Марина Александровна Юрина
Фрикадель
ПРОРОЧЕСТВО Ы-ЛИАНА
Юрка
Юрка сидел на краешке застеленной цветастым покрывалом, низкой кровати. Он уже четверть часа безуспешно смотрел на отражение своего языка в маленьком карманном зеркальце. Никак его неповоротливый язык не хотел сворачиваться в трубочку, хоть в лепешку расшибись!
Юрка прислушался – вроде никто не идет по коридору. Тогда он прихватил пальцами язык по краям и попытался насильно свернуть его в трубочку. Язык повиновался. Но, выпущенный на свободу из не слишком чистых Юркиных пальцев, язык тут же развернулся. Шестиклассник Романов с досады бросил зеркальце на кровать. Ну что за язык ему достался! Сплошные выкрутасы! Когда Юрке было пять лет, язык упорно не хотел выговаривать «л» – в итоге из-за него Юрка говорил «вавка», вместо «лавка» и «квинок» вместо «клинок». Юрка тогда злился на язык, дергал его, когда никто не видит, и без устали тренировался выговаривать упрямый звук «л». Теперь с произношением все в порядке, но появилась другая проблема – язык ни за что на свете не желал сворачиваться аккуратной розовой трубочкой, как у Владика Перескокова.
После завтрака Владик важно сообщил, что его мама врач-генетик и может по одному виду человека определить развитый этот человек или недоразвитый. И тут же продемонстрировал всем свою «развитость» – свернул язык так, что всем сразу стало понятно, что он, Владик Перескоков, уж точно знает толк в «развитости». Владькин язык розовой острой трубочкой «выстрелил» из-за губ и тут же спрятался обратно. Девчонки ахнули. Владька, гордо расправив плечи еще немного «пострелял» языком и, окруженный толпой желающих научиться делать так же, важно прошествовал в беседку за детским корпусом, проводить мастер-класс перед уроками…
Юрка с ними не пошел. И не потому, что не хотел научиться сворачивать язык в трубочку. Он вернулся в спальню, чтоб проверить свою «развитость», но без свидетелей. Юрка достал из тумбочки зеркальце и для начала критически осмотрел свое лицо.
Лицо было, как лицо. Только не нравились Юрке некоторые детали. Вот, например, волосы – жесткие, кудрявые, да еще и рыжие. Они, когда отрастали, то стояли надо лбом проволочной шапкой. А сколько Юрка насмешек натерпелся!
В садике и «негром» дразнили и «Пушкиным», хотя Юрка знал точно – Александр Сергеевич не был рыжим, да и негры тоже вряд ли встречаются с подобным цветом шевелюры. Россыпь коричневых веснушек на носу Юрке не причиняла хлопот, а так сказать дополняла образ. Еще Юрке портили настроение ресницы. Они были как волосы – густые и светлые. А верхние ресницы загибались, словно подкрученные и доставали до золотистых бровей. Ну, совершенно невозможные, кукольные ресницы. Однажды Юрка их подстриг маникюрными ножницами. За что ему потом влетело от папы, а мама нет-нет, да и вздыхала, глядя на ежик, отрастающий на сыновних веках. Юркины глаза были обыкновенного серого цвета, уши не торчали крыльями по бокам головы, как у ушастого ежа и, поэтому к этим элементам своей внешности Юрка претензий не имел.
Юрка смотрел на зеркальное отражение себя и рассуждал: «Вот! Научусь язык свертывать и выйду потом, как Владька, на середину класса и буду языком вертеть, как никто не умеет! Пусть завидуют! А то «Юня – Пуня! Юня – Пуня!». Сами они – Пуни!». И Юрка еще сильнее надавил на непослушный язык. И тут в дверь постучали. Юрка вскочил и открыл дверь. На пороге стояла запыхавшаяся улыбающаяся мама в рабочем комбинезоне.
– Я соскучилась, – сказала она, заграбастав Юрку в охапку…
«Гномье царство»
Переговариваются в вышине золотоствольные сосны. Теплый ветер гуляет по верхушкам, шевеля пушистые сосновые лапы. А внизу, под соснами тишина. Все дети после обеда отдыхают, а взрослые работают под землей, на объекте в своем «гномьем царстве». «Гномье царство» придумал Юрка. Он про себя так называл место научного труда всех ученых обитателей «Петушков». В нем, в «гномьем царстве», на Большом Эксперименте и работают Юркины родители. Как Юрке объясняла мама, «Большой Эксперимент нужен не только научному сообществу, но и всему прогрессивномыслящему человечеству. А сам «Эксперимент» он, должен доказать, что антиматерия – существует!»
