Марат Дроздов
Толчки
ll
Весь субботний вечер меня мучали разные мысли. Я очень боялся, что Юра с Каспером решат, что я тогда победил Андрея незаслуженно, и откажутся меня принимать к себе. Внутри меня шла борьба двух мнений: с одной стороны я понимал, что, как бы там ни было, я его все-таки повалил. А условием было, что я его всего лишь коснусь! Но с другой стороны Андрей мне проиграл по чистой случайности. «Да Андрюха отвлекся. Ему просто повезло». Так тогда сказал Каспер. Юра, помнится, был на моей стороне, но что, если Каспер на него надавит? Что, если он внушит Юре мысль, что я слабак, которому просто своевременно повезло?
Если меня не возьмут в WScrew, я же потеряю всякое уважение со стороны кого бы то ни было. Мне вспомнилось, как от меня шарахались люди в школе, завидев нашивку Stone Island на рукаве, как на нее отреагировал Женя, когда я впервые надел Юрин свитер в школу и как удивился Коля, когда ее увидел. Мне это нравилось, и я не хотел этого лишаться. Все-таки сомнительный авторитет – это тоже авторитет. А если всем им станет известно, что толчки меня не взяли? Я же прослыву слабаком на всю школу! Если раньше я был просто серым и незаметным, то теперь упаду ниже плинтуса и останусь там надолго.
Съедаемый этими мыслями я не знал, что мне делать. И когда раздался телефонный звонок, для меня это было сродни выстрелу из стартового пистолета. Я буквально взлетел с кровати, на которой сидел и молниеносно подбежал к столу, где лежал телефон. Номер на экране был мне не знаком. Я поднял трубку:
– Алло.
– Дэн, привет! – раздался в трубке голос Юры.
– Юра! Рад слышать, – улыбнулся я.
Я был очень рад этому звонку. Я не сомневался, что звонит кто-то из толчков. Но, в то же время, меня буквально трясло от страха того, что звонящий может мне сказать.
– Чем обязан? – спросил я, готовясь к худшему.
– Ты помнишь, мы тебя обещали взять с собой на выездные?
– Да, помню, – ответил я и задохнулся.
Меня охватил такой восторг от того, что меня все-таки берут, что у меня даже слезы на глазах выступили. Я закашлялся и сказал:
– Только можешь мне объяснить, что это?
Он хихикнул:
– Много хочешь. У тебя белые кроссовки и красная кепка есть?
Такого вопроса я не ожидал.
– Да… – неуверенно ответил я. – Вроде есть.
– Отлично. Тогда в пятницу приходи к нашему бару. Часам к девяти.
– А для чего кепка с кроссовками?
– Какой-то ты слишком любопытный, – устало сказал Юра. – Придешь – узнаешь.
– Хорошо. В девять у бара.
– Договорились.
Он повесил трубку. Я, в счастье, упал на кровать.
lll
Все воскресенье я провел в состоянии легкой эйфории. Я, наверное, был похож на наркомана, который только что принял очередную дозу. Только в моем случае действие этой дозы не прекращалось весь день. «Уже в пятницу я поеду с пацанами на выездные!» – думал я радостно. Теперь никто не скажет мне, что я какой-то не такой. Эта нашивка работает как универсальная защита от всего, что только можно придумать!
В понедельник я получил подтверждение своей теории. Я, как всегда надел в школу Юрин свитер. Он теперь стал моей персональной униформой. Но, как только я зашел в школу, то откуда-то справа послышалось:
– У-у-у, толчок!
Я зыркнул в сторону кричавшего. Там стоял парень, по виду, на год или два младше меня. Я посмотрел на него с максимальным презрением и вызовом. Он, оценив ситуацию, поспешил ретироваться.
Но это оказалось не единственным сюрпризом за этот день. Первым уроком у нас была география, как и в субботу. То есть сидеть я должен был с Колей. Так как пришел я достаточно рано, в классе почти никого не было. Поздоровавшись с нашей учительницей, Елизаветой Григорьевной, я направился к своему месту. Благополучно просидев в телефоне почти все то время, когда класс заполнялся народом, я не заметил прихода моего соседа. Оторвавшись, наконец, от экрана, я посмотрел влево и протянул ему руку. Он вяло ее пожал и, искоса посмотрев на нашивку, нарочито громко спросил:
– Так ты действительно теперь с этими?
