Лина Соле
Небоскреб
Глава 16. Мог бы и сам догадаться
Как я и предполагал, былая решимость почти закончилась. Ее остатки безнадежно валялись где-то в глубине сознания, и я не мог с уверенностью сказать, дотянет ли она до прихода Софи. Я стоял возле кафе рядом с большим чугунным якорем, характеризующим и название, и стилистику заведения. Софи появилась спустя минут семь на противоположной стороне дороги. Пока она переходила пустынную проезжую часть, я жадно рассматривал ее, даже несмотря на скрутившийся желудок и тахикардичное сердце. Хотел бы я, чтобы это были признаки волнения и трепета перед обычным вторым свиданием. Я тяжело вздохнул: я собирался впустить кого-то в свой странный и сложный внутренний мир. «Захочет ли она знать мои темные истории?» – думал я, смотря на чудесную девушку напротив. Ее волосы двигались в такт шагов, чуть приподнимаясь и вновь касаясь плеч на каждый стук высоких каблуков, гулко разносившийся по пустой улице. Погода вновь была пасмурной, поэтому Софи несла небольшой зонтик в руке. Сегодня она выглядела необычайно привлекательной, стильной и такой молодой: узкие брюки в черно-белую полоску и объемная кожаная куртка с заклепками на рукавах. Я даже подумал, что образ из давних «жутких фантазий» Кира, был бы сегодня уместен для меня, как никогда, чтобы составить идеальную пару Софи.
– Привет, Вэл, – Софи нежно коснулась моих губ, так, что мое имя влетело с ее выдохом в мой приоткрытый для поцелуя рот. Как можно было остаться серьезным? Я крепко обнял ее и произнес в облако ароматных волос долгожданное «Привет».
Не хотелось отрываться от Софи, я вдохнул ее запах и еще раз поцеловал, на этот раз долго и чувственно. Ее рука скользнула мне сзади на шею, и от этого прикосновения вниз побежала дрожь возбуждения. Я сожалел, что выбрал для встречи людное место, а не пригласил ее к себе. Хотя, вероятнее всего, мы бы даже не добрались до сути.
– Пойдем? – я нехотя отстранился от мягких губ. Софи лишь кивнула.
В кафе было пустынно, утро пятницы не предполагало много народа в подобном месте. Мы заняли уединенный столик возле большой фрески с морским пейзажем, я нахмурился, вспомнив свой последний диалог с сеть-психологом на виртуальном побережье. Но картина ничуть не походила на мирный безлюдный пляж в разгар полуденного зноя, наоборот, она была пропитана таинственными событиями глубокой ночи: большой фрегат на полных парусах несется навстречу неизвестному – что ждет его впереди? Тихая гавань, ярмарка, полная купцов, а может, неминуемая битва? Такой же неизвестностью был пропитан и исход сегодняшнего дня. Пока мы делали заказ, я незаметно для Софи выяснил, что это была репродукция картины Айвазовского «Лунная ночь на Капри».
– Ну-у? – протянула Софи и глянула на меня исподлобья, занимаемая нераскрытой тайной моего вчерашнего исчезновения.
– Это будет долгая история, – со вздохом признал я. – Ты будешь удивлена некоторым… персонажам.
– Становится только интереснее! Ну же, Вэл, не томи!
Рассказ получился сумбурным. Я вкратце упомянул о Марте и ее самоубийстве, чтобы подвести к основному месту событий – небоскребу. Софи сочувственно кивнула, едва ли ей прежде были знакомы детали моего личного дела, вносимые эйчарами38 при приеме на работу. О Лиане я рассказал в хронологической последовательности: за несколько дней она успела натворить в моей голове столько всего, что я старался изложить все скрупулезно и точно, хотя многое было почти фантастическим, в частности, особенности ее «виртуальной жизни». Софи смотрела на меня с широко раскрытыми глазами, но не решалась что-то спросить по ходу моего монолога. В какой-то момент я даже подумал, не делает ли она пометки пальцами, как обычно при разговоре с клиентом, но ее руки неподвижно лежали на столе. Почему-то этот факт меня слегка успокоил. Когда в мой рассказ вплелась история Валентина Олеговича, Софи лишь уточнила «Подожди. Валя – это наш Валентин Олегович?» Я кивнул и заметил беззвучное движение губ Софи с отчетливым «Вау».
