Илья Сергеевич Ермаков
Пепельные Миры
Глава 37
Мне сказали подождать его здесь, у себя в спальне. Да, я все сильнее ощущала себя пленницей. Мне говорят, что замок в полном моем распоряжении, а в то же время постоянно заставляют лежать в постели и чего-то ждать. Но, наверное, сейчас Силестин хотел меня так наказать за то, что я провинилась.
Наказать…
Родной брат!
И зачем он это сделал с ними? Они были врагами? Мне они врагами совсем не показалась… Неужели, меня так легко обмануть?
Болдер, Динара, Рейн, Орлейн… Они все. Они все погибли.
Их нет.
А мне показалось… что я влюбилась…
Вот именно, что показалось!
Как же глупо! И что дальше? Мне нельзя выходить из своей комнаты. Силестин обещал прийти с минуты на минуту, но его нет уже полчаса!
Агата ко мне совсем не заходит. Наверное, ей сказали оставить меня в покое, чтобы я подумала над своим поведением.
Да, я определенно наказана. И что с того? Да, ничего… сижу и все тут.
Подушка мокрая от слез. Мне было жалко ту семью. Очень. Они мне показались совсем не злыми. Они… были другие. Но брат уверял меня, что они – враги, которые убили моего отца. У меня есть все основания ему верить!
Кроме одного…
Почему мне ничего не рассказали про Беллармину?
Кто она? Почему Силестин молчит? О чем они говорили вчера? Что он должен сделать и за что он просит у нее прощение? Может, он хочет подготовить меня к знакомству с ней? Сюрприз? Странно все это!
Знаете, я совершенно запуталась! Черт!
Полина, возьми себя в руки. Ничего страшного не случилось. Не случилось?
Из-за меня погибли люди! Целая семья!
Они враги.
Да, но я совершенно не уверена в этом.
Силестин серьезно сказал мне оставаться здесь. Он как-то даже разозлился. Он хотел встретить меня здесь. Именно здесь. И я должна оставаться здесь. Послушаю, что он скажет.
Агата носит мне еду. Меня не зовут обедать или завтракать. Сегодня не звали, но спала я крепко.
Самой стыдно!
Из-за меня погибли люди, к которым я успела привязаться, а сама крепко сплю! Тьфу ты!
Черт!
Но и что? Что я могу сделать?
Как же больно… Я чувствовала себя виноватой.
Да, я виновата во всем. В том, что сбежала без разрешения. В том, что позволила себя обмануть. В том, что они все погибли, кем бы они ни были. В том, что Силестин сердится на меня. В том, что я сейчас наказана. В том, что все это происходит со мной.
Я заслужила.
Я – неблагодарная гостья. Вообще плохая гостья! И сестра плохая! Умудрилась поссориться с братом…
Не дура ли?..
И все же другая половина меня отрицала все, во что верила первая. С другой стороны, чего я такого сделала? Просто вышла погулять. Да, разрешения не спросила, но и что с того?
Брат злится на меня на ровном месте. А я чувствую себя виноватой в том, что те люди погибли!
Но я же… не я же их убивала.
Я пала в жуткое отчаяние. Я не знала, чего мне еще ждать от этой жизни. За последнее время случилось слишком много всего разного.
Тайная белая дверь под лестницей не давала мне покоя.
Что он там прячет? Что нельзя увидеть мне, его родной сестре?
Полина… подумай! Что ты делаешь?
А нужно ли мне все это? Я не знаю.
Как все глупо!
Глупо!
Черт!
Я больше не могла лежать. Просто не могла! Сколько можно?!
Я встала и прошлась по комнате. Сделала зарядку, чего не делала очень давно, кстати. Но лежать так вот весь день напролет… даже телика нет! Это вообще не дело!
Но я наказана.
Я пленница.
Эта главная мысль, которая не давала мне покоя.
Я прошлась по комнате в одну сторону, потом в другу. Посмотрела в окно – вечерело. Я пробежалась, десять раз присела, сделала вращения головой, размяла ноги и руки.
Все тело затекло!
