Марат Дроздов
Толчки
ll
Любое путешествие, особенно внезапное всегда делится на три части: дорога до места, полная предвкушения, прибытие и нахождение на месте, и изнурительная дорога обратно, то есть от места. И худшее, что есть в приключениях – это третья часть. Потому что она, порой, столь утомительна, что перебивает собой все впечатления. А особенно гадко, когда возвращаться приходится тем же путем, которым ты шел изначально. И иногда, к сожалению, запоминается только третья часть. Так обычно проходили все мои походы куда-то. Но благо это мое путешествие стало исключением из правил. Тот двор я запомнил надолго, а может даже навсегда.
В понедельник я, как ни в чем не бывало, пошел в школу. Утром, по привычке, я надел свитер, но, когда случайно посмотрел в зеркало, тут же стянул его и бросил в угол. Мне почему-то стало стыдно. Надпись на груди свитера напоминала мне, с каким позором я был изгнан из WScrew. Поэтому надел я просто белую рубашку и так отправился в обитель знаний.
Всю дорогу я лелеял мечту не встретиться с Колей на занятиях. Я не смогу смотреть ему в подбитые глаза, просто не смогу. но мечте моей сбыться было не суждено. Когда я зашел в здание школы, я сразу огляделся по сторонам, но друга там не приметил. Но счастье было недолгим: пока я переодевал сменку, я услышал голос Марка, сидящего неподалеку:
– Ты Колю видел?
Я чуть не упал.
– Он пришел с костылем, прикинь? – взахлеб рассказывал Марк. – И еще у него пол морды раздулось и глаз заплыл!
– Правда? – спросил его собеседник, кажется, Паша.
– Ага! Пойдем, покажу, сказал Марк и они с Пашей, встав, прошли мимо меня.
Этот день мне сразу разонравился. Оказывается, Коле еще и физиономию разукрасили. Что он будет с синяком, я себе представлял, но чтобы глаз заплыл, и морда раздулась… Я не хотел туда идти. Мне было противно. Брезгливость была настолько велика, что я сморщился. И это было не отвращение конкретно к Коле, а, скорее, к самой ситуации: мне придется целый день провести в одном помещении с изуродованным человеком. А если еще вспомнить, по чьей вине он изуродован…
Волей-неволей я переоделся, повесил вещи в гардероб и начал неторопливо подниматься на третий этаж. Я хотел максимально отсрочить момент прихода на урок. В глубине души мне было ясно, что избежать его не выйдет, но хотелось хоть немного оттянуть мое появление в классе. Поднимался я, наверное, минут пять, хотя обычно у меня это занимало максимум секунд пятнадцать. Поднявшись, я несколько секунд постоял в дверях, ведущих на этаж, как бы собираясь с силами. Дверь в кабинет географии была открыта, до нее было буквально несколько метров. До начала урока оставалось буквально пять минут, и весь класс уже был внутри. Тяжело вздохнув, я пошел к кабинету. Войдя, я узрел целое представление: Коля стоял в центре класса и что-то говорил, а вокруг него стояли абсолютно все, кто был в классе.
– А вот и он! – радостно воскликнул Коля, когда увидел меня.
Я просто смотрел на него. Впечатлительный Марк все перепутал. Лицо у Коли не раздулось, но вот глаза… Один из них и правда заплыл, и теперь представлял собой большой красный нарыв. А второй, почему-то был ниже первого. Намного ниже. Стоял же Коля на одной ноге, опираясь на два костыля.
– Денис, это ты его так? – спросил кто-то из толпы. Голос был женский.
– Конечно, нет! – сразу возразил Коля. – У него яиц бы не хватило, чтобы кого-то избить. Правильно, Дениска?
Вопрос был с издевкой. Я решил это просто так не оставлять.
– Поверь, чтоб избить тебя, яиц бы у меня хватило, – сказал я тихо и злобно.
Коля уже открыл было рот, чтобы что-то ответить, но тут в класс вошла Елизавета Григорьевна, учитель географии. Все сразу разошлись по местам. Я молча прошел на свое место и уселся рядом с Колей. Я постарался сесть на краешек стула, чтобы быть подальше от моего бывшего лучшего друга.
– Господи, Коля, что с тобой? – всплеснула руками Елизавета Григорьевна, когда увидела моего соседа.
– Да, понимаете… – сделал он многозначительную паузу. – С лестницы упал.