– Вчера именно он вызвал меня для встречи с ним и Лианой. В реальности, – по ходу повествования я не раз ловил себя на мысли, не думает ли Софи, что я сошел с ума или выдумал все это. Но рассказ шел своим чередом и подходил к развязке. Я описал увиденную дряхлую старушку в небольшой квартире того самого небоскреба, мне вновь стало грустно, хоть плачь. – Сегодня я должен сделать для Лианы кое-что, встретиться с…
– Ее дочерью? – закончила Софи. Ее догадка была на сто процентов верной, я вновь кивнул и больше не произнес ни слова.
Софи будто опомнилась ото сна и непонимающе посмотрела на свой палец, ноготь которого кусала последние несколько минут. С неопределенным «хм» она опустила руку на стол и выжидающе подняла на меня глаза.
– Если ты назовешь это бредом, я не обижусь, – я сглотнул, страшась закончить фразу, – даже не обижусь и пойму, если ты встанешь и уйдешь.
Софи быстро замотала головой, оставаясь серьезной. Тяжелый камень в глубине моей груди будто испарился как после атомного взрыва, которым показался мне мой мучительный рассказ. Но волны-последствия могли быть еще впереди. Завтрак, принесенный ботом, уже давно остыл. Понимая, что теперь слово оставалось за Софи, я без аппетита принялся ковырять омлет местного производства: в виде большой рыбины с зеленым луком в качестве водорослей. «Мда, будто что-то из детского меню», – тоскливо отметил я, так и не решаясь поднять глаза на Софи. Она молча разрезала свои сырники. Долгий запутанный рассказ предвещал томительное раздумье.
– Куда ты направишься после? – вымолвила она. Один из трех небольших сырников так и оставался нетронутым на ее тарелке.
– По адресу, который дала Лиана, – я пожал плечами. – Ты пойдешь со мной?
Я не боялся ее ответа. Я, в принципе, не сожалел, что поделился с Софи.
– Хорошо, – тихо произнесла она. Я протянул руку через стол и сжал ее прохладные пальчики в знак огромной благодарности, которую не способен был выразить словами. А потом она сказала странное, – Я, кажется, поняла, кто может тебя там ожидать.
Я непонимающе уставился в ее вдумчивые серые глаза. Софи была умной и очень сообразительной, да и в людях она разбиралась в миллион раз лучше меня. Но могла ли она, действительно, выстроить всю цепочку по моим сбивчивым эмоциональным описаниям? Могла ли увидеть картину иначе, чем я? Либо я за своими переживаниями потерял способность мыслить логически и не улавливал очевидного?
– Кто? – мой голос сорвался и перешел в сип. Я смущенно прокашлялся.
– Нет, не скажу, – она облизала губы. В ее словах и жесте не было и толики высокомерия, скорее, она сама хотела проверить свою догадку, не желая показаться глупой.
– Софи… – только и вымолвил я, но она резко замотала головой «нет-нет-нет».
Странным вышло второе свидание. Хотя первое тоже было из ряда вон выходящим. Видимо, у нас не могло быть иначе, все не как у людей: то зашкаливающий адреналин, то непостижимые истории на грани вымысла. Когда мы вышли из кафе, я обнял Софи, а она чмокнула меня в щеку.
– Так, значит, Валентин Олегович, не станет писать на нас жалобу?
– Нет, я у него спросил еще в первый его визит ко мне.
– А мне даже не сказал, – обиделась Софи.
