Лина Соле
За твоими глазами
Глава 31
Я ненавидела летать настолько, что предпочла бы несколько суток трястись в поезде, чем села бы по своей воле в самолет. А теперь я обреченно смотрела на взлетно-посадочную полосу через панорамное окно аэропорта.
– Хватит дуться, – Леон наклонился надо мной.
– Так не поступают!
Последний час Леон только и делал, что торопил меня, и не признавался, куда мы едем. «Хочу тебя кое-куда свозить» и «Куда – не скажу, но тебе понравится», —все, что он беспрестанно повторял на мои расспросы.
– Я тебе кое-что принес, – перед моим лицом возник небольшой пузырек, я сфокусировалась и прочитала золотые буквы: «Текила».
– Фу! Я не собираюсь пить! Тем более с утра, – огрызнулась я.
– Да ладно, – он обошел кресло и плюхнулся рядом. – Ты же боишься летать, а текила тебя хорошенько расслабит.
– Ты мог предупредить, – зашипела я. – Я же не думала, что мы куда-то полетим!
Уже в такси я поняла, что поездка не ограничится невинной вылазкой загород. «Кое-куда свозить» растягивалось до неопределенных масштабов, о чем я поняла только когда мы подъезжали к аэропорту. Когда же мы подошли к стойке регистрации нашего рейса, я была настолько подавлена, что не смогла даже выдохнуть с облегчением, ведь лететь предстояло пару часов.
– Но круто же?
– Я без вещей, Леон. У меня кроме паспорта в сумке ничего нет!
– Мы же не на месяц туда летим, – он виновато-сочувственно погладил рукой мое колено. – И мы всегда можем устроить тебе шопинг, ты же доверяешь моему вкусу, м-м?
Я вспомнила, какую одежду он купил мне для бала Черной королевы, и улыбка невольно вернулась на мое обиженное лицо.
– Почему туда? – я снова стала серьезной, однако, мне понравилась готовность Леона задобрить меня любыми способами.
– Узнаешь на месте.
– Да хватит! Я уже не сбегу, признавайся.
– Иди сюда, – от поманил меня, чтобы я наклонилась ближе к нему. Я сделала недовольную гримасу, но все-таки приблизилась, и на самое ухо он мне шепнул. – Я пока сам не знаю.
– Что?! – отпрянула я, Леон пожал плечами. – Просто ни с того ни с сего захотелось? Понятно, – я сложила руки на груди, возможно, в надежде, что Леон снова предложит что-то интересное, чтобы вернуть мое расположение. Но он лишь тоскливо опустил взгляд в пол.
Через несколько минут объявили посадку, мы больше не разговаривали, погрузившись каждый в свои мысли. Я чувствовала тошноту от накрывающей паники, но стойко и упрямо молчала, да и что я могла сказать, когда все кордоны уже были пройдены.
– Где ты хочешь сесть? – спросил Леон, когда мы дошли до нашего ряда в самолете.
– М?
– У окна или по середине?
– Все равно, – я отвечала односложно не из-за обиды или злости, но из-за сковывающего ужаса.
– Давай я туда, – он прошел к окну. – Плохая была идея, да?
– Какая именно? – я вжалась в кресло, мимо нас проходили счастливые пассажиры, летящие в долгожданный отпуск.
– Ну… Лететь, – Леон поднял ручку кресла. – Можно тебя обнять?
Я ничего не ответила и благодарно прилегла к нему на грудь. Рядом с нами расположилась пожилая женщина, она учтиво поздоровалась и принялась читать молитву и беспрестанно креститься. Я застонала и уткнулась в шею Леона.
– Надо было предупредить. Я идиот, прости, Мэй.
– Ничего, – я почувствовала, что еще немного и упаду в обморок.
– Пожалуйста, пристегнитесь и поднимите подлокотник, – раздался женский голос неподалеку. Леон заерзал, я, с трудом оторвавшись от его груди, обернулась на милую блондинку-бортпроводницу. Она проследила за тем, что мы прислушались к ее просьбе, и пошла дальше по ряду выполнять свою предполетную инструкцию.
– Отдыхать летите? – спросила женщина-соседка слева. – Или в медовый месяц?
– О, нет, – я покачала головой.
– Домой?
