Октавия Колотилина
Бездна для героя
Глава 3.
Постараться думать о бублике… Только о бублике, ни о прыгающих монстрах, ни о белых щупальцах-иглах, ни о… Бублик.
Чудовища, как белые тараканы, просеменили мимо.
– Что ты сделал? – выдохнула Инга.
Доктор поковырял ногтем пол, понюхал, скривился, вытер палец о её пиджак.
– Посылал телепатические волны, противоположные по фазе нашим мыслям.
– Понятно… То есть не очень. А почему о бублике? – Она пыталась оттереть несуществующее пятно на пиджаке.
– Бублик, тор – простая форма, когда думаешь о ней, проще подобрать волны с противоположной амплитудой и свести общий сигнал к нулю, тогда для существ, воспринимающих такие сигналы, человек становится невидим. Слышишь?
Инга прислушалась:
– Как будто малыш плачет?
– Скорее!
Пронеслись через правый коридор, свернули налево. Здесь всю стену оплёл виноград, судя по аромату, который источали сизые грозди – сорта «изабелла»; всхлипы стали отчётливее.
Дыхание нужно было беречь, но вопросы рвались наружу:
– Извини, может, ты знаешь – где мы? И кто эти твари, которые нападают?
– Думаю, – Доктор театрально повёл рукой, – вокруг нас – огромный живой организм, а «зубы» – его защита.
– Лейкоциты, которые борются со всеми инородными телами?
– Похоже.
– Но что за организм? Нас кто-то проглотил? Кто-то в библиотеке?
– Нет, не в библиотеке. И даже не на Земле. Хватит глупых вопросов!
Не на Земле? С ума сошёл?
Несмотря на чушь, которую нёс, Доктор вызывал доверие, казался давно знакомым и надёжным… И всё же с ним было что-то не так. Краем глаза Инга замечала, что контуры сухопарой фигуры как бы размыты в пространстве, но стоило посмотреть прямо – и наваждение рассеивалось.
Потрясла головой. В этом месте всё ощущается по-другому, скорее бы отсюда выбраться. Может, белая тварь впрыснула какой-то яд, и начинаются галлюцинации? Ничего вроде не кружится, в теле – бодрость, хоть ноги и болят.
Впереди открылся большой зал. Ура, солнечный свет!
Хотя – ведь сейчас должна быть ночь, уже часов десять? Неужели они действительно не на Земле? Под ногами зашуршали жёлтые, влажные листья ясеня, они словно только-только коснулись дорожки, и всё отдают мягкие лучи, что впитали за три месяца.
Ничего себе явление, в начале-то мая.
Небо сверху – или потолок? Не понять, обзор закрыли чёрные ветви с оранжевой листвой. Дорожка шла вверх, на склон, а в конце её, у стены, жался ребёнок в пёстром платье и судорожно всхлипывал.
Инга кинулась к плачущему:
– Успокойся, мы тебя уже нашли! – Но завопила и отпрянула: с темно-зелёного лица, увенчанного костяным гребнем, смотрели два больших фиолетовых глаза.
К горлу сразу подступила тошнота:
– Урод, мутант…
– Нет, она – инопланетянка. – Доктор подошёл и опустился на колени рядом с девочкой:
– Мы не причиним тебе вреда. Ты заблудилась? Как тебя зовут?
Существо с другой планеты сложило губки трубочкой, засвистело. Почему-то Инга всё понимала.
– Заблудилась. Шелли…
У неё были милые пухлые щёчки и маленький ротик. Зрачки потеряшки от ужаса стали с рубль.
– А полностью? – строго спросил Доктор.
– Шеллингнира из Нижнего Лаонгбалида…
– Ладно, пусть будет Шелли. Не бойся нас.
– А я и не вас боюсь, – просвистела та в ответ и показала ему за спину.
Из леса на дорожку вывалился светящийся человек и, шатаясь, пошёл к ним. Да нет, это не человек светился! Отблескивали «зубы», облепившие его живым ковром.
