Мигель Аррива
Ничего личного. Книга 7
О том, что позже уголовника наверняка освобождали под залог, и он по-быстрому сваливал из страны, Байлес старался не думать.
Но чертова жизнь на то и жизнь, чтобы разочаровывать. Вот и Санторо как ни в чем не бывало торгует отравой, а он, Байлес, вынужден искать сбежавших из дома детишек. Другое дело, что он внезапно проникся новой работой – в самом начале карьеры он частенько работал на улицах и видел беспризорников, грязных, худых, как скелеты, из-за вечного недоедания, а то и торчания на игле. Многие из них остались без родителей и крыши над головой, а определенный процент состоял из беглецов. Вот их-то Байлес всеми доступными способами и возвращал домой. Правда, в большинстве случаев, увидев жилище, которое они предпочли покинуть, и родителей, еле открывающих заплывшие от беспробудного пьянства глаза, жалел о своем решении. Но дом есть дом, родители есть родители, какими бы они ни были. У него самого папаша упивался до зеленых фей, так разве Байлес вырос плохим человеком?
Но в то, что Матео Солитарио сбежал, он не верил. Официально нигде не объявлялось, но все вокруг знали, что мальчишка усыновленный, и подобрал его красавчик-богач как раз с улицы (подробностей Байлес не знал). По словам всех вокруг Матео приемного отца обожал, а до подросткового бунтарства было еще далеко. Тем не менее, Байлес прочесал весь Старый квартал, куда обычно стекались беспризорники, но безрезультатно.
Еще одним аргументом против побега было то, что отец знал подозреваемого. Сразу заработала версия о мести, тем более никаких требований о выкупе до сих пор выдвинуто не было. А это ох как усложняло дело и заставляло торопиться – никто не знал, что именно может произойти с мальчиком.
По адресу, который дал бывший работодатель Хендриксона, обнаружилась пустая неопрятная квартира. Байлес распорядился установить за ней наблюдение, но считал, что похититель вряд ли там появится. За его братом, Томасом Хендриксоном, мелким предпринимателем, тоже следили, опять же, совершенно безрезультатно. Генри вместе с мальчонкой испарились.
– Я понимаю, – промямлил он в ответ на выпад Санторо. – Мы делаем все возможное, все имеющиеся в нашем распоряжении ресурсы задействованы в поисках…
Байлес глянул на Амадео, который не участвовал в разговоре. Он сидел за столом детектива и цедил кофе из бумажного стаканчика. Лицо его было пустым, казалось, он вообще не слышал ничего, о чем тут говорили. Переживает, подумал Байлес. Или до сих пор в состоянии шока. Такое среди родителей пропавших детишек не редкость, как бы в кататонию не впал этот хрупкий принцесс…
Амадео отставил стаканчик и поднял на Байлеса усталый взгляд. Тот едва не отшатнулся – такая глубокая чернота плескалась в глазах. Байлес даже представлять не хотел, что будет, если она обернется не против похитителя, а против не способного ничего сделать детектива из розыскного отдела.
– Вы уж постарайтесь, – произнес Амадео. Голос его был тихим, равнодушным, но это в сочетании с убийственным взглядом еще больше пугало. – Постарайтесь, детектив.
Он поднялся и вместе с Ксавьером покинул кабинет. И только сев в машину, позволил себе выпустить злость. Зажмурился, стиснул зубы и со всей силы ударил кулаками по спинке переднего сиденья.
– Какого черта, – голос дрожал, волосы упали на лицо, но он не потрудился их убрать, – какого черта я не могу отыскать эту сволочь, не могу загнать в угол и уничтожить? Почему этот таракан прячется так, что никто не может его найти?! Он всего лишь жалкий и не слишком умный громила, как ему удается?!..
Голос сорвался, и Амадео с шумом втянул в себя воздух. Легкие горели, глаза жгло, костяшки болели от удара по сиденью, но он хотел бить еще и еще, хотел бить по физиономии Генри, пока та не превратится в кровавую кашу!
Ксавьер стиснул плечо друга. За последние два дня Амадео здорово сдал. Прекрасное лицо осунулось, побледнело, под усталыми глазами темнели круги. И пусть на людях он держался спокойно и сдержанно, ничем не выдавая своего состояния, Ксавьер видел, каких усилий ему стоит не сорваться.
