Дмитрий Владимирович Боднарчук
Книга о путешествии писца Наара
– Вы, видевшие мою мощь, идите во все концы земли и рассказывайте о виденном. Пока не началось истребление, поклонитесь моему господину. Ибо то, что произошло здесь, произойдёт везде и со всяким, кто решится пойти против него. – После этих слов, дракон взмахнул крыльями и взмыл в небо.
Воин, который первым заметил приближение змея, теперь также лежал на земле и его глаза смотрели в небо, но сейчас они ничего не видели.
Глава 31. Кар-аб-Дабир.
Наар открыл глаза. Из-за тусклого света, он даже не сразу понял, что уже действительно проснулся. Ему показалось, будто он ещё спит и пробуждение – часть сна. Но через минуту-другую пришло чёткое осознание – проснулся. Ауэл стоял за пюпитром и молился. Юноша извинился, спросил у него, нет ли ещё письменных приборов для молитвы, хозяин достал восковую дощечку и стилус. Затем подошёл Даргал. Для него тоже нашёлся письменный прибор. Позади послышалось шевеление. Проснулся Кавэд. Придя в себя от сна, он тоже попросил восковую дощечку и стилус. Ауэл достал церу, так называют восковые дощечки, и для монаха.
– Извини, она не чистая, на ней записаны мои молитвы, но ты можешь их стереть, вот тебе костяной гребень для зачистки воска.
Кавэд принял с благодарностью всё, что дал ему настоятель храма, аккуратными движениями, благоговейно зачистил восковое поле, стал напротив стены, на которой был изображен развёрнутый свиток и стал записывать молитвы, обращения к Сеферу. Во время молебствия проснулся и Матайя. Нужно отметить, что у него хватило терпения и дождаться, пока священники окончат молитву, хотя он лишь приблизительно представлял, сколько времени она ещё может продлиться.
– Спасибо вам, я давно ни с кем вместе не молился. Для меня будет радостью, если вы заберёте письменные приборы, что я вам дал. Обо мне не беспокойтесь, я ещё сделаю. – Наар, Кавэд и Даргал с удовольствием взяли предложенные подарки. Тем более что ни у одного из троих человек не было своих принадлежностей для письма, они были утеряны. Затем все сели завтракать. Ауэл ушёл в комнату, дверь в которую накануне вечером никто из гостей не заметил и вынес оттуда кувшин молока, ломоть сыра, буханку хлеба, корзину овощей.
– Обычно я завтракаю куда скромнее, но сегодня пусть будет праздничная трапеза.
– Вчера, казалось, вы были менее приветливы. – Матайя подвинулся ближе к корзине с продуктами.
– Вчера, вернее, сегодня ночью, вы разбудили меня после длинного трудового дня. Так что простите мне, если я вас вчера чем-то обидел. – Ауэл раздавал еду гостям, разливал молоко по глиняным и деревянным стаканам. – Так что вы будете делать дальше? Куда отправитесь? – Писец задал вопрос и отправил в рот аппетитный, красивый кусок сыра, заев его пшеничным хлебом. Но ответ он получил не сразу, все были увлечены трапезой.
– Ауэл, как вкусно! Давно не пробовал ничего лучше! Просто праздник. – наперебой принялись расхваливать свой завтрак гости.
– Да, спасибо, очень приятно слышать. Трапезу, как и молитву, я давно ни с кем не разделял. Берите ещё, угощайтесь.
– Ауэл, ты нас прости, мы тоже вчера не всегда вели себя, как подобает гостям посреди ночи. – Даргал вспомнил их возмущение из-за огня в книгохранилище. Но, то ли они привыкли к нему за ночь, то ли вкусная еда заставила забыть раздоры, но сейчас никто из троих писцов уже не считал лучину, горевшую в комнате, чем-то преступным.
Ауэл махнул рукой в ответ:
– Всё в порядке. Так куда вы дальше направитесь?
– Мы с Кавэдом в Бэлду, куда и шли, пока нас не захватили и в цепях не привели в ваш город. На невольничий рынок. – лицо Ауэла сразу стало серьёзным:
– Вы беглые рабы?
– Нет, нас хотели сделать таковыми, но не успели. – отвечал Наар.
