Елена Жукова
Порочное зачатие
– Спокойно? После того, как ночью ко мне явилось зелёное привидение? Нет уж, с меня одного раза хватит. Я должен за тобой приглядывать.
– Ничего ты не должен!
В этот момент на подоконнике пронзительно заверещал мобильный. Ольга схватила аппарат, словно давно ждала этого звонка, взглянула на номер и расплылась в счастливой улыбке. А Суворин усилием подавил внезапный укол ревности. Но уже через секунду понял, что повода не было. Из трубки донёсся звонкий женский голос, который мог бы успешно конкурировать с громкой связью.
Олег деликатно сделал вид, что не хочет мешать – встал и отошел к постели востроносой Людмилы. Он поднял брошенную книжицу дамского романа и погрузился в её изучение. Хотя сам старался не упустить ни одного слова из интересного разговора.
– Олик, родная, привет! – кричал голос. – С днём рождения! Поздравляю! Желаю здоровья-здоровья-здоровья тебе и твоим мальчишкам. Счастья тебе материнского, любви. И, натурально, в перспективе – мужика хорошего.
– Спасибо, Юлик! Я так рада тебя слышать! Ужасно соскучилась по тебе!
Олег усмехнулся: детский сад, штаны на лямках: «Олик – Юлик». Похоже, это та самая подруга, что сейчас в отпуске в Таиланде. Она же приезжала к Ольге на новоселье и с тем же энтузиазмом кричала в тамбуре у дверей Суворинской квартиры.
– Я тоже очень соскучилась! Ну как ты там празднуешь? Пьянствуешь?
– Точно, пьянствую. Правда, в больнице…
– Что?! – запнулся голос. И тут же почти что сорвался в крик, – Олик, что случилось? Что-то с детьми?
– Не волнуйся, Юлик! Всё в порядке. Давление вчера поднялось. Но сейчас всё в норме. Через день меня уже выпишут. С детьми тоже всё хорошо – ворочаются, толкаются. Расслабься и не порти себе отдых.
– Ну, ты, натурально, нашла время, чтобы загреметь в больницу. Специально выбрала, когда я в отпуске?
– Извини, так получилось.
– Я вернусь только через неделю. Как ты там будешь одна?
– Я не одна. За мной присматривают.
– Кто? – голос наполнился кэгэбэшной подозрительностью. – Судя по безличной формулировке, это – мужик. Колись, кто? Неужели твой Воронцов сподобился?
– Нет, причём тут Воронцов… Мой сосед. Его зовут Олег.
Суворин тут же взял на заметку, что в Ольгиной жизни существовал какой-то Воронцов. Может, это он был отцом детей?
– Тот самый рыжебородый хам, который ругался с тобой по поводу ремонта? Он? – Олег скосил глаза и увидел, как Ольга, покраснев, зажала трубку ладонью.
– Юлик, – она понизила голос, – пожалуйста, говори тише! Да, это он. Он сейчас здесь, рядом со мной.
– Что?! У тебя в больнице? Бомбео! Что он там делает?
Ольга совсем перешла на шёпот, но – удивительное дело – слышимость от этого стала только лучше.
– Он привёз мои вещи.
– Что?
– Привёз вещи. Я тебе потом всё расскажу.
– Ладно, вернусь, посплетничаем, – неохотно согласилась подруга. – Олик, ты натурально справишься без меня? Хочешь, я поменяю билет и вернусь раньше?
– Юлик, даже не думай! Отдыхай, загорай, купайся и за себя, и за меня. Передавай привет Толику и Настёне.
– А ты – своему рыжебородому.
– Он не мой! – резко открестилась Ольга.
– Ну-ну, жизнь покажет. Всё, пока-пока. Целу!
– И я тебя.
По наступившей тишине Суворин понял, что разговор закончился. Он отбросил уже ненужный роман и обернулся. Ольга быстро согнала с лица смущённое выражение и, защищаясь, набросилась на него.
– Могли бы выйти, между прочим…
– Ты. Мог бы. Но, если б вышел, то пропустил бы массу интересных подробностей. Значит, говоришь, рыжебородый хам?
Ольга опустила глаза и стала обирать с халата несуществующие соринки. Наконец она вздохнула и вскинула на Олега извиняющийся взгляд.
– Это твоя знакомая мегера тебя так называла.
Суворин присел рядом и взял прохладную Ольгину руку.