– Я вижу только одну причину – кто-то ему помогает, – сказал он. – Сам Генри смог бы организовать похищение – он нарабатывал практику годами – но исчезать он не умеет. Не было необходимости – все, кого он продавал, были беспризорниками. А значит, его кто-то прикрывает. Какие из твоих врагов наиболее бесстрашные, принц?
Амадео откинулся на спинку сиденья и прикрыл глаза, размеренно дыша. Через пару минут он мог говорить без дрожи в голосе.
– В первую очередь я подумал бы на Арройо. Все-таки Генри работал на него и вместе с ним прибыл в город. А значит, тот запросто мог прикрыть его зад. Но тут нет главного – мотива.
Ксавьер кивнул.
– Ты прав. Не вижу причин с его стороны прижимать тебя. Ваши сферы никак не пересекаются, вы не конкуренты. Кто-то еще?
Амадео подумал, затем покачал головой.
– У меня много недоброжелателей, но о давней стычке с Генри никто не знал. Здесь работал человек хорошо осведомленный. Генри – всего лишь пешка, которую после использования утилизируют. Сделают крайним. – Он оперся локтями на колени и закрыл лицо руками. – Но тогда почему до сих пор никаких требований? Что я, черт побери, должен сделать, чтобы вернуть Тео? Что?
Ксавьер промолчал. Он не сомневался, что за сына Амадео отдаст даже свою компанию со всеми филиалами, но опасался намекнуть принцу, что требований может и не быть. Что совсем необязательно похитителю что-то нужно. Что мотивом похищения Тео может быть попытка сломить его единственно верным способом.
И тогда принц попросту соскользнет во тьму, откуда нет возврата. Ксавьер отлично помнил куклу, которая встала на место Амадео, когда Тео похитил Марсело Флавио. Помнил пустые глаза, бесстрастное выражение лица, совершенное неузнавание окружающих. И дремавшую глубоко внутри, но неожиданно пробудившуюся нечеловеческую жестокость. Истерзанное тело Флавио до сих пор стояло перед глазами.
Он коснулся мочки уха и ощутил под пальцами едва заметный шрам. След от пули, которой в него выстрелил принц. Он не узнал даже лучшего друга, пребывая в состоянии всепоглощающей, чистой, беспримесной ярости. Из маленького ангела, каковым когда-то назвал его Кристоф Солитарио, вырос настоящий демон.
Нет, поклялся Ксавьер самому себе. Он ни за что не позволит принцу стать таким. Он найдет Матео живым во что бы то ни стало.
И сам позаботится о Генри Хендриксоне и его сообщнике.
– Ты с ума сошел, – констатировал Томас, выслушав собеседника.
Он хотел бросить трубку, но природная трусость не позволила. Ну бросит он, и что дальше? Эрнандо Гомес, его новый партнер из Мексики, просто-напросто откажется поставлять ему товар.
– Ты с ума сошел, – повторил он. – Я не хочу способствовать киднеппингу и тем более торговле детьми.
– Придется. Видишь ли, – продолжал Гомес, – твой брат очень хочет вернуться в бизнес. Так помоги ему хоть немного.
– Я торгую травой. – Томас хихикнул. – Не впутывай меня в свои дела, я об этом и Генри просил, и он, кажется, согласился.
– Это не мои дела, – запротестовал Эрнандо. – Я таким тоже не занимаюсь, меня попросили вернуть старый должок. На мальчишку нашелся покупатель, а самый быстрый способ переправить его сюда…
– Самолет, да, – раздраженно отмахнулся Томас. Ему ли не знать, сам в прошлом году летал через океан. – Ладно, но это в последний раз. Больше я делами Генри заниматься не собираюсь!
– Конечно-конечно, – миролюбиво ответил Эрнандо и положил трубку.
Томас едва не швырнул мобильник о стену. Это же сумасшествие какое-то! После происшествия на стоянке его наверняка пасут люди Солитарио, придется стыковаться с Генри так, чтобы их обоих не замели. Самоубийство, чистое самоубийство.
Телефон зажужжал, и Томас с перепугу едва не уронил его. Генри. Только вспомни гада…
– Можешь ничего не объяснять, мне уже позвонили, – недовольно проворчал он.
