Дмитрий Владимирович Боднарчук
Книга о путешествии писца Наара
Низложение Императора вдохновило людей, опьянило их. Были и те, кто видел в произошедшем предзнаменование испытаний для самого сильного, некогда, на всем Арецэ, государства и был далеко не в восторге от этого. Нельзя было поверить, что все произошло едва не за неделю, а то и меньше. За неделю была создана ситуация, которая позволила отменить порядок, закон, существовавший несколько тысяч лет. Наиболее разумные понимали, что все было кем-то разыграно, подстроено. Или же просто кто-то решил не упускать шанс и пошел на большой риск. Мнимое торжество, пролог к поминкам по торжествующим. Одни плакали от горя, других та же причина заставляла плакать от счастья. Все как обычно.
Глава 24. На речной дороге
Вести о падении Наппара, вернее, о добровольной его сдаче, потому что город, как мы знаем, и не оборонялся, быстро достигли императорской ставки. Флот номадов был уничтожен в битве на реке Нахавэ и к городу Бэлде неприятель должен был подойти с суши. Падение Ропета и Сориана становилось лишь вопросом времени. Штаб, советники императора, боевые командиры несколько суток не спали, высчитывая сколько легионов, сотен, тысяч солдат будет в их распоряжении в ближайшее время и как использовать эти силы. Было предложено несколько планов действий. Большим преимуществом было господство на реке Нахавэ. Это позволяло, хотя бы теоретически, наиболее смелым командирам, планировать освобождение Тарина. Взяв Тарин и укрепившись на перешейке между Высокими горами и рекой Нахавэ, можно было перекрыть дороги, по которым к номадам с бескрайних степей и пустынь Западного края двигались орды кочевников подпитывать армию, ведомую Хунхаром. Но это предложение были отвергнуто. Слишком много «если» должно было случиться, чтобы операция увенчалась успехом. Многие предлагали сойтись с кочевниками в битве, у Напарра или по пути к нему. Но для этого нужно было пересечь пустыню Маниамма, но никто не мог дать гарантию, что жуки бахгу позволили бы перейти ее с малыми потерями, чтобы выставить достаточно сил против неприятеля. Часть пути возможно было проделать по реке, так, чтобы путь проходил по речной дороге, которая соединяла Наппар и небольшой порт на берегу Нахавэ. Но на побережье не так давно была эпидемия чумы, все поселки там были оставлены, священники установили охранные стелы, которые изгнали болезни, но люди в те места все равно не вернулись. Отдельные смельчаки пользовались тамошним портом, но место считалось дурным. Да и порта как такового там не было, лишь несколько пристаней. Поэтому купцы предпочитали пользоваться караванами через пустыню, хотя такой путь кажется на первый взгляд, труднее и опаснее. После долгих размышлений и жарких споров, было решено плыть до Малой пристани, так назывался один из рыбацких поселков, о которых сказано выше. Далее, по Речной дороге, она называлась так, потому что вела от города к Нахавэ, идти к Наппару и освободить город. Было решено также направить еще один отряд, более сильный, вдоль пустыни, на расстоянии двух дней пути от речной дороги. Владар понимал, что сохранить в тайне приближение целой армии едва ли удастся, но ввести врага в заблуждение, обмануть, указать ложное направление главного удара – это возможно. Руководить основной армией он поручил князю Страмиру, а сам повел отряд по Речной дороге, ведь предполагалось, что удар главных сил противника придется именно на нее. Император собрал цвет имперской знати. Все знали, что идут на большой риск, но считали такой риск честью. Была вера в то, что любой исход задуманного дела будет справедливым, но не окончательным, в независимости от того, будет ли Наппар отбит или нет.
У номадов, после захвата Наппара не было стремления сразу идти к Галиару. Кочевники двинулись на Юг, захватывать богатства южных провинций. Они были подобны лесному пожару, с гулом и треском приближающемуся к человеческому жилью. Человек выбегает из дома, пытается потушить пожар, копает ров или рубит просеку, чтобы огородить себя от пламени, но тщетно. Как пламя переваливает за земляные валы, которые не в силах его остановить, та и наездники с Запада перепрыгивали через оборонительные валы южан, жгли деревянные стены построек и штурмовали каменные крепости.