Я остановилась у зеркала и заправила волосы в хвостик. Резинка у меня была. Какая-то я вся мятая! Ужас!
А потом… потом я заметила, как что-то торчит между зеркалом и стеной. Это показалось мне странным. Торчал кусочек… бумажки.
Я достала его. Да, это был маленький клочок бумаги. Развернула…
И сердце остановилось. Я перестала дышать.
Мой почерк.
И только одно слово:
«БЕГИ!»
Все лишилось для меня смысла. Но в то же время смысл нашелся сам собой.
Что это?
Мой почерк.
Я это писала?
Не помню.
Но это не значит, что я этого не писала!
Черт возьми!
У меня из глаз хлынули слезы. Почему? Сама не знаю!
Страшно!
Я прижала этот клочок бумажки к себе. Я не могла этого понять… ничего не могла!
Все так…
А потом я увидела похожий клочок в складках матраса. Я достала его, развернула бумажку, и…
«БЕГИ!»
Что?..
Что это значит?
Я залезла под матрас, когда вид на все застилали слезы. И там… там я обнаружила целый ворох мелких бумажек!
И все с одной единственной надписью:
«БЕГИ!»
Я ревела.
Что?
Что все это значит?
Я… я все это писала, но я…
Я не помню.
Черт! Я ничего этого не помню!
Подбежала к шкафу, открыла, стала рыться в одежде и из всех складок и карманов вылетали мелкие мятые пожелтевшие бумажки все с той же одной единственной надписью:
«БЕГИ!»
Почерк.
Это мой почерк!
Я же его знаю…
Как?
Как мне все это понимать?
Я это написала.
Для кого?
Для себя самой.
Это мои послания мне самой.
Сколько я уже здесь нахожусь?
Пять дней…
Или месяц!
Ах, как страшно!
Я плакала… Я не могла ничего понять…
Но теперь я поняла все.
Они были правы. Та семья. Они были правы во всем.
Силестин…
Как он мог?
Что он сделал со мной?
Я не помню, как писала все это! Я вообще ничего не помню!
Как это страшно!
Страх…
Он сковал меня всю. Он овладел моим телом и моей душой. Он пробирался во все тесные щели моего разума.
Мне страшно! Так страшно! Страшно! Страшно!
Я не могу…
Но я могу все!
Теперь я все поняла…
Да, кажется, теперь я все поняла.
Я прозрела.
Теперь я больше ничего не забуду.
Нужно бежать. Так гласят мои записки. Бежать, не оглядываясь назад. Бежать отсюда прочь!
Куда?
Не важно!
Бежать на все четыре стороны!
Так и нужно было сделать с самого начала…
Все не настоящее! Здесь все не настоящее!
Ах!..
Окно распахнулось. Я бросила взгляд в его сторону.
Там кто-то был.
Я спряталась за кровать. Я вся дрожала, утирая слезы.
А потом услышала теплый знакомый голос:
– Полина!
Высунула голову, а там…
Орлейн.
Он пролез через окно в мою комнату и упал на пол.
– Орлейн!
– Тише-тише,– сказал он мне,– ты же не хочешь, чтобы нас услышал твой брат?
– Он не мой брат!
– Правда?
– Орлейн! Как же я рада, что ты жив! Мне сказали, что вас казнили…
Я подбежала к нему и помогла встать ноги. Орлейн был при всем параде: вооруженный зельями.
– Хотели, но мы сбежали и спрятались в Подземном Городе,– ответил он,– к счастью, это место все еще остается безопасным убежищем для всего Сопротивления. Ахерон и его прихвостни ничего не знают о нем.
– Как остальные?
– Все живы. Ах, Полина, мы так перепугались за тебя!
– А я…
Я всхлипывала.
Как стыдно!
Но плач я не могла сдержать…
Слезы градом стекали по щекам.
– А я… я думала, что вы… что вы все погибли… из-за меня…
– Тише-тише…
Он прижал меня к себе.
Ах, как мне хорошо!
Я не хотела покидать эти теплые человеческие объятия. Я хотела, чтобы он остался. Я… я неожиданно поняла, что не могу без него.