Доктор обнял ребёнка и выставил отвёртку:
– Думай о бублике!
Инга прижалась рядом.
Человек сделал ещё несколько шагов, повернулся к сидящим.
Бублик, он такой круглый, румяный…
Пленник зубов посмотрел прямо на Ингу. Сквозь копошащуюся свору были видны два ярких синих глаза.
Бублик, с дырочкой, на верёвочке…
Несчастный поднял руку, силясь дотянуться до людей.
Бублик, чтоб его…
Человек упал, брызнув во все стороны белым.
Конфетки-бараночки…
– Тор, просто тор! – услышала Инга шёпот Доктора.
От пленника ничего не осталось. Зубы поползли по коридорам шеренгами, вроде сытых муравьёв.
Когда они скрылись, Инга взглянула на «мутанта». Шелли отключилась. «Обморок – опасное для жизни состояние, характеризующееся…»
Она хлестала инопланетянку по щекам, пока не отбила пальцы о костяной гребень. Наконец, пациент очнулся.
– Две руки, – пробормотала девочка (и как только ей удаётся бормотать свистя? Почему вообще в этом свисте различимы слова?) – Вы видели – у него было две руки?
– Ну и что? – не поняла Инга. – У тебя тоже две руки, и у меня, и у Доктора.
– Я сплю… – простонала Шелли, обхватив колени. – И никак, никак не могу проснуться.
Доктор одним грациозным движением оказался на ногах:
– Это можно легко проверить!
И бесцеремонно залез Инге за пазуху, даже ойкнуть не успела. Вытащил конспект лекций, отбросил половину за плечо.
– Эй, я писала их неделю! – возмутилась она.
Ей сунули под нос текст:
– Читай, второй абзац сверху. Только не вздумай – вслух!
Потом записи отправились к инопланетянке:
– Что у тебя, Шелли?
– О развитии конта-… Кон-та-ги-оз-ных болезней, – пролепетала малышка.
И читать по-нашему умеет? Мистика.
– Ну да, там так написано. – Инга пожала плечами.
– Я то же прочёл. – Доктор крутанулся вокруг себя и показал на неё растопыренными пальцами:
– Если бы это был сон, слова у всех были разные, не находишь? – и снова склонился к ребенку:
– Значит – не спишь. Мы в другом мире. Никак не могу определить, с какой ты планеты… Как называется у вас солнце?
– Солнце.
– А созвездия ты какие-нибудь знаешь?
Фиолетовые глаза смотрели непонимающе.
– Звёзды? Огоньки такие в небе?
– Огоньки в… небе?
Доктор начал терять терпение:
– Слушай, сколько тебе лет, Шелли?
– Семь, – она снова начала всхлипывать.
– Ладно, успокойся. Пойдём с нами.
«Я бы и пяти не дала, – размышляла Инга. – Всего семь, а уже такая разумная, не капризничает в незнакомом месте. Впрочем, на другой планете год может и десять наших длиться, может, по-земному ей пара веков».
Уже как-то легко верилось в другие планеты, инопланетян и всякое подобное. Наверное, на определённом этапе мозг перестаёт отрицать происходящий вокруг абсурд, просто пытается не свихнуться и найти способ выжить.
Стоило выйти из зала, под ноги легла нежная травка. Над головой ярились июньские клёны в свежей, сочной зелени, полные решимости порвать потолок и найти солнце, светильники очерчивали канвой каждый лист. Колени ласкало тепло. Гусеницы вели в бой свои отряды, азартно вопили птицы, капал сок; жёлтая шелуха от почек прилипла к лопуху, их аромат превращал воздух в тягучий мёд.
Десять минут назад осень проходили, что тут с сезонами?
Маленькая ладошка цеплялась за палец Инги. Мило. Как будто ведёшь в парк младшую сестрёнку, ту самую, что безуспешно выпрашивала когда-то у мамы. Кожа у Шелли на руках более красная – уж не аутоиммунное ли? Хотя кто их разберёт, этих инопланетян.
