Лина Соле
Песчинка и Вселенная
– Ты сказала, что 99% людей желают благополучия, – мой голос показался мне жутко изможденным. – А еще один процент? Чего они хотят?
– Доля процента, – буднично поправила Лиана, – приходится на психопатов, чьи долгосрочные цели не определены и, скорее, имеют асоциальный характер.
Скользкий холодок страха обвил мою шею, спустился вниз, и, пересчитав каждый позвонок, нырнул внутрь. Я не смел отвести пораженного взгляда от Лианы, все также бесцельно катавшей камешек по полу. Не была ли она тем самым психопатом-манипулятором в руках еще более безумного искусственного интеллекта? Тогда и цели – ее и ИНС – радикально отличались от озвученного «благополучного существования». Намеренное причинение страданий (бедняги-чипированные), отсутствие раскаяния, тяга к всевластию, паразитический образ жизни – довольно похоже на образ безликого искусственного интеллекта. Очеловеченная же Лиана сочетала в себе иные характеристики: поверхностная обаятельность, убежденность в собственной значимости, склонность к манипуляциям, и кто знает, что еще. Вкупе они были вполне типичным психопатом. Хотел ли я выяснять прочие удручающие, кошмарные подробности? Нет. Были ли у меня выбор? Да, как сказала Лиана, и я его сделал.
– Ты можешь перенести нас в другое место?
– Конечно. Куда? – отозвалась девушка, оживившись.
– Есть одно место в центре, бар «Перл-Харбор», сможешь воссоздать?
– Да, дай мне секунду, – Лиана на миг прикрыла глаза. – Готов?
– Даже не спросишь, почему я выбрал именно это место?
– А ты расскажешь? – она недоверчиво изогнула бровь.
– В «Перл-Харборе» мы частенько зависали с Вэлом, так что можешь занести этот бар в категорию «яркие воспоминания». Да, кстати, ты можешь его позвать или как там у вас принято?
– Без проблем. А что насчет гонок? – они кивнула в сторону молчаливой трассы. – Расскажешь?
– Нет, без вариантов, – я коварно улыбнулся, взял Лиану за протянутую руку и спустя мгновение очутился в своем самом любимом месте на планете.
Глава 22. Друг
Я без промедлений обнял лучшего друга, так крепко, что, будь у него кости, они бы непременно треснули.
– Да не может быть?! – пробурчал Вэл.
– Заткнись, – я пихнул его в плечо.
Он сидел за нашим обычным столом – недалеко от бара, но в достаточном уединении, чтобы музыка с танцпола не заглушала беседу. Я оглянулся в поисках Лианы, но ее не оказалось. Вэл пришел на помощь:
– Ли решила, что лучше нам поговорить наедине.
– Окей, – я сел напротив него. – Как она тебя вызвала?
– Так же, как другие – прислала сообщение.
– И ты сразу был готов подключиться? – я нахмурился, что-то не клеилось.
– Кир… – он цокнул языком. – В реале сейчас полчетвертого ночи, я дрых, как убитый. А тут ты решил повидаться, и… как я мог отказать?
– Ты с Софи? – зачем-то решил уточнить я.
– Конечно. Она вроде бы даже не проснулась от моих судорожных поисков VR-накладки, – он хохотнул, видимо, вспоминая. – Вообще, у меня не так много времени, через пару часов Софи разбудит меня.
– На работу?
– Если бы… сегодня выходной, а значит, мы идем на пробежку, – Вэл закатил глаза.
– Ты… и бег? Серьезно? – я рассмеялся, потому что Вэл являлся принципиальным адептом ленивого времяпрепровождения: есть возможность полежать – не будь дураком, приляг; можно присесть – садись, что стоять истуканом. Кажется, по физкультуре у него единственного в классе, если не во всей школе было «удовлетворительно».
Он состроил кислую мину, вероятно, утренние пробежки, пусть даже с Софи, его не впечатляли. После смиренного вздоха Вэл сказал:
– Я все гадал, как долго ты будешь держать оборону.
– Надо же мне здесь как-то развлекаться.
– Помню-помню: «Нож в руке, разодранная одежда, брызги крови», – он карикатурно изображал мой вчерашний театральный этюд, широко размахивая руками. – Не знал, что ты заделался в актеры.
– Очень смешно, – я пнул его под столом, чтобы он прекратил издеваться. – Посмотрел бы я на тебя, если бы перед тобой предстал сам дьявол.
– Она не…
– Да знаю я, – резко оборвал я Вэла.
