руки, но я знала, что это был иллюзионный обман, и являлся следствием моего удара головой, при падении. Никто из послушниц не знал, где я нахожусь, и в случае моей пропажи, никто меня искать не будет. Три дня в столовой будут выставлять мою пайку, и в случае, если я не найдусь сама, то настоятельница сделает запись в книге судеб и про меня забудут. Кружилась голова, я лежала на спине, на холодном каменном полу, и пыталась осмотреть место моего приземления. На удивление, я попала в огромный коридор, стены которого выложены мозаикой, на стенах были изображены рисунки, с космическими пейзажами, с причудливыми животными, с сочной яркой растительностью, по цвету, напоминающей кораллы. Я удивилась, было такое ощущение, что я попала в чужой затаённый мир, которому стало скучно, и он заманил меня ящерицей, чтобы предложить игру – по его правилам.
Глава 35
Я попыталась подняться, одна нога болела, но переломов и вывиха не было, наверное, ушиб. Голова ещё кружилась, я посмотрела на отверстие под потолком, проделанным моим телом. Я ещё легко отделалась, упав с пятиметровой высоты на каменный пол. Я заметила корни кустарника, сетью пересекающие этот проход, наверное, они и смягчили моё падение. Отсюда надо было выбираться, мне, как-то не хотелось ночевать в этом месте, похожем одновременно и на ловушку, и на тюрьму. Вернуться тем же путём. Как я попала сюда, мне, наверное, не удастся, и я, хромая, пошла по этому коридору в сторону слабого движения воздуха, сдувающего прядь волос с моего чувствительного уха. Коридор был освещён, архитекторы применили интересный способ освещения подземелья: под потолком находились отверстия, для попадания лучей света, которые веером рассыпались на встроенные, между керамикой, зеркала, и отображались по всему проходу. Я шла по туннелю, как актриса в свете рамп, как королева, отбрасывая множество теней в разные стороны. Я нашла выход, он скрывался за паутиной из пыли, видимо им давно не пользовались. Огромная, монолитная скала, перекрывала вход наполовину, скрывая этот туннель. Остальное, всё было в зарослях кустарника. Я, кое-как сориентировалась, и пробила нору в кустарнике, в направлении кладбища. Весь мой путь был залит слезами, от боли всего тела и от этих противных безжалостных колючек, которые норовили влезть под мои ногти. Нора вывела меня к влажному месту, где полно было улиток, и я вспомнила, как я голодна. На обед я опоздала, но за моим столом сиротливо ютилась моя пайка, дожидаясь свою грязную уставшую хозяйку. Повариха покачала головой, оценив мой вид, и протянула мне горбушку хлеба. Это было счастье. Наверное, так может выглядеть только счастье: с поджаренной корочкой, пахнущее тмином и какой-то местной травой. Я, как волчонок, спряталась в углу и не заметила, как проглотила весь остывший обед, боясь, чтобы у меня не отобрали хлеб. Мне казалось, что его было так много! За всё время нахождения в диких мирах, я впервые наелась. После обеда, я спряталась в склепе, за стеной и заснула, в этой тишине, в окружении могил, с мертвецами и костяными человечками. Мне приснился сон, как я смогу осветить тёмный туннель в склепе за стеной, он был таким страшным, что, даже сквозь сон, мне казалось, что там кто-то есть, кряхтит, чихает и что-то бурчит под нос, неразборчивое. Я проснулась, но боялась открыть глаза, мне казалось, что он на меня смотрит – тот, в темноте. Я решилась, вылезла из склепа. Надо поискать зеркала, здесь тоже есть вентиляционные отверстия, если хочешь осветить туннель из склепа, нужно перенять опыт космических пришельцев, и вообще, нужно, сначала узнать, что нам оставили братья по разуму, а потом уже что-то изобретать на своём кладбище. С этой мыслью я возвратилась в замок, и постаралась раствориться в его стенах, чтобы меня не припахали по приказу надзирательницы, моей задачей было найти оружие против колючек кустарника. И мне повезло, в одной из старых кладовок, я нашла ржавые садовые ножницы, я даже сама не ожидала о такой удаче. Вечером я напросилась в наряд на кухню, выдраила все сковородки, слив с них остатки жира и масла. Как раз хватило на то, чтобы моя находка от кисла, от ржавчины. Соседка по кровати говорила, что в эту ночь, я заснула сразу, не ворочалась и не стонала. Наверное, тебе снилось что-то хорошее, ты, Бирюза улыбалась во сне. Только утром моё везение кончилось. Начинался сезон дождей, и, сразу после переклички, наставница дала мне новый наряд, меня с новичками послали на укрепление башни. Девчушки, ещё видно не поняли, куда попали, они были с какой-то южной страны содружества, их диалект волшебного языка было тяжело разобрать, я особо и не прислушивалась, меня коробил их беспричинный смех. Они не замечают дикаря, стреляющего из лука по мишени, ему ничего не стоит поменять направление стрельбы, проверить меткость на послушницах. Я была не права, они, как раз обсуждали неудачную стрельбу лучника, сопровождая каждый его промах громким смехом, как специально, привлекая к себе внимание. Дикарь разозлился, теперь прячьтесь, где кто хочет. Я присела у стены, а хохотушки, наоборот, продолжали издеваться над лучником. Скоро стрелы стали мелькать всё ближе и всё прицельнее. Но дальше случилось необъяснимое – девушки стали ловить стрелы и складывать у своих ног, не забывая наградить парня парой колких эпитетов, понятных на всех языках вселенной. Стрелок оказался горячим, выпустив последнюю стрелу, он поломал лук, разбив его о скалу, и закинул пустой колчан в кусты, под насмешки проказниц. Я знала, что дикари