Мне так хорошо…
Я таю.
– Я думала, что вам… отрубили головы…
И я открыто заревела.
– Глупости! Мы все живы… я здесь, с тобой. Живой.
Я плакала.
– Живой я… потрогай.
Он прекратил меня обнимать и протянул мне свою руку. Я сжала свои пальцы с его пальцами. Да, он был живой. Живой и теплый. И такой нежный!
И мои губы расплылись в улыбке.
– Да, ты живой… Я так рада!
Но слезы все еще текли.
Мне хотелось улыбаться! Смеяться! Петь!
А я… а я плакала.
Я смотрела в его медовые глаза и не могла нарадоваться…
– Ты сказала, что он – не твой брат?– повторил Орлейн.
– Да! Смотри, что я нашла!
Я быстро подбежала к кровати, подняла матрас и показала Орлейну ворох записок. Взяла одну и протянула Орлейну.
– «Беги»,– прочитал он,– что это значит?
– Знаю, что это звучит безумно, но это мой почерк! Я не помню, как писала эти записки, но никто, кроме меня не мог! Я писала их, Орлейн, понимаешь? Писала!
– И везде написано…
– Да, «беги». Только одно слово. Это мое послание себе самой. Но я не помню ничего, Орлейн! Не помню! Мне так страшно…
Он снова обнял меня. На этот раз еще крепче. Кажется, он не хотел меня от себя отпускать. И я не хотела уходить.
– Тогда нельзя терять время, Полина! Бежим!
– Да,– кивнула я,– ты прав во всем. Вы все были во всем правы. А я… я глупая дурочка! Меня так обманули! Прости, прости меня, Орлейн, я… я запуталась.
– Ты ни в чем не виновата! Сейчас у тебя есть шанс, чтобы все исправить! И я здесь сейчас, чтобы этот шанс подарить тебе.
Я бросила взгляд на постель. Я посмотрела эту комнату еще раз. Я взглянула на белую дверь.
Неужели, сейчас я со всем этим смогу попрощаться? Раз и навсегда! К черту все! Долой эту грязную белую комнату!
Я ухожу!
– Бежим?-обратился ко мне Орлейн.
Его голос вернул меня к реальности.
– Да,– решительно ответила я,– бежим!
– Тогда за мной!
Орлейн быстро первым перелез через подоконник и опустился ногами на уступ. Убедившись, что стоит крепко, он протянул ко мне руки.
– Не бойся, иди ко мне,– сказал он.
А я и не боялась!
– Я не боюсь.
Он улыбнулся мне.
Я была уже готова перекинуть ногу, чтобы присоединиться к нему, но вдруг услышала шаги за дверью.
– Он идет!– вскрикнула я.
– Давай сюда!
– Не успею…Прощай, Орлейн. Мы еще увидимся! Я так этого хочу!
– Полина, нет!
– Спасибо тебе. Со мной все будет хорошо.
– Он не твой брат!..
– Прячься!
И я быстро захлопнула окно. Посмотрела в него, Орлейн присел за ним. Он не упал – хорошо. Его не было видно.
Потом в дверь раздались тихие постукивания.
Я вытирала с лица слезы.
И в комнату вошел он.
Кто?
Вы знаете.
Просто – он.
Силестин или Ахерон – это уже не имело значения.
Кто угодно, но не мой брат!
– Ты плакала?
Я кивнула.
– Милая, не стоило так убивать себя,– он направился ко мне,– ты же знаешь, что я на тебя совсем не в обиде.
Почему-то мне в это не верится!
– Мне,– выдавила я из себя,– просто так жаль их…
– Жаль? Тебе, правда, жаль убийц нашего отца?
Я кивнула, разыгрывая комедию.
– Это неправильно,– сказал он,– садись, милая…
Я не хотела!
Но пришлось…
Он уговорил меня сесть на кровать. Сам сел рядом.
– Ложись…
Я не хотела лежать!
– Я уже устала лежать,– возразила я.
