Айрин Серпента
Восстанавливая равновесие
Глава 32
В Гламоче появились чужие. Слух об этом дошёл до Кассии на четвёртый день, и обратила она внимание на это событие только потому, что очень уж оно было странным. Постоянное население старалось уехать подальше от опустошённых бомбёжками мест, новые поселенцы, естественно, не приезжали. Люди стремятся создать дом в мирных местах, ищут свой рай, а какой уж рай на войне?
Наверное, кто-то из прежних беженцев вернулся за брошенными вещами, предположила Кассия в разговоре с Энной. Но боснийка утверждала, что худенькую женщину в поношенной одежде никто не знает, она здесь не жила, да и ведёт себя странно – с утра до вечера пристаёт ко всем с разговорами: кто в домах жил, куда уехал, не осталось ли писем. Из всей массы жителей Гламоча, младенцев и стариков, её больше всего интересовала семья Вушкович.
В этом месте рассказа Кассия Алессандрос впервые испытала беспокойство. К этой семье, когда ещё была семья, принадлежал её Брик. Зачем кто-то разыскивает пятилетнего Алексу Вушковича? Может быть, у него обнаружились родственники? Кассия собиралась найти эту женщину и поговорить с ней.
Но ещё оставалась её работа. Хирургу просто некогда играть в детектива. Да и зачем, если в её распоряжении – настоящий убийца?
Айк Сентуриа выслушал просьбу Кассии, не задав ни единого глупого вопроса – «а как?», «зачем?», «почему?». На самом деле этот мужчина с каждым днём нравился Кассии всё больше, но скорее в подлунном мире прекратятся все войны, чем она признается Сентуриа в каких-то чувствах! Кассия, как её старшая сестра, предпочитала доминировать над мужчинами, а не подчиняться им.
Айк отсутствовал два дня, два драгоценных дня из шести, остававшихся у неё в запасе. Вернулся он перед рассветом, когда Кассия ещё спала, прошёл незамеченным мимо сонной охраны, проник в здание и забрался в постель Кассии, словно супруг, задержавшийся на работе.
Женщина зашевелилась, обняла ледяными руками тёплое тело, лежащее рядом с ней.
– Хорошо, что ты пришёл, – в полусне пробормотала она. – Я так замерзла… я всегда мерзну, когда сплю одна…
– Бедняжка, – Айк нежно поцеловал её, – не так много тёплых ночей тебе, похоже, выпадало. Но отныне с этим покончено, обещаю тебе.
Его клятва не произвела никакого впечатления на спящую женщину; а четыре часа спустя ласковая возлюбленная вновь превратилась в доктора Алессандрос.
– Послушай, Сентуриа, – недовольно морщась, Кассия отпила кофе из помятой металлической кружки, – мне не нравится, что ты взял себе в привычку спать в моей постели. В палатах освободилась пара коек, может, переберёшься туда?
– Нет, – Айк тоже налил себе кофе из огромного кофейника, отставленного на угол допотопной плиты.
– Что значит «нет»? – вскипела Кассия. – Кто из нас здесь главный – я или ты?
Любовник с улыбкой посмотрел на неё – лохматую после сна и уже раздражённую.
– Зависит от того, что ты подразумеваешь под словом «здесь». В госпитале из нас двоих главнее, разумеется, ты…
Кассия начала смягчаться, на её губах даже появилась улыбка.
– Что касается личных отношений, принцесса, тут против истины не попрёшь…
Кроссовок Кассии равномерно постукивал по полу. Айк замолчал, ехидно улыбаясь, положил себе на тарелку макароны и венгерский гуляш, приготовленные приходящей кухаркой для сотрудников госпиталя и пациентов.
– Ну? – судя по выражению лица Кассии, она готовилась нанизать любовника на двузубую вилку для жарки мяса.
Айк сделал вид, что её вопрос относится к качеству пищи.
– Неплохо, совсем неплохо. Ваша кухарка может смело открывать кафе, когда городок начнут отстраивать заново.
Кассия проигнорировала его увёртку.
– Так кто из нас главнее в наших отношениях?
– Пять минут назад ты утверждала, что никаких отношений нет, – с набитым ртом поддел любовницу Айк.
