Дмитрий Манасыпов
Клинки и карабины
– То-то и оно, мил человек… – староста помялся, – Что которого ногтями полосанула, значит, тот и помер, Рагул, точно.
Освальд покачал головой. Интересные дела…
– Лекарь наш его посмотрел, когда Рагул уже и не узнавал никого. Разнесло ему шею, как бревно стала, воняла, почернела. Заражение, как бывает, если за крючок невычищенный зацепишься, а на нем кусок угря остался, пузырь там, али еще чего похуже.
– Что произошло дальше?
– Ну так, значитца, то самое, это… колдунствовал аспид морской, да.
– Сразу колдунствовал? И как же вы ничего не сделали то?
– Дык это ж, мастер квестор, не сразу и сообразили, с неделю он тут жил, не иначе.
– И?
– Ну… а как потом та страхолюдина потопила карбасы, тык мы к нему. Первым делом, значитца и сунулись.
– И?!
– А его и след простыл. Ушли по следам пятеро наших, так как из нас, рыбарей-то, значитца, следопыты? Как в Оувесте, ну, той, что жечь пришлось, все началось сызнова, так тогда солдаты с Раруга и прибыли.
– Что началось то? – охотник ощутимо начал злиться. – Мне так никто там, дома, и не рассказал.
– Дак, мастер квестор, как с ума посходили соседи-то. Хорошо, что солдаты как раз пришли, утихомирили их. Ополоумели все, от мала до велика, кидались на всех, кто в деревню заходил. Да и чуть ли не гнили заживо-то, да. Мы ж с ребятишками туда пошли, с солдатами, значитца, на, вспомогнуть.
– Вспомогнуть? – Освальд усмехнулся. – Сколько лодок домой-то пригнали?
– Осподь Мученик с вами, мастер квестор, чтоб мне одних головастиков таскать и сельди не видеть, если вру. Ни одного ялика не взяли, отвел старина Даг…
Скырк поперхнулся, со страхом взглянув на сидевшего напротив человека с неприятной ухмылкой. Охотник только покачал головой. Как не старалась церковь и ее братья, искоренить в памяти старину Дагона здесь, мать Моуриг на западе или Триединую в Вольных городах, но получалось тяжело.
– И?
– Все спалили, мастер… – Cкырк крупно вспотел, понимая, что квестору совершенно наплевать на его промашку. – Все-все, до головешек. Детишек только жалко стало, а куда ж деваться, когда они одного из солдат чуть до смерти не довели?
– Понятно. – Освальд отставил кружку. – Я спать пойду, выезжать поутру. Ребятишек спать отпусти уже, не буду ничего плохого делать, устал.
Разговаривать со старостой было больше не о чем. Спать хотелось еще сильнее, и Освальд решил заняться отладкой своего ловчего «компаса» утром.
Сейчас он поднялся по плохой каменистой тропке, петлявшей между лесистыми взгорками, ведущей к указанной Грифом деревне. Побережье осталось внизу, уже еле видимое из-за тумана, густо севшего прямо с утра. Серый осторожно шел по скатывающимся к обочине голышам. Подковы хрустели, перемалывая мелкие камешки, Освальд для себя отметил – следует не забывать перековать коня после такого путешествия. Прямо в деревне.
Стрелка-игла колебалась в синей жидкости, алея самым кончиком, неумолимо показывающим на северо-запад. Волосы неведомого Тило, сопровождаемого какой-то женщиной с внешностью, возможно, то ли проститутки, то ли городской модницы, вели его вперед. Освальд хмыкнул, понимая мысли мужчин из деревни. В последнее время спутать шлюху с горожанкой, подражающей увлечениям аристократии в одежде, труда не составляло.
Зеленая застава появилась перед ним высоким тыном, торчащим вверх острыми краями бревен и нескольких дозорных вышек. Освальда заметили раньше, и недвусмысленно дали понять об этом. Хорошо заметная в белесой окружающей мути стрела, с горящей паклей у наконечника, воткнулась чуть впереди. Осторожные, ничего не скажешь. Охотник отпустил поводья и поднял руки вверх. Серый спокойно двинулся к деревне.