– Я, вообще-то… – я глянула на Леона в поисках поддержки, но он не изъявил желания говорить с пожилой незнакомкой. – Если честно, я не знаю, это сюрприз.
Я услышала тихий смешок справа, моя импровизационная версия явно позабавила Леона.
– Как интересно! Романтичные мужчины такая редкость сегодня, – она посмотрела на моего молчаливого спутника. Самолет начал движение, постепенно ускоряясь, я вцепилась в подлокотники. Женщина, не замечая, ворковала дальше, – Мой первый муж, царство ему небесное, тоже был выдумщиком. И свидания устраивал какие красивые, и цветы дарил. Молодые были. Жалко, умер рано, – она снова перекрестилась. Мы оторвались от земли, я затаила дыхание. – Ладно, скажете, что разоткровенничалась, старуха.
– Да нет, что вы, – Выдохнула я и постаралась улыбнуться. – А вы куда летите?
– Я домой, дочка. К внукам ездила, дети разъехались все, внуки уж взрослые, кто-где. Вот, пригласили в гости, еле собралась.
Я видела, что женщине хотелось поговорить, рассказать о своей жизни, о своих бедах и радостях, но, увы, я не могла поддержать разговор. Уши моментально заложило, я бессильно опустила голову на плечо Леону.
– Хочешь поспать? – тихо спросил он. Я отрицательно покачала головой, но постепенно размеренный гул двигателей и ровное дыхание Леона надо мной усыпили меня, что стало настоящим спасением от всеобъемлющей паники и от навязчивых разговоров с соседкой.
– Где мы остановимся? – мы уже второй час ехали по живописной дороге вдоль моря. Сразу по прилету Леон до отвала накормил меня довольно вкусной местной едой и, прихватив с собой остатки шашлыка и овощей-гриль, мы отправились в неизвестное путешествие на арендованной машине.
– Скорее всего вернемся в центр города, – он облизал пересохшие губы, ветер из приоткрытого окна развевал его сильно отросшие волосы. Я вздохнула, он глянул на меня. – Сильно устала?
– Перелет – всегда изматывающее испытание для меня.
Вместо ответа или очередного извинения Леон начал медленно поглаживать мою ногу. Я уже не сердилась на него, худшее было позади, а яркое солнце, море и совсем летнее тепло улучшали мое настроение с каждой минутой.
«Через пятьсот метров поверните налево», – монотонно проговорил навигатор. Леон уменьшил масштаб карты и произнес: «Почти приехали».
Спустя десять минут мы припарковались на пустынной площадке около бледно-желтого трехэтажного здания, похожего на обыкновенный старенький отель. Казалось, что он пустовал. Леон вышел и, не закрывая дверь машины, осмотрел здание.
– Здесь все началось, – он глянул на меня, в его взгляде сквозила невыносимая тоска и отчаяние.
Я кивнула. Мне без лишних объяснений стало понятно, что он имел в виду: вероятно, в этом отеле располагался лагерь, где впервые появился Леон, защитник Тони. Я подошла к нему и взяла за руку.
– Хочешь зайти туда?
– Не думаю, что есть смысл, – он нервно покусывал нижнюю губу. – Пойдем лучше на пляж.
– Ты был здесь раньше? Я имею в виду, приезжал ли снова сюда.
– Нет.
Мы шли по узкой дорожке в конце которой виднелась бескрайняя синева.
– Здесь красиво, – я рассматривала небольшие тихие домики местных жителей, которые словно вымерли.
Леон не ответил, так мы и шли в полной тишине пока не добрались до широкой полосы дикого пляжа. На нем еще оставались приметы былого благоустройства: несколько обветшалых выцветших зонтов и небольшой покосившийся ржавый пирс, уходящий в море. Возможно, летом это уютное местечко оживет, но пока здесь царило полное безмолвие, нарушаемое только шелестящим звуком перекатывающейся от небольших волн гальки.
– Жаль еще нельзя купаться, – дала я пространный комментарий и, отпустив руку Леона, села на большой валун.