– Вам успели поставить клейма?
– Нет, не успели. Мне, как я понимаю, и не должны были ставить, чтобы не портить кожу.
– А мне не успели. Видимо, сразу должны были ставить клеймо хозяина, но продать не успели – Закончил Кавэд.
– Но вы сбежали с невольничьего рынка?
– Да мы сбежали оттуда. – Наар будто выдавливал из себя эти слова.
– Вы тоже с невольничьего рынка? – Ауэл обратился к Даргалу и Матайе.
– Да, мы тоже оттуда. – ответил за себя и за своего товарища Даргал.
Ауэл задумался.
– Простите, возможно, нам следовало сказать обо всём этом раньше. – начал Наар. Ауэл жестом остановил его и обратился вновь к Даргалу.
– На вас клейма есть?
– Нет. Клейм на нас нет.
– Вы уверены?
– Если бы мне раскалённым куском железа прижигали кожу, я бы запомнил. Да, я абсолютно уверен, что никто не делал мне никаких татуировок и ко мне не прикладывали раскалённый кусок металла. Матайя, а ты в этом уверен?
– Уверен. Абсолютно уверен. Как я понял, клеймят обычно сразу после продажи. Нас продать не успели.
– Просто, вас будут искать. Думаю, достаточно настойчиво, чтобы вам опасаться за ваши жизни. Но если на вас нет клейм, и вас никто не узнает, то особо бояться нечего. Но, в любом случае, избегайте людных мест. Здесь вас точно искать не должны. Хорошо, вы идёте в Бэлду, а вы двое, куда направляетесь?
– Мы шли с караваном в Наппар. Из Бэлды, в пустыне на нас напали разбойники Кар-аб-Дабира.
– Наппар…. На рынке я слышал, что Наппар теперь в руках у кочевников. Их полчища никак не остановить. Не думаю, что вам теперь есть смысл направляться в Наппар.
– Если Наппар ещё существует. Мой город Таирасс они разрушили едва не до основания.
– Ну, до Кар-аб-Дабира они едва ли доберутся. Хотя всё может быть. Скорее всего, они пойдут сейчас к Бэлде, так что вам нужно спешить. Иначе там вас могут встретить лишь руины на месте, где совсем незадолго до этого находилась Бэлда.
– В таком случае, я бы лучше просто отправился дальше на Восток, минуя Бэлду. – медленно проговорил Наар.
– А я всё же пойду именно туда, в одном из пригородных селений живут мои родители, жена с детьми, я не могу их оставить. – Сказал Матайя.
– Так ты их уже оставил. Они сейчас одни. Зачем ты их оставил?
– В Наппар я ехал на работу, знакомый предложил хороший заработок. Вместо денег едва не нашёл свою погибель. Знал бы, что всё так получится, ни за какие деньги бы не поехал. Словом, я направляюсь в Бэлду, к родным.
– И я направляюсь в Бэлду. Там мой храм. Мой долг быть там. – сказал Даргал.
– Ну что же, вы в Бэлду, а вам двоим тогда дорога в Хоргонол. Это небольшой город на реке Стис. Когда-то там была паромная переправа.
– Спасибо, Ауэл. Но существует одна проблема. С нами в Кар-аб-Дабир прибыл один наш друг. Его зовут Кедир. Он воин. Но о его судьбе мы ничего не знаем. Оставить его здесь мы не можем. Конечно, если он здесь.
Ауэл сразу ничего не ответил. Помолчав секунд двадцать произнёс:
– Честно вам сказать, я не знаю, как помочь найти вашего товарища. Я сижу в своём храме и редко выхожу на улицу. Прихожан у меня тоже не очень много. В основном, это те, кто случайно попал в наш город. Местные жители не чтут молитву и благочестие, религию Сефера. Они либо вовсе никому не молятся, либо поклоняются таким истуканам, при одном виде которых пропадает аппетит, сон и желание жить. Единственное, что могу сказать: он либо на Невольничьем рынке, куда вам не добраться, либо его пытаются завербовать, стать одним из свободных воинов Кар-аб-Дабира, как себя гордо называют местные воры и убийцы.
Кедир и Наар переглянулись.
