Марина Повалей
(Не)мимолётный роман
Решение принимать тебе, но я бы на твоём месте не стала бы пренебрегать лордом Нейданом. Поговорить с ним, и поблагодарить точно стоит.
Не знаю, как и почему, но приказом короля священникам отныне запрещено входить в замок. Мы наконец остались одни. Но появляться в городе тебе не безопасно. Инквизиция вовсю роет землю. Идут допросы. Пока я контролирую ситуацию и никто из наших людей не пострадал. Если тебя схватят до встречи с королём – мне придётся открыться, тогда отбиваться станем силой. Такие козыри лучше держать в рукаве.
Не торопись. Я написала королю, и он пока согласен подождать. Когда будешь готова ехать – сообщи. В столицу поедем вместе”.
Готова я была сразу. Ну а что тянуть? Всё равно ехать придётся, независимо от моего на то желания.
Остались лишь некоторые нюансы.
глава 30
“Так что со свистулькой?” – голос Змея оторвал меня от чтения и помешивания яда.
Точнее, самопомешивания. За несколько дней тишины и покоя я научилась заводить жидкость в котелке и по часовой стрелке и против. Сегодня вот получилось даже не прикасаясь. Так, поглядывала иногда, отвлекаясь от дневника.
“Тащи её сюда. И объясни, чего ты к ней прицепился?”
“Она очень дорога святому отцу Уоррену Оддену. Сперва я просто не мог выйти из его дома из-за артефактов и амулетов, не пропускающих духов. А потом, как увидал, как он смотрит на неё… хранит… в смысле хранил в шкафу письменного стола… достаёт. Поцеловал даже… брр! Мерзость какая”.
Чуть не выронила из рук, услышав о лобзаньях. Испугалась до смерти. Глина, хоть и обожжённая – очень хрупкая материя. Это я из детства помню. Кто из детей Итвоза не баловался с глиной, подражая гончару?
Наберёшь в карьере ведро красной, как земляная кровь глины, дотащишь его до городских стен – уже целое дело, когда тебе восемь и ты девчонка! А потом лепишь так и эдак. И сколько счастья было, если задумка удавалась. Мелани особенно ладно делала посуду. И любила. Особенно, когда мать её хвалила. А я…
А вот я делала таких вот птичек… мечтала делать. Немного у меня, по правде получилось. Всего лишь несколько…
– Это тебе! – мне девять лет. И мне трудно дышать. Потому что я бежала через весь город, чтобы успеть на пристань.
Корабль отходит через двенадцать минут. Успела.
Чуть не выплюнула лёгкие и не завалилась под ноги Ворри. Успела!
– Лучик! Ну што ты! Вчера же простились, – смеётся надо мной. Вот всегда он так! Я к нему со всей душой, а он…
– Возьми с собой. Я сама её сделала. Всю ночь господин Де Кэса запекал, спать не ложился. Смотри, – перевернула птичку, и показала ему маленькое солнышко на дне. Я всегда подписывала свои вестники к нему солнышком.
– Да ладно, стоило из-за мелочи так нестись! Небось, опять все коленки изодрала. А мне лечить нет времени.
– Ворри! Она, эта птичка – отгоняет злые силы, и приманивает добрые, когда свистишь.
Он захохотал.
Создатель! Какой же он красивый, когда смеётся!
– Просто возьми с собой. Она принесёт тебе счастье и удачу в учёбе! – почувствовала как краснею, но добавила: – будешь смотреть на неё и вспоминать обо мне.
– Лучик! Разве я смогу тебя забыть? Семью ведь не забывают. А ты мне – сестра, хоть и не по крови.
Не хочу быть сестрой! Хочу быть невестой! Только вчера, когда бабушка нашла меня плачущей из-за отъезда Ворри, она объяснила мне, что будущая герцогиня никогда не сможет выйти замуж за мальчика, чьи родители неизвестны. Каким бы добрым и красивым он ни был.
Три дня назад Ворри позвал к себе наш старый священник и сообщил, что ему, как самому способному мальчику в приходской школе, дают стипендию в самой столице.
Ворри сперва хотел отказаться – ему до рвоты не хочется становиться священником. А учиться придётся в семинарии. Я его поддержала. Ну какой священник из моего такого красивого, улыбчивого и сильного друга? Тем более, целительские заклинания ему так хорошо удаются!
Только Ворри всё же решил согласиться. Он решил ловить свой шанс на будущее. Ведь сироте, выросшему в итвозском приюте, второго шанса может не представиться.