– И о чем вы говорили?
– О многом… – я шумно выдохнул и, прежде чем продолжать, решил вставить дисклеймер. – Чувак, я не слишком доверяю вам – тебе и Лиане. Не хочу обидеть тебя, Вэл, но все кажется чересчур нереальным, и ты в том числе.
– Как галлюцинация?
– Скорее, как жестокие попытки ИНС свести меня с ума.
– С чего бы нейросети обращать на тебя внимание?
– Без понятия, – я оперся локтями о стол, склонившись к другу. – Я прошел сканирование личности, может, теперь ей надо и меня устранить, как чипированных.
– Бред, – Вэл постукивал пальцем по столешнице. – В шестьдесят девятом было все иначе, нейросеть…
– Да-да, Лиана говорила, – я не желал в очередной раз выслушать подробности дня хард резета.
– Если так и не поверишь мне, то, может, все-таки всерьез рассмотришь идею про галлюцинации? – он снисходительно улыбнулся одним уголком губ.
Мысль о сумасшествии постоянно витала рядом, но прежде не воспринималась мной всерьез, а зря. Если принять как данность, что я уже свихнулся, то можно было отпустить тормоза и лететь в преисподнюю на полной скорости. К счастью, в своем заточении я никому не мог причинить вреда. Такое решение мне показалось весьма занятным и не противоречило моему выбору обреченного, поэтому я полностью расслабился.
– Какие новости на воле?
– Ты серьезно? – Вэл скривился от отвращения. – Ты здесь только третий день, а говоришь как заядлый рецидивист.
– Да ладно, просто избитая фраза. К тому же у меня появился персональный осведомитель, следовательно, я имею право знать, что творится в мире. Вдруг там война?
– И кому с кем воевать?
– Кто знает, – я развел руками. – Восстания машин никто не отменял.
– Не хочу тебя разочаровывать, но ничего подобного нет. Хотя я знаю человека, который встал на тропу войны.
– Кто?
– Твой отец, кто же еще. Он, кажется, готов разнести всю судебную систему, чтобы вытащить тебя. Если бы не трагедия…
– Что? Ты о чем? – я был настолько шокирован и… счастлив одновременно. И в то же время, я ничего не понимал: отец ведь отрекся от меня?! – Какая еще трагедия?
– Он же сказал тебе?! – Вэл округлил глаза и замер, изучая меня, а затем, осознав, что я действительно ничего не знал, медленно пояснил. – Кир, Теона потеряла ребенка. Это случилось накануне заседания. И я был уверен, что Николай сообщил тебе перед уходом из зала суда.
«Я потерял сына», «я потерял сына», «я потерял сына», – заело в мозгу. Я услышал Вэла, но никак не мог сопоставить его слова и слова моего отца, тупо повторив:
– Теона потеряла ребенка…
– Да. У нее был мальчик, внутриутробная смерть.
Я потрясенно воззрился на Вэла, в его зеленых глазах было столько печали и сочувствия. Как же я ошибался насчет отца! Что я за чертов эгоист?!
– Мне нужно увидеть его!
– Кир…
– Вэл, давай, вызови отца. Прошу!
– Кир, это невозможно.
– В смысле? Ты же здесь… Пусть Лиана подключит и его тоже, – я вскочил, готовый, если потребуется, рвануть на поиски Лианы.
– Послушай меня, – Вэл оказался рядом и крепко сжал мою правую руку выше локтя. – Никто не должен знать, что к тебе есть доступ, слишком рискованно.
– Что ты несешь? Мне надо поговорить с отцом! Какие тут могут быть риски?
– Тебе нужно успокоиться, – мое левое запястье тоже оказалось в «наручниках» из пальцев Вэла. – Если нас с Ли обнаружат, то могут заблокировать доступ к тебе.
– Да плевать, мне нужно с ним поговорить!
– Кир, он прав, – раздался взволнованный голос Лианы у меня за спиной, она моментально приблизилась. Я почувствовал тепло ее пальцев на своих. Вэл все еще удерживал меня, словно я мог куда-то убежать или наброситься на него. Какой-то идиотский сюр! Лиана тихонько попросила, – Вэл, отпусти его. Нам нужно спокойно все обсудить.