– Ну, – начал Наар, – нашего товарища не назовёшь праведником, но едва ли он согласится стать плечом к плечу с местными головорезами. Тем более, что он водил караваны, вернее, был начальником охраны караванов. Не знаю, как часто ему доводилось пересекать Маниамму, но в караванах он провёл много времени. И дело своё знает. Может быть даже, его кто-то узнал. Кто-то из тех, с кем он боролся.
– Извините, – влез в разговор Матайя – У меня тоже вопрос есть. Как выбраться из этого города? Как я понимаю, караваны отсюда не выходят, только заходят и то, не по своей воле.
– Нет, ты ошибаешься. Неужели ты решил, что здесь одни купцы Кар-аб-Дабира продают товары другим купцам Кар-аб.-Дабира, а потом наоборот? Торгуют только друг с другом? Что же за торговля такая получается. Нет, из Кар-аб-Дабира идут караваны во все окрестные города. Просто они идут не основными дорогами. Неудобно идти центральной дорогой и вести с собой пятнадцать человек рабов, когда рабство запрещено и карается смертной казнью. Если в Империи ничего не поменялось и рабство не стало легальным. Да и курительные зелья, дурманящие напитки тоже в открытую не повезёшь. Наложниц можно назвать своими дочерями, но городская стража может начать сомневаться, если вдруг дочери поросят защитить их от мужчины, который им вовсе не отец, а сладострастник с тугим карманом. Хоть гаремы не одобряются, и, кажется, даже запрещены, но ведь у многих аристократов и властьимущих в Империи есть личные гаремы. Как вы думаете, откуда берутся девушки для этих гаремов? – Ауэл развёл руками, – Верно, в том числе из Кар-аб-Дабира. – рассказчик распалялся в негодовании всё больше и больше – Эти кочевники, это и есть кара Всемогущего Сефера нам за наши грехи. Кто теперь предскажет, чем всё это закончится и когда. Но больше всего греха в Галиаре, поверьте мне. И Галиар, столица Империи – должен быть понести суровую кару. – после этих слов Ауэл замолчал. Обратиться к нему никто не рисковал, было похоже, что в ответ на любой вопрос или даже просто реплику он кинется на спросившего, будто спрашивавший один из тех, кто платит хорошие деньги за столь неугодные Сеферу товары Кар-аб-Дабира. Наар уже хотел было рискнуть и продолжить разговор, как тут настоятель храма заговорил сам.
– Несколько раз пытались уничтожить Кар-аб-Дабир. Император посылал войска, военачальников, снаряжали походы. И что? – он смотрел на собеседников обычным в таких случаях взглядом, который смотрит сквозь человека, потому что говорящий, на самом деле, общается сам с собой, а собеседник выступает таким артефактом, который позволяет и самому говорящему, и окружающим, не считать его безумцем, который общается сам с собой. – И что? – повторил Ауэл, – Ничего. Ничего не произошло. Только на рынке каждый раз после очередного такого похода разговоры о том, сколько денег было послано командующими карательным легионом, чтобы он отступил, не утихают месяц и суммы называются фантастические. Хотя, зря я так разошёлся. Были и несколько осад. Правда, не при мне. Но ведь были. Значит, не всё так плохо – Ауэл уже улыбался, и совсем нельзя было сказать, что ещё минуту назад он был готов метать громы и молнии или броситься с кулаками на всякого, кто чем-то ему не понравится. Писец выдохнул. – Можно выбраться из города с караваном.
– Но это не очень просто? – Матайя спрашивал робким, едва не вкрадчивым голосом, боясь вновь задеть Ауэла, что выглядело довольно смешно при богатырском телосложении Матайи и маленьком, хрупком теле Ауэла.
– Ну, просто так тебя никто не возьмёт. Доберитесь до караванного двора, там посмотрите. Вы когда туда пойдёте? – Даргал и Матайя переглянулись:
– Сейчас и пойдём. Что нам ждать? – ответил Даргал.
– Да, сейчас. – поддержал Матайя.
