Лина Соле
За твоими глазами
Февраль
Глава 22
– Ты невыносима! – Леон ходил взад и вперед, размахивая руками точно коршун крыльями.
– Я не пойду в этом, даже не обсуждается! – я сцепила руки на груди. – Что, блин, за бордель, куда надо приходить в таком виде?
– Узнаешь. На. Месте, – медленно повторил Леон ту же фразу, что и несколько раз «до». – Мэй, надевай давай, я кому все купил? Ходил, как конченный идиот, в вашем бабьем царстве.
– Нет, – я села на край кровати, обиженно уставившись в пол. Несмотря на распирающее меня любопытство, я морально не могла себе позволить отойти от выбранной линии.
– Я тебе кое-что пообещал, помнишь?
– И как твое обещание связано с… – я брезгливо обвела рукой ворох вещей, точнее, какой-то безвкусный набор вульгарных корсетов, пеньюаров и непонятных кожаных ремней.
– Мэй, – Леон опустился на колени передо мной. – Ты спросила меня в прошлый раз, будет ли мне достаточно тебя.
– И ты ответил «нет», – наши слишком серьезные лица были теперь близко-близко.
– Сначала, – он нахмурился, – но потом мы кое о чем договорились.
Я пожала плечами. Наш разговор был всего лишь месяц назад, но мне казалось, что прошла целая жизнь. Леон внезапно дотронулся до моего лица и завел руку в мои распущенные волосы. Я уставилась на него во все глаза.
– У меня есть определенные… – он сглотнул, – потребности. И я знаю, что ты о них прекрасно осведомлена.
– Я?
– Угу, – он провел кончиками пальцев вниз по моей шее, его взгляд был устремлен мне на губы. «Он меня сейчас поцелует», – со священным трепетом и невообразимым ужасом подумала я, но Леон продолжал монотонно говорить. – Поскольку ты не одобряешь кое-что, к чему я привык, то и тебе придется изменить то, к чему, вероятно, привыкла ты. Не могу же я один принести в жертву свои… аппетиты.
– Я не понимаю, – прошептала я и еще тише добавила, вся краснея. – Ты имеешь в виду садомазохизм?
Леон громко рассмеялся, откинувшись назад, и хохотал так долго, пока по батарее не стали барабанить спящие соседи.
– Ты так сказала, будто я – отпетый извращенец, – он пригладил назад свои выбившиеся пряди. – Да, мне нравится пожестче, но я не чертов садист, пощади меня!
Он поднял руки, комично сдаваясь, я слегка улыбнулась. Леон сидел на мягком ковре, такой простой и домашний, что я готова была согласиться с тем, что мои собственные суждения и рассказ Тони неверны. Леон облизал губы и как-то виновато произнес:
– Хотя то место, куда мы сегодня должны были пойти, пожалуй, подтвердило бы твои опасения.
– Можешь выйти?
– Что?
– Выйди, пожалуйста, я хочу примерить.
Леон смерил меня долгим взглядом, после чего поднялся и молча вышел в гостиную.
Переодеваясь, я четко осознавала, что поддалась на хитрую манипуляцию. Продумал ли ее Леон детально или все его поведение было заточено на коварные уловки и запутанные лабиринты для жертвы? Самое ужасающее, что, понимая всю подноготную, я хотела быть если не напрямую обманутой, то хотя бы непорочно введенной в соблазнительное заблуждение. Если так, то кем тогда была я?
Я дотронулась до зеркальной поверхности, откуда на меня смотрела моя удивительная копия: тугой черный корсет эротично стягивал грудь, полупрозрачная длинная юбка едва прикрывала ноги и кружевное белье. Я обернулась, чтобы взять непонятные кожаные ремешки, и вздрогнула. В дверях комнаты неподвижно стоял Леон. Он впился в меня неистовым звериным взглядом, вот-вот готовый наброситься.
– Ты меня напугал, – я почувствовала прилив страха, дыхание перехватило от странного возбуждения.
– Мне нравится, как ты выглядишь, – Леон расправил плечи и направился ко мне.
– Не знаю, как надеть… – мне хотелось разорвать гипнотизирующий зрительный контакт, я взяла кожаные лоскутки с постели.
