Елена Жукова
Порочное зачатие
Суворин заметил, что, по мере того как он платил деньги, Юлькино отношение к нему становилось всё теплее. Видимо, готовность раскошелиться – инвестиции в детей – она считала железным доказательством серьёзности намерений. Олег тоже постепенно примирился с нахрапистой резкостью Юльки – тем более, что им предстояло длительное и близкое знакомство.
За день до Ольгиной выписки Юлька затянула Олега в «Детский мир» – купить мальчикам уличную одежду, чтобы было в чём вынести их из роддома. Да и потом возить на прогулки.
Суворину понравились крохотные нарядные комбинезончики синего цвета на салатовой подкладке – в тех же цветах Ольга оформила детскую. Значит, ей точно понравится. Олег снял со стойки вешалку и принялся разглядывать одёжку: две молнии от горловины до каждой ножки, капюшон с утягивающей веревочкой по краю, вязаные манжеты на рукавах.
– Ты натурально сошёл с ума, Суворин! – подскочившая Юлька яростно выхватила вешалку у него из рук и повесила обратно. – Новорождённые не ходят – на фига им комбинезоны? Смысла никакого, а натягивать их – упаришься. Лучше купить конверты. Быстренько запихнул туда ребёнка и порядок. – Юлька схватила Олега за рукав потянула к полкам, где лежали конверты. Но Суворин упёрся.
– Тебя бы саму туда запихнуть! – упрямо огрызнулся он. – Конверт – это мини-тюрьма, ограничитель личной свободы. У детей могут развиться комплексы. Вон Лев Толстой всю жизнь с ненавистью вспоминал, как его в младенчестве пеленали.
– Ага! Считаешь, что Сысой и Пафнутий – это будущие Толстой и Достоевский в одной колыбели.
– А почему бы и нет! Короче, я против конвертов. И это не обсуждается!
– А я против комбинезонов, – упёрлась Юлька. – Подерёмся? Или позвоним Ольге?
Продавщица средних лет, которая с расстояния опытным глазом приглядывала за клиентами, сообразила, что пора вмешаться и довести дело до реальной покупки. Не теряя времени, она подошла и, изобразив лицом искреннее участие, доверительным тоном произнесла:
– Я невольно услышала ваш спор. Могу предложить вам отличное решение: комби-мешок. Сверху курточка с рукавами и капюшоном, а снизу мешок. Ручки свободны, ножки в тепле. Очень удобно. Пойдёмте со мной.
Она подвела пару к соответствующей полке и показала им салатовый комби-мешок. Суворин придирчиво осмотрел одёжку и остался доволен: годится. Юлька тоже согласилась, что это лучший вариант. Продавщице едва удалось скрыть корыстную улыбку.
– У вас, как я поняла, мальчик? Вы какой комби возьмёте – зелёный, синий или голубой?
– У нас два мальчика, – ответил Олег и повернулся к Юле. – Одинаковые или разные?
– Конечно, одинаковые. Они же близнецы.
Но Юлькино мнение постоянно вызывало у Суворина желание противоречить, сделать всё наоборот. И тут же сами собой подобрались аргументы.
– Нет, Ольга сказала, что они отличаются. Лучше с самого начала дать им возможность осознать свою индивидуальность. Значит так: нам один синий и один голубой.
– Ну, ты оригинал, Суворин! – хмыкнула Юлька. Но возражать не стала, только тяжко вздохнула. – Бедный Олик!
Они выбрали также две теплые шапочки – синюю и голубую, две пары распашонок и ползунков – тоже синих и голубых. Продавщица сиявшими от радости глазами следила, как увеличивалась на прилавке гора детских вещей.
– А где у вас игрушки? – поинтересовался Олег.
– На втором этаже, – ещё больше обрадовалась продавщица. – Вас проводить?
– Не надо, мы сами справимся.
– Суворин, уймись, – попыталась остановить его Юля. – Ольга уже накупила кучу погремушек.
– Добро. Погремушек покупать не буду, – и Олег решительно устремился по лестнице на второй этаж.
Там, в игрушечной пещере Алладина он выбрал двух мишек Тедди – огромных, плюшевых, с кожаными носами. Они были такими уютными и идеально подходили к интерьеру детской. Олег представил, как посадит этих близнецов на собранный им диван в виде гоночной машины.
Он подхватил медведей под мышку и направился к кассе. Увидев это, Юлька в отчаянии простонала:
– Зачем? Зачем грудным детям мягкие игрушки? Только пыль собирать!
От очередного наезда Олег пришёл в раздражение.
– Чёрт, могу я купить… детям, – он хотел сказать «своим», но постеснялся и пропустил опасное слово, – подарки на день рождения? Или у меня нет такого права?
– Любой ваш каприз за ваши деньги, – смирилась с неизбежным Юля. – Но ты, Суворин, натуральный мот.
Олег, который уже давно понял отношение блондинки к мужской щедрости, подкинул провокационный вопрос:
– А кто лучше – мот или жмот?
Юлька подумала и расхохоталась:
– Лучше мот, если он сам оплачивает собственное мотовство! Короче, делай, что хочешь, папаша.
***
В день выписки Суворин с самого утра начал нервничать. Он решился сегодня же сделать Ольге предложение, чтобы разом поставить все точки над «ё». Жить вместе, вместе растить детей с самого первого дня. Чтобы у Ольги даже сомнения не возникало, что отец её детей – Олег, даже если зачал их другой мужчина.
И всё-таки Суворина грызли сомнения. Нет, для себя он давно уже всё решил: он хотел эту женщину вместе с детьми и не мог представить себе жизни отдельно от них. Но согласится ли Ольга? А если её больше устроит нынешнее положение – две квартиры и всегда готовый помочь сосед за стеной? Брак – это большая ответственность. А на Ольгиных плечах ответственности и так предостаточно. Она может испугаться.