– Тогда подождите. Я сейчас объясню, как пройти на Караванный двор наименее людными улицами и соберу для вас еды в дорогу. На весь путь ее едва хватит, но хотя бы на какое-то время. Впрочем, при желании ее можно будет растянуть на все время путешествия. Тем более, что денег у вас нет, а в пустыне вы съедобного не найдете. Скорее, съедят вас. – И Ауэл широко улыбнулся.– В караванах иногда едят путников. Животных не едят, они грузы перевозят. А путников, случается, едят. Человек же в качестве вьючного животного никуда не годится. Я имею ввиду, в пустыне. Так что, будьте осторожны. Извините, мне нужно сейчас отойти недалеко, собрать кое-какой еды.
Ауэл вышел из комнаты в помещение, откуда недавно появился с корзиной еды к завтраку. Из-за небольшой прикрытой двери слышались возня, перетаскивание каких-то предметов. Гости предлагали свою помощь, но хозяин отказался. Минут через пятнадцать, он, с торжествующим видом появился в небольшом дверном проеме и протянул Даргалу корзину, чье содержимое было прикрыто куском серой грубой материи. Ауэл откинул материю и показал еду Даргалу и Матайе.
– Вот. Здесь много сытной пищи. Будете есть понемногу, хватит надолго. И голодными не будете. Это из моих собственных заготовок. Для себя держал, на случай путешествия. Сейчас решил вам отдать. Берите.– Матайя и Даргал в знак благодарности поклонились. В сумке были сухари, вяленое мясо, твёрдый копчёный сыр.
– Спасибо. Это царский подарок для нас. Мы будем за вас молиться.
– Да, другой благодарности мне не нужно. На караванном дворе будьте внимательнее и выберите наименее неприятный караван. – Тут Ауэл задумался, добавил.– Хотя и доброе лицо караванщика и приятные лица попутчиков, на самом деле, ничего еще не гарантирует.
Так Матайя и Даргал простились с Нааром и Кавэдом, поблагодарили Ауэла за все его благодеяния к ним и покинули храм, направившись к караванному двору.
– Теперь вернемся к вам – сказал Ауэл, едва закрыв дверь за ушедшими гостями. – Вы хотите найти друга, мы об этом с вами говорили, пока нас не перебили, кажется?
– Да, почтенный Ауэл. Вы давали нам советы относительно его поисков.
– Верно, вспомнил. Но в этом городе вы скорее себя потеряете, чем найдете кого-то. Надеюсь, вас не узнают, беглых рабов.
– Мы не рабы – начал закипать Кавэд.– Нас не успели продать в рабство. Мы не рабы!
– Да, хорошо. Только свободными людьми, чтобы ты знал, не торгуют. Как-то так получается. Здесь вы пока в статусе беглых рабов и лучше вести вам себя осторожнее. Если вас поймают, то калечить не станут, но приятного тоже не сделают. Иногда, например, беглым рабам срезают с подошв кожу и втирают в плоть стопы колючки. Так они никогда не смогут бегать. И делают это на площади пред тюрьмой, чтобы другие рабы боялись и гнали мысли о побеге прочь.
– Но как вы нам поможете? Или что нам делать тогда? Нам нужно найти Кедира. Вы один, без нашей помощи, его найти не сможете. Вы же не знаете, как он выглядит. И я не уверен, что Вы сможете узнать его, по нашему описанию. – Ауэл ничего не ответил. Все трое задумались.
– Тут только один вариант действий. Идти всем троим вместе и искать его. Тем более, что мест, где может находиться наш друг не так много. Кажется, вы так говорили. – Предложил Наар.
– Так и есть. Что же тогда? Пойдемте, но на Невольничий рынок я пойду сам. Здесь иначе никак. – И против этого никто не возражал.
Все трое собрались и вышли из храма. На улице было пустынно, но, по мере приближения к центру города людей становилось все больше, скоро трое писцов стали просто частью большой реки из людей, бежавших по своим делам кто куда. Особенностью реки было отсутствие четкого направления течения. Она сразу текла налево и направо, затекая в дома, которые ограничивали русло этой реки и вытекая из этих домов. Иногда на улице встречалась телега, тогда людской поток обтекал ее, как большой камень, который сопротивляется реке, стоит у нее на пути. По-своему, это было даже интересное путешествие, ведь вчера вечером, убегая из тюрьмы, времени, чтобы рассматривать город, не было, только то, что само попадалось на глаза, удостаивалось какого-то внимания. Однако сегодня мешало напряжение, ожидание того, что в толпе раздался крик: «Эй, вот беглые рабы с Невольничьего рынка!» Хотя Ауэл специально шел улицами, наиболее далекими, как от вчерашнего маршрута его гостей, так и от своего храма, беспокойство быть узнанными не оставляло Наара и Кедира. Но человек не может долгое время находиться в напряжении, довольно быстро все трое начали забывать об опасности, расслабились, на сколько это было возможно.
