Александр Федорович Чебыкин
Судьбы людские
Мусульманский десантный батальон
Григорий родился в пригороде Бешкека. Семья – семь человек. Три сестры и брат. Родители – Киктев Андрей Степанович и Наталья Семеновна переселились в Киргизию из-под Одессы. Он шофер, она доярка, поэтому после окончания школы о поступлении в высшее учебное заведение и речи не было. Надо было определяться в жизни. Полгода поработал на заводе слесарем и с удовольствием пошел в армию. В те годы служение Отечеству было престижно. Мать и отец гордились – сын воин.
В апреле 1981 года Киктева Григория направили в парашютно-десантную бригаду города Капчагаи в 4-й отдельный мусульманский батальон, в котором служили ребята из Казахстана, Туркмении, Таджикистана, Узбекистана. Русских было немного. Видимо, с целью быстрейшего обучения новобранцев русскому языку. Шла война в Афганистане. Солдатам разъясняли, что их готовят к выполнению интернационального долга. Полгода учебы дало свои результаты. Бойцы свободно общались друг с другом на русском языке. Научились владеть всеми видами пехотного оружия, водить БТР и БМП.
В октябре 1981 года батальон переправили через Амур-Дарью в Афганистан в районе Кушки. И на своей технике маршем двинулись в путь. На третьи сутки прибыли в местечко Меймене. Расположились на заброшенном аэродроме. Заняли круговую оборону. Вокруг кишлаки. Стали осваиваться на новом месте.
7 ноября отметили годовщину Октябрьской революции. Немного расслабились. А с наступлением темноты началась массированная атака душманов по всему периметру дислокации батальона. Батальон оказался неподготовленным к ведению ночного боя.
До утра отбивали атаки. Огонь велся с окружающих аэродром строений. С рассветом к отражению атак подключилась артиллерия и авиация. Близлежащие к аэродрому постройки сносились огнем артиллерии и бомбовыми ударами авиации.
Душманы кричали в громкоговорители: «Шурави, сдавайтесь. Мы вам обеспечим сытую и привольную жизнь, каждый из вас будет иметь много жен». Таковых не нашлось. Десантники повынимали из рожков трассирующие патроны, чтобы по трассе враг не определил местоположение стреляющего, заменили бронебойными.
Пуля ударилась в твердый предмет, летели искры.
Это давало возможность видеть, куда стреляешь, и корректировать огонь. Среди душманов был распущен слух, что мусульманский батальон уничтожен.
Но батальон только возмужал и проникся ненавистью к врагам. Дали клятву отомстить за погибших товарищей.
Каждый день в горы отправлялись несколько групп разведчиков. В отряд входило десять-пятнадцать человек. Их задача: незамеченными пробираться в горные селения. Ночью входили в аул. Брали языка. Узнавали, в каких домах живут бандиты и их вожаки. Утром вызывали авиацию и уничтожали выявленные цели. Наловчились так, что на базу обычно возвращались без потерь. Большинство населения в северных районах Афганистана доброжелательно относилось к шурави и поддерживало командование. За полгода разведчики батальона провели в аулах чистку в радиусе ста километров вокруг Меймене. Рядом с Киктевым вторым номером пулемета АКМ всегда находился его земляк, киргиз Шалпеков Миша. Два года из одного котелка, два года рядом постели, два года с одним пулеметом. Дружат и по настоящее время, только в гости уже не ездят – живут в разных государствах, а тогда был единый могучий Союз.
В июле 1982 года батальон перебросили в Паншерское ущелье в район кишлака Руха. Недалеко от границы с Пакистаном. Обстановка здесь оказалась очень сложная. Душманы действовали нагло. Приходилось не нападать, а защищаться.
Батальон столкнулся с регулярными частями моджахедов под командованием Гульбедина Ахмат-Шаха.
В 1982 году ротой командовал любимец солдат капитан Аксенов. 20 августа командованию батальона была поставлена задача: группе разведчиков войти в кишлак Базарак и определить огневые точки противника. К кишлаку двинулись на двух ЗИЛах. Машины оставили в ущелье.
