Фредерик Марриет
Браконьер
Глава XXV. Обманщика обманывают
О побеге Джо из пансиона сейчас же было дано знать майору Мэк-Шэну. Известие привез сам начальник школы, который отказывался понять, каким образом мог произойти такой пассаж в столь благопристойном заведении, как его приготовительный пансион для юношей из благородных семейств. Это событие сделалось эрой в истории заведения. Стали говорить: это было до или после побега молодого Мэк-Шэна. Письмо, разумеется, было доставлено Мэк-Шэну. Его прочли, как столько уехал директор пансиона, и Мэк-Шэн стал советоваться с женой, стараясь уяснить суть дела.
– Я теперь припоминаю, – сказала мистрис Мэк-Шэн, которая сидела в глубоком мягком кресле и плакала, – я припоминаю, как он спросил меня, что значит умышленное убийство, и я ему объяснила. Помню также, что в публике здесь говорили про напечатанное в газетах убийство, совершенное маленьким мальчиком.
– Душенька, достань мне эти газеты. Сколько времени назад это было?
– Постой. Это было незадолго до того, как ты пришел с капитаном О’Донагю. Должно быть, следовательно, в конце октября или в начале ноября позапрошлого года.
Мэк-Шэн перебрал и пересмотрел громадный ворох газет и отыскал, наконец, репортерский отчет о коронерском следствии по делу об убийстве разносчика Байрса.
– Сопоставляя все, – сказал он, – я прихожу к убеждению, что убийца не Джо, а его отец, и что он убежал для того, чтобы спасти отца. Насколько замешан тут сам Джо, а не могу решить, но, зная хорошо обоих, как самого Рошбрука, так и его сына, я твердо убежден, что моя догадка верна.
– Бедный мальчик! Как оправдываются слова Писания, что грехи отца взыскиваются на детях! – сказала мистрис Мэк-Шэн. – Что же теперь делать, Мэк-Шэн?
– Сейчас пока ничего. Поднимать крик и шум значило бы причинить мальчику тяжкий вред. Ведь если его поймают, ему придется или взять всю вину на себя, или выдать отца. Я сначала наведу лучше справки о самом Рошбруке.
В тот же вечер директор пансиона опять явился к Мэк-Шэну и сообщил, что днем в пансион приходили двое мужчин. Один был, видимо, совсем из простого класса, а другой, несмотря на свой обтрепанный вид, принадлежал когда-то, должно быть, к интеллигентному обществу.
– Кажется, я имею честь говорить с мистером Слаппомом? – спросил директора этот господин. – У вас здесь воспитывается мой маленький друг Джо, которого я раньше учил и воспитывал. Я ему имею передать письмо от его родителей. Вчера я его встретил на прогулке…
Мистер Слаппом догадался, что речь идет о Джо Мэк-Шэне, так как ему воспитатель докладывал о случае на прогулке. Он ответил, что молодой Мэк-Шэн исчез в эту самую ночь, оставивши майору Мэк-Шэну письмо, которое и передано по адресу.
– Удрал, ясное дело! – сказал он (читатель, конечно, уже догадался, что это был Фернес). – А я еще воспитывал его в таких строгих правилах, так старательно внушал ему понятия о том, что хорошо и что чудно! Не понимаю, что это значит. Майор Мэк-Шэн, если не ошибаюсь, живет в…
– В Гольборне, № такой-то, – подсказал директор.
– Мальчик домой не заходил?
– Нет, он только оставил письмо, которое я передал, не вскрывая, по адресу, так что я не знаю его содержания.
– Как я удивлен и огорчен! – объявил Фернес и откланялся директору.
Тот, кто с ним приходил, был полицейский чиновник, имевший при себе приказ об аресте Джо.
Мэк-Шэн выслушал весь рассказ, не перебивая, и по окончании спросил директора.
– Этот господин, я уверен, заявится и ко мне. Будьте так добры, опишите мне его наружность, чтобы я мог узнать его сразу.
Директор дал подробное и точное описание Фернеса я простился.