– Хорошо упал, – прокомментировала учительница. – В больнице был?
– Ага, – он продемонстрировал ей свои костыли.
Закончив с расспросом, Елизавета Григорьевна начала урок. Поначалу я пытался ее слушать, но меня отвлек Коля. Он, смотря в раскрытый учебник, еле слышно сказал мне:
– Знаешь, что мне сказали в больнице?
Я проигнорировал его реплику. Он, будто не заметив этого, продолжал:
– Что эти ублюдки сломали мне скулу, подбили глаз и вывихнули ногу. В общем, они меня тогда избили до полусмерти.
– Ты сам виноват, – шепотом ответил я.
– Могу поспорить, ты себя этой фразой успокаиваешь.
Эти слова меня уязвили. У меня буквально все забурлило внутри и мне стоило огромных усилий говорить шепотом:
– Я не виноват. Тебя никто не заставлял идти в ментуру! Иногда шило из задницы полезно будет вынуть.
Коля усмехнулся.
– Причем тут шило? Ты же сам виноват.
– Это как? – сквозь зубы процедил я.
– На перемене объясню. Не хочется урок портить твоими слезами, – говорил он очень холодно, что меня уязвило еще больше, все-таки когда-то я считал его другом.
Остаток урока я пытался не замечать своего соседа. Старался максимально слушать преподавателя и не отвлекаться. Но как только прозвенел звонок я сразу, как по команде, запихнул учебник и тетрадку с ручкой в рюкзак и вышел из кабинета. Я не думал, что меня это спасет, ведь мы с Колей учимся в одном классе и я никуда от него не денусь, но мне было спокойнее от мысли, что хотя бы сейчас он находится далеко. Но, к сожалению, ничто не вечно и Коля меня настиг. Я сидел на скамейке в рекреации и смотрел перед собой. Я ни о чем не думал, мне просто хотелось забыться, хоть на секунду. Он подошел и сел рядом. Сначала я не обратил внимания, но когда он заговорил, игнорировать его было невозможно:
– Знаешь, в чем твоя главная проблема?
Я не ответил.
– То, что ты вступил в ряды толчков. Если бы ты им отказал, то проблем у тебя не было бы. Но ты бесхребетный и трусливый, поэтому ты согласился…
– Заткнись, – злобно перебил его я, но он продолжал.
– А если ты теперь принадлежишь к такой солидной стае, то почему бы тебе не попонтоваться этим, правильно? Они же тоже носят эти свитера, так почему нельзя и тебе?
Я в ярости вскочил со скамейки. Коля тоже поднялся, опираясь на костыль.
– Ты ведь гордился, правда? Выбился из грязи в князи и стал такой важный, все его боятся теперь, он здесь главный, держит всю школу… – он смотрел прямо мне в глаза и выливал на меня страшную действительность. – Опомнись, бедняга! Ты остался таким же, каким и был! Такой же зажатый, закомплексованный, никому не интересный чмошник.
Я не знал, что ему ответить. К горлу подкатил комок, а на глазах выступили слезы. Я злобно смахнул их.
– А знаешь, откуда я знаю про Эльвацк? – продолжал он. – Я шел за тобой тогда. Караулил у подъезда и ждал, пока ты выйдешь. Я тебя провожал до самого бара, а потом до катера. Ну, а куда вы плыли на катере не сложно догадаться. А потом осталось только написать заяву в ментовку, и дело сделано. Ведь твоего Каспера называют Каспером, потому что у него фамилия Фантов с ударением на «О»?
Я смотрел на него во все глаза.
– Зачем?.. – только и вымолвил я дрожащим голосом.
– Я хотел, чтобы тебя выкинули оттуда, чтобы ты понял, какое же ты ничтожество, если с тебя содрать обертку, – жестко ответил он.
Я развернулся и быстрым шагом направился к выходу. Мне было плевать, что подумают учителя или одноклассники, мне просто нужно было уйти. Как мне потом кто-то сказал, по-моему, Марк, Коля тоже ушел, причем буквально после меня. Но в тот момент меня это не интересовало.
lll
Выйдя из школы я будто вздохнул полной грудью. В глубине души я был согласен со всем тем, что мне сказал Коля. Но сам себе я бы никогда в жизни в этом не признался. А он, как настоящий друг, помог мне в этом. Это, конечно, смешно, но по факту это так. Мне как-то сразу задышалось легче, свободнее. Оставалась только одна проблема – что делать с коллективом? Они же меня теперь будут воспринимать как человека, ведущего себя, как маленькая девочка.