– Сентуриа! – казалось, женщина вот-вот задымится.
Отставив тарелку, Айк тяжело вздохнул.
– Теперь я понимаю, принцесса, почему у тебя не получается манипулировать людьми. Ты всегда ссоришься с теми, от кого хочешь что-то получить?
– Нет, конечно, я… – запальчиво начала Кассия, потом помолчала, проглотив обидные слова, и предпочла свернуть на безопасную дорожку. – Ты разговаривал с этой женщиной, да?
– Так точно, kyria, – наёмник кивнул, вновь наполняя кружку кофе.
Кассия затаила дыхание.
– Она – агент по усыновлению, приехала из Бугойно и разыскивает родственников Брика, если кто-то остался в живых.
Кассия Алессандрос сравнялась цветом лица с бледно-зелёной стеной, возле которой она стояла.
– Этого следовало ожидать, – продолжил Айк, пожимая плечами. – Ни в одной стране нельзя усыновить ребёнка без ряда формальностей, даже если известно, что он – круглый сирота…
– Ты добыл документы? – перебила его Кассия. – Свидетельство о браке и всё такое…
– И даже всё такое, – миролюбиво подтвердил Айк. – Потом покажу, бумажки припрятаны в твоей комнате. Я привёз кольца.
– Кольца? – женщина вытаращилась на него. – Зачем?
– Сразу видно, что ты никогда не была замужем. Любой человек, знакомясь с существом противоположного пола, первым делом смотрит на его или её руку, чтобы понять статус. На комиссию ты должна произвести впечатление женщины, которая уже более трёх лет живёт в браке. Поэтому потренируйся носить кольцо, чтобы не выглядеть так, будто оно тебе в новинку.
Кассия молча повернулась, собираясь покинуть кухню.
– Кстати, нам необходимо знать о привычках друг друга, о месте, где мы «живём» и так далее. Мне нравятся фиолетовые носки! – крикнул ей вслед крайне довольный собою Айк.
Глава 33
Брика за два дня до заседания комиссии увезли представители опекунского совета в Бугойно. Они называли его Алексой и говорили по-сербски, не смущаясь тем, что потенциальные приёмные родители не владеют этим языком. По словам членов комиссии, главным для них было благополучие ребёнка. Брик плакал, боясь расставаться со своим Ангелом хоть на минуту, но в конце концов уехал, поверив, что они встретятся через два дня.
После их отъезда у Кассии всё начало валиться из рук, и коллеги благоразумно отстранили её от проведения операций.
В день заседания она разбудила Айка в четыре часа утра, хотя до Бугойно по сносной дороге было не более восьмидесяти километров, а заседание начиналось в одиннадцать. Под нажимом Кассии они оказались во дворе перед одноэтажным белёным домиком, похожим на церковь, за полтора часа до назначенного времени.
Хотя комиссия ещё не приехала, двор не пустовал. Играли на огороженной площадке дети – Брика среди них не было, переминались с ноги на ногу и обменивались историями мужчины и женщины разных возрастов. Кроме сербской, звучала английская, немецкая, румынская и даже родная для Кассии греческая речь. Пытаясь снять напряжение, Кассия вступила в общий разговор. Она как раз обсуждала проблемы продснабжения в воюющей Югославии с девушкой лет двадцати, приехавшей из Америки за братом, когда во двор въехал джип цвета хаки. Машина остановилась у здания, из неё выбрались двое взрослых мужчин и четыре мальчика.
– Брик! – не сдержав себя, крикнула Кассия.
Её любимый малыш повернулся и помахал рукой, а потом побежал к ней.
– Привет, Ангел! Привет, Бета! – он улыбнулся молодой девушке.
– Алекса! – вскрикнула та.
Кассия Алессандрос безумными глазами уставилась на американку.
– Это мой брат, – почувствовав неловкость, объяснила та.
– Вы сказали, что родились в Калифорнии! – воскликнула Кассия.
Девушка заулыбалась.
– Нет, вы перепутали. Я – боснийка, Бета Вушкович, а когда я вышла замуж за Дэвида – вон там, видите, Дэвид Кронеберг, мой муж, то изменила своё имя на Бетти Кронеберг. Почему вас это удивляет?