Вопрос мне сразу не понравился.
– Не с «этими». Они такие же парни, как и ты.
Он улыбнулся уголком рта.
– Не сказал бы. Я не иду ломать кому-то здоровье только потому, что он из другого города и болеет за другой клуб.
Меня это почти оскорбило. Я, чувствуя, как к горлу подкатывает комок, ответил:
– Вообще-то они важными вещами занимаются!
– И какими же? – спросил Коля, подняв брови.
Я замялся. На нас смотрели абсолютно все, кто находился в классе. Включая Елизавету Григорьевну. Она-то и спасла положение:
– Они отстаивают честь города, Коля.
Коля моментально повернулся к ней и ответил:
– Неа. Отстаивает честь города наша команда, а они просто дерутся. Бьют других только за то, что они болеют за другой клуб. Причем ладно бы существовали какие-то отдельные правила, как можно и как нельзя, как в боксе, например. Тут же просто идут стенка на стенку и кто первый свалится. Замечательное состязание.
Он повернулся ко мне.
– Братан, я понимаю твое желание выделиться. Честно. Но это слишком идиотский способ добиться авторитета. Тем более такого.
Я буквально кипел. Я не был согласен ни с одним доводом из тех, что он привел. Но никак не решался что-либо сказать. А время все шло и шло. Все так и стояли и смотрели на Колю и на меня. Единственное, что я смог из себя выдавить:
– Не прав ты. Не прав…
– Может быть, – ответил Коля. – Но ты мою позицию понял. Прислушиваться или нет – твое дело. Я свое слово сказал.
Обычно такие ситуации заканчиваются либо продолжением конфликта, когда одна из сторон находит новые аргументы, либо не имеют продолжения вовсе. Не знаю, к лучшему или нет, на эта ситуация продолжения не имела. Весь оставшийся день я, инстинктивно, старался держаться подальше от Коли. Но, после третьего урока мое терпение кончилось. Я не придумал ничего лучше, чем пойти в медпункт и попросить медсестру написать мне справку, чтобы мне можно было уйти домой. Наталья Алексеевна, наша медсестра, не устояла перед моими «глазами кота из «Шрека»» и таки отпустила меня.
Все мои знакомые, которые уезжали из нашего города говорили, что нигде нет такой красивой осени, как у нас. Хеймсфальск, хоть и непримечательный в архитектурном плане город, но в плане природы ему нет равных среди соседей: такого количества парков и скверов ни в одном городе нашей области нет. Некоторые даже говорили, что в нашем городе «воздух чище». Кто стоит у руля Хеймсфальска я не знал, но зато где-то слышал, что «зеленость» города – его инициатива. За это я был ему благодарен.
Я шел по дорожке среди деревьев, пиная листья. Дорожка была внутри какого-то двора. Что это был за двор, я не имел никакого понятия, да и мне, в общем-то, было неинтересно. Думать о чем-то я не хотел. Я чувствовал какую-то странную усталость или, если точнее, выжатость. Я, по натуре, человек неконфликтный. И когда у меня с кем-то происходит конфронтация, меня всегда начинает колотить. Отойти от адреналина я потом не могу долго. Зато когда меня отпустит, наступает полная апатия. Так и сейчас, когда я ходил, разбрасывая ногами листья и глядя себе под ноги.
«Я понимаю твое желание выделиться».
Нет, не понимаешь! Это не желание выделиться, мне просто нравится в компании этих ребят. Выделиться я бы хотел, если бы специально к ним пришел. Но я попал к ним случайно! Просто так вышло – сначала с Даней, а потом у меня не было выбора. Мне вспомнилось мое желание быть как «толчки», чтобы от меня все шарахались на улице и в школе.
«У-у-у, толчок!»
Я так и не понял, кто это тогда крикнул. Но ведь это следствие, а не причина! Я не хотел этого изначально. Я только хотел помочь Дане, а потом оно все как-то само завертелось. В конце концов, все пацаны из WScrew носят эти свитера на постоянной основе, а мне что, нельзя? Я же теперь с ними, а значит должен быть как они.
lV
На следующий день я пришел в школу в слегка подавленном состоянии. Я надеялся, что Коля больше не будет до меня докапываться, но, в то же время понимал, что этого не избежать. Зайдя в класс, мой взгляд сразу уткнулся в Колю.