Вошли в распадок и попали в засаду. До кишлака не дошли, хотя он хорошо просматривался. Группу возглавлял командир роты. Бой длился около часа. Вызвали вертолеты. В этом бою погиб капитан Аксенов Сергей Петрович. Группа отошла, унося убитого командира и двух тяжелораненых десантников.
11 ноября 1982 года батальон заступил на охрану наземных частей. Не успели занять боевые позиции, как подверглись нападению боевиками Ахмет-Шаха.
Батальон сильно потрепали. В бою израсходовали боезапас.
Десантники пошли врукопашную. Душманы опешили, они такому бою не были обучены. В темноте слышались вопли. Десантники, как барсы, вскакивали из-за камней, деревьев и разрубали врагов саперными лопатками.
Душманы в панике бежали. Больше к батальону не подходили. Боялись. Говорили: «Это не шурави, а дьяволы».
Вскоре батальон сменил дислокацию. Приказали перекрыть Паншерское ущелье. Заняли господствующие высоты. Одну из высот занял взвод Киктева.
Блиндажы соединялись окопами.
На третий день, в сумерках, наблюдатель увидел передвигающихся людей у подножья сопки. Объявили тревогу. Выскочили из блиндажей. Киктев схватил пулемет и стал готовиться к стрельбе. Бронежилет лежал на бруствере. Стал надевать. В это время рядом разорвались две гранаты. Осколком убило гранатометчика, Рохмона Садыкова, а в Киктева осколки врезались в правую поднятую руку и спину. Киктев крикнул снайперу: «Бросай в шпонку, хватай автомат и отстреливайся». С перепугу тот метался на четвереньках из угла в угол. Пришлось покрыть матом, только потом боец понял, что от него требуют. Схватил автомат и повел огонь по противнику.
Киктев, превозмогая боль в руке и спине, изловчился и начал отстрел душманов. Кончились патроны, начал забрасывать противника гранатами.
Когда в руках осталась последняя граната, решил не сдаваться, а взорваться вместе с врагами. Бой длился более двух часов. Склоны сопки начала обрабатывать наша артиллерия. Затем прилетели вертолеты. Сопка горела и дымилась. Когда в окоп заскочил командир взвода лейтенант Дворянчиков, то еле-еле разжал кулак с гранатой и выбросил ее. Страха не было, но на зубах обсыпалась эмаль. Бойцы спустили раненых с сопки на носилках. Загрузили в санитарную машину, а потом вертолетом в госпиталь Баграм.
Два месяца выздоровления. Сначала отсыпался, отъедался, а на второй месяц затосковал по ребятам из роты. За полтора года боев стали единой семьей. Когда на комиссии предложили выехать в Советский Союз и там дослужить в тыловых частях, Киктев категорически запротестовал: «Я что, калека, что подумают ребята? Нет, я уж домой со всеми вместе!»
Только прибыл, не успел пообвыкнуть, как батальон перебросили в горы. Один из перевалов захватила банда. Требовалось выловить и уничтожить банду.
Цепочка бойцов вытянулась по горной тропе. На подходе к перевалу попали под пулеметно-автоматный обстрел. Друг Миша Шалпеков за спиной тащил готовый к бою гранатомет.
Пуля попала в корпус. Система сработала. Граната взвинтилась вверх и взорвалась на высоте.
За месяц до демобилизации поступило пополнение. Передали оружие молодым.
Обучали их бою в горах.
В марте 1983 года поступила вводная – разминировать дорогу в сторону кишлака Бабхар.
Молодежи много, а опыта мало. Командир батальона подполковник Султан Киримбаев попросил дембелей помочь. Согласились.
Зеленых надо кому-то учить. Впереди пошли саперы, за ними БТР.
Душманы стали отстреливать саперов. Прикрываясь БТР, продолжали разминирование. Один из саперов подорвался на противопехотной мине. Решили пустить вперед БМП. Пройдя несколько метров, БМГТ попал на фугас. Механика-водителя контузило. Командира через открытый люк выбросило.
Заднюю часть машины сплющило. Машину развернуло и сбросило в реку Пяндж.
Отделение Киктева бросилось спасать экипаж БМП.
Душманы открыли сильный огонь – к БМП не подойти. Киктев, прикрываясь БМП, из АКМ вел прицельный огонь по противнику. Ствол накалялся так, что невозможно было держать пулемет. Опускал в воду, охлаждал и снова вел огонь.