Шестое чувство подсказало Айку повернуться и отыскать взглядом Кассию, когда та, истерически рыдая, упала на колени в пыль перед миссис Кронеберг.
– Зачем вам Брик? Отдайте его мне! Хотите денег? Я дам сколько вы попросите! Вы – молодая, у вас будут свои дети, отдайте мне Брика, умоляю вас!
Девушка попятилась, продолжая удерживать за руку брата. Её американский муж метался между супругой и истеричной незнакомкой, Брик с пронзительными воплями рвался к своему Ангелу, только усиливая бедлам. Вся толпа, собравшаяся во дворе, жадно смотрела на представление.
Энергично работая кулаками, Айк пробрался к главной движущей силе шоу – своей «жене». Его пальцы сцепились в замок на талии Кассии, пытаясь поднять её; но это было не легче, чем ловить ложкой дрожащее, ускользающее желе.
– Кассия, достаточно! – рявкнул Айк. Никакого впечатления на бьющуюся в истерике женщину его тон не произвёл.
– Вылейте ей на голову воды! – посоветовал какой-то доброхот из толпы.
– Ангел, Ангел! – вопил Брик.
– Что я сделала? – бессвязно бормотала Бета Кронеберг. – Я же ничем не хотела её обидеть…
Кто-то из зрителей сунул Айку нашатырь, тот поднёс бутылочку к носу Кассии. Сидя в песке, женщина начала отчаянно чихать, но глаза её понемножку приобретали осмысленное выражение.
Айк с извиняющей улыбкой посмотрел на совсем юную девушку с лёгкими пушистыми волосами.
– Я должен попросить прощения за Кассию. Её истерика – ни в коем случае не ваша вина. Как я понял, вы – сестра этого мальчика?
– Алексы? – Бета крепче прижала к себе брата. – Да. Но…
– Моя жена просто сошла с ума от мальчика. Она выходила его после того, как бомба попала в дом, и очень полюбила, почти как сына. У нас, к сожалению, детей нет, и Кассия вбила себе в голову мысль усыновить Брика. Теперь я понимаю, что это невозможно – при наличии живых родственников.
– Я заберу Алексу в Сакраменто, – тихо, но очень твёрдо отозвалась девушка. – У него есть только я, а у меня – он.
– У Брика есть я! – закричала Кассия, и впервые на её памяти Айк Сентуриа нагрубил ей.
– Заткнись.
– Но Брик не помнит её!
– Посмотри, как он держится за руку сестры. Разве это похоже на амнезию?
– Мне говорили, что у Алексы была кратковременная потеря памяти, – так же тихо проговорила блондинка Бета. – Но, когда мы встретились, он вспомнил меня.
Хотя исход заседания заранее был ясен, Кассия Алессандрос, мучая себя, высидела до конца. Все её чувства словно оледенели, и было похоже, что её состояние отражается на лице – недаром Айк то и дело с тревогой поглядывал на неё. Да и Бета Вушкович, казалось, чувствовала себя виноватой; но при этом она была полна решимости забрать маленького брата в свою семью и дать ему всё, что не успела дать остальным детям, погибшим при бомбёжке.
Кассия слушала, смотрела, как члены комиссии расспрашивают Бету о её финансовом положении, работе, наличии жилья. К несчастью несостоявшейся приёмной матери, у Беты Вушкович после отъезда из Боснии жизнь сложилась более чем благополучно. Она уже два года состояла в браке, отношения с мужем имела очень хорошие – Дэвид Кронеберг обожал жену и охотно соглашался воспитывать её брата. В пригороде Сакраменто у него был большой дом, где Алекса сможет вволю играть и резвиться.
О заявлении Кассии Алессандрос на заседании комиссии даже не было упомянуто. Даже Брик казался больше увлечённым перспективами будущей жизни в Калифорнии, чем Ангелом со сломанными крыльями.
Кассия не стала прощаться с мальчиком, опасаясь, что ей не хватит для этого сил. Забравшись в джип, она сидела на переднем сидении, вся съёжившись, зажав ладони между коленями. Айк укутал Кассию пледом, но, казалось, женщина этого не заметила. Айку не нравилось, как она выглядела – будто автомобильная шина, из которой выпустили весь воздух.