Почему на душе так спокойно? Непонятно где, непонятно с кем, нескончаемые петляющие коридоры, опасность из-за каждого угла. Но препод внушает уверенность: по крайней мере, он-то уж точно землянин, и знает, куда идти.
Доктор остановился:
– Так, опять тупик.
Сложил руки на груди и огляделся с очумелым видом, словно директор фармацевтической фабрики, который зашёл проверить цех – а там на конвейере пучки крапивы висят и завхоз с мухомором во рту колотит по шаманскому бубну.
– Здесь везде временные парадоксы. Нет, это место просто состоит из парадоксов, как шарф из петель!
«Сусанин» принялся простукивать стены и всматриваться в фонари. Даже когда Доктор стоял на месте, зафиксировать, где именно он стоит, не получалось: пространство кругом словно расползалось.
Инга поймала себя на этом ощущении и вздрогнула. Просто усталость, просто обилие впечатлений. Но ведь с Шелли-то подобного нет? Нет. Какая одежда у неё странная. Ткань будто сваляна, а не сделана обычным способом, и никаких швов.
– Кто тебе подарил такое платьице?
Девочка потупилась, на щёчках сквозь зелёную кожу проступил румянец.
– Сама сплела. В Лаонгбалиде живут лучшие Мастера Нитей на континенте, а я выиграла состязание среди Ткачей, вчера только, и вдруг – здесь… – Она шмыгнула носом.
– Ой, не реви опять! Смотри, у тебя два лишних рукава по бокам. Лучшая ткачиха.
Шелли хотела возразить, сложила губки – но не произнесла ни звука. Инга проследила её взгляд, оглянулась.
Проход загородил… Рыцарь. Правда, определённо рыцарь! На голове у него блестело ведро с прорезью для глаз, украшенное сверху золотой ладонью; доспех закрывала накидка с чёрным крестом тевтонского ордена.
Глава 4.
Рыцарь поднял стальную перчатку перед собой. Из-за его спины вылетел шквал белых стрел – нет, это были зубы!
Инга, дёрнув Шелли, еле успела шарахнуться прочь. Доктор тоже каким-то чудом оказался у стены, но воткнувшиеся в дерево «лейкоциты» уже дрожали, высвобождали свои острия, готовясь к новой атаке.
Тевтонец указывал прямо на беглецов. Управляет тварями, натравливает? Тупик, отступать некуда…
Всё произошло мгновенно. Мимо Инги пронеслась одна нить, потом вторая. Шелли двумя руками держала длинную напряжённую леску, которая стянула колени врага. Рыцарь попытался отступить, потерял равновесие – и грохнулся на спину; простёртая перчатка послала зубы прямиком в потолок.
– Быстро, за мной! – крикнул Доктор.
Перескочив через тевтонца, бодрый пенсионер унёсся по коридору. Инга подпихнула нерасторопную девочку, рванулась следом, прыгнула, завернула за угол – и почувствовала, что падает.
Они летели вниз в широкой трубе, потом катились по горке, и вот уже свет впереди. Да там обрыв!
Затормозить на гладких стенках было невозможно. Горка внезапно кончилась, труба исчезла, вокруг открылся простор, и Инга ухнула в пропасть.
Сейчас разобьюсь… Сейчас… Или нет?
Её держали за руку. Кончиками пальцев Доктор хватался за край, но сползал. На лодыжке больно повисла Шелли.
Огромное пространство простиралось во все стороны, потолок терялся в дымке. С ноги соскочила туфля, за ней кувыркнулась другая.
– Девочки, видите гриб внизу? Он скользкий. Постарайтесь на нём удержаться.
– Это не может быть гриб! – запротестовала Инга. – Таких огромных грибов не бывает!
Все полетели вниз.
Вы когда-нибудь пробовали уцепиться за край гигантской шляпки, вогнутой, как пиала, которая ещё и раскачивается на своей тонюсенькой ножке? Лучше не пробуйте.