– Когда забив? – спросил он, иронично улыбнувшись.
В классе почти никого не было. Был только Паша Новиков и еще какой-то парень. Его имя я никак не мог вспомнить. Я подошел и сел напротив Коли.
– А что, хочешь поучаствовать? – поинтересовался я.
– Не дождешься, – ответил он миролюбиво. – Я слышал, у вас там что-то намечается…
Он посмотрел на меня вопросительно.
– Да… – замялся я.
Я был очень удивлен его познаниям.
– А откуда ты узнал?
– Несложно догадаться, – объяснил он. – Так что за тема?
– Едем на выездные.
– Куда-куда? – не понял он.
– Да я и сам не знаю, если честно. Просто мне в субботу позвонил Каспер, ой, то есть Юра и сказал о выездных, и спросил, нет ли у меня белых кроссовок и красной кепки.
– Белые кроссовки и красная кепка… С каких пор у толчков появилась униформа? Или у вас на забивах дресс-код? – спросил он с вызовом.
– Слушай, что ты докопался до меня? – я решил спросить напрямую. – Каждый занимается тем, что ему нравится.
– А я и не спорю, – ответил Коля. – Вот только ты, друг мой, занимаешься уж слишком тупым делом.
– То есть, по-твоему, болеть за родную команду – это плохо?
– Не путай, – тоном учителя ответил Коля. – Болеть за команду – это нормально. Вот к тем, кто ходит на стадион у меня никаких претензий. У них там флаги, шарфы, кричалки, песни, это даже, в какой-то степени, искусство. А вот бить морду человеку только потому, что он не болеет за «Итринца» – тупизм.
– Ты это уже говорил.
– Так потому что это правда!
– Нет, не правда, – взбешенно воскликнул я.
Коля тоже смотрел на меня с вызовом.
– Давай, – сказал он. – Оправдай эту нашивку, – и кивнул на мое левое плечо.
– Да запросто, – ответил я. – Выйдем?
Он поднялся с места и выскочил из класса. Я последовал за ним. Меня начало колотить. Кровь стучала в висках. Я чувствовал, что сейчас, впервые в жизни, буду драться со своим лучшим другом.
В рекреации, на скамейках сидели ребята на год или два младше нас. Они с интересом смотрели на меня и Колю, стоявших друг против друга и буравящих противника пристальным взглядом.
– Давай, толчок, – подначивал меня Коля.
Мне в голову пришла одна идея. Я пошел на Колю. Нас разделяло шага четыре, поэтому времени у меня было немного. Он, слегка удивившись, смотрел на меня. Я сделал шаг, второй…
Он ударил.
Точнее, просто выбросил правую руку вперед. Но я успел затормозить буквально перед его кулаком. Чувство deja vu, которое я ощутил, было невообразимым.
– Потанцуем? – спросил я. И, с силой оттолкнул его кулак вправо.
Его развернуло. Он едва смог устоять на ногах. Когда он повернулся ко мне, я уже убрал руки за спину и насмешливо следил за ним. Мой противник с налитыми кровью глазами пошел на меня, занося правый кулак. Я предвидел это. За секунду до того, как его кулак коснулся моего лица я ушел вправо. Он нанес удар по воздуху.
– Да как ты это делаешь? – взревел он.
– Вау! – раздался восторженный голос сбоку.
Мы синхронно посмотрели в ту сторону. Некоторые из тех, что сидели на скамейках, достали телефоны и начали снимать происходящее. Я подмигнул в одну из камер и тут же повернулся к Коле. Он медлил. Я продолжал насмешливо смотреть на него. Он, увидев мой взгляд, еще больше раззадорился и пошел на меня, слегка согнувшись. К проходу в ноги я готов не был. Пришлось импровизировать. Я подпрыгнул настолько высоко, насколько мог, поджав ноги. Перепрыгнуть его мне не удалось – ступнями я задел его спину и меня, по инерции, слегка развернуло. Падая, я успел выставить колено, поэтому падение мое было сравнительно мягким. Поднявшись, я сказал:
– Мне это надоело. Пора заканчивать.