– Что-то я давно её не встречал. Не знаешь, что с ней случилось?
– Знаю. Она скончалась вчера от гипертонического криза.
– В самом деле? Счастье, что ты осталась жива!
И снова неловкое многозначительное молчание повисло в воздухе. Но на этот раз Олег сориентировался быстрее.
– Помнится, ты что-то говорила по поводу завтрашней выписки?
– А какой смысл мне тут лежать? На работе веселей!
– Какая работа? – взвился Суворин. – Ты вчера чуть Богу душу не отдала!
– Зато сегодня я в норме, – упёрлась Ольга.
– В норме? Ты – ненормальная! Пойду поговорю с твоим лечащим врачом. Спрошу, что он думает по этому поводу.
– Не надо! – попыталась удержать Олега Ольга.
– Нет, надо. И это не обсуждается!
***
– Арсен Саркисович! – Суворин догнал в коридоре доктора Карапетяна – сухощавого пожилого армянина в белом халате. Тот обернулся и смерил Олега усталым взглядом больших выпуклых глаз.
– Доктор, я по поводу Ольги Олениной.
– Олениной? – Карапетян поморщился в усилии вспомнить, кто это, и потёр пальцами лоб с высокими залысинами.
Он произнес Ольгину фамилию с твёрдым «э» посередине – «Олэнина». И от этого Суворину показалось, что они говорят о разных женщинах. На всякий случай он решил добавить опознавательных деталей.
– Такая невысокая круглая шатенка с двойней. Из триста пятнадцатой палаты. Её сегодня ночью привезли. Что с ней? Какой диагноз?
– Вы муж? – вопросом на вопрос ответил доктор.
– Нет не муж, – смутился Олег, – но… что-то вроде того.
– Вроде того? – в больших выпуклых глазах промелькнул укор. – Дети ваши? – и снова мягкое «е» прозвучало твердым «э» – «дэти».
– Нет. Не знаю… В общем, это не имеет значения. То, что с Ольгой – это опасно?
Усталый взгляд доктора Карапетяна оживился, в глубине глаз зажглась искра насмешливого интереса.
– Не знаете, чьи дети? Ай кез бан2, занятные у вас отношения. Ну, да это не моё дело. Для беременных вообще много опасного, молодой человек. У вашей Олениной артериальная гипертензия.
Диагноз прозвучал страшно, как приговор. Олег испугался.
– Что это такое?
– Высокое давление, – перевёл Карапетян. – Ваша Оленина переутомилась на работе. Ведь не девочка уже, а такая легкомысленная. Имейте в виду, молодой человек и вашей Олениной передайте: гипертензия является одной из самых распространенных причин смертности среди беременных.
От этих слов внутри у Олега сгустился какой-то тяжёлый сырой комок.
– Она хочет завтра выписываться, – сдал Ольгу Суворин.
Арсен Саркисович грозно сдвинул лохматые брови и суровым тоном отчеканил:
– Об этом не может быть и речи! Если она хочет родить здоровых детей, ей следует беречь себя. Две недели стационара – это минимум.
– А она может отсюда сбежать?
– Ну, у нас здесь не тюрьма – замков нет, – Карапетян обвел рукой ряд дверей – закрытых и распахнутых. – Бывает, что сбегают. А потом теряют ребёнка и всю жизнь жалеют о своей преступной глупости.
– Что же делать, доктор? – Суворин нервно схватился за нос. – А вы можете её напугать? Так, чтобы она реально испугалась?
В скептической усмешке Карапетяна легко читался большой опыт проведения бесполезных воспитательных бесед с неразумными мамашами.
– Я скажу всё, что необходимо в данной ситуации. Но принимать решение всё равно ей самой. Ведь собственные мозги в чужую голову не трансплантируешь. И таблеток от глупости пока ещё не придумали. Вот так-то, молодой человек.
Доктор Карапетян развернулся было, чтобы отправиться дальше по своим медицинским делам. Но вдруг задержался и сочувственно поглядел на приунывшего Суворина.
– Ты сможешь удержать её дома? – сказал он, внезапно переходя на «ты». – Давай так: я неделю держу её здесь, а ты караулишь дома. Если будет рваться на работу – свяжи, запри. Только не дай ей наделать глупостей. Справишься?
Суворин согласно кивнул головой и протянул доктору открытую ладонь – скрепить договор рукопожатием.