– Вот и отлично! – голос Генри звучал необычайно бодро, и это напугало Томаса. Когда он в таком энтузиазме, жди беды. – Где встретимся?
Он даже не поинтересовался, согласен ли брат, для него это было самим собой разумеющимся. Томас помолчал, прикидывая. Самолет с марихуаной должен приземлиться в полпервого ночи в километре от той пустоши, где он едва не окончил свои дни в багажнике машины. Там у Томаса был небольшой сарай, где под стогами сена хранился товар. Не все он мог получать по торговым путям в ящиках с порнографией, иногда приходилось пользоваться и нелегальными каналами, особенно если требовалась партия покрупнее, как сегодня.
Но откуда Генри узнал о поставке? Он вообще не интересовался делами наркооборота!
– Але, братец, – угрожающе позвал Генри. – Ты там, часом, не передумал?
– Нет-нет, – поспешил заверить Томас. – Думаю, где нам лучше всего встретиться.
И как, черт побери, оторваться от преследования. Впрочем, слежки Томас за собой не замечал. Или шпионы работают на ура, или их нет, что внушало подозрения. Не такой же Солитарио дурак, в самом деле…
– Привози мальчишку к одиннадцати часам, – наконец сказал он. – Старая ферма на пятнадцатой дороге, она там одна, не заблудишься. Оставишь пацана и вали оттуда, за мной могут следить.
– Да знаю я. – Генри, судя по звуку, что-то выплюнул. – Ты тоже оглядывайся. Лишусь товара – прибью нафиг.
– Ага, встань в очередь, – уныло ответил Томас и положил трубку.
Как он ни сопротивлялся, все же придется приложиться к этой мерзопакости. Ну какого черта?! Будь это кто другой, а не Генри, Томас послал бы его к чертям, не задумываясь. Но Генри как-никак был его братом.
«Лишусь товара – прибью нафиг». Томас почувствовал укол обиды. Только о товаре и заботится, а как же брат, которого ждет тюрьма за соучастие?
Генри всегда был сволочью по отношению к нему, вся его любовь заключалась в тычках да подколках. Но он не бросил брата после смерти матери, хотя запросто мог слинять, чтобы не возиться с пускающим слюни мальцом.
Томас стукнулся лбом о стол и издал протяжный стон. Проще смириться с тем, что ему все же придется поучаствовать в непотребном дельце, чем барахтаться и в конце концов утопить самого себя.
Чем скорее вся эта канитель закончится, тем лучше.
3. Ненастоящий брат
Томас прибыл на место в половину двенадцатого и загнал машину в единственный уцелевший сарай, чтобы не светиться снаружи. Мальчишка уже был там – лежал на куче сена, спеленатый по рукам и ногам, рот был заклеен липкой лентой. Томас проверил узлы – ни единого шанса развязать их и сбежать. Генри знал свое дело.
Брата не было – он в кои-то веки прислушался к совету Томаса и уехал сразу после того, как привез мальчика. Впрочем, Томас понимал, что это не его заслуга – Генри не дурак и сам знает, что светиться вместе опасно. Тем лучше.
Выглянув из сарая, Томас удостоверился, что нигде нет ни огонька, ни движения – похоже, за ним действительно не следили, какая глупость со стороны Солитарио – затем вернулся к мальчику и осторожно отклеил ленту с губ.
– Только не кричи, – предупредил он. – Тут тебя все равно никто не услышит, а у меня уши чувствительные. Могу и разозлиться.
Матео кивнул.
– Вот и умница. Сейчас я тебя развяжу, но бежать не советую – тут чистое поле, темень – хоть глаз коли. Заблудишься в пять минут.
Томас быстро справился с узлами, и мальчишка, морщась, вытянул ноги и руки в разные стороны.
– А у вас попить нет? – спросил он.
Томас чертыхнулся. Брат, как обычно, даже воды ребенку не дал, прежде чем уехать!
Он залез в салон машины и, порывшись в бардачке, протянул Тео банку газировки.
– Вот, держи. Только не говори, что ты еще и голодный – еды у меня нет.
Мальчик помотал головой, щелкнул колечком и ойкнул – острым краем он порезал палец. Кровь закапала на и так изрядно заляпанную рубашку.