– Стойте, мы почти пришли. Подождите меня здесь. – Хотя нет. Лучше обойдите площадь по этой улице. Да, по этой, мы сейчас на ней стоим, она кругом опоясывает Невольничий рынок со зданием тюрьмы. Встречаемся на противоположной стороне площади, у большого красного дома. Если меня еще не будет, то не мелькайте там лишний раз. Лучше идите медленно, но не привлекайте к себе внимания. Если, что я вас дождусь там.– Так каттавы и поступили.
Улица оказалась очень длинной. О ее размере говорит то, что она, имевшая в плане форму круга, совсем не казалась такой идущему по ней. Впечатления, что человек идёт по кривой улице, не было. Она казалась прямой. Наару с Кавэдом чудилось, что улица совсем не сворачивает. Только немного позже они, хорошо присмотревшись, увидели, что улица действительно имеет небольшое искривление, очень плавно поворачивает влево. Они шли по ней очень долго, пока не увидели впереди огромный, шестиэтажный красный дом.
– Кажется, мы пришли. Только Ауэла что-то не видно. – Наар и Кедир оглядывались по сторонам, но своего товарища так и не нашли.
– Что же, давай ждать.– Они стали напротив красного дома и стали делать вид, что оживленно беседуют. Не долго они так простояли, из проулка, ведшего на Невольничью площадь, быстрым шагом Ауэл и быстро увел друзей за собой, прочь от Круглой улицы, таково было её название.
– Судя по разговорам на площади и количеству мусора, что на ней ещё лежит, вчера здесь была едва ли не битва. – В полголоса говорил священник.
– Мы не знаем продолжения. Мы не оглядывались при беге. Вам не удалось что-нибудь узнать о нашем товарище?– Кавэд хотел услышать, есть ли новости об их товарище, от этого монах был нетерпелив и немного груб
– Да, узнал. Не уверен, что это он, но вам знать лучше. Один из охранников, с которым я разговаривал, расспрашивая о вчерашнем, рассказал, как о грядущем событии о казни какого-то воина, который был начальником охраны караванов и много лет зарабатывал этим на хлеб. Много местных грабителей были убиты им или его людьми. Пару дней назад, он был захвачен с одним из караванов и приведен в Кар-аб-Фабир. Его здесь случайно узнали.
– Похоже, это Кедир. – перебил говорившего Кавэд.
– Постой! Монах, где твое смирение? Будь сдержаннее, не перебивай! – Ауэл иронизировал и был искренне возмущен одновременно.
– Простите, Ауэл. – извинился Кавэд.
– Ты не перебивай, помолчи. Так вот, один из конвоиров узнал его. Когда-то этот ваш Кедир, если тот, о ком я говорю, действительно он, поставил отметину тому конвоиру на лице, шрам на всю щеку, не убил только чудом. Словом, тот его узнал, назвал и хотел даже убить, но ему не дали. Так вот. Его не убили, но отправили в другую тюрьму, которая не для невольников, а для всех остальных, она в подземельях Дома городских отцов. Так здесь называется здание, где сидят главные воры, наиболее уважаемые. Они составляют некое подобие городского магистрата. Их избирают пожизненно, но могут сместить, если вдруг, по какой-то причине совершат что-то противное духу негласных правил, по которым живет город. Словом, повели вашего приятеля к Городским отцам на суд.
– Его судили?! – едва не вскрикнул Наар.
– Да, его судили. – Было похоже, что Ауэл что-то не договаривает.
– Постойте, мне кажется, я его вчера видел на невольничьем рынке.– Кавэд имел задумчивый вид, припоминающего что-то человека. На лбу появились целых три ломаных линии, брови он тоже сдвинул и даже прищурил глаза. Ауэл не стал дожидаться итога мыслительных потуг собеседника и продолжил:
– Может быть. Как я понял, его узнали и отправили в Дом городских отцов как раз перед самой дракой на площади.