Узнав о поражении своего флота, Хунхар был в ярости, никто не смел обсуждать эту неудачу. Только каган номадов поклялся отомстить за нанесенное оскорбление.
Основная, ударная армия Империи, высаживалась ниже по течению от Малой пристани, на границе пустыни и зеленых холмов, степей и перелесков. Там, где пустыня Маниамма пытается похоронить под своими песками травы и невысокие кусты, яростно ей сопротивляющихся. Высадка проходила ночью, костров не жгли и даже фонари на кораблях потушили. Из-за этого несколько судов столкнулись друг с другом и едва не затонули, но командам удалось спасти от гибели корабли и солдат на их борту. Сойдя на берег, отряды армии Светлейшего князя Страмира выстраивались в походные колонны и молча отправлялись маршем к Наппару. Армия, которую должен был вести император должна была выступить утром, с развёрнутыми знамёнами, под бой барабанов, чтобы разведка номадом не могла пропустить их появление.
– Воодушевление. Это самое важное, что я вижу среди своих воинов. Победа на реке сделала их крепче. Но, всё же, сейчас ситуация другая. Мы будем сражаться на суше, а здесь номады чувствуют себя куда увереннее. – Владар сидел верхом и взглядом провожал идущие мимо отряды. – Важно понимать, что лёгкая победа нам едва ли достанется.
– Ваше Величество, вы правы. Но, как вы сказали, победа вдохновила, дала надежду на то, что враг может быть повержен. Это самое главное. – Страмир был в добром расположении духа и хотел поделиться ним со своим собеседником. Император был задумчив.
– Скажи мне, светлейший князь. Как так получается, что мы, огромная Империя, с мощной армией, с неисчерпаемыми ресурсами, как природными, так и людскими, сдаём города каким-то дикарям, варварам, всегда нами восхищавшимся? Я всё размышляю над этим, но не могу понять. Мы собираем легионы, лучшие комиты продумывают тактику и стратегию войны, но ничего не выходит?
– Государь, я тоже задумывался над этим. Но у меня тоже нет ответа на заданный вами вопрос. Может быть, мы просто привыкли побеждать и не встречали достойного противника уже очень давно? И Сефер послал его в образе тех, кого мы менее всего считали опасными врагами. Однако же, не может быть нам большего испытания, чем мы смогли бы вынести на своих плечах. Народ любит вас, армия любит вас. Конечно, недовольные есть всегда, те, кто говорят, что заслуги в державе принадлежат всем, а неудачи происходят лишь по вине императора. – В ответ, после этих слов, Владар улыбнулся.
– Иногда мне кажется, что мы чем-то прогневали Сефера и номады – кара на наши головы. Хотя, может быть, мы просто забыли, что значит бороться, и слишком полагались на свою огромность и мощь, заранее видя в противнике не столько соперника, сколько просто жертву. Крупные войны нами тоже давно не велись. Война идёт уже почти пять месяцев, а смысл её я для себя так и не выяснил. Наверное, всё гораздо проще, чем я думаю. На мою страну напали и я обязан её защитить. Как было до меня и как будет после. – В этот момент Владар осознал всю простоту ситуации и ему даже стало легче. Не было какого-то высшего смысла. Война оказалась на столько простой, что вопрос: «Зачем она?» больше не стоял. Просто нужно было защищать свою землю от врага, а остальное – это пустые рассуждения тех, кто умирать за свою землю и народ не хочет или просто боится.
Бывшие местные жители, которых удалось разыскать до начала похода, вели войска тропами и дорогами, известными лишь им одним. Часто эти дороги оказывались заросшими, потому что после оставления Малой пристани по ним стали меньше водить стада и вообще эти места стали пользоваться дурной славой. Хотя, пока люди их не сторонились, земли эти считались прекрасными для отдыха, с целебным воздухом, который был таковым благодаря кустам лечебницы, росшей здесь в изобилии. После того, как люди стали обходить эти ярко-зеленые холмы и васильковые поля, они стали пользоваться дурной славой, их признали «гнетущими» и, будто в подтверждение молвы, солдатам на марше даже не хотелось говорить друг с другом, но только думать о своем, чем-то сокровенном и всегда важном. Лишь потом оказывается, что человек забыл, о чем так много размышлял. Ночью шли, днем останавливались для отдыха, маскировались.