Я пошел домой. Мыслей у меня не было никаких. Хотя нет, одна билась в голове, пытаясь вырваться на волю.
«Он прав»
Нет, мне показалось. Мне не дышалось свободнее. Наоборот. К глазам подступили слезы, и я не смог их сдержать. Я опустил голову и шел, тихо шмыгая носом. Мне было стыдно за собственную слезливость, и я в ярости стирал слезы кулаком. Но это не помогало – они текли и текли, и я не мог их унять.
«То есть ты осознаешь, что без нас ты – никто и без Юриного свитера ты так бы и остался серой мышью?», – пришли мне на ум слова Каспера, сказанные несколько тысяч лет назад.
А ведь он это говорил еще тогда, перед выездом. Но последующие события затмили эти его слова. Но сейчас они снова приобрели вес. Если два абсолютно разных и незнакомых друг с другом человека говорят тебе одно и то же, то к этому стоит прислушаться. Я и сам понимал, что в коллективе был «серой мышью». Но одно дело доходить до своих недостатков собственным умом и совсем другое, когда тебя в эти недостатки кто-то посторонний тыкает носом.
Как я провел день, я не помню. Скорее всего, просто лежал на кровати и пялился в потолок, смотря на то, как там меняются тени. Мне были абсолютно до лампочки и звонящий телефон, и собственный урчащий живот. Но ближе к вечеру раздался звонок в дверь. Я аж подскочил. Несмотря на одолевшую меня меланхолию, меня удивил этот звонок.
В дверях стояла мама.
– Ты чего трубку не берешь? – сразу спросила она.
– Не слышал, – пожал я плечами.
В последнее время с матерью у нас были холодные отношения. Она всегда была погружена в работу и моя жизнь ее мало интересовала. Так что ее беспокойство было для меня удивительным. Но в тот момент удивиться я не смог, поэтому отреагировал довольно сухо.
– А что?
– Мне из школы звонили. Ты почему с уроков сбежал? – подняла она брови.
– Просто, – ответил я безразлично. – Все равно там ничего интересного.
– С тобой все хорошо? – она приложила тыльную сторону ладони к моему лбу. Ладонь оказалась холодной и я отшатнулся.
– Нормально все со мной. Просто хандра замучила.
Последнее предложение родилось в моем мозгу спонтанно. Сказав его, я развернулся и неторопливо направился в свою комнату. Перед тем, как зайти в нее, я повернулся ко все еще стоявшей в дверях матери и произнес:
– Кстати, добро пожаловать, – и скрылся в комнате.
На следующее утро меня будила мама. Мне это было настолько непривычно, что я даже насторожился сначала. Она сидела на краешке моей кровати и гладила мои волосы. Точно также она делала в детстве. Мне вдруг стало так хорошо, уютно. Захотелось закрыть глаза, потеплее укутаться в одеяло и больше никогда не вставать. К черту Колю, толчков, школу, все к черту. Просто лежать и никуда не торопиться.
– Просыпайся, – шепнула она мне. – Я тут у тебя свитер нашла в углу. Я такого не помню. Сам купил?
Она указывала на спинку стула, на которую я обычно вешаю вещи, которые хочу надеть. Там висел черный свитер, подаренный мне Юрой, казалось, бесчисленное количество лет назад. Взгляд на этот свитер отрезвил меня. Плеснул холодной волной реальности мне в лицо. Я приподнялся на локтях.
– Да так… Друг подарил, – выдавил я.
– Хороший свитер. Другу передавай от меня «Спасибо».
– Обязательно, – улыбнулся я и плюхнулся на подушку. – Слушай, я сегодня в школу не пойду.
– Чего так?
– Не хочу.
– А, ну тогда ладно. Спи, – сказала она и вышла из комнаты, тихо закрыв за собой дверь.
Несколько секунд я лежал и не мог понять, пошутила она или нет. Я прислушивался к звуку шагов, но мама ушла на кухню и больше, судя по звукам, никуда оттуда не выходила. «В конце концов», – подумал я. – «Если она и не пошутила, она меня разбудит». И, отвернувшись к стенке, провалился в сон.
