Октавия Колотилина
Бездна для героя
Глава 6.
«У обычных богомолов нет сердца, подобного человеческому, мелкие насекомые дышат через кожу. Но такие гиганты не могут этого: кислород не поступает достаточно глубоко за счёт диффузии. Значит – у них должно быть подобие лёгких, верно? А если есть лёгкие, нужно сердце», – непонятно объяснял Доктор.
Самое главное: у врагов есть сердце.
Глаза плотно закрывал вышитый платок, подаренный Ритайей, теперь ни блики, ни игра теней не отвлекали напряжённого внимания. Расни слышал пение птиц, крики носачей, вечный шелест джунглей. Ко всем этим звукам он привык с детства, гомон не мешал; но было в общей песне леса нечто инородное.
Фальшивый голос выбивался из стройного хора, выдавал незваных гостей: биение чуждого пульса.
Стук приблизился. На три ладони выше сердца чудовища должно было находиться шейное сочленение.
Расни дунул в сумпитан, потом ещё. Огромное тело повалилось, ломая кусты. Отлично! С дозой угадал, и сок упаса в масле ним действует.
Второй богомол нацелился на Ингу – щёлкнула, распрямляясь, лапа. Красная стрела угодила прямиком в стык зазубренных «ножей», вторая отправилась в шею, и враг с треском обрушился.
Двойной ритм слышался слева – зачем Доктор так далеко отбегает? Как бы его падающим насекомым ни придавило.
– Расни! У большого сандала Сури. Быстрей! – позвал галлифреец.
Инга топала сзади, не переставая удивляться: как Красный Кот с завязанными глазами перепрыгивает через корни, об которые она спотыкается?
По тропе навстречу бежала связка бананов, из-за бананов выглядывало перекошенное от страха лицо Шурика. Молодой каян отпрыгивал то вправо, то влево, сзади с чмоканьем появлялись ямки от «лома». С невидимых ног богомола быстро опадала грязь – водоотталкивающее покрытие?
Преследователь схватил мальчика, потащил вверх, к скрипнувшим челюстям.
Стрела вошла прямо в рот чудовищу. Великан зашатался, теряя маскировку, и отпустил жертву, которая, не бросая бананы, поползла к людям.
Гигантское насекомое рухнуло в болото, но даже там не запачкалось.
Увидев Ингу, Шурик настолько испугался, что чуть не сиганул следом за богомолом. Она милостиво улыбнулась и махнула – дескать, проехали, не обижаюсь.
– Странное дело. – Доктор скептически поднял бровь, переводя взгляд с одного дерева на другое. – Эти создания совсем не общаются друг с другом, не издают волн ни на каких известных мне частотах, язык тела им недоступен – но всё-таки они действуют согласованно, словно подчиняются общему приказу.
Он достал отвёртку, обвёл зелёным огоньком деревья. Прямо перед ним осел очередной нападающий, дёргая треугольной головой и пытаясь ножами-лапами дотянуться до людей. Из ноздри торчало алое оперение.
Сури протянул «бледнокожей» большой плод цвета солдатской шинели, заискивающе произнёс:
– Прости за прошлый раз. Вот этот точно тебе понравится.
– Не-ет, – Инга отпрянула, – я больше не поведусь на твои приколы! Сам ешь.
– Да нет, никаких шалостей, очень вкусно, кусай…
Зеленоватая дыня аппетитно пахла бульоном.
– Есть! – закричал Доктор. – Радиосигнал из тех кустов!
Расни оказался шустрее всех – он уже срубил мечом половину веток, пока остальные подбежали.
Среди скошенной листвы сидел некто невысокий, голый, с собачьей головой и задними ногами, как у кенгуру. Взгляд существа был недовольный, пришибленный; тут же валялся разрубленный пополам пульт с кнопочками и антенной.
– Чупакабрисы! – воскликнул галлифреец, брезгливо морщась. – Опять вы. Что, мало кроликов и овец? На людей перешли?