Часть 3. Соседи
Глава 14. Вос-Питание чувств
Шесть дней спустя радостно-возбуждённый Суворин распахнул дверь палаты номер триста пятнадцать.
– Всем привет! – он сверкнул улыбкой на лежавшую поверх одеяла востроносую Людочку с очередной макулатурной книжицей в руках. – Кто на сей раз – граф или шейх?
Не дожидаясь ответа, Олег перевёл взгляд на вторую кровать у окна. И застыл. Постель была аккуратно застелена казённым одеялом. А Ольга в знакомом просторном сарафане (который он сам, дурень, привёз третьего дня, поддавшись на уговоры), выгребала из тумбочки последние мелочи и грузила их в распухшую от вещей сумку.
– На этот раз итальянский мачо. Владелец шикарной ювелирной фабрики, – с готовностью сообщила косоглазка, но Олег даже не повернул голову. Он с трудом сдерживал закипавшее внутри возмущение.
– Куда это ты, Оля, собралась? – ядовито поинтересовался Суворин. Он подошёл вплотную к склонившейся у тумбочки Ольге и угрожающе навис над ней. Та дёрнулась, выпрямилась. Короткое смущение на её лице сменилось упрямым вызовом.
– Домой. Не могу больше, надоело! Какая разница, где лежать?
– Сумасшедшая ты баба! – взорвался Олег. – Добро бы только своей жизнью рисковала – не жалко. Почти. Но как ты можешь ставить под угрозу жизнь двоих детей? Забыла уже, как еле доползла до моей двери?
– И теперь ты считаешь себя в праве указывать мне, как жить? – Ольга зло прищурила глаза. – Тебе-то какое дело? Ты мне кто? Муж? Брат? Ты – просто сосед.
Позади Суворина раздался тяжкий вздох и скрип – это Людочка соскользнула с кровати. Её шаги прошлёпали к двери.
– Не подеритесь, соседи! И ругайтесь потише, а то дежурная медсестра прибежит, – дверь чавкнула и закрылась.
Олег даже не оглянулся, но голос, тем не менее, понизил.
– Просто сосед, говоришь? – раздражённо прошипел он. – Я к тому же ещё нормальный человек. В отличие от тебя! Не понимаю, кто доверил тебе руководить людьми, если ты с собой управиться не можешь! Арсен сказал, что криз у тебя случился от переутомления.
Ольга притихла и виновато разгладила на животе складки сарафана.
– Мне надо было дела привести в порядок, – начала оправдываться она. – Перед уходом в декрет. Чтобы передать всё заму.
– Ну, да, ради такой высокой (Суворин пренебрежительно хмыкнул) цели можно пожертвовать тремя жизнями!
– Ладно, Олег, хватит! Я поступила глупо!
– Что я слышу?! Ольга Александровна снизошли до признания собственной неправоты! А сейчас ты как поступаешь? Карапетян тебя отпустил?
– Представь себе! – мстительно отрезала Ольга.
– Неужели Арсен разрешил? Что ты ему сказала?
– То же, что и тебе. Пообещала много отдыхать и регулярно мерить давление.
– И он поверил?
Но Суворин уже понял, что все его претензии обнулены предательской слабиной Карапетяна. Оставалось только принять выписку свершившееся как факт.
– А как ты собиралась попасть домой?
– Я позвонила Николаю, – и в ответ на вопросительно поднятые брови Олега пояснила. – Это мой шофер с работы… бывший.
– А меня ты даже не озаботилась предупредить о выписке. Подумаешь, проездил бы сегодня напрасно, потерял бы полдня! Чужого времени не жалко!
– Ну, прости, – Ольга примирительно положила ладонь на рукав Суворина, – я не подумала.
– Добро. Знаешь что, отправляй-ка ты своего Николая обратно. Я тебя сам довезу! Так будет надёжней, – и Олег подхватил сумку с вещами.
***
Ольга втиснулась на пассажирское сидение чёрной «Ауди», поёрзала, пристраивая огромный живот меж раздвинутых колен. Она слышала, как Олег хлопнул крышкой багажника – погрузил сумку. В боковом зеркале промелькнуло отражение его крепкой фигуры с пламенеющей рыжей головой.