– Кто такой? – спокойно поинтересовался с надворотной площадки, украшенной рогами торчащих во все стороны обтесанных бревен, часовой. – Что надо, человече?
– А заехать нельзя? Помыться, поесть, попить, отдохнуть? – Освальду понемногу начало надоедать все непонятное и осторожное, творящееся на побережье.
– Можно, конечно, – часовой усмехнулся. – Только, путник, ты нам покажи свои руки с плечами.
– Я тебе кое-что другое покажу. – Освальд достал уже использованную грамоту и бросил ее вверх. – На вот, прочитай и запускай меня уже.
Часовой поймал тугой кожаный свиток, развернул, нахмурив густые рыжие брови. Борода топорщилась в стороны, закрывая половину кольчужного хауберка, закрывающего шею и плавно спускающегося от низкой железной шапки. Странновато, обычно на границах номедов Безанта военные стояли регулярные, экипированные немного по-другому. У этого же крепкого парня, больше всего напоминающего наемника, не было ни обычного салада, ни нагрудника. Кафтан из вываренной кожи, поверх него мягкий панцирь с нашитыми пластинками.
Хотя в хорошем воине главное не экипировка. Рядовой воин имперской когорты сейчас бы позвал начальника караула, а этот плевать хотел на все условности, самостоятельно изучая и грамоту, и путника. Поправил перевязь с мечом, махнул кому-то рукой. На стене рядом с ним простучало, скрипнуло кожей и звякнуло. Через несколько мгновений на Освальда уставилось сразу три арбалета с болтами на натянутых луках.
– Еще раз, мать твою, повторяю!!! – стражник перегнулся через тын, сплюнув и чудом не попав прямо в гриву Серого. – Кафтан с плеч долой и показывай руки, или я из тебя сейчас ежика сделаю!
Освальд спрыгнул с коня. Медленно расстегнул крючки длинных клапанов у куртки, снял. Порадовался, что не надел камзол, как собирался. С утра показалось очень свежо и он надел морской свитер, когда-то приобретенный в Доккенгарме. Стащил его через голову, стараясь не ежиться на ветру, повернулся к часовым одним боком, следом вторым.
– Красивые шрамы, – рыжий сплюнул снова, на этот раз подальше от него и коня. – Вон там на боку, часом не от бороны?
По левой стороне груди ему как-то прошлись странным подобием кистеня со звеньями. Длинные цепочки заканчивались крючками, крепко порвавшими тогда ему кожу и мышцы чуть ли не до ребер.
– Она самая… – буркнул Освальд. – Все увидел, что хотел?
– Точно так. Открывай! – часовой стукнул по доскам настила коротким копьем с зацепом почти у начала ратовища. – Не обижайтесь, господин хороший, это Зеленая застава, здесь по-другому никак. Квист рядом.
Охотник не ответил, одеваясь. Ворота заскрипели, приоткрывшись ровно настолько, чтобы прошел человек с конем.
Того самого рыжего внутри не оказалось. У небольшой коновязи, где сейчас хрустели овсом в торбах дежурные кони, стоял вихрастый долговязый подросток, сонно зевающий и одновременно умудрявшийся жевать свежий, пышущий запахом рыбный пирог.
– За мной следуйте, гофподин квефтор, – прочавкал паренек. – Старшина велел ваф к командиру отвефти.
– Ну, веди. – Освальд осмотрелся.
Зеленая застава закрывала центр не такой уж и широкой полосы земли номеда, граничащей с Квистом. От моря поднималась к восточной оконечности запретного леса Морская застава, а от гор спускалась Северная. Ни на одной из них Освальду побывать пока не доводилось. Застава оказалась немаленькой, расширяясь от ворот, а в ее дальнем конце охотник насчитал шесть башен. Дома, срубленные из толстых бревен, теснились друг к дружке, практически без огородов или небольшого сада, как привычно южнее.
Утро еще только начиналось, но людей вокруг хватало. На Освальда несколько раз обернулись женщины, выгонявшие из дворов скотину, ведомую тремя крепкими пастухами на поздние осенние пастбища. Но сильно никто не пялился, в отличие от той же самой рыбацкой деревни, оставленной позади. Кто-то колол дрова, кто-то с самого утра гремел железом за забором. Дом кузнеца, с уже открытыми воротцами, Освальд заприметил и постарался запомнить. Забывать о коне не стоило.