Ребята вытаскивали покалеченный экипаж из БМП. Когда кончились патроны, Киктев крикнул, чтобы передали коробки с патронами от пулемета с БМП. Подошли еще две БМП и подавили огневые точки врага. Много видел смертей Григорий, но эти искалеченные ребята больше всех запали в душу.
Раньше в скоротечных боях были потери, но это вроде так положено, а тут напоследок остался горький осадок боли. Израненные ребята, с переломанными ногами, как они будут жить на гражданке.
Из всех передряг он возвращался на обеих ногах и крепким духом. В последние дни дембеля собирались в отдельной палатке и распевали песни о солдатской судьбе. Григорий отлично играл на гитаре. Сочинял стихи и музыку к ним, пусть не классическую, но такую родную и близкую для бойцов.
Сейчас гитара висит на стене, как напоминание о фронтовой молодости. Он уверен, что с достоинством выполнил свой интернациональный долг и не уронил чести воина Союза Советских Социалистических Республик.
Побратимы
Витебская десантная дивизия с декабря 1979 года находилась в Афганистане, выполняла боевые задачи. В городе располагались тылы, подсобные подразделения, учебный батальон.
В течение шести месяцев из молодых необстрелянных юношей готовили настоящих бойцов. Обученных к ведению боевых действий партиями отправляли в Афганистан, взамен демобилизованных и выведенных из строя. Евгений Верба на призывном пункте подружился с Сережей Шикула и Иваном Шпанка, высокими крепкими ребятами из рабочих семей.
У Жени отец, Михаил Иванович, – мастер, мама Валентина Дмитриевна – ткачиха. Оба работали на хлопчатобумажном комбинате в городе Краснодаре, жили в Пашковке. Женя после десятилетки окончил Рубежанский индустриально-педагогический техникум. Хорошая техническая подготовка в училище пригодилась при освоении современной боевой техники. Ребята гордились, что они по всем показателям медицинской комиссии и собеседования были определены в десантные войска, это была мечта призывников.
В учебке ребята сдружились, их так и прозвали «неразлучной троицей».
Сережа Шикуля вечерами частенько уединялся. Пробовал писать стихи. Женя смеялся: «Ну, бумагомаратель, что же ты там насочинял, а то придется моим внукам твои опусы изучать».
Шпанка Иван подначивал: «Поставим при жизни памятник рядом с Тарасом Шевченко».
Сережа отвечал: «Я стихи пишу с 5-го класса, помню, в 8-м классе Маше Овсеевой такие стихи написал, что потом полгода стыдно было. Глупенькие были, Маша похвасталась перед девчонками, что ей стихи пишут, а им нет. Не поняли мои мальчишеские страдания – гоготали на весь класс. Зато рифмы какие были: сумасшедшая любовь… стынет кровь …». Если хочешь – прочту. Зубоскалить не будешь?»
– Не, мы что, дурни…
Сережа прочел стихи, посвященные матери, своему городу, школе, десантникам.
Друзья притихли, понимали, что эти стихи про них. Потом, в Афганистане, Сережины стихи распевали под гитару. В апреле 1982 года друзья прибыли в Афганистан. Пятнадцать человек попали в один взвод отдельной разведывательной роты 103-й десантной дивизии, где командиром был генерал-майор Слюсарь Альберт Евдокимович.
Парни держались вместе. Это было действительно фронтовое братство, которое поддерживается до настоящего времени. Товарищи переписываются, ездят друг к другу в гости. Когда уезжали из Витебска, в полях лежал снег, а здесь, в Кабуле, жарища. В части были созданы нормальные бытовые условия. Новенькие палатки, отличное питание. В течение месяца взвод акклиматизировался, занимался выучкой в горно-пустынной местности.
Отношение старослужащих к молодому пополнению было трепетное, их оберегали в бою, как старшие братья младших. Когда в 90-х годах в воинских частях расцвела махровая дедовщина, Евгений удивлялся – если бы это было в Афганистане, стали ли бы прикрывать друг друга в бою, жертвуя жизнью.
– Нет.