Утром, после отряда князя Страмира, в поход выступил император со своей армией. Здесь никто не боялся быть замеченным. В районе Малой пристани было несколько дозоров кочевников, кроме них там были еще не ушедшие далеко матросы и пассажиры флота кочевников, разбитого шестью неделями ранее. Они сбивались в отряды, одни из которых шли на запад, другие на юг, в надежде встретить своих. Были и третьи, которые устали от войны и возвращаться в войско не хотели. В чужом краю, напуганные, они строили себе временные жилища, некоторые из них находились в Малой пристани. Обнаружив приближение императорского флота, они оставили свои землянки и лачуги, посчитали за благо искать новых укрытий. Некоторые из этих дезертиров решили вернуться, не обнаружив в себе сил метаться между двумя противными друг другу силами, так, что обе были им скорее вражьими, чем дружественными. Словом, не успел первый солдат Империи сойти на землю с палубы корабля, а гонец уже скакал в Наппар, сообщить о высадке императорской армии. Однако отрядам князя Страмира всё же удалось уйти незамеченными. Всё внимание номадов было приковано к лагерю армии Императора, кочевники считали количество костров, палаток, пытались хотя бы примерно сосчитать силу армии, становящейся лагерем в Малой пристани.
Глава 25. Пир на корабле
Галсаф помнил о своей договоренности с Кемешом с Белого побережья, конечного, чтобы не привлекать внимания, он собирал вокруг себя недовольных. Их всегда достаточно. Люди недовольны текстом, чей автор сам Сефер, что говорить о книгах, которые своими делами пишут смертные. На его ладье или в шатре собирались знать, драммиаты, главы отрядов инженеров, много выпивали, ели и обсуждали ход войны. Все были недовольны. Но недовольны по-разному. Часть хотела решительного боя, где либо император и вся знать империи поднимутся к Сеферу, либо Хунхар будет отправлен к Малаку. Другая часть устала от войны, хотела вернуться в свои имения, к мягким подушкам, вину с корицей и наложницам, отдать ради этого возвращения едва не все, что захочет повелитель номадов. Если будет нужно, Хунхару даже можно присягнуть, как новому Императору. При условии, что земли, подушки, вина и наложницы останутся за прежними хозяевами. Владар был осведомлен об этих разговорах и настроениях части знати, изо всех сил пытавшейся казаться военной знатью, а не знатью паразитирующей на теле Империи, совсем небольшой частью ее жителей. Государь не предпринимал против них ничего, считая, что лучше держать недовольных на виду, дав им почувствовать свою мнимую силу и столь же мнимую вседозволенность. Вот и теперь, собравшиеся на корабле Галсафа, обсуждали текущие дела, ожидая своей очереди на высадку.
– Разделить армии! Что можно было глупее придумать? Проще послать солдат Империи биться с неприятелем по одному. Нет. Его Величество не хочет уничтожить неприятеля одним ударом, это было бы слишком просто. Мы будем сражаться ночью, со спящими, или попытаемся ударить неприятелю в спину и об этих-то победах сообщить в Галиар. Такова теперь императорская доблесть. Хорошо хоть предки наши этого не видят. Иначе они бы еще раз покинули Арэц. – говорил граф Дисалбелис, один из немногих действительно военных людей в том собрании. Многие из присутствующих ему были неприятны, но граф дорожил возможностью общаться с такими же как он недовольными, пусть и не все среди них были стоящими людьми. К тому же у князя императорской крови Галсафа всегда подавали хорошие напитки, любовью к которым граф Дисалбелис славился. У него в этом смысле было еще одно достоинство. Он мог выпить много и напиток никак на него не действовал. Однажды он даже пил на спор с кем-то из своих солдат и, к общему восхищению офицеров и рядовых, выиграл. Дисалбелис относился к тем солдатам, которые считают всякую военную науку лишней, а лучшим способом ведения войны – простую сшибку в чистом поле. Лицо его хранило печати этой веры: шрам на левой щеке и отрубленная часть правого уха были лучшими свидетельствами личной доблести и отваги этого солдата. Волосы его были каштанового цвета, короткие. Сам он был роста небольшого, широкоплечий и большерукий, с огромными кулаками. Впервые принимал участие в серьёзном бою в девять лет, был вынужден защищать свою жизнь при нападении разбойников в дороге. Тогда впервые убил человека.