– Нет, тебе нужно отдохнуть. Ты должна успокоиться.
Он прикоснулся своими холодными руками к моим плечам и аккуратно уложил меня на подушку.
Опять я лежу!
Вот черт!
Моя задача – скорее избавиться от него, а потом убежать с Орлейном. Он меня еще ждет.
– Полина,– он обратился ко мне,– тебе стоит наконец понять разницу между ложью и правдой.
Я давно все поняла!
– Я – твой брат. Я люблю тебя. Те люди понесли заслуженное наказание. Они все – наши враги. Мы ведем войну с этими демонами, и, знаешь, наша победа уже близко.
Его победа.
Он ее не получит!
– Расслабься,– сказал он мне,– тебе нужен отдых. Завтра будет новый хороший день. Мы пойдем вместе гулять, хочешь?
И через силу кивнула.
А потом начала ломать комедию, а вернее – трагедию.
Я заплакала.
– Ну, что ты, что ты?– спрашивал он меня.
– Мне просто… тяжело. Ты прав. Я должна отдохнуть.
Он наклонился ко мне и поцеловал в лоб.
– Я хочу поспать,– сказала она.
– Спасть?– удивился он.– Но ты спала целый день! Ты, моя соня…
И то правда. В последнее время я только и делаю, что сплю.
Дура!
– А что ты предлагаешь?– мне уже становилось страшно.
Он сел ко мне ближе. И эта близость начала меня пугать.
– Я сказал, что тебе нужно расслабиться,– напомнил он,– но я ничего не говорил про сон.
Не говорил?
Что?
Что он хочет?!
Мне было страшно, а потому я молчала.
– Я понимаю, как тебе одиноко, дорогая. Но я хочу, чтобы ты слышала и понимала это каждый день. Полина, я люблю тебя. Люблю…
И эта любовь пугала меня все сильнее.
Он наклонился ко мне и… поцеловал в губы.
А теперь мне совсем плохо стало?
– Что,– испуганно уставилась я на него,– что ты делаешь?
На его лице появилась холодная улыбка.
Страшная улыбка – поверьте мне.
Он провел своей рукой по моей ноге, задирая к верху мое платье.
– Полина… девочка…
– Я же твоя сестра!– возразила я.
– И что? В этом мире, моем мире, это не имеет никакого значения.
Я не верила своим ушам!
Так страшно мне еще никогда не было!
Я хотела сопротивляться, но он лишил меня этой возможности.
Он залез полностью на кровать и расстегнул свои одежды. Они упали за его спину, обнажая полностью его тело.
Нет…
Только не это!
Мамочки…
– Ты когда-нибудь испытывала близость?– спросил он.
Я сглотнула.
– Нет? Тогда ты должна узнать, как это… интересно.
Он сделал страшное – нагнулся ко мне и лег сверху. Он жадно поцеловал меня в губы.
Неожиданно для себя я поняла, что ситуация неизбежна.
И я заплакала.
А потом он схватил мои руки и лишил меня возможности сопротивляться. Он держал мои руки своей левой, а правой он… одним рывком сорвал с меня всю одежду.
Как же мне страшно!
И тут я поймала себя на мысли, что Орлейн… видит все это.
А потом… потом я почувствовала пронзительную жгучую боль.
В течении следующего часа я плакала и терпела, а в голове крутилась только одна мысль: «У меня будет ребенок».
Глава 38
Когда я проснулась, то почувствовала ужасную тяжесть.
Живот.
Большой живот.
Я беременна.
Не успев понять, что происходит, я заплакала.
Я просто лежала в этой мокрой грязной смятой постели и ревела. Я не могла встать. Тяжело.
Я с трудом поднялась и села, подложив под спину подушку.
Я не могла поверить в то, что я видела. Я положила руки на свой большой живот и… услышала толчки.
Девятый месяц?..
И сколько же я проспала?
И я снова одна. Снова здесь, в этой комнате, своей тюрьме.
За окном начинался рассвет. А что я?
Я беременна.
Я пыталась собраться с мыслями и вспомнить все, что со мной произошло. И все, что я помнила из прошлого, так это, что… меня изнасиловали.