мстительны и не прощают обид, предупредила новичков. Но, внутри себя, я была на их стороне – эти хрупкие девчушки оказались первыми, после моего появления в обители, кто смог дать отпор живодёрам. Я прониклась симпатией к новичкам. Поначалу, мне трудно было привыкнуть к их языку, но время, работа и терпение, стирает языковые барьеры, мне интересно было, откуда они прибыли, такие смелые? Девушки не скрывали, в их мире случился демографический взрыв, и несколько поколений в семьях рождаются одни девочки. Случился перекос населения, на одного мальчика, было десять девочек, и с каждым годом, этот меж половой барьер рос. Дошло до того, что в армии, в полиции, в парламенте, были одни женщины. У нас, каждая девушка, достигшая совершеннолетия, мечтает покинуть страну. Этой ситуацией и воспользовался орден. Они даже не тратили время на стирание памяти, в этом южном мире они создали моду, расписав дикие миры, как предел желания каждой женщины. Во всех кинотеатрах крутили фильмы про смелых аборигенов и об изобретательных неандертальцах, относившихся к женщинам с джентельменской учтивостью. Обычный гражданин сообщества государств, изначально проигрывал дикарям, во всём – в смелости, в манерах поведения, даже в уме. Девочки, наперебой, рассказывали мне сюжеты сериалов, как же не вязалась с жизнью эта ложь. Я слушала их рассказы и у меня внутри кипела злость: на себя, на нашу глупость, на орден, на союз государств, на совет, допустивший возникновение такой структуры как «Орден свободы». Мне, как никогда, хотелось вырваться отсюда, чтобы донести до вселенной правду о диких мирах, правду о ордене, деятельность которого была обширна и никем не контролируема. Мне не хотелось девочек лишать романтических иллюзий, жизнь она сама расставит свои знаки препинания, и в самое ближайшее время. Мне жаль было девочек, ведь здесь шанс выйти замуж был ещё ниже, чем на их планете. Дикарь может взять послушницу, только с одной целью, чтобы украсить праздничный стол, и угостить гостей блюдом из невесты – в этом есть особый шик. А нашей настоятельнице не нравится, когда я дикарей называю дикарями! Они есть не только в этом мире, они есть везде, в любом народе, в каждом человеке! Они скрываются за этикетом, рамками приличия, законом, положением, связями и богатством, но по своему характеру и сущности, глубоко внутри себя, остаются дикарями. Я хотела свои исследования на кладбище закончить до периода дождей, но настоятельница, каждое утро меня ставила в наряд, на укрепление стен. У меня менялись напарницы, а работа не уменьшалась. Мы продолжали работать даже тогда, когда пошли холодные дожди. Дикари подбросили под ворота кости, это были останки не нашего народа, но всё равно, мы были обязаны их похоронить. Только тогда вспомнили про меня, когда нужно было выбрать место, вырыть могилу и найти каменную плиту, благо, что каменоломня была недалеко от кладбища, но мы боялись ходить в царство камня известняка, слоями из ровных плит, лежащего под землёй. В каменоломню часто захаживали дикари. Я с настоятельницей обсудила положение, в котором мы оказались. Она мне посоветовала присмотреться к новому пополнению общины. – Эти южанки, Бирюса, из бывших военных, а эти пигалицы, которых я к тебе приставила на укрепление стены – со спецназа, они по своей дикости любого аборигена перещеголяют. Решено было похоронить неизвестных со всеми доступными нам почестями, в одной могиле. А насчёт каменной плиты на их могилу – что-нибудь придумаем. Настоятельница сама подтолкнула нас к созданию инициативной группы самообороны. Нам уже надоело быть агнцами. Дожились! Дикари нас обижают и не уважают. Не знаю, этого в фильмах, наверное, не показывают, но дикари в любом мире, понимают только язык силы. Они не боятся смерти, но нетерпимы к боли, и чем больше выпадет боли на их долю, тем они сговорчивей, и тем безопасней становится мир. В первую группу самообороны записалась вся молодёжь до двадцати пяти лет. Командиром, единогласно, выбрали меня, хотя какой из меня военный стратег? Девочки решили сами приготовить себе оружие. Кузницы у нас не было, но народ оказался изобретательней, чем я думала – они из поломанных половников и черпаков такие алебарды и пики сделали, что лучшим армиям современности не снились. Южанки решили луки сделать, чтобы на расстоянии противостоять женихам. Они попросили мне показать твёрдые породы деревьев. А я знаю, какие из них твёрдые, а какие нет? Показала всё то, что росло на кладбище и за его пределами. Девчонки выбрали всё то, что им понравилось, особо им колючий кустарник понравился, он был твёрдым и очень гибким. Начался сезон дождей, у нас работы стало меньше, я попросила настоятельницу, чтобы она, оружейниц освободила от нарядов. На изготовление луков тоже нужно много времени. Девочки обещали сделать самые качественные и лучшие – композитные луки. Я, честно, не имела представление, что это такое, пока одно из изделий наших спецназовок, не попало в мои руки. Вы знаете, оно казалось таким мощным и надёжным, что мне не хотелось возвращать его назад мастерице. Оно было лёгким и упругим, девушки подогнали каждый сегмент оружия, отполировав его так, что можно было в чёрном дереве увидеть отражение своего лица. А когда они провели пробные стрельбы, я поняла, что дикарям далеко до этих мастериц боя. Девочки очистили одну из многочисленных комнат замка, под тренировочный зал, и начали тренировки. Я никогда раньше не была в цирке, но их тренировками руководила бывшая гимнастка, она любила повторять:
