Дмитрий Владимирович Боднарчук
Книга о путешествии писца Наара
– Я о такой забаве впервые слышу. – Цепенея от страха произнес кузнец.
Метрах в двадцати пяти от них, на краю поляны появились две фигуры с факелами. Только огонь был не обычного желто-оранжевого цвета, но переливался то красным, то зеленым, то синим оттенком. Свет от этих огней, который парадоксальным образом не рассеивал, не уничтожал тьму, но будто даже подчеркивал ее, делал еще глубже, темнее, плотояднее, разбивался о фигуры наездников. Крупные мужчины, в черных кожаных панцирях, стеганых штанах и высоких кожаных сапогах. Под одним из них была черная лошадь, а второй оседлал черного оленя с бледными ветвистыми рогами. Но самым удивительным было не это. Оба всадника не имели голов, а на месте шеи у каждого была большая кровавая рана. Тут же на поляну высыпала свора гончих псов. Они бежали так быстро, что было неясно, бегут они или летят. Злые животные, с огромными зубатыми пастями быстро приближались к путешественникам. От страха конь императора приник к земле и не двигался, будто мертвый. Сам Владар выхватил меч из ножен, а ножны отдал Барзелу, чтобы у того было хоть какое-то оружие. Так они готовились отражать атаку. Некоторые массивные собачьи тела также были без голов, но когтями на лапах взрывали землю под собой с такой силой, что было ясно, они способны пробить самый крепкий доспех в несколько ударов и отсутствие пасти совсем не делает их неопасными. Тем временем на поляне появились еще всадники, много, около двенадцати, из них человек пять держали в руках факелы, дававшие такой же мертвый, будто скрывающий, а не освещающий свет. Среди наездников были и женщины, в лохмотьях, с кривыми пальцами на руках, сухими, худыми, морщинистыми лицами и кровавыми ртами. Взгляд их будто пронизывал пространство. Длинные волосы этих наездниц, были грязными, можно было решить, что это и не волосы вовсе, а какое-то грязное тряпьё, прикреплённое к голове как парик. Лица наездников-мужчин были жутко свирепы, у некоторых были клыки, которые не могла прикрыть ни верхняя, ни нижняя губа. У одного, который подъехал к Владару и Барзелу ближе, чем прочие охотники, можно было разглядеть огромную гнилую рану на месте щеки, через которую виднелись острые желтые зубы. Всадники сидели верхом на конях, оленях, вепрях, волках. Один из всадников ехал на огромной крысе. Все они, собаки, наездники, кружили вокруг императора и его спутника с криками и воплями. Из этой толпы выделился один всадник. Вместо лошади под ним был огромных размеров черный олень. Было даже не ясно, как олень с такими рогами может передвигаться по лесу, где деревья растут часто совсем рядом друг с другом. Однако, и Владару, и Барзелу, было понятно, что с этим препятствием наездник справляется. Сам олень был величественен, под стать хозяину, широкоплечему мужчине, с большими руками и огромным мечем висевшим с правой стороны, на поясе. Пальцы его рук были украшены перстнями. Было видно, он предводитель этой стаи, это выдавали взгляды и почтение, которые ему оказывали остальные. Черный олень сделал несколько шагов по направлению к людям. Еще минута и их разорвут на куски. Охотники говорили между собой на сафахошех, наречии, на котором говорят все порождения Малака. И люди их не понимали.
– Хозяин, это наша добыча, отдай нам ее! – Шипела одна ведьма, близко подъехавшая к своему господину.
– Мы заслужили ее, о тёмный князь! – Вторил ей другой наездник, уже доставший из ножен огромную кривую саблю.