– Я тебе рассказал про его обнулившуюся невесту, про ее скитания в виртмире и поиск своего физического тела, про полеты на неоновых крыльях и мои неудавшиеся прыжки с небоскреба, – я тихо рассмеялся, – а ты обижаешься, что я забыл упомянуть о рабочих вопросах?
– Я же твой тимлид, – Софи виновато пожала плечами, но тоже улыбнулась. Как приятно снова было видеть ее улыбающейся!
– Ах, ну да, простите, – я притянул ее к себе и хитро укусил за ухо, так вовремя выглянувшее из-за волос.
– Эй! – запротестовала она. – С остальными деталями я просто еще не свыклась. Я же аудитор, пока не увижу своими глазами, не проверю сама – не поверю.
– Справедливо, – заключил я, и мы направились в больницу святой Марии, крепко держась за руки.
Нас встретили белые стены и пустые коридоры, медицинская стерильность и общая чистота. Здесь даже пахло иначе, а точнее – никак, словно любой запах вымывался вместе с ежедневной дезинфекцией каждого сантиметра лечебных помещений. Каблуки Софи звонко цокали по широкой белой плитке, и вдруг наступила абсолютная тишина: мы дошли до палаты 518.
– Я подожду тебя здесь, – Софи отпустила мою руку и слабо улыбнулась. Непрозрачная стеклянная дверь отделяла меня от новых разгадок.
– Что я должен ей сказать? Ума не приложу… – я, действительно, абсолютно не продумал диалог с дочерью Лианы. «Привет, я Вэл. Твоя мать нашла меня в виртмире и попросила встретиться с тобой», – странное представление.
Софи коснулась моей щеки и спокойно произнесла: «Слова найдутся, ступай». Я приложил руку к терминалу распознавания, дверь тихо щелкнула и приоткрылась. Вероятно, Лиана уже внесла мои данные в местную ИНС. Непрошеная нелепая мысль возникла в голове: «С ее способностями в Сети можно было устраивать самые настоящие ограбления века, а она лишь дала мне доступ в городскую больницу. Хотя, кто знает? Может, на счетах неприметной недееспособной старушки лежат баснословные ворованные богатства». Я замотал головой, стараясь сбить тупой сарказм, сработавший на автомате подобно защитному механизму. Я подтолкнул дверь и шагнул в палату, которая утопала в полумраке: прозрачность смарт-остекления на окнах была установлена на минимум. Дверь тихонько закрылась за моей спиной.
Я встретился взглядом с человеком, которого когда-то знал. Жар полыхнул в моей груди, дыхание перехватило. Глаза мужчины смотрели на меня с интересом и недоверием, вероятно, он не ожидал прихода кого бы то ни было. Он поднялся со своего кресла возле окна и нажатием интеллектуальной кнопки впустил в палату немного света. На кровати спиной ко мне лежала спящая женщина. «Ох!» – даже не видя лица женщины, я понял, кем она была. Кровь запульсировала с немыслимой скоростью, билась в висках подобно встревоженной птице. Я судорожно сглотнул.
– Добрый день, вы, должно быть, на внеплановый обход? – оборвал мой ступор мужчина. Его приятный низкий голос мне был мало знаком, едва ли мы говорили друг другу что-то большее, чем банальные приветствия.
– Марк, я – Вэл, – мой голос, на удивление, прозвучал спокойно. Я приблизился к нему в надежде, что он вспомнит меня, но по его прищуренному озадаченному взгляду я понял, что он меня не узнавал. – Я… я встречался с Мартой, дочерью Розы.
– А-ах, – протянул он, припоминая. Далекие образы, погребенные под десятью листопадами, восставали в его памяти. – Вэл, да-да, я вас помню.