Расщелина сплошь заросла светящимися поганками, даже самые маленькие были с хорошую ёлку. Инга повернула голову к зеленокожей, распластавшейся рядом на пружинистой поверхности:
– Шелли! Как! Ты! Это! Сделала? Рыцарь нас чуть не убил!
Та заморгала и выставила перед собой цилиндрик с носиком:
– Вот, Зелье. Я же ткачиха, понимаешь?
Балансирующий на коленях Доктор выхватил тубу, потряс; там хлюпнуло. Он подцепил свисающую с носика ниточку, попробовал на вкус. Плюнул.
– Белковый состав! Вы плетёте паутину, как пауки? Только у пауков нужный секрет вырабатывается, а вы его делаете искусственно?
– Мы его варим, – свистнула Шелли, смущённо пряча взгляд.
– Отлично, отлично. Мононить, единая супермолекула, тонкая и чрезвычайно прочная. А ты не промах, Шеллингнира! Только боюсь, рыцарь уже распутался и идёт за нами. Не хочется, чтобы он свалился сверху.
Доктор показал на противоположный край расщелины:
– Смотрите, видите вон тот гриб, почти вровень с полом пещеры? Надо скорей до него добраться.
Инга подавилась собственным негодованием:
– Не просто встать на скользкую шляпку, а ещё и прыгать по таким? Ты шутишь?
Её обвязали паутиной. Путники по очереди перемахивали с одной зыбкой площадки на другую. Инге приходилось прыгать первой, чтобы, если она свалится, остальные могли удержать; точно насекомые, честное слово… Да ещё эта слизь, все колготки уже уделала.
Вот и крайняя шляпка! От радости слишком сильно скакнув, Инга перелетела гриб и едва успела зацепиться за деревянный край тоннеля. Всё-таки подтянулась, вылезла – ура, твёрдый пол.
Доктор помог Шелли взобраться и окинул победным взглядом расщелину:
– Здесь рыцарю точно не пройти, очень тяжёлый. Но чтобы наверняка…
Он провёл отвёрткой. На ножках грибов появились буроватые кольца, запахло омлетом с шампиньонами; поганки сложились, как скошенные.
Нет, определённо надо такую штуку у китайцев заказать. Колготки придётся снять и выбросить, всё в слизи…
– Ай! – вскрикнула Инга, ушибив палец левой ноги о корень.
– Я могу сделать тебе обувь, если хочешь, – предложила Шелли и опустила свои чудесные фиолетовые глаза. Ей словно было стыдно за само существование такой, как она, за маленький рост, за изящный гребень вместо волос.
Инга ободряюще улыбнулась девочке, погладила по плечу, присела рядом на колени:
– Хочу, конечно. А получится?
Шелли стеснительно кивнула, вынула из-под накидки два цилиндрика с краской и принялась тянуть из тубы паутинку, смачивая её попеременно то оранжевым, то синим. Липкая нить свивалась прямо на голых стопах Инги. Когда «черевички» были готовы и подсохли, она с опаской попыталась снять один. Получилось! Подошвы, правда, стали цветными, ну да ничего, авось отмоются.
Теперь понятно, почему кисти рук у Шелли пятнистые: никакое не аутоиммунное, просто от краски.
Через несколько минут компания пошла дальше, коридор уводил их вглубь и вверх. Пёстрые паутинные мокасины приятно обтягивали, пружинили под пяткой; после натёрших туфель ходить в них казалось блаженством.
Фонари попадались реже. Чтобы не наступить на какую-нибудь инопланетную тварь в полутьме, Инга сняла очки: зрение у неё было стопроцентное. От очков с бровями филина требовалось придать солидности и закрыть хоть немного глаза – наивно распахнутые, они сразу выдавали: «Пс-ст. А хозяйке-то всего семнадцать, знаете?»