– Тебе они не нужны, все идеально, – он мягко забрал у меня из рук непонятную вещицу. – Ты такая… мм… сексуальная, Майя.
Леон стоял вплотную, но не нарушал физических границ.
– Я чувствую себя слишком… – я повернула голову через плечо и осмотрела в зеркало свои отчетливо проступающие через темный шифон ягодицы, – уязвимой.
– Уязвимой?
– Одежда обычно скрывает то, что должно быть скрыто. Я не ношу такое.
– Ты мне доверяешь? – спросил он спокойно. Я отрицательно покачала головой. Леон искренне улыбнулся. – Правильно. Но я знаю, что может побороть твое смущение.
Он открыл зеркальную дверь шкафа и взял с полки черную маску. Леон осторожно надел ее на меня: маска полностью закрывала мое лицо выше губ, а недлинная черная вуаль прятала светлые волосы. Так, одна простая деталь полностью скрыла мою личность. Удивительно, но я немного расслабилась.
– Подождешь меня в гостиной?
– М? – я оторвалась от своего таинственного отражения.
– Мне нужно переодеться, – Леон быстро стянул футболку. Я смущенно опустила глаза. Передо мной стоял Тони, тело которого я знала досконально, и все-таки это не был Тони. Я улыбнулась, довольная тем, что за маской не видны мои вспыхнувшие щеки.
Ждать пришлось недолго. Спустя несколько минут я потрясенно ахнула, когда Леон вышел из спальни. На нем была серебряная маска, подобная моей, а белая рубашка на шнуровке, которая даже не была завязана, едва прикрывала гладкий сильный торс. Я нахально осматривала его с головы до ног, бескомпромиссно сексуального в черных кожаных брюках и широком поясе с металлическими заклепками-шипами. Он позволил изучить себя, а затем быстрым шагом направился ко мне. Наши маски гулко стукнулись, когда Леон поцеловал меня.
– Ты даже не представляешь, что я хочу с тобой сделать, – он целовал и покусывал мои губы, а его руки крепко и властно прижимали меня. Он почти рычал, – Черт, Майя, я уже сомневаюсь, что нам нужно куда-то идти.
Я не могла даже произнести что-то членораздельное от неожиданности и сильнейшего желания. Я вцепилась в волосы Леона не позволяя прекратить поцелуй. Время растянулось и вязкой приторной патокой обволокло и сцепило нас воедино. Я чувствовала и осознавала каждое влажное касание, слышала каждый вздох и стон и совершенно растворилась в мучительно-долгой сладости.
– Нам пора, – Леон держал мое лицо ладонями, пока я возвращалась в реальность. Я почти начала умолять его остаться здесь и не останавливаться, но собралась и неуверенно кивнула.
Мы не произнесли ни слова в течение почти часовой дороги. Леон гнал, нарушая все скоростные режимы, но мои мысли были гораздо быстрее и запретнее, и уж точно не о том, что за первый час февраля мы насобирали кучу штрафов. Я всецело осталась в квартире Тони: «Что же там было? Какое-то непостижимое наваждение. Но я хочу еще – целовать его, заняться с ним сексом. Грубо, так, как он любит… Я хочу, чтобы он связал мне руки своим кожаным поясом. О боже».
За окном проносился заснеженный ночной город, темные окна спящих домов были так же черны, как тот мрак, в который меня загонял Леон своей похотью. Кем я буду, если попрошу его поцеловать меня снова? Кем я буду для себя? Для Тони? Очередной жертвой развращенной идентичности или предательницей и изменщицей? Я повернулась на своего безмолвного сосредоточенного водителя, его серебряная и моя черная маски лежали на заднем сидении, мы были снова Майей и Леоном, и вовсе не теми людьми, в которых вспыхнуло стихийное пламя. Леон поймал мой взгляд и сказал: «Почти приехали». Я отвернулась и уставилась в темноту. Мое пламя не утихло.
Глава 23
– Какие люди! – почти обнаженная девушка, встретившая нас, фамильярно расцеловала Леона. – Ты сегодня со спутницей?