– Помилуйте, Доктор! – провыло существо. – Какие же это люди? Полуразумные существа, никакой цивилизации.
– Что вам от них понадобилось? А-а, вижу.
Он дёрнул из-под чупакабриса чемоданчик, раскрыл и вытащил…
– Это кожа моего дяди! – завопил Расни, разглядев узор. – А вот Солнечный Медведь, и отец Быстрой Тигрицы, и ещё… Вы убили столько человек ради кожи?!
– Вы убиваете ради голов, – парировал инопланетянин и указал лапой на Ингу. – А вы – экономя дорогие лекарства. Все ищут прибыли. – Он вздохнул. – Просто хобби. К тому же неплохой доход – сто двадцать кредов за шкурку с редким рисунком.
– Ага, – Доктор сверкнул глазами, – значит, поэтому твои биороботы выбирали воинов-даяков и не трогали нас с Ингой: без татуировок вам неинтересно. Инга, как ты можешь сейчас – жевать? У нас тут бой, вообще-то!
– Точь-в-точь борщ со сметаной. – Она с сожалением оторвалась от жёлтой мякоти и протянула второй шарик цвета хаки галлифрейцу. – Сам попробуй!
– Спасибо, не люблю всякие сочные плоды, – скривился тот, – и тебе не советую их есть. Особенно груши. Не ешь груши. Сок течёт по подбородку, пачкает всё; проблем не оберёшься.
Чупакабрис самодовольно оглядел поляну:
– Ну вот, последние подтянулись. Вас порежут. Тебе не успеть, маленький гадёныш с трубкой.
Расни прикрыл веки. Вокруг не осталось свободного просвета – в пяти метрах стояли богомолы, готовые рвать людей по приказу. Он усмехнулся:
– Хорошо. Но я могу тебе снести башку.
Расширенный на конце меч выскочил из ножен.
– Нет, не получится, – хихикнул демон и повернул собачью морду к великану слева. Богомол склонил треугольную голову, что-то щёлкнуло и послышался грустный знакомый голос:
«– Я не могу убить человека. Никак».
– Так уверен, что похож на человека? – вспыхнул Расни и занёс меч.
Это существо не тряслось от страха, как несчастный шаман-пурун. Оно не внушало такой ненависти, как Чёрный Бык – тот всегда колотил Расни, а теперь ещё и Ритайю против воли возьмёт. От вида голой собаки в животе поднималась холодная, честная ярость. Почему бы не отрубить скалящуюся голову?
Но что-то внутри не давало, как будто глиняная стена закрыла врага, и меч всё равно скользнёт по ней мимо. Даяк, который неспособен никого убить. Прав отец, что изгнал?
Прав.
Лезвие метнулось молнией… И остановилось возле безволосой собачьей шеи.
– Демон! – Расни отбросил клинок и отвернулся, пока никто не увидел его лица.
Ветки кругом трещали, падали листья от невидимых движений.
– Пульт у тебя для антуража, так? – спросил Доктор, подкидывая и ловя отвёртку. – Знаешь, Оммеллин, – чупакабрис напрягся, услышав своё имя, – я тут недавно гулял по джунглям. Гулял-гулял и набрел на небольшой грузовой транспортник с ангаром, а в ангаре стоят двадцать две капсулы для межзвёздной перевозки биороботов. Так вот. – Инструмент взметнулся на полтора метра вверх, вернулся в руку владельца и уткнулся куда-то в джунгли.
– Ты отсюда не улетишь. Не улетишь, пока я не услышу двадцать два взрыва – эти модели ведь снабжены средством самоуничтожения?
– Мерзкий махинатор! – взвыл любитель кож. – Ты перевёл управление кораблём на свой зонд! Погоди, не нажимай. Сейчас.
Хлоп – неподалёку от Инги свалилось нечто коническое, зелёное, размером с пляжный мяч. Она сначала решила, что фрукт – но торчащие усики и фасетчатые глаза убеждали в обратном.