Штаб дивизии находился в предместье Кабула, вспомогательные части располагались вдоль взлетной полосы. Полки дивизии периодически меняли дислокацию, в зависимости от ситуации. По эту сторону взлетной полосы раскинулся город, а по ту начинались горы. За первой грядой сопок текла речушка, вдоль которой натыканные аулы, как бисер на нитку.
По вершинам сопок наблюдательные посты, зенитные комплексы, дальнобойная артиллерия.
В ночь на 30 мая 1982 года младший сержант Верба со своим отделением заступил на дежурство. Наблюдательный пункт с зоной ответственности в секторе долины Хаджириваш. Палатка в углублении, обложена снаружи валунами. Вокруг поста, в диаметре десяти метров, бруствер из мешков с песком, по углам приборы ночного видения. В сторону долины в нише пулемет Горюнова с боезапасом на четыре часа боя. На посту четыре человека. Двое отдыхают, один несет вахту. Старший наряда меняет смены и несет ответственность за наблюдение и своевременное оповещение. В 24 часа на пост заступил Евгений. Осмотрелся. Долина лежала в сплошной темноте. Вблизи просматривались очертания скал и одиноких деревьев. Над головой чистое безоблачное небо.
Проверил боевой механизм пулемета, поставил на боевой взвод. Осмотрел гранаты в нише. Связался с постами на соседних вершинах.
Наблюдал, как внизу то вспыхивали, то гасли огоньки.
Глаза стали слипаться. Прошелся вокруг палатки. Решил разбудить смену пораньше: пока протрет глаза, оправится, как раз подойдет время заступления. Подошел к входу в палатку, наклонился. В этот момент услышал шорох. Обернулся, увидел человека, стоящего на бруствере. Враг четко просматривался на фоне неба, а Вербу скрывала тень палатки. Душман думал, что наблюдатель находится у пулемета и рассчитывал его бесшумно снять, а затем уничтожить и остальной расчет. Младший сержант, как учили, с перепугу блаженно заорал: «Стой, кто идет!» Бандит опешил и не мог сообразить, откуда голос, и стал стрелять в сторону пулемета. Верба успел скинуть автомат с плеча и открыл огонь на поражение.
Фигура исчезал с бруствера. Бойцы повыскакивали из палатки. Верба показывал, куда свалился душман. Склон простреляли из автоматов и забросали гранатами. Прибыла группа поддержки. Дождались рассвета. Обследовали спуск. Метров на семь ниже обнаружили площадку, залитую кровью, и множество следов.
Потом случалось много всяких курьезов, но этот запомнился детально и надолго, потому что он был первым боевым крещением.
В июне взвод Вербы участвовал в составе батальона в небольших операциях по прочесыванию кишлаков от бандформирований.
В июле 1982 года рота Вербы в провинции Пагман участвовала в блокировании и уничтожении крупного бандформирования. Десантному батальону была поставлена задача изначально блокировать душманов в кишлаке, а затем уничтожить.
Разведгруппы должны были занять господствующие высоты до подхода бронетехники.
В ночь с 4 на 5 июля рота выдвинулась и на своем пути заняла промежуточную высоту. Недалеко проходила дорога, ведущая к кишлаку.
Командир роты отправил одно отделение к дороге, чтобы контролировать движение. В полдень старший группы доложил, что со стороны кишлака движется караваи, похоже, с тюками оружия, сопровождаемый вооруженными людьми. Попросил разрешения на уничтожение.
Командир роты разрешил, на что не имел права, зная, что, ввязавшись в бой, обнаружит себя. Это не входило в план операции. Рота должна была незамеченной занять северо-восточную высоту «501», превалирующую над местностью, чтобы во время операции душманы не смогли выскочить из окружения. Из засады караван был уничтожен. Во время боя был тяжело ранен один из десантников. В тюках оказалось оружие: пулеметы, гранатометы, даже английские винтовки периода первой мировой войны.
Группа с трофеями отошла к сопке. Вызвали вертолет за раненым. Душманы в селении услышали бой, всполошились. Соорентировавшись, решили выбить десантников с высоты. Начались атаки за атакой до глубокой ночи. Время на переход было утеряно. Выдвижение началось с большим опозданием. Рассвет застал в километре от высоты «501». Душманы сидели на пятках. И успели занять высоту «501» ранее десантников, пришлось взобраться на близлежащую горку, вершина которой оказалась абсолютно голой, как отполированный булыжник: ни кустика, ни деревца, ни камушка. Бойцы прозвали ее «лысая», так она и числилась на картах. Бандиты лезли на сопку со всех сторон.