Проснулся я снова от того, что меня будила мама. Я повернулся к ней и воззрился на нее одним еле разлепленным глазом.
– Так, одноглазый Джо, – сказала она. – Я ухожу на работу, тебе оставляю макароны на сковородке. Проснешься – погреешь. Я ушла.
– Ага, – кивнул я. – Хотел спросить – как командировка?
– Прекрасно. Приду с работы – расскажу поподробнее.
Я снова отвернулся к стенке и уснул.
Проснулся через несколько часов уже по велению организма, а не потому, что меня кто-то будит. Я поднялся и пошел утолять естественные потребности моего организма. Выйдя из уборной, помыв руки и почистив зубы, я пошел завтракать. Посмотрев на часы я понял, что завтракаю в полпятого вечера.
– А жить, как говорится, хорошо, – сказал я пустой кухне и не удержался от смешка.
Все-таки когда в доме появляются следы женской руки, в нем сразу становится теплее и уютнее.
Вечером того же дня мама, за чашкой чая, поведала мне историю своей командировки. Она рассказывала, как была в Золгороде и какие там красивые здания в центре. Что там есть кофейни прямо на крыше, и какой там делают вкусный эспрессо. Я слушал и с ужасом ждал, когда она спросит, что произошло интересного у меня за время ее отсутствия. Ведь рассказывать ей абсолютно все у меня не было никакого желания. А если рассказать какой-нибудь кусочек, то какой именно?
– А что у тебя было интересного? – наконец спросила она. – Что за друг тебе свитер подарил? Коля?
– Да нет, понимаешь… – замялся я. – Я себе нашел новую компанию. Они очень хорошие ребята. Но…
Она испытующе смотрела на меня.
– Понимаешь, так вышло, что я их подвел. Я не специально, просто так вышло, – выпалил я. – И теперь мне хочется как-то приподняться в их глазах, я хочу к ним обратно.
– А как ты их подвел? – спросила мама, отпивая чая из чашки.
– Это не важно. Самое главное, что чтобы мне вернуть их доверие, мне нужно поступить… Неправильно. Ты что думаешь? – мне не давал покоя мой план насчет санитара.
Она слегка задумалась.
– А они того стоят?
Я энергично закивал.
– Ты уверен, что о твоем неправильном поступке никто не узнает?
– Ты знаешь… – замялся я. – О нем узнают все.
– И они тоже?
– Они в первую очередь.
– Слушай, можешь рассказать подробнее? Просто так, как ты рассказал, это уж очень абстрактно выглядит.
И я рассказал ей. Я рассказал ей все. И как увидел санитара и как увидел собаку Сани. И про то, как помог тем вечером Дане, как стал одним из толчков, как плыл в Эльвацк, как был с позором изгнан и о плане по возвращению. Умолчал только о судьбе Коли и о том, что это от меня он узнал, что у нас будет выезд. Когда я начал было полдевятого, а когда закончил, стрелка часов подбиралась к десяти.
– А откуда Коля узнал, что вы плывете?
– Мы его не взяли, вот он и обиделся, – не задумываясь, соврал я.
– Ну, вы, конечно, вандалы, – покачала она головой. – А если бы люди задохнулись там этой селитрой?
– Ты что! – притворно всплеснул я руками. – Она же совершенно безобидная! Сам нюхал!
Она укоризненно посмотрела на меня. А я поспешил сменить тему:
– Так что ты думаешь, правильно я поступлю или нет?
– Конечно, неправильно. Попробуй сходить к ним в бар и объяснить все. Что тебя оклеветали, что это не ты ему все сказал, а он все перепутал.
Я слушал ее, не смея вымолвить ни слова. Ее советы были правильными, но только если не учитывать, что она слышала искаженную версию произошедшего.
– Да я пробовал. Они не хотят со мной общаться.
– Тогда пробуй еще, – настаивала мама. – Если их компания и правда стоит потраченного времени и настолько тебе нравится, то пробуй и пробуй и пробуй! А этого Никиту трогать не смей. Ему и так нелегко.
– Он наркоман! – почти выкрикнул я в негодовании.
– И что? Наркоманы не люди, по-твоему? И говори тише, пожалуйста, ночь на дворе.
– Нет, почему… Люди, конечно… – полушепотом выдавил я.
– Ты лучше, знаешь как сделай, – начала она. – Ты скажи Саше, что ты знаешь, что случилось с его собакой. И покажи место, где это было. Ты же запомнил место?