– Ну елки-палки, – выругался Томас. Теперь его еще и в жестоком обращении с детьми обвинят, если поймают. – Первый раз открываешь, что ли?
– Папа редко пьет колу.
– Все папа да папа… – Томас снова полез в машину. – Где вот сейчас твой папа?
Среди прочего хлама он наконец откопал старую замызганную аптечку и, порывшись в ней, извлек начатую упаковку пластыря и почти пустую бутылочку перекиси. Вроде срок годности еще не вышел, впрочем, какая разница?
Он плеснул перекись на палец Тео, жидкость мгновенно зашипела. Мальчик прикусил губу и молча смотрел на крохотные пузырьки. Наверняка щипало жутко, но он не жаловался. А Томас в детстве из-за любой царапины такой ор устраивал, что все окрестные кошки разбегались…
– Ну вот. – Он прилепил пластырь на порез. Получилось криво, но главное, чтоб держался. – Сейчас кровь остановится. И пей давай свою газировку, раз уж из-за нее столько жертв.
Мальчик кивнул и приник к банке.
– Спасибо, – сказал он, когда закончил. – За газировку и за это. – Он продемонстрировал неуклюже заклеенный палец.
– Да было бы за что, – фыркнул Томас. – Можно подумать, первый раз тебе кто-то пластырь лепит.
– Нет, но… – Тео подтянул колени к груди. – Знаете, ваш брат не первый, кто меня украл.
– Да ну? – совсем не удивился Томас. – Ты, наверное, какой-нибудь богатенький сынок, не иначе.
Тео пропустил сарказм мимо ушей.
– Но вы первый, кто меня не бьет. – Он улыбнулся, и Томас тоже начал расплываться в улыбке в ответ, но, спохватившись, состроил серьезную мину.
– Тоже мне, достижение. А остальные что, лупили тебя почем зря, что ли? Я не про брата, сам знаю, что он мудак.
– Первым был дядя Лукас. Он очень не любил папу, все мечтал сделать ему побольнее, вот и украл меня. Но дядя Лукас вовсе не был злым, просто… – Тео помолчал, подыскивая нужное слово, потом пожал плечами, – обиженным.
– Обиженным? – повторил Томас. Однако ж, мальчишка его заинтриговал. – Это в каком смысле?
Тео снова пожал плечами.
– Он много разговаривал сам с собой, даже плакал один раз. Я знаю, что он сделал что-то плохое папе. Давно. Но папа никогда не делал ему больно в ответ, хотя наверняка хотел. Я бы хотел.
– Хороший у тебя папа, – протянул Томас, растянувшись на сене. Он посмотрел на часы – до прибытия самолета оставалось еще сорок пять минут. – Ты сказал, дядя Лукас был первым. Значит, был и второй?
Тео съежился и сразу будто стал меньше. Томас пожалел, что не прикусил язык, но было поздно.
– Был, – глухо ответил Тео. – Это плохой человек. Ужасный. Чудовище. Даже ваш брат… – он осекся на мгновение, потом снова заговорил, – даже ваш брат не такой монстр.
И где только детишки понабрались таких слов, подумал Томас, ежась.
– Он хотел убить папу, – продолжал Тео. – Но сначала – тех, кого он любит. И выбрал… выбрал меня. Если бы я знал, я был бы осторожней и не попался ему… Но…
Мальчик всхлипнул, и Томас, повинуясь порыву, протянул руку и похлопал его по спине. Ему становилось все неуютнее, но он должен был дослушать до конца. Любопытство разбирало, да и мальчишка, похоже, нечасто говорил с кем-то об этом. Пусть выговорится, вреда не будет.
Тео вытер щеки, размазав по ним грязь, и тихо ойкнул, когда коснулся левой стороны лица – там лиловел огромный синяк, спасибо Генри.
– Вы знаете, я хочу такую же прическу, как у папы. Видите, как отросли? – Он улыбнулся сквозь слезы, но уголки губ тут же сползли вниз, как у грустного клоуна. – Так вот, этот человек сначала состриг мне волосы. Потом сломал пальцы. И все записал на видео и отправил папе. И говорил, что будет продолжать, что сломает мне руку, ногу… спину… И все покажет папе, чтобы он мучился.