В квартиру Мэк-Шэна был отдельный от ресторана ход с именной дощечкой майора Мэк-Шэна на дверях, самый же ресторан был под фамилией Чекуэрс, так что можно было подумать, что ресторан с квартирой не имеет ничего общего. Сам Мэк-Шэн редко бывал в комнатах, отведенных для посетителей, но случилось так, что он зашел туда как раз в тот момент, когда в дверях появился Фернес. Педагог занял себе стол, спросил карточку и заказал порцию говядины с капустой. Мэк-Шэн решил познакомиться с ним, сохраняя сам полное инкогнито, и выведать у него, что можно. С этой целью майор вошел в то самое отделение, где уселся Фернес, занял стол рядом с ним, подозвал одну из девушек-служанок и заказал себе также блюдо говядины с капустой.
Фернеса так и подмывало заговорить с кем-нибудь и порасспросить, поэтому он сейчас же овладел майором.
– Хороший ресторан, сэр. Не правда ли?
– О, да, – отвечал Мэк-Шэн. – Публика его очень любит.
– Вы часто здесь бываете, сэр?
– Всегда здесь обедаю. Я лично знаком с дамой, которая содержит ресторан.
– Я видел ее, когда проходил мимо буфета. Приятная дама. А скажите, пожалуйста, кто этот майор Мэк-Шэн, который живет почти рядом в квартире? Я видел на дверях его карточку.
– Это один майор, сэр, состоящий на действительной службе.
– Вы его знаете?
– Ну, еще бы! Мы с ним земляки.
– Женат он?.. Будьте любезны, передайте мне перец.
– Женат на очень милой женщине.
– И дети есть?
– Нет, детей нет, но у них есть протеже, вроде приемыша, они относятся к нему, как к родному сыну. Его зовут Джо.
– Вы давно виделись с майором?
– Не дальше, как сегодня утром.
– Вот как! Замечательно хорошее пиво, сэр. Могу вам предложить со мной выпить?
– Сэр, вы очень добры, но я не пью солодовых напитков. Девица, дайте сюда полпинты водки. Надеюсь, сэр, вы не откажетесь со мной выпить, хотя я и не мог принять вашего предложения?
Фернес допил свое пиво и приготовился пить водку, которою его угощали. Мэк-Шэн налил стакан себе, потом передал графин Фернесу.
– За ваше здоровье, сэр! – сказал Мэк-Шэн. – Вы по-видимому, из провинции, сэр. Могу я вас спросить, откуда именно?
– Из Девоншира. Я прежде был старшим учителем гимназии в ***, но пострадал за свою прямоту, за независимость характера, за стойкость убеждений.
– О, это бывает, – сказал Мэк-Шэн. – А позвольте узнать, сэр, как ваше имя?
– Фернес, сэр, к вашим услугам.
– Вы, следовательно, уехали оттуда в Лондон?
– Нет, сэр, я переселился в местечко Грасфорд, в том же графстве и завел там начальную школу, но обстоятельства заставили меня уехать и оттуда. Теперь меня приглашают учителем в Новый Южный Валлис – в ссыльную колонию. Дело заманчивое, тут можно много добра сделать.
– Что ж, это хорошо, сказал Мэк-Шэн. – Желаю вам удачи, и позвольте выпить за ваш успех. Вы непременно должны налить себе еще стакан, а то ведь мне одному ни за что не кончить этого графина.
– Я очень рад сделать вам компанию, сэр.
Фернес пьянел и становился все общительнее.
– Как вы назвали местечко, где вы были школьным учителем?
– Грасфорд.
– Позвольте. Я что-то припоминаю. Там было совершено какое-то убийство – в газетах писали. Разносчик, что ли, был убит, или в этом роде.
– Совершенно верно, и убийство совершил совсем маленький мальчик, который убежал и скрылся.
– Да, Как же звали этого мальчика?
– Рошбрук, сэр. Его отец был известный браконьер. Яблочко от яблони недалеко падает. Этот мальчик у меня учился в школе. Но что я мог сделать, если сам отец вел его по дурной дороге?
– Конечно, – сказал Мэк-Шэн. – Мальчик убежал, вы говорите? Да, так. Я припоминаю. А что сталось с отцом?
– Отец и мать мальчика уехали неизвестно куда. Я пробовал их разыскивать, но неудачно.
– Что же в публике говорили? Отца не подозревали?
– Кажется, нет. Его допрашивали на следствии, меня тоже. Я очень неохотно, по правде сказать, давал свои показания. Извините, сэр, я задам вам вопрос. Вы говорите, что знакомы с майором Мэк-Шэном. Не знаете ли вы – тот мальчик, который у него воспитывается, дома теперь?