Леон неспеша подошел к кромке воды, присел на корточки и потрогал накатившую волну. Я так любила его, этого молодого, высокого, стройного парня, не по погоде одетого во все черное. Он будто аккумулировал весь свет, поступающий извне (а вместе с ним – доброту, нежность, заботу, ласку от меня, возможно, от его матери), а отдавал так мало… Леон мог казаться черной дырой, не выпускающей обратно подобный метафоричный свет, его агрессия, будто жесткая космическая радиация, могла поражать насмерть. И все-таки я непреодолимо тянулась к нему, зная наверняка, что исчезну без остатка.
Я обернулась, не в силах выдерживать мучительное тянущее чувство в душе, смесь нежности, жалости и тоски, и принялась отвлеченно рассматривать строну отеля, обращенную к морю. Желтый цвет стен здесь настолько выцвел, что казался почти белым, ослепляющим. Все окна были плотно закрыты, на балконах не развевались привычные атрибуты отдыха: мокрые купальники и пляжные полотенца. Мне было интересно, оживет ли отель и прилегающие домики к летнему сезону или они так и останутся навсегда заброшенными и опустевшими.
Я вздрогнула от прикосновения бесшумно подошедшего Леона, оглянулась и тут же зажмурилась. Лучи, подобно сияющему нимбу, окружали его голову, создавалась иллюзия локального солнечного затмения. Он аккуратно поднял меня и медленно приблизился для поцелуя; его полностью затемненное лицо вдруг стало отчетливо видным, и он впустил меня в свой мир – темный, беспросветный снаружи и нестерпимо яркий и разнообразный внутри.
– Мэй, – он целовал так отчаянно, на грани безумия, его руки крепко, но бережно держали мое лицо, как самое драгоценное, что было в его жизни. – Я хочу тебя, Мэй.
– Здесь? – я попыталась оглянуться, испугавшись, что мы можем быть замечены, но Леон не позволил отвернуться от себя.
– Здесь. Сейчас. И всегда, – хрипло выдавил он и снова жадно прильнул к губам. Он проскользнул под джинсы сзади и сильно сжал мои ягодицы. – Помоги мне, боюсь порвать все.
Я послушно, не отрываясь от невозможно страстного поцелуя, начала расстегивать свою голубую блузку. Руки дрожали, маленькие гладкие пуговицы никак не поддавались, я сама уже была готова просто разорвать тонкую ткань. Леон снял черную нагретую солнцем футболку и раскинул ее на гальке около большого валуна, на котором я недавно сидела. Он рывком стянул с меня джинсы и указал вниз, я присела и, небрежно скинув кроссовки, полностью стащила спущенные джинсы, оставшись в одном бюстгальтере. Желание полностью перекрыло смущение. О правилах приличия и возможном нарушении закона я даже не успела подумать.
Леон опустился сверху, накрыв меня своим полностью обнаженным телом, и без промедления вошел в меня, все мое нутро уже жаждало нашего влажного пульсирующего единения. Он практически не давал мне сделать глоток воздуха, беспрерывно целуя. Когда я хотела немного отодвинуть его, задыхаясь, он ловко перехватил мои руки и, переплетя пальцы, закинул их мне над головой. Галька сильно впилась в тыльную сторону ладони, но мне каким-то чудом удалось отсечь мысли о боли, они остались лишь на периферии сознания. Так однажды выразился Леон… Я почувствовала, что он близок к оргазму, когда он нестерпимо сдавил мои пальцы. Мы испустили одновременный стон. Он ослабил хватку, я обмякла и, желая полностью вобрать его в себя, крепко прижала к себе Леона освободившимися руками.
Его учащенное дыхание постепенно успокаивалось, но оставалось неровным, каким-то надрывным. Я гладила его вспотевшую спину и интуитивно почувствовала, что что-то не так. Я приоткрыла глаза, немного сменила позу и взглянула на Леон. Он плакал.
– Не надо, – он уткнулся мне в шею, не желая, чтобы я видела его слезы.
Я нежно погрузила пальцы в его влажные потемневшие волосы и стала просто гладить по голове, давая возможность выплакать все, что таилось в его темной израненной душе. Мне не нужно было слышать его объяснений или оправданий, мне лишь хотелось дать ему понять, что он всегда будет желанным и любимым в моих объятиях.
– Мэй? – шепнул он, немного успокоившись.
– Да?
– Я не знаю, как отпустить тебя теперь, – он приподнял голову, глаза были влажными и красными, но все такими же светлыми и добрыми.