– Нет. Мы оставим этого человека. – Тут он перешел на язык людей.– Я знаю, кто ты. – обратился он к Владару. И поэтому я оставляю тебя в живых. Ты только человек и только для людей ты имеешь значение. Мне хочется заставить тебя страдать, но физическая боль – не самое страшное. А очень многие желали тебе боли. И я исполню человеческие желания. Я Саминдар, князь тьмы, говорю тебе, что ты потеряешь свою землю, ты будешь последним, кто правил ею. При тебе она погибнет. И ты не в силах что-то изменить. Ты проживешь с этой болью еще долго. Весь Арец скоро превратится в новое царство моего господина. Могилы твоих отцов будут разорены и тебе нечего будет передать своим детям. Имя твоё проклянут в веках. Я не могу уйти, не оставив тебе ничего на память о себе. «Хайга!» – крикнул герцог псам и те молниеносно кинулись к лошади императора и разорвали ее быстрее, чем за минуту. Владар и Барзел стояли в крови, но сделать ничего не могли. Государь ударил одну из собак мечом, нанес ей глубокую рану, остальные псы стали тут же на него кидаться, но не кусали. Это почему-то вызвало жуткий смех у остальных охотников. Владар пытался ранить или убить еще нескольких собак, но те по знаку хозяина отбежали назад. Тогда император ринулся на Саминдара, но кто-то накинул ему на шею аркан и дёрнул, так что император упал на землю, лицом в какую-то гниль, страшно вонявшую, как могут вонять только непромытые гнойные раны. Владар стал пытаться освободиться от удушливой веревки. Это вызвало новую волну хохота. Барзел подбежал к Владару и начал ему помогать скинуть её с шеи. Владар прокашлялся и отер шею, на которой остался след от веревки в виде красной полосы. Но большим унижением для Владара был смех. Он, повелитель огромной державы, выступал теперь в роли шута и ничего не мог с этим поделать.
– Твой страх будет делать нас сильнее. Так ты сам погубишь свою землю. Ты и твои воины, отныне будете терпеть только поражения. Неудача теперь твой удел. – Затем герцог сделал жест горнисту, тот дал сигнал к продолжению охоты и вся ужасная стая охотников продолжила свой путь далее, по лесным чащам. Барзел поддерживал Владара, который неуверенно держался на ногах. Мгла перестала быть столь плотной темной. Людям показалось, будто вокруг стало теплее, когда духи ушли прочь.
– Ты никому не будешь рассказывать о том, что видел, когда мы доберемся к армейским отрядам. Я сам расскажу, если сочту нужным. Твое дело – молчать.
В ответ Барзел только кивнул головой, не произнеся ни слова.
Глава 47. Смерть
Всего было сделано восемнадцать телег, для которых изготовили семьдесят два колеса. Как ни торопились рыбаки, закончить работу за два дня им не удалось. Только глубоким вечером третьего дня последняя телега была готова. Телеги грузили сразу, по одной, по мере их готовности, так что никто не ждал, пока будут готовы все.
Перед рассветом четвёртого дня вереница телег двинулась из рыбацкого селения, оно называлось Карос Инес, что значит «Обильное рыбой», в сторону Хоргонола. Бэлда была в четырёх днях пути от Карос Инеса, беженцы из города рассказали о гибели города рыбакам и те боялись попасть в руки к номадам. Кроме номадов начинали доставлять беспокойство горожане, лишившиеся всего, многие из них отчаялись и в этом отчаянии были готовы не только на воровство, но даже на убийство, если оно даст им кусок хлеба. Некоторые из рыбаков сначала даже порадовались горю горожан. Последние сами в этом были виноваты, потому что, когда рыбаки приезжали в Бэлду торговать своим товаром, горожане не очень их жаловали, относились с плохо, а часто и с совсем нескрываемым презрением. Теперь, казалось, рыбаки смогут отплатить горожанам за все обиды. Но так казалось ровно до тех пор, пока беженцев не стало слишком много. Покинуть посёлок нужно было как можно быстрее.
Триансов за эти три дня видели пять раз. Они подбирались всё ближе к человеческим домам. Одну из этих чудовищных рыб удалось убить гарпуном. Она была сожжена в одном из разведённых на улице костров, которые развели, чтобы не прерывать работу ночью. В костре рыба воняла.
Бегство из посёлка не прибавило уверенности в собственном будущем никому из тех, кто сидел на тех восемнадцати гружёных телегах. Однако, для радости место в том обозе всё же было. Лур пошёл на поправку. Его оставила лихорадка, он был ещё слаб, но жизни его ничего не угрожало. Сакил, Агунда, их дочери были очень благодарны каттавам за чудо, что те совершили. А выздоровление Лура его родные называли именно «чудом» и никак иначе. Обоз двигался не намного быстрее пешего путешественника, так что добраться до Хоргонола Наар с друзьями рассчитывал не раньше, чем через два с половиной, три дня.