– Вот уж не умею вам сказать, – отвечал Мэк-Шэн. – Впрочем, теперь ведь не каникулы. Вряд ли он дома. Сэр, с вами так интересно разговаривать. Мне бы хотелось еще посидеть. Вы должны раздавить со мной еще графинчик. Я хотя и не богат, но у меня найдется заплатить за нас обоих.
Фернес уже был достаточно пьян.
– Очень хорошо, сэр, – сказал он. – Я знаю средство, как добыть легким путем известную сумму денег. За поимку маленького преступника обещано 200 фунтов.
– Так я и знал! – пробормотал Мэк-Шэн. – Этакий подлец!.. Подождите меня, сэр, – прибавил он громко, – я сию минуту вернусь.
Мэк-Шэн ушел на пять минут, чтобы рассказать все жене и дать время Фернесу хорошенько нализаться. Когда он вернулся, Фернес успел уже допить свой стакан.
Разговор возобновился. Мэк-Шэн стал жаловаться на свою бедность и вызвал Фернеса на предложение – помочь ему отыскать Джо и получить за это на свой пай 50 фунтов из обещанной премии. Мальчик из школы Убежал, но при знакомстве с майором можно у него выведать, где теперь находится беглец. Счастье было для Фернеса, что кругом было много публики, а то быть бы тут новому убийству. Однако майор убийства не совершил, а придумал другой способ наказать Фернеса, который был теперь совершенно пьян. Он предложил негодяю пойти в другой ресторан, где будто бы часто бывает майор Мэк-Шэн, и повидать его там. Негодяй согласился. Он едва стоял на ногах. Мэк-Шэн, превозмогая гадливое чувство, взял его под руку, и оба вышли. Майор привел его в пивную, где собирались матросы и вербовщики для флота. Когда они уселись за стол и было подано пиво, Мэк-Шэн заговорил с одним вербовщиком, бравым унтер-офицером, дал ему гинею и сказал, что вербовщик очень хорошо сделает, если завербует Фернеса. «Из него выйдет отличный матрос». Вербовщик подсел к Фернесу, стал с ним пить, хлопал его по плечу, подводил всякие турусы на колесах и, наконец, подсунул ему бумагу для подписи. Фернес уперся было, но Мэк-Шэн шепнул ему на ухо:
– Подпишитесь, чтобы отвязаться. Ну его!
И Фернес подписался на вербовочном листе и получил серебряный шиллинг. Майор тем временем скрылся. Когда Фернес на другой день проспался, то оказалось, что его под конвоем везут в Портсмут. Никакие протесты не помогли. Фернес очутился матросом военного флота.
Глава XXVI. Джо опять встречает старого знакомого
Около двух лет пробыл Джо канцлером казначейства при мистрис Чоппер. Иногда ему приходилось и трудно на этой работе, в особенности зимой, когда пальцы у него застывали до такой степени, что он насилу мог держать перо. Должность Джо было далеко не синекурой, вставал он рано и работал до вечера.
Нэнси стала относиться к Джо с большим уважение после того, как он предложил ей свой соверен, Джо тоже относился к ней дружески, потому что имел доброе и отзывчивое сердце. Она часто приходила в комнату мистрис Чоппер поболтать со старушкой и поглядеть на Джо, причем всегда приносила с собой иголки и наперсток, чтобы пересмотреть платье и белье мальчика и починить, что нужно.
– Я вас видела, Питер, как вы гуляли с Эммой Филипс, – сказала она ему один раз. – Откуда вы ее знаете?
– Я встретился с ней на дороге в тот самый день, когда шел в Грэвсенд.
– Вы разве имеете обыкновение заговаривать с каждой дамой, которую встретите на дороге?
– Вовсе нет. Но я тогда был очень печален, и она пожалела меня.
– Она, правда, очень добрый ребенок или, по крайней мере, была такою, когда я ее знала.
– А вы когда ее знали?
– Года четыре тому назад. Я ведь жила у мистрис Филипс, я тогда еще была хорошая.
– А чем же вы теперь плохая, Нэнси? – спросил Джо.
– Тем, что нехорошая, – отвечала Нэнси. – Не расспрашивайте меня, Питер, а то я заплачу. Скажите лучше, где теперь ваши родители?
– А я и сам не знаю. Я ушел из дома.
– Ушли из дома – и с тех пор не слыхали о них ничего и сами не писали им?