– Зачем меня отпускать?
– Потому что ты заслуживаешь… – он поправил прядь моих волос. – Заслуживаешь нормальной жизни с нормальным человеком.
Он приподнялся на руках и сел, и на его груди сохранялись отпечатки моего тела.
– Я… – я закачала головой, отгоняя болезненную мысль: пропадут мои отпечатки – исчезнет и Леон. – Я не хочу, чтобы ты уходил.
– Тони сможет дать тебе все, что ты захочешь, – он нежно коснулся моей щеки.
– Леон! – я резко села и ударилась спиной о большой камень, служивший нам убежищем от незримых наблюдателей. – Ай.
– Больно? – он испуганно подался ко мне, но я оттолкнула.
– Дурак! Ты – дурак, если думаешь, что это – боль по сравнению с твоими словами, – я уткнулась в колени, горько заплакав.
– Не плачь, малышка, – он неуклюже обнял меня и начал слегка покачиваться со мной вправо-влево. – Я думал о твоих словах, о том, что ты тогда написала. Мэй, ты – мой единственный близкий человек, я люблю тебя, и ради тебя и твоего счастья я пойду на все.
Я ногтями вцепилась ему в спину и простонала:
– Останься со мной, прошу.
– Ты подарила мне надежду. Надежду и освобождение, – поток его мыслей улетал куда-то вдаль, оставляя меня наедине со своим страхом и отчаянием. И все же я слушала, затаив дыхание. – Если бы я только мог просыпаться с тобой каждый день, видеть твою сонную милую мордашку, чувствовать тебя, такую теплую, отзывчивую на мои грубые ласки… Боже, Мэй, я иногда не понимаю, как ты терпишь меня? Такого заносчивого ублюдка… Купер рассказывал, каким видит меня Тони, точнее, не меня самого, а те мерзости, которые я оставляю после себя. И он делает выводы. Правильные выводы, – Леон невесело усмехнулся. – Ты заслуживаешь лучшего. Я – неполноценный, что ли. Я ведь… Я даже не знаю, как ты провела вчерашний день, думала ли обо мне или не вспоминала, радуясь общению с Тони? Я не обижаюсь, не злюсь. Как я могу злиться на тебя, Мэй?
Он отстранился и посмотрел на меня, неспешно обводя взглядом каждую деталь моего лица, словно пытаясь запомнить, чтобы унести с собой в неизведанное безвременье.
– Я бываю упрямой, – зачем-то вымолвила я, Леон рассмеялся. Внутри возникло тревожное предупреждение: запомни его улыбку.
– Ты всегда упрямая, Майя, – он чмокнул меня в кончик носа. – И я люблю тебя за это. И вообще за все.
– Мы можем… – я сглотнула подступивший ком, – можем провести вечер вместе?
Я вдруг почувствовала жуткий холод, солнце начало катиться к горизонту, а мы так и сидели неодетыми. Правда, дело было совсем не в солнце.
Леон тоскливо улыбнулся, тихо ответил «Да» и нежно поцеловал меня.
Глава 32
– Ты помнишь себя тогда? Точнее, когда Тони в детстве был здесь? – мы вернулись в машину и уплетали холодный шашлык и овощи, и не было в моей жизни прежде вкуснее еды.
– Нет, не помню. Я знаю, что во время гипноза с Евой всплыли некоторые подробности тех дней, но все те события остаются какими-то чужими для меня, инородными, как ложные воспоминания – вроде бы мои, но словно искусственно имплементированные в мне память. Не знаю, как объяснить лучше.
– Я поняла, – я улыбнулась. Думаю, Леон видел неискренность моей улыбки, но мы договорились больше не обсуждать наше будущее. Хотя бы один вечер. Последний вечер.
– Скоро стемнеет, пора выдвигаться. Тони и без того хватит проблем на завтра, – он хмыкнул и убрал на заднее сиденье пустой контейнер.
– Когда ты понял, что я тебе нравлюсь? – почему-то спросила я.
– Мэй, – он умоляюще посмотрел на меня.
– Что? Это простой вопрос, – мне хотелось узнать все. Здесь и сейчас, другой возможности могло не представиться.