На второй день пути на караван напал небольшой отряд номадов. Это были мародёры, основные силы тёмной орды находились ещё в Бэлде. Во время короткого боя был ранен Наар. Удар пришелся в рукопись. Юноша почувствовал лёгкий укол в грудь, рукопись спасла ему жизнь. Это было странно, так как рукопись не была очень толстой и сильный удар острым клинком должен был пробить её и смертельно ранить, или даже мгновенно убить каттава. Но этого не произошло. Нападавший тоже не понял, в чём дело и на несколько секунд замешкался перед тем как нанести следующий удар. В эти несколько секунд рыбаки накинули на номада сеть, рванули её на себя и свалили его с лошади. Он пытался разрубить сеть мечом, но только больше в ней запутывался. Рыбаки убили нападавшего гарпуном.
После нападения караван ускорил движение к Хоргонолу, так что в середине третьего дня пути рыбаки из Карос Инеса пришли к городским стенам. В Хоргоноле было неспокойно. Городские власти приняли решение не сдавать город без боя, однако горожане, зная о судьбах более мощных крепостей, сделали другой выбор и готовились покинуть город. В городе писцы и воин попрощались с рыбаками. Те подарили им сушеной рыбы и хлебных лепёшек, немного сушеных водорослей. С трудом трое друзей нашли гостиницу. Втроём им пришлось ютиться в маленькой комнате на чердаке. Прибывавшие в Хоргонол беженцы останавливались на улицах, заполнили гостиницы. Но такая масса беспокойных людей делала город похожим на бурлящий котёл, который мог взорваться в любой момент по самой незначительно причине.
Когда друзья остались втроём, Наар достал рукопись и начал её листать. Теперь он увидел на ней пятно своей крови. Кровь проникла также в дыру, пробитую клинком нападавшего и попала на страницы. Чернила со страниц вдруг стали прилипать к пальцам писца и впитываться через кожу. Наар сначала даже не понял, что происходит. Затем небольшое рятное его крови стало растекаться, вытягиваться в струи, превращавшиеся в строки. Теперь на страницах рукописи появились новые буквы. Наар их никогда раньше не видел, но каково было его удивление, когда он понял, что знает их и знает язык, который эти буквы записывали. Это не был ни один из тех языков, которые были известны Наару. Он показал рукопись Кавэду, но монах ничего не увидел.
– Я вижу здесь то же самое, что видел ночью после пира у князя Уадура. А ты видишь что-то другое?
– Да, я вижу. – Проговорил Наар.
– Что там написано?
– Написано, что я должен стать посланником и проделать путь к Сеферу.
– Неужели! Там наконец написано, зачем именно тебе нужно идти к Белому побережью? – Кедир улыбнулся и откусил кусок сушеной рыбы.
– Нет, о Восточных морях я пока ничего здесь не нашел. Тут сказано, что прочитавший эти строки должен стать посланником к Сеферу от человеческого рода.
– Там написано как это должно произойти, куда идти и что делать? Где место встречи? – Кедиру становилось всё интереснее, теперь он смотрел в рукопись, хотя не понимал ни единого знака, в ней записанного.
– Да, записано. – Медленно произнёс Наар, оторвал взгляд от страниц книги и смотрел на друзей. В глазах его были страх и непонимание.
– Ты чего испугался? Мы тебя не оставим! Не знаю как Кавед, а я пойду с тобой дальше. – Чтобы поддержать парня, Кедир похлопал его по плечу. В ответ Наар улыбнулся какой-то искусственной, ненастоящей улыбкой тяжелобольного человека.
– Посланником к Сеферу? – Чётко, твёрдо, раздельно произнёс монах, глядя в упор на юношу.
– Да. Посланником к Сеферу. – Глядя куда-то в пустоту впереди себя ответил молодой каттав.
Воин посмотрел на писцов.
– Похоже, я чего-то не знаю или не понимаю. Наар, что ты там такое прочёл? Вы двое будто между собой общаетесь сейчас.