– Граф, тише, не забывайте. Кто даст гарантию, что здесь нигде нет агентов князя Страмира? – графа пытался успокоить один из драммиатов, Хорасин.
– Я дам такую гарантию. На моем корабле вы можете не боясь говорить все, что думаете. Владар решил всех запугать, но у него не получится. Мне стало известно, что скоро, из-за войны, начнут отбирать имения, земли, имущество, продавать, а деньги расходовать на военные нужды. И я не стану молчать об этом. – Фразы эти, сами по себе высокопарные, даже карикатурные, были карикатурно произнесены Галсафом. Ему нужно было сыграть роль, но он не справился. Он солгал. Также, как лгал за тысячи верст от него Ялган Маязинский. Но если Ялган с ложью справился сам, солгал убедительно, то Галсафа, лгавшего плохо, спасла ложь сама по себе. Ведь люди крайне охотно верят лжи. Особенно большой лжи.
– Да, я тоже об этом слышал. В столице такие слухи ходят едва ли не с начала войны. – подхватил ахон Халим. Ахоны, помощники по личным и служебным делам были необходимы государственным мужам. Ахоны были у многих зераклитов, коммитов провинций, легиатов и драммиатов, коэнов, богатых купцов и промышленников. Князь Галсаф не нуждался в ахоне, с немногими своими делами он справлялся сам. Но, с начала войны, чтобы угодить Владару, назначил ахона и себе. Им стал старый друг Галсафа, драммиат Халим. Когда-то они вместе обучались военному ремеслу и сдружились благодаря общей любви к игре в кости. Вообще Халим был сыном дворцового повара, мать его тоже работала на дворцовой кухне. Общение простолюдина и мальчика с императорской кровью в жилах воспринималась нормально. Дети – это всегда в первую очередь дети, а уже потом они дети своих родителей, внуки бабушек и дедушек и так далее. Часто из детей простолюдинов вырастали достойные и преданные сподвижники императоров и других государственных мужей Империи. Однако в данном случае Галсаф, незаметно для себя и других, воспитал себе идеального напарника в прожигании жизни. Так бывает. Слабый дух не смог противиться соблазну. Родители Халима видели, что их сын предан развлечениям куда больше, чем заботе о своём будущем, но изменить уже ничего не могли. Виноваты они в этом не были. Просто работа отрывала родителей от ребёнка. Отец, когда сын ему нагрубил, ударил его. Последний нажаловался своему другу. В итоге, повара самого едва не высекли, случайно об истории узнал император и всё разрешилось благополучно. Галсаф получил справедливую порцию розг. Но характер мальчишек от этого лучше не стал.
Халим был в армии не с самого начала войны и поэтому больше других знал последних столичных новостей
– Все хотел рассказать об этих слухах, но не получалось, каждый раз что-то мешало.
– Да, эти новости похожи на правду – ответил Хорасин, – интересно, что будет дальше. Не удивлюсь, если оправдываясь военными нуждами, император разгонит Верховный Синклит Империи и станет единоличным правителем всего государства
– Ну, что за вздор, – смеялся граф Дисалбелис. – Кажется, сколько существует Верховный Синклит, столько ходят эти слухи. И распускают их зераклиты, а не сторонники императора. Его Величество крепко держит власть в руках, зачем ему разгонять Синклит?
– Именно потому, что, как вы, граф, верно выразились, император крепко держит власть в своих руках. – Галсаф медленно подводил к той теме, ради обсуждения которой собрал гостей на своем корабле и тратил на них продукты и вина из своих лучших запасов. – Он держит ее так крепко, что даже дышать трудно. Вы не чувствуете? К тому же, военные таланты государя оказались не столь хороши, как все ожидали. И не ищите ему оправданий, посмотрите вокруг, огромные территории потеряны. Мы должны что-то предпринять, иначе погибнем, если не от своего повелителя, то от Хунхара. Владару не под силу с ним справиться. – Гости затихли. Всего их было около пятнадцати человек. Каждый из них имел определенное влияние в войсках, а все вместе, действуя сообща, они являли собой серьезную силу, за которой могла пойти значительная часть армии. Галсаф тоже молчал. Кто-то из гостей наконец сказал:
– Ваше высочество, нам кажется, вы не договорили. – Галсаф выдержал паузу. Будто не хотел говорить.