– Далеко еще?
– Да не, уже пришли, – провожатый справился с пирогом и облизал пальцы. – Вот он, высокий дом. Видите?
– Не проглядишь. – Освальд усмехнулся.
Не заметить жилье командира заставы оказалось бы сложным делом. Больше всего крепкий сруб в два этажа, огороженный высоченным частоколом, напоминал небольшой форт. Над крышей, двускатной, ветер лениво трепыхал белый стяг с алым солнцем. У ворот стоял караульный, с мечом у пояса, рогатиной и щитом.
– Этого господина сержант велел к командиру доставить, из самого Раруга квестор припожаловал, по важному делу! – выпалил провожатый, не дав воину даже открыть рта. – Пропускай!
– Вот грамота. – Освальд достал из чехла на поясе сильно мятый свиток, протягивая часовому. Тот зыркнул на четкие руны, нахмурил бровь и мотнул головой, пропуская вовнутрь. Этот, судя по всему, читать не умел.
– Я побежал! – Парнишка развернулся было, когда Освальд поймал его за рукав.
– Зайди к кузнецу, скажи, приду сразу к нему, коня перековать. И, на-ка вот, держи!
Монетка блеснула в воздухе, тут же пойманная довольно показавшим в улыбке дырку вместо верхнего зуба мальчишкой.
– Его все тут балуют, мастер, и вы туда же, – недовольно буркнул часовой. – Идите уже к командиру, по лестнице наверх и сразу направо. Он встал давненько, как раз на завтрак вы поспели.
– Это хорошо. – Кивнул Освальд, заходя внутрь прямоугольника из заостренных толстых бревен.
Привязывая Серого к коновязи он посматривал по сторонам. Прошел один из пограничников, судя по коротким порткам и растянутой рубахе, живущий здесь же. На плече он нес пучок дротиков, с толстыми шнурами, намотанными у самых наконечников. Освальд присмотрелся, понимая, что туго скрученные хлопковые нити, явно привезенные с юга, пропитаны чем-то горючим, маслом или воском. Ну да, что лучше всего подойдет в борьбе против леса, живущего странной жизнью, как не огонь? От коновязи наверх сразу же поднималось крыльцо. С той стороны глухо стукнула дверь, а шаги мягких сапог Освальд услышал только потому, что ждал их.
– Вы ко мне? – голос у командира заставы оказался на удивление молодым, как и он сам, впрочем. – Поднимайтесь.
Освальд не стал брать с собой поклажу, двинувшись за худощавым парнем с серьезными не по возрасту глазами. Из знаков отличия у того ничего не оказалось. Разве что выглядящий скромным большой кинжал на поясе таким только казался. Клеймо подземных оружейников Рура как всегда не бросалось в глаза, если не знать, куда смотреть.
Командир пригнулся под низкой притолокой, проходя внутрь просторной комнаты с открытым окном. Очаг в углу, огороженный кованой решеткой потрескивал наполовину сгоревшими поленьями явно для уюта. Через откинутые толстые ставни с бойницей тянуло свежестью. На столе, покрытом простой беленой холстиной стоял мед, молоко, сыр и масло в плошке. Сладкий запах, идущий из-под влажной тряпицы, выдавал свежий хлеб, щекотал ноздри.
– Меня зовут Комрад. – командир показал рукой на лавку, стоявшую рядом со столом. – Это у вас из кармана не грамота торчит?
– Да, – охотник протянул ему бедный свиток. – Я Освальд.
– Ешьте… – Комрад, приглашая, показал на стол. – Хотя, если хотите, могу для вас попросить пожарить яйца или принести кашу.
– Спасибо, молока будет достаточно.
Охотник сел, осматриваясь. Первое впечатление не обмануло. Командир заставы, как и его солдаты, оказался наемником, служащим империи за полновесные золотые. Не воин из кадровых когорт Безанта или местный уроженец, служащий в набираемых на присоединенных территориях легионах. Именно наемник, да еще, несмотря на свои, совсем небольшие года, прошедший длинный и весьма, следует сказать, удачный путь.