Но Наар так ничего не ответил. За него начал говорить Кавэд.
– Дорогой Кедир, что ты знаешь о жертвоприношениях?
Воин на мгновение задумался, а потом ответил, будто чувствовал, что монах имеет ввиду.
– О человеческих жертвоприношениях?
В ответ Кавэд кивнул.
– Ну, то же, что и все. В древности они практиковались многими народами на территории Империи, сейчас официально запрещены, но во многих местах встречаются. Особенно на окраинах государства. Был у меня знакомый из народа данга, отличны боец, он говорил, что жизни принесённых его богам врагов, делают этих богов сильнее, могущественнее. А чем сильнее его боги, тем сильнее и он, его народ. Только при чём здесь жертвоприношения?
Наар находился будто в каком-то оцепенении, ничего не отвечал. Говорил Кавэд.
– Ты правильно всё сказал. Только не всегда жертву приносят, чтобы сделать бога сильнее. Иногда жертва – это посланник, который должен передать богу просьбу народа. Понимаешь?
Кедир медленно перевёл взгляд на Наара.
– То есть, если Наар посланник к Сеферу, то… – Здесь воин запнулся, но потом продолжил. – Его нужно принести в жертву?
– Да. – Ответил Наар. – Это и есть путь, о котором сказано в рукописи и из-за которого рукопись получила своё название. Идти никуда не нужно. Это не путешествие по земле. Это путь к Сеферу.
Воин сдвинул брови к переносице. Он делал так, когда хотел показать, что ничего не понимает.
– Так, у меня слишком много вопросов. Жертвоприношения запрещены, но Наара нужно принести в жертву? Это как?
– Не совсем так. Меня не нужно никому приносить в жертву. Я сам должен принести себя в жертву. – Наар пришёл в себя и теперь участвовал в беседе.
– То есть это самоубийство?! – Едва не крикнул Кедир. – Вот этого я никогда понять не мог.
– Не большее самоубийство, чем то, что совершают солдаты арьергарда, прикрывающие отход основных сил или в любой другой ситуации, когда один человек сам лишает себя жизни ради жизней других людей. Здесь нужно говорить о героизме, а не о самоубийстве. – Спокойно ответил монах.
– Хорошо, это я понял. Теперь объясните, почему рукопись заговорила сейчас? Почему ты сейчас прочёл текст, почему не раньше?
– Уф. – Наар вздохнул. – Рукописи живые, они сами решают, кому и когда открыться, с кем и когда заговорить. Сам понимаешь, это зависит и от того человека, который их читает. Не удивлюсь, если в библиотеке Таирасса она явилась, только когда пришло время.
– То есть сейчас настало время или ты стал готов или ещё что-то, что известно только, – воин снова запнулся – рукописи?
– Да. – Коротко сказал Наар.
– Малоубедительно.
– Это потому что ты с рукописями и книгами дела не имел. Если бы имел, то не удивлялся бы, что разные люди в одних и тех же строках читают разные смыслы. И одни и те же люди, в разное время тоже в одних и тех же строках читают разные смыслы.
– Ладно. Похоже, я должен вам поверить. Ну, тогда, может, подождать? Вдруг вы что-то другое прочитаете и Наару ничего не нужно будет с собой делать?
Писцы переглянулись.
– Кедир, ты слишком буквально нас понял. В тексте есть смыслы, которые не изменятся. Текст не изменится. Мы о понимании текста говорим. Знаешь, то, что рукопись открылась мне сейчас, не удивительно. То, что рассказывают беженцы с запада о враге, о разрушении Бэлды, о драконе, сражавшемся на стороне номадов, триансы, которых мы сами видели, пауки и ворон, охотившиеся за нами, всё это говорит о какой-то новой силе, вторгшейся к нам. Я говорю сейчас о мире людей, даже не об Империи. Борьба господ между собой тоже это подтверждает. Ведь казалось, что эпоха противостояния Синклита и Императоров закончена. По крайней мере, в правление Императора Владара. Но нет, оказалось, совсем нет. Рукопись должна явиться, когда в ней действительно будет необходимость. Должно быть, случилось что-то такое, что требует отправит посланника к Сеферу.
– Ничего не случается раньше положенного срока. Всё случается вовремя. – Кивнул Кавэд.