Я кивнул.
– Вот. Пусть там полиция проведет экспертизу, а если там что-то и было, то экспертиза это выявит, а дальше пусть сами разбираются.
– Ему же нелегко, – съязвил я. – Он же тоже человек.
– Человек, – кивнула мама. – Но этот человек убил собаку. А это статья.
Мне крыть было нечем. Мама взглянула на часы и охнула.
– А время-то! Времени много. Шуруй спать. Сегодня я тебе дала поблажку в честь своего приезда, но завтра, дорогой мой, на подобное не рассчитывай! Побежишь в школу как миленький.
– Ладно-ладно, – пробурчал я и пошел готовиться ко сну.
lV
На следующий день, несмотря на все мои мольбы, стенания и уговоры, меня выпроводили из дома. Хотя нет, «вытолкали взашей» здесь подойдет лучше. Но, даже несмотря на это шел в школу я с прекрасным настроением. И оно еще больше усилилось, когда прозвенел звонок на первый урок, а Коли в классе не было. Он не пришел в школу! Ура, свобода!
Весь день я провел с ощущением легкого счастья. На втором уроке учительница геометрии, Александра Константиновна, даже спросила у меня:
– Ты чего сегодня такой веселый?
Я пожал плечами:
– Люблю геометрию.
– Любишь, ну тогда иди к доске.
Несколько человек прыснуло. Но даже тройка по геометрии не могла испортить мое сегодняшнее прекрасное расположение духа. Но после третьего урока случилось одно интереснейшее событие: Даша, моя одноклассница, которой весь день не было в школе, пришла и с безумным видом накинулась на другого моего одноклассника. Она прижала его к стене и наорала на него. А потом выбежала из рекреации. Бедолага с абсолютно белым лицом зашел в класс. Я молча наблюдал за происходящим.
Первое, что спросила у меня мама, придя с работы:
– Ты рассказал Саше о собаке?
Я с размаху хлопнул себя ладонью по лбу. Это совсем вылетело у меня из головы.
– Забыл.
– Я так и думала. Завтра обязательно скажи.
Вышло так, что поговорить мне завтра довелось не только с Сашей.
Когда я зашел в школу, ко мне сразу подкатилась Даша с вопросом:
– Дэн, хочешь поржать?
– Я тебя слегка побаиваюсь, если честно.
– Да забей. Он вчера это заслужил, – она протянула мне свой телефон. – На, читай.
На экране было сообщение от пользователя «Ленка». Сообщение было такое:
«он мне сегодня ночью написал…
Твои глаза, как свет луны
Они так красотой полны
Очарованьем снабжены
Не зря они тебе даны!»
– И кто это написал? – спросил я с улыбкой.
– Как кто? Эта идиотина.
– Которого ты прессовала вчера?
– Ага, – кивнула она. – Правда, дебил? – спросила она, смеясь.
– Абсолютный, – подтвердил я, все еще улыбаясь.
Признаться, в самом стишке я не видел ничего смешного, но я чувствовал некое облегчение, когда понимал, что в классе появился новый объект для насмешек. Как раз в этот момент в школу зашел автор стиха. Мы с Дашей переглянулись, синхронно прыснули и проводили его глазами до скамейки. Я не отрывал от него взгляда пока он не зашел в гардероб. Делал я это исключительно потому, что знал, что это же сейчас делает и Даша. Когда он скрылся в гардеробе, она шепнула мне:
– На шестом уроке продолжим, – и убежала.
Весь школьный день я жил в предвкушении того, что ждет меня на шестом уроке. Мне было дико интересно, что же она придумает для бедного пацана. Я его вспомнил. Мы с ним дружили еще очень давно. А сейчас мы с ним даже в чем-то похожи, в том смысле, что мы оба – серые мыши в коллективе. Но у него еще большая проблема, чем у меня. Я, до недавнего времени, даже не пытался выделять себя из серой массы. Он же наоборот. Он всегда пытается себя выпятить, явить себя народу. И насколько тошно ему должно быть, когда после всех усилий, которые он тратит на то, чтобы выделится, он остается прежним никому не нужным.
Когда я заходил в кабинет литературы перед шестым уроком, сидевшая на предпоследней парте Даша красноречиво мне подмигнула. Я подсел к нашей жертве и сказал:
– Слушай, помоги мне, пожалуйста.