– Да.
– Почему же так? Вы такой хороший мальчик, и они, вероятно, тоже хорошие люди. Разве же нет?
Джо молчал. Как он скажет про отца, что он хороший, когда он совершил убийство?
– Почему вы не отвечаете, Питер? Неужели вы не любите отца с матерью?
– Напротив, я их очень люблю. Но писать им я не могу.
– Для меня самой многое непонятно относительно Питера и его родителей, – заметила мистрис Чоппер. – Браконьерство вовсе уж не такое тяжкое преступление, в особенности для малолетка. Во всяком случае я не вижу причины, почему бы ему нельзя было переписываться с родителями. Я надеюсь, Питер, что вы сказали мне правду?
– То, что я вам сказал, сущая правда. Но мой отец браконьер, это всем известно. Если меня не накажут, то накажут его и отправят в ссылку, потому что с меня снимут показание под присягой. И мне останется или лгать под присягой, или показывать на родного отца. Могу я на отца показывать, как вы полагаете?
– Нет, нет, дитя, это невозможно. Я понимаю, – сказала мистрис Чоппер.
– Теперь мне вас больше и спрашивать не нужно, Питер, – объявила Нэнси. – Я угадала все. Вы с отцом были на браконьерской охоте, наткнулись на сторожей, произошла схватка и даже пролилась, может быть, кровь. Так ли я говорю?
– Вы очень близки к истине, – сказал Джо, – но я не могу вам больше ничего сказать.
– И не говорите, милый Питер. Я отворю окно, а то уж у вас здесь очень душно.
Нэнси растворила окно и высунулась из него, рассматривая прохожих.
– Боже мой! Вот ведут пойманного дезертира со связанными руками! – воскликнула она. – Кто бы это был? Ах, знаю кто: это Сэм Оксенгэм с «Томаса-и-Мери». Да, это он, бедненький.
Джо тоже подошел к окну.
– Это что же за солдаты? – спросил он.
– Это не солдаты, это военные моряки – унтер-офицер и два простых матроса.
Когда они проходили мимо окна, Нэнси не удержалась и сказала громко:
– Господин сержант, вы и два ваших товарища молодцы, нечего сказать. Зачем вы так скрутили этого молодого человека? Неужели вы боитесь, что он один убьет вас троих?
Сержант и матросы разом взглянули в окно, увидели хорошенькую молодую женщину и засмеялись. Третий моряк, впрочем, смотрел не столько на нее, сколько на Джо, и смотрел пытливо. Джо узнал его, побледнел, как смерть, и быстро отодвинулся от окна.
– Что с вами, Питер? – спросила Нэнси. – Отчего вы так побледнели? Вы разве знаете этого человека?
– Знаю, – отвечал Джо, – и он меня знает.
– Чего же вы испугались?
– Посмотрите, ушел ли он, – попросил Джо.
– Да они прошли все, но он часто оборачивается и смотрит на наше окошко. Впрочем, это он, может быть, на меня оборачивается.
– Питер, чем встревожил тебя этот матрос? – спросила мистрис Чоппер.
– Он меня узнал, и теперь через меня доберутся до моего отца! – воскликнул Джо, заливаясь слезами.
– Передайте мне мою шляпу, Питер, – сказала Нэнси. – Я сейчас побегу и все разузнаю.
Она быстро сбежала вниз.
Мистрис Чоппер старалась утешить Джо, но успеха не имела. Ему все мерещились шаги Фернеса по лестнице (матрос был не кто иной, как Фернес).
– Мистрис Чоппер, я боюсь, что должен буду от вас уйти, как ушел от прежних своих друзей.
– Уйти от меня?.. Что ты, дитя мое, зачем? И как же я без тебя останусь?
– Мистрис Чоппер, я вновь повторяю вам, что я лично не сделал никакого проступка. Но меня ищут, обещана премия за мою поимку. Этот человек жил в нашей деревне и меня знает. Я знаю, он давно стремится заработать эту премию.
– Премия обещана? Значит, Нэнси правильно угадала: была пролита кровь?
Мистрис Чоппер заплакала.
Джо ничего не ответил, а прошел в свою спальню и стал связывать в узел свое платье и белье.
Покончив с этим, он сел на край постели и глубоко задумался, потом, незаметно для самого себя, положил голову на подушку и крепко заснул.