Ох, проклятый возраст! Почему все к нему цепляются? Ну невозможно каждой новой уборщице объяснять, что ты не заблудилась в универе, что ты преподаватель кафедры Инфекционных болезней, дипломом в нос тыкать. Который достался не то, что с потом и кровью – с мозгами по стенкам.
Инга представляла себя доблестным Айвенго на турнире, только к палатке вместо трофейных вражеских знамён приколоты бумаги с печатями покорённых организаций. Как ей не хотели выдавать школьный аттестат в одиннадцать лет! ЕГЭ 100 баллов по всем предметам, но всё равно заставили сдать дополнительные экзамены и пройти Психологическую комиссию.
В Сеченовку брать отказались наотрез, несмотря на результаты. Если бы не старые мамины связи, куковать Инге ещё шесть лет дома; а уж колючие взгляды тёток из учёного совета, каверзные вопросы на защите…
Вдруг смутная тень метнулась через проход.
Шелли, забежавшая вперёд, с криком рванула обратно.
– Там кто-то есть в темноте!
Стало жутко. Сначала погасли фонари далеко впереди, потом всё ближе и ближе.
– Эй, кто выключил свет? – рассмеялся чудной старикан.
И чего он веселится?
Инге захотелось срочно обратно, однако Доктор не спешил. Пожужжал отвёрткой, взглянул на неё.
– Хм, странно. Гуманоидная форма жизни, но характеристики мне незнакомы.
Он включил подсветку ярче и сделал шаг вперёд.
Из бокового коридора раздалось как будто клекотание хищной птицы, в нём можно было различить слова:
– Уберите фонарь, я голая!
Значит, там девушка. Голос девчачий… Стоп. Голос? Инга поразилась:
– Я всё понимаю! И Шелли, и этот клёкот. Каким образом?
Доктор пожал плечами:
– Поскольку ТАРДИС здесь нет, скорее всего, нам переводит окружающий нас организм.
– Организм? Зачем бы ему переводить? – Инга с подозрением оглядела коллегу, словно впервые его увидела:
– А может, ты тоже на иностранном языке говоришь? Ты не русский?
– Нет.
И, не обращая внимания на потрясённую собеседницу, крикнул во тьму:
– Не бойся, мы не смотрим. – Он погасил луч «отвёртки». – Расскажи, что случилось?
Невидимая инопланетянка вздохнула:
– Платье исчезло… И дом исчез… И челнок не работает.
– Выходи сюда, к нам.
– Ага, а вы меня запечатлите и выложите в нейросеть? Я Пряха! Без одежды… Это позор на всю жизнь!
Инга фыркнула:
– Ты боишься, что попадёшь в интернет? Да телефон здесь не ловит, и фоткать тебя никто не собирается. Это ты гасила свет?
– Да.
Шелли выглянула из-за Доктора и тихонько предложила:
– Хочешь, я сотку тебе платье?
Фонари начали снова разгораться, тускло, но всё сильнее. Слева из бокового тоннеля показался стройный силуэт: вдоль стены кралась девочка лет двенадцати, с голубоватой кожей и копной оранжевых волос, которые закрывали её до самых колен; сквозь синие пальцы просвечивало нечто вроде новорождённой луны. Чёрные глаза с ужасом метались от одного путника к другому:
– Вы что, не иллинойцы? Вы… дикари, с поверхности?
Вот кто бы говорил про «дикарей», сама как из «Аватара»! Хоть черты лица вполне человеческие, тонкие, и хвоста вроде нет.
Через полчаса Меранавана-да из Касты Ваятелей сидела на корне и с поразительной ловкостью укладывала свои локоны в замысловатую причёску. Ощупывая короткое персиковое платье и штаны того же цвета, она в который раз восклицала:
– Одежда из материи! Как грубо. Впрочем, оттенок мне нравится, и по фигуре. Но у груди нужно сделать вытачки, а от талии я люблю чтоб шли баски. Вот когда мой челнок заработает, я тебе покажу, Шелли, что значит – платье. Я создала самый изящный костюм за всю историю Блистающих Игр, заслужила титул Первой Пряхи Небесных Палат – и где мои почести? Вместо церемонии награждения оказаться здесь, среди унылой тьмы!