– Так, что Наар, ты избранный? – С улыбкой спросил Кедир.
– Если и избран, то только своим наставником, Захартой. Вот с ним бы я сейчас хотел поговорить.
– Ну, скоро встретишься! – Кавэд захотел пошутить, но вновь, как бывало и раньше, понял, что шутка может быть совсем неуместной. Вопреки его ожиданиям Наар улыбнулся.
– Да, скоро встречусь. – Теперь юноша улыбался весёлой искренней улыбкой. Он принял тяжёлое решение и всё стало очень просто. – Думаю, сегодня встречусь. Какой смысл избегать неизбежного? В тексте чётко сказано, что прочитавший эти строки должен отправится посланником к Сеферу. Значит, я должен идти.
Кедир посмотрен на Наара с восхищением. Не с тем восхищением, с которым старший смотрит на успехи младшего, легко постигающего какое-либо знание или умение, но с тем восхищением, которое бывает среди равных, когда один из них в чем-либо превосходит друзей.
– Наар, я прошу у тебя прощения. Я не думал, что в тебе живёт такое мужество. – Воин поклонился каттаву.
– Перестань. Считай, я научился этому мужеству у тебя. В тексте никаких подробных указаний, как это должно произойти, нет. Только сказано, что я должен сам, то есть без чьей-либо помощи, отправиться в этот путь.
– Так ты покажешь, что готов отдать жизнь ради других и поэтому достоин предстать перед Сефером. – Проговорил монах.
– Я думаю, да. – Согласился Наар.
– Стоп. – Поднял руки Кедир. – Хорошо, ты отправишься к Сеферу как посланник, но как ты нам его послание передашь?
– Знаешь, это проблемы составить не должно. Думаю, подскажут. Да хоть во сне явиться, чем не способ? – Каттав, кажется, был даже удивлён такому вопросу.
– Хорошо. У меня ещё вопрос. Зачем жертва, зачем кому-то лишать себя жизни? Неужели вы просто в транс не можете войти, как шаманы номадов и многих других народов. Я видел несколько раз ритуальные танцы шаманов. Они общались с духами. – Кедир начал ходить перед каттавами. Ему было трудно принять, что Наара ждёт смерть.
– Спасибо за упорство в попытках меня спасти, но не выйдет. Шаманы, как они говорят, общаются с духами, демонами. А мы говорим о Сефере, Великом писце, создателе всего. Шаманы обманываются, когда думают, что у них есть сила вызывать духов. Духи делают это по своей воле, чтобы влиять на людей так, как этим низшим духам нужно. А в нашем случае, чтобы проделать путь, который передо мной лежит, нужно показать, что ты достоин встречи с Создателем. Здесь всё гораздо серьёзнее. – Наар замолчал. Кедир и Кавэд тоже молчали. Так в молчании они провели около минуты. Тишину нарушил монах.
– Ты думаешь, как это должно произойти?
– Да. – Коротко ответил юноша. – Спасибо, что ничего не предлагаете.
– Не за что. – Мужчины переглянулись. – Тут предлагать что-то… Словом, сам решай.
Наар опять улыбнудся.
– Да, сам. Пускай это будет яд. Только не мгновенный. Я хочу быть в сознании, умирая. Яд я приготовлю сам. И я прошу вас двоих быть рядом, когда всё будет происходить.
Монах и воин в ответ кивнули.
– Конечно.
– Моё тело закопаете в землю, на могилу навалите камней. Теперь мне нужен свежий корень люцены. Ты не знаешь, люцена здесь растёт? – Наар обратился к монаху.
– Не знаю. – Кавэд покачал головой. – Лучше спросить на рынке. В небольших дозах это превосходное обезболивающее, наверняка она должна быть у местных торговцев травами, если люцена в этих краях растёт. И даже если не растёт, то всё равно, может быть.
– Теперь только осталось надеяться, что рынок в Хоргоноле не закрылся. Жители бегут из города. Со дня на день здесь могут быть номады. – Сказал Кедир.
– Тогда нам надо спешить. – Произнёс Наар и направился к выходу из чердака.