Оружие, висевшее по стенам, показывало этот путь во всей красе. Полный комплект безумно дорогих лат, собранных из стальных пластин в далеком Абраксасе. Медные окантовки наплечников, наручей и латной юбки говорили за это сами по себе, оружейники города славились умением соединять воедино несколько металлов. Закрытый шлем со сложным забралом, не иначе как сделанный по заказу где-то в Вольных городах. Клинки, длинный бастард, так любимый в Бретоньере, изогнутый ягр откуда-то из Хайдара или Драгоша, короткий «пробойник», скромный, без украшений, дополнительное оружие пехоты юга. А щит из тонкого, но прочного металла, окаймленный цветными шнурами, мог быть взят только на границе Халифата. Да уж, действительно хороший путь для двадцати трех – двадцати пяти лет. И сам парень не просто жив, но еще и цел.
– Я капитан Зеленой заставы. – Комрад положил грамоту рядом, но Освальду не подвинул. – Здесь ничего не сказано о деле, что привело к Квисту исполнителя судебных решений. Не поделитесь?
– Поделюсь. – Освальд поставил на стол глиняную кружку, не допив молоко. – Меня отправили сюда для поимки малефика по имени Тило Ноерми, не так давно устроившего бойню в деревнях по побережью.
– К нам, сюда, для поимки малефика? – уточнил капитан Комрад. – К границе Квиста?
– Именно так. Вас что-то настораживает?
– Несомненно. – Комрад встал, прошелся до окна. – Посмотрите вон туда.
Куда именно смотреть стало ясно сразу. Узкое окно, закрываемое толстенными ставнями с прорезью-бойницей, выходило на стену, упиравшуюся в границу Запретного леса. Малахитово-зеленая, несмотря на осень, полоса бросалась в глаза сразу. Темное живое море, даже на расстоянии казалось живым. Пятна желтого, бурого и красного, четко выделяющиеся на зеленом, постоянно двигались под ветром. А между Квистом, тянущемся в обе стороны, насколько хватало взгляда, и стеной заставы лежала выжженная земля с редкими чахлыми деревцами.
– Я знаю, о ком идет речь, – капитан дернул гладким подбородком. – Он сам, как и его спутник, прошли недалеко отсюда в бурю. У меня погибло двое патрульных, хороших ребят. Как они это сделали, никто так и не понял. Уже тогда дело казалось нечистым, да… Разъезды конных из Раруга не смогли их догнать, нас же никто даже не предупредил. К сожалению.
– С ним идет не спутник… У Тило спутница. – Освальд покосился на него.
– Это сейчас роли не играет. Хотя, конечно, обычная женщина и Квист не всегда любят друг друга. Особенно если спутник и она сама никогда не бывали в нем раньше.
– Откуда вы это знаете, капитан?
– Оттуда же, откуда вы знаете о том, что они ушли именно туда. Вы идете по следу, а я эти следы, пусть и запоздало, читаю. В грамоте указано на то, чтобы я помог вам во всем и всеми силами. Как понимаю, Освальд, вы собираетесь идти в лес?
– Правильно понимаете, Комрад.
– Каково усердие и верность у служителей имперского правосудия… – капитан отошел к столу. – Насмотрелись? Присядьте, нам с вами нужно обсудить детали этого, м-м-м, похода. Вы имеете опыт поисков человека в лесу?
– Я имею опыт в поиске и поимке людей. – Освальд сел напротив и взялся за кружку. – А вот с лесами как-то не особо дружу, хотя доводилось бывать, и в разных. Но сейчас мне нужен проводник.
– Чихъ.
– Что?
– Кто… Чихъ. – повторил капитан. – Вашего проводника, квестор, зовут Чихъ. В грамоте он упомянут немного под другим именем, но это неважно. Я найду его, хотя, как мне известно, последние несколько дней старик пьет.
– Старик?
– Это тоже неважно. Старик он здесь, а в Квисте просто Чихъ, и, Освальд, мне бы хотелось, чтобы старик вернулся на заставу живым. Что вы знаете про Запретный лес и что вас заставило идти в него за малефиком?