– Да, – коротко и сухо ответил Леон. Он крепко держал меня за руку, но мне этого, как будто, было недостаточно, хотя я не осознавала степень своей смущенности, ревности и ужаса.
Здание, в которое мы зашли, внешне было ничем не примечательным частным домом в элитном загородном коттеджном поселке. На входе Леон просто назвал свое имя двум амбалам, и те, едва заметно кивнув головами на бычьих шеях, пропустили нас дальше. Холл был полон полуголыми людьми, которые непристойно обжимались и смачно целовались, не стесняясь никого вокруг. Здесь-то нас и встретила девушка с голой грудью и в сетчатых чулках.
– Я думала, что ты не придешь, но твоя ложа всегда тебя ждет, – она смерила меня заинтересованным взглядом через свою ажурную маску. – Тема нашей вечеринки «Бал черной королевы», наслаждайтесь, – она распахнула дверь в главное помещение.
Леон потянул меня вперед. И это стало шоком! Мы проходили сквозь пары и не только пары совокупляющихся (не уверена, конечно, но их движения не вызывали сомнений) людей, а на сцене в центре огромного зала развратно танцевала абсолютно обнаженная девушка. Я суматошно осматривала все, что могла охватить взглядом и принять морально. Справа кто-то кричал и слышались характерные звуки ударов, в конце алела бархатная стена, на фоне которой на веревках в неестественной позе раскачивался кто-то связанный. Я ахнула, но мой голос потонул в ритмичной музыке. Леон пропустил меня вперед, на лестницу. Поднимаясь, я не могла даже думать о том, что ждет меня дальше. Никогда прежде я не бывала в подобных местах, никогда не знала, что такие вечеринки вообще существуют, никогда не испытывала столько противоречивых чувств: стыд и растерянность, и одновременно непристойное желание смотреть, впитывать и участвовать в богохульном содоме. Только поднявшись, я поняла, что второй этаж образовывал большой и странный внутренний балкон, где вместо обычных столиков и диванов располагались крошечные приватные комнаты. Дверь одной из них щелкнула под магнитным ключом Леона.
– Наша Черная королева со свитой, встречайте! – прозвучал голос, пробирающий до мурашек.
Леон обошел кожаный «Честер» и распахнул черные шторы, за ними оказалась стеклянная стена, отделявшая нас от псевдо-оргии на первом этаже и сцены, на которую четверо накачанных парней заносили паланкин, завешенный переливающимся бархатом.
– Мы как раз вовремя, – Леон протянул мне руку, призывая подойти и посмотреть на шоу.
Я смотрела даже не на действо на сцене, но на людей вокруг. На втором этаже в таких же мини-комнатах, как наша, открывались шторы, и голые или все еще костюмированные люди разных возрастов и комплекций взирали на танец Черной королевы и ее пажей-любовников. «Первые ряды» на первом этаже внимательно следили за представлением, двигаясь в такт музыке, будто колосья на поле, дальние же «ряды» безотрывно продолжали свои собственные шоу…
– Тебе нравится? – Леон подошел вплотную сзади, я сглотнула. – Смотри как ее связывают. Это называется шибари, – он провел пальцами по тончайшей ткани моей юбки снизу вверх и поцеловал в шею под волосами, я прикрыла глаза и застонала. – Однажды я также свяжу тебя.
– Ей… – я чувствовала дрожащую вибрацию собственного голоса, возбуждение становилось мучительным, – больно?
– Да, – Леон медленно водил языком по моему обнаженному плечу, – но в этом весь смысл. Боль остаётся только на периферии сознания, она многократно усиливает наслаждение.