– Ты меня с ума сводила своими неуместными появлениями! – он опустил ручной тормоз и плавно надавил на газ. – Я, правда, был в бешенстве, когда ты появилась в клинике. Я был убежден, что именно из-за тебя там снова оказался.
– Так, наверное, и было, – я полностью развернулась к Леону, чтобы видеть его. Желтый отель уже скрылся из вида. Прошлое оставалось навсегда в прошлом, а Леон все еще был рядом со мной.
– Мы с тобой много общались, так ты и понравилась мне, – он смущенно прикусил губу.
– Мы больше трахались, чем общались.
– Боже, детка! Что за выражения! – он захохотал. – Ты от меня набралась? Где моя милая девочка? Кто ты, незнакомка?
– Хочешь, познакомимся поближе, – я положила руку к нему на колено и повела ее выше.
– О, да-а, – он бросил на меня хищный взгляд. – Тебе не хватило? Там, на пляже.
– Мне было очень хорошо, – я томно прикрыла глаза, воскрешая в памяти минуты недавней близости. – Ты каждый раз открываешь во мне что-то новое, о чем я раньше даже не подозревала.
– Звучит интригующе, я прямо чувствую себя твоим ментором в мире секса, – в сумраке сверкнули его неровные клыки.
– Так и есть. Тогда, в ночном клубе, я поняла, что я так мало знаю обо всем и о себе, – я внимательно следила за реакцией Леона, мои слова были подобны навигатору, я устанавливала контрольные точки, и Леон уже не мог свернуть с выбранного мной маршрута. У моей манипуляции была благородная цель.
– Если ты продолжишь говорить такие вещи, мне придется остановиться и взять тебя прямо в машине, – он угрожающе глянул на меня. – А кто знает, что происходило на этих сидениях до нас.
– Фу, – сморщилась я и заглянула на заднее сиденье, мысль заняться сексом в арендованной грязной машине показалась мне отвратительной.
За разговором утомительная прежде дорога показалась мне молниеносной. На въезде в город нас остановил ГАИшник, и пока он подходил к машине, Леон попросил:
– Детка, дотянись, пожалуйста, до моего рюкзака, он за мной.
Я достала рюкзак и отыскала в нем документы. Уставший ГАИшник бегло взглянул на права Тони, даже не представляя, что за рулем сидел совсем другой человек. Я тихонько захихикала.
– Было так смешно? – Леон поднял стекло и протянул мне документы, чтобы я заложила их обратно.
– Знал бы он, что ты – не Тони.
– Да, довольно забавно, – он подмигнул мне и поехал дальше.
– Смотри-ка, – я выудила со дна рюкзака маленькую бутылку текилы и продемонстрировала Леону свою находку.
– Хочешь?
– Почему бы и нет, – я откупорила и понюхала. – Ну и гадость!
– Не любишь текилу?
– Под настроение, – я пожала плечами, а в памяти всплыли веселые деньки с Марго. Тем не менее я пригубила, подтвердив свою первую реакцию: гадость! Я скривилась, Леон, конечно, заметил и прокомментировал:
– Давай лучше заедем в какой-нибудь приличный бар.
Мы заселились в огромный сетевой отель, ночь в котором наверняка стоила треть моей зарплаты и отправились на поиски бара.
– Хочешь, купим тебе что-нибудь? – он указал на небольшой открытый магазин.
– Ох, избавь меня от этого!
– Давай зайдем! Будет весело.
– Тогда и тебе придется что-то подобрать.
Продавщица была явна не рада нашему появлению перед самым закрытием магазина, о чем не преминула сообщить.
– Мы в один миг! – успокоил ее Леон. Он мог быть удивительно вежливым и галантным, когда прилагал усилия.
Мы договорились подобрать одежду друг для друга. Для меня процесс поиска оказался слишком легким и скучным: мужская одежда располагалась всего на двух стойках. Меня позабавила только одна белая футболка с нарисованным толстым котом и нелепой надписью «Бонжур, Мур-Мур». Более несовместимого с Леоном образа и представить было невозможно. «Идеально! – решила я, злорадно посмеиваясь про себя, и уже собиралась идти в примерочную, когда увидела черно-серебристое нечто, состоящее из хаотично расположенных молний и шипов. – Хоть бы одним глазком увидеть, как оно будет сидеть на Леоне». Я нерешительно прихватила вторую вешалку. На удивление, Леон уже ждал меня в примерочной с целым ворохом одежды.