Я перевернула игрушку, которую сжимала в руках всё это время и увидела солнышко. Затёртое, едва видное. Но всё же это оно.
Села на пол. И не подумала дойти до дивана.
Как случилось, Ворри, что я тебя даже не узнала? Это ведь ты? А если ты? – Как ты смог так сильно измениться? И почему ничего не сказал? А главное – почему травишь меня, как дикого зверя?
Больше всего хочется пойти к нему, этому отцу Уоррену, и открыто расспросить. Он ли это? А если нет – откуда он знает моего друга детства?
Попыталась вспомнить его за ужином… ничего не вышло. Какое-то безликое, туманное существо. Только ощущения: приятный, любезный, располагающий к себе. Не уверена, что если увижу его, то узнаю.
Однозначно, серое зелье. Принимает по капле каждый день. Так он и личность не теряет и всегда остаётся незамеченным, непримечательным. Или церковники и здесь изобрели что-то новое? А может какой-то артефакт?
Походила взад-вперёд по холлу, отбивая металлическими набойками сандалий ритм судорожных размышлений и, конечно, никуда не пошла.
Пора взрослеть, Таша. Думать, прежде чем делать. Учиться просчитывать свои действия и, может статься, что удастся выжить. А в идеале и герцогский трон сохранить. Ты больше не ребёнок – бежать сломя голову, воплощая в жизнь очередную безумную идею.
Написала ба о своих предположениях, спрашивая совета, как поступить.
Написала Дортконду с просьбой о встрече.
Расстегнула блузу до половины, аккуратно уложила в строгое, чёрное бюстье маленькую ампулу с вытяжкой болеголова. Отныне она всегда будет при мне.
Вернула одежду в порядок. Серая, шёлковая блуза обхватила горло, напоминая – не время расслабляться. Чёрное полотно тяжёлой юбки, закрывающей носки обуви. Узел из волос – почти забытое ощущение. Строгости, напряжённости, концентрации.
Самое сложное, как ни странно, было покрасить волосы. Зеркала здесь нет, как и не было. А мне впервые за последние дни до зуда захотелось увидеть себя такую. Новую, взрослую… рыжую. Чтобы попрощаться. Руки дрожали, словно само моё существо протестовало конспирации. Пришлось. Рыжая женщина – слишком заметная мишень. Даже в толпе.
Если бы я была умнее! Если бы не на свидания бегала, думая, как понравиться, а корпела над книгами и формулами… Если бы была внимательнее, заметила бы воронку, которая так стремительно закрутилась вокруг меня!
Но ничего. Уверена, есть ещё шанс всё исправить. Пока жива, ни за что не сдамся.
Но и не забуду. Никогда не позволю себе забыть о собственной глупости и легкомыслии. Что смогла в один миг отречься от себя, своих целей. Так растворилась в своём желании к мужчине, что не заметила, как из наследницы и подающей надежды курсистки я превратилась в изгоя и преступницу.
Подошла к столу. Взяла в руки уже высохшую бумагу. В последний раз прочла въевшиеся в подкорку строки, некоторые буквы поползли от влаги. Пишет, как всегда карандашом:
“Благодарю за беспокойство. Я в добром здравии. Так же благодарю за приятное времяпровождение. Уведомляю, что больше мы не увидимся. Семейные дела требуют моего постоянного присутствия. Временем на переписку так же не располагаю.
Кристофер Эука”.
Приятное времяпровождение, приятное времяпровождение… Почему-то именно это задело больше всего. Надеюсь, это лишь спесь. Ни одной наследнице герцогства не захочется быть ничьим очередным приятным времяпровождением.
Но это тоже к лучшему. Иллюзии и бесплотные мечты – совсем не то, что мне сейчас нужно.
Повинуясь силе ведьмы сухие ветки в камине вспыхнули. Короткая записка, подхваченная той же силой, подпрыгнула над пламенем. Слабая и бесперспективная попытка! Размноженный оранжевый язык проглотил беспомощную бумажку. Треснул переломанным прутом на бис, будто сыто отрыгнул.
Погасила камин движением руки и пошла дожидаться на улицу. Как бы свежо ни было в лесу, огонь в очаге и запах гари способны омрачить и эту прохладу.
Приехал. Спешился.
Короткий обмен приветствиями. Губы мужчины в миллиметре от моей протянутой руки. Если он и знает, что больше я не леди – не выдал это и взглядом. Лиззи облаком скользнула в дом, показывая позволение герцогини на приватную беседу.