Он озадаченно протянул мне руку для приветствия. Марк всегда выглядел моложе, чем Роза, и даже сейчас, в тусклом свете из окна, на его лице не было ни одной морщины, а волосы сияли приятной белизной натурального блонда. Добрые приветливые глаза небесного цвета все-таки были насторожены, в них читалось: зачем ты сюда пришел спустя столько лет?
– Я… – черт, я был без понятия, как начать разговор, – я узнал, что Роза больна и решил навестить ее.
Марк кивнул, приняв мою спонтанную версию за вполне логичную, и пригласил меня присесть на кресло, где сидел сам минуту назад. Я обошел больничную койку и сел, в упор уставившись на Розу. Я не видел ее много лет, восемь или даже больше. Она была такой же милой и моложавой женщиной, как всегда. Очень женственные черты лица, густые русые волосы. Я бессознательно начал искать в ее внешности хоть что-то похожее на Лиану, но не находил ничего, кроме одинакового цвета волос, и с тоской отметил: «Как же она сейчас похожа на Марту». Сердце защемило, я вспомнил, розовые волосы Марты: она так ненавидела свой «банальный» естественный тон.
– Роза давно болеет? – нужно было разрубить тишину, царящую в палате.
– Да, довольно. Точнее, она уже лежала в больнице месяц назад и вот снова попала, недолеченная пневмония. Она идет на поправку, доктора говор…
Дальше голос Марка потонул в шуме моих мыслей. «Боже, как же я сам не догадался!» – в голове не укладывалось, как из истории Лианы я не понял, что ее дочерью была Роза. Она ни разу не упомянула ее имени. Значит, Марта была внучкой Лианы, и поэтому они были знакомы. В моей памяти, точно в истории Лианы, вспыхивали яркие точки, которые можно было соединить попарно и понять зашифрованные смыслы.
«Я не собираюсь проживать ее жизнь! Это ее не взяли в училище» – со злостью восклицала Марта про свою мать. «В летное училище, Вэл! В летное! Я же знал, что она мечтала о карьере пилота для Марты», – отругал я себя мысленно.
«Лиана выбрала летное училище, а летное училище выбрало Лиану», – в моем сознании голос Валентина Олеговича повествовал о жизни своей невесты, так и не ставшей ему женой.
«Значит, Роза хотела быть похожей на свою навсегда потерянную мать, а когда у нее не вышло, мечтала, чтобы ее дочь пошла по стопам бабушки», – выстраивал я собственные логические цепочки. Не знаю, что думал Марк, смотря на мой стеклянный взгляд, это не имело ни малейшего значения. Я был слишком потрясен и хотел связать истории всех жизней воедино. Канва рассуждений разворачивалась внутри меня дальше и дальше.
«Смотри, что у меня есть», – хитро подмигнула мне Марта, вертя в руках небольшую белую карточку. «Что это?» – последовал мой резонный вопрос. Я будто вновь видел нас такими молодыми, а Марту – живой. Мы сидели в сквере Памяти, уплетая мороженое. Солнце припекало, и сладкие капли падали на ногу Марты, как бы я ни старался собрать их пальцами, на ее коже оставались липкие следы. Она вдруг обняла меня и прошептала в самое ухо: «Хочу тебе показать свое укромное местечко». Тело мгновенно отозвалось на ее близость, запах, тембр голоса. Юный и горячий, я был готов на любую ее авантюру. Карточка провела нас на технический этаж небоскреба в самом центре шумного мегаполиса, а оттуда мы попали на крышу. «Вау!» – воскликнул я: без преувеличения, вид был лучшим, что я видел за свои двадцать лет. Я смотрел на изумрудный прямоугольник сквера Памяти, зажатый в тесный каркас из стекла и бетона, в металлических гранях и окнах которого отражались пушистые облака на невероятно лазурном небе. Когда я обернулся, Марта стояла обнаженной, ее легкое платье небрежно валялось под ногами. Она перешагнула его и направилась ко мне, а ветер развевал розовые мягкие локоны.