«Гномье царство» – это громадный подземный тоннель, целых тридцать километров по окружности! В этом тоннеле, будто в гномьем руднике, очень чисто и очень холодно. Два сверхпроводящих магнита, просто ледяные! Магниты эти следят за частицами вещества, а частицы вещества – и есть сама суть «Большого Эксперимента». Внутри магнитов маленькие частицы разгоняют до такой скорости, что и подумать страшно! И сталкивают, и сталкивают их друг с другом. А ученые – физики следят, что же из этого всего получится? Агата Львовна и Алексей Семенович Романовы – Юркины родители, и были теми самыми физиками, которые экспериментировали с частицами вещества в «гномьем царстве». Большинство детей, живущих в городке ученых-физиков «Петушки», ждут от «Большого Эксперимента» по меньшей мере получения настоящей античастицы – антиматерии, или легендарной «Черной Дыры».Да, да, именно космической Черной Дыры, которой их пугали в младенчестве ученые родители! А самые смелые фантазеры предполагают, что «Большой Эксперимент» обязательно закончится изобретением машины времени! Агата Львовна работает на детекторе «Любава». «Любава» – это огромный титановый цилиндр. Его стенки напоминают затейливый слоеный пирог. «Любава» под руководством инженера-физика – Юркиной мамы, используя чуткую электронную аппаратуру, «ловит» все непредвиденно образующиеся побочные «продукты» Большого Эксперимента. Это и миниатюрные черные дырочки – кусочки антивещества, и новые частицы, и продукты распада частиц. До машины времени пока дело не дошло. Алексей Семенович работает в секторах 5-6 и 7-8 температурного профиля магнитного кольца. Он следит за температурой внутри магнита. Чтоб частицы сталкивались, никому не причиняя вреда, температура должна быть очень и очень низкой.
А на поверхности «Петушки» живут обычной жизнью городка ученых. Пока взрослые целыми днями и ночами пропадают в «гномьем царстве», дети под присмотром учителей и воспитателей учатся, занимаются в кружках, смотрят мультики и даже спят! Почти как в санатории. А на выходные или в отпуск их забирают родители. Конечно, если могут. Юрка вот сто раз оставался на каникулы и зимой и летом в «Петушках». И ничего, даже весело! Ребят остается мало, никто не ссорится по пустякам, никто ни хвастается перед девчонками. А все просто дружат.
С Юркой в комнате живут еще рассудительный Сева и близнецы Лешка с Олегом. Близнецов родители при любом удобном случае увозят из «Петушков» то к бабушке, то на море. А Юрка с Севой остаются в комнате одни. Они крепко подружились прошлым летом, когда во всем детском корпусе остались они и высоченный десятиклассник Федор. Федор не обращал на их затеи ни малейшего внимания, потому как был по макушку погружен в ядерную теоретическую физику.
Мальчишки все лето купались в озере Копейка, бегали по гранитным холмам за земляникой и черникой, в папоротниковых низинах собирали моховики и сыроежки, пели песни со сторожами на костровом острове, сражались с вредным рыжим петухом поварихи Софьи, и рыбачили со старого понтона!
Юрка с детсадовского возраста полюбил то прекрасное место, где под землей вертелся Большой Эксперимент. И сосны здесь, и ягоды, и озеро – благодать! Среди «Петушковских» детей ходили легенды, что на костровом острове где-то зарыт клад. А те длинные зеленые водоросли, что растут на подводных камнях и струятся по волнам – это русалочьи волосы. И если заплывешь далеко от берега, то русалочьи волосы утащат тебя на дно – к русалкам. Еще сторожа говорили, что на каменистой гряде, поросшей кривыми березами посреди озера Копейки, скрывался от преследователей сам Емельян Пугачев. И что он, Емельян Пугачев утопил в озере свой сундук с сокровищами. Многие искали, но говорят – двойное дно да омуты с ледяными подводными ключами не дают отыскать сундук. А может, русалки морочат?