Хотя, местные плоды, они такие непредсказуемые…
– Не вздумай это попробовать, – прошептал Доктор.
– Даже не собиралась, – насупилась она.
Вокруг раздавались хлопки, падали треугольные головы, рушились гигантские тела со множеством длинных конечностей.
– Теперь – всё. – Обладатель звуковой отвёртки удовлетворённо кивнул и спрятал её в карман. – И учти, Оммеллин: если ещё хоть на одном из рынков девяти галактик появится хоть одна кожа с Земли – я знаю, с кого спрашивать.
Чупакабрис гигантским скачком перемахнул через лежащего богомола. Он прыгал к своему кораблю с безмерной радостью оттого, что ему не придётся проводить остаток жизни в лесу богом забытой планеты.
– Интересно, – раздумчиво сказала Инга, – а ты, Доктор, видишь духов леса? Ну, вон те туманные овальчики?
Доктор всмотрелся в листву:
– Ты имеешь в виду игру света в восходящих потоках воздуха от нагретых стволов? Или облачка коммуникационных феромонов, особенно плотные у старых деревьев? Или киттеров – форму квази-жизни, паразитирующую на эмоциях мелких существ, что тут миллиардами вылупляются, растут и погибают? Или, может, те сдвиги пространства-времени, которые неизбежно производит такой колоссальный объём биомассы, пытаясь выжить и умножиться?
Инга потрясённо уставилась на лес. Она уже и не замечала ничего, кроме стай комаров-толкунчиков, перепархивающих птиц и снующих по коре мышек.
Глава 7.
Чупакабрис исчез среди веток, туши богомолов медленно погружались в болото. Расни улыбнулся: теперь Ритайя пойдёт в лес, соберёт бананы, поджарит, и получатся хрустящие кругляши. Жаль, их уже не попробовать…
– Зачем ты отпустил демона?! – повернувшись, возмутился Сури. От огорчения он даже свою добычу отбросил. – Ты мог принести его череп и стать нашим вождём!
– Беги к Длинному Дому, – сказал ему Расни, чувствуя, как лодыжки охватывают цепкие ростки.
Мальчик повернулся и припустил по дорожке.
– Беги, беги! – закричал вдогонку Красный Кот. – И не забудь сорвать все манго у обломанной расамалы – они переспеют!
Пояс уже захлестнули сочные стебли. На этот раз Расни не стал отбиваться, а только глядел кругом, чтобы вобрать в себя, унести в другой мир и высокие папоротники с птичьими гнёздами в стволах, и гомон пёстрых попугаев, и ящериц, взлетающих зигзагами по листьям.
Инга увидела, что Красного Кота оплетает зелёным, рванулась к другу – но поздно: мощные стебли закрутились и сомкнулись у него над макушкой.
Её саму притянуло к ближайшему стволу, накрыло ветвями. Окутала мгла.
Снова знакомое дупло, она лежала на деревянном полу. Оперевшись на руку Доктора, встала.
Мимо шмыгали белые тараканы; зубы сидели на запястьях, на животе Расни и покрывали ноги.
Красный Кот поднял глаза на спутников:
– Я прошёл испытание. Да, Доктор?
– Нет. – Тот горько покачал головой. – Прошла.
Инга недоумённо уставилась на галлифрейца, потом на Красного Кота: он – девочка?! Но как, это невозможно! Доктор в ответ на вопрошающий взгляд утвердительно прикрыл веки.
Расни улыбался… Улыбалась:
– Когда ты понял?
– С самого начала. – Доктор постучал себя сбоку по носу. – У тебя не было шансов.
– Ух ты хитрый летучий лис! В следующий раз натрусь тухлой черепахой.
Расни попыталась поправить съехавшую повязку с перьями, но не смогла из-за существ, закрывших пальцы. Она стала белая уже по плечи.