Томаса мороз драл по коже. Уж такого зверства он и представлять не хотел. Конечно, он, бывало, тоже ломал пару-другую фаланг должникам – то было по молодости, когда он только-только раскрутил бизнес – но проделывать подобное с ребенком за здорово живешь… Каким чудовищем надо быть, чтобы вообще додуматься до такого? Волосы отрезал… Псих!
– Я так хотел убежать, но не мог… Не мог… Я просто ждал, когда придет папа, и он пришел, он спас меня! Спас от того монстра и сделал так, что он больше никогда не вернется. – Тео задрожал. – Но я все время боюсь. Боюсь не за себя, боюсь за папу, что его похитят или… или убьют. – Он поднял на Томаса заплаканные глаза. – Дядя Томас, за что? Что мой папа им всем сделал?
Отличный вопрос. И множество ответов, но ни один из них не будет верным. Поэтому Томас промолчал и просто придвинулся ближе, осторожно обняв мальчика за плечи. Тот уткнулся ему в грудь, прямо в логотип рок-группы «Extreme»6, и, уже не сдерживаясь, разрыдался в голос.
– Пока никакого результата, – докладывал Киан по телефону. – Томас отправился встречать груз, один. Генри к нему не приезжал.
– Спасибо. – Амадео поднялся и, сунув мобильник в карман, обошел вокруг журнального столика, на котором громоздились горы бумаг. Ориентировки, выписки с банковских счетов и прочая ерунда, которая пока ничем не помогла.
В гостиной особняка Солитарио расположился штаб по поискам, разумеется, неофициальный. Полиция продолжала расследование, но никак не могла сдвинуться его с мертвой точки – Генри пропал, двое мальчишек твердили одно и то же, а Себастьян Арройо, с которым Амадео беседовал еще дважды, лишь разводил руками. Несмотря на занятость, он задержался в «Азарино» на три дня дольше положенного и всеми силами оказывал содействие. Разумеется, не через полицию – с ними он отказался иметь какие бы то ни было дела, но Амадео это было даже на руку. С Генри он разберется отнюдь не по закону.
В машине Томаса находился маячок, но слежка ни к чему не привела – с братом он не встречался и ездил исключительно по делам или за продовольствием. Жил в своем же офисе, поэтому Амадео ограничил наблюдение одним человеком, плюс Киан отслеживал перемещения по передатчику. Опять же – с нулевым результатом.
– Нашел, – коротко сказал Йохан и протянул Ксавьеру лист, на котором красной ручкой был обведен некий счет. – Вчера с него перевели крупную сумму, получатель – не кто иной как Томас Хендриксон.
– Генри использовал имя брата, – предположил Ксавьер. – В случае чего всегда можно спихнуть на него, прикрывшись бизнесом. Впрочем, пока никаких доказательств того, что это не плата за товар, нет. За полтонны «травки» сумма вполне приемлемая.
– Это не его поставщик. – Амадео накручивал прядь волос на палец. – Мигель предоставил список счетов лиц, с которыми сотрудничает Томас, он сам их познакомил. Этого номера среди них нет.
– Я поищу владельца. – Кейси не высовывал голову из-за ноутбука. – Конечно, он окажется липовым, но что-то выудить удастся.
Амадео прикусил губу и продолжил рейд вокруг бумаг. Время шло, но пока, кроме номера счета, никаких зацепок не было. Пугало то, с какой скоростью Генри нашел покупателя – Амадео считал, что он затаится, пока шумиха не уляжется, но ошибся. И эта ошибка могла стать роковой. Если Тео увезут из страны, шансы найти его резко уменьшатся.
Он глубоко вдохнул и ненадолго прикрыл глаза. С каждой минутой становилось все сложнее держать себя в руках. Цзинь должен был прибыть завтра – услышав новости, он незамедлительно забронировал билет на самолет. Заверения Амадео, что с ним все в порядке, не помогли – на слово врач никому не верил. И правильно делал. Амадео чувствовал, что еще немного, и ему снесет крышу точно так же, как год назад.