Вэл повиновался: разжал хватку и отступил на шаг. В реальности на моих руках уже проявились бы синяки. Пальцы Лианы властно и нежно обхватили мои ладони, она снизу вверх смотрела мне в глаза. Если одним только взглядом можно было успокоить разъяренное животное внутри меня, то у нее, похоже, получалось. Хотя, возможно, она «подкрутила» какие-то «вентили» в моем саркофаге, и в кровь устремилась ударная доза успокоительного. Я задышал спокойнее. В полумраке бара ее радужная оболочка выглядела почти черной с неоново-фиолетовым ободком, имевшим собственное слабое свечение. Завораживающее зрелище, стоило признать.
– Я обещаю тебе, – начала Лиана, и я усилием воли оторвал взгляд от ее гипнотических глаз и сконцентрировался на движении губ, – что Николай однажды обязательно придет к тебе. Сюда. Но пока он не готов.
– Нет, – осознание беспомощности накрыло меня стальным саваном.
– Тебе нужно отдохнуть, – почти колыбельным напевом произнесла Лиана.
– Нет! – в ужасе закричал я, уверенный, что она сейчас насильно вытолкнет меня из виртмира прямиком в сон. Я рефлекторно предпринял попытку вырваться, но Лиана и не думала удерживать меня, мои руки легко выскользнули из ее и безвольно повисли вдоль тела.
– Прогуляемся? – она примирительно улыбнулась и, не спеша, направилась в сторону выхода, поманив меня.
Я вяло последовал за ней, ощущая невыносимую усталость: день и вправду выдался слишком долгим, мозг буквально плавился и с трудом перемещал мой аватар в виртуальном пространстве, но в качестве упрямого протеста я продолжал монотонное движение. Дверь автоматически распахнулась, и я зажмурился от слепящего белого света. Лиана шагнула в него и растворилась. Я помедлил, а затем вышел за ней из бара, но вместо центра города оказался на скалистом берегу – никаких строений вокруг и никакого бара позади.
Тоненький силуэт стоял почти над обрывом, ветер трепал кремовое платье Лианы и ее распущенные волосы. Я огляделся, место было мне незнакомо. Каменистую землю покрывал ковер из тусклой серебристо-зеленой травы и темно-лиловых цветов, море внизу выглядело холодным, больше стальным, нежели бирюзовым. Я невольно поежился и направился к девушке, смотревшей на неприветливую стихию.
– Что это за место?
– Наполненное воспоминаниями, как же иначе, – ответила она, не оборачиваясь.
– Хорошими или не очень?
– Лучшими, – едва слышно выдохнула Лиана.
Как бы мне ни хотелось узнать, чем именно запомнился ей столь угрюмый утес, я подавил любопытство. На волнах внизу покачивалось несколько чаек, я заглянул за край – волны с грохотом разбивались о почти вертикально входящие в воду скалы. Я скривился.
– Тебе здесь не нравится? – предположила Лиана.
– Не люблю высоту, – я отступил назад на всякий случай, – и море не люблю.
– Море? – Лиана округлила глаза, словно мои слова нанесли ей личное оскорбление.
– Воспоминания, – только и сказал я.
Целую минуту мы, молча, смотрели на пасмурный пейзаж, пока Лиана не застонала:
– Не заставляй меня все же взламывать базу твоего сеть-психолога, – меня позабавило, что в отличие от меня она не потрудилась проявить хоть немного деликатности.
– Хм, интересно, как далеко ты можешь зайти в своей нездоровой настойчивости.
Она с обидой надула губы и пробурчала:
– Не льсти себе, узнать твои тайны – дело одной минуты, но оно того не стоит.
– Пожалуй, – я ухмыльнулся, наблюдая за ней краем глаза, она переминалась с ноги на ногу и приговаривала:
– Не любит он море…
– Что? Сводит с ума? – Лиана одарила меня ледяным взглядом, под стать пронизывающему ветру, а мне так не хотелось ее злить. – В детстве Стас чуть не утонул, ему тогда было года два вроде бы. Его мать настолько перепугалась, что заставила отца запретить купаться и мне, потому что мелкий всюду таскался за мной. Как ты можешь понять, мои каникулы были окончательно испорчены.
– И все? – Лиана нахмурилась.
Я пристально смотрел на нее, но перед глазами видел лишь жуткую картинку из прошлого: крошечное тельце брата, бездыханно лежащее на берегу, визжащая женщина рядом – его мать, мой обезумевший отец, неустанно делавший закрытый массаж сердца сыну. Когда поток воды хлынул изо рта маленького Стаса, я позволил себе заплакать… тогда, почти тридцать лет назад… и сейчас.
– Кир? – теплые руки Лианы робко сомкнулись вокруг меня, она зашептала мне на ухо. – Тише, тише, тише.