Небоскреб – место первой близости с Мартой. Место ее роковой смерти. Место встречи с Лианой. Мое место безутешной тоски и бессмысленного принятия.
– Вэл, вам что-нибудь принести? – донесся до меня голос Марка.
– Что?
– Я иду вниз, Роза проснется где-то через полчаса, хочу перекусить, – Марк явно уже говорил эти слова прежде и теперь повторял для своего странного молчаливого гостя. – Вам что-то захватить? Вы голодны?
– А, нет, спасибо, – я поднялся вслед за Марком. Пожалуй, оставаться наедине с его спящей женой было, как минимум, странно. – Я подожду вас снаружи.
Мы вышли в ярко освещенный длинный коридор со множеством одинаковых дверей, меня почти ослепила повсеместная белизна и резкость света после темноты палаты. Софи сидела вдалеке на крошечной скамье. Когда я подошел, она была погружена в пространство Сети, ее пальцы летали в воздухе, набирая невидимые мне запросы, а глаза смотрели за грань реальности. Я присел рядом и положил руку на ее колено.
– Вэл, – она сразу обернулась ко мне. В коридоре я был один, Марк уже скрылся в лифтовом холле. – Как все прошло?
– Ты расскажешь мне сначала свою догадку?
– Нуу, – Софи нахмурилась, явно недовольная, что я проигнорировал ее вопрос. Но не стала сопротивляться. – Мне показалось, что Марта и Лиана могут быть как-то связаны. Я сама не поняла почему, наверное, слишком много совпадений. Если ты сказал, что Марте было восемнадцать в момент самоубийства, то она не могла быть дочерью Лианы, да и с рассказом не мэтчилось39. Тогда, возможно, дочь Лианы – кровный родственник Марты? Дочь же она нашла по ДНК. Получается, только мать Марты подходит. Ну, или Марта – такая же случайная знакомая для Лианы, как и ты. Другого я не придумала.
Я смотрел на Софи, пораженный ее грандиозной идеей. Даже не имея всех параметров, которые были у меня, она за пару секунд раскусила тайну, выстроив логическую цепочку. «Ты просто идиот, вот и весь ответ! Мог бы и сам догадаться», – твердил мне мой внутренний скучающий скептик.
Глава 17. Точки над
i
Жизнь шла своим чередом. Я вышел под летящие хлопья снега и, поежившись от холода, потуже затянул шарф. Снегопад был завораживающим: медленный танец легких пушистых снежинок с серого неба образовывал подобие туманного кокона, из-за которого не проглядывали даже соседние дома. Я легко вздохнул и улыбнулся, пусть я не любил холод, но нельзя было не признать магическую красоту вокруг. Через неделю наступал новый год.
– Я не нахожу варежки, – Софи показала свое милое личико из-за приоткрытой двери. Я растянулся в улыбке и потряс ее «пропажей». Она постоянно забывала свои варежки и забирала мои, заставляя меня прятать руки в холодных карманах. Поэтому я решил обуздать ее бытовую рассеянность. – Все, уже бегу! Ты бы не выходил так рано.
Мы шли по заснеженной улице мимо украшенных гирляндами коттеджей, нас приветливо встречали то большие снеговики на придомовых лужайках, то игрушечные сани Санты. Было безлюдное утро, тишину нарушали лишь скрип наших шагов и почти неслышный звук колес чемодана. Уже вечером мы будем наслаждаться жарой, купаться в океане и пить шампанское, отмечая первый совместный отпуск в мини-отеле Мая.
Я взглянул на Софи, она до самого носа намотала объемный серый шарф, а на ее темных волосах, небрежно раскиданных по крупной вязке, уже приютилось целое семейство снежинок. Я не видел ее губ, но глаза улыбались мне. Мы шли молча, думая каждый о своем. Прошедшие два месяца невообразимо сблизили нас, и я мог только благодарить судьбу за то, что именно Софи была рядом в порой невыносимо тяжелые минуты.