Дэвид поставил на стол поднос со свежесваренным кофе и ароматными булочками. Роза не выходила из кухни – в стремлении занять себя чем-нибудь и не свалиться с приступом от постоянных мыслей и тревог за молодого господина она занималась стряпней, что сильно помогало задействованным в поисках людям. Самому же Амадео кусок в горло не лез, но под давлением Ксавьера приходилось впихивать в себя еду, чтобы не свалиться в голодный обморок.
Он не мог спать – стоило закрыть глаза, как появлялся окровавленный Генри и он сам с молотком или ножом в руке. Хуже было, когда появлялся гогочущий Генри и неподвижное тельце у его ног. Амадео в ужасе подскакивал, чтобы кошмар не успел врезаться в память. Прошло почти три дня, и организм постепенно сдавал, но он литрами пил кофе и игнорировал требования Ксавьера отдохнуть.
В кармане завибрировал мобильник. Звонил Киан.
– Господин Амадео, тут что-то странное. Томас движется прочь от аэродрома.
– Значит, уже получил груз, вот и все. – Амадео просмотрел какую-то бумагу, и, скомкав, прицелился в урну, полную таких же бумажных комков.
– Нет, – перебил Киан. – Самолет только-только появился.
Рука с бумагой замерла в воздухе.
– На какое время назначена поставка?
– На половину первого ночи.
Амадео бросил взгляд на наручные часы. Двенадцать двадцать пять. Теперь он ясно слышал гул – над затаившимся неподалеку от аэродрома Кианом пролетал легкомоторный самолет.
– Томас уехал раньше? Но зачем?
– Не знаю. – Гул начал стихать. – Самолет заходит на посадку.
– Наверняка Томас был на ферме не один, Генри мог приехать раньше. Может быть… – Амадео едва не задохнулся от внезапного озарения. – Может быть, они собираются отправить Тео этим самолетом!
– Я проверю ферму. И позже доложу, куда направляется машина.
Амадео стиснул телефон. Черт побери, надо же было так промахнуться! Ответ был под носом! Деньги, переведенные неизвестным на счет Томаса; транспорт, так удачно подвернувшийся именно сегодня… Дьявол!
– Ну конечно! – воскликнул он. – Томас получает груз, а самолет возвращается в Мексику! Незаметно пересечь границу – раз плюнуть, меня так и перевозили. И тем более спрятать на борту…
– Принц, принц! – Ксавьер вскочил и схватил его за плечи. Амадео уставился на него, в глазах плескалась паника. – Не гони лошадей. Рейт сейчас там, он не даст посадить Матео на борт. Успокойся и сядь, жди его звонка. Я на всякий случай отправлю туда троих парней. Хотя твой телохранитель способен и один справиться с целым взводом.
Амадео едва слышал, что он говорит, мысли скакали, как бешеные, телефон едва не хрустел под пальцами. Он готов был отпихнуть Ксавьера и рвануть к автомобилю, но трубка в руке ожила.
– Тут никого, – доложил Киан. – Вообще никого. Я нашел тайник для «травы», там пусто. Самолет еще не сел, кружит над аэродромом – наверняка Томас должен был подать какой-то сигнал для приземления.
– Где он сейчас?
– Едет в город. Гонит как сумасшедший. Я за ним.
Взревел мотор мотоцикла – Киан не стал отключать связь. Амадео под нажимом ладоней Ксавьера опустился в кресло. Тело свело от напряжения, телефон был плотно прижат к уху. А выражения лица испугался бы и Цзинь.
Минуты до жути медленно, мучительно текли одна за другой, тяжело капали секунды. В гостиной стояла гробовая тишина, никто не шуршал и листочком, даже Кейси не смел щелкать клавиатурой. Из трубки по-прежнему доносился рев мотора.
– Господин Амадео, – голос Киана звучал озадаченно. – Он едет в центр города. Если не ошибаюсь, прямиком в ваш район…
Амадео не дослушал и рванул к выходу, оставив телефон в кресле. Ксавьер не успел его остановить и громко выругался.
– Йохан! Задержи его, пока он не натворил глупостей!