Тем временем Нэнси догнала моряков на улице и увидела, что они входят в трактир. Она вошла за ними, подсела, перекинулась несколькими словами с арестованным дезертиром, с которым была знакома, и завела беседу с Фернесом. Тот, по своему обыкновению, в скором времени напился пьяный и рассказал Нэнси всю подноготную об убийстве в Грасфорде. Под конец он тут же заснул, положив голову на стол, а Нэнси вернулась в квартиру мистрис Чоппер.
Старушка сидела со свечкой и перелистывала одну из своих счетных книг.
– Знаете, Нэнси, я всякий раз вздыхаю о вас, когда мне попадается на глаза счет за вашу свадьбу. Мне ужасно вас жаль.
– Если бы вы знали, мистрис Чоппер, до чего мне надоела моя жизнь, до чего я сама себе надоела! Так бы, кажется, и убежала куда глаза глядят. Как жаль, что мне нет необходимости спасаться бегством, как вот нашему Питеру.
– Питеру необходимо спасаться бегством? Что вы говорите, Нэнси? Разве он преступник?
– Я уверена, что нет, но все-таки его ищут. Я узнала от этого матроса все. Было совершено убийство. Где Питер?
– Крепким сном спит, и так сладко. Я пожалела его будить.
– Спит, вы говорите? Ну, стало быть он не виноват. Я слышала, что преступники никогда не спят, как следует. Однако что он будет делать? Ведь у него, наверное, денег-то нет.
– Он столько сберег мне денег, Нэнси, что не будет теперь нуждаться, не беспокойтесь, – сказала мистрис Чоппер. – Но только я никак не могу с ним расстаться. Что я буду без него делать?
– Расстаться необходимо, мистрис Чоппер, иначе этот матрос выдаст его не сегодня, так завтра, и Питера схватят. Если вы действительно его любите, то вы дадите ему денег на дорогу и отпустите его. Вот бы было хорошо и мне убежать заодно с ним! Как бы я желала!
– А что же? Очень хорошо. Отправляйтесь с ним, Нэнси, будьте при нем, заботьтесь о нем! Ходите за моим Питером! – сказала мистрис Чоппер, горько рыдая. – Идите, Нэнси, и начните другую жизнь. Мне самой будет легче, если я буду знать, что он не один, что при нем есть надежный человек.
– Неужели это правда? Неужели вы отпустите меня с ним? – вскричала Нэнси, падая на колени. – О, я буду ходить за ним, как мать за сыном, как сестра за братом! Дайте только нам средства уйти отсюда, и тогда мы оба будем благословлять вас – и праведник и грешница.
– Все сделаю, Нэнси, только отправляйтесь с ним. Я жалею, что я слишком стара, а то я бы сама с ним отправилась. Вот возьмите: тут 20 фунтов, это все деньги, какие у меня есть сейчас в доме.
Мистрис Чоппер сунула деньги в руку стоявшей перед ней на коленях Нэнси. Нэнси уткнулась лицом в фартук старушки и горько плакала.
– Ну, Нэнси, пойдем его будить. Пора, – сказала мистрис Чоппер, вытирая глаза фартуком. – Не следует терять времени.
Со свечкой в руке старушка подошла к спящему Джо.
– Ну, разве преступники так спят? Конечно, он не виноват ни в чем, – сказала она. – Питер! Питер! Вставай, дитя мое!
Джо встал, щуря глаза от света, но сразу стряхнул с себя весь сон.
– Я так и думал, что уже пора, – сказал он. – Мне очень, очень тяжело расставаться с вами, мистрис Чоппер, но я не виноват. Я ничего дурного не сделал.
– Верю, верю, но Нэнси узнала все, и я вижу, что тебе нужно бежать. Ступай! Да благословит тебя Бог! Трудно и тяжело будет мне без тебя, но что же делать. Постараюсь как-нибудь перенести.
Мистрис Чоппер крепко обняла Джо и сказала торопливо:
– Ну, скорее, скорее! Пора!
Джо и Нэнси вышли из дома, причем Нэнси несла его узел. Дорогой Нэнси попросила Джо немного подождать, а сама зашла на свою квартиру и вышла оттуда с собственным своим узлом. Они прошли вместе еще немного, наконец, Джо сказал:
– Спасибо, Нэнси. Теперь, я думаю, вам лучше вернуться к себе домой. Простимтесь.
– Нам нечего прощаться. Я иду с вами, Питер.