Олег взял с полки алую сафьяновую коробочку, раскрыл и полюбовался на золотое кольцо со сверкучей дорожкой из мелких бриллиантов. Он купил его в день, когда сказал матери, что собирается жениться. Может, кольцо поможет ему получить согласие?
Но даже, если Ольга откажет ему, Суворин знал: он не отступит.
***
День выдался холодным и ветреным. Суворин, Юля и её муж Толик Богуш, поёживаясь от холода, ждали у крыльца роддома. Наконец дверь открылась и оттуда выглянула медсестра:
– Оленину кто встречает?
– Мы! – нервно крикнул Олег.
– Идите, получайте новорождённых.
Суворин взбежал по ступеням и на крыльце едва не столкнулся с Ольгой. Он застыл, изучая её взглядом. Ольга изменилась. Широкое пальто, рассчитанное на беременных, висело на ней мешком. Затянутые в пучок волосы открывали лицо и делали его похожим на лик мадонны. Карие глаза светились материнской гордостью.
Олег протянул ей букет бархатных бордовых роз и неловко ткнулся губами в прохладную щёку. Ольга ответила таким же быстрым поцелуем и спросила:
– Ты возьмёшь мальчиков?
– Конечно!
Нянька вынесла из дверей два кулёчка. Олег, по традиции, сунул в карман белого халата благодарственную купюру и принял свёртки – синий на правую руку, голубой – на левую. Он с любопытством заглянул под капюшон синего, затем – голубого, и сердце его скакнуло и сделало опасный кульбит. Не может быть! Суворин не поверил своим глазам. Он снова по очереди заглянул в каждый кулёк. И поднял сияющие любовью глаза на застывшую в созерцании Ольгу.
Юлька заметила странные переглядывания и поняла, что с детьми что-то не так. Она взбежала на крыльцо, подскочила к Олегу.
– Ну-ка, Суворин, подвинься. Дай другим полюбоваться! Что ты там такое удивительное разглядел? – она придвинулась ближе, наклонилась. – Мальчики, привет, я – ваша тётя Юля!
Юлька заглянула в один сверток, в другой… Затем недоверчиво перевела взгляд с Ольги на Олега и назад – с Олега на Ольгу. Ещё раз посмотрела на малышей и вдруг звонко рассмеялась.
– Бомбео! Признавайтесь, тихушники, как вы этот фокус провернули? Олик, ты что их, специально покрасила?
Из-под синего и голубого капюшонов, из-под тёплых шапочек выбивались рыжие челки – у одного, Сысоя, в красноту – редкой масти махагон, а у второго, Пафнутия – апельсинового цвета.
Теперь все сомнения Суворина разрешились, всё встало на свои места. И глаза стали влажными от неудержимых слёз.
– Видишь, – хрипловатым голосом произнесла взволнованная Ольга. – Они почему-то оба – рыженькие. Ты представляешь?
– Что ж тут странного, Ева? Они оба пошли в своего отца. Спасибо тебе, родная, за наших сыновей!
– Адам?
Эпилог. Житейские воззрения кота Джинджера
Моя жизнь из-мяу-нилась с тех пор, как Большой Кот пр-р-ринёс в дом двух своих котят и привёл кошечку. Или это она привела его? Я недомяукал, кто кого пр-р-ривел, но они так и гуляют из дома в дом. Говорят, когда котята немного подр-р-растут, они сломают стенку мяужду квартир-р-рами. А пока, когда они вдвоём уходят спать к своим котятам, я остаюсь здесь хозяином – хочу на кр-р-ровати прыгаю, хочу – на пор-р-ртьерах качаюсь.
Наша кошечка мне нр-р-равится, всегда нр-р-равилась. Она называет меня р-р-рыжиком и никогда не лупит газетой по мор-р-рде. А сейчас от неё так вкусно пахнет молоком, что пр-р-росто слюнки текут. Наверное, поэтому Большой Кот всё время её облизывает. Завидует котятам, которые лакают её молочко.
Котята пошли в нашу пор-р-роду – тоже р-р-рыжики. Такие мяугонькие. Пока они только лежат на своих подстилках и мяукают. А иногда размахивают лапками и больно хватают меня за шер-р-рсть. Но я тер-р-рплю – это же котята Большого Кота. От них пахнет Большим Котом. Всегда так пахло, даже когда они были в животе у кошечки.
Большой Кот сначала нер-р-рвничал – кошечка не соглашалась с ним спар-р-риваться, а позволяла только облизывать себя. Я даже пер-р-реживал, что скор-р-ро он начнет драть обои и гадить по углам. Но потом кошечка уступила. Я слышал, как она истошно мяукала в кровати Большого Кота. Ор-р-рала так, словно уже наступил март. Стр-р-растная штучка, эта наша кошечка! Теперь она часто так мяукает. Горжусь своим другом Большим Котом. Он и вправду Большой…
Год тому назад я бы ему позавидовал. А сейчас – нет. Он утр-р-ратил свое право ходить, где вздумается и гулять, сам по себе. Ходит охотиться за едой, возит кор-р-робочку, в которой спят котята, мяуняет им пампер-р-рсы. Иногда кошечка раздраженно шипит на него, но пока ещё не лупит газетой по мор-р-рде. За всё за это Большого Кота вкусно кор-р-рмят, гладят, облизывают и щекочут за ушком.
А я и так имяую почти всё то же самое, только безо всякой нер-р-рвотрепки. Я теперь спокоен, ур-р-равновешен и могу наблюдать за чужой жизнью, р-р-размышляя о её веселых и грустных превр-р-ратностях.