Верба со своими друзьями входил в группу прикрытия. По высоте «501» наносила удары авиация, затем ее обрабатывали вертолеты. Вербе командир роты приказал: «Пристрелять тропу, ведущую на высоту «501» и чтобы ни один бандит не взобрался на сопку». Во время боя пуля попала в висок Ивану Шпанка. Бездыханное тело лежало ме¬жду друзьями. Горевать было некогда – душманы лезли, как крысы. Пот заливал глаза. Слез не было. Билась одна мысль – отомстить.
Через несколько минут осколки от гранаты пробили голени Сергея Шикула. Евгений бросился к другу, разрезал ножом штанины, перебинтовал ноги.
Шикула попросил: «Женя, меняй позицию. Душманы засекли нас, я пока буду прикрывать здесь. Стрелять могу. Если оставлю этот участок, шайтаны ворвутся на сопку и перестреляют нас, как котят».
Евгений отполз вправо, так, чтобы сохранился сектор обстрела. В это время на тропе появилась новая группа бандитов. Верба стрелял отлично, несколькими пулеметными очередями прижал их к земле, а затем прицельным огнем уничтожал одного за другим, приговаривая: «Это за Cepeгу, это за Ивана».
Когда бандиты были уничтожены, услышал голос Сергея: «Женя, дружище, меня кажется убили». В один прыжок оказался у друга. Обхватил, приподнял. Пуля снайпера с высоты «501» пробила левую лопатку и где-то застряла в теле… В груди хрипело и хлюпало. Глаза смотрели куда-то вдаль. Прошептал: «Навести маму, я у нее один, как она там будет без меня, она так надеялась…»
Женя закричал: «Серега, не умирай, сейчас будет вертолет, мы тебя спасем!» Почувствовал, как холодеют руки друга, снял каску, положил голову на вещмешок, прикрыл глаза и зарыдал.
За час боя терял второго друга… Сергей был ему как брат, наверное потому, что рос без отца, поэтому он так тянулся к нему. Парню нужна была крепкая мужская опора. Слезы капали на лицо друга и скатывались на камни. Осколки мин били по каске, впивались в предплечье, застревали в бронежилете. В сознании вспыхнули стихи Сережи:
Нас горы встречали
холодным молчаньем,
Афганские ветры нам мчались в лицо.
Сюда мы летели
и сами не знали,
что с юностью
время прощаться пришло.
Из оцепенения вывел командирский голос: «Верба! Так тебя растак, душманы на тропе, срезай их быстрее, пока на взобрались на сопку. Остаешься с отделением на лысой, прикрываешь раненых и убитых. Мы идем на штурм высоты «501».
Через час, после очередного налета вертолетов, вершина «501» дымилась и содрогалась. Душманы больше не лезли на высоту, которая контролировала северо-восточное направление района. В кишлаке шла зачистка.
Вертолеты забирали убитых и раненых.
Пленные душманы объясняли, почему они так настырно атаковали высоту «501».
Оказалось, что седловина под высотой была единственным путем отхода из ловушки. В вертолете Верба почувствовал недомогание, провалился в забытье: сказалось напряжение последних суток и ранение, хотя и средней тяжести, но с достаточной потерей крови. За этот бой троица была награждена орденами Красной Звезды. Во многих операциях участвовал сержант Верба в составе своей отдельной десантной роты, но тот бой с потерей друзей глубоко врезался в память на всю жизнь. Это были настоящие друзья-десантники.
Киктев Григорий Андреевич. Октябрь 1982 г.
(«Мусульманский десантный батальон»)
Туриченко Виталий Иванович (справа)
(«Воин»)
Слева: Верба Евгений Михайлович («Побратимы»).
Справа: Деревянко Игорь Вячеславович. Афганистан, 1988 г. («Казачий характер»)
Воин
Друг Сашка стучал в ставни, бегая от окна к окну, и кричал: «Тур, наших бьют!»
– Я сейчас, бегу.