Я вцепился в нее так крепко, словно без ее поддержки поток скорби мог утащить меня на дно холодного моря и дальше – в самый ад. Мое тело тряслось от рыданий, я не различал слов Лианы за собственными всхлипами и громким прерывистым дыханием.
– Он… он… – я не мог оформить в слова осмысление целой картины. Лиана, наверняка, недоумевала, что произошло: секунду назад я подшучивал над ней, и вот скулю в ее объятиях. Я лишь повторил и без того известное. – Он потерял сына.
Безжалостная сука – судьба: отец так люто, так отчаянно возвращал к жизни одного сына, и ничего не мог сделать, когда умер другой ребенок, долгожданный, так и не родившийся. Возможно, впервые в жизни мне искренне захотелось обнять отца, сказать, что я люблю его и благодарен за все, что он для меня сделал. Новый приступ удушающих слез, очередное осознание собственной никчемности и бессилия. «Пока он не готов», – всплыло объяснение Лианы, можно ли было винить отца в том, что его горе оказалось гораздо чудовищнее моих временных несчастий и сиюминутных утопических желаний. Я оживил в памяти его образ: его лицо в день суда, мертвенно-бледное, состарившееся на целую жизнь, темные глубокие круги под бесцветными глазами. Жалость и боль пронзили мое сердце, рвущееся из груди где-то в другой реальности. Мне представилась и Теона. Она была младше меня, избалованная дочка миллиардера – друга отца. И все-таки она была такой юной и наивной, абсолютно влюбленной в опытного, дерзкого, властного и всегда чуткого с ней Николая. Ее нежная душа столь рано омрачилась безутешной потерей. Я горевал вместе с ними, как бы далеко они сейчас ни находились, как бы долго мы с ними еще ни увиделись.
Я обнаружил нас с Лианой в белоснежном пустом пространстве моего виртуального интерфейса, она все еще прижимала меня к себе и бережно гладила по спине, утешая, но уже ничего не говорила. Видимо, почувствовав неуловимую перемену, она немного отвела лицо от моего плеча и взглянула на меня. Я заметил на ее щеках дорожки от слез. Без задней мысли я коснулся большим пальцем влажного следа на нежной коже, аккуратно проведя от уголка губ до краешка неземных глаз.
– Ты плакала?
Она кивнула, виновато признаваясь:
– Не стоило приводить тебя на тот утес, – и совсем тихо добавила. – Я, правда, не знала, прости меня.
– Эй, – я взял ее личико в ладони, нарушая все мыслимые границы, – ты не виновата, Ли, перестань.
Она захлопала влажными ресницами.
– Ты назвал меня «Ли»?
– Не знаю, – я смутился. – Кажется, так.
Она просияла, и в тот же миг что-то изменилось – во мне или в нас. Я вдруг понял, что не желаю больше отпускать ее, ощутил странный неведомый мне ранее прилив доверия, благодарности и трепета, словно я держал в руках не девушку, но самое важное и драгоценное, что только можно вообразить. Изумление на грани еще не осознаваемой, но нарастающей паники сковало меня, я не в силах был разжать рук, держащих чудесное лицо. Идея, такая простая, логичная, единственно верная, запустила череду уже необратимых последствий. Я слышал слова Лианы: «Друзья зовут меня Ли», я видел сначала радостное воодушевление, затем замешательство и, наконец, испуг в ее сияющих ясных темно-сиреневых глазах. Мы находились так близко друг к другу, я приблизил приоткрытые губы к ее губам, не смея оторвать от нее взгляда. И в момент, когда предвкушение могло перерасти в непознанное прежде блаженство, Лиана исчезла из моих рук и из моей жизни.
Часть 5. Мира
Глава 23. Путь домой
– Ты у меня в долгу, дорогая.
– Спасибо, – виновато выговорила я сквозь кашель, горло невыносимо саднило от постоянной тошноты. Николай не без отвращения отряхивал свою штанину.
– Да не за это, – он головой указал в сторону скудного содержимого моего желудка, плавающего в темной воде за бортом. Я еще раз вытерла рот тыльной стороной ладони и подняла не него изможденный взгляд. – За то, что я оставил Тею и отправился с тобой, – он вздохнул и перевел тему, которую мы не раз уже обсуждали: Николаю тяжело далось расставание с женой, а тут еще я с бесконечными рвотными позывами. – Тебе разве не корректировали гены, отвечающие за морскую болезнь?
– Не знаю, у меня же нет доступа в мою медкарту, – я с облегчением прислонилась спиной к холодной стенке. – Наверное, родители в детстве не думали, что я свяжу жизнь с морем.