Все «Петушковцы» школьного возраста до ужаса боялись двойного дна. Поэтому, даже в жаркие июльские дни никто не заплывал за понтоны. А вода в Копейке чудесная. Прозрачная и даже немного сладкая на вкус. В такой воде даже на глубине видны разноцветные камушки! В тихих заводях растут желтые кубышки и рдест. Но если заплыть на лодке на глубину, дна уже не видно, только покачиваются зелеными ветками и поднимаются к поверхности буро-зеленые водоросли. У берега можно разворошить камушки на дне и среди черных затонувших ольховых веток, найти личинку ручейника. Из домика-трубочки выглянет полупрозрачный червячок и грозно защелкает челюстями…
Сейчас, в конце октября, природа ждала снега, трава порыжела и сникла, а на берегу озера пахло мокрой ольховой корой и божьими коровками.
Плодовая мушка дрозофила
Махонькая темно-коричневая фруктовая мушка дрозофила выползла из щели под пластиковой нишей с лампочкой искусственного света. Она всего час как родилась и смотрела на яркий мир удивленными красными глазками. Мушка поползла по поверхности ниши, потом наткнулась на горшок с цветущей розовой геранью. Почувствовав живой аромат цветка, дрозофила взлетела и приземлилась в самый центр благоухающего соцветия. Отведав сладкого нектара, мушка начала приводить себя в порядок. Тщательно протерев лапками глаза, она встряхнула крылышки, освобождая их от налипшей пыльцы.
По длинному коридору, который все физики дружно окрестили «цветочным» из-за стоящих в освещенных нишах горшков с живыми комнатными цветами, спешила на свою смену Агата Львовна. Она опаздывала, потому что решила забежать перед сменой к Юрке – сыну, ученику шестого класса. Юрка торопился на уроки и спешно запихивал в сумку тетради, ноутбук и спортивную форму. Бестолково поговорив, они успели пообниматься, и Агата Львовна пообещала Юрке, что на осенние каникулы они обязательно съездят на Красное море – поплавать с аквалангом. Потом Юрка галопом поскакал на русский, а Агата Львовна на лифте спустилась из детского корпуса сразу в «гномье царство». Спешно переодевшись в униформу, она почти бежала по «цветочному» коридору к тому герметичному отсеку, где исправно трудилась «Любава», вылавливая и нейтрализуя все стабильные и нестабильные частицы антивещества.
Дрозофила снялась с герани и полетела за бегущей женщиной. Мушка приземлилась точно на рыжеватую косу, уложенную кренделем на затылке, видимо приняла ее за неведомый цветок. В ту же минуту Агата Львовна надела на голову шапочку из пластик-софта, спрятав под нее косу и все золотистые кудряшки, во множестве вившиеся надо лбом. Мушка – дрозофила оказалась в «гермозоне»…
– Здравствуйте, Агата Львовна! – не поднимая головы от монитора, поздоровался Толик – один из сменных инженеров техников, обслуживающих Любаву».
– Доброе утро, Толь! Как у нас дела? – Агата Львовна встала у него за плечо, разглядывая бегущие колонки цифр на мониторе.
– Все хорошо, в два часа пятнадцать минут и сорок две секунды по московском у времени датчики заметили небольшое магнитное монополе, но оно нейтрализовалось системой через одну тридцать вторую секунды. Два нестабильных сгустка антиматерии в пять двадцать восемь, тридцать две просуществовали десять в минус девятой степени доли секунды и самоликвидировались.
Все. Больших сгустков не обнаружено.
– Молодец! – похвалила Агата Львовна своего помощника, – Иди отдыхай, сейчас Верочка на смену придет.
И, будто услышав слова Агаты Львовны, дверь бесшумно отъехала и в диспетчерскую впорхнула Верочка.
– Здравствуйте, Агата Львовна! Привет Толик! – Верочка уселась рядом с Толиком и он начал показывать ей ночной отчет.
– Анатолий, шел бы ты спать, мы тут уже без тебя управимся! – Ворчала Агата Львовна на увлекшегося Толика.