– Как со мной?
Джо помолчал и сказал:
– Нэнси, я с удовольствием сделаю для вас, что могу, но ведь у меня нет ни копейки денег сейчас. Конечно, я буду работать и делиться с вами, и надеюсь, что с голоду мы не умрем, но пока…
– О, милое, милое дитя! Да благословит вас Бог за эти слова! Но вы не беспокойтесь, лишений нам не придется терпеть, мне ведь провожать вас поручила сама мистрис Чоппер и дала денег для вас – это ваши деньги, вот они.
– Мистрис Чоппер очень добрая женщина. Но только зачем же вам-то уходить со мной? Вам ведь нечего бояться.
– Мне, может быть, есть чего бояться побольше, чем вам, – отвечала Нэнси. – Идемте, идемте же.
Глава XXVII. В которой колесо фортуны подводит нашего героя под колесо точильщика
Пройдя мили три по дороге, Нэнси замедлила шаг, и у путников завязался разговор.
– По кассой дороге мы идем? – спросил Джо.
– Мы как раз пересекаем местность по прямой линии от Грэвсенда, Питер. Впрочем, вы ведь не Питер, а Джо. Мне моряк сказал, что вас зовут Джо Рошбрук. Я теперь так и буду вас звать, а вы, пожалуйста, зовите меня Мэри. Мне хочется забыть свою прежнюю жизнь, сбросить с себя все, что о ней напоминает, даже имя.
– Хорошо, Мэри, я сделаю, как вы желаете. Но скажите, для чего вы убежали из Грэвсенда? Чего вы-то испугались? Я – другое дело, я боюсь, что меня арестуют.
– А я, Джо, убегаю от грядущего гнева. Мне хочется повести новую жизнь. Я буду искать места, хотя бы самого скромного, буду трудиться. Ни от какой черной работы не уклонюсь. Сделаюсь честной женщиной.
– Я очень за вас рад, Мэри. Я ведь к вам очень привязан.
– Я знаю это, Джо. Вы первый человек, сделавший мне доброе дело. Я никогда не забуду, как вы мне отдавали ваш соверен и как потом всегда были добры ко мне. Постараюсь вам за это отплатить чем только могу.
Тут Нэнси рассказала Джо, как она выведала у Фернеса все сведения по его делу и как убедила мистрис Чоппер в необходимости бегства для их общего молодого друга.
– Я не верю в вашу виновность, – прибавила она. – Конечно, это вышло нечаянно.
– Я не делал этого, Мэри, ни нечаянно, ни нарочно. Но это не моя тайна. Я ничего больше не скажу. Ради Бога, не спрашивайте меня.
– Хорошо, не буду. Да и не мое это дело. У меня и своих насущных забот много. Однако мы шли всю ночь и ушли много миль. Светает. Я бы очень была не прочь отдохнуть.
– Я тоже. А где мы теперь находимся, Мэри?
– Недалеко от Мэдстона. Но это тоже большой город и почти рядом с Грэвсендом. Нам туда идти не рука. Там много солдат, которые меня знают. Теперь бы хорошо найти местечко, где есть вода, и отдохнуть.
Пройдя с милю, они увидали перед собой ручеек, пересекавший дорогу, напились воды и сели на бережку.
– Давайте, Джо, посмотрим, сколько у нас денег, – сказала Мэри (с этого момента мы будем так называть Нэнси). – Мне дала их мистрис Чоппер, добрая душа, на ваши расходы. Пересчитайте, Джо. Ведь это ваши деньги, мой друг.
– Почему же мои? Она нам обоим дала.
– Вовсе нет. Только вам. Возьмите их и спрячьте у себя. Ведь я могу от вас отделиться, и тогда вы останетесь без денег.
– Ведь и я могу от вас отделиться, если заставит необходимость, и тогда у вас тоже не будет денег. Вот как мы сделаем, Мэри… Мы разделим их пополам.
– Это пожалуй… Если меня ограбят дорогой, уцелеет ваша половина, и наоборот. Но кошелек будет считаться общим.
Они так и сделали: разделили деньги и спрятали у себя каждый свою половину. Потом Мэри развязала свой узел, достала большой платок и надела его себе на плечи. Яркие ленты у своей шляпки она переменила на темные, уничтожала у своей прически букольки и локончики и зачесала их совсем гладко на висках.