– Я рад, что с вами всё в порядке.
– Вряд ли моё положение можно назвать в порядке…
– Вы живы, а это главное, – карие глаза смотрят внимательно. Пустить мне чуть больше недоверия, заподозрила бы его в ментальном воздействии.
Мне нужно верить хоть кому-то. Я устала бояться подвоха. А Дортконду верит папа. И ба.
– Спасибо, что согласились приехать. Я в неоплатном долгу перед вами. Вы помогли родным спасти мою жизнь…
– Если бы не вы, меня бы скоро не стало. Так что считаю, что мы превосходно рассчитались друг с другом, леди Эльташа.
Я кивнула.
Разговор отчаянно не клеится. Я не знаю, как деликатно подступиться, а он, словно чувствует. И не хочет помогать.
– Скажите, лорд Нейдан, ваши намерения в отношении меня ещё в силе?
Слава Создателю! Взгляда не отвёл, не стал мешкать. Выдохнула облегчённо, как услышала:
– Нет.
Сейчас я должна заверить его, что понимаю и принимаю. Но нет! Я не могу с этим смирится! Плевать мне даже на то, что моё имя будут теперь полоскать в каждой гостиной страны, где хотя бы есть обои. Престарелый граф, дающий от ворот поворот молодой герцогине – знать такое не скоро забудет.
Мне нужна ментальная защита. Этот человек – единственный сможет поставить блок. Только близкой родственнице. Жёваный крот! Да я готова его даже умолять удочерить меня. Папа поймёт. Когда-нибудь. Наверное.
– Ваша милость, я понимаю, что сейчас я далека от той завидной партии, с которой вы подписывали обязательства. Но я уверяю вас, мне удастся справиться. Я уверена, что разговор с его величеством…
– Милое дитя, – он мягко улыбнулся, – поверьте, дело не в вашей репутации. Когда-то ваш отец, тогда ещё только получивший чин полковника, спас меня от страшной участи. Я поклялся вернуть ему долг. Через много-много лет, когда у него появились вы, он предложил мне связать с вами судьбу. Мне и тогда, когда я был ещё молод, о такой партии можно было только мечтать, – сорвал травинку, сунул в рот её кончик и продолжил: – уже тогда мне казалось, что это дрянная идея. К сроку свадьбы вы стали прекрасной, полной жизни молодой женщиной, а мне уже видится закат. Тадеуш тогда настоял. Он уверил меня, что именно такой супруг, как я, вам и будет нужен.Только мне он сможет доверить своё сокровище. Я только теперь понимаю почему. Я не могу на вас жениться не из-за вашего положения, хотя, давайте откровенно: никто бы меня не осудил. Мне нужен наследник. В первую очередь. Вы же сейчас смогли бы мне дать бастарда, чьи права мне долго придётся отстаивать. И я откровенно не верю, что в нашей с вами гипотетической семейной жизни возможны любовь и страсть. Но взаимоуважения и детей мне было бы довольно. Моё положение изменилось. Я всегда был другом вашей семье и из уважения к вам, чтобы не усугублять ваше положение, я могу озвучить причину моего отказа. Только после клятвы молчания.
Я заторможено кивнула, подхватилась и опрометью вернулась уже с кухонным ножом. Аккуратно сделала тонкий надрез, произнесла нужную формулу.
– Проклятье не прошло бесследно, хоть угроза жизни и миновала, – он усмехнулся. – Не знаю, не уверен, что не было бы лучше мне умереть. Я теперь бессилен как мужчина, – я ахнула и невольно покраснела. – Простите за эти речи. Вам, молодой девушке сложно такое понять, но я никогда не смогу стать вам полноценным мужем. Не смогу дать даже счастье материнства, не то, что удовольствия в постели.
О! Так в этом я была уверена ещё и до проклятья! А теперь-то тем паче. Что же делать? Что делать… Думай голова, думай быстрее.
– Лорд Нейдан, а если я попрошу вас жениться на мне, а в ответ обещаю сделать всё возможное, чтобы излечить вас? Подумайте сами, это будет взаимовыгодный союз. Если магия целительства вам помочь не может, почему не попробовать силу мира? Что вы теряете? Расторгнем помолвку и ваш удел – одинокая старость и графство, как подарок дальним родственникам. Так хотя бы есть шанс передать наследие предков собственным детям.