– Что же ты делаешь, Томми? – напевал под нос Томас, крутя руль. – Совершенно выжил из ума, да тебя вскроют, как банку кукурузы и поджарят внутренности на решетке для барбекю…
За окном проплывал ночной город. Надо бы сбросить скорость, не ровен час, остановит полицейский, и тогда прости-прощай, пожизненный срок обеспечен. Никто даже разбираться не будет, раз уж Генри дал деру, а его-то повяжут с поличным…
Томас достал телефон и сверился с картой. Ага, осталось два поворота. Квартальчик фешенебельный, тут его старый потрепанный «бьюик» привлекает больше взглядов, чем какой-нибудь «бентли». Ну и плевать, он здесь в первый и последний раз.
А вот, кажется, нужный дом. Ничего такой особнячок, кованые ворота… Придется загнать тонну кокса, чтобы хотя бы комнату в нем купить. На «траве» таких бабок быстро не сделаешь.
– Наверняка и дворик там приличных размеров. Чтоб вошла жаровня размером с твою тушку, – пробормотал он под нос. – Идиот.
Его уже ждали. Стоило автомобилю затормозить, как ворота распахнулись, вылив из себя штук десять охранников. Одинаковые бугаи в черных костюмах, будто из одной яйцеклетки. Наверняка все вооружены до зубов и готовы по первому приказу понаделать в незваном госте дырок. Штук эдак пятьдесят. Удивительно, что вокруг ни одного журналиста, из-за громкой истории они тут стадами пастись должны, а вот поди ж ты…
А вот и сам хозяин дома. Обогнал своих людей и, не думая, о безопасности, едва не выскочил на дорогу, но один из бугаев вовремя схватил его за плечо. Томас поежился. Выглядел красавчик стопроцентным демоном из ада – волосы дыбом, глаза горят, а рука подозрительно замерла у левого бока, будто он привык носить наплечную кобуру и готовится выхватить оружие. К своему облегчению Томас увидел, что пистолета там не оказалось. Но следом появился Санторо. Уж у него-то стопроцентно имеется при себе пушка, Томас хорошо помнил прошлую стычку, тогда он едва не оглох от выстрела над самым ухом. Этот наркоторговец не побоялся пальнуть посреди оживленной улицы, что уж говорить о тихом богатеньком квартале, где у каждого скелетов в шкафу больше, чем в анатомическом театре?
– Вот только тебя тут не хватало. И откуда, черт побери, вы узнали, что я приеду? – Томас сам рассмеялся глупой мысли. Наверняка в машину подкинули «жучок» или что-то в этом роде. С таких денежных мешков станется и спутник прикупить для слежки.
Амадео напряженно всматривался в тонированные окна машины. Через лобовое стекло он видел Томаса, мертвой хваткой вцепившегося в руль и что-то напряженно обдумывающего. Затем блондин резким движением отстегнул ремень безопасности и толкнул дверцу.
Охрана наставила на него пистолеты, но Амадео взмахом руки приказал им убрать оружие. Томас на секунду замер, в глазах мелькнул испуг, но потом он криво улыбнулся.
– Так-то, значит, как вы встречаете гостей, мистер Солитарио?
Амадео молчал. Он с трудом заставлял себя не таращиться на машину, взгляд то и дело норовил скользнуть к багажнику. Оттуда не доносилось ни звука. Неужели ошибся? Тогда зачем Томас приехал сюда?
Так и не дождавшись ответа, Томас пожал плечами. Мандраж прекратился, даже желудок больше не тянул вниз огромным камнем. Скорее, наоборот – по всему телу разлилась легкость, несмотря на то, что Санторо буквально убивал его взглядом. «Смотри-смотри, – разрешил ему Томас. – Мне уже ничего не страшно, раз дернул черт прикатить сюда!».
– Ну ладно. – Он взялся за ручку задней дверцы. – Возможно, я буду проклинать себя за это всю жизнь. Может, буду проклинать и тебя, красавчик. И уж точно буду проклинать Генри, но, в общем, вот.
Он распахнул дверцу, и Тео, подняв голову с сиденья, заморгал от яркого света фонарей.
– Папа?.. Папа!
– Малыш! – Амадео схватил сына в охапку, вытащил из машины и прижал к себе. Весь мир вокруг исчез, мысли разом выветрились из головы, оставив одну – Тео здесь, он жив и здоров! Мальчик обнял его и шмыгал носом.