Ольга улыбнулась. За прошедшую неделю она прикипела к соседу. Даже странно, как при первой встрече она могла счесть его хамом. На самом деле Суворин был внимательным и заботливым, как… Кто? Ольга затруднялась определить. Но было в нём что-то невыразимо родное, будто она знала его давным-давно, с самого детства.
Олег снял куртку, бросил её на заднее сидение, а сам сел за руль и всем корпусом развернулся к Ольге.
– Ты пристегнулась? – он проверил крепление ремня безопасности, перехватившего живот. – Не давит?
– Перестань опекать меня, как больную! – ответила Ольга брюзгливым тоном. Хотя втайне наслаждалась каждым проявлением мужской заботы: так приятно было чувствовать себя слабой, избавленной от тяжкой обязанности решать всё самой. Пусть только на короткий период времени, пока ей снова не придётся стать сильной. Ради своих детей.
– Поехали? – Суворин повернул ключ зажигания. Машина заурчала и тронулась с места. Ольга откинула голову на подголовник и исподтишка, из-под ресниц, стала разглядывать чёткий мужской профиль. Ей определённо нравилась внешность Олега. Его экзотическая масть красного дерева (он, смеясь, рассказал, что в школе к нему прилипло прозвище «Махагон») – цвет сгущался на висках и чернотой стекал вниз, в интеллигентную разночинскую бороду. Нравились лучистые глаза с хитринкой и вертикальная складка-морщинка между бровей, которая прорезалась глубже, когда Олег хмурился или размышлял.
– Я всё вижу, – прервал созерцание насмешливый самодовольный голос.
В ответ Ольга скроила противную рожу с высунутым языком и отвернулась к окну – следить за мельканием убранных в осеннее золото деревьев. Суворин хохотнул и включил музыку. Из встроенных колонок раздались тихие задумчивые переборы испанской гитары. Ольга мысленно поставила Олегу ещё один плюс. Что-то много оказалось этих плюсов!
Ольге подумалось, что её растущая симпатия к Суворину стала представлять угрозу для спокойствия. Почему Олег возился с ней – навещал каждый день, развлекал, кормил деликатесами? Смешно даже предполагать, что она – расплывшаяся тётка, беременная двойней – могла нравиться ему как женщина! Тогда зачем он всё это делал? По доброте душевной? Или из чувства долга? Но как долго продлится чувство долга? Опасно было привыкать к заботе чужого, по сути, человека. Чтобы потом, когда Олегу надоест играть в благотворителя (а это случится неизбежно!), не испытать горького разочарования. Как это было с Воронцовым.
Ольга должна отдалиться от соседа – под любым предлогом. Пусть уж лучше он считает её стервой, мегерой – кем угодно! Но только не искушает надеждой обрести нормальную семью и отца для мальчишек.
От тепла, тихой музыки, плавного покачивания машины Ольгу сморило, и она задремала. Проснулась только тогда, когда Суворин осторожно потряс её за плечо.
– Подъём, соседка, приехали.
Ольга не была дома шесть дней, а казалось, что целый месяц – всё вокруг выглядело другим. Лифт стал меньше, двери – уже. Даже цвет стен будто бы изменился. Или изменилась она сама?
Суворин по-хозяйски уверенно открыл дверь её квартиры, занёс сумку внутрь.
– Ну, проходи, чувствуй себя как дома.
– Я смотрю, ты здесь хорошо освоился, – уколола его Ольга.
– Вполне. Мы, рыжие – бесстыжие. Какие планы, соседка?
Целую неделю Ольга мечтала о том, как заберётся под тёплые струи душа и мочалкой сдерёт с себя унылую больничную грязь. А потом вымоет волосы ароматным шампунем, по-турецки замотает голову махровым полотенцем, сядет в кресло и снова почувствует себя здоровой, полной жизни.
– Планы? Вымыться, как следует. А то я вся насквозь провоняла больничным запахом. Он такой отвратный! И едкий.
– Добро. А после?
После… Об этом Ольга ещё не думала. На работу нельзя – сама дала клятвенное обещание Арсену Саркисовичу. Да и смысла не было – все дела уже переданы Фёдорову, её заместителю. Можно было новости в интернете почитать или телевизор посмотреть. Или просто полежать с книжкой. Только ничего этого не хотелось. Ольга погрустнела.
– Не знаю. Никаких.
– Тебе поесть надо. А в холодильнике у тебя ничего, кроме мыши, нет.
– Какой ещё мыши? – не поняла Ольга.