Толик поднял на нее покрасневшие глаза, подавил зевок, и, подхватив со стола кружку с остатками кофе, проговорил:
– Хорошо, Агата Львовна, пойду, посплю, пожалуй, но к вечеру все равно, вернусь…Не хочется пропустить что-нибудь новенькое-интересненькое!
И Толик скользнул за дверь.
– Агата Львовна! – воскликнула Верочка, едва за Толиком задвинулась дверь, – Надюшка, лаборантка из «Титана», сегодня в десять вечера, после смены, позвала меня к себе на день рожденья! Смотрите, я какую прическу сделала! – И Верочка сорвала с головы розовую шапочку.
Верочкины светлые волосы умелые руки парикмахера заплели в две французские косы и уложили на макушке кренделем, точь-в-точь таким же, как у Агаты Львовны.
– Вот! – Верочка закружилась на месте, – Мне захотелось косу, как у вас! Так красиво! Покажите свою прическу, Агата Львовна!
– Вера, ну что ты! Нельзя ведь шапочки здесь снимать! Надень свою живо!
– Надену мигом, если вы мне свою косу покажете! – Пританцовывала на месте Верочка.
– Шантажистка! – Агата Львовна потянулась к шапочке, зная, что Верочка просто так не отстанет и не начнет работать, пока не посмотрит на ее косу. Золотая коса Агаты Львовны была предметом восхищения всех больших и маленьких девчонок в «гномьем царстве».
– Ух, ты! – всплеснула руками Верочка, – Ну надо же! У вас сегодня тоже французская коса!
Мушка – дрозофила, выкарабкалась из складок скомканной шапочки. Взмыла под потолок и закружилась над людьми.
– Все, Верунчик, налюбовалась? – улыбаясь, спросила Агата Львовна.
Вера радостно кивнула, бережно приспосабливая шапочку на свою прическу.
– Тогда хватит нам с тобой красоваться, пора браться за работу.
Агата Львовна тщательно заправила под шапочку волосы. Она нажала плоскую зеленую кнопку на панели у стеклянной двери, и дверь бесшумно отъехала в сторону.
Агата Львовна подошла к «Любаве», погладила голографическую табличку на блестящем боку детектора. «Любава», – подумала она, – «Ну, девочка моя, ты уж не подведи сегодня…Что-то монополей многовато…Но я знаю, ты справишься…». Агата Львовна пошла вдоль детектора. Она захотела взглянуть на отверстие вентиляции в торцевом отсеке «Любавы». В прошлое дежурство ей показалось, что там болтается сетка-фильтр. Агата Львовна сказала об этом Толику, но Толик, как товарищ увлекающийся, мог забыть про вентиляцию, занимаясь компьютерной диагностикой «Любавы».
Мушке – дрозофиле наскучило без дела виться под потолком. Она захотела попасть обратно в родной цветочный горшок. Увидев, что человек с душистыми волосами, с которым она попала в это странное безжизненное место уходит, мушка ринулась вниз. Пролетев перед лицом идущего человека, мушка полетела вперед – уж теперь-то она точно не даст себя изловить!
«Что за ерунда?» – мысленно удивилась Агата Львовна, – «Уже мухи перед глазами мельтешат…Откуда, спрашивается в гермозоне «Любавы», мухи? Здесь же стерильная чистота… Нет, совершенно точно – померещилось! Пора на Красное море…» Агата Львовна присела на корточки возле вентиляционной сетки и приложила к ней ладонь. «Тяга есть, но сеточка болтается на одном шурупе…» – отметила она, – «Наш рассеянный Толик так и не вспомнил, что ее надо закрепить…» Агата Львовна вытащила из наколенного кармана розового рабочего комбинезона компактный ремонтный набор. Миниатюрной отверткой она принялась вкручивать в гнездо разболтавшийся шуруп. Мушка решила подлететь ближе, закружилась над розовой шапочкой Агаты Львовны и вдруг почувствовала, что непреодолимая сила влечет ее в белое окошко, затянутое сеткой. Мушка отчаянно замахала крылышками, пытаясь улететь прочь. Но воздушная вентиляционная тяга была сильней…
– Агата Львовна! – крикнула Верочка. Агата Львовна подняла голову.
– Смотрите, Агата Львовна! Датчики зафиксировали плотное скопление антиматерии в секторе «Д»!