– Да. Я не договорил. Есть вещи, которые говорить очень непросто. Но нужно. Для всеобщего блага. – Князь императорской крови говорил медленно, делая паузы, стараясь сделать свою речь более тяжелой, убедительной. – Мы много обсуждаем, но это все лишь разговоры, а разговоры и домохозяйки ведут. И те, по правде говоря, гораздо чаще переходят от слов к делу, чем некоторые мужчины. Я не ошибусь, если скажу, что в этой каюте сейчас находятся одни из достойнейших и славнейших представителей имперской знати. Неужели мы так и будем всегда лишь бесправными исполнителями, имеющими свободу только обсуждать то, что считаем нужным.
– Ну, это уже само по себе не мало. – Кто-то из гостей решил пошутить, но его шутка осталась неоцененной. Галсаф продолжил:
– Ведь очевидно, что нынешнее руководство Империи действует ей во вред. Не наша ли задача, как сыновей нашей земли, изменить ситуацию?
– Ваше Высочество, думаю, Вы понимаете, о чем вы сейчас говорите, к чему призываете? – Голос драммиата Хоросина был серьезен, хотя самого его видно не было, от Галсафа его отделяла толпа гостей. – Вы можете гарантировать, что на берегу нас не схватят агенты князя Страмира?
– Если никто из этих пятнадцати человек им ничего не передаст, то могу. А все здесь присутствующие будут молчать.
– Откуда такая уверенность? – спросил друга Халим.
– Любой, кто скажет, что участвовал в таком собрании, а отныне мы все заговорщики, будет подвергнут пыткам. Здесь есть желающие отправиться на дыбу? – Князь императорской крови обвел всех взглядом. – Не вижу здесь таких. И потом, даже если кто-то решится рассказать о нашем заговоре, ему еще должны будут поверить. Здесь собрана такая публика, которую едва можно заподозрить в желании поднимать мятеж. И я не предлагаю мятежа, я предлагаю арест императора и отправку его в почетную ссылку. Мы ведь не цареубийцы. Сам я на власть не претендую. Никогда не стремился и сейчас не стремлюсь. Мои пристрастия всем известны. Мы с вами их разделяем. Поэтому вы здесь. – Галсаф показал рукой на кувшины с винами, корзины с фруктами и изысканными яствами, присутствующие заулыбались, некоторые даже хмыкнули. – Власть я предлагаю отдать Верховному Синклиту Империи.
– То есть Вы предлагаете забрать власть у Императора и передать ее Верховному Синклиту Империи? Я правильно понял Вашу мысль? – граф Дисалбелис смотрел на Галсафа с недоумением. Графу не понравилась идея ареста императора, хотя он и был многим недоволен.
– Нет, не правильно. Граф, вы бы меня лучше просто назвали кретином, чем задавать такие вопросы. Было бы честнее. Нет, не просто так. Каждый из нас получит возможность влиять на решения Синклита, не говоря уже о достойном материальном вознаграждении. Очень достойном. Поверьте.
– Ваше Высочество, в этом деле замешан Верховный Синклит? И я ничего об этом не знаю? – ахон Халим был немного обижен таким отношением со стороны близкого друга. Даже Халим, считавший себя лучшим другом Галсафа, впервые слышал о таких его планах.
– Извини, не мог тебе сказать ничего, пока не проверил все и всех, кого было нужно. Да, в Верховном Синклите у нас тоже есть сторонники. Там сидят такие хитрые лисы, что управлять переворотом не советуясь с ними было бы опасно. – Галсаф незаметно для себя самого начал вести рассказ так, будто он отправлял людей в столицу для связи с зеркалитами, а не наоборот. Ему льстила роль ведущего в столь важном, сложном и опасном деле.