– Что со мной будет теперь, Доктор? Как насчёт посмертия? Я превращусь в дикого красного кота и буду охотиться в джунглях, охраняя Длинный Дом?
– Нет, не выйдет. Ты станешь веточкой Древа, его частью.
– Значит, и тут обманул старик Еонт! – донеслось из-под копошащейся массы.
Зубы рассыпались, разбежались – и ничего не осталось. Пустота снаружи и внутри.
Инга села, прижавшись спиной к лианам. Было слышно, как за тонкими стенками деревянных проводов бегут соки во все концы огромного организма, от корней к самым кончикам листьев и обратно. Бегут и уносят с собой чувства, память, жизнь.
– Откуда ты знаешь, что случится с Расни? – отрешённо спросила она.
– Здесь везде ментальные надписи на фонарях. У каждого разветвления коридора, – отвечал Доктор, садясь рядом. Он сжал губы, словно пытался проглотить нечто горькое. На секунду закрыл глаза – и продолжил:
– Мы в широком стволе «Стрельба из лука». Вон там начинается ветвь – «стрельба из лука с лошади», напротив «стрельба стоя из ростового лука», дальше «стрельба из олимпийских луков с соблюдением всех правил», которая раздваивается на эпоху применения лука-олимпика и компаундную эпоху.
Окинул взглядом стены и потолок, как будто видит сквозь них нечто без края.
– Мы с тобой в гигантском хранилище всех знаний и умений, которым только можно обучиться во Вселенной. Понять бы только – кто это всё придумал.
– Найду и башку отверчу, – мрачно пообещала Инга.
Она задумалась. На ближайшем фонаре никаких символов, но если всмотреться…
Свет сгущался, слёживался в жгуты и, наконец, образовал рукописные буквы.
Инга протёрла очки, надела снова – видение исчезло. Спросила:
– Получается, девчонки и Расни погибли из-за своих талантов? Древо что – детей предпочитает кушать?
– По-видимому.
– Но я-то не ребёнок!
Выразительная бровь скептически взвилась. Оба замолчали.
Инга не хотела признаваться в этом – но какой бы взрослой она себя ни чувствовала и ни пыталась казаться окружающим, ей всё равно только семнадцать.
– Ну ладно, проехали, – сдалась она. – А тебя-то сюда как занесло?
Доктор принялся рассказывать о том, как в ТАРДИС появилось две Клары.
…Пойманная подняла глаза. Они были ярко-зелёные.
– Ты действительно хочешь узнать?
Из её зрачков вырвалось изумрудное пламя и ударило в лицо Доктора.
Он оказался в зале, наполненном различными устройствами: здесь стояли элементы глобальной блокировки планет от внешнего вмешательства, скафандры, системы космических кораблей, проецирующие силовые поля. На стенах висели части от далеков, киберлюдей, доспехи силлурианцев. В углу застыл зайгон весь в липучках, как на щупальцах осьминога.
Посредине возвышался трон из шестерёнок, к нему вели ступени, у подножия стоял тевтонский рыцарь с дланью на шлеме. Другой, такой же, шёл к выходу из зала.
В сплошной стене открылась щель, мелькнул огромный серый зрачок, и второй страж шагнул наружу. Прореха тут же закрылась.
Тевтонец прошагал к Доктору и протянул железную перчатку:
– Я – Грейн, мастер по маскировке и доспеху. Могу предложить вам большой арсенал знаний о различных способах защиты с разных планет. У меня есть машина, считывающая биологический код любого существа и позволяющая принять его форму – пришлось тесно поработать с криллитанами; защитный костюм вурда, усовершенствованный под человека; вот приспособление, которое повторяет механизм мимикрии зайгонов…
За троном прятались маленькие деревянные воротца с кованной решёткой. Пока рыцарь показывал различные элементы своей коллекции, галлифреец прошмыгнул к ней и открыл хитрый замок.
– Нет-нет, туда нельзя! – завопил рыцарь, увидев гостя, распахивающего секретный проход. Громыхая сапогами, тевтонец бросился закрывать его, но Доктор уже переступил порог.