– Которая там повесилась. Докладываю, – Суворин начал по очереди загибать пальцы, – молоко скисло – я его вылил, у творога закончился срок годности. Хлеб заплесневел, тоже пришлось пустить в расход.
– Да ты просто Терминатор какой-то!
– I'll be back, baby3! – киношным голосом пробасил Олег. – Короче, мы с Джинджером приглашаем тебя на обед.
– На мисочку «Вискаса»? – внутри сразу же потеплело от нахлынувшей радости.
– Почти. На деликатесы не рассчитывай, но голодной не останешься. Годится?
Ольга замялась, вспомнила своё недавнее решение держаться от соседа подальше. Ей следовало бы отказаться, сославшись на усталость, домашние дела – да мало подходящих предлогов. Но так хотелось согласиться, что Ольга тут же договорилась с собой: только разочек, в порядке исключения!
– Ну, если сам Джинджер приглашает… – как бы нехотя, произнесла она.
– Не сомневайся, он мне сам сказал. Приходи, как только будешь готова. Когда тебя ждать?
– Через час. Плюс-минус.
***
Прошёл час, полтора, час сорок… По опыту Суворин знал, что полагаться на пунктуальность женщин – гиблое дело. Но надеялся, что бизнесвумен, привыкшая к дедлайнам, должна быть лишена подобного недостатка. Ошибся!
Он уже давно отварил сардельки, и те, толстыми молочными поросятами плавали в остывающей, подёрнувшейся жирной плёнкой воде. Накрыл стол, вскипятил чайник. А Ольга всё не шла. Передумала? Могла бы и предупредить, чтобы не ждал. В конце концов, он тоже голоден и не обязан подстраивать свой режим под непредсказуемые капризы соседки. Суворин схватился за мобильный, набрал номер и тут же сбросил. Дурень, а если она заснула, как в машине? В интернете пишут, что беременные быстро утомляются…
Олег вздохнул и сел за компьютер. Чем маяться без дела, лучше уж поработать. И так полдня потерял!
На стол взобрался Джинджер: он любил подремать у нагревшегося от работы ноутбука под ритмичное щёлканье клавиш. Кот выгнул рыжую спину, потянулся, зыркнул на хозяина жёлтым глазом. Суворин потрепал его за ухом.
– Вляпался я, приятель, чёрт знает во что! Осуждаешь?
В этот момент заверещал дверной звонок. Пришла! Суворин вскочил со стула и метнулся в прихожую. Но тут же одёрнул себя: спокойней! Пусть видит, что он недоволен – почувствует свою вину.
С суровой миной на лице он открыл дверь. В квартиру шагнула Ольга в уютном тренировочном костюме, куртка которого не застёгивалась на животе – вся такая свежая, радостная, сияющая чистотой и вкусно пахнущая шампунем. И Олег понял, что долго сердиться не сможет. Но для порядка сдвинул брови, углубив вертикальную морщинку на лбу.
– Как я понял, женский час – это понятие растяжимое. Мы с Джинджером почти потеряли надежду. Сидели, щелкали зубами от голода.
– Бедные мальчики! – Ольга растянула губы в извиняющейся улыбке. – Но женщинам простительно небольшое опоздание.
– Небольшое? Это говорит крутая бизнесвумен!
– Уже не крутая. Уже просто обычная и сильно беременная, что существенно удлиняет некоторые гигиенические процедуры.
– Извини, об этом я как-то не подумал, – Олег упрекнул себя за недогадливость и смутился. – Проходи. Сейчас будем обедать.
Из комнаты неторопливым шагом вышел Джинджер, подошёл к гостье и, мурлыкая, потёрся меховым боком о её голые щиколотки. Ольга с трудом нагнулась и погладила кота по голове.
– Привет, рыжик. Я тебя помню. Спасибо, что ты меня подлечил.
Джинджер зажмурил от счастья жёлтые глаза и заурчал моторчиком. Олег потрясенно уставился на кота.
– Ого, приятель, да ты клеишься к нашей гостье?
– А что? – подхватила Ольга. – У него нормальная ориентация.
– Нет у него никакой ориентации, – сдал приятеля Суворин, – всю ориентацию ему в марте отрезали. Слишком маялся, бедолага, от спермотоксикоза. Но ты ему всё равно нравишься.
– Он мне тоже. Правда, рыжик, – и Ольга снова потрепала Джинджера по макушке.