– С чем? – спросил он обреченно.
Его тон мне понравился. Хорошо чувствовать себя не мышкой, а кошкой.
– Да тут один друг попросил для него стих написать…
Он аж дернулся.
– Ты же у нас стихотворец, – я посмотрел на него и, не выдержав, прыснул. – Как там у тебя было?
Твои глаза, как свет луны
Они так красотой полны
Очарованьем снабжены
Не зря они тебе даны!
Я пытался все это произнести максимально отвратительным голосом и максимально отвратительной интонацией. Когда я закончил, я услышал смех справа от себя. Оказалось, что на нас смотрел весь класс. Я шутливо раскланялся.
– Рудольф Иннокентиевич! – вдруг крикнула Даша. – А какой это размер?
Я не понял, что она имеет ввиду. Но наш литератор ее прекрасно понял и, спустя несколько секунд раздумий, ответил:
– Судя по тому, что я услышал, это ямб. Да, точно ямб. Денис, ты сам это написал?
Я рассмеялся.
– Нет, конечно!
Рудольф Иннокентиевич облегченно вздохнул.
– Очень хорошо, а то я уж испугался.
Я снова рассмеялся.
– Если ты начал писать стихи, то небо должно скоро не землю упасть!
Теперь вместе со мной смеялось еще несколько человек.
– А если серьезно, – начал Рудольф. – Чье творение это было?
– А вон, его, – я беззастенчиво указал пальцем на уткнувшегося лицом в собственную руку парня.
– Денис, это подло…
– А что я? – вскинулся я. – Это вон, она, – и указал на Дашу.
Та не растерялась, перегнулась через парту и ткнула кулачком мне в бок. От неожиданности я охнул и потер ладонью ушибленные ребра. После этого все замолчали. Но через несколько секунд наша жертва подняла голову, молниеносно упаковала все лежащие на парте вещи в рюкзак и выбежала из класса.
– Ой, ой, ой, – крикнула Даша ему вслед. – Вы только посмотрите – наша королева плачет!
Прозвенел звонок.
Благодаря нашей маленькой перепалке, весь класс пол урока выслушивал лекцию о том, что нельзя быть такими злыми, что нужно быть добрее к людям. Но мне было наплевать. Я был собой доволен. А после урока я подловил Саню Изотова со словами:
– Привет, слушай, я знаю, кто убил твою собаку.
Его глаза в тот момент надо было видеть. Настолько идеальных кругов я даже на уроках геометрии не встречал.
– Ты уверен, что она умерла? – спросил он дрожащим голосом.
– Абсолютно, – хладнокровно кивнул я.
Я увидел слезы у него на глазах и поспешил его успокоить:
– Хорош реветь. Я знаю, где был ее труп.
После школы я, Саша, его родители и участковый поехали на служебной машине к пустырю, проверять мои слова. Тот импровизированный «дом» там еще стоял. Несколько бетонных блоков, положенных друг на друга и образовывающих своеобразный навес. Место преступления. На первый взгляд, под этим навесом ничего не было. Ну, или, как выразился участковый «первичный анализ не дал результатов». Потом он задал матери Саши вопрос:
– Придется вызывать экспертов из Золгорода. Вы уверены, что оно того стоит?
– Да! – синхронно ответили Саша и его мама.
После этого меня повезли обратно в отделение, чтобы тщательно задокументировал все свои воспоминания касаемо того моего знакомства с санитаром. Долго сидеть в душном помещении отделения полиции мне не хотелось, поэтому я просто расписал «интерьер» жилища Думского и сделал акцент на количестве лежащих там шприцов. И, естественно, не забыл написать имя санитара.
И только придя домой, я в полной мере осознал свою ошибку. Зачем я только послушал совета мамы? Я же ей выдал совершенно не ту картину, которая есть на самом деле! Она же мне давала советы исходя из того, что я ей сказал, а мой рассказ и реальность – это вообще разные вещи. Я же теперь не смогу сдать этого санитара толчкам! И как мне теперь вернуться к ним?
«А зачем, собственно, тебе возвращаться?», – прозвучал в моей голове тихий голос.
Я испугался. Как зачем? Я без них не смогу. Я же без них стану…
«Серым и обычным», – подсказал голос.
Правильно.
«А если ты будешь с ними, то будешь серым и обычным толчком».