Теперь мое внимание всецело сконцентрировалось на связанной девушке в черном прозрачном белье – королеве развратного бала: один из ее слуг проводил серебристым жезлом с крупным сверкающим камнем на конце по пухлым губам, она с наслаждением облизывала каждую грань. Руки Леона поднимались все выше и теперь ласкали туго затянутую корсетом грудь. Девушка одной ногой едва касалась пола, другая была затянута веревками наверх. Второй слуга сорвал с нее невесомую ткань бюстгальтера, на сцене появились зажженные свечи и лед. Я почувствовала пустоту сзади и обернулась: Леон что-то брал с небольшого столика, который я даже не заметила. Его маска валялась на диване. Шампанское! Я подняла взгляд от золотого искристого напитка в руках Леона к знакомому лицу, которое казалось в тот миг таким ясным и прекрасным, будто невинный ангел снизошел в мрачный мир похоти и грязи. Я содрогнулась от абсурдной мысли. Если Леон и был ангелом, то падшим, низвергнутым в бездну греха, он был самим многоликим дьяволом. Я прижала руку к груди, испугавшись, дыхание замерло.
– Держи, – Леон протянул высокий бокал. Я заколебалась: мне хотелось убежать отсюда и в то же время вернуть потерянное сладострастное чувство. – Тебе нужно расслабиться, ты слишком напряжена.
Я сделала большой глоток обжигающе-холодного шампанского.
– Давай закроем шторы, – услышала я свой голос. Леон удивленно приподнял бровь, но послушался. Я бросила последний взгляд на шоу: четверо мужчин капали расплавленным воском на грудь Черной королевы, ее розовые соски были полностью залиты белым. И шторы задернулись.
Я сделала очередной глоток, ощутив, как холод разливается по всему телу. Мы стояли с Леоном друг напротив друга, шагах в трех. Он, не отводя от меня глаз, начал расстегивать свой кожаный ремень, тот гулко упал на пол. Я отпила еще шампанского, оставив острый край фужера у губ. Леон хотел развязать шнуровку, чтобы снять рубашку, но шнурок бесконечной лентой тянулся и тянулся, не позволяя выпутаться. Леон чертыхнулся, а я рассмеялась.
– Смеешься, Мэй? – он хотел показаться строгим, но улыбка вырвалась наружу. Он резко схватил меня на руки и бросил на диван, я только успела ахнуть. Бокал, но уже без шампанского, чудом остался в моих руках. – Смеешься, Мэй, да? – повторил он в нескольких миллиметрах от моих губ, после чего поцеловал.
В одно мгновение все мысли и сомнения улетучились, я снова оказалась в его власти. Мы в одном порыве избавились от одежды, удивительно, как у меня получилось так ловко раскрыть миллион маленьких крючков на корсете. Леон стянул с меня маску, прокомментировав: «Хочу видеть тебя». И это было практически последним осмысленным действием, все, что случилось дальше я воспринимала не мозгом, но телом.
– Если бы сейчас открылись шторы, всем бы предстала шикарная картина, – хрипло произнес Леон. Мое дыхание было еще слишком прерывистым, поверхностным, поэтому я не понадеялась на силу своего голоса и только шлепнула его по ноге, но улыбнулась. Действительно, ракурс был покруче любого шоу Черной королевы: я лежала спиной на Леоне, с поджатыми ногами, а наши раскрытые интимные места оказались как раз напротив стеклянной стены.
Я нехотя сползла с Леона, он откинул голову на низкую спинку дивана и казался таким умиротворенным и довольным, что я невольно улыбнулась. Второй раз оказался совсем непохожим на первый – не все в сексе с Леоном мне пришлось по душе, но я была так заведена, что готова была потерпеть болезненные шлепки и грубые словечки.
– Хочешь вниз? – отозвался Леон, не открывая глаз.
– М? – я не сразу поняла, о чем он. – А… в омут разврата.
Леон обнажил клыки в очаровательной улыбке-оскале.
– Ты слишком чиста душой для подобного?
– Нет, – расслабляющая нега стремительно улетучивалась, и я с тревогой начала осознавать, что произошло. Леон тоже почувствовал перемену и поднялся уже без улыбки.
– Налью тебе еще выпить.
Он быстро обошел диван, я наблюдала за его движениями. Со спины ничто не выдавало в нем Леона: будто мой Тони стоит и наливает шампанское в высокий бокал. Когда Леон с его зачесанными назад мокрыми волосами вернулся, я была уже сама не своя, мне жутко хотелось прикрыть наготу.
– Мэй? – хмурое лицо оказалось напротив моего.
– Что мы наделали?
– Ты о чем конкретно?