– Так что там с судом получается, вы можете сказать? – голос Наара будто стал тверже, серьезнее. Он готовился услышать что-то совсем неприятное.
– В общем, его осудили на смертную казнь. Предлагали работать на город. Он отказался. Через два дня его казнят.
– Святые письмена. – Едва слышно проговорил Наар.– Откуда вы все это узнали? Можем ли мы ему помочь и почему его казнят через два дня, а не сейчас?
– Ох, юноша, ты много вопросов задаешь. Узнал я это от одного из охранников невольничьей тюрьмы, который заканчивал убирать мусор после вчерашней драки на площади. Он, в свою очередь, узнал все от родного брата его жены, который работает прислужником в доме Городских отцов и своими ушами слышал разговор вашего приятеля, ну, или того человека, которого мы считаем вашим приятелем, с городскими отцами. И суд тоже слышал. Казнят его только через два дня потому что в городе так принято. Все казни проходят в конце недели, в шестой день, если быть точным. Окончание жизни совпадает с окончанием недели. К тому же нужно оповестить население, ведь казнь – это зрелище. В этом Кар-аб-Дабир не отличается ничем от других городов на территории Империи или за ее пределами. А вот помочь ему, боюсь, мы ничем не сможем.
– Вы отказываетесь, даже не подумав. Так мы конечно не поможем.– Наар с упреком смотрел на Ауэла.
– Я понимаю ваше расстройство. Мы можем подумать. Кстати, давайте вернемся ко мне, там будет думать гораздо удобнее.
Друзья вернулись в небольшой храм Ауэла и на этот раз Наар и Кавэд были совершенно спокойны, когда обнаружили, что в их отсутствие горел маленький светильник, с едва заметным огоньком, который настоятель оставил, чтобы не рисковать добыванием огня кресалом. Светильник плавал в бочке с водой, тонкими металлическим прутами блюдце с жиром и фитилём было закреплено по середине бочки, чтобы оно не могло приплыть к деревянному краю бочки. Для большей предосторожности, верхний ей край был обит железом, так что если бы светильник вдруг, по какой-то причине всё же уткнулся в стенку бочки, дерево не загорелось бы. Писец зажег несколько лампад, стало светлее. Все трое сели на лавку, что стояла посреди комнаты. Разговор, не прерывавшийся и по пути к храму, продолжился:
– Так вот. Казематы дома Городских отцов находятся под зданием дома. Они отделаны камнем, толстыми глыбами выложены стены, полы, потолки казематов. Нужен десяток опытных рудокопов, чтобы разбить эти глыбы. Ему оттуда не выбраться, а к нему туда не пробраться.
– А ваш знакомый может узнать, в какой камере сидит Кедир?– Наар задавал вопрос и смотрел в пол, будто хотел там обрести что-то важное, что поможет вызволить друга.
– Если это Кедир. – вставил Кавэд.
– Это Кедир.– твердо ответил Наар.– Даже если это не он, то поможем достойному человеку.
– Да, пока мы будем помогать достойному человеку, Кедира продадут в рабство и мы больше его никогда не увидим. – Не унимался Кавэд.
– У тебя есть предложение лучше?– Наар оторвал взгляд от пола и посмотрел на друга.
– Нет. – коротко ответил монах.
– Тогда будем помогать этому человеку, в надежде, что он и есть Кедир. Ауэл, простите, мы перебили вас.
– Ничего, я все понимаю, все ваши переживания и споры. Тем более, что я уже все сказал. А по поводу моего знакомого, не хочу вас огорчать, но вынужден. Он сам в разговоре, случайно упомянул о вашем приятеле, в связи с грядущей его казнью. Он советовал мне ее не пропустить, хотя знает, что я к таким зрелищам совсем не охоч. Так что будет странно, если я начну проявлять интерес к осужденному.
– Стойте! У меня есть идея.– Наар едва не подпрыгнул.
– Тише, тише. Что за идея?
– У вас к осужденным на смерть разве не приглашают священников?