Силестин. Ахерон. Не важно!
Меня изнасиловали.
Я беременна.
И мне кажется, что до родов совсем не далеко.
Больно. Очень больно и тяжело.
А я плакала. Я больше ничего не могла сделать. Я стала совсем беспомощной. Ни о каком побеге не может идти речи.
Я обречена.
Мне страшно.
Так страшно мне еще никогда не было. Всю радость выкачали. В какой-то момент я захотела перестать существовать.
Я не могла поверить и осознать происходящее.
Это не сон.
Так ли это?
Да, я дышу, двигаюсь, мыслю.
Это не сон.
Реальность.
А реальность такова: я беременна.
Большой живот.
Вообще удивлялась, как такое может произойти. Я не могла поверить в то, что это так… быстро и тяжело.
Меня изнасиловали, а потом… я уснула. Как я могла уснуть?
Правильно, сначала я долго плакала, потому что не могла ничего с собой поделать. Когда все закончилось, он ушел, оставив меня одну.
А сейчас…
Мне тяжело. Просто тяжело. И тошнит. Болит. Все болит!
Как же это…
Я реву. Ни на что другое я не способна.
Он такой большой… этот живот.
Неужели я, такая стройная, вообще смогу родить? Но я не хочу рожать!
От него – не хочу…
За что мне такое наказание? Почему все это происходит со мной? Чем я такое заслужила?
Я же… я же… я ничего такого не сделала, а сейчас…
Я понимала, что это наказание самой жизни.
Незаслуженное наказание.
Я – жертва.
И, знаете, я поняла это так отчетливо только сейчас.
Да, я – жертва. А кто еще? Жертва судьбы. Жертва жизни. Необходимая жертва, которая нужна всегда. Пешка в чьей-то игре, которой могут пользовать так, как угодно игроку.
И кто мной играет?
Чья я марионетка?
А потом я подняла голову к потолку, но обращалась к тому, кто находился выше. Намного выше.
Я рявкнула:
– Ну, что, доволен?!
И снова реву.
Больше я ничего не могу поделать.
Вся мокрая, грязная, мятая, с большим животом я лежала на жесткой постели. Мне так было неудобно! Тяжело дышать, тяжело говорить, тяжело двигаться. Тяжело думать.
Я все никак не могла собраться с мыслями и понять, что произошло на самом деле.
Но ведь все понятно!
Вчера это случилось, а сегодня…
Но так не бывает!
И тут я вспомнила, где нахожусь. Это не мой мир. Здесь другие законы. Я уверена, что этот «Силестин» позаботился об этом.
Он позаботился обо всем.
Но, помилуйте, зачем ему это?
Зачем?
И почему я?
Почему…
Я снова плачу. Я сдалась. Я больше не могу бороться.
Все для меня потеряло смысл.
Обычно женщины радуются такому счастью. А я умирала от невыносимого горя. В том-то и дело, что невыносимого…
Я не могла это терпеть. Больше не могла…
Неожиданно для себя я поняла, что хочу умереть.
Вот так! Раз и навсегда.
Но потом вернула себе здравый рассудок.
О чем это я?
Ну, и что, что я беременна на девятом месяце, а меня изнасиловали только вчера? Меня так предали… Но я должна бороться! Бороться до конца!
И я буду бороться.
Я сильная.
Теперь сильная.
Все, что со мной произошло за эти дни, сделало меня сильнее, сделало меня другой.
Я больше не играю в поддавки. С меня хватит!
Хватит!
Это уже слишком…
Время действовать пришло.
Жаль, что я созрела поздно.
И вдруг в комнату вошли.
Агата.
Как всегда, она принесла с собой чай с печеньем. Она все также тепло и фальшиво улыбнулась мне.
– Как вы себя чувствуете?– спросила она своим тоненьким голоском.
– Все хорошо,– я держалась из последних сил.
Я погладила живот ладонью и улыбнулась, демонстрируя хорошее настроение и довольство всем происходящим.
– Вы скоро станете мамой,– говорила Агата.