– Дальше ты знаешь, – закончил рассказчик. – Я попал в Древо, увидел, как кого-то пожирают зубы, потом встретил тебя.
– Ничего не поняла, – пожаловалась Инга. – Впрочем, со мной тоже странно: сидела в библиотеке, увидела интересную книжку, какой раньше не находила, про лечение рака поджелудочной. Только протянула руку, чтобы взять – и вот я тут.
– Интересно, зачем всё-таки этот «мастер маскировки» пришёл в ТАРДИС.
– Может – коммивояжёр? Ну, такие полные оптимизма идиоты, которые вламываются к тебе в прихожку и насыпают на ковёр кучу мусора.
– Очень похоже. – Доктор улыбнулся уголком рта; лицо было грустное.
Возле мокасина пробился жёлтый разветвлённый корень – опять будет хватать?! Брысь!
Инга вскочила и отбежала. Корень вылез метра на два, начал слепо ощупывать всё кругом, воткнулся в стену – и заработал как буравчик, только стружки полетели. Из-за поворота выскочила ватага здоровенных чёрных муравьёв, они влезли на отросток и начали его грызть; тот извивался, пытаясь скинуть насекомых.
Инга схватилась за сердце, вздохнула поглубже. Какое же тут всё странное! Вернуться бы уже в город, к бетону и асфальту, где нет никакой лишней агрессивной растительности.
– Кажется, давно не видно нашего приятеля. – Доктор оглянулся по сторонам.
О ком он – о рыцаре? Который использует навыки тех, кого поглотило Древо, и устраивает всякие пакости? Инга заметила:
– Расни говорил, что сумпитан делают вручную из железного дерева недели три, по миллиметру вытачивая идеальное отверстие.
– Ты думаешь, рыцарь… – Оба прыснули со смеху.
Да уж, ближайшие три недели тевтонца можно не ждать.
Напротив Инги возник светлый проём. Пахнуло гудроном, воздух казался сухим, как будто из кондиционера.
– Теперь – я? Моя очередь? – Сердце забилось часто-часто: словно билет с вопросом тянешь.
– Ты можешь не ходить.
– А что делать? Здесь сидеть? Кажется, я вижу небоскрёбы Москва-Сити!
Галлифреец встал перед ней, напряжённо сцепил ладони.
– Инга, помни: это экзамен, который ты должна провалить.
– Будет сложно. – Она вздохнула и прошла мимо Доктора, к окну. – У меня по всем – пятерки.
И шагнула в день.
Часть 4. Блюз во время чумы
Глава 1.
Небоскрёбы кругом действительно напоминали башни Москва-Сити: вот синяя в виде паруса, вот закрученная, за ней – бронзовая с косыми уступами. Только э т и махины были раза в два выше; за ними ползли клубы смога. На широкой, закатанной в асфальт улице носились в обе стороны блестящие перечницы в человеческий рост, опоясанные фарами. Ни одного человека.
Оказавшийся рядом Доктор внимательно присмотрелся к ближайшей перечнице, потом тряхнул головой и объяснил:
– Показалось, просто земная техника. Но уж больно похожи на кое-каких моих знакомых!
Плиты под ногами благоухали лимонным мылом, «Во саду ли, в огороде девица гуляла», – выдавали динамики неподалёку. Ничего не понимающая Инга подошла к единственной запылённой ели, обнесённой бетонным заборчиком. Табличка на русском гласила: «Щукинский парк».
– Тут что, всё застроили? – не поверила она. – Столько прыгало белок, я их кедровыми орешками кормила с рук, дети в прятки играли по кустам, черёмуха цвела – куда делся парк?!
– Не паникуй, вон белка, – кивком указал Доктор.
На пятачке травы под елью в такт музыке прыгал робот с квадратной мордой и прямоугольными ушками, его хвост то зажигался зелёными пикселями, то гас.