Агата Львовна бросила отвертку и бегом побежала к Верочке. Сетка-фильтр так и осталась непрекрученной…
Измученная красноглазая мушка дрозофила перестала сопротивляться влекущей силе. В один момент воздушный поток подхватил дрозофилу, и протащил сквозь щель разболтавшейся сетки-фильтра в титановое нутро точнейшего детектора – нейтрализатора «Любавы»…
Просто «Мушка»
– Знакомьтесь, ребята, Анастасия Плетнева! – Татьяна Николаевна представила только что приехавшую девочку, – Прошу любить и жаловать! Настя только вчера приехала в «Петушки» и еще не успела ни с кем познакомиться. Народ, вы после уроков покажите ей, что у нас где… А то родители у человека на работе…
Класс одобрительно загудел.
– Ага, мы ей покажем! – провозгласил на весь класс Владик Перескоков.
Татьяна Николаевна выразительно посмотрела на него и осуждающе покачала головой:
– Влад! Я просила вас познакомиться с Настей, а не пугать ее! Настя, не бойся этого балбеса!
– Хорошо…– прошелестела новенькая.
Девчонки захихикали. Новенькая покраснела. Ей, похоже, очень хотелось побыстрей сесть на место.
– Садись, Настенька, на любое свободное место! – разрешила Татьяна Николаевна.
Мест оказалось два. Одно на второй парте у окна рядом с хихикающей розовощекой девчонкой с льняными косицами. А другое, на предпоследней парте у стены, рядом с худым и нахохлившимся, словно воробей рыжим мальчишкой. Настя хотела, было, сначала сесть к девочке, но та с таким восторгом смотрела на выступонистого Влада, что Настя передумала садиться к ней, и пошла в конец класса.
– О-о… – выдохнули девчонки, – К Юрке пошла…
Юрка Романов увидел, что новенькая Настя направляется к нему, и взволновался. Во – первых, потому что он сидел на этой парте с прошлого января один и привык считать себя безраздельным хозяином предпоследней парты у стены. А во-вторых, он не всегда понимал девчонок. И вот теперь предстояло делить любимую парту с новенькой. Юрка вздохнул и придал себе нарочно безразличный вид.
Настя подошла и спросила тихонько:
– Можно мне с тобой сесть?
Юрка удивился. Не многие девчонки умели разговаривать с мальчишками просто так – без ужимок, покраснений, косых взглядов… Юрка пожал плечами:
– Садись… – И отодвинулся к противоположному краю парты.
Настя села и достала из большой красной сумки через плечо тетрадку, ручки и дневник.
Татьяна Николаевна, удовлетворенно кивнула и продолжила прерванный урок:
– А теперь мы с вами вернемся к рассмотрению внутреннего строения малощетинковых кольчатых червей…
После уроков Юрка побежал в пятый «А», отпросить пораньше с классного часа Севу. Мальчишки еще на той неделе договорились встретиться после уроков и сходить на работу к Севиной маме. Она работала в лаборатории физики магнитного поля, в виварии. Там в клетках жили белые мыши и пестрые пушистые хомячки, в большом вольере квартировала зеленая мартышка Люся, а в аквариуме плавали откормленные золотые рыбки и полосатые юркие барбусы. Юрка и Сева часто прибегали в виварий поиграть с Люсей, почистить клетки хомячкам и просто поболтать о том, о сем. Юрка на приличной скорости завернул за угол и тут его окликнули:
– Юра! Подожди! Юра!
Юрка резко затормозил и недовольно оглянулся. За углом стояла новенькая Настя.
Юрка насупился и не очень вежливо брякнул:
– Ну, чего тебе? Не видишь что ли, я занят!
Настя робко улыбнулась.
– Извини, Юр, я просто хотела тебя спросить, как попасть во взрослую лабораторию – к биологам. Там моя мама работает…
Юрка смутился. Не хотел он показаться невоспитанным как Владик Перескоков, но все ж спешил к Севке…
Настя выжидательно смотрела на Юрку серьезными синими глазами.
Юрка смущенно почесал нос.
– Ладно, пошли, провожу, только мы еще кое-куда заглянем…
– Хорошо! – согласилась Настя и поправила на плече красную сумку, приготовившись бежать за Юркой.