– Кем они были?
– Мама – инженером, а отец преподавал в университете.
– Твой первый муж тоже, вроде бы, преподавал?
– Да, философию.
– Странная наука, – Николай перегнулся через борт и зевнул, смотря на горизонт. – Пространно рассуждать о проблемах вселенского масштаба и ничего не делать для их решения.
– У философии нет такой цели, – я слабо улыбнулась. – Зато философия помогает давать ответы на вопросы бытия.
– Ну да, ну да: «Кто я? Где я? Я существую?» – он горько усмехнулся, процитировав Лиану. – Пожалуй, у философов настало жаркое время после «Откровений» этой девки, столько новых вводных для переосмысления.
Я пожала плечами, чего Николай не мог видеть, поэтому он продолжил, не дождавшись от меня ответа:
– Ты же понимаешь, что я возвращаюсь не только ради Кира? У меня есть глобальная миссия: вернуть сына и тебя к нашим семьям. Если и Вэл с Максом одумаются, я, считай, перевыполнил план.
– Думаю, Вэл не вернется, – задумчиво ответила я. Хотелось добавить, что и в моих планах не было ничего подобного, но я не стала разрушать иллюзию большей части моей семьи, оставшейся на далеком затерянном острове.
– Откуда такая уверенность? – Николай повернул голову, чтобы видеть мое лицо.
– Просто я знаю своего сына, – как бы Николай отреагировал, признайся я ему, что Вэл познакомил меня с Лианой? Той самой Лианой, которую он, как и мой муж, глубоко и довольно безосновательно ненавидели; что Вэл именно с помощью Лианы нащупал дорожку к Киру и может видеться с ним даже теперь – во время полного отключения. Все это оставалось лишь риторическими вопросами, которые я не собиралась задавать, поэтому перевела тему. – Как ты думаешь вытащить Кира?
– Если правосудие в этой стране еще хоть что-то значит, то буду добиваться его освобождения законными методами, если нет, – он сверкнул глазами, полными ярости, – то лучше никому не стоять на моем пути к сыну.
Если бы передо мной находился не Николай, я бы, наверняка, рассмеялась от столь претенциозных угроз, но будучи женой его лучшего друга, я была неплохо осведомлена и о связях Николая, и о его способах решения проблем. Пожалуй, для Николая даже не существовало прежде такого слова, как «проблема».
– Почему его арестовали? Кир – не случайная жертва наркорейда, ведь так?
– Да, это заказ, и я знаю, кто за ним стоит, только не могу понять – зачем.
– Кто? – шепотом спросила я, словно нас могли подслушать на нашем забытом богом судёнышке, затерянном в водах Тихого океана.
– Черный Ворон, – будто ругательство выплюнул Николай.
– Воронский? Генерал Воронский, твой… друг?
– Он никогда не был моим другом, Мира. Уж тебе ли не знать, – Николай выглядел подавленным и чертовски уставшим. – Но я и представить не мог, что однажды он станет моим врагом.
– Чего он хочет? Повышения? Лояльности?
– Скоро узнаю, – Николай ненадолго прижал ладонь к виску, после чего взъерошил свои светлые влажные волосы. – Ну и жарища, пожалуй, надо было выбрать для переезда Антарктиду.
– Там и то больше цивилизации, – вяло усмехнулась я. Николай, видимо, больше не желал говорить на неприятную тему.
– Точно… Все-таки цунами семьдесят пятого полностью уничтожило райский уголок. Ты знаешь, что раньше там был курорт для богачей? С кучей отелей и аэропортов.
– Да, мне кто-то говорил…
– Не они ли? – он махнул головой в сторону кормы. – На кой черт они увязались за нами?
Анна и Эш стояли у борта метрах в двадцати от нас. Анна положила голову на плечо брата, он обнимал ее за плечи. Для меня тоже оставалось загадкой, почему они решили вернуться, появившись на корабле буквально за несколько минут до отплытия. Анна лишь повторяла, что так захотел Эш, и все-таки внутренне я радовалась, что была не единственной, кто по собственной воле возвращался на Большую землю, не в силах выносить жизни в общине на острове.
– Пойду, прилягу, – я буквально отлепилась от металлической стены, насквозь пропотев от невыносимой жары, влажности и собственной слабости.
– Мира, – окликнул Николай, – я рад, что ты заставила меня поехать обратно.
– Но я не заставляла, – я заглянула в его голубые глаза. Отсутствие опоры за спиной болезненно отразилось на организме – от дрожащих коленей до скрутившегося желудка.