– Где мы? – спросила потерянная москвичка. – То есть – когда?
– Воздух довольно загазованный, но бензин уже не используется, – принюхался галлифреец, – судя по солнцу – сорок минут до полудня.
Белка остановилась, поклонилась до земли и выдала мелодичным детским голоском:
– Местное время 11 часов 22 минуты, сегодня 13 мая 2048 года. – Она сняла с шеи платочек да принялась им махать, подскакивая.
Нахмурившийся Доктор, засунув руки в карманы, раскачивался с носка на пятку.
– Есть повод волноваться? – уточнила Инга.
– Знаешь, я не люблю солдат. – Он посмотрел пронзительно-грустно, так, что стало не по себе. – Солдаты всегда готовы к смерти, они как бы уже умерли. А я… Я так не могу. Ты, Расни, Меранавана с Шелли – понимаешь, чем вы все похожи?
– Чем?
– Вы идёте до конца. Несмотря на опасность, выполняете долг. Ведь ты всё равно будешь доказывать, что лучшая? Для тебя сдать на отлично важнее, чем жизнь?
Инга растерялась. Однако внутренний голос говорил: я – именно такая, и слово вырвалось само:
– Да.
Доктор покусал губы:
– Тогда мне с тобой не по пути. Я привязываюсь, знаешь ли… Пожалуй, уже привязался. Так что пока.
Он повернулся и пошёл прочь. Остро захотелось крикнуть, догнать, объяснить… Но Инга опустила глаза и заставила себя шагнуть к забору.
Кто она, в конце концов, такая? Обречённая. Хоть в лепёшку разбейся – всё равно окажешься в Древе, потом белая шевелящаяся пелена – и ничего не останется. Больно, наверное.
Инга поёжилась.
Как-нибудь доберётся Повелитель Времени до своего корабля. Место здесь не дикое, цивилизация, будущее, роботы вон разъездились. Солдат?
Солдат…
Блестели небоскрёбы, шумела улица, невидимые динамики затянули «Катюшу». Теперь одна, надо привыкать.
Настырная перечница уже с минуту болталась рядом, мигала зелёными огоньками, вертела башней. Робот подъехал к человеку, пикнул, отъехал снова.
– Чего тебе надо? – Инга брезгливо покосилась на него. Не дружила она со всякой техникой. – Вот привязался! Брысь, брысь!
Но робот не прогонялся. Он нагло лез под ноги, а потом вдруг нацелился пушкой и плюнул человеку в бедро маленьким колючим шариком.
Красная волна паники сразу смыла меланхолию, резко захотелось жить; Инга набрала воздуху, чтобы позвать на помощь – и спохватилась. Кого звать? Не придёт больше спасение с волшебной отвёрткой.
Навалилась слабость, железные канаты подхватили, закрутились вокруг груди, коленей. Свет померк.
Лежать на свежих простынях, под хрустящим накрахмаленным одеялом было просто блаженством. Очень хотелось досмотреть сон, но настырный будильник звенел под ухом, а ещё кто-то упорно выдёргивал из-под головы подушку. Наконец, ему это удалось.
Инга приоткрыла веко и недовольно посмотрела вслед: за подушкой уже закрывался люк в изголовье кровати, над ним горели жёлтым два большущих глаза. Чёрные, как в детской книжке, зрачки следили за лежащей.
– Ты уже восемь часов спишь, пора-пора! – пропело сопрано.
Она отшвырнула одеяло и подпрыгнула. Нарисованный пикселями на люке рот вытянулся в улыбку и заработал в такт словам:
– Не надо так резко вставать, голубушка, очень вредно для кровообращения.
Пахло тревожно, как в кабинете у стоматолога. Большую комнату делили поперёк шкафы с толстыми ножками, через прозрачные дверцы виднелась посуда и одежда. Письменный стол, деревянный стул под старину, весь гнутый; неприлично крупные божьи коровки сидели на якобы каменных стенах.