Виталий засунул ноги в калоши, стоявшие у порога, схватил березовую метлу и прошелся к железной дороге. Толпа пацанов с Покровки свистела и люлюкала. Гнала от Карасунов группу ребят с Дубинки, закидывая их комьями грязи. Из-за насыпи выскакивали парни с Дубинки, хватая по пути палки и пустые консервные банки. Та и другая сторона остановились у трамвайных путей за мостом. Вожак Дубинских Мишка Коваленко выхватил метлу у Виталия и прицикнул:
– Ну-ка, мелюзга, за дорогу, чтобы я вас туг не видел!
Коваль, размахивая метлой вышел вперед, выкрикивая: «Кто хочет по мордасам? Вам что, земли мало?»
– А не ходите на Покровские озера рыбачить, ловите в Кубани.
– Озера вон где, а вы их гоните полкилометра.
– Их по-доброму попросили уйти, а они в драку.
– Тогда давай силой меряться – кто-кого.
Условие сторон: рубахи не рвать, лежачего не бить и биться до первой крови.
– Пусть ваши побросают банки и палки. Драться по-честному на кулачках.
– Пусть будет так. Вперед, пацаны!
Через секунду толпа перемещалась, как пчелы в разоренном улье. Дубинские стали теснить Покровских, те медленно отходили. Показывать спины было стыдно. В схватке вожаку покровских разбили нос. Дубинские закричали: «Все, шабаш!»
Предводители подошли друг к другу.
Дубинский попросил: «Давай мировую, хватит носы квасить. Деды и отцы наши достаточно крови пролили. Что нам делить? Пора жить в мире и дружбе».
– Согласен, но их не удержишь, возраст такой, куда-то надо потратить энергию.
– Думаю, можно найти, куда ей выплеснуться. Давайте организуем соревнования по футболу, по волейболу, если подружимся, то и по гимнастике. Бегали же наши деды наперегонки, участвовали в скачках, рубке лозы. Правда, сейчас пара лошадей на весь совхоз и то никудышные.
– Собери своих толковых ребят. Я согласен обсудить твои предложения.
Дома у калитки встречала мать, Тамара Павловна.
– Ну что, Аника Воин, навоевался. Вырос большой, а ума нет! Я устаю на работе, за тобой пригляд нужен. Замучил ты меня со своим Суворовским училищем. Дедушка Иван настаивает чтобы отпустила тебя. Отец твой, Иван Иванович, с фронта писал, чтобы шел по военной линии, как весь наш род Туриченко. Мы в Краснодар переселились перед революцией. Прадед был есаулом, хотел, чтобы дети грамоте выучились и в люди вышли. Отца ты не помнишь, казак был справный, видный – девки около него стаей вились, я была неприметная, а выбрал меня. Мало повоевал, под Донецком погиб, но проявил себя во всю силу, заместителем командира роты был. Два ордена в шкатулке хранятся.
– Мама, не переживай. Я уже самостоятельный. Выучусь, заберу тебя к себе. Ухаживать за тобой будем.
– Нет, сыночка, со своего двора я никуда не поеду, тут в Краснодаре вся наша родня, подружки, с которыми я росла. Здесь мои корни, а ты будешь военным и мытариться по белу свету. Я буду там с тобой, как сломанная веточка, от тоски по Кубани засохну.
– Мама, я решил твердо идти в училище. Одно жалею, по друзьям буду тосковать.
– Виталий, родной мой сыночек, придет пора и все твои друзья-товарищи поразъедутся. Если дружба крепкая, она сохранится на всю жизнь, ни расстояния, ни разлуки ей не помеха.
Со слезами на глазах Тамара Павловна сопровождала сына в Орджоникидзевское военное училище.
В 1952 году Туриченко Виталий, сын офицера-фронтовика, стал суворовцем. После окончания поступил в Танковое училище, затем служба в группе Советских войск в Германии.
1967 год, академия бронетанковых войск в г. Москве. И снова служба Отечеству. Рост по ступенькам от должности к должности, от звания к званию.
В 1982 году был направлен в Афганистан советником к командиру Афганского пехотного полка г. ЛашКаргах, недалеко от Кандагара на реке Гильменд.