– Я накрыл на кухне, а не в гостиной. Не возражаешь?
– Ты – хозяин, тебе и решать. Лично мне на кухне уютней.
– Тогда прошу! – Олег отступил к стене и сделал приглашающий жест.
Ольга протиснулась мимо, задев Суворина животом, и потрясённо застыла на пороге.
– Ух ты, круто! Кто тебе делал такой дизайн?
Вместо привычной мебели по стенам кухни карабкались вверх лёгкие полки, по размеру и форме в точности соответствовавшие предметам, которые на них располагались. А в промежутках крепились держатели для прочей утвари: банок с крупами и специями, бутылок с маслом, ножей. Одноногий стол вырастал прямо из стены; на стойке, что была продолжением никелированной ноги, были устроены подвески для посуды. Все необходимое было на виду и под рукой – практичность, доведенная до уровня техно-красоты.
– Я сам, – с гордостью улыбнулся Олег. – Я же конструктор. Нравится?
– Очень! – Ольга опустилась на выдвинутый из-под стола табурет. И тут же на колени к ней вспрыгнул рыжий котяра.
– Имей совесть, прохвост! – Суворин бесцеремонно стряхнул Джинджера на пол. – Дай нашей гостье поесть. У нас на обед тушёная мексиканская смесь из замороженного пакетика и рублёвские сардельки с горчицей, – Олег наполнил тарелку уже остывшей едой и сунул разогревать в микроволновку. – Беременные это едят?
– Ты спрашиваешь так, словно беременные – это экзотические зверушки типа панд: едят только определённый сорт бамбука. Неужели у тебя нет бамбука?
– То есть мексиканская смесь с сардельками не годится? – насмешливо осведомился Олег.
– Как говорил Карлсон: «Попадёшь к вам в дом, научишься есть всякую гадость!». Шучу! Твои сардельки пахнут просто божественно! На три порядка лучше, чем больничная еда.
Микроволновка пропищала, что еда разогрелась. Суворин поставил перед Ольгой тарелку, и та набросилась на еду, как голодный Джинджер.
– М-м-м, вкусно! – прошамкала она набитым ртом.
Олег невольно усмехнулся.
– Судя по всему, ты не слишком избалована хорошей кухней.
– Почему ты так считаешь?
– Только очень неизбалованные люди способны хвалить магазинные сардельки. Ты сама готовишь?
– Угу, – Ольга отправила в рот очередной кусок сардельки и облизнула масленые губы. – Яичницу.
– Вот это облом! – театрально простонал Суворин.
– Это почему же?
– Мы с Джинджером рассчитывали на приятное и полезное соседство, мечтали, что нас пригласят на домашний обед с супчиком. Вот ты, рыжий, – Олег обернулся к сидевшему у порога обиженному коту, – никогда не ел куриного супчика да с потрошками. И уже не поешь!
– Если ты так страдаешь без супчика, – резонно возразила Ольга, – мог бы и сам научиться его готовить. Общепризнано, что лучшие повара – мужчины.
– Так это в высокой кухне. А чемпионы по домашней еде – женщины. Какая же семья без домашней еды? Вот ты чем своих детей кормить будешь? Яичницей?
Ольга положила вилку и нож на край тарелки и сердито поджала губы.
– К твоему сведению, для детей я собираюсь нанять няню. И она будет готовить им всё, что положено и как положено.
– А ты будешь ею руководить, да? Процессом питания-воспитания чужим человеком твоих собственных детей, – язвительно добавил Суворин и тут же пожалел о сказанном.
– Ты предлагаешь мне переквалифицироваться в домохозяйки? А жить нам на что? Я как-то не догадалась обзавестись мужем-олигархом!
Обидчивый тон Ольги не предвещал ничего хорошего. Олегу не хотелось ссориться, и он резко сдал назад.
– Ты меня не так поняла. Я вовсе не призываю тебя стать домохозяйкой. Но ты же сама говорила, что сидеть на больничном тоскливо. Вот и займись полезным: научись готовить. А что? Лишним никогда не будет, – Суворин бросил на Ольгу быстрый оценивающий взгляд и не смог удержаться от новой провокации. – Не всё же тебе руководить, надо и самой уметь что-то делать.
– А, по-твоему, руководить – это просто руками водить? Знать и уметь ничего не нужно? – всё так же задиристо спросила Ольга.