Севкина классная Ольга Ивановна сказала, что у пятиклашек заболела учительница по русскому, и сегодня у всех было по три урока. Так что, Сева, скорей всего уже ждет Юрку в детском корпусе.
Юрка вышел из Севкиного класса, прислонился к стене и начал теребить мочку правого уха. Юрка раздумывал, как ему поступить? Можно было бросить новенькую здесь и бежать к Севе. Можно было довести ее до детского корпуса и оставить там, а потом идти к Севе. Настя ждала. И вдруг Юрке стало совестно. Ну что он, в самом деле! Обещал помочь, а сам отлынивает! Эта новенькая Настя вполне нормальная девчонка. Ждет его, не торопит и не капризничает! Юрка принял решение. Он сейчас честно проводит Настю к биологам, а сам потом пойдет к Севе.
– Пойдем, отведу тебя к биологам, – Юрка отлепился от стены и медленно пошел по коридору.
Настя подтянула съехавший светлый хвост на макушке и заправила за ухо выбившуюся белую прядь и пошла рядом с Юркой.
– Что, Юр, ты из-за меня куда-то опоздал?
– Нет, не из-за тебя, – буркнул Юрка.
– У тебя что-то случилось?
– Да нет, ничего особенного, просто мой друг Сева уже ушел, а мы с ним договаривались встретиться и пойти в виварий…
Юрка вздохнул.
– Ой, у него что, мама тоже биолог, как моя?
– Нет, она у Севы радиофизик и физиолог.
– А у меня мама специалист по генной инженерии. А твоя?
– А моя физик-ядерщик. На «Любаве» работает,– не без гордости прибавил Юрка.
– А-а…– протянула Настя. Ей было неудобно спрашивать, что такое «Любава», и она решила поменять тему разговора:
– А знаешь, Юра, я привезла много новых мультиков на флешках. И кино старые… Любишь старые кино?
– Не очень. Если только фантастику…И то не всякую…
– А у меня есть мультики про Алешу Поповича, Добрыню Никитича и Илью Муромца, про Аленушку, про Федота-стрельца…И кино про Электроника, про Алису Селезневу, про Петрова и Васечкина…
– Да у тебя прямо коллекция! – восхитился Юрка, – Дашь посмотреть что-нибудь?
– Ну конечно, Юр! – обрадовалась Настя.
– Знаешь, Насть, меня все зовут Юрка, и ты называй, хорошо?
– Хорошо, Юрка…Тогда ты меня тоже не зови Настей! Меня все друзья зовут просто Мушкой. Мама первая начала… А то Насть ведь на свете много…
– А Мушка одна! – развеселился Юрка, – Заметано – Мушка, так Мушка!
Сектор «Д»
Агата Львовна напряженно следила за нейтронными датчиками. Правый показывал, что в секторе «Д» нейтрализатора «Любавы» произошло нешуточное столкновение двух довольно крупных монополей. При этом ни одно из монополей не исчезло ни через десять в минус семнадцатой степени секунды ни позже. Образовался один здоровенный кусок антиматерии, который рос, как на дрожжах, пошевеливался, и при этом двигался в спокойный сектор «Е». Левый нейтронный датчик почему-то отмечал отсутствие всякого движения в секторе «Д». Как будто там не было никакого столкновения монополей. Агата Львовна не могла понять, как такое может быть? Датчики-то синхронизированы, а значит должны выдавать одинаковые результаты, дублируя друг друга. Как инженер – начальник смены, Агата Львовна должна была сразу вызывать ремонтную группу, но ей захотелось показать десинхронизацию показателей нейтронных датчиков в секторе «Д» кому-нибудь из отцов-конструкторов «Любавы». И она отослала Верочку за профессором Валдишкой. Он все-таки доктор наук, может, сумеет объяснить непонятную разность показателей датчиков сектора «Д»?
Секунды тянулись как резиновые. «Где же профессор? Может, Верочка его не нашла?» – переживала Агата Львовна, – «Что же такое творится с «Любавой»? Если Вера не найдет Яноша Юзефовича, мне придется жать на аварийную кнопку…» Она не успела додумать свою тревожную мысль. Прозрачная дверь отъехала в сторону и в «гермозону» вихрем влетел профессор Валдишка, а за ним запыхавшаяся Верочка. Кучерявые волосы вокруг лысины Яноша Юзефовича стояли дыбом, щеки профессора покрылись красными пятнами, синие глаза, казалось, сейчас начнут метать молнии.