Освальд ответил ни сразу. Что-то, еле уловимое в голосе капитана, заставляло обдумывать каждое слово.
– Вас же что-то заставило командовать гарнизоном здесь? Каждый делает то, что умеет.
– Порой каждый делает то, что должен. – Комрад уставился на Освальда чуть раскосыми, глубокого изумрудного цвета, глазами. – Почему мне кажется, что вы, Освальд, знаете про Квист только общеизвестное?
– Наверное, капитан, по той причине, что вы здесь хозяин, а я всего лишь гость, приехавший пару часов назад?
– Возможно… – Комрад замолчал. Освальд неожиданно посмотрел на него по-другому, увидев не обычного наемника, а кого-то другого. На какой-то краткий миг из-за капитана, продающего жизни и умение своих солдат проглянул кто-то неуловимо похожий на Грифа, следующего одному ему известной цели. – Я немного расскажу вам, Освальд, про лес. Слушайте, слушайте внимательно, что-то да поможет вам, надеюсь. Вон там за окном лежит полоса выжженной земли, в полтора полета стрелы длиной. Еще месяц назад там было практически три длины. Квист, как бы странно не звучало, живой.
– Архивы бывшего княжества Туангест говорят о борьбе с лесом еще полтора века назад. Больших успехов с того времени люди так и не достигли, не считая отвоеванного куска, на котором сейчас стоят три наших заставы. Вон там мы жжем новые поросли все лето, начиная с первого сухого месяца и до поздней осени. Каждый год на побережье нападают те, кто его населяет. Мы защищаем живущих здесь людей… Защищаем, как можем, а можем-то мы немногое.
В лесу сейчас живут несколько больших племен, хотя не все из них можно назвать человеческими, если не сказать большее. Именно они, лесовики, кажутся всем, незнакомым с лесом, главной угрозой. Народ Амра, народ Вётел, Кистеухие, Вороны и Болотные. Вон в том углу висят трофеи из Квиста, из тех экспедиций, где погибло в три раза больше моих людей, чем сейчас есть на заставе и тех, что сейчас в патрулях. Вас, квестор, заставляли снимать одежду?
Освальд кивнул, еще не понимая, почему за этим вопросом так явно просматривается ответ. Он подошел в тот самый угол, запалив одну из свечей, стоящих на полке очага.
Большая шкура зверя, никогда не встреченного им раньше, скорее всего похожего на огромного кота. Кошки таких размеров водились далеко на юге, изредка привозимые для зверинцев и устраиваемых подпольных боев. Пару-тройку охотник видел и сам, но такого зверя, действительно, ни разу. Серая колючая шкура, покрытая еле схватываемыми взглядом темными пятнами. Короткая голова с огромной пастью, украшенной двумя саблями клыков, плавно загибающихся к шее. Шкура, растянутая по стене и пришпиленная деревянными колышками между бревен, впечатляла.
Вокруг зверя расположились трофеи поменьше. Голова большой змеи… когда Освальд присмотрелся, то понял, что это не змея. Стеклянными застывшими глазами на него смотрело странно похожее на человеческое лицо что-то, покрытое чешуей и не имеющее волос. Повыше, раскрыв гладкий, матово отсвечивающий клюв, чернела перьями голова огромной птицы. Охотник поднял свечу, осветив этот угол, самый темный в комнате, лучше. Да… странностей, обитающих в Запретном лесу, хватило бы на несколько лесов поменьше.
Чего стоило кабанье рыло, украшенное сразу семью клыками, из которых каждый вымахал с рог хорошего быка. Или размеры плохо сохранившейся головы зверя, похожего на росомаху, но больше подходящей медведю.
Руки он заметил не сразу. Высушенные, с прекрасно сохранившейся кожей, они висели по краям, надежно приколоченные гвоздями за кисти. И каждую, начиная от плеча и заканчивая запястьем, покрывали замысловатые петли зеленой, черной и голубоватой росписи. Татуировки, сделанные искусными мастерами, даже после смерти их владельцев, не потеряли своей красоты.