– Я не знаю, что… – дыхание вдруг перехватило, Леон сунул мне в руку бокал, который я залпом выпила.
– Ну? – нетерпеливо поинтересовался он, забирая пустой фужер.
– Что я скажу Тони? – я подняла глаза, которые тут же защипало от слез. Леон цокнул языком и покачал головой, после чего отошел от меня.
– Пойдем вниз, – он рывком раскрыл шторы под мой истошный крик «Эй!» и как ни в чем не бывало спросил. – Что?
– Мы же голые! Закрой! – я забежала за диван, как если бы низкая спинка могла прикрыть меня. Леон хохотал, стоя голыми ягодицами вплотную к стеклу, а, значит, над целым залом.
– Иди сюда, – он поманил меня пальцем.
– Ты спятил?! Ни за что!
– Возьми маску и подходи. Покажи мне, какая ты смелая и развратная, – он понизил голос и прикусил язык, что немедленно отозвалось внутри меня, я выдохнула.
– Мне не нужно тебе ничего доказывать, – я долго смотрела в его почти прозрачные глаза, пока он, наконец, не ухмыльнулся и не задернул шторы. Я спокойно прошла вперед, не боясь быть замеченной безнравственной толпой, и нагнулась за своим корсетом. Я почувствовала теплые руки на бедрах, а когда поднялась, Леон заключил меня в объятья, словно в клетку, и прошептал в самое ухо.
– Я хочу тебя там, на танцполе.
Я в ужасе округлила глаза, но не смогла вымолвить ни слова. Леон медленно взял из моих рук корсет и молча «обнимал» меня черной плотной тканью, пока я застегивала небольшие крючки на животе и груди. Юбка лежала неподалеку, я хотела было ее поднять, но Леон задержал меня за руку и, пристально глядя на меня, сказал:
– Она нам будет только мешать, – и протянул мои трусики.
– Я так не могу, – я нахмурилась. Невозможно было представить, что я способна появиться на людях в одном нижнем белье! Леон наклонился и поднял мою маску, словно она была панацей от стыда. Я закачала головой. – Нет! Без вариантов!
Леон в секунду оказался рядом и настойчиво проник своим языком в мой рот. Однако его натиск не возымел успеха, я рассмеялась, хотя про себя отметила: «Черт, что он со мной делает?! От одного его касания я становлюсь шёлковой».
– Ты до ужаса упрямая, – он крепко взял мой подбородок пальцами, не позволяя вывернуться. – Но это меня тоже заводит, Майя, – он провел языком от губ по носу, укусил мою правую бровь и зарычал.
– Фу, ты как пес, – я, смеясь, вытирала мокрые следы с лица.
– Значит, и отымею тебя по-собачьи, – Леон ловко подбросил свою сексуальную рубашку, я отвернулась, залившись краской, и победно пошла за своей юбкой.
Глава 24
– Боже, Мэй! Мэй, проснись. Твою мать, что за чертовщина?!
Я отмахнулась от голоса, который доносился как из глубокого колодца. Пульсирующее «туц-туц» в ушах держало сознание в каком-то мучительно-тошнотворном мире, я приоткрыла один глаз, комната поплыла, и я со стоном перевернулась на другой бок, к зовущему голосу.
– Это не кровь… Что за херня? – громко произносил голос. Он был напуган.
– Тони? – выдавила я из сухого с отвратительным привкусом рта.
– Посмотри на меня, Майя, – прохладные руки, как спасение, коснулись щек. Я аккуратно открыла глаза, и сфокусировалась на любимом лице напротив.
– М-м, – только и получилось сказать, после чего я растянулась в блаженной улыбке, но спустя секунду я увидела перепачканные красным руки Тони и напрочь испорченную подушку. Смутными вспышками в памяти всплывала прошедшая ночь. – Ах.
– Что это такое, Мэй? – Тони обвинительно показал алую ладонь, а его голос стал пугающе спокойным.
– Мы с Леоном были в клубе… Прости… – я понимала, что оправдываюсь не за грязные (в прямом смысле) последствия своего безумного и бездумного веселья, но за непростительное предательство, в котором только предстояло признаться.