Одели в афганку, забрали паспорт и фактически стал никто. В течение трех суток ознакомился со штабом полка, с офицерами батальонов и рот.
Проверил документацию, оперативные карты. Убедился, что уровень боевой подготовки офицеров очень низок, за исключением тех, которые успели побывать на учебе в Союзе. С ними было легко общаться.
Военную терминологию они хорошо понимали по-русски, некоторые сносно знали английский. Подполковник Туриченко серьезно занимался в академии английским и пробовал совершенствовать его в течение своей службы. С командиром полка полковником Назамутдином – разговаривал на ломаном английском. Через год прекрасно понимал афганцев. Хочешь, не хочешь, а этот язык необходимо было изучать, чтобы как-то завоевать свой авторитет – среди рядовых афгани.
Стрельба
В один из выходных дней во дворе штаба полка офицеры тренировались в стрельбе. У дувала висела шапка, наполненная афгани, над ней была установлена крупная монета афгани. Стреляли на интерес. Желающий пострелять был обязан опустить в шапку пять афганей. Кто попадал в цель, тому и доставались деньги. Никто не попадал. Туриченко попросил: «Давайте начнем сначала, прошу разобрать деньги. Я стреляю десятым». Три выстрела. Расстояние десять метров. Попаданий ни у кого.
Туриченко прицелился и с первого захода монетка была пробита навылет. Офицеры афганцы захлопали в ладоши. Окружающие попросили повторить. И снова тот же результат. Высыпая деньги, заявил: «Это вам на пиво». И после третьего захода картина была та же. Эго событие вскоре стало достоянием всего личного состава полка. К советнику стали относиться уважительно.
Неисправность
В одном из боев Туриченко обратил внимание, что турельный пулемет, установленный на ЗИС-130, без конца заедал. Три-четыре выстрела и снова задержка. Как только спало напряжение боя, Туриченко заскочил на машину. Проверил пулемет в действии – действительно, после трех-четырех выстрелов пулемет замолкал. Приходилось снова перезаряжать и так несколько раз. Он знал, что такая неисправность может произойти при неправильной сборке. Попросил пулеметчика: «Смотри и наблюдай и больше не допускай оплошности».
Быстро разобрал пулемет, нашел неисправность и показал бойцу его ошибку. Как учили в училище – быстро собрал. Пристрелял – и пулемет заработал без перебоя, четко. Расчет наблюдал за работой советника. Этот случай рассказывали друг другу и показывали, как может возникнуть неисправность и пути ее устранения.
Смекалка
При выполнении боевых задач бойцы забирали в машины и постельные принадлежности. Туриченко это удивляло, он спрашивал: «Зачем это делаете? Смешно. Едут на выполнение боевого задания, как цыгане, с пожитками». Ему объяснили: «Было много случаев, когда бойцы возвращались с задания, их имущество исчезло. Им выдавали новое, но из зарплаты вычитали деньги за утерянные вещи». Туриченко замечал – при засадах многие бойцы погибали на борту. При обстреле машина была отличной мишенью. Он вспомнил, что русские воины, отправляясь в поход в Черное или Эгейское море, выставляли щиты вдоль бортов, как броню, и этим самым защищали себя от стрел, освобождая руки для боя. Попросил матрацы скатывать в рулоны и расставлять вдоль бортов машин. Первый же бой показал, что это надежная защита от пуль даже крупнокалиберных пулеметов.
Пуля пробивала первый и второй слой, накручивая хлопок и теряла силу в третьем, а при входе в четвертый превращалась в тугое плотное веретено и застревала. Обычно на боевые задания полк поднимался по тревоге. Бойцы кое-как сворачивали свои пожитки, забрасывали их в машины и при движении концы простыней развевались по ветру.
Советник командира Афганской дивизии полковник Игорь Чернов похвалил Туриченко за смекалку и находчивость и сказал: «Занятно, но и позорно. Колонна воинской части похожа на толпу беженцев. Продумайте, чтобы простыни не скатывали в тюки, а то смотреть постыдно. А Ваш опыт передам в другие части».
Бойцы полка знали, кому они обязаны жизнью – шурави-советнику.