– А почему бы не уговорить или заставить императора подписать отречение? В пользу Синклита, или даже в Вашу, Ваше Высочество? Арест – дело очень хлопотное. Это насилие, как бы его не называли. Нас самих могут за такую попытку арестовать и повесить. Хорошо, если повесят сразу.– Хорасин зеркалитов не любил, но не любил и Императора, поэтому хотел убедить Галсафа взять власть в свои руки.
– Идея отречения крайне интересна. – Хозяин корабля прищурил глаза – Я даже не знаю, почему она раньше не приходила в голову мне, или нашим союзникам в столице. Отрекаться Император должен будет непременно в пользу Синклита, и ни в чью больше. Не забывайте, у нас идет война, хотя мы и смягчаем, как можем, ее тяготы, но нельзя забывать, что есть угроза усиления этих тягот, если мы будем проигрывать и дальше. Синклит имеет силу, которой я, к сожалению, а, скорее, к счастью, похвастаться не могу. Если Синклит откажется меня поддержать, а он откажется, то наступит полный разлад в Империи и тяжесть последствий вообразить себе будет трудно.
– А если заставить императора отречься в Вашу пользу, а Вы, в свою очередь, сразу отречётесь в пользу Синклита? Не ясно только, что скажет на это армия, кого поддержит. В симпатиях к Синклиту среди военных мало кого можно заподозрить. А Вы – князь императорской крови, за Вами могут пойти. При условии, что сам Император обозначит, назовёт Вас как своего преемника. – Хаилиму очень хотелось быть близким другом Императора. Даже если Галсаф пробудет Императором совсем недолго. Вдруг удастся его переубедить? Но Галсаф стоял на своём.
– Нет, к чему всё так усложнять? Если Император отречётся в пользу Синклита, никаких больших трудностей нас не ожидает. По крайней мере, я на это искренне надеюсь. Армия – это солдаты, а солдаты пойдут за своими командирами. Командиры стоят передо мной. Если вы примите власть Верховного Синклита Империи, то и армия примет. Даже, если не все, то часть. И часть лучшая. Думаю, никто из присутствующих в этом не сомневается – Галсаф улыбнулся. – Вы согласны участвовать в этом деле?
– Ну, теперь мы не можем просто разойтись по своим местам, будто ничего не было, – Драммиат Атул стоял посреди каюты, держа руки за спиной. – Князь, Ваши люди славно потрудились, Вы действительно собрали тех, кто пойдёт на такой шаг. Впрочем, я могу говорить только за себя. И я говорю, что согласен. – Атул протянул руку князю Галсафу. – Я пойду за Вами и считаю дело, предпринимаемое Вами, справедливым.
Вслед за Атулом по очереди, все пятнадцать человек, присутствовавших в главной, парадной каюте князя Галсафа, подоходили к нему и протягивали свою руку. Последним, в сопровождении троих единомышленников, подошёл граф Дисалбелис.
– Ваше Высочество, мы принимаем Ваше предложение. Но я хочу, чтобы все, здесь присутствующие знали, что я и мои соратники, мы не испытываем никаких симпатий к Верховному Синклиту Империи и идём на поддержку отстранения от власти государя только при условии сохранения его жизни. Мы не хотим власти Синклита, но мы хотим спасти Империю. Если для этого понадобится наделить большой властью Верховный Синклит Империи, мы готовы на это пойти. Но только на короткий срок. И ещё. Какие-либо действия мы требуем предпринимать не иначе как после битвы за Наппар. Осуществлять переворот во время проведения такой серьёзной и важной военной операции – преступление, которое ничем оправдать нельзя. Надеюсь, мы никого не оскорбили своим тоном или содержанием сказанного? – В ответ Галсаф сначала немного помолчал, потом сказал:
– Ваши требования справедливы. Думаю, Вы никого не оскорбили. Главное, Вы с нами и это важно, ведь с вами мы сильнее, чем без Вас. Вот что главное. Сейчас я прошу всех отправиться к своим отрядам, высадка скоро начнётся. Никто, разумеется, не должен знать о наших разговорах. В качестве общего повода для нашего собрания предлагаю всем называть пир во Славу Империи, где мы пили вино и, возможно в последний раз, наслаждались жизнью. Ведь кто из нас знает, чья книга жизни заканчивается битвой за Наппар? – на этом собрание у князя Галсафа закончилось. Ему действительно удалось объединить самых разных людей. Так же, как это было в столице, во время захвата власти зераклитами. Среди его гостей в ту ночь не было людей случайных, все были в той или иной степени знакомы между собой. Да, они не увели бы за собой всей армии, но у них были силы начать дело.