– Сходи в душ, – Тони поднялся с кровати и на пороге комнаты бросил. – Я приготовлю завтрак.
Я откинулась на подушку, голова мучительно кружилась, хотелось кричать от ужаса и позора: «Боже, что я наделала!»
Вода розоватыми струйками стекала с волос на грудь, живот и исчезала в водовороте слива. Я еще чувствовала себя пьяной. Я закрыла глаза, задержала дыхание и встала под сильный горячий поток. Передо мной появился Леон: «Мне нравится, как ты двигаешься, так сексуально». Я вынырнула из-под душа – воздух в легких закончился. Воспоминания странным пазлом складывались в не самую логичную картину: я пью, много пью, еще больше танцую и хохочу из-за нескончаемых пошлых комментариев Леона, люди рядом извиваются, словно одержимые, и случайно касаются меня липкими горячими телами. Слова Леона хаотичным круговоротом всплывают в памяти. «Твой ответ для каждого там внизу: «Нет». Запомнила?» – сказал он, когда мы спускались по лестнице на танцпол. «Хочешь, привяжем тебя вон там?» – он указал в сторону красной бархатной стены, на фоне которой висели цепи и крюки; я только глупо захихикала, будучи уже довольно пьяной. «Ну конечно, нельзя же обойтись без мерзкой грязи!» – снова мысленно услышала я его ворчливый комментарий, когда с потолка летели капли, превращая все вокруг в подобие сцены массовой расправы маньяка; а истошные крики Черной королевы «Чувствуйте мою боль! Умойтесь моей кровью!» выдавали плохо срежиссированную сектантскую сходку.
Я опустила глаза вниз, вода стала прозрачной. Все мои движения были настолько медлительными и осторожными, чтобы не раскачать слабое похмельное равновесие. Когда я вышла в большую холодную гостиную, ноги и руки мигом покрылись гусиной кожей. С кухни доносился манящий аромат омлета или яичницы, но Тони не было ни около плиты, ни на диване. Я аккуратно приоткрыла дверь спальни, на мониторе ноутбука застыла картинка – Леон стоит около кровати, на которой в какой-то развратно-неестественной позе сплю полностью обнаженная я. Тони откинулся на спинку своего рабочего кресла и закрыл руками лицо.
– Я тебе изменила, – мой голос был тихим, едва живым, а из глаз невольно лились слезы. Я не рыдала, нет, я смиренно признавала свое предательство и не просила о прощении, и оттого вина становилась еще невыносимее.
– С кем? – прохрипел Тони.
«Что за дурацкий вопрос?» – разозлилась я, но тут же одернула себя: как я могла еще и злиться на него? И все-таки ответила:
– С Леоном.
Тони глубоко вздохнул и убрал ладони от лица. Он сидел спиной ко мне, но так было даже лучше, едва ли я выдержала бы его взгляд.
– Ты и раньше спала с ним.
– Да… Но… Нет, я не знала, что это был он, я думала, что…
– Майя, не надо, – он снова вздохнул. – Мне не нужны твои оправдания, правда.
– Тогда что? – я не понимала, почему он так спокоен и почему я все еще стою в дверном проходе, а не собираю вещи.
– Ева говорила, что такой сценарий возможен и даже… – снова вздох, – даже необходим.
Я округлила глаза, но, кажется, только мысленно произнесла: «Что-что?» Даже похмелье отступило, позволяя мозгу включиться в работу.
– Мы с ней о многом говорим, правда, еще больше мне приходится додумывать после наших сеансов. Так странно… – голос Тони был таким безжизненным, серым и холодным. – Раньше мы копали в прошлое, чтобы понять меня и истоки всего, что со мной происходит. А сейчас строим стеклянные мосты в будущее через призму моего отношения к потенциальным, часто болезненным событиям. И я уже не понимаю ничего – ни прошлого, ни будущего, ни тем более себя.
Моим первым порывом было подойти к Тони, обнять его, уткнуться в теплую сильную шею и сказать, что все будет хорошо. Но теперь я думала лишь о том, что мое появление сделало его и без того непростую жизнь еще более запутанной и мрачной. Прозрение обрушилось на меня режущим ледяным дождем.