Вытерла о юбку в миг вспотевшие ладони.
– Вы понимаете, на что обрекаете себя?
– Смутно. Но если меня пустят на опыты или сделают подчинённой зомби-куклой, едва ли мне будет легче. Откровенность за откровенность?
Тёплая улыбка снова смягчила его взгляд, пустив солнечные лучи морщинок. Кивнул.
– У меня только один выход вернуть свою жизнь. Сделка с королём. Возможно, но я сомневаюсь, что я единственная ведьма из сейчас живущих. Я боюсь, что со мной даже разговаривать не станут. Запрут в подвале и заставят качать магию для армии, или хотя бы короля. Но если мои знания будут закрыты, если вы поставите мне защиту от подчинения, то я смогу предложить сделку. Это мой единственный шанс перестать скрываться. Как вы понимаете, мне нужна ментальная защита. Просить вас, когда мы чужие люди я никогда не стану. Но если вы закроете разум собственной жены, вас никто не осудит, – перевела дыхание. – Взамен я пообещаю сделать всё возможное, чтобы излечить вас. Если не выйдет – возьмём сирот и выдадим их за собственных детей. Никто и никогда не узнает о вашей немо… болезни.
Секунды, минуты… Он думает. Думает, значит колеблется. Сомневается, но не отказывается.
– Лорд Нейдан, я стану вам хорошей женой. Обещаю. Вы никогда не пожалеете.
– У меня будет ещё одно условие. Подумайте хорошо. Вы сейчас ещё не понимаете, но я прошу… хотя нет. Уместнее: я требую, чтобы вы хранили свою непорочность. Я понимаю, что это жестоко к вам, но не могу позволить, чтобы моя жена утешалась в объятиях любовников. Хоть я мужски и слаб, гордость у меня всё же есть. Но вы будете обречены, возможно всю жизнь не знать плотской стороны жизни.
– Я понимаю. Мне поклясться?
– Вашего слова будет достаточно.
глава 31
– Вы же видите, что эта женщина врёт! Или, как минимум, недоговаривает! – отец Уоррен едва ли не плюётся. А может и плюётся, просто до Дортконда, сидящего хоть и в первом ряду, но в отдалении, слюни его не долетают. – Я настаиваю на ментальном считывании!
Отчётливый треугольник лица миссис Эндден мелко задрожал. Как и руки, до того смирно лежащие на трибуне. На широком лбу выступила испарина.
Острое зрение графа улавливает малейшие детали в поведении и виде свидетеля.
Показания женщины, знающей меня с детства суд не удовлетворяют. То, что Эльташа Ракос – хорошая, добрая девочка, бескорыстно помогающая итвозцам с их бедами – не то, что они хотят услышать.
Судья, слушающий моё дело – тот самый высокопоставленный инквизитор из церкви. Он очень недоволен. Граф это видит. Человек с лысой головой был бы рад услышать, как я краду и ем младенцев. Хотя бы раз в неделю. Но местные жители, словно сговорились – в голосину кричали, какая чудесная у них маленькая герцогиня. Две недели назад кричали. Теперь они обсуждают меня по углам и шёпотом. После того, как несколько дней назад Мелани Эндден увели прямо с рыночной площади, когда та, собрав вокруг себя кружок сверстниц, обсуждала уродов, женоненавистников-церковников. Которые готовы обвинить меня в чём угодно, лишь бы не дать очередной женщине получить наследство, образование, право голоса…
Через два часа герцог забрал Мелани из ратуши, где её допрашивали храмовники. Едва пробился. Она ничего не рассказала об их методах, но и в мою защиту больше не высказывается. И молодец. Я сумею за себя постоять, а вот к тебе могут в следующий раз и не успеть.
Тогда, сунув судье, так и не снявшему коричневую рясу, приказ, подписанный королём, лорд Нейдан остался на допросе. И на всех последующих. В качестве представителя светской власти.
– Я готов считать все воспоминания миссис, как представитель короля, – граф привстал, обратил на себя внимание.
– Служители церкви не нуждаются в помощи короны! У нас есть и свои специалисты! – победно стрельнул глазами прокурор. Ворри. Тоже в рясе.
Это именно он. Сознание менталиста не обмануть ни зельями, ни артефактами. Он прекрасно видит лицо моего, когда-то друга. А теперь и я.
Удивительно, каким он стал. Высокий, даже ряса не скрывает крупной фигуры. И лицо – когда-то живое, так явно оно выражало все его мысли. Сейчас – бесстрастная маска, только иногда пропускает досаду.