Галсаф не представлял себе как поступать, если Наппар будет взят. Позиции Императора укрепятся, и будет безумием пытаться заставить его отречься. Но ненависть к брату, гордость, уязвленное самолюбие заставляли князья императорской крови обдумывать возможные варианты действий. Будто какой-то злой, демонический голос, тихо, но настойчиво убеждал его в правильности и справедливости задуманного, в том, что здесь любые средства будут хороши. Галсаф, всегда страшившийся ответственности, но в душе считавший себя не хуже Владара, почувствовал, что за ним готовы идти, сам решил ни перед чем не останавливаться. Если заговорщикам нужно поражение под Наппаром, они получат поражение под Наппаром. Пусть это будет та жертва, которую нужно заплатить для спасения Империи. Предательство во имя чего бы то ни было, всегда остается предательством, которое нельзя ничем оправдать. Можно ли разделить подлость и предательство? Нет. Даже если в жилах предателя течёт благородная императорская кровь. Но если подл сам дух, то никакое происхождение спасти не сможет. В человеческих головах часто происходят удивительные подмены. Если для обновления страны, она должна погибнуть и потом, возможно, восстать, обновлённая из золы пожарища, то одержимые идеей пойдут на уничтожение государства, погибнут в костре обновления и уже не увидят страшной жатвы, которую будут пожинать оставшиеся жить.
Высадка прошла быстро. Заранее были высланы дозоры, чтобы обезопасить армию от внезапной атаки кочевников. С отрядом князя Страмира связь поддерживалась через соколов. Они летали так высоко, что заметить их с земли было невозможно. Таких соколиных писем было послано два, чтобы удостовериться, что обе армии успевают выйти к месту, у которого планировалось провести битву. Ответ был получен положительный. Всё шло согласно плану.
Глава 26. В Наппаре
Хунхар находился во дворце Закхаля, когда ему сообщили о высадке на Малой пристани. Король номадов обрадовался такой новости. Он хотел сам сразиться с императором Владаром. Он хотел убить его. И тем самым ещё больше унизить всех, стоявших на защите Империи, показать их слабость. Однако после ему пришла в голову другая идея – захватить Владара в плен и в клетке возить по захваченным городам, а после захвата столицы казнить его перед императорским дворцом, вместе со знатью, которую Хунхар презирал, как и всё, что касалось Империи. Всем тамнакам, командирам отрядов в тысячу наездников, дали указание захватить в Владара плен.
Дворец Закхаля пришёлся Хунхару по вкусу. Раэль же, едва вошёл внутрь, возбудился, подошел к Хунхару.
– Она была здесь. Рукопись. Я чувствую её. Совсем недавно, она находилась среди этих стен. Недолго. Прикажи владельцу дворца прийти к тебе. Я буду говорить с ним.
Закхаль встретил Хунхара, но сопровождать короля ему не позволили. Закхаль, видевший короля номадов в первые минуты знакомства, испытал страх. От Хунхара веяло мертвенной силой, необоримой, казалось Закхалю. Но уже через несколько минут страх пропал и Закхаль испытал другое чувство, не знакомое ранее – желание служить. Да, служить этому, то ли демону, то ли человеку. Служить и через служение ему стать причастным той жуткой силы, которой обладал повелитель орды, которая стала вдруг так мила и желанна Закхалю. Это была мощь, которую он давно искал неосознанно и понял, что был все время в поиске её, только когда она сама его нашла.
– Повелитель, Вы звали меня. – Закхаль не смотрел на кагана, но опустив глаза, направлял взгляд в пол, застланный мягкими, пышными коврами.