Улицы были запружены телегами с разным домашним скарбом, осликами и лошадями, верблюдами, навьюченными большими тюками. Люди тоже стали вьючными животными, только двуногими. Присутствие чуждого миру зла меняет мир людей порой до неузнаваемости, делает его чуждым самому себе.
Лавировать между телегами, животными и людьми было трудно. И становилось всё труднее по мере продвижения к центральной площади, на которой был рынок.
– Что за беспорядок! Здесь есть власть или нет? Или наместник города бежал первым? Как они собираются отстаивать город? Эти ослы передавят друг друга, но с места не двинутся. – Кедир был очень зол. Если в начале пути он обходил или уворачивался от препятствий, то теперь отталкивал их с каждым разом всё сильнее.
– Кедир, полегче. Ещё немного и люди решат, что номады уже в городе. – Пытался урезонить друга Кавэд. Рядом проходила старуха, клонимая к земле тяжёлым мешком, о содержимом которого можно было только догадываться. Внезапно она бросила мешок на землю, задев проезжавшую мимо телегу и громко сказала, глядя каким-то безумными глазами на монаха:
– Кочевники уже в городе? Где?
Кавэд начал оглядываться. Он с ужасом понял, что сейчас может произойти.
– Нет, кочевников в городе нет, они ещё далеко. Очень далеко. – Кавэд старался говорить как можно убедительнее, он был готов даже обнять эту старушку со всей нежностью, на какую только способен, только чтобы она успокоилась.
– Но ты только что сказал, что они в городе. – Продолжала пожилая женщина.
– Враг уже в городе? – С тревогой окликнул старуху и троих друзей гнавший верблюда невысокий полный мужчина.
– Они так говорят. – Женщина показала сухим костлявым пальцем с волнистым ногтём на каттавов и воина. Что ей ответил Кавэд было уже не важно. Глаза мужчины округлились и крик вырвался из его груди:
– Город пал! Враг в городе! Спасайтесь! – При этом он стал неистово хлестать несчастного верблюда, налетевшего на ехавшую впереди телегу. От удара у телеги сломалась задняя ось, она накренилась и часть тюков и мешков, лежавших на ней, попадали на землю. Начались паника и давка. О продвижении вперёд по улице речи уже не шло, нужно было хотя бы просто сохранить свои жизни.
– Наар, а может не яд, а давка? – Весело прокричал Кедир, продираясь вперёд. Он пытался залезть на кучу мешков со сломанной телеги. Писцы пытались пробраться за ним.
– Ну нет. Пройти такой путь и быть втоптанным в грязь Хоргонола?! Нет! – Крикнул юноша и взобрался на мешки, где его и Кавэда уже дожидался Кедир. – Мне суждено погибнуть, но так погибать я не хочу.
Тем временем своего рода «остров» из мешков и тюков, на котором оказались друзья, таял. Многие хотели на него взобраться, но получалось это не у всех. Чаще получалось, что зацепившись за тюк или мешок, хотевший спастись вытаскивал этот мешок из общей кучи или рвал ткань мешка и тот уже не держался так плотно в общей массе. Некоторым всё же удавалось залезть на верх. Становилось понятно, что вот-вот не выдержит ещё одно колесо и тогда эта гора из домашней утвари и других пожитков неминуемо развалится. Хозяина этого добра рядом не было. Может быть, его унёс неуправляемый человеческий поток. Кедир огляделся по сторонам. Дома в Хоргоноле были относительно невысокие, с плоскими крышами. Запрыгнуть на ближайшую крышу было нельзя, но за неё можно было зацепиться, подтянуться и потом залезть. Он, не раздумывая, так и сделал.
– Прыгайте за мной! – Кедир смотрел на каттавов, пытавшихся не скатиться вниз со своего убежища. – Чего вы ждёте?
В ответ Наар прыгнул к крыше и схватился за парапет. Кедир помог ему залезть на крышу. Всё это произошло за полминуты. Как только юноша оказался на крыше, за ним прыгнул Кавэд. Но в момент прыжка сломалась вторая ось и оттолкнуться с той силой, на которую монах рассчитывал, не получилось. Чудом он зацепился за парапет одной левой рукой. Кедир тут же вцепился в неё мёртвой хваткой.