– Ну, Джо, скажите: какова я теперь?
– Гораздо, по моему, так лучше и…
– Что – и? Скромнее, хотите вы сказать? Приличнее?
– Вот именно.
– Я очень рада. Теперь, Джо, я буду искать себе места. Мы будем с вами брат и сестра. Родители наши были булочники и оба умерли. Вот и все.
– Но ведь мы не будем говорить, что мы из Грэвсенда?
– Нет. Мы скажем, что мы из Ротэма – это то самое местечко, через которое мы давеча ночью проходили.
Они пошли дальше и через полчаса пришли в одно селение, где сейчас же прошли на постоялый двор с трактиром.
Мэри поднялась наверх и переоделась, после чего окончательно приняла вид скромной молодой женщины. Никто бы и не подумал, что она только что бегала по улицам в приморском городе. На расспросы Мэри ответила, что она идет искать места в служанки или куда-нибудь и что с ней ее брат. Позавтракавши и отдохнувши часа два, они пошли дальше и пришли в селение Мэнстон в Дорсетском графстве. Здесь, зайдя на постоялый двор, Мэри изобрела другую историю: она недовольна местом и идет домой, к себе на родину. Хозяйке постоялого двора она очень понравилась, понравился ей и Джо – такой скромный юноша, с благородными манерами, несмотря на матросский костюм. Она приняла участие в Мэри и взялась найти для нее место. Через три дня она объявила, что у соседнего сквайра открылась в замке вакансия младшей горничной. Мэри очень обрадовалась. Тогда мистрис Дерборо запросила замок и получила в ответ предложение прислать рекомендуемую ею девушку. Мэри отправилась в замок вместе с Джо. Ее провели к самой леди, которая расспросила ее слегка и объявила, что берет ее к себе на службу, полагаясь на рекомендацию мистрис Дерборо. В восторге, что нашлось для нее место, Мэри сошла вниз в лакейскую, где ее дожидался Джо. Лакеи сейчас же обступили Мэри, называя ее хорошенькой, принялись говорить ей пошлые любезности, а один из них даже взял ее без всякой церемонии за подбородок. Мэри отскочила от него, а Джо вступился за сестру, требуя, чтобы ее не смели оскорблять. Поднялся шумный спор. Проходила мимо экономка, услыхала в чем дело и напустилась на лакея. Явился дворецкий и принял сторону лакея против экономки.
Перебранка сделалась общею – женская прислуга воевала с мужской. Вдруг раздался звонок самого сквайра. На звонок пошел дворецкий.
– Что там у вас за шум? – спросил сквайр.
– Это все брат новой горничной, сэр. Шумит, произвел беспорядок.
– Приказать ему, чтобы немедленно уходил вон.
– Слушаю-с, сэр.
Дворецкий не замедлил исполнить распоряжение сквайра.
Сквайр был – мистер Остин, весьма далекий от мысли, что он выгоняет из дома своего собственного сына! Мистрис Остин даже и не предчувствовала, что ее милого, так горько оплакиваемого мальчика ее собственные лакеи выталкивают в эту минуту из-под родительского крова! А между тем это было так.
Джо и Мэри вернулись на постоялый двор.
– Я очень рад за вас, Мэри, – сказал Джо, – но только мы теперь не скоро увидимся.
– Что так?
– Да разве я приду когда-нибудь в дом, где со мной так поступили?.. Никогда не приду.
– Боюсь, что это верно, – сказала Мэри сумрачно.
– Я пойду куда-нибудь, поищу себе счастья. Уведомлю вас, конечно. Вы будете мне писать, Мэри?
– Буду, Джо. Я вас люблю всем сердцем, как брата.
На другой день Мэри и Джо со слезами на глазах простились друг с другом. Джо проводил ее до замка, переночевал еще одну ночь на постоялом дворе и снова пустился в путь-дорогу.
В шести милях от Мэнстона на него в глухом месте напали два каких-то оборванца, они намеревались отнять у него его узелок. Джо увернулся от них и пустился наутек. Оборванцы были оба босиком и не могли быстро бежать по крупному гравию, которым была усыпана дорога. Это дало большое преимущество нашему герою. Ловко пущенным камнем он угодил одному грабителю прямо в висок и уложил его замертво. Другой, оставшись один, не решился преследовать Джо и отстал.