– Что? Что случилось? Показывайте! – профессор оттолкнул стул и подскочил к компьютеру.
– Смотрите, Янош Юзефович, что твориться с показателями нейтронных датчиков сектора «Д»…
– Так… Та-ак… Так-так-так… – пальцы профессора забегали по клавиатуре. На мониторе высветились новые показатели.
– Ого! – воскликнула Агата Львовна, – И левый тоже! Он синхронизировался! Датчики отмечают разросшийся ком антивещества. Ком не изменил направления движения и приближается к сектору «Е»!
– Ой, профессор, что теперь будет? – всплеснула руками Верочка.
– Что будет, что будет… «Черная дыра» из нас будет, если «Любава» не справится с нейтрализацией…
Никогда еще «Любаве» не приходилось сталкиваться со столь крупным движущимся куском антиматерии. Мезонные нейтрализаторы гудели от напряжения. Колышущийся сгусток начал уменьшаться в размерах. Структура его потеряла стабильность, уплотнение разбилось на клочки, которые мгновенно разрушались.
– Она работает! Девочки, «Любава» старается! – ликовал профессор Валдишка. Он не отводя глаз от монитора, включил внутренний вентилятор сектора «Д». Синхронизированные датчики показывали, что процесс нейтрализации антиматерии завершится через полторы секунды. В секторе «Д» осталась лишь крошечная нестабильная частица. Янош Юзефович подхватил за талию Агату Львовну и закружил ее по гермозоне в безумном вальсе.
– Мы справились, Агата! Ура! Ура – нам всем!
Верочка запрокинула голову и заливисто рассмеялась. И в этот миг, когда ученые поздравляли себя с победой и уже не смотрели, не отрываясь в экран монитора, произошло еще одно непонятное событие.
С воздухом из внутреннего фильтра-вентилятора в сектор «Д» проскользнула замерзшая красноглазая мушка-дрозофила. Клочок антиматерии поглотил мушку и с потоком очищенного воздуха вылетел вон из титанового корпуса детектора «Любавы». Ровные столбики цифровых показателей нейтронных датчиков сектора «Д» на секунду дернулись, цифры на экране в беспорядке смешались, а потом вновь распределились в две уравновешенные колонки. Никто и не заметил…
Крошечный клочок антиматерии, размером с плодовую мушку, завис под потолком в гермозоне. Через пять минут профессор Валдишка открыл дверь и вышел в «цветочный» коридор. Клочок, увлекаемый сквозняком, полетел вслед за ним. Затем прозрачный кусочек антивещества потоком воздуха вынесло в общую вентиляцию «гномьего царства», протащило по извивающейся гофрированной трубе куда-то вверх и с силой выплюнуло наружу. Маленькая «черная дыра» повисла посреди тропинки, у корней старой смолистой сосны. Неподалеку, возле куста шиповника возвышался огромный муравейник…
Так не бывает!
Юрка сидел на лавочке за детским корпусом и ждал Мушку. Юрка вызвался показать Мушке окрестности, а Мушка пообещала Юрке захватить флешку с мультяшками из своей коллекции и планшет. После того, как Юрка проводил Мушку к биологам, и та пообщалась с мамой, прошло уже два часа! Юрка успел проголодаться. В столовой обед уже прошел, а до ужина было еще далеко. Поэтому Юрка взял из тумбочки две шоколадки, упаковку кукурузных палочек и два маленьких сока с трубочками. В животе заурчало. Юрка достал из рюкзачка кукурузные палочки, разорвал шелестящий пакет и начал звонко хрустеть желтыми сахарными колбасками. Прилетел воробей, и начал бодро скакать по дорожке. Поклевав старую ореховую скорлупу, воробей вопросительно чирикнул, глядя на Юрку умными бусинками глаз. Юрка раскрошил палочку и бросил угощение на асфальт. Смелый воробей подпрыгнул к самым Юркиным ногам, подбирая крошки. С крыши корпуса и с окрестных яблонь камешками слетели еще несколько воробьев.
Юрка наблюдал за воробьями и время от времени поглядывал на угол корпуса – не идет ли Мушка. И все-таки прокараулил. Мушка неслышно подошла откуда-то сбоку.