– Лучше меня этого никто не сделает – раз. Я главный и самый сильный менталист на материке. Со стороны суда глупо… – едва уловимая пауза. Как насмешка, – не воспользоваться помощью. Каждый носитель ментального дара подчиняется напрямую мне и королю – два. И, наконец, три – считывать воспоминания без визы Его Величества – уголовно наказуемо, – Дортконд спокоен, вальяжен даже. Только цепкий взгляд человека, часто ведущего допросы, непрерывно подмечает детали: как пружинисто переступил с ноги на ногу обвинитель, а судья потянулся к стакану с водой.
Не так уж они уверены в своих полномочиях, как хотят показать. Тем не менее:
– Светская власть не контролирует слуг Создателя, – от судьи, словно он ждёт возражений.
– Верно. Но светская власть заботится о своих подданных. И не позволит никому вторгаться в сознание ондолийца, без веских оснований. Я настаиваю на резолюции Его Величества!
Я не вижу лорда. Только слышу, чувствую и вижу всё то, что он посчитал нужным мне показать. Всю дорогу без конца прокручиваю это воспоминание из ратуши. Как мать Мелани, уже трясясь от страха, дрожащим голосом продолжает говорить, что я хорошая девочка. Как сама Мелани, стоя за трибуной, при упоминании менталиста едва заметно дотрагивается до головы и сразу обхватывает в защитном жесте собственный живот… Как господин Эндден, встречает у двери, приобнимая их обеих, выводит женщин из зала суда под равнодушным взглядом отца.
Нет открытого процесса. Как и обвиняемой. В зале суда лишь судья с прокурором и писарь. Охрана из инквизиторов. Отец и граф Дортконд. Свидетелей заводят по очереди.
Не суд – судилище. Церковники хотели бы сделать процесс открытым. И сделали бы, увидь они хоть малейший отклик народа, но итвозцы удивительно единодушны. Каждый из них горой стоит за свою маленькую герцогиню.
Я почти выскользнула из дремотных воспоминаний, которыми жених со мной поделился, как поймала за хвост странную мысль:
“За прошедшие дни я и не вспомнила о собственных недавних подозрениях в адрес графа. Более того – они мне стали безразличны. Тронуть как женщину, он меня не тронет. Силой – теперь мне есть, что противопоставить любому мужчине. Юридически – я без пяти минут жена главного королевского менталиста. Когда же мне стало плевать на то, что он, предположительно, делал со своими жертвами?”
– Просыпайтесь, дорогая. Мы почти приехали. Священник ждёт нас, – подвёл итог суток, проведённых в пути мой, без пяти минут муж. – В столицу вы въедете леди Дортконд.
А уже утром моя память будет надёжно скрыта от всех любопытных. А разум – защищён от любого воздействия.
Тело в дороге затекло так, что отходить я буду ещё несколько дней. Мы не меняли лошадей, опасаясь останавливаться на почтовых станциях. Никаких постоялых дворов и таверн. Никаких населённых пунктов. Короткие остановки в лесу – чтобы перекусить и справить нужду.
Даже Змей, поначалу храбрившийся, при приближении к столице заметно поутих и больше не лез с болтовнёй.
– Я слышу ваш диалог, – неожиданно сказал граф, стоило Змею начать обсуждения настойки, повышающей кровяное давление. С виду лорд Нейдан всё так же продолжал дремать. Даже глаз не открыл. – Не знал, что это возможно, но вы должны знать. Я вовсе не стремлюсь приобщаться к чужим секретам.
Вовремя. По взгляду кота я поняла – он тоже предпочитает не обсуждать пока ничего серьёзного. Нужно проверить радиус действия этого ментального слуха.
Маленькая церковь недалеко от столицы. Священник, без лишних расшаркиваний соединил наши ауры и ровно через девять минут мы уже вновь садились в карету. А молодой, немногим старше меня, святой отец, тут же забыл и о нас и о записи, собственноручно внесённой в приходскую книгу. Королевский менталист строго следит за выполнением закона о ментальном вмешательстве. И прекрасно может сам им пренебречь, когда это требуется.
Теперь меня ждёт столичный дом Дортконда. Мой новый дом.
Очень жаль, что бабушка не поехала с нами.