Доктор, нервно расхаживавший до того вокруг, присел на корточки возле рыжеволосой и пронзил её взглядом:
– Так ты – иллинойка? Но планета Валладариан исчезла миллионы лет назад, её уничтожили ракноссы!
Меранавана-да задрала точёный носик:
– Наши предки спрятались у звезды, которая далека от любых иных, полных безжалостных варваров.
– Всё-таки улетели захватывать чужой мир, – усмехнулся старик. – Судя по галлифрейским преданиям, иллинойцы были крайними снобами, и космос их не интересовал. Создали на поверхности планеты гигантский магнит и строили в его поле замки из чистой энергии, переплетая лучи с потоками солнечного ветра.
– Да, у нас есть Матричный Магнит, над ним сияют благословенные Небесные Палаты. А здесь нет Поля, поэтому я не могу летать, и нити из челнока нестабильны, и наряд мой исчез, – догадалась девушка с голубой кожей и возвела очи горе:
– Какое жуткое место! Бесконечный лабиринт из материи, опасные твари кругом, сплошные дикари…
– Хватит! – Инга рассердилась. – Хватит обзываться. На Земле, между прочим, развитая культура, ракеты на Марс запускаем, десятый айфон выпустили – мы не дикари! Тоже, придумала…
Тут из бокового хода выскочил туземного вида парень в набедренной повязке и с перьями на голове, весь в татуировках; он размахивал чем-то вроде копья.
– Этот ещё откуда? – опешили девочки.
– С Земли, – ответил Доктор, сдерживая улыбку.
– У нас не все такие, – надулась Инга.
Парень (скорее, мальчик – метр с кепкой) тыкнул копьём себе за спину и завопил:
– Там лесные духи! Они едят людей! Бежим!
Персиковое платьице мгновенно соскочило с места и оказалось далеко впереди. Видимо, иллинойке уже случалось встречаться с «зубами». Остальные кинулись за ней, включая татуированного юношу (неужели на Земле ещё такие остались? Инга в этом сильно сомневалась. Впрочем, всё, что не касалось медицины, было для неё как тёмный лес, еловый и с партизанами).
Конечно же – коридор сузился и закончился тупиком. Сзади приближалось лязганье. Потом оно затихло и глухой металлический голос приказал:
– Отойдите.
Беглецы обернулись. Инга (они с Шелли оказалась последними) увидела перед собой рыцаря с дланью на шлеме. Того самого, только в руке он сжимал пистолет – или бластер?
– Отойдите. Ему здесь не место, – слова казались выплавленными из стали.
Оружие сверкнуло, и посреди стены, где только что стоял Доктор, образовалась круглая дыра в человеческий рост.
– Осторожно! У него кварковый дезинтегратор! – крикнул тот, отпихнув Ингу в сторону.
Тут рыцарь схватился за шлем: в смотровую щель впилась маленькая красная стрелка с пробкой на конце.
Дикарь отнял от губ своё «копьё»:
– А у меня – духовая трубка.
Подстреленный уронил бластер и с грохотом повалился.
Доктор заглянул в образовавшуюся на стене дыру, потянул носом:
– Пахнет морем. Похоже, там выход! – И пролез первым.
За ним последовали остальные.
Доктор в сомнении оглянулся:
– Наверное, мы не должны его бросать.
Мальчик закивал:
– Да, надо бы отрезать голову. Но некогда, лесные духи догонят.
– Может, его ещё можно спасти?
– Обижаешь. Лучший яд королевской кобры! У меня никто не выживает.
Какой кровожадный землянин! Хотя рыцаря совсем не жалко.
Коридор за телом наполнился «зубами», белая волна захлестнула лежащего и перевалила его, растеклась дальше.
Все бросились прочь.