– Когда член племени становится воином, и убивает своего первого чужака, то есть одного из нас, мастер уже ждет его дома. Со своими костяными инструментами, молоточками, иглами и красками. Рисунок продолжают всю жизнь той, или того, кто убивает людей за границами Квиста. Именно по этой причине вас попросили раздеться. Жить без них – позор для лесного народа… У каждого клана свой узор, и зачастую не повторяющийся цвет, – капитан оказался рядом также бесшумно, как и при их знакомстве. – Краски эти умельцы добывают из трав и кореньев. Вот эта рука принадлежала Грому, военному вождю ветви народа Амра. Три весны назад клан вырезал подчистую три деревни у самого края гор. Мы нагнали их в самом лесу, на переправе через Льдистую. Помогло только большое расстояние между горами и Квистом. Лес не везде подходит так близко. А еще они несли с собой награбленное добро, оружие и запас мяса на зиму. Жителям тех деревушек не повезло.
– Погибнуть?
– Нет. – Комрад поправил одну из рук. – Народ Вётел не ест подобных себе, в отличие от сыновей Амры. Хуже только Болотные, эти ненавидят всех, да они и не люди, если разбираться. Вот таков Квист, квестор. На первый взгляд. Не боитесь?
– На дальнем Юге есть люди, живущие родами и постоянно роднящиеся друг с другом. Несколько лет назад там был голод, и ничего не помешало им есть друг друга.
– Интересная жизнь у квесторов… – капитан усмехнулся краешком рта. – Даже на дальний Юг приходится добираться. Ну, да ладно. Я помогу вам с Чихом только потому, что боюсь этого малефика в лесу. Он остался жив, как и его женщина, и это плохо. Квист принял его, а если то, что говорят про побережье и творение его рук правда… мало ли что он сделает здесь?
Освальд понимающе кивнул.
– Знаете, квестор, мне бы хотелось, чтобы у вас все получилось, и чтобы вы вернулись назад. Рисковать своими людьми, отправляя их с вами я не стану.
– Я и не просил вас об этом, капитан. – Освальд покосился в сторону оружия, оставленного у стола. – Мне достаточно только проводника.
– Если бы вы попросили моих людей, Освальд, или как вас там, я бы приказал посадить вас в яму. – Комрад погладил мех на большой шкуре. – Мне неизвестно, кто вас послал в Квист, но я уверен в одном…
– В чем?
– Это кто-то из серьезных и важных людей. Но даже и у них бывают промашки, квестор. Грамоту должен был подписать старший судья в самом Раруге и его помощник, ведающий правосудием в Туангесте. И если подпись старшего судьи настоящая, то вот Рольф подписывается чуть по-другому. Расскажите своему хозяину, когда вернетесь, что среди его людей есть кто-то ненадежный. Но… Освальд, мне почему-то кажется, что вы сможете сделать свое дело, и тем самым поможете мне заниматься моим.
Капитан отошел к столу, заложив руки за спину и отвернувшись от охотника.
– Там, на стенах, стоит четыре больших и старых бомбарды, привезенные мною из Ниросты. И больше у меня нет ничего с огненным боем, и даже боевое пламя, что выжигает землю вместе с детьми Квиста, делаем здесь сами. Что поделаешь, в Безанте принято считать, что мы здесь сходим с ума и пытаемся обмануть чиновников, не говоря о самом кесаре, лишь бы получать императорское золото. Хорошо, что мне платят жалование для людей, и ко мне с охотой нанимаются рекруты, взамен павших.
Освальд усмехнулся, ответил, чуть погодя:
– Бомбарды в Ниросте не делают на заказ около трех десятков лет, и столько же не продают никому, кроме армии кесаря-солнца. На каждую уходило по несколько месяцев работы и они того стоили. Сколько тебе настоящих зим, капитан? И зачем тебе оно, такая жизнь? Почему ты просто наемник, живущий у Квиста и воюющий с ним вместо какого-нибудь легата, уроженца самого Безанта, занимаешься этим?
Комрад скривился ответной ухмылкой, поворачиваясь к Освальду. Гладкие темные волосы, прижатые обручем, он отодвинул с одной стороны, показав то, что и думал увидеть охотник. Мочки у уха не оказалось, а кончик его заострялся.