– Довольно редко. Только если они сами вдруг захотят. На сколько мне известно, чаще они просят либо какое-то любимое блюдо, либо женщину. А кто-то хочет вина, пива или дурманящей травы. Священники составляют здесь довольно слабую конкуренцию. Но если ваш приятель захочет пообщаться со священником, продиктует перед смертью свои грехи, которые я запишу, а потом сожгу, так, чтобы его несчастная душа очистилась, ему никто в этом не должен отказывать. Только если он сам так захочет. Предлагать ничего не будут. И даже в этом случае я не смогу к нему ничего пронести. Меня будут обыскивать. Если охраниики что-то найдут, то просто убьют меня без лишних разговоров, а храмовые рукописи сожгут, некоторые продадут. Не такой судьбы я себе хочу.
– Мне кажется, Кедиру будет достаточно пронести небольшое шило и для него уже будет шанс вырваться.– Наар развел руками, повернув ладони вверх.
– Ты хочешь, чтобы меня этим же шилом и убили? Здесь никто не посмотрит, что я священник, писец, библиотекарь. Как только шило найдут, меня им же и заколят. – Ауэл говорил быстро, будто спешил уговорить друзей, что не может им помочь. Может быть, он убеждал в этом и себя.
– Хорошо, почтенный Ауэл. В случае, если священник вдруг понадобится, я могу пойти вместо тебя. – Наар даже встал со скамьи, чтобы подтвержить свою решительность. Настоятель храма ответил не сразу, задумался.
– Ну, как сказать, – Неуверенно начал Ауэл. – Однозначно отрицательного ответа я дать не могу. Но и положительного тоже.
– Бросьте, кто вас знает? Сами говорите, что бываете в тюрьме крайне редко. Когда вы там были последний раз?– Кавэд решил поддержать Наара в споре.
– Последний раз – настоятель покачал головой. – Последний раз я посещал приговоренного к смерти более года назад.
– А до этого?
– До этого, еще, примерно, за полгода.
– Хорошо. И вы думаете, вас там запомнили?– Наар спрашивал с улыбкой человека, который знает, как ему кажется, единственный верный, очевидный ответ. Если же он не услышит ожидаемого, то только из-за упрямства или глупости собеседника. Собеседник продолжал упрямиться.
– Вполне могли. Именно по тому, что я там редко бывал! Редких гостей запоминают лучше. И потом, вы уберетесь из этого города, а я останусь. Власти знают, что в городе один священник, молящийся Сеферу. Тем более, что на вас, Наар, я совсем не похож. – На это Наару действительно не было что возразить. Он был юношей, хотя путешествие уже заставило его лицо приобрести более жесткие внешние черты, возмужать, но он все равно не походил на Ауэла, который был выше Наара на полторы головы, с большим носом и едва заметными ушами, спрятанными под шапкой волос. Здесь действительно было бессмысленно спорить. Ни зрячий, ни даже слепой, если бы ему дали осязать руками лица этих двух человек, не смог бы их спутать. Вдруг Наар стал напротив Ауэла и Кавэда, оставшихся на ней сидеть, начал переводить взгляд с одного на другого. Улыбнулся, потом улыбка становилась все шире и шире.
– Что? – недоверчиво спросил Кавэд.
– Что смешного? – хмурился Ауэл. Монах и священник посмотрели друг на друга. Потом посмотрели на юношу, затем еще раз друг на друга.
– Нет, и не думай.– Ауэл понял, к чему была улыбка Наара.
– Ну почему? Какое-то сходство у вас есть. У вас в храме зеркало есть?
– Нет, зеркала у меня нет. Откуда? Кто его пожертвует сюда? А купить мне его не на что.
– Хорошо. Тогда, может быть, есть просто ведро воды?
– Ведро воды есть. – Настоятель встал, вышел в комнату с провиантом, но потом почти сразу вернулся оттуда ни с чем.– Зачем ведро воды? Вон бочка небольшая, под лучиной. Чтобы искры или отвалившиеся щепки туда падали.– Он подошел к бочке и посмотрел на свое отражение в воде. Потом посмотрел на Кавэда и опять на свое отражение.
– Если сходство есть, то весьма отдаленное. – Подытожил он и сел на лавку, положив руки на колени. Теперь смотреть на свое отражение пошел монах. Он довольно долго сравнивал лицо, которое, которое он видел в отражении с лицом Ауэла и в итоге заключил:
– Нет, какое-то сходство есть, но весьма отдаленное.