Лиану я не видел в своем виртмире уже три недели. Первый день зимы ознаменовался ее уходом.
– Вэл, доброй ночи, прости, что так поздно, – голос Розы был тихим, почти безжизненным.
– Ничего страшного, – я осторожно встал с кровати, чтобы не разбудить Софи, и вышел из спальни. – Что случилось?
– Мама, – секундное молчание и тяжелый неровный вздох. – Лиана умерла сегодня.
Я закрыл глаза и обеими руками оперся на перила, слезы наполнили веки и, прорвав слабую преграду, потекли по щекам.
– Роза, мне… – я только выдохнул, не договорив. Она и так знала, что мне жаль. Однажды я сообщил ей о смерти ее дочери, теперь уже она сообщала мне другую трагичную новость. Конечно, невозможно и неправильно было сравнивать степени наших утрат, но Лиана успела стать для меня близким человеком. Я прошептал, даже не надеясь на силу в своем голосе. – Мы говорили с ней позавчера.
– Да, она упоминала, – сдавленно произнесла Роза. И добавила, как бы в успокоение. – Она ушла тихо, во сне.
Я присел на верхнюю ступеньку лестницы. Жизнь Ли тоже была тихой, как и смерть. Большая ее часть прошла в виртмире, наедине с собой и бесконечной пустотой вокруг, в беспредельном познании себя, как личности, как человека. Она воссоздавала себя с нуля, тяжело и мучительно, но никогда не теряя надежды. После обнуления у нее не осталось воспоминаний в физическом теле, но виртуальная Лиана «нашла» свое прошлое в тоннелях и закоулках нейросети, а затем «нашла» себя в реальности и стала чем-то большим, чем любой человек когда-либо живший.
Мы распрощались с Розой после ее заверений, что моя помощь не нужна, поскольку Марк с Валентином Олеговичем уже занимаются всем необходимым. Странно было осознавать в тот миг все произошедшее. До известия о смерти Ли я почти убедил себя, что должным образом принял и ее невероятный рассказ, и немыслимое переплетение всех наших жизней: моей и Розы спустя долгие годы после самоубийства Марты; Лианы и ее Вали; Розы и найденных спустя пятьдесят лет родителей. И вот, сидя в темноте, я осознавал, что больше никогда Лиана не прольет свет ни на одно событие из своей удивительной жизни, не расскажет историю, похожую на сказку, не обнимет меня худыми ручками маленькой девочки и не посмотрит на меня сиреневыми глазами молодой прекрасной девушки-пилота.
– Вэл, ты меня изведешь! – мы лежали с Ли на крыше небоскреба, голова к голове. В тот день она явилась передо мной снова двенадцатилетней.
Лиана раздраженно выдохнула, словно самый обычный нетерпеливый ребенок. Как только ей удавалось так точно передавать эмоции того возраста, в котором она являлась мне? То заносчивый ребенок, то жизнерадостная спокойная юная девушка, то мудрая и рассудительная женщина. Она никогда не показывала мне себя старой в виртмире. «Хватит и того, что ты видишь в реальности», – как-то пояснила она. Это было ее большой болью – неспособность к омоложению и оздоровлению. Как и у Валентина Олеговича, ее организм не принимал бета-омоложение: на некоторое время процессы старения останавливались, но затем продолжались, как прежде. Боле того, из-за наличия чипа, они не могли устанавливать нейронные проводники, восстанавливающие слух и зрение. Поэтому Лиана навсегда оставалась глухой, а Валентину Олеговичу приходилось пользоваться очками для зрения. Он как-то пожаловался нам, что всю жизнь положил на разработку проводников нервных импульсов, а сам не был способен воспользоваться своими же благами.
– Покажи мне еще раз, пожалуйста! – взмолился я. Иногда Лиана была такой упрямой, что не было возможности переубедить ее.