– Мне около семидесяти пяти, Освальд. Я не чистый тиллвег, или, как принято говорить здесь, эльф. – Комрад поправил волосы обратно, спрятав свое отличие. – Мало кого интересует этот вопрос, полукровок хватает, хотя нас, на самом деле, не так и много. Хотя моих чистых родственников, возможно, еще меньше. Но с Квистом боролись еще те мои предки, чьих имен не знали самые старые хранители человеческой истории. И раз уж так вышло, то сейчас с ним борюсь я, выблядок и никому ненужный получеловек. Но уходить отсюда, бросать границу… мне даже не придет в голову, пока Безант не поймет, что Запретный лес всегда нужно держать в его границах. А ты, квестор, или кто ты там, передай это своему хозяину.
– У меня нет хозяина, капитан. – Освальд наконец-то допил свое молоко. – У меня есть только наниматель.
– Все равно.
– Как скажешь, – охотник поставил кружку. – Пока я не узнал ничего нового про Квист, капитан.
– Рассказывать бесполезно. – Комрад сел. – Понять хотя бы что-то про него можно, лишь побывав в самом лесу или простояв на стене заставы и уходя в патрули около года. Без этого остальное останется лишь словами, что покажутся ложью, или бабкиными сказками.
– Не хочешь попробовать? – Освальд усмехнулся. – Даже в бабкиных сказках, случается, есть доля правды.
– Возьми с собой немного боевого пламени, квестор… оно тебе может пригодиться. Лес и его жители боятся огня, за исключением того, что держат в корзинках с углями и используют для сожжения или пыток пленных. Хотя и самого леса хватит, чтобы развязать язык кому угодно. Я не такой мастер по распутыванию следов и тропок, как Чихъ… так и есть, не стоит удивляться. Полукровка всегда полукровка, именно из-за этого на моей стене висит доспех и шлем, а пушечные жерла смотрят на Квист.
– Хотя что-то подсказывает мне, что даже если Квист их и принял, то вряд ли они прошли глубоко. Смотри сюда… – Комрад открыл кожаный футляр, висевший рядом с ним, достал большую карту. – Вот отсюда, с гор, в лес уходит река Льдистая, здесь Буйная. Обе речки походят через него насквозь, и сливаются в одно устье у моря. Между ними находится большой кусок топей, дальше него прохода чужакам Квиста нет. Вы с Чихом отправитесь именно сюда.
– Большие топи? – Освальд поморщился. Болот он не любил.
– Да. Выходить вы будете ночью, так что тебе надо отдохнуть. Проводника я найду сам.
– Мне бы с ним познакомиться, – охотник встал, опередив движение хозяина заставы. – Сложная экспедиция, всему надо уделять внимание.
– Сейчас это тяжело. – Комрад снял длинный плащ. – Старика еще следует привести в себя.
– Как он сможет идти в лес, если пьет несколько дней?
Капитан удивленно посмотрел на него:
– Ногами, как же еще?
Не зная про слободу, лежавшую под стенами заставы, заметить ее было бы тяжело. Серого Освальд отвел к кузнецу, оставив поклажу в доме капитана. В сторону западных ворот, ведущих к месту, где проводник Чихъ пил несколько дней подряд, они с Комрадом пошли пешком.
Застава, охранявшая границу с Запретным лесом, открывалась перед охотником все больше. Да, люди здесь жили с постоянным ожиданием нападения или боя. Заборы сильно смахивали на крепостной тын толщиной и высотой бревен, ворота явно откатывались только с усилием. Замеченные дети, поголовно ходили с ножами у пояса, да и игры их показались Освальду занятными. Никакого тебе мяча или скачек верхом на палках. Сосредоточенные и молчаливые мальчонки с девчатами деловито швыряли биты, выбивая городки с одного броска, дрались на толстых жердях или метали собственные ножи на спор.
Проходившие мимо женщины посматривали с одобрением даже на борьбу, затеянную крепкой угловатой девчушкой с плотным и высоким не по возрасту белобрысым пареньком. Да и сама драчунья, сопя и кряхтя, поднималась с ободранных даже через плотную ткань широких штанов колен и молча шла на соперника.