Суворин отпрянул и в притворном ужасе закрыл голову скрещёнными руками.
– Тихо-тихо-тихо! Остынь, соседка! Я тебя дразню, а ты ведёшься!
– Ах ты… Рыжий! – Ольга замахнулась на Олега, и тот, подыгрывая, втянул голову в плечи и заверещал писклявым голосом: не бейте, тётенька!
– Клоун! – беззлобно усмехнулась Ольга. – Но, может, ты и прав. Надо попробовать. Только мне на ком-то нужно будет тренироваться. Ты готов?
– Добро. Ради детей рискну собой. Хочешь, я тебе даже кулинарную книгу подарю?
– У меня уже есть одна. «Интернет» называется. Читал?
– Хорошая книжка, – с улыбкой согласился Олег, – с картинками. Давай так: составим список продуктов. С утра я всё это закуплю и принесу. Тебе пока не стоит выходить из дома. А вечером я готов подвергнуть свою жизнь опасности. Надеюсь, в память о моих прошлых заслугах, ты меня не отравишь?
Ольга смерила Суворина оценивающим взглядом так, словно решала его судьбу.
– Соблазн велик! Но я пока воздержусь. Пока. Так что ты хочешь на ужин?
– Неужели ты, в своих зрелых летах, ещё не знаешь, что любят мужчины?
– Не зли меня, отравлю! – с нежностью пригрозила Ольга. – Так что, мясо?
– Мясо. Жареное. И побольше.
– Ладно, я постараюсь.
– Мы с Джинджером придем к тебе часиков в семь. Добро?
***
В назначенный час Суворин сунул под мышку недовольно мяукавшего Джинджера и направился к двери соседской квартиры. Хозяйка открыла не сразу. Олег даже успел забеспокоиться, всё ли в порядке. В конце концов замок щёлкнул, и дверь приотворилась. Выглянувшая в узкую щель Ольга явно была чем-то встревожена и смущена.
– Это мы. Пустишь?
Дверь распахнулась шире. Суворин шагнул внутрь и сразу же задохнулся. Воздух был пропитан густым смрадным чадом, который серым туманом выплывал из кухни. Глаза защипало. Под мышкой сердито чихнул Джинджер.
Олег бросил кота на пол, и, не дожидаясь объяснений, метнулся на кухню. Там чад был гуще, жирнее. Суворин подскочил к плите. На одной из конфорок дымилась почерневшая сковорода. Слава Богу, Ольга догадалась выключить нагрев.
В два шага Суворин преодолел расстояние до окна и рывком распахнул створку. Сразу же потянуло свежим холодным воздухом, дышать стало легче. Олег огляделся по сторонам. Кухня подозрительно напоминала место преступления. На столе в кровавой лужице лежал остро наточенный нож. Рядом на разделочной доске подсыхали серо-розовые обрезки плоти.
Олег поднял глаза на стоявшую в дверях хозяйку – красную, растрёпанную, в полосатом кухонном фартуке, который складками сминался под грудью и торчком стоял над беременным животом.
– Здесь что, убийство произошло? – Суворин кивком головы указал на мясные останки. – Полицию вызывать будем?
– Издеваешься? – укоризненно процедила Ольга.
– Нет. Просто интересуюсь.
– Я мясо жарила. Как ты заказывал.
Олег с подозрением покосился на чёрную сковороду.
– Добро. Ну, давай, показывай!
Ольга уныло прошагала к плите и подняла крышку. Суворин заглянул ей через плечо: на донышке сковороды рядком лежали три тощих мясных сухарика тёмно-коричневого цвета с обугленными краями.
– Сухари сушим? – бодро прокомментировал увиденное Олег. – Это те самые эскалопы, что я купил сегодня утром? Зачем ты их кремировала?
– Я не нарочно, – начала оправдываться Ольга. – Я всё делала по рецепту. Но они продолжали кровить. Тогда я решила поджарить их посильней. Но тут позвонила Юлька – она только что прилетела из Таиланда. Короче, считай, что первый блин комом.
– Если б блин, было бы не так обидно. Но сжечь свежайшие нежнейшие эскалопы…
– Не причитай, Махагон, – Ольга перестала оправдываться и вернулась к привычному задиристому тону. – Можешь выставить мне счёт за ущерб!