– Давааай! – Сквозь зубы выдавливал воин, изо всех сил пытаясь вытащить монаха, чьи ноги едва не касались человеческой реки внизу. Наар подоспел на помощь товарищам и схватил Кавэда за правую руку. Вдвоём каттав и воин справились со своим тяжёлым, во всех смыслах, заданием. Оказавшись в безопасности, все трое повалились на спины и несколько секунд просто лежали, пытаясь отдышаться. Первым встал Кедир, подошел к парапету и посмотрел вниз, где всё так же продолжал бесноваться поток людей.
– Сколько человек погибнет, пока они поймут, что противника в городе нет? – Он говорил с какой-то непонятной смесью сожаления и презрения в голосе.
– Как нам теперь добраться до рынка? Да и есть ли в этом смысл? Рынок наверняка разгромлен и найти там люцену невозможно. – Наклонившись над парапетом Наар смотрел вперёд, туда, где находилась торговая площадь.
– Выбора у нас, как я понимаю, нет. Конечно, если ты не решишь… – Монах запнулся. – Не решишь совершить своё путешествие иначе… – Кавэд не знал, как говорить об этой непростой теме.
– Я понимаю, о чём ты говоришь. – Юный катав замолчал. Внутри него шла какая-то тяжёлая борьба, он размышлял о чём-то. Размышления нарушил Кедир.
– Давайте доберёмся до рынка, а там посмотрим. Мы стоим на плоской крыше, крыши соседних домов тоже плоские. Разница в высоте, – Воин посмотрел на крыши домов, примыкающих к дому, на крыше которого они стояли, – небольшая. Между многими есть лестницы. Мы доберёмся, пойдёмте.
Трое друзей начали необычный путь по городским крышам, вдоль ревущей внизу реки из людей, животных и телег. Крыши им попадались разные, устланные богатыми коврами и соломенными циновками. Некоторые крыши были спрятаны под тентами, другие были открыты солнцу и дождям. Несколько раз Наар и Кедир едва не проваливались в отверстия в крышах, служивших входом и выходом с неё. Два раза путешественники встретили хозяев домов, не поддавшихся общей панике, оставшихся дома. Они приняли Наара и его друзей за грабителей. Оба раза драки удалось избежать, сами владельцы домов были рады увидеть, что непрошенные гости просто бегут дальше, не задерживаясь в их домах.
Так, после получасового путешествия воин и каттавы достигли рынка. Он действительно оказался разгромлен и запружен тем же людским морем, что бесновалось на других городских улицах. Все трое молча смотрели на открывшееся перед ними зрелище. Найти что-либо в этой толпе было невозможно.
– Может, я делаю что-то не так? – Произнёс Наар. – Может, я не понял чего-то? Может, я тороплюсь? – Он полез за рукописью, желая ещё раз посмотреть текст.
– Может быть. – Тихо сказал Кедир.
Тем временем Наар достал книгу и начал её медленно листать, просматривая страницы. Со стороны это занятие могло показаться более чем нелепым. По крайней мере, не уместным в той ситуации. Кавэд и Кедир переглядывались за спиной Наара, им тоже казалось, что это не то, чем сейчас нужно заниматься, но указывать юноше или торопить его ни катав, ни воин не решались. Вдруг Наар прекратил листать рукопись, было похоже, что он начал читать. Кавэд заглянул через плечо читающего в раскрытую книгу. Посреди книги, на шве, которым скреплены тетради, лежали две сухие тонике белые палочки.
– Ты их туда положил? – Спросил монах.
– Нет. Если бы люцена была у меня в кармане, я бы не бежал сюда по городским крышам. – Наар продолжал сидеть, но повернул голову в бок и вверх и так продолжал говорить с другом.
– Значит… – Неуверенно начала Кавэд.
– Они сами там появились. – С улыбкой проговорил юный катав.
– Я правильно понял, это корень люцены? – Спросил Кедир.
– Да. Рукопись не сгорела в огне, исчезла, когда её неминуемо должны были найти. Теперь она дарит мне яд. – Пожал плечами Наар. Друзья его ничего не произносили. – Хорошо, теперь у меня есть то, что я хотел. Нужно выдвигаться наконец в путь.