– Дорогая моя, – повернувшись к Кассии, Айк нежно отвёл с лица безжизненно повисшие пряди волос, такие же мёртвые, как и глаза Кассии, – милая, любимая! Такое случается, и ничего не поделаешь. Это жизнь. Она совсем не похожа на сказку.
– Бог наказал меня, – пробормотала Кассия. – Я пыталась обмануть Его, хотела получить ребёнка, не искупив свою вину. Я – убийца, я недостойна.
– Не хочу этого слышать! – Айк гневно встряхнул её. – Не смей так говорить. Миссис Кронеберг – вовсе не орудие Божьего гнева. Мальчику будет хорошо с сестрой. А ты – подумай сама! – ты готова была осесть дома, стать примерной домохозяйкой и матерью? Тебе пришлось бы навсегда распрощаться со своим призванием. Ты была готова?
– Какая теперь разница? – вяло отмахнулась от него Кассия. – Ничего больше не имеет значения. Я потеряла Брика. Я пыталась перехитрить саму Судьбу и получила по заслугам. Давай возвращаться в Гламоч.
Айк послушно завёл мотор машины. Может, время немножко подлечит её, определённо съехавшую с катушек на теме Господнего гнева? Любопытно, все ли сёстры Кассия такие же тронутые? Может быть. Только навряд ли они столь же красивы, как его Кассия, так отважны, так ранимы и так бесценны…
Целых два дня после окончания судьбоносной поездки в Бугойно Кассия Алессандрос была тиха и задумчива. Айк никогда не видел её такой молчаливой; если раньше Кассия с готовностью ввязывалась в любой спор, по любому поводу, то теперь женщина и мысленно, и физически ускользала. Любовник не мог понять, что творится у неё в голове. И насчёт своего статуса он тоже не был уже уверен. Кассия позволяла ему держать её в объятиях, утешая; но Айк иррациональным образом понимал, что для неё это не имеет никакого значения. Он разжимал руки, и Кассия уходила – без гнева, без облегчения. Горе её было слишком велико, чтобы им делиться. Вопрос о сексе даже не поднимался. В первую ночь, когда Айк по привычке разделся и забрался в постель Кассии, женщина не последовала его примеру. Она долго стояла у окна, обняв себя руками, а потом заявила, что у неё ночное дежурство. Пусть это была только тень намёка – Айк понял. Следующим вечером он развернул гамак, закрепил петли на крюках, торчащих из стены; но Кассия не пришла спать и тогда. А к вечеру спустя сутки Айк обнаружил, что из комнаты исчезли все её вещи. Ночь он провёл, терзаясь страхами, что же могло произойти с гречанкой; а в восемь утра Айк уже допрашивал старшего администратора команды медперсонала.
Англичанин сначала только пожимал плечами – какое, мол, ему, бывшему пациенту госпиталя, дело; но стоило Айку нажать посильнее на выкрученную кисть, и британец стал сговорчивее.
– Доктор Алессандрос уехала! Уехала вчера, ещё до обеда!
– Куда? – «дожимал» Айк.
– Вы садист! – на глазах администратора выступили слёзы. – Я обращусь в полицию!
– Я только хочу знать, где Кассия.
– Она – оох! – попросила о переводе на новое место службы. Сам слышал, как доктор звонила в штаб-квартиру ВОЗ, а через день пришёл факс с назначением.
– Куда мисс Алессандрос переведена?
– Не знаю. Правда, не знаю! Она показала мне только ту часть, где было распоряжение о замене её на другого врача – он на днях приедет. Доктор даже прощаться ни с кем не стала…
– Это я заметил. Как мне узнать, где её новое место службы?
Администратор с лёгким злорадством улыбнулся.