– Весело у вас тут, как погляжу. – Освальд поймал взгляды нескольких серьезных детишек, внимательно рассматривающих необычные для них его собственные шпагу и даго. – Детвора вон вся при деле.
– Да… – Комрад поймал одного из них за руку, быстро осмотрел уже появившийся синяк на глазу и корку запекшейся крови. Мальчонка, семи-восьми лет даже не пикнул под сильными пальцами капитана. – Быстро к лекарю на мой двор, глаз не должен заплыть полностью. Да, Освальд, здесь у них не то детство, какое есть в городах. Даже дети рыбаков живут куда веселее.
– Почему их родители не уезжают?
– У каждого из местных жителей свои счеты с Квистом. – Комрад пожал плечами. – Да и это не самое плохое место из окрестных земель. Ты думаешь, что во время последней войны с Нессаром кто-то сунулся к нам сюда? Держи карман шире, таких дураков найти тяжело. Хотя Квист и золотая жила, но дураков не много. Слишком дорогим выходит его золото для чужаков.
– Золото?
Капитан непонимающе посмотрел на него.
– Я удивлен, нет, честно. Тебя отправили в Квист, не рассказав ни слова о том, почему здесь живут семьи, а не стоят одни только заставы с солдатами?
– И что же здесь есть?
– Хм… здравствуй, Рагнур. Да, открой нам, мне надо в слободу, – они уже дошли до ворот и те, не скрипя на огромных петлях, приоткрылись. – Большая часть трав, деревьев и кустарников, растущих в лесу, больше нигде не встречается. Равно как и грибы с ягодами, цветы, часть животных и птиц.
Ты знаешь про то, что желтая перстянка, добываемая на его южных опушках, и больше нигде, лечит сердечные болезни? Или корень златовласа, за драхму которого любой аптекарь от Абиссы до Драгоша даст два его веса золотом? Потому что богачей, что залезают на самых дорогих и красивых шлюх, и бесполезно пыхтящих на них много, а златовлас можно искать только три недели в году. И растет его в Квисте очень мало. А одной этой драхмы перетертого и залитого зеленым вином корня хватит для твердого члена такого богатея на целый бордель. Да еще и останется немного для жены.
Вон там, в слободе, живет большая часть наших сборщиков. Это они, рискуя головой, ходят в Квист. А потом сюда приезжают люди из купеческой гильдии Безанта и скупают все заготовленное за лето, весну и осень.
– Платят, надо полагать, не особо хорошо? – поинтересовался Освальд. – Или все-таки?..
– Здесь на жизнь хватает, – сплюнул Комрад. – Особенно если…
Освальд не удивился замешкавшемуся капитану.
– Особенно если большую часть они отправляют контрабандой через горы прямико в Вольные города? Морем везти явно опаснее.
– Не без того, – капитан спорить не стал. – Но можешь передать своему нанимателю, что мне на это наплевать. Я уже говорил про собственные деньги, потраченные на бомбарды?
– Мне все равно. – Освальд снова не удивился. Странно было бы, если командир заставы, знающий про все и про всех, не получает свою долю. Странно то, что он делится с ним, в первый раз увиденным человеком. Да еще и не тем, за кого себя выдает. Либо, скорее всего, Комрад не то, что не прост, нет-нет.
Капитан полукровка знал очень многое, и явно умен. Вряд ли глупый полу-тиллвег смог бы так долго быть тем, кем являлся. И, что еще более вероятно, немного догадывался о ведомстве, сделавшем поддельную грамоту Освальду. Либо просто полагал о том, что тот вряд ли вернется из Квиста и сейчас давал себе волю, выпуская все наболевшее.
– На окраинах леса растут лучшие деревья для постройки кораблей, тех, что ходят далеко за моря, – капитан остановился. – Древесина плохо поддается обработке, но и не гниет. Легкая и прочная, за нее одинаково хорошо платят и торговый союз Абиссы, и мореходы из Норгейра. Понятно, что Безант все забирает намного дешевле.
Белый воск черных пчел Квиста, Освальд, погружает в сон самых сильных больных. Их можно потрошить, кромсать на части, а они продолжат оставаться в небытие. Все это стоит безумно дорого, поэтому империя никогда не окажется от Квиста. И не спалит его полностью.