– Я только сейчас поняла твои давние слова, что лучше бы нам было никогда не встречаться, – ноги задрожали, отражая слабость тела, но не духа: запоздалое откровение, что Тони хотел спасти не меня от себя, но свою какую-никакую целостность от вмешательства извне, придавало ясность и решимость. – Прости меня, что сломала твою жизнь.
Тони развернул кресло и с настоящим ужасом уставился на меня, будто я была призраком или монстром. В сущности, я и сама себя чувствовала также, а под его невыносимым взглядом вся съежилась.
– Так, стоп, – Тони поднялся с кресла. – Я ничего не понимаю. О чем ты, вообще, говоришь?
Я осознала, что если сейчас же не присяду, то попросту рухну на пол, поэтому я молча вышла в гостиную и на трясущихся ногах добрела до дивана. Хотелось сжаться комочком, заплакать и исчезнуть из мира.
– Мэй, – Тони появился на пороге спальни и прошел припозднившейся тенью по моим же следам, но садиться не стал, остановившись в шаге от меня.
– Я чувствую себя такой эгоисткой, – я прикрыла глаза, чтобы скрыть свой стыд от его прозрачных глаз оракула. – Я все время думала только о себе: как мне будет без тебя плохо и одиноко, как сильно я тебя люблю. Совершенно… ты даже не представляешь, какой дурой я себя теперь чувствую… Я совершенно не подумала о тебе, о том, что разрушаю твою жизнь, что тебе приходится каждый гребанный день бороться с собственными демонами, а тут еще я… Такая, – я всхлипнула и сжала ногтями новенькую обивку дивана, – такая неидеальная, рушу все на своем пути.
– Остановись, прошу, – Тони сгреб меня и повалил на диван. Я приняла его объятия как благодать и полностью растворилась в них, позволив себе не таясь расплакаться. – Не говори ничего, ты ничего не понимаешь, Мэй.
Я плакала, прижимая его к себе, обхватив руками и ногами. Как бы глупо и по-детски это ни было, но отчего-то я была уверена, что стоит мне на миг отпустить Тони, и он растворится в воздухе, как незримая далекая фантазия.
– Все так запуталось, детка. Я как осьминог вцепился в тебя всеми своими больными щупальцами. Я, Леон, Ян… я боюсь, что мы тебя просто задушим, убьем твою добрую отзывчивую душу… или превратим ее во что-то испорченное и скверное.
Слова Тони обтекали меня, подобно теплой воде, забирались внутрь, как яд или лекарство, но я не понимала их смысла. Я стала бестелесной, еще секунда и я растворюсь в Тони, пройду сквозь его оболочку и испарюсь.
«Кем ты себя возомнила? Всемогущей Черной королевой?» – раздался раздраженный голос Тони.
«Что? – я нащупала нить, ведущую к реальности. – Откуда ты знаешь про нее?»
«Лучше вообще было не заводить с тобой разговор тогда… в клубе».
«Тони, не надо».
«Ты никогда не станешь идеальной для меня, ты глупая и наивная. Я презираю таких, как ты».
«Пожалуйста, остановись», – взмолилась я.
«Ты так надеялась, что станешь повелительницей всех четверых, что живут во мне, а сама не можешь справиться и с двумя, – смех в голосе и потом внезапная ярость. – Ты просто раздвигаешь ноги перед каждым из нас! Думаешь, этим можно удержать власть? Ты просто шлюха, как все, кто был до тебя. И будет после».
Я вздрогнула и очнулась, Тони сидел на полу рядом с диваном. Скрежет вилки по тарелке и тихий звук жевания. Сон, я просто заснула.
– Ты плачешь? – доброе лицо повернулось ко мне, обеспокоенные глаза сфокусировались на моих.
– Не знаю, – я машинально подняла руки к мокрым щекам.
– Вот, – Тони поднял тарелку с пола и поставил рядом со мной, – тебе нужно поесть.
Я согласно закивала, но тут же закрыла лицо руками, стараясь остановить рвущийся наружу плач.