– Пошлите запрос во Всемирную организацию здравоохранения, в Женеву. Только едва ли они вам ответят – человеку со стороны, без всяких полномочий…
Глава 34
Полковник был беззащитен. Он ещё сам не знал об этом, спускаясь по лестнице к ожидающему его джипу в окружении четырёх телохранителей. Он был доволен собой и счастлив, не вспоминая детей, оставшихся без отцов по его вине – там, на далёкой родине полковника. Он смеялся шуткам красивой женщины рядом с ним. Женщина – это было единственное, чего не предусмотрел убийца. Лишние жертвы доставляют удовольствие только непрофессионалам. Распластавшись на крыше, он удерживал голову полковника в перекрестье прицела. Никарагуанцу настало время умереть, но это не делало убийцу богом. Он просто выполнял свою работу, работу, которая была ему оплачена. И он знал о своей жертве всё – его потерях и приобретениях, его семье с двумя маленькими дочерьми, которых полковник оставил без колебания, когда в Никарагуа начало припекать. Он спрятался на благословенном Кипре, в личине одного из командиров британской базы «Декелия» – и ни в чём себе не отказывал. Место было надёжно защищено, британские офицеры, сами того не подозревая, охраняли одного из самых кровавых палачей в истории. Они ежедневно пожимали его руку, знакомили с жёнами и детьми, приглашали на обед в свои пасторальные английские домики. «Декелия» была частью «туманного Альбиона» на жарком Кипре, она оберегала своих людей и свои секреты. Убийца достал бы его и здесь, если б возникла необходимость.
Но, к счастью, полковник любил выезжать в город. Он отправлялся в старую Фамагусту, минуя опустевшую Варошу, где всегда мог подобрать женщину себе по вкусу. Долго он у них не задерживался, но этого времени хватило, чтобы убийца подготовил всё. В том числе и пути для отхода.
К его облегчению, полковник потрепал женщину по щеке, поцеловал её в губы и начал спускаться ниже, зорко оглядываясь по сторонам. Прицел соскочил с его головы на переднее сидение джипа. Маленькая чёрная коробочка там была чувствительна даже к лёгкому прикосновению, а когда в неё ударилась пуля снайпера, она мгновенно разорвалась. Её начинки хватило на то, чтобы подбросить машину на полметра в воздух. На самом деле их было три – на сидении, в багажнике и под капотом, прикреплённая к распределительным элементам. Грохот и пламя слились воедино.
Киллер легко мог прочесть мысли полковника. «Мне повезло, этот дурак просчитался. Я опоздал, и взрывчатка только разворотила машину, не причинив мне вреда». Полковник даже не знал, что перед ним развернулся только первый акт.
Его телохранители выхватили пистолеты в мгновение ока. Они озирались вокруг, готовые пристрелить каждого, кто окажется в их поле зрения. Короткими перебежками они окружили догорающие останки машины, заглядывали в переулки, в какое-то мгновенье оставив клиента без защиты, совершенно одного.
Убийца улыбнулся, снова поймав в прицел голову с прилипшими к ней мокрыми упругими завитками. Ему доставило удовольствие видеть ужас в этих глазах, когда полковник понял, что сейчас произойдёт. Курок мягко пошёл вниз.
Киллер не стал дожидаться, пока человек внизу упадёт на спину. Он и без того знал, что не промахнулся. Аккуратно уложив части разобранной винтовки в кейс, неторопливыми движениями он зашагал к пожарной лестнице.
Шестью этажами ниже Кассия Алессандрос в ужасе прильнула к оконному стеклу. Она смотрела, как постепенно, словно в замедленных съёмках, оседает на раскалённый асфальт чернокожий афроамериканец, из горла которого била кровь. Убийца знал, что делает: яремная вена – это единственное место на теле человека, кровотечение из которого нельзя остановить. Если даже жертва не умерла от выстрела, потеря крови прикончит её в пять минут.
Господи, и это её прекрасный, мирный Кипр! Она стремилась на этот остров, точно в рай, чтобы укрыться от войны, преследующей её повсюду. Но и землю её разорванной пополам родины терзает колючая проволока, снаряды, пули… Люди везде одинаковы. Бог дал им великий шанс, и они попирают его последовательно, каждую минуту. Они стремятся уничтожить свой род. В такие мгновенья Кассия хотела быть кем угодно, хоть шестиногой таракашкой с Сатурна, лишь бы не человеком. Нет, пора возвращаться в Швейцарию, действительно пора. Многие называли её вторую родину «стерильной страной», но там, по крайней мере, не убивают под самыми окнами окружной больницы.