– Ты взял все подряд? – неодобрительно воскликнула я и указала взглядом на продавщицу, едва слышно добавив. – Она нас пристрелит!
– Плевать я на нее хотел, – Леон сказал это так громко, что я немедленно залилась краской. – А ты совсем не старалась, – он взял белую футболку из моих рук и, прочитав дурацкую надпись, укоризненно цокнул языком.
Платья, которые подобрал Леон оказались в целом неплохими. Я была приятно удивлена, когда увидела шелковое платье-миди, которое походило на то, в котором я была на свадьбе Марго. Но влюбилась я в другой вариант: короткое белое платье-бюстье без бретелей. Такое, пожалуй, выбрала бы знойная Марго, я же никогда не решалась носить подобные сексапильные фасоны, но со мной рядом был Леон, и этот факт каким-то неведомым образом возвышал мою самооценку до небес.
– Ничего себе, – почти синхронно сказали мы друг другу.
– Мэй, ты… Вау! Ты выглядишь потрясающе, – он взял меня за руку и покружил. – Даже не хочу никому показывать такую красотку.
– А мне нравится, как ты выглядишь, – я провела рукой по колючим шипам на его плечах. Кофта оказалась довольно длинной и узкой и слишком эротично обтягивала его крепкий торс. Я глубоко втянула носом воздух, борясь с накатившим желанием.
– Примерить второй вариант? – хитро спросил он.
– Нет, прошу, не надо!
– А ты будешь мерять остальное?
– Я хочу взять его, – я погладила гладкую ткань. – Только у меня… кроссовки.
– Подожди, – Леон метнулся к продавщице и принес мне на выбор несколько пар обуви на каблуке.
– Ты – чудо, – я быстро поцеловала его и отправилась примерять принесенные туфли.
В баре было многолюдно, куча веселой нетрезвой молодежи. Леон был наготове. Он, казалось, мог убить любого, кто осмелился бы подойти или заговорить со мной.
– Что ты хочешь? – спросил Леон, когда мы расположились на небольшом диванчике недалеко от барной стойки.
– Какой-нибудь коктейль, – я пробегалась по знакомым стандартным названиям в меню. – Наверное, «Пина коладу». А ты будешь пить?
– Ты же знаешь, что мне нельзя, – он смущенно улыбнулся. Да, я знала. Алкоголь был несовместим с большинством таблеток, которые пил Тони, остальные альтеры тоже методично следовали его ежедневным напоминаниям в телефоне.
Мы заказали напитки – коктейль для меня и фреш для Леона. Он на автопилоте гладил мою руку, а сам пристально следил за самой шумной компанией в баре: пятеро довольно пьяных парней отмечали день рождения за столиком напротив нашего.
– Мы встретились с Тони в похожем месте, – бордовый цвет диванов и темные стены навеяли приятные воспоминания, и я машинально, не подумав, озвучила свои мысли. Леон сфокусировался на моем лице и слегка наклонил голову, ожидая продолжения. – Тогда был мой день рождения, мы с Марго танцевали, и Тони подошел ко мне. Мы не виделись с ним много лет до той встречи.
– Почему ты раньше не рассказывала мне? – в его вопросе не было укора. Обычное любопытство. Я задумалась.
– Думаю, мне неловко обсуждать с тобой то, что происходит у меня с другими… м-м… альтерами.
– И все-таки ты часто говоришь о переживаниях тех дней, в которых нет меня, – он безразлично пожал плечами.
– Пожалуй, – я постаралась припомнить все наши разговоры, обычно они представляли из себя смесь из моих воспоминаний о детстве и размышлений о папе, подругах, работе, но не о других субличностях.
– С Купером ты говоришь обо мне, – наконец, появилась первая отчетливая эмоция – обида.
– Не считается, мы познакомились всего несколько дней назад.
– И все же, – Леон больше не гладил мою руку.
– Тебя это задевает, – больше констатировала, нежели спросила я.
– Какая разница, – он снова передернул плечами.