Я встал в стойку и пошел на Колю. Стойка моя, конечно, была кривовата, но мне и этого было достаточно. Он попытался защититься, выставив левую руку, но я сместил корпус вправо и, что было силы, ударил его в левую скулу.
– Измайлов! – раздался у меня за спиной голос Раисы Ивановны.
Я обернулся. Оказалось, что за дракой наблюдали не только младшие, но и мой класс в полном составе. Кто-то из них, видимо, проявил сознательность и позвал на помощь учительницу.
– К дихектору, быстхо! – сказала она, картавя по своему обыкновению.
– Что случилось? – спросила изумленная директриса, когда мы вошли к ней через пятнадцать минут.
– Светлана Анатольевна, – сказала Раиса Ивановна. – Этот ученик затеял драку.
Она указала на меня.
– А этот постхадал, – она указала на Колю.
– В медпункте был? – спросила Светлана Анатольевна у Коли.
– Да, сказали, что скула не сломана, но, все-таки нужно съездить в больницу.
– Это он тебя избил? – спросила директриса, указывая на меня.
– Да, – он немного замялся. – Но драка была обоюдным решением.
– То есть?
– Нам просто нужно было выпустить пар. Поспарринговать. Понимаете?
Она смотрела на него с легким удивлением.
– Я-то понимаю. Только в следующий раз, когда захотите «поспарринговать», – она слегка улыбнулась. – Делайте это за пределами школы. Понятно?
Мы кивнули.
– Тогда можете идти.
Наша троица вышла из кабинета директора.
V
Хоть я и неконфликтный человек, но той драке я был рад. Правда, радость эта пришла только на следующий день, когда я понял, что Коля в школу не пришел. С одной стороны я волновался за него – мало ли что. Но с другой стороны я был очень рад тому спокойствию, что наступило с его уходом. Теперь никто не донимал меня глупыми расспросами, никому не надо было что-то доказывать. В коридорах от меня все также все шарахались. Все стало так, как было до приезда Коли. Все вернулось на круги своя.
Так, серо и непримечательно, прошли среда и четверг. Наступила долгожданная пятница.
Стоило мне только вспомнить, что меня ждет, у меня ноги подкашивались. Самое неприятное было то, что я не знал, что именно меня ждет. Нет страха хуже, чем страх неизвестности. Нечто подобное я чувствовал, когда шел на «посвящение». Как же это было давно… На деле прошла только неделя, но мне казалось, что это было как минимум год назад. Но тогда все равно было легче – тогда я хотя бы примерно представлял, что меня ждет. Потому что парни обсуждали это в баре, в моем присутствии. Несложно было догадаться. А сейчас я даже в общих чертах не представлял, что будет этим вечером.
В школе мне так и не удалось переключить внимание на занятия. На уроках я сидел, уставившись в одну точку, а мысли мои были далеко отсюда.
«Подходи к нашему бару. Часам к девяти»
Если мы куда-то едем, зачем мне подходить к бару? Близко к тому месту расположен только южный выезд из города. Но все населенные пункты, в которые можно было попасть оттуда были очень далеко, до ближайшего ехать не меньше шести часов. А если нам не нужно к одному из них, то почему нужно подходить именно к бару? Это же просто потеря времени.
Меня вдруг осенила мысль. От нее меня слегка передернуло. Я, максимально осторожно, посмотрел по сторонам – никто, вроде бы, не обратил внимания.
«Они мне не доверяют»
В голову вдруг пришли слова Юры, сказанные, когда я впервые оказался в баре:
«Если ты кому-нибудь скажешь, что видел нас здесь…»
То есть я даже не должен был знать, где находится их бар. Да и с какой стати им мне доверять? Я же никак не доказал то, что буду с ними. Для них я сейчас выгляжу как темная лошадка, от которой непонятно, чего можно ожидать.
«Сам посуди – с крагами он быть не может, потому что он здешний, с ментами тоже, почему, я думаю, объяснять не надо»
Но вдруг на Каспера эти слова не подействовали? Вдруг он до сих пор уверен, что я для них чужой? Я вспомнил, как меня схватили сразу несколько пар рук, когда Каспер, за моей спиной, разговаривал с кем-то по телефону. Сердце рухнуло в низ живота.
