Октавия Колотилина
Бездна для героя
Эпилог
Инга проснулась, обвела мутным взором библиотеку. Никаких лишних стеллажей… Б-ррр. Холодно же!
Пошевелила затёкшей кистью – из неё выпала ручка. Неужели писала во сне?!
Только это не конспект.
Она перечитала каракули раз, другой.
Вырвала лист и бросилась в лабораторию, по дороге сшибив хмурую библиотекаршу.
Мелькали знакомые закоулки Московского Медицинского. На повороте перед ней выскочила здоровенная фигура: Василий Никифоров, о нет! Не сейчас!
– Эй! – заорал хоккеист, расставив ручищи.
Не сбавляя скорости, Инга поднырнула, почти распластавшись по полу, и метнулась к лестнице; сзади доносились топанье и вопли.
Выход на лестницу был закрыт, кривая надпись мелом на двери сообщила: «Рэмонт».
Тупик! Инга развернулась, приняла фронтальную стойку, шагнула левой вперёд.
– Киай! – крикнула она, молниеносно рванула нападающего на себя и нанесла удар в пах, болевым приёмом закручивая руку ему за спину.
Вася сложился втрое.
– Меня. Зовут. Инга. Валерьевна, – отчеканила звонко. – Запомнил?
Из ослабевших пальцев бугая вывалилась зачётка.
– Да… Извините, на имена память плохая… Я вам реферат принёс, вы тройку обещали…
Преподавательница отпустила захваченную конечность и смахнула волосы со лба.
Точно, это же был сон! Как нехорошо получилось.
Она помогла парню подняться, подобрала синюю книжечку.
– Ты как, сам дойдёшь? – побеспокоилась Инга, нацарапав подпись напротив цифры «4».
– Да… Спасибо…
Глядя на хромающего прочь студента, вспомнила о смятом листе – и рванула в лабораторию.
Через три месяца они с Алексеем гуляли в Щукинском парке. Желтизна ушла с его лица, мышцы округлились, и уши уже не торчали двумя локаторами, а казались вполне нормальными. Или это причёска отросла? Опухоли рассосались, но пациент ещё находился под стационарным наблюдением.
Инга сама не могла поверить, что написанный во сне рецепт сработал; похоже, придётся менять тему кандидатской.
По бурой хвое, устилавшей дорожку, пробежала белка, мигом взлетела на толстый ствол. Сверху планировали жёлтые листья клёна.
Парень прижал Ингу к сосне; она в который раз вывернулась.
– Инга, ну скажи – почему? – Алексей с досадой отбросил прочь пакетик с кедровыми орешками. – Я тебе противен, да?
– Нет, всё не так! Просто мне надо работать… – Нос опять защипало. Ну как объяснить ему, что словно глиняная стена встаёт впереди, как только крупные губы – такие желанные губы! – приближаются к её лицу?
– Какая ещё работа?! – Алексей поймал тонкий белый ремешок алого платья и притянул к себе. – Здесь, сейчас?
Уклонение, точный бросок… Физрук на лопатках.
– Ой, извини, я нечаянно! – запричитала она и кинулась поднимать любимого.
– Когда ты каратэ-до успела освоить? – держась за копчик, простонал Алексей.
По рассыпанным орехам уже скакали две белки и громко выясняли отношения.
Готовить Инга не умеет, в литературе с историей не разбирается, под глазами синяки, низ живота опять выпирает, на диету пора… А теперь ещё и это. Если Алесей сегодня же не внесёт больничную подружку в чёрный список – будет удивительно.
– Лучше бы не осваивала, – в нос проговорила она. – Раньше хоть какой-то шанс был…
И продекламировала:
Весенняя листва.
Где в жизни счастье?
Дерутся белки.
О боги, только не хокку!