– Да, я знаю…
Меня тошнило!
Тошнило от всего!
Агата поставила поднос на мой прикроватный столик и налила чай в кружку.
Еще немного…
– Вы уже придумали имя?
Я попыталась изобразить теплый смех.
– Как я могу придумать имя, если я даже не знаю, кто там будет?!
– Но вы могли бы пофантазировать. Это же так чудесно, миледи!
И вот Агата наклонилась ко мне, чтобы дать чашку горячего чая. Да, чай был горячим.
И я взялась за дело.
Одним ловким резким движением я схватила Агату за горло. Та взвизгнула. Ее глаза широко распахнулись.
Я вырвала у нее из рук кружку с чаем и вылила горячий напиток ей прямо в лицо.
Горячая жидкость зашипела. Лицо Агаты покрылось красными волдырями.
И тут меня осенило… чай! Из-за него я все забывала.
Проклятое зелье!
– Заткнись тварь, если хочешь жить,– процедила я сквозь зубы, мертвой хваткой сжимая ее шею.
И Агата захныкала:
– Я не понимаю… Миледи! Простите, если что-то сказала не так, но я, правда, не понимаю.
– Все ты понимаешь, дрянь сраная! Ты служишь Ахерону?
Женщина рыдала.
И в какой-то момент я вообще усомнилась в том, что она – настоящая женщина.
– Я… я не понимаю… прошу!
– Отвечай на вопрос!
И я сжала шею сильнее.
– Да, да…– она энергично пыталась закивать,– никакого Силестина нет! Это лорд Ахерон.
И все встало на свои места.
Я – жертва.
Меня обманули.
Я дура.
– У тебя есть ключи?– спросила я.
– Ключи?– меня переспросили.
Ее голос дрожал.
– Я… я не понимаю!..
– У тебя есть ключи от всех дверей? Говори!
– Да, да, от всех…
– Тогда пошли!
Сжимая ее шею, я попыталась встать с кровати. Ох, и тяжело же мне пришлось! Но я пересилила себя, упираясь в Агату, как в кресло, и встала на ноги.
Меня качало и тошнило. Стоять с этим… грузом было невыносимо трудно!
– Что вы хотите?– спросила Агата.
– Ты откроешь для меня одну дверь,– сказала я жестко.
– Хорошо…
Агата захлебывалась собственными слезами.
И я, держась за ее шею, направилась к выходу из комнаты.
– Живей!– потребовала я.
Агата обессилила. Ей ничего не оставалось, как последовать за мной.
Я осторожно открыла дверь спальни и выглянула. Никого. Отлично!
– Знаешь, меня вся эта хрень изрядно достала!– сказала я Агате.
– Миледи, я… я не понимаю!..
И я посмотрела ей прямо в глаза. В них я увидела настоящего монстра.
– Дрянь ты, Агата. Самая настоящая дрянь.
И она захныкала еще сильнее.
– Ты могла помочь мне сбежать, а вместо этого… Тварь ты!
Я спускалась по лестнице и одновременно тянула за собой Агату. Моя рука все еще оставалась у нее на шеи.
Мы спустились в зал с фонтаном и подошли к небольшой белой двери под лестницей, которая для меня оставалась загадкой.
Сейчас мне было абсолютно плевать, что там, но я понимала, что раз это важно для Ахерона, то я смогу его шантажировать.
– Открывай!– потребовала я.
Я пнула Агату вперед. Та упала на пол и жалобно стонала.
– Быстрее, гадина!– требовала я.
Агата забилась в истерике, пытаясь найти ключи. Я со всей быстротой, которую могла себе позволить в таком положении, приблизилась к ней и снова схватила за шею.
– Выполнять!– мой голос был почти мужским.
Обливаясь слезами, Агата достала ключи и дрожащей рукой вставила один ржавый в замочную скважину.
Повернула, раздался щелчок.
Тайная дверь открылась.
Передо мной появилась черная комната. В ней ничего не было, кроме одинокого постамента и луча света, который падал на него.