Я боялся Каспера. Из всей этой шайки только он мне казался опасным. И не потому, что он был сильнее, а потому что он имел власть. Он и Юра были за главных. Вот только Юра ко мне относился если не хорошо, то не плохо уж точно. А вот Каспер наоборот. Мне казалось, что я ему не понравился, как только он меня впервые увидел. Такое бывает – видишь человека, вроде бы, не знаешь, кто он, не знаешь, как его зовут, что он из себя представляет, но уже чувствуешь, что он тебе противен. Причем, если это происходит между равными друг другу, например, одноклассниками, то это нормально. Но вот если это происходит на уровне начальник-подчиненный, то тогда жди больших проблем.
«Поздравляю, молокосос, теперь ты с нами. Официально»
Саму фразу я вспоминал с радостью. Но то как он ее произнес, внушало мне тревогу. Я не мог забыть его взгляда, которым он тогда смерил меня. Так смотрят на добычу.
Прозвенел звонок.
На перемене случилось то, чего я совсем не ожидал. Я стоял, прислонившись к стене, глядя перед собой и погрузившись в свои мысли. Что было вокруг, меня не интересовало. Тут ко мне подошел какой-то парень. Я его видел мельком несколько раз, но не знал, как его зовут. Но, по ощущениям, он был года на два младше меня. Он протянул мне руку. Я, рассеянно, пожал ее.
– White power, – сказал он.
Я сначала не понял, что он имел ввиду. Но, буквально через секунду до меня дошло.
– White power – это не у нас, – ответил я.
– А что у Вас? – спросил он.
Он смотрел на меня с искренним интересом. А я смотрел на него и не верил своим глазам. Передо мной стоял парень – сладкий сон всех местных девчонок. Одет он был в красную рубашку, джинсы и черные кроссовки. Вот так, оказывается, выглядят неонацисты в наше время.
– Ничего, – сказал я и отошел.
Vl
В тот день я впервые был рад, что уроки у нас заканчиваются в полчетвертого. Но это все равно было чертовски рано! К бару мне нужно было подойти к девяти. То есть оставалось еще пять часов. Можно скостить полчаса на поход до бара. И все равно остается целых четыре с половиной часа.
Я не мог усидеть на одном месте. Стоило мне сесть, я тут же, как подорванный вскакивал. Я ходил по комнате взад-вперед на негнущихся ногах. Меня охватил такой мандраж, какой я еще не испытывал. Мне было одновременно и радостно за то, что меня ждет и страшно за то же самое. Безделье меня угнетало. Я не мог найти себе занятие – у меня, буквально, все валилось из рук. Я не мог ничего нормально сделать. Но вдруг мне пришла в голову идея. Я побежал в прихожую, снял с вешалки красную кепку, отнес ее в комнату и положил на свой письменный стол. Затем я вернулся и поставил свои белые кроссовки прямо у двери. Закончив, я вновь ощутил прилив волнения. Эти манипуляции с одеждой отвлекли меня, но ненадолго. Совсем ненадолго. Вернувшись в свою комнату, я, без сил рухнул на застеленную кровать и со всей силы сжал руками одеяло. Это помогло мне хоть немного успокоиться. Я вытащил из кармана штанов телефон, чтобы посмотреть время. Часы показывали 16:09. «Вот бы сейчас позвонил Юра и сказал, что мы встречаемся раньше», – подумал я в отчаянии.
Я лежал и просто смотрел в стенку. Мыслей у меня в голове не было. Веки мои начали тяжелеть, а подушка стала казаться уж очень мягкой. Придя домой, я не переодевался, поэтому лежал сейчас в свитере и джинсах. Осознав это, я, сев на постели, снял свитер, стянул джинсы и забрался под одеяло. Сонливость моя слегка отступила, но мало-помалу возвращалась. «Чуть не забыл», – подумал я и взял телефон. Взяв его, я завел будильник на без двадцати восемь и положил телефон рядом с подушкой.
Понять, когда я засыпаю, мне никогда не удавалось. Это всегда происходило настолько плавно, что я ни разу не смог уловить момент погружения в сон. Зато момент пробуждения я зафиксировал достаточно точно. Но разбудил меня не будильник.