– Ты сам не хотел тратить время на обсуждение других…
– А теперь захотел, – он откинулся на спинку дивана, отдаляясь от меня физически и эмоционально. – Расскажи, как Тони трахнул тебя в первый раз.
Меня напугала разительная перемена в поведении Леона: то он был самым чутким и веселым парнем на свете, а теперь – колючий и холодный, под стать шипам на его кофте.
– Даже не собираюсь, – я сложила руки на груди, до глубины задетая таким отвратительно-бестактным вопросом.
– Тони же смотрит, как мы занимаемся сексом. Хочу быть в равных условиях.
– Зачем ты так? Чего ты хочешь добиться?
Официантка принесла наши напитки. Так и не дождавшись ответа, я стала жадно пить коктейль, ощущая не его сливочный вкус, но лишь холод льда. Леон снова отстраненно наблюдал за той же компанией, даже не пригубив свой сок.
– Ты же не собираешься драться с ними? – довольно грубо спросила я. Его лицо все еще сохраняло следы прошлой драки.
– Я как раз подумывал об этом, – он нехотя вернулся взглядом ко мне, будто уже выбрал жертву среди тех парней и не желал выпускать ее из виду.
– Леон, – я положила руку ему на колено, – что с тобой?
– Я безнадежный урод, – прорычал он.
– Эй, – я подвинулась так близко, как только могла, взяла его лицо в свои руки. – Прекрати. Сейчас же!
Он рассмеялся, язвительно, унижающе. Я схватила свой коктейль и допила залпом, даже не через витую трубочку, после чего громко произнесла:
– Я хочу уйти отсюда!
– Нет.
– Что «Нет»? – я ошарашенно уставилась на него и медленно повторила. – Я. Хочу. Уйти, – Леон с дурацкой полуулыбкой смотрел на меня, ничего не отвечая. – Просто позволишь мне уйти? Одной?
– Если желаешь…
Меня накрыло ощущение всеобъемлющего холода: вдоль позвоночника, по коже, в крови, в мыслях, в душе. Я резко поднялась, стеклянные стаканы зазвенели на покачнувшемся столе. Хоть перед глазами на миг потемнело, я отчетливо почувствовала на себе взгляд любопытных пьяных глаз – потенциальных жертв Леона. Мне вдруг стало плевать – на них, на Леона, на то, что он собирался с ними сделать.
– Ты прав, мне лучше остаться с Тони, без тебя, – когда жестокие слова слетели с моих губ, я неожиданно прозрела: Леон добивался от меня именно такой реакции! Я так и стояла, окаменев, смотря куда-то поверх его головы с зачесанной назад челкой. Взгляды позади потеряли ко мне интерес, раздался прерванный гам и хохот. Я не стала извиняться, просто спокойно произнесла. – Закажи мне виски, я сейчас вернусь.
Без понятия, что подумал Леон, был ли он шокирован моей неожиданной просьбой или разочарован, что его хитроумный план провалился, я не бросила на него даже мимолетного взгляда. Я направилась в сторону выхода, каблуки стучали, бескомпромиссными точками азбуки Морзе подчеркивая мои уверенные шаги. Не дойдя трех шагов до входной двери, я повернула налево и скрылась за дверью просторной общей уборной. Из огромного зеркала на меня смотрела чужая уставшая девушка, чертовски злая и невозможно сексапильная. Я оперлась руками на край раковины, и уставилась в свои глаза, которые в полумраке казались темнее обычного.
Леон планомерно разрушал то, что я по крупицам собирала, за что отчаянно цеплялась в нем, в нас. Он всегда хотел казаться хуже, чем был на самом деле: была ли это его защитная реакция? С первого дня своего появления в сознании Тони он только и делал, что защищался от враждебного мира, не видя в нем доброты и сострадания, не желая замечать ничего хорошего. Я могла бы пожалеть его, как жалела несколько часов назад на пляже, гладя мокрые от пота волосы, влажное от слез лицо. Могла бы вернуться и сказать, что люблю его несмотря ни на что, и буду любить всегда, даже после очередной никчемной драки, даже после его наглой и жестокой просьбы, даже после его окончательного исчезновения. Я могла бы. Прежняя я, но не та девушка, которая смотрела сейчас на меня из зазеркалья.