На площади завыли полицейские сирены, здание госпиталя сотрясли тяжёлые, многочисленные шаги. Кассия Алессандрос ещё раз взглянула через стекло на убитого. Она знала его. Один из офицеров с базы «Декелия», он часто навещал живущую напротив Сафрону. Она была его любовницей, но никто не сказал бы этого сейчас, глядя, с каким спокойствием и даже лёгкой улыбкой женщина разглядывает лежащего на асфальте мертвеца. Сафрона встряхнула чёрными волосами, последний раз улыбнулась своему бывшему любовнику и вошла в дом.
А военные вперемешку с полицией метались по площади. Кассия знала – они должны найти виновного. Пусть даже им станет не настоящий убийца этого человека. Схватят какого-нибудь несчастного киприота, сунут ему в руки оружие, подготовленное заранее, и устроят суд. Военных можно было понять: ни одна база – «Эпископи» или «Акротири» – не доставляла им столько беспокойств, как «Декелия». Это мирное на первый взгляд поселение кипело изнутри. Скандалы, драки, жалобы и судебные дела. «Врисули» – лагерь для беженцев на территории «Декелии» – лишь добавлял хлопот. И неблагоприятных строк к отчёту. И на фоне всего этого убивают одного из высокопоставленных офицеров базы, находившегося с мирным визитом у благонадёжной подданной Турецкой Республики Северного Кипра. Убийцу необходимо найти.
Кассия Алессандрос пришла к тому же выводу. И одновременно пришла в ярость. Она не позволит какому-то заезжему ублюдку разрушить переговоры об объединении острова. Она не считала себя киприоткой, но это дело было так важно для Нумы! Хлопнув дверью, Кассия выбежала в коридор.
Пот выступил капельками на лбу убийцы. Его планы рушились. Он не ожидал, что машины военных окажутся так близко и первым делом блокируют именно здание больницы. Да к тому же какой-то кретин походя запер двери, через которые он планировал отступление. А второй путь не был надёжен до конца. Спускаться приходилось с огромной осторожностью, маленькими перебежками. Один раз он с трудом увернулся от офицера с автоматом наперевес, который прочёсывал палаты в поисках киллера или оружия, которым было совершено убийство. Он даже перестал дышать на то мгновенье, когда казалось, что англичанин смотрит прямо на него. Но потом офицер отвернулся и пошёл дальше. Убийца понял, что его снова спасло феноменальное качество большинства людей, не исключая и военных – смотреть, но не видеть.
Киллер задумчиво осмотрел себя. Одетый во всё чёрное, плотно прилегающее к телу, он обязательно привлечёт внимание в больнице, этом царстве белоснежных накрахмаленных халатов. Пожалуй, ему тоже следует обзавестись халатом и, например, стетоскопом на шею.
Оглядевшись по сторонам, он скользнул в приоткрытую дверь ординаторской. Потянулся к висящим на вешалке халатам, на секунду утратив бдительность.
– Вы арестованы, – проговорил обезличенный женский голос с проскальзывающими в нём нотками металла. Между лопаток уткнулся немного округлый, твёрдый предмет, напоминающий дуло пистолета. – Вы арестованы за незаконное вторжение на территорию больницы и, если не ошибаюсь, убийство того бедняги на площади. Я подержу вас под прицелом до прихода военных, они заберут вас и решат, что делать. А пока расслабьтесь, поставьте ваш кейс. Думаю, что именно в нём вы храните ваше оружие.
Киллер искренне пожалел, что не имеет привычки носить пистолет в наплечной кобуре. Сейчас бы он ему пригодился. Он медленно наклонился, опуская кейс к своим ногам. Дальше движение было молниеносным. Подсечка, удар – и он уже лежит поверх женщины, очки которой отлетели в сторону, а руки были раскинуты.
Эту кожу и эту грудь он узнал бы и через сто слоёв одежды, с закрытыми глазами.
– Кассия? Это ты? Ты – та самая женщина, что угрожала мне оружием?
Оба они одновременно взглянули на правую руку Кассии, которая до сих пор сжимала пробирку с округлым донышком.