Звонил Юра.
Я еще после нашего прошлого разговора занес его номер в список контактов, подписав его «Юра Толчок». Я, слегка ошалевший после такого пробуждения, поднял трубку:
– Привет, Юра.
– Салют. Ты там спишь, что ли?
– Ну да, есть немного, – сказал я, протирая глаза. – А сколько сейчас времени?
– Можешь ложиться обратно, ты все проспал.
– Что?! – воскликнул я, вскакивая с кровати.
Ощущение было такое, будто мне влепили под дых.
– Да шучу я, – засмеялся Юра.
– Вот гад… – протянул я, путаясь в упавшем одеяле.
В итоге я запутался в собственных ногах и одеяле, и растянулся на полу.
– Тебя там кондрашка хватила? – спросил Юра. По интонации я чувствовал, что он улыбается.
– Вот сейчас вообще не смешно! – обиженно ответил я, поднимаясь.
– Это кому как, – ответил Юра и сменил тон: – Я тебе чего, собственно, звоню. У тебя есть джинсовые шорты?
– По-моему были где-то… – рассеянно сказал я, выходя в коридор.
По правде говоря, я понятия не имел, есть ли у меня джинсовые шорты или нет.
– А зачем?
– А какая тебе разница? – ответил Юра вопросом на вопрос.
– Слушай, – сказал я, заглядывая в одежный шкаф. – А если будут не шорты, а просто джинсы, пойдет?
Он помедлил с секунду.
– Ага. Только подверни их.
– Хорошо.
– И еще, – добавил Юра. – Приходи пораньше – где-то в половину девятого.
– Понял. А сейчас сколько? – спросил я, роясь в шкафу.
– Ты точно проснулся? – подозрительно спросил Юра.
– Да проснулся, проснулся. Времени-то сколько?
– Семь часов.
– Хорошо, я приду.
– Ага, только попробуй не прийти, – сказал он весело и повесил трубку.
Наступила абсолютная тишина. Я решил, что я не выдержу сидеть дома еще час. Порывшись в шкафу, я откопал-таки джинсовые шорты. Я помнил, что у меня такие были когда-то, я не помнил, остались ли они у меня. Выяснилось, что остались. Надев их, мне открылась одна неприятная мелочь – они стали мне немного малы. Причем это касалось только ширины, длина была вполне нормальной. Подойдя к зеркалу, я увидел, что они мне в обтяжку. «Могло быть и хуже», – подумал я. Взяв со столешницы кепку, я вспомнил, что не надел футболку. Свитер надевать было как-то глупо, поэтому я снял с вешалки в шкафу первую попавшуюся футболку и, надев ее и прихватив по дороге кепку, направился к двери. Я влез в кроссовки и выскочил из квартиры.
Часы показывали 19:21. К бару я решил пойти окольным путем, чтобы не прийти туда слишком рано. Этот путь должен был занять у меня, по меньшей мере, сорок минут. В лучшем случае – час.
Осенью у нас в городе темнеет рано. На улице уже зажгли фонари. В такое время все гуляют только парочками, поэтому я, в одиночестве, выглядел весьма странно. На меня все искоса поглядывали. Да и не мудрено – на улице плюс девять, а человек идет в шортах и футболке. Я буквально чувствовал, как промерзаю насквозь. Вместе с тем я чувствовал, как тает мое намерение идти до бара целый час. Отойдя от своего дома всего на две «клеточки» я, не выдержав, повернул к бару. Идти до него, если напрямую, нужно было всего минут пятнадцать. У меня зуб на зуб не попадал от холода. Сделав еще несколько шагов, я не выдержал и побежал.
Бег мой был не очень-то и быстрым, но я бежал не только потому, что так можно было быстрее добраться до бара. Я просто хотел согреться. И у меня это получалось – мало-помалу я начал чувствовать пальцы на ногах! А это уже было маленькой победой.