– Привет, красотка, – раздалось за спиной, дверь захлопнулась. Сквозь зеркало я глянула на незнакомца. Это определенно был парень из компании напротив – высокий блондин с теплыми пьяными карими глазами.
– Выйди, – прошипела я, не оглядываясь.
– Тише, тише, – он, пошатываясь, направился ко мне. – Кто тебя так обидел?
– Выйди отсюда! – заорала я во всю мощь, казалось, что зеркало завибрировало от моего истошного крика.
Я могла бы поклясться, что эхо моего вопля еще не угасло, когда в дверь ворвался Леон. Он яростно оттолкнул бедного безвинного парня и изо всех сил прижал меня к себе. Он дрожал. Не знаю, от еле сдерживаемого желания убить моего как-он-думал обидчика или по иной причине.
«Я ненавижу тебя! Ненавижу!» – кричало все внутри меня, я до скрежета сжала зубы, чтобы не выплеснуть эти слова в лицо Леону. Его шипы на плечах до боли впились в мою шею, но даже если бы там появилась кровь, даже если бы они проткнули кожу насквозь, до самой артерии, мне было бы безразлично, возможно, только увидев, как кровь обильным потоком заливает мое новое белое платье, Леон бы понял, что буквально убивает меня.
– Мэй, Мэй, – он взял мое лицо в руки, – Мэй, посмотри на меня, прошу.
Я вонзила невидящий взгляд в пустое место, где несколько секунд назад валялся упавший парень. Я даже не заметила, как он поднялся и вышел. Порыв злости постепенно угасал, но не исчез полностью. Всмотревшись в зеркало, я с сожалением отметила, что никакой крови на шее нет, только крошечные углубления от недостаточно острых шипов.
– Ты всегда так поступаешь, – не своим голосом произнесла я и замолчала, словно в одной фразе был сокрыт и глубочайший смысл, и все мои противоречивые чувства.
– Скажи, как. Произнеси это! Только не молчи, прошу, – он коснулся своим влажным лбом моего горячего лба, руками вцепился в мои предплечья.
– У тебя только два инстинкта – бей и еби, – я грустно улыбнулась своей неожиданной аллюзии10. – Ты, как будто, не умеешь иначе, Леон. Только ты одного не можешь понять: я не желаю тебе зла, да и мир не желает тебе зла. И если миру, по большей части, плевать на тебя, то мне – нет. А ты каждый раз, даже не разобравшись, делаешь одно и то же, по одному сценарию, давишь пальцем в свою кровоточащую детскую рану. Давишь и давишь, а когда недостаточно больно, начинаешь провоцировать всех вокруг, чтобы они причинили тебе боль – кулаками или словами.
Леон слушал меня с закрытыми глазами, его губы были плотно сжаты, руки все также крепко держали меня.
– Говори, – хрипло попросил он.
– Ты связываешь тех, кто слабее тебя, но мы и так не можем дать тебе достаточный отпор, – я сказала «мы», о чем тут же пожалела, но уже не могла не визуализировать ту девушку с красными волосами и иных мифических, тоже связанных, безвольных, и все-таки абсолютно порочных «жертв» самодовольного Леона. – Даже в сексе ты хочешь, чтобы мы умоляли тебя о пощаде, кричали о нашей боли, обзывали тебя последними словами.
Я отметила, как он зажмурился и чуть сильнее сдавил мои руки, а затем отпустил.
– Молодец, – едва слышно произнес Леон. – Ты молодец, Мэй, все разложила по полочкам.
Он сделал шаг назад, смотря себе под ноги. Обидела ли я его своими словами? Возможно.
– Зачем ты пришел сюда? – я тоже бессознательно отступила. Леон уставился на меня непонимающим взглядом. – Ты же хотел отпустить меня, прогнал.
– Я? – он бегло глянул на вошедшую девушку, которая, не обратив на нас внимания, скрылась в одной из множества туалетных кабинок. – Что ты несешь? Я бы шел, бежал за тобой, чтобы следить, что ни одна мразь тебя не коснется, не причинит вреда.
Я знала, что он не врет. Вероятно, проводив меня инкогнито до отеля или другого места, которое я бы избрала своим убежищем, а он бы счел достаточно безопасным, он вернулся в бар и избил всех, кто попался бы под руку.