– Да, к тебе есть несколько вопросов. – Закхаль не знал, Хунхар ли это говорит, или кто другой. Он был сбит с толку тем, что эту фразу ему шептали в уши, Хунхар же находился в противоположном углу комнаты и не мог говорить шепотом, Закхаль просто ничего бы не услышал. И вновь Закхаль ощутил холод и страх, будто чьё-то ледяное дыхание жгло его кожу. Голос продолжил шептать: – Скажи, Закхаль, была ли когда-либо в твоём доме рукопись, много ли у тебя рукописей? – голос шептал то в одно, то в другое ухо, спрашиваемый оглядывался, но никого не видел. Хунхар же по-прежнему стоял в противоположном углу комнаты и смотрел в окно. Закхаль переборол страх или, скорее, страх сам стал немного меньше, будто страх был живым и сам решал, как сильно пугать человека. Хозяин дворца счёл за благо не задавать лишних вопросов, а отвечать, пускай даже не понимая, кто на самом деле с ним разговаривает.
– Да, повелитель, у меня есть рукописи. Много, самых разных. Я люблю рукописи хорошей работы, давно собираюсь их. Моя библиотека расположена на третьем этаже дворца и находится в Вашем полном распоряжении, господин.
– Конечно она в нашем полном распоряжении, это очевидно и больше не трать время на лишние слова. Теперь иди. Вернёшься сюда через час. – Закхаль вышел молча, справедливо решив, что теперь будет говорить с Хунхаром лишь в случае необходимости, стараясь больше слушать его. Он не знал, зачем варварам понадобилась библиотека. Когда-то он слышал, что номады ждут рукописи, топчут их, протыкают копьями, но здесь, кажется об этом речь не шла.
Раэль со своими помощниками, набранными из инженеров, получивших от демона способность узнать, но не прочесть рукопись Пути, отправился в библиотеку дворца Закхаля на поиски желанной книги. Книгохранилище действительно оказалась внушительным. Огромный зал, с потолками высотой семь метров, его площадь была разбита на своеобразные квадраты, учитывая размер всего помещения, эти квадраты напоминали скорее даже кварталы, границы которых маркировали книжные шкафы. Шкафы были разной высоты, от трёх до семи метров, достававших до потолка. Внутри кварталы из книжных шкафов были пронизаны довольно узкими проходами, у каждого шкафа стояла лестница, чтобы добраться до верхних полок. Строго учёта рукописям не велось. Закхаль любил рукописи, но читал совсем не много для человека, собравшего столь внушительную библиотеку. Для него она была показаЛахав статуса, престижа, но не хранилищем мудрости. Богач содержал штат хранителей, библиотекарей, священников. Он обязан был их содержать по закону Империи. Ведь библиотека – это еще и святилище. Закхаль смотрел на эти законы с улыбкой, как помним, он поставил на кон рукопись в настольной игре, что было бы просто немыслимо для соблюдающего правила веры. Однако владелец собрания к таким не относился. Наар и Кавэд согласились играть лишь потому, что выбора у них не было. Кедиру было всё равно. Здесь он был близок к Закхалю, и причин не ставить на кон рукопись не видел. Штат хранителей, библиотекарей, священников был небольшим, а увеличивать его Закхаль не хотел, считал это лишней тратой денег. Если вдруг возникала необходимость, он мог временно нанять еще хранителей, но после всегда их увольнял. Словом, никто не мог точно сказать, сколько в библиотеке Закхаля хранится рукописей, десяток или несколько десятков тысяч. Тем более, найти нужную, одну, конкретную, представлялось совсем возможным делом. Начало коллекции было положено при покупке дворца. Он купил их у предыдущего владельца, торговца маслом, Ойла Кадиффа. Во время землетрясения чудом не пострадал его дворец, но погибла вся семья, находившаяся в другом здании. Ойл решил, что не сможет больше жить в городе, продал дворец вместе со всем, что там было, и уехал на восток Империи. Куда именно – никто не знал. Именно его коллекция послужила началом для библиотеки Закхаля. Справедливо можно было говорить, что в ней были углы, в которых человек не появлялся добрую сотню лет. Там можно было бы работать год и не найти искомого. И зачем туда идти на час, Закхаль никак не мог понять. Решил, что, гости просто не представляют размеров его коллекции и, когда он придет через час, его будут просить о помощи.