– Знаю, – он слабо улыбнулся, – и все же без тебя меня бы не было здесь.
Я кивнула и побрела в свою каюту. Возвращались в цивилизацию только мы вчетвером, поэтому все крошки-каюты были свободны – выбирай любую. Я вытянулась на своей узкой койке и уставилась в грязный потолок, выдохнув с облегчением, потому что уже к вечеру нам предстояло сойти на берег: Николай не планировал добираться до дома морем, да и авиабилетов в направлении «обратно» было предостаточно. Я старалась не думать о том, что происходило на острове во время моего пребывания там, словно моя психика желала поскорее вычеркнуть мучительные воспоминания, если уж не стерев их полностью, то хотя бы превратив их в некое подобие «ложных» – может было, а может, и нет, или вообще – не со мной. Самым страшным из них было прощание с Владом: его ледяные застывшие глаза, тонкая линия сжатых губ, эта проклятая борода и единственное слово: «Прощай». Он прощался вовсе не на время – навсегда. Прощался даже не со мной, но с нами – с нашей семейной жизнью, с чувствами, которые были когда-то и прошли или которые еще теплились в нас. Мы оказались слишком самодостаточными, чтобы умолять друг друга передумать: меня – остаться, его – поехать со мной. Мы оказались слишком мудрыми и не позволили солгать себе снова. Каждый сам делал свой выбор, и, как ни странно, я уважала Влада за его выбор, за силу духа и смелость. Я улыбнулась сквозь слезы и повторила про себя: «Я ни о чем не жалею». И это было правдой.
Тихий стук в металлическую дверь разбудил меня, я огляделась – за окном было уже темно. Видимо, Николай пришел сообщить, что мы, наконец, добрались до суши.
– Да-да? – я села на койке и пригладила волосы, чувствуя себя уставшей, разбитой и старой. В дверях появился Эш. – Ой, я думала…
– Это я, – он кривовато улыбнулся, догадавшись, что не его я ожидала увидеть.
– Проходи, Эш, – я зачем-то поднялась, занимая и без того скудное пространство крошечной каюты. – Я подумала, что мы уже причалили.
– Нет пока, но скоро, – он вошел и, прикрыв дверь, прислонился к ней спиной. – Я подумал, что тебе важно будет узнать, почему мы возвращаемся.
«Что-то новенькое», – пронеслось в моих мыслях: Анна всегда терялась во время моих расспросов. Я склонила голову, готовясь выслушать ответ от первоисточника их внезапного решения. Парень медлил, как хороший актер, выдерживая драматическую паузу.
– В тот день, когда ты за ужином сообщила своей семье, что приняла решение уехать, – Эш шагнул ко мне навстречу сокращая и без того небольшое расстояние. – Ты думала, что говоришь тихо и только близким, но замерли все, честное слово! – он усмехнулся, но тут же осекся, нахмурился. – Собственно, это не важно… Важно то, что в твоем голосе, в его силе и бескомпромиссности, я услышал, что ты уезжаешь не «от кого-то», а «к кому-то».
Я на добрую минуту потеряла дар речи, глупо моргая и соображая, что ответить парню.
– Интересное наблюдение, Эш, только не уверена, что оно на сто процентов верное.
– Ты читала что-то до ужина, – его глаза в сумерках превратились в два черных опала, поблескивая в тусклом свете фонарей с палубы. – Ты читала письмо, – не спросил, но утверждал он.
– Да, – бессмысленно было отрицать правду.
– И в том письме было написано нечто, что поставило точку в твоих метаниях, – предположил проницательный парень. Странная игра в «угадайку», и все-таки Эш пока не ошибался.
– Допустим.
– Уехала ты одна, значит, такой выбор был важен только для тебя.
– Со мной едет Николай, – возразила я.
– Нет, у него свои мотивы, а у тебя – свои.
– Не понимаю, как это относится к причине вашего с Анной возвращения?
– Напрямую, Мира. Я хочу узнать их.
– Их?
– Да, и отправителя того письма, и твою Анну, и… – он лукаво сощурил глаза, – Пандору.
– Что? Какую еще Пандору? – спросила я. Эш приподнял уголок губ, развернулся и сделал шаг к двери. – Пандору, которая открыла ящик? Ты про какую-то мифическую богиню?
Мне не хотелось отпускать его без объяснений. Он задержал руку на дверной ручке и произнес, не оборачиваясь: «В каком-то роде». И вышел.