Суворин тайно улыбнулся себе в бороду: ему было приятно, что Ольга в первый раз назвала его детской кличкой Махагон – была в этом какая-то новая ступень близости.
– В следующий раз так и сделаю. А с твоей стряпней что будем делать? Сразу в помойку? Или опробуем… – взгляд Олега наткнулся на обалдевшего от мешанины кухонных запахов кота, – вот, на Джинджере.
– Ну, не знаю…
– Иди-ка сюда, прохвост.
Олег оторвал кусок от рулона кухонных полотенец, захватил бумажкой обугленный мясной сухарик и выложил на пол перед котом. Тот опасливо понюхал, фыркнул и чихнул. На выразительной рыжей морде читалось оскорблённое недоумение: что за глупые шутки? Даже Ольга не выдержала и засмеялась.
– Джинджер сказал «в помойку» – значит, в помойку, – подытожил Суворин. – Собирайся, соседка, пошли к нам куриные наггетсы лопать. Заодно проведу для тебя мастер-класс по безопасной жарке. А сегодня – незачёт.
***
Реабилитироваться за давешний позор стало для Ольги делом чести. Ей трудно было признать, что она, такая успешная, эффективная, способная решать сложные профессиональные задачи, не может сделать элементарную вещь – пожарить мясо. Свиные эскалопы стали для неё вызовом.
Поэтому к вечернему ужину Ольга начала готовиться заблаговременно. Она посетила десяток кулинарных сайтов, почитала рецепты, посмотрела видеоролики и пришла к выводу, что дело не такое уж хитрое. Даже новичок справится.
В результате к семи вечера Ольга была очень довольна собой и рассчитывала произвести впечатление на привередливого соседа.
Тот появился на пороге минута в минуту с котом под мышкой. Вошёл, покрутил носом и ехидно поинтересовался:
– Неужели на этот раз обошлось без пожаров?
– Представь себе, – сердито обрезала его Ольга.
– Не заводись, я пошутил.
Отпущенный с рук Джинджер моментально шмыгнул на кухню. Похоже, учуял запах вкусного. Это был хороший признак! Ольга победно взглянула на Суворина и жестом пригласила последовать за котом.
Стол был накрыт в стиле романтического ужина (удивлять так удивлять!) – на льняной скатерти, с высокими красными свечами в хрустальных подсвечниках, с алыми салфетками в салфетнице.
– Ничего, что я без галстука? – Суворин шлёпнулся на табурет и в радостном ожидании потёр руки. – У меня уже началась выработка желудочного сока.
Ольга улыбнулась в предвкушении триумфа. Она выложила на тарелку румяный, аппетитного вида эскалоп, украсила его тремя полупрозрачными кружочками огурца и веточкой петрушки и поставила перед Олегом. Тот восхищённо округлил глаза «О-о-о!» и сразу же схватился за вилку и нож. Отрезал кусочек мяса и принялся жевать. Но по мере того, как он жевал, счастливая Ольгина уверенность стала бледнеть.
– Ну и как тебе? – в конце концов не выдержала она.
– По десятибалльной шкале? – звуки застревали в набитом рту.
– Давай по десятибалльной.
– Сейчас подумаю… – Суворин вытянул из салфетницы красную бумажку, выплюнул в неё так и непрожёванный кусок мяса, аккуратно завернул и положил на край тарелки. – Где-то минус три.
– Ах ты… – разочарованная Ольга шлёпнула Суворина по плечу кухонным полотенцем.
– Бытовое насилие, – рассмеялся рыжебородый. – Ты просто дебоширка какая-то – дерёшься и дерёшься. Правда, Джинджер?
– Сам виноват, Махагон, – и тут же перешла на извиняющийся тон, – Что, так плохо?
– По сравнению со вчерашним прогресс налицо, но идеал пока не достигнут. Думаю, тебе надо потренироваться на блюдах попроще. Например, сварить куриный бульончик. А это… резинотехническое изделие можно превратить в фарш, что резко повысит его пищевую ценность. У тебя блендер есть?
– А что это такое? – не подумав, спросила Ольга и тут же поняла, что обнаружила катастрофическое невежество.
Суворин задумчиво потянул себя за нос.
– Уразумел. Сделаем так: бери, соседка, всё, что наготовила, и пойдём это утилизировать. Сварим макароны, с фаршем они пойдут «на ура». Заодно покажу тебе, как выглядит блендер.