– Я пацифистка, – с угрюмым выражением доктор вырвала у него свою руку. – А ты, Сентуриа, вижу, опять взялся за старое.
– Может быть, от отчаяния? – предположил киллер, продолжая лежать на ней. – Несколько месяцев назад меня отвергла любимая женщина…
– Не пытайся свалить всю вину на меня! – вспылила Кассия. – Ты предал моё доверие, Сентуриа, и я не желаю тебя больше видеть! Слезай с меня и пошёл прочь!
Зная, что, как бы она ни была разгневана, кричать Кассия не станет, Айк поднялся, светскими движениями стряхивая с себя пыль.
– Мне нужна твоя помощь, Кесс. Меня ищут.
– Ну и прекрасно! – Кассия отвернулась. – Надеюсь, на этот раз тебя всё-таки расстреляют.
– Это более чем возможно, – подтвердил Айк. – А перед этим будут пытать, намереваясь выйти на заказчика.
Плечи Кассии дрогнули.
– Пытать?
– Да, – Айк улыбнулся, полагая, что тронул её. И в итоге едва не упустил молниеносного движения женщины к двери.
– Полиция!
– Что ты делаешь, идиотка? – прошипел Айк, прижимая всем телом женщину к стене.
Та посмотрела на него с нескрываемой ненавистью.
– Хочу, чтобы тебя арестовали. И пытали. Хочу, чтобы ты наконец-то сдох!
– Ты упустила свой шанс, детка, – Айк просунул колено ещё глубже между её ног и с интересом увидел, как вспыхнули гневом глаза Кассии. Губы женщины обозначились ярче на бледном лице, и Айк не удержался.
О силе своей страсти к Кассии он знал давно, но никак не думал, что сама Кассия так бурно ответит ему. Она вцепилась в него обеими руками, обвила ногой его бёдра, плотно прижавшись лобком к животу, и целовала, целовала. Если так можно было назвать агрессивные движения её тела и рта. Казалось, дай Кассии волю, и она начнёт вырывать из него куски зубами. И так же яростно она оттолкнула его.
– Если ты хотел доказать мою слабость к тебе, ты сделал это. Но нечего выставлять меня дурой! Секс ещё ничего не значит. Спокойствие в моей стране куда важнее. И в доказательство этого я отдам тебя англичанам.
– Наоборот, Кассия, – движением руки Айк остановил её патриотический порыв, – ты поможешь мне спрятаться. И выведешь из госпиталя. Иначе я скажу британцам, что именно ты помогала мне в организации двух террористических актов, которые произошли недавно в центре Вароши. Они даже разбираться не станут, поверь.
– Мерзкий шантажист! – прошипела Кассия, в упор глядя на невозмутимое лицо киллера. – С дочерью Никоса Алессандроса и с сестрой Нумы Алессандрос – станут. К тому же я всё ещё сотрудник ВОЗ. Международного скандала никто не захочет. Так что проваливай.
– Кесс, этот человек был убийцей, – настойчиво проговорил позади неё Айк. – Он был полковником в Никарагуа и любил расстреливать пленных своими руками. А когда то же самое угрожало ему, он сбежал. Сбежал – и три года уже осквернял своими шагами землю твоего прекрасного острова. Никому до его преступлений не было дела – ни Богу, ни англичанам…
Женщина молчала. Айк вздохнул.
– Что ж, если ты на их стороне, мне ничего не остаётся, кроме как сдаться. Зачем жить, если в мире не осталось справедливости?
– Стой! – в ярости рявкнула Кассия. – Я не знаю – как, но ты каждый раз ухитряешься вызвать во мне жалость. Пойдём, – взяв его за руку, Кассия протащила киллера в сияющее белизной помещение неподалёку. Оглядевшись, Айк понял, что перед ним операционная.
– Ложись! – Кассия указала ему на длинный и узкий стол, накрытый прозрачной плёнкой. Включила ослепительно яркую лампу над ним.
Айк попятился.
– Надеюсь, ты не собираешься вынести меня нарезанным на куски из этого госпиталя?
– Надейся, – почти грубо бросила Кассия, прилаживая к лицу стерильную маску. – А пока разденься до пояса и ложись.