Нет! Это не так! Каспер просто хотел меня уязвить, потому что я ему сразу не понравился. А Коля вообще на меня обижен из-за того, что его побили. Нет, они решительно ошибались. Я должен вернуться обратно в WScrew.
В пятницу ничего особенного не произошло. Даши в школе не было, а одному издеваться над этим недотепой было как-то скучно. Но на первом уроке у него случилась перебранка с учительницей физики Раисой Федоровной. Вообще у них часто происходят разные стычки. Ну, не дается ему физика, хоть ты тресни. Но здесь был особенный случай. Учительница, промучив бедного парня у доски несколько минут и, наконец, установив всем известный факт – физики в нем, как в ней балета – она отправила его на место. Но посадила – не значит отцепилась. Когда он сел, она закатила ему целую лекцию на тему того, кто он такой и куда ему надо идти. При этом она смотрела в свой блокнот, и ее нос отбрасывал очень яркую тень на ее верхнюю губу. Мне сразу вспомнилась шутка Макса, которую он рассказал, когда мы плыли с выезда. Я опустил голову на руку и тихонько засмеялся.
После окончания занятий я вышел проветриться. Портить воспоминания о том дворе-парке не хотелось, поэтому о походе на виадук я даже не думал. Поэтому я просто ходил по дворам родного района, наслаждаясь осенним вечером. В одном из дворов мне попались на глаза две знакомые фигуры. Они неторопливо шли рядом и о чем-то разговаривали. Я поспешил к ним. Когда до них оставалось буквально несколько шагов, я окончательно убедился: это были Костя и Женя. Я хлопнул по плечу последнего:
– Вечер добрый!
Женя вздрогнул и испуганно обернулся.
– П-привет.
Мы пожали руки.
– О, Дэн, вот рассуди нас, – сказал мне Костя. – У этого все любовь до гроба не идет.
Он указывал на Женю пальцем.
– Ты же помнишь, он пытался закадрить девчонку из «реалки»?
– Да, помню.
– Во-о-от, – протянул Костя. – Потом у него все везде поджалось и он ее игнорил несколько недель. А теперь хочет обратно впрыгнуть к ней в объятья. Как говорится: «Ничто так не нужно молодому человеку, как общество умных женщин».
– Это кто сказал? – перебил его я.
– Курагин. Я все это к чему: вот скажи, кто из нас прав. Он мне говорит, мол, пишу ей, потому что она мне нужна. А я ему говорю, чтоб подумал сначала, нужен ли он ей, такой молодец.
– Честно скажу, – начал я. – Не знаю. Я в ваших этих делах амурных не силен. Скажу так – если хочет, пусть пишет. Но если ничего не выйдет, то пусть не горюет. Девчонок много на свете.
– Но эта особенная! – пылко возразил мне Женя.
– У тебя еще «особенных» девушек знаешь, сколько будет? Огромное количество, – сказал ему Костя, энергично жестикулируя.
Женя как-то сразу поник. «Может быть», – пробормотал он себе под нос.
– А ты что, не с «толчками» теперь? – спросил меня Костя. – Раньше везде их свитер таскал, а сейчас перестал.
– Да нет, – пожал я плечами. – Просто свитер стирается.
Мне не хотелось ему все рассказывать. Вообще не хотелось рассказывать о моих отношениях с WScrew кому-либо.
– Ладно, ребят. Мне идти надо, – сказал я, распрощался с ними и пошел прочь.
Субботний день не предвещал собой ничего неожиданного. Он так бы и остался обычным школьным днем, если бы, по окончании уроков, я, выходя из школы, не увидел Юру. Он стоял и обнимал одну мою одноклассницу.
– Привет, – неуверенно сказал я.
Он посмотрел на меня краем глаза.
– А, это ты, – только и сказал он.
Я уже было прошел мимо, как за спиной раздался голос:
– У нас в понедельник вечером забив. В десять, недалеко от пристани. Координаты скину.
Я, не веря своему счастью, повернулся к нему. Юра шел прочь от меня, обнимая свою девушку за талию.
– И не опаздывай, – сказал он, через плечо. – Толчок.
– Я буду… Не опоздаю! – сбивчиво радостно закричал я. – И никому не скажу.
– Вот ты только попробуй, – сказал Юра еле слышно, не поворачиваясь. Они уже спускались с крыльца.