До бара я добрался минут за десять и облегченно вздохнул, когда увидел, что в окнах горит свет. Я поспешил к входной двери. Дернул за ручку. Дверь не поддалась. Тогда я забарабанил в дверь что есть мочи. Через стекло в двери я видел, как внутри сидят несколько «толчков». Как их зовут, я не знал, но видел их и на своем посвящении и после матча. Один из них повернулся на стук. Он очень оживился, когда узнал меня. Он поспешил к двери и отпер ее. Я буквально ввалился в помещение. Как же приятно из холода попасть в тепло! Ни с чем не сравнимое удовольствие.
Парень, что меня впустил, тем временем, осматривал меня.
– Ты едешь на выездные?
– Ага, – выдавил я.
Он криво усмехнулся:
– Тогда удачи. Если вернешься не снеговиком – считай, повезло.
– Ты о чем? – спросил я.
И будто в ответ на мои слова из-за бара показался Юра, держа стакан пива в руке.
– О-о-о! – воскликнул он, увидев меня. – Пришел наш обмороженный друг!
– Не смешно, – ответил я. – Ты видел, какая на улице температура? Какого черта ты мне сказал одеть шорты?
– Во-первых, на-деть, – поправил меня Юра.
– Да хоть как, – злобно сказал я.
– Во-вторых, ты сам мог посмотреть, какая на улице температура и надеть джинсы, – он сел за стол и отхлебнул из стакана. – Или ты предпочитаешь штаны с начесом?
Несколько сидящих прыснули.
– Но, – продолжил он. – Ты молодец, что надел шорты. Не испортишь нам картинку. О, кстати, – сказал он, что-то вспомнив.
Юра встал из-за стола и скрылся за баром. Ждал я не долго – уже через секунду он вынырнул, держа в левой руке белую футболку, а в правой солнечные очки.
– Твоя футболка, конечно, прикольная, но сегодня ты будешь носить другую.
Он подошел ко мне и вручил принесенные им вещи.
– А очки зачем? – только и спросил я.
Юра даже не понял вопроса.
– Ну, как… Дань уважения традициям. Мы всегда на выездные ездим в очках.
– Можно я, хотя бы, футболку надену поверх своей?
– Нет! – запротестовал Юра. – Если стесняешься – иди за бар. Свою рванину оставь там.
– Почему рванину? – возмутился я.
– Неважно, – отмахнулся он. – Иди за бар.
Я послушно прошел за барную стойку. С изнанки находилось несколько полок, где, по-видимому, должны были стоять бокалы. Сейчас же эти полки были пусты, а на одной из них лежало несколько таких же белых футболок, как у меня. Я расправил свою. Она была синтетической. Я снял кепку и положил ее на стойку.
– У тебя какой номер? – послышался из зала голос Юры.
– Что? – не понял я.
– Цифры на футболке какие? На спине!
Я повертел вещицу в руках. Спереди была красная надпись “WSCREW”, выведенная каким-то шипастым шрифтом. А на спине был большой черный номер «99».
– Девяносто девятый! – громко ответил я.
– Супер! Значит, я тебе дал ту, что нужно.
Я быстро стянул свою футболку, положив ее на пустовавшую полку, затем натянул белую. Очень непривычно было после хлопка надевать синтетику. Я провел по поверхности футболки рукой, и она затрещала, как от электрического заряда. Я надел свою кепку и вышел из-за бара.
– Очки где? – спросил Юра, увидев меня.
– Я их на столике оставил.
– Хорошо, – ответил он, отхлебывая пива. – И еще: кепку переверни.
Я непонимающе посмотрел на него.
– Козырьком назад, – пояснил он.
Я перевернул кепку.
– Кстати, что у тебя там написано?
Сняв кепку, я продемонстрировал ему надпись «AC/DC» на передней ее стороне.
– Е-э, рок, – ответил он и выставил вперед «козу».
Я что-то хотел у него спросить, но все никак не мог вспомнить, что именно. Когда я посмотрел на свою кепку, я вспомнил, но воспоминание тут же улетучилось. Я вновь осмотрел свою кепку и меня осенило:
– Юр, а ты не знаешь, сколько у нас в городе еще таких банд, как ваша?
– А что? – он серьезно посмотрел на меня.
– Да тут ко мне просто один нацик в школе подошел… – начал я, но меня перебили.
– Кто?! – воскликнул Юра.
Несколько сидящих обернулись в мою сторону.