Общим решением она осталась в Итвозе. Нельзя оставлять людей без защиты их хозяйки. Теперь только я понимаю, что это их “хозяйка” это не о титуле. Это о принадлежности. Каждая ведьма хранительница своего места. Своей территории. Там она может слушать и слышать. Оберегать и, если потребуется, защищать свой край.
А ежеутренний ритуал старой ведьмы с кормлением птиц на собственной террасе – отнюдь не забава. Так хозяйка собирает маленьких шпионов, убеждаясь что окрестности спокойны.
Мне ещё предстоит научиться слышать вьёрнов. Птиц. Надеюсь, что это случится с возрастом, с приобщением к месту, а не из-за потрясения и безумства ведьмы, как у Сейси.
Ужасное чувство – что я совершила ошибку, поторопилась. Что нужно было попытаться увидеться с Кристофером, поговорить с ним лично. Мало ли что он написал в вестнике. Нужно было убедиться, что мы больше не вместе и никогда не будем.
Но он ничего мне не обещал, как и не просил, и я вольна распоряжаться собой сама. А значит, никого не предаю…
Не получается. Мерзкий червячок, смутно напоминающий совесть, шепчет: – “Так нельзя. Неправильно. Делить ложе с одним мужчиной и не объяснившись с ним выходить замуж за другого”.
Меня никто не спасёт. Кроме меня самой. И если бы мне пришлось стать женой самого демона, коим я раньше и считала графа, – я сделаю это. Никогда не буду влачить жалкое существование изгнанницы и преступницы. Жизнь в лесной хижине, на краю света. Вдали от людей, в вечном одиночестве… Ампула с ядом и вся недолга.
Сейчас же нас ждёт аудиенция у короля. Я никогда его не видела.
Не будь я обручена с ранних лет, меня бы, как девицу на выданье год назад представили ко двору дебютанткой… Там бы я познакомилась с племянником короля и возможно, всё у нас сложилось бы по-другому…
В волнении я слишком рано собралась.
Большое зеркало в спальне отражает не счастливую молодую жену.
Синий чулок. Волосы в узле волосок к волоску. Белая блуза наглухо застёгнута. Чёрная юбка чуть длиннее, чем необходимо – не хочу никаких фривольных выглядываний туфель.
– Ваша милость, – к этому тоже необходимо привыкнуть. Теперь я милость. Не светлость. Милость. Графиня. Впрочем, как и к слугам, снующим под ногами. – Граф ждёт вас в кабинете. Я покажу дорогу.
Горничная, только что покинувшая меня и вновь вернувшаяся с сообщением.
“Вообще-то, это я должен был тебя позвать. Меня первым граф попросил. А эта вертихвостка успела юркнуть в кабинет после меня и добежала первее!” – зелёные кругляшки кошачьих глаз мечут молнии. – “И призраком-то было нелегко. А теперь меня вообще ни во что не ставят”.
Кот ввалился в приоткрытую дверь, всем своим видом выказывая брезгливость к женщине. В годах, годится мне… примерно в матери. Но симпатичная. Кровь с молоком. Самый сок.
– Нет необходимости. Я найду дорогу, – глаза женщины удивлённо расширились, – свободна.
На последнем слове я немного повысила голос. Служанка испарилась.
“Они любовники?”
“Хвост даю на отсечение. Да. Утром она выскочила из его спальни заплаканная, злющая. Завёрнутая в какой-то шатёр. Как я понял, он выдавался за халат”.
Вопрос с прислугой тоже нужно решить. Не из ревности, нет. Мне и правда плевать, с кем и кого развлекает лорд Нейдан. Главное, чтобы он не пытался трогать этими руками меня. Мне просто не нужно столько людей в доме. В моём доме. Где я – хозяйка. Одного домового призрака вполне достаточно. Подумаю об этом после.
“Не знаешь, зачем он меня зовёт?”
“Я уж думал ты не спросишь! Тебе срочно нужно переодеться!”
“Так сказал граф?”
“Так сказал я. Потому что графу только что пришло письмо от инжерного генералишки. Как я понял, он тоже будет на аудиенции”.
Змей попытался прыгнуть мне на колени, но я поймала его на вытянутых руках. Тяжёлый, зараза.
“Вот ещё! Переодеваться. Не собираюсь я расфуфыриваться и что-то кому-то доказывать”.
Опустила кота на собственный стул. Ещё один взгляд в зеркало… “Приятное времяпровождение…”
А, пожалуй, Змей прав. Пусть я и была приятным времяпровождением, но ни за что не позволю, чтобы он заподозрил, каково мне сейчас…”