Чуткий слух киллера уже различал тяжёлые шаги совсем близко, поэтому Айк повиновался без слов, хотя Кассия Алессандрос совсем не успокоила его. Да она к этому и не стремилась. Движения её были чёткими и очень точными. На лицо Айка лёг прозрачный колпак.
– Лежи тихо! – предупредила она. – Одно движение – и нас бросят в одну яму. Ты должен производить впечатление спящего под наркозом.
Айк закрыл глаза и постарался расслабиться. Он слышал, как скрипнули тонкие хирургические перчатки у неё на руках, упала с сосуда крышка, что-то булькнуло. А потом омерзительно громко посреди этой тишины хлопнула дверь.
Кассия даже не обернулась, хотя не могла понять, откуда берётся в ней это спокойствие.
– Сестра, пациента можно увозить в послеоперационное отделение.
– Что за чёрт… – растерянно проговорил позади неё мужской голос по-английски.
Молодой офицер в форме переминался посреди зала с ноги на ногу. Доктор Алессандрос набросилась на него, словно фурия.
– Кто вы такой и что здесь делаете? Разве вы не знаете, что посторонним лицам запрещено находиться здесь во время операции? Вы прошли специальную обработку? Разве над дверью не горит табличка «Не входить! Идёт операция»?
– Да, но… – молодой офицер попятился.
– Никаких «но», – Кассия теснила его к выходу. – Если мой пациент погибнет после сложнейшей операции от микробов, которых вы занесли, я разыщу вас и удавлю своими собственными руками.
Двери операционной захлопнулись за ними. В предбаннике офицер немножечко осмелел.
– Позвольте предупредить вас, мэм, – заговорил он официальным тоном, – что в этом здании скрывается опасный преступник. Он загнан в угол, но вооружён и готов на всё. Он только что убил человека.
Если он надеялся испугать этим доктора Алессандрос, то не на ту напал.
– Вы хотите узнать, не слышала ли я чего-нибудь подозрительного? Нет, офицер. В это время я пилила одного беднягу, у которого обнаружили рак. Поверите на слово или предъявить вам кусок лёгкого для доказательства? – она сделала шаг назад.
Британец судорожно сглотнул – ему совсем не хотелось получить на руки такую улику.
– Вы готовы зафиксировать и подписать свои показания?
– Конечно, – любезно отозвалась Кассия. – Только помогите мне снять перчатки.
Когда резиновая перчатка, с пальцев которой капала настоящая человеческая кровь – густая, тёмная, немного пахнущая железом и солью, коснулась его руки, офицер не выдержал. Он отскочил назад, бормоча что-то о том, что показания можно оформить и позже, и, пятясь, покинул зал перед операционной. Кассия только пожала плечами – предубеждение большинства людей против крови, которая течёт в их собственных жилах, было ей совершенно непонятно. Но в том, что это произведёт должный эффект, она не сомневалась.
– Ты была неподражаема, – Айк сдвинул маску с лица. – Как будто и в самом деле только что вырезала мне какой-нибудь важный орган…
– Тебе действительно следовало бы подрезать язык, – стянув с рук перчатки, Кассия бросила их в мусорный бак под раковиной и вымыла руки. Потом потянулась через лежащего Айка, чтобы закрыть контейнер с консервированной кровью типа «О» – она не успела сделать этого перед приходом британца и очень боялась, что он заметит подделку.
Выпростав руку из-под простыни, Айк схватил Кассию за запястье.
– Выходи за меня замуж, Кесс, – очень серьёзно попросил он.
– Ни за что, – так же серьёзно дала ответ женщина. Откинула простыню, стараясь не смотреть на загорелый обнажённый торс экс-любовника. В этом ей очень помогал чёрный кожаный кейс, лежащий на его груди.
– Подумай ещё раз, – Айк настаивал.
– Не буду, – Кассия столкнула мнимого пациента с операционного стола. Не растерявшись, Айк пружинисто приземлился на ноги. Теперь он стоял напротив Кассии – сильный, уверенный в себе, и разделяла их только койка.
– Я заставлю тебя сделать это! – глаза Айка сверкнули. – Чёрт побери, я люблю тебя, Кассия! Я приехал на Кипр, чтобы сказать это…