– Привет! Заждался? – Мушка плюхнулась на скамейку рядом с Юркой.
Воробьи прыснули в стороны.
– Угу… – кивнул Юрка и протянул Мушке пакет с палочками, – Угощайся!
– Спасибо… Куда пойдем? – спросила Мушка. Юрка задумался:
– Можно по «моховым камням» полазить, можно петуха подразнить, можно в сад, а можно на Копейку… Куда ты хочешь?
– Юр, а Копейка – это что?
– Копейка – это наше озеро. Про него много чего рассказывают… Будто клад в нем утонул Пугачевский, и русалки водятся…
– Ой, здорово! Значит, пошли сначала с Копейкой знакомиться!
Мушка спрыгнула с лавочки. Юрка запихал пакеты из-под сока и палочек в мусорку, затянул покрепче рюкзак и пошел вперед по асфальтовой дорожке, уходящей вглубь соснового леса.
Сначала они шли молча. Мушка на ходу гладила рукой шершавые сосновые стволы. Тут Юрка вспомнил, что Мушка обещала ему принести флешку.
– Насть, а ты мне мультики обещала принести, помнишь?
– Ой, ну конечно! Они в сумке. Я взяла про Петрова и Васечкина кино и про Электроника. И мультики про Добрыню и Алешу. Хватит на первое время?
– Хватит, да я тебе завтра их верну. Сброшу себе в ноут, и верну…
– Хорошо! То есть тебе завтра можно приносить вторую порцию киношек?
Юрка улыбнулся:
– Совершенно верно, приносите сударыня, буду премного благодарен…
И Юрка остановился, отвешивая Мушке шутливый «мушкетерский» поклон.
Мушка засмеялась:
– Юрка, ну ты что… Думаешь, мне жалко?
Она наклонилась, подняла сосновую шишку и запустила ее в Юрку.
– Вот тебе, чтоб не думал про меня всякие гадости!
– Ого! Занимаем оборону! – Юрка по-разбойничьи свистнул и отпрыгнул за шиповниковый куст. Рюкзак хлопнул его по спине.
В последний момент Юрка понял, что не рассчитал свой кенгуриный прыжок и сейчас потеряет равновесие. Он ухватил шиповниковую ветку, но не удержался и шлепнулся на спину. В ухо ему прилетела Мушкина шишка.
– Эгей! – Мушка включила «боевой дух» на полную мощность. Шишки градом сыпались на Юрку. Но он только отмахивался от них, как от назойливых комаров. Дело в том, что Юрка, когда падал, краем глаза увидел у сосны «что-то». Это что-то напоминало облако колеблющегося воздуха, размером с автомобильное колесо. Сначала Юрка подумал, что ему показалось. Но он подошел ближе – облако не исчезло, а будто затрепетало и потянулось к Юрке.
– Мушка! – позвал он, – Иди сюда!
Подбежала раскрасневшаяся Мушка.
– Ты что, грибы здесь собираешь? Я в тебя пуляюсь, а ты не отвечаешь! Курам на смех сражение! Ой! Что это?
– Сам не знаю…
Мушка подскочила к Юрке.
– Ничего себе! Никогда такого не видела… А ты?
– Тоже, – Юрка подобрал шишку и кинул ее в облако. Подрагивающая поверхность облака пошла кругами и… шишка исчезла!
– Ничего себе! Но ведь так не бывает! Шишка не могла исчезнуть просто так, без последствий!
Мушка обошла облако кругом и встала за ним.
– Юрка, а попробуй в него палкой ткнуть! Только медленно, чтоб я могла увидеть с этой стороны, если что-то произойдет!
Юрка нашарил у себя под ногами сучковатую сосновую ветку. Медленно поднес ее к облаку, медленно опустил в дрожащее марево… И вдруг почувствовал, что кто-то схватил палку с той стороны, и тянет ее на себя, да так, что не удержать! Юрка уперся пятками в землю и перехватил палку двумя руками. Кто-то с той стороны тоже сдаваться не собирался. Юрка «поехал» по мягким сосновым иголкам, прямо к облаку.
– Юрка! – вскричала Мушка, – Держись! Я сейчас тебе помогу!