– Мэй, – тихий и нежный голос, совсем не как во сне минуту назад. – Мэй, послушай меня. Не знаю, как ты восприняла все случившееся. Наверное, мы мало с тобой говорим о нас и о будущем. Это моя ошибка… Мэй, – Тони коснулся моей руки и аккуратно отвел ее от лица, – не вини себя ни за что, слышишь? Я не злюсь.
– Но почему?
– Потому что ты, – он поднял глаза кверху, словно стараясь подобрать лучшие слова, – ты, как будто, можешь собрать меня воедино, превратить хаос во мне во что-то… не цельное, нет, я уже не мечтаю о таком, но хотя бы приличное.
– Так сказала Ева?
– Возможно, – он пожал плечами. – Может быть, она имела что-то подобное в виду или я сам принял такое эгоцентричное решения. Я же фактически использую тебя.
Я нахмурилась, что-то смутно знакомое промелькнуло в его словах, во фразе «использую тебя» я так и слышала Еву. Мы никогда не обсуждали на сеансах наши отношения в подобном ключе. Мы говорили о каких-то ненужных вещах: о страхах Тони, что Леон причинит мне боль, о том, что я не знаю, как вести себя с Яном или Купером, если он появится однажды. Я верила в то, что способна была помочь Тони, однако, эта высшая цель не довлела над нами, я просто любила его и каждый день жила с пониманием, что завтра Тони может не «проснуться», но разбираться с новой личностью я буду только завтра, а сегодня – просто радоваться Тони.
– Звучит как-то… не очень нормально, – констатировала я. Тони рассмеялся.
– Ты только сейчас поняла?
– Нет, – я прикусила губу, раздумывая. – Наверное, мы и правда мало все обсуждаем, доверившись случаю.
– Хочешь, сходим сегодня к Еве?
– Не хочу, – я поднялась и села, голова кружилась чуть меньше прежнего. – Я вообще думаю, что лучше бы нам самим разобраться во всем, без посредников.
– Она тебе не нравится, Мэй, я знаю, но она ведет меня, я не могу просто взять и перестать ходить на сеансы.
– Я и не прошу…
– Хорошо, – Тони недвусмысленно пододвинул тарелку, я зацепила кусочек омлета. – Ешь и спрашивай все, что хочешь.
– Угу, – я поставила тарелку на согнутые колени, а Тони перебрался ко мне на диван. Прожевав, я на свой страх спросила. – Тебе не больно от того, что я призналась, что мы с Леоном…
– Мучительно больно, – перебил Тони. Я в испуге замерла, но он несколько обмяк и улыбнулся. – Ешь, пожалуйста, я буду говорить. Да, мне все, как бы сказать помягче, неприятно. Но и ситуация у нас не самая тривиальная. Если я хочу быть с тобой, а я, даже не сомневайся, хочу этого больше всего на свете, то я обязан идти на некоторые компромиссы.
– У меня даже слов нет, – честно призналась я. – Так… великодушно.
– Ты меня еще назови «святым»? – Тони засмеялся, я смутилась, но не перестала жевать вкуснейший спасительный омлет. – Мэй, я разграничиваю свои идентичности, и ты знаешь и видишь, что все мы – разные люди. Но я не имею морального права требовать от тебя быть верной мне. Мы же оба понимаем, что, если… Ох, черт… Ну и тема. Если ты не дашь Леону то, что ему нужно, то он будет табуном водить в наш дом непонятно кого. И ты не станешь терпеть такое! Хоть я – не Леон, но он сидит во мне, в этом теле, в этой голове. И позволить ему трогать этими руками, – Тони посмотрел на свои большие руки, я проследовала за его взглядом, – целовать этими губами (я посмотрела на губы) других женщин – слишком непростительно, слишком грязно. Пусть мое тело касается только тебя. А с головой я разберусь сам.
– Я бы так… не смогла, – я опустила руки, признавая свое провальное малодушие.
– И не нужно, – Тони взял мою руку и прошептал так, как умеет только он, низко, откуда-то из глубины, из самого нутра. – Хоть эта ноша непосильно тяжела, но она того стоит. Быть с тобой – высшая награда несмотря на любые страдания.