– Ну… – замялся я. Ко всеобщему вниманию я был не готов. – Он просто подошел ко мне со словами White Power, вот я и решил узнать, вдруг у нас таких много…
– Как он был одет? – спросил Юра, смотря на меня с ожесточением. Что-то в упоминании о «нацике» задело его.
– В красную рубашку, синие брюки и черные кроссовки, – отрапортовал я.
– А на правом рукаве у него ничего не было, ты не видел? – продолжал расспрос Юра, хоть и с меньшим напором. После моего описания одежды того парня, Юра немного успокоился.
– Да нет, вроде… – ответил я и задумался.
– Юрец, да забей. Если бы это был чувак из «РедРайта» он бы одевался по-другому, – сказал Юре один из сидящих.
– Да я понимаю… – протянул Юра. – Просто странно, либо это один такой отбитый, либо это пацан из первоначального состава… – он снова посмотрел на меня: – Тот нацик был младше тебя?
– Да, – с готовностью ответил я.
– Это хорошо. Тогда, значит, он не из тех. Хотя… – он задумался. – Слушайте, кто из Вас был с нами еще до того, как мы стали называться WScrew? – вопрос предназначался сидящим.
Два человека подняли руки. Всего в баре, не считая нас с Юрой, сидело человек семь, поэтому это была довольно большая часть.
– Вы помните тех, кто тогда отделился из неонациков, им сколько было? Лет по двадцать?
– Ну, да. Плюс-минус год-два, – ответил кто-то.
– Ага. А было это три года назад. Как думаете, за то время, которое прошло с момента их ухода, у них могло много преемников появиться?
– До черта.
Юра посмотрел на меня.
– В красной рубашке, говоришь… Видимо у этих кретинов новая униформа. Что ты хочешь, Арчи? – пренебрежительно спросил он у одного из сидящих.
Я проследил за его взглядом и тоже посмотрел в ту сторону. Там сидел тот самый парень азиатской наружности, который меня привел на посвящение. Он тяжело вздохнул и сказал:
– Ларису Ивановну хочу.
Все сидящие покатились со смеху. Я тоже слегка прыснул.
– Вот умеешь ты разрядить обстановку, – сказал Юра сквозь смех. – А по поводу твоего вопроса, – он снова смотрел на меня. – У нас в городе «банд» куча. Только они не активничают особенно. По крайней мере, мы с ними не сталкивались. У нас идиоты на любой вкус. Даже феминистки есть.
– Да? – изумленно спросил я.
– Ты не знал?
– У меня ощущение, будто я вообще этого города не знал.
Это была чистая правда. Юра будто бы приоткрывал для меня занавес, которым до этого момента был для меня закрыт Хеймсфальск.
Он улыбнулся:
– Это ты хорошо сказал. Но они тихие. Митингов не устраивают, голые по проспектам не бегают. Максимум их деятельности – использовать уродские феминитивы. Все.
– А кто там состоит? Сорокалетние женщины? – с улыбкой спросил я. К феминисткам у меня было пренебрежительное отношение.
– Ну почти, – Юра тоже улыбался. – Там еще малолетки. На год-два помладше тебя. У них просто в жизни такой период – им надо кем-то вдохновиться. А тут удобно подсовывается тетенька, которая говорит, что все мужики – гниды. Вот только эта тетка – стерва, каких поискать, от которой мужики, и не только, шарахаются. А эта мелкая всего лишь с парнем рассталась. Или еще лучше: ей понравился мальчик из класса, а она ему нет! Все, вселенская трагедия. Теперь выжимай подушку, бей кулачками стенку от негодования кричи, что все мужики ублюдки. Вот тебе вся история с хроникой.
Он сделал небольшую паузу и добавил:
– Короче, у нас есть все, кроме религиозников. Эти если бы были, то точно спуску бы никому не давали.
– Это почему?
– Да потому что. Они, если их не трогать, мирные ребята. Но если в их присутствии сделать что-то, что в их картину мира не лезет, то лучше беги.
В этот момент входная дверь распахнулась, и в дверном проеме показался Каспер. За ним шел еще один парень, имя которого я не знал. Оба они смеялись. Вдруг я осознал, что впервые вижу Каспера смеющимся. Но это продолжалось недолго. Он посмотрел на меня и сразу посерьезнел.