Я силой втолкнула Агату в комнату, и та повалилась передо мной на пол, лишенная сил.
Я подошла к постаменту и увидела на нем одиноко лежащую обыкновенную черную тетрадь.
И это все?
Это он от меня скрывал?
Я не знала, что для него значила эта вещь, но понимала, что эта тетрадь – нечто очень ценное. Тогда я быстро схватила ее и спрятала под платьем в спине. Тетрадь оказалась между моим платьем и телом.
Я бросила гневный взгляд на Агату:
– Если расскажешь ему об этом – убью. А тетрадь он не получит – разорву к чертям собачьим. Усекла?!
Громко рыдая, Агата несколько раз кивнула.
– Псина ты дранная,– бросила я ей и сплюнула на пол.
Потом я подошла к Агате и снова схватила ее за шею.
– Ты мне покажешь выход отсюда!
– Но я…
– Тварь, слушай сюда, ты мне показываешь выход и остаешься в живых. Быстрее!
И я снова силой выталкивала Агату из тайной комнаты, которой, как оказалось, нет ничего особенного.
Тайна меня разочаровала.
Что бы ни значила эта тетрадь, теперь она у меня.
Что дальше?
Я собираюсь исчезнуть из этого мира!
Мы вышли в зал с фонтаном, и я ногой захлопнула дверь в стене. Я тащила Агату дальше по коридору.
– Веди меня туда, откуда я смогу вернуться домой, в свой мир!
– Есть дверь…
– Тогда пошли! Живее!
Я толкнула Агату, и та поволочилась вперед по коридору, обливаясь слезами.
Как же меня все это достало!
Так тяжело, так…
Больно!
О, нет!
Ужас, как больно!
Я услышала свой крик.
Я согнулась, а потом упала. Все болело!
Схватки!
Агата подпрыгнула и побежала ко мне с воплями:
– Миледи! Миледи, держитесь! Лорд Ахерон!
И тут появился он.
Ахерон возник перед нами внезапно. Он быстро подбержал ко мне и попытался поднять меня на ноги.
– Что случилось?– посмотрел он на ревущую Агату.
– У нее схватки.
– Схватки?! Что вы здесь делали?
– Мы… мы просто…
– Не важно! В спальню! Живо!
Опять…
Но я уже не могла сопротивляться.
Что было дальше?
Меня на руках внесли в мою комнату и уложили в постель.
– Согни ноги!– потребовал Ахерон.
Как же мне больно!
Я кричала.
Но ноги согнула…
Мне задрали платье.
Черт!
А потом я почувствовала мокрое…
– Воды отошли!– вскрикнула Агата.
Я орала. Мне было ужасно больно.
Я не хотела думать. Я не хотела ничего!
Все кончено…
Проклятье!
Я ругалась во всю глотку!
Как же я их всех ненавидела!..
Я рожаю.
Потом я почувствовала запах крови.
Следующие полчаса я слышала только собственный крик и ощущала неимоверную тяжелую боль.
Все тело ныло.
Вокруг меня кто-то суетился.
Я обрывками слышала голоса Агаты и Ахерона. Они что-то делали…
Мир погрузился в хаос.
Я кричала, стонала и плакала… Я материлась, я визжала.
Я терпела эту боль…
Твари!
Гады!
Псы!
Что вы наделали?
Кровь.
Боль.
Крик.
Все плохо! Все слишком плохо!
Я не могла… я не могла больше терпеть!
Но мне приходилось это терпеть.
Я чувствовала, как вокруг меня мечутся Агата и Ахерон. Они давали друг другу какие-то указания, которые для меня были лишены смысла.
– Вода!
– Полотенце!
– Держи здесь!
– Еще!
И еще… и еще…
Мне становилось все тяжелее и тяжелее… Я не могла сравниться с тем безысходным положением, в котором оказалась!
– Головка! Я ее вижу…
Что?!.
И снова адская боль сковала все мое тело…
Я лишилась всех пяти чувств! Я только испытывала неимоверные муки…
А потом услышала…
Детский плач.
И слова Ахерона:
– Мальчик.