Джо свернул с дороги на боковую тропинку и, пройдя несколько ярдов дальше, увидел перед собой на траве лежащего человека. Шея его была туго обмотана платком. Видно было, что его душили. Джо наклонился к лежащему, который едва дышал и хрипел, торопливо развязал ему платок и привел его в чувство. Неподалеку стоял точильный станок и курился полупотухший костер, над которым висел котелок с каким-то варевом.
– Пить! – попросил несчастный, придя в себя. Джо напоил его.
– Не бросай меня, мальчик, побудь со мной, – попросил он. – Я очень слаб.
– Очень буду рад принести вам какую-нибудь пользу, – сказал Джо. – Скажите, пожалуйста, что это с вами было?
– Меня ограбили и чуть-чуть не убили.
– Не два ли босяка-оборванца? Они и меня хотели ограбить.
– Вероятно, эти самые… Но я не могу сидеть, у меня очень голова болит и кружится. Я должен лежать.
С этими словами незнакомец тяжело откинулся на траву и крепко заснул. Джо просидел около него часа два. Наконец, тот проснулся, встал, намочил платок водой в вытер себе кровь на голове и на лице.
– Могло кончиться и хуже, – сказал он. – Негодяи душили меня вот этим платком. Тоже нашли кого!.. Польстились на тощий карман странствующего медника. Была у меня там мелочь – всю вытащили. А тебе, мальчик, как удалось от них отделаться?
Джо рассказал.
– Нам с тобой, кажется, по дороге. Пойдем вместе, не так будет опасно.
– А вы разве можете идти?
– Могу, только ведь со мной точильный станок…
– Я покачу его вместо вас.
– Ты добрый мальчик. А самому мне ни за что с ним не справиться.
Джо взял узел медника, котел и все инструменты и покатил станок по дороге. Медник пошел сзади. Так дошли до небольшой деревушки, отстоявшей мили на две от места их встречи. Не доходя пятидесяти ярдов до первого коттеджа, медник остановился, выбрал местечко, около изгороди и сказал:
– Ну, я тут посижу, отдохну.
Джо слышал, как медник говорил про украденную у него мелочь, и решил, что у него нет, должно быть, теперь ни копейки. Так как сам он намеревался идти дальше, то он вынул два серебряных шиллинга и сунул их в руку медника.
– Вот, возьмите, – сказал он, – а потом заработаете.
Медник поглядел на Джо.
– Какой ты добрый, отзывчивый мальчик! – сказал он. – Но только мне денег не нужно. У меня есть они. Разбойники взяли только мелочь из кармана, а кошелька не сумели найти.
Джо пристально смотрел на своего нового знакомого, удивляясь его приличным манерам и выразительному, интеллигентному лицу.
Медник поймал его взгляд.
– Что ты на меня так пристально смотришь, мальчик?
О чем ты думаешь?
– Мне думается, что вы не всегда были медником.
– А мне, молодой джентльмен, тоже думается, что вы не всегда были матросом. Сходите-ка лучше в деревню да принесите чего-нибудь позавтракать. Я вам деньги отдам, когда вы вернетесь. Кстати, мы тогда и поговорим как следует.
Джо сходил в деревню, разыскал там лавчонку и купил хлеба, сыру и большой кувшин с целой квартой пива.
Когда они закусили, Джо встал и сказал:
– Мне пора идти. Надеюсь, что вы завтра будете совсем здоровы.
– Разве уж вы так спешите, милый юноша? – спросил медник.
– Я ищу себе какого-нибудь места, – отвечал Джо, – так надобно будет сходить и порасспросить.
– А какого бы вы места желали? Скажите мне. Быть может, я смогу для вас что-нибудь сделать?
– Не знаю. До сих пор я служил по счетной части.
– Значит, вы учились в учебном заведении раньше? Вы не матрос?
– Я не матрос, но служил на реке.
– Видите ли что. Я хорошо знаю здешнюю сторону, и меня в здешней стороне все знают. Я могу вам кое-что подыскать. Не сейчас, а так через несколько дней. Несколько дней ведь не расчет. Останьтесь при мне. Я скоро поправлюсь и, поверьте, сумею заработать на хлеб и себе, и вам. А там и для вас что-нибудь найдется. Хотите?
– Очень хочу, если вы этого также хотите.
– Значит, это решено, – сказал медник. – Пока вы будете при мне, я вас поучу своему делу, может быть, оно вам и пригодится на что-нибудь.