Наар встал на ноги и пошёл к квадратному отверстию в полу, из которого торчала лестница.
– Спустимся вниз. Надеюсь, хозяева нас не выгонят?
– Постой, я полезу первым. Вдруг там внизу напуганные хозяева, они могут наброситься на тебя. – Кедир первым в два приёма спустился вниз и огляделся. – Спускайтесь, здесь никого нет.
Каттавы спустились.
– Мне нужна ступка и пест, обычные, для растирания зерен, кореньев, специй. – Произнёс Наар и начал поиски. Кавэд и Кедир последовали его примеру. Ступка и пест были найдены на первом этаже, у очага, где хозяева готовили пищу. В доме всё было разбросано, люди явно собирались в торопях.
– Лишь бы нас не приняли за мародёров. – Тревожился Кавэд.
– Если примут – будем разговаривать. А если понадобится, то и драться. – По-своему успокаивал друга Кедир.
– Давайте наверх поднимемся. Я не хочу умирать на кухне. – Наар полез по лестнице на второй этаж, служивший хозяевам жилой комнатой, гостиной и спальней. Монах и воин молча полезли за ним. Юноша сел на ковре посреди комнаты, достал из рукописи две сухие палочки, разломал их и положил в ступку. Молча, тщательно начал измельчать их пестом. Вместе со сладковатым запахом толчёной люцены по комнате разливалось тягучее, тяжелое напряжение.
– Я не думал, что всё получится так. Здесь. С моим телом можете поступить так, как посчитаете нужным, закапывать необязательно. Если совсем тяжело будет, можете и здесь оставить. Меня в этом теле уже не будет. – Юноша посмотрел на свои руки, ноги. – Хоть оно мне и нравится.
Наар закончил растирать люцену, заглянул в ступку.
– Кавэд, дай пожалуйста воды.
Фляжка Кавэда оказалась пуста, но в фляге Кедира вода ещё оставалась.
– Надо разбавить этот порошок. Говорят, порошок люцены противный на вкус. Вы заметили, крики на улице начали стихать? – Наар посмотрел в сторону окон.
– Да, заметил. – Ответил Кедир.
– А я нет. – Улыбнулся Кавэд.
– Ладно. – Молодой катав достал пест из ступы, которым размешивал получившийся в раствор и положил рядом. Встал, подошел к стене, сел, облокотившись на неё спиной. – Теперь можно. Не хочу лежать на полу в нелепой позе.
Он посмотрел на друзей, потом на белёсую жидкость, наполнявшую ступку, улыбнулся и произнёс.
– Спасибо вам за всё. Не унывайте. Надо же, впервые вижу ступку с изображением пира. – И залпом выпил всю жидкость.
Кедир с Кавэдом сели поближе к другу.
– Что чувствуешь? – Кедир внимательно смотрел на Наара.
– Пока ничего. – Через несколько секунд добавил. – Только холодно стало. Да, немеют кончики пальцев на ногах и руках. Так и должно быть. Значит я не ошибся с дозировкой.
– Или рукопись не ошиблась. – Добавил монах.
– Или рукопись не ошиблась. – Повторил Наар. – Кажется, онемение поднимается выше. Да, мне становится страшно. Коснитесь моей руки, Кедир.
Воин пальцами коснулся тыльной стороны ладони юноши.
– Не чувствую. Только холод. И шевелить руками ниже локтя я уже не могу.
Неясно зачем, Кедир сжал холодную руку каттава свими руками, будто пытался её согреть.
Наар пошевелили плечом.
– Да, плечи ещё слушаются. Ноги в коленях тоже уже не сгибаются. Интересно, а теперь мне не так страшно. Я знаю, я должен буду задохнуться. Я просто не смогу дышать больше. – Он замолчал. Друзья его тоже молчали. – Вот. Теперь и плечи не слушаются. Воздух вдыхать всё сложнее. – Каттав начал делать медленные глубокие вдохи. После очередного вдоха выдоха уже не последовало. Зрачки увеличились, было похоже, что он старается кричать, но не может. Через несколько секунд глаза его потускнели. Кавэд зарыдал. Он не знал, что может так плакать. Кедир так и продолжал держать руку Наара в своих руках.