Над нами в ночном небе начала разворачиваться немыслимая картина, будто вся Вселенная открылась моему взору: галактики разных форм и размеров закружились в безумном танце. Каждая галактика была наполнена мириадами звезд. Только это были не привычные огненные шары, а воспоминания Лианы. Они удалялись все дальше, раскрывая огромное полотно сиреневого свечения с тонкими нитями, соединяющими отдельные узлы, большие и малые. Так выглядел ее мир-головоломка, нейронная сеть Вселенной ее жизни. Я представлял, как невесомая Лиана в абсолютной темноте и безвременье соединяла «новое найденное» воспоминание то с одним, то с другим, ища закономерности и выстраивая заново цепочки прожитых когда-то событий. Здесь, в виртуальной реальности, она сама была нейронной сетью, невозможной для постижения человеческим умом машиной. Здесь она могла все, что угодно, что я или кто-то иной даже не мог себе вообразить. Она вдруг села и глянула на меня сверху вниз. В ее глазах танцевало то же сиреневое сияние, что и на виртуальном небе. Я тогда улыбнулся ей не губами, но всей душой, и произнес: «Спасибо».
Я услышал шорох в спальне, а затем Софи тихо позвала меня. Вернувшись, я рассказал ей о случившемся.
–Ох, Вэл, – она обняла меня и коснулась сенсорной панели на спинке кровати, включая ночник. В ту ночь мы уже не ложились, проговорив до утра и вспоминая разные истории из короткого, но потрясающего знакомства с Лианой.
– Помнишь, как Роза ждала выписки, чтобы увидеться скорее с Ли? – Софи присутствовала при каждом значимом событии и лучше меня могла проанализировать эмоции других. – Как же она переживала, места себе не находила!
– А еще отказывалась писать матери, сказала, что хочет увидеть ее, прежде чем нам поверит! – я даже рассмеялся, вспомнив ошеломленное лицо Розы, когда впервые рассказал ей правду.
– А Валентин Олегович? – Софи закрыла лицо руками, чтобы не показывать свою улыбку, такую неуместную в печальный день. – Я думала, он никогда Розу не выпустит из объятий!
– Точно! Я еще никогда не видел его более безумным, чем тогда, даже когда он орал на нас в офисе VMT, – я прижал Софи к груди и сказал. – Я за них очень рад. Даже несмотря на случившееся сегодня, у Розы остался отец. И воспоминания о матери. Реальные, а не выдуманные, как она считала до встречи с Ли.
Мы замолчали, размышляя каждый о своем. Не знаю, о чем думала тогда Софи, лежа на моей груди в первый зимний день. Может, о том, что вместе со мной в ее жизнь пришло что-то необъяснимое, иррациональное, но жутко захватывающее. А может, о том, что она, как и все мы, сегодня потеряла близкого человека, ставшего хорошим другом. «Для друзей – Ли», так мы ее и называли, просто Ли, только Роза сразу стала называть ее «мамой».
Роза вместе со мной узнала историю про Марту.
«Вы можете вместе подключиться? Я не вынесу пересказывать по отдельности», – написала нам однажды Лиана.
В тот же вечер мы встретились на крыше небоскреба.
– Марта была невероятной, – Лиана, взрослая женщина, стояла спиной к нам, не смотря в наши глаза. Возможно, она плакала. – Я виню себя и только себя в ее смерти, и вы можете меня возненавидеть, я не ищу вашего прощения.
Тишина длилась недолго, но за это время, я уверен, мы с Розой подумали одно и то же: что бы Лиана ни сказала, мы не сможем ее ненавидеть.