Томас наблюдал за ними, и губы сами собой растянулись в улыбке. Еще больше его развеселил вид Санторо – осталось только сфотографировать выражение его лица и поместить в картотеку с подписью «стопроцентное обалдение». Томас и не мечтал, что удастся насладиться таким зрелищем!
– Ну ладно, – под нос буркнул он. – Я свое дело сделал, совесть успокоил, пора и честь знать.
Он обошел машину и открыл водительскую дверь. Отец и сын ничего не замечали вокруг. А вот Томас замечал. Видел охрану, готовую по первому приказу хозяина разорвать его в клочки. Видел огромный дом, наводненный людьми, которым была небезразлична судьба его владельца. Видел радость вновь воссоединившейся семьи. И, положа руку на сердце, был рад, что способствовал этому.
«Посмотрим, как тебя порадует Генри, когда узнает».
– Чушь. – Он занес ногу, чтобы сесть в машину.
– Томас, – позвал его Амадео.
Он заморгал, нога так и зависла в воздухе.
– А?..
Амадео смотрел на него, в глазах светилась искренняя благодарность. Томас помнил другой взгляд этого человека: равнодушие, за которым скрывалась жесткость и даже жестокость – но сейчас перед ним предстал кто-то совершенно иной. Брат-близнец, чтоб его.
– Спасибо.
Томас изрядно смутился. Это ему-то он говорит «спасибо»?
– Не за что. – И он юркнул в машину, пока совсем не дал слабину. Не хватало еще подружиться с этим прохвостом.
Дав по газам, он вырулил на дорогу. В горле встал ком, и он как следует прокашлялся, но противное ощущение не ушло. Генри без сомнений устроит ему нефиговую взбучку. Тогда зачем он отвез мальца к родителю? Томас и сам не знал. Он не жалел ни одного из рабов Генри, что случилось сейчас?
Может быть, это первый мальчишка, о котором кто-то заботился? Кто-то искал его, беспокоился о нем? Никто никогда не беспокоился о Томасе, Генри было, в сущности, наплевать, если бы он сгинул в какой-нибудь подворотне, а этому мальчику посчастливилось найти людей, для которых он бесценен. Настоящую семью.
– Да пошло оно все. – Томас провел ладонью по лбу и с удивлением обнаружил, что руки дрожат. Нет, это не отходняки после встречи с вооруженной до зубов охраной Солитарио, вовсе нет. Это страх того, что сделает с ним Генри, когда узнает, что он натворил.
Может, бросить все и рвануть прочь? Купить билет на самолет и никогда не возвращаться? Томас так бы и сделал, если бы не был уверен, что Генри отыщет его даже в Антарктиде среди пингвинов. Ну нет, бегать всю жизнь он не собирался. Сегодняшнее происшествие придало ему уверенности, что все закончится хорошо. Он впервые смог противостоять Генри, впервые сделал то, что тому бы не понравилось, впервые смог залезть брату под кожу! Это ли не повод для праздника?
Выезжая из города, Томас насвистывал веселую песенку, выбросив из головы все тревоги.
Цзинь прибыл через несколько минут после того, как уехал Томас. Едва ступив за порог, он осмотрел мальчика и заявил, что ничего серьезного нет – разве что ублюдок Генри выбил ему зуб. Тео поспешно сказал, что ничего страшного, зуб все равно шатался и вот-вот должен был выпасть, но Амадео захлестнула горячая волна ярости. Будь Генри рядом, он не раздумывая всадил бы пулю ему в затылок.
В остальном, кроме распухшей щеки и расплывшегося синяка, травм не было. Мальчик трещал без умолку, рассказывая, как Томас заботился о нем и даже готовил еду, и в довершение продемонстрировал заклеенный палец.
– Дядя Томас совсем не плохой, – горячо доказывал он. – Плохой человек не стал бы кормить меня и заботиться. И точно не привез бы домой… Правда ведь, пап?
– Конечно. – Амадео обнял сына за плечи. – Конечно, малыш.
Он и сам не мог до конца поверить тому, что произошло. Не отпускал сына ни на шаг, держал его за руку, будто хотел удостовериться в его реальности. Тео был не против, он жался к отцу и широко улыбался охранникам, которые то и дело подходили осведомиться, как у него дела, и назвать храбрецом и молодцом.