– Ничего, для той частоты, с какой почтенный Ауэл бывает в тюрьме, Ваше сходство вполне достаточно. Словом, Кавэд, к Кедиру пойдешь ты.
Монах улыбнулся.
– Хорошо. Но нужно чтобы он сам захотел позвать священника, не забывай. Сами мы напроситься к нему не можем. Учитывая, какую славу Кедир имеет в здешних краях, к нам тоже проявят интерес, а может и казнят вместе с ним, если узнают, что мы его друзья. И еще, друг мой, я не совсем понимаю, что сможет изменить мой визит к пленнику?
– Ты боишься?– Наар пронзал взглядом своего друга.
– Нет, не боюсь. Кедир тоже мой друг. Я просто хочу понять что и зачем мы делаем. Мы должны продумать, как окажем ему помощь. Наверное, он будет рад меня увидеть, но должен быть еще какой-то результат. Пока мне не ясно, к чему приведет наша встреча. – Кавэд вдруг начал проявлять несвойственную ему рассудительность.
– Даже если вам удастся каким-то чудом передать вашему другу нож или простое шило, или кусок веревки, это ни к чему не приведет. Ему не выбраться. Единственное, он сможет совершить самоубийство и избавить себя от пыток, которыми его будут истязать перед тем, как казнят. – Ауэл произнес эти слова обычным, спокойным голосом, будто каждый день сообщал малознакомым людям, что их друзей ждут тяжкие муки перед смертью.
– То есть его будут пытать?– переспросил Наар.
– Да, я же только что это сказал. Его будут пытать. – Еще раз повторил Ауэл. – И что вы переживаете! С чего вы взяли, что он вас позовет? – так друзья спорили еще очень долго, сыпались обвинения в трусости, глупости, предательства. В итоге Ауэл, проклиная минуту, когда он открыл дверь ночным гостям, сам согласился пронести Кедиру тонкую, но прочную железную нить, которую еще предстояло раздобыть на рынке Кар-аб-Дабира. В душе священник надеялся, что идти никуда не нужно будет, что Кедир не позовет священника-писца, чтобы тот записал грехи и отпустил их сжиганием бумаги, на которой они записаны. Железную нить решили вплести в пояс, так ее могли бы найти только в случае, если бы кто-то из охранников решил разрубить пояс священника, что было маловероятно. Достать нить можно было одним движением. Поможет она пленнику или нет – никто точно сказать не мог. Но это было лучше, чем ждать, когда Кедира выведут на площадь и под крики толпы, измученного, казнят. Несколько дней, что оставались до казни, Наар и Кавэд проводили то в молитве, то в раздумьях, желая понять, найти способ, как помочь товарищу. Но все новые идеи разбивались об аргументы Ауэла. А ведь он уже сам проникся настроением своих новых знакомых и желал помочь пленнику, будто он его хорошо знал и обладал таким сокровищем, как общие воспоминания.
Вечером, накануне дня казни, в дверь храма постучали. Ауэл выдохнул и открыл дверь. Оказалось, ошиблись, искали постоялый двор. Настала ночь. Незадолго до рассвета опять постучали. На этот раз, оказалось, пришли из тюрьмы, хотя все трое отчаялись ждать.
– Ауэл, там один заключенный решил перед смертью со священником поговорить. Собирайся. – Настоятель храма удивился вид и перед выходом шепотом обратился к Наару и Кэвиду:
– Они знают мое имя. Я очень удивлен. Вот ключи. Если что – вы приехали ко мне с инспекцией от властей Эхаля. Так будет лучше сказать. В Кар-аб-Дабир гости приехать не могут. До площади, где будет проходить казнь, дойдете так: сначала до красного дома у круглой улицы, он будет по левую от вас руку, когда выйдете с Кожевенной улицы на Круглую, затем идете по правой улице от этого дома, если стать к нему лицом. Будете идти прямо, никуда не сворачивая. Увидите толпу и деревянный помост с пыточными машинами – вы пришли. Я говорю на тот случай, если вам придется самим туда добираться. Вдруг я не успею вернуться.