– Роза, доченька, когда ты показала мне Марту, я и подумать не могла, к чему все может привести. Я следила за ее жизнью со стороны: когда она входила в симуляцию, я была незримым свидетелем ее переживаний и тайн, но никогда не являла себя. Мне было достаточно знать, что она живет где-то рядом с тобой, в любви и заботе, которыми я не могла одарить тебя. Я была счастлива за вас. Но однажды случилось страшное, скачок напряжения скинул мои настройки, и Марта заметила меня. Я стояла прямо напротив нее в лесу. Было глупо прятаться, но я виню себя за то, что не исчезла в тот же миг, а поддалась искушению заговорить с ней. Так мы и познакомились, ей тогда было десять лет. Она не знала, кто я. Плод ее фантазий или сбой системы, ей было все равно. Но с тех пор она увлеклась программированием, хотела сама докопаться до истины, разгадать тайну своей виртуальной спутницы. Я следила за ее запросами в Сети, а сама радовалась, что девочка растет настойчивой и самостоятельной. Я обучала ее, к моменту поступления в университет, Марта уже знала больше, чем любой абитуриент, а то и преподаватель.
Лиана повернулась к нам, лицо женщины было изрезано морщинами, под глазами проступали темные глубокие впадины из-за переживаемых страданий. Она подошла сначала ко мне и взяла меня за руки.
– Вэл, я показала ей это место – крышу небоскреба. Здесь я проделала тот же трюк, что и с тобой – полет. Я никак не могла понять, почему она, столько уже зная и умея в виртмире, не хочет попробовать полетать. Я обещала, что это безопасно, что она не разобьется, – Лиана бережно отпустила мои руки и подошла к Розе. – Доченька, она не хотела летать, а я все настаивала и настаивала, возвращала ее сюда снова и снова. Ты никогда не рассказывала мне, что вы постоянно ругались из-за ее выбора профессии. Только недавно я все поняла, когда Вэл рассказывал Вале о Марте, а ты потом подтвердила мне причину ваших разногласий. Получается, ты уговаривала ее стать пилотом в реальности, а я умоляла ее летать в виртмире. И назло мне она полетела. Только не в симуляции. Она разбилась сама и разбила твою жизнь. И мою.
Лиана горько заплакала и отвернулась, не в силах видеть наши глаза. Роза подошла первой и тихо обняла мать. Они оплакивали Марту и прощали в этот миг друг друга. Я дотронулся до руки Розы, затем сжал руку Лианы и вышел из симуляции. Я никого не винил, это был выбор Марты.
На похоронах Лианы было немноголюдно: Роза с Марком и двумя мальчишками лет тринадцати, Валентин Олегович и Роман, я и Софи. Урну с прахом поместили за небольшой табличкой, на которой было написано имя и две даты. Я с удивлением уставился на Валентина Олеговича, он безотрывно смотрел на золотой квадрат ячейки, на котором была начертана ЕГО фамилия рядом с именем Лианы. «Вэл», – одернула меня Софи, я отвел глаза от старика. Он имел право на собственное время для скорби, я и потом мог узнать у него все, что необходимо.
Аэропорт находился на другом конце города, самым быстрым был объездной путь – почти без остановок. Но мы специально вышли заранее, чтобы проехать через центр, пусть с пересадками и толпами пассажиров, спешащих на работу. Мы вышли на станции «Сквер Памяти» и прошли по длинной аллее к дому Ли. Снегопад прекратился, и солнце искрилось на свежевыпавшем снегу, вспыхивая одновременно тысячами отблесков в бесчисленных гранях прозрачных кристаллов. Мы остановились на перекрестке, не переходя дорогу. Я склонился и положил два цветка на запорошенную снегом скамью, где Валентин Олегович поведал мне историю Лианы: нежно-розовую розу в память о Марте и бело-сиреневую лилию в память о Лиане.
Я бросил взгляд на небоскреб, в его окнах отражалось голубое зимнее небо с бегущими пушистыми облаками. Я улыбнулся, чувствуя спокойствие и облегчение, взял Софи за руку, и мы заспешили обратно на станцию маглева с таким символичным названием «Сквер Памяти».