Ураза
Мусульманский праздник Ураза охватывает все слои населения. В эти дни надо обязательно навестить родственников и друзей. Простить друг другу обиды, побеседовать с обязательным щедрым угощением. Зажиточные жертвуют бедным определенную долю. Командир полка предложил офицерам штаба навестить районных руководителей. Первый визит к секретарю народно-демократической партии района. Были приняты с почестями. Богатый стол. Много мясных блюд, но ограниченное количество спиртного. Если хочешь напиться – можно было под завязку, но шурави предупредили друг друга: держаться достойно, до предела ограничиться в спиртном, выпить только символически. После секретаря партии навестили председателя местной районной власти. Хотя по Корану спиртное запрещено, но афганское руководство знало обычаи русских: «Застолье не может быть без горячительного». Заранее позаботились об этом, но и сами находили удовольствие в этих встречах.
Засада. Лашкаргах, май 1984 года
Поступила информация, что в ближайшие дни из Пакистана для душманов должен прийти караван с оружием. Среди формирований моджахедов мы имели осведомителей, но и противник засылал к нам достаточное количество шпионов, которые под видом солдат, офицеров служили как в Афганских вооруженных силах, так и в органах власти, получая за информацию вознаграждение.
Пришло сообщение, что уже одна машина прибыла в кишлак Чихонжир, в сопровождении 28 человек охраны, остальной транспорт на подходе. Посоветовались с командиром и решили не упустить возможности по захвату машины с оружием, пока его не разобрали духи.
Поставлена задача – операцию проводить одним батальоном. Как оказалось позже – это была дезинформация.
На перепроверку времени не оставалось. Колонна из двенадцати машин и двух БТР-80 вышла с базы. На переднем БТР командир полка, на замыкающем – советник. Прошли около семи километров, зашли в зеленую зону. Слева насыпной канал-арык, по которому вода текла, как по желобу. Такие каналы удобны. Для забора поды не надо ставить насосы. Вода в арыки текла самотеком. Справа и слева редкие деревья с густым подлеском. Вышли на прогалину, и в это время справа и слева заработали автоматы. Командир полка приказал покинуть машины и открыть ответный огонь. Подполковник Туриченко срочно связался с командиром Витебской дивизии, расположенной в этой провинции, и попросил огневой авиационной поддержки. Ему ответили: «Высылаем вертолеты МИ-8, установи связь с недалеко расположенным артиллерийским батальоном, дайте ему своим координаты». Где-то на высоте 2500 метров появилась пара вертолетов. Туриченко кричал: «Открывать огонь!» Ему отвечали: «У нас нет точных координат, есть приказ – ближе пятисот метров расположения воинских частей огонь не открывать!» Подполковник убеждал: «Какие координаты? Дорогу видите? Видите… мой БТР замыкающий, командира – направляющий, между нами машины нашей колонны. Слева от нас арык. Душманы в зеленке справа и по насыпи арыка слева. Какая там хреновая инструкция. Не откроете огня – нас тут всех перестреляют как куропаток и будете меня отвозить на Родину в цинковом гробу. Беру ответственность на себя. Пройдите справа, оттуда более интенсивный огонь». Вертолеты устремились в земле под крутым углом, выровнявшись, зависли на высоте метров триста и открыли залповый огонь ракетами. Солдаты видели, как летела вверх земля вместе с телами душманов. Огонь с правой стороны прекратился, а с левой усилился. Вертолеты разворачивались на обратный курс. Передали: «Боезапас расстреляли, идем на базу». Туриченко просил: «Пройдите над левой стороной, обработайте из пулеметов, устрашите их. Я в это время разверну колонну». Когда вертолеты на низкой высоте проходили вдоль арыка, колонну успели вывести из-под огня. Появилась четверка мощных вертолетов МИ-24, пока они отрабатывали левую сторону, снова подлетели МИ-8. Командир дивизии передал: «Сообщи, как только выведете колонну из зоны огня. К вам подошли установки залпового огня «Град-4». После отхода батальона на достаточное расстояние по площади, где только что была колонна, ударила система «Град». 480 ракет несли разрушение по площади два гектара. Когда взвод разведки прошел по месту засады, брать в плен было некого и нечего. Земля всплошную была изрыта воронками от ракет. Душманы готовили засаду, но сами попали в нее. После этого штаб полка тщательно проверял поступающую информацию.