Пятки утонули в ворсистом ковре. Разговорчивая кровать уже и одеяло втягивала, как макаронину; подозрительно косясь на неё, Инга подошла к окну.
За стеклом протянулся ряд одноэтажных коттеджей под красными крышами, зелёная, нетронутая травка вдоль дорожек ходила волнами от лёгкого ветерка. На берёзке напротив скакали разноцветные птички. Слишком уж резво скакали. И слишком уж разноцветные.
Форточка никак не открывалась, упорные усилия ни к чему не привели.
– Кондишн, ты спишь там? – завопила кровать. – Хозяйке жарко!
Из встроенных в стену форсунок с разных сторон потянули струйки воздуха, обняла прохлада.
– Где я нахожусь? – рискнула спросить у глазастой лежанки Инга.
– О, в отличном месте вы! – запела та. – В восхитительном, да-да! Вам помогут здесь всегда, есть горячая вода, есть еда, сковорода, будьте веселы, как я! Ля-ля!
– Помогут – даже против моей воли?
Она попыталась снова лечь, но только ударилась об пол – зловредная обладательница сопрано отодвинулась:
– Милочка, излишний сон вреден!
Сзади вдруг подскочил некто огромный. Инга крутанулась, держась за сердце – на неё, улыбаясь панелью на нижнем выдвижном ящике, двигался платяной шкаф.
– Что бы вы хотели надеть сегодня? – прогудел он и распахнул дверцы, в углу правой прилепилась табличка «Произведено в Индии». – Есть бальные платья, костюм для верховой езды, пижама?
Надо взять себя в руки. Будущее, роботизированная мебель, ничего страшного. Ай, мама!
По ногам проехался мухомор размером с тарелку, оставляя за собой влажный след. На его круглой шляпке белые крапинки сложились в плачущий смайлик, он пропищал:
– Извините, я нечаянно!
– Одеваться будем, гражданочка? – осведомился гардероб.
– Да. – Инга набралась духу. – Вон у тебя медицинский халат висит, мне привычнее.
– Извините, это не для вас, – строго сказал шкаф и отстранился.
– Ну, давай посмотрю платья.
Дверцы вновь распахнулись. Блондинка сунула ноги в бежевые туфли-лодочки и принялась рыться:
– Так, розовый я не люблю, красный полнит, синий в топку… О, белый! То, что надо.
Инга быстро натянула халат, и, не слушая увещеваний, вышла в коридор. Со стола спрыгнули две настольные лампы – одна большая, другая – поменьше, и поскакали следом.
В прихожей обнаружилась наглухо запертая железная дверь, божьи коровки здесь тоже лазили – судя по мокрым дорожкам, они мыли потолок и стены. На боку каждой красовалась надпись: «Сделано в Китае». Чёрные точки на их спинках сдвинулись, образовав приветливую улыбку.
В ванной на хозяйку накинулся умывальник по мотивам Чуковского:
– Надо, надо умываться по утрам и вечерам! А тебе, дорогая, стыд и срам. Почему до сих пор не помылась? Марш в душ!
«Хоть что-то отечественного производства», – подумала Инга, скидывая халат. Когда она залезла в прозрачную кабинку, сверху протянулись манипуляторы с мочалками, – отбиться от них оказалось непросто, как и от мыльных выстрелов. Кусачие струи, то холодные, то обжигающие, били со всех сторон и приятно щекотали тело. Высушенная жарким воздухом, она вышла из раздвижных дверей кабинки – и её тут же атаковала зубная щётка.
– Как ты чистишь зубы! У корней налёт! Ты не умеешь! – визжало жужжащее и вибрирующее чудовище. – Давай учиться! Открывай рот!
Получив точный удар, щётка полетела в сторону, со звоном стукнулась о кафель – и заползла под умывальник. Похоже, обиделась.
На кухне уже ждал холодильник:
– Извольте выбрать блюдо: отбивная с горошком, окрошка со сметаной, суп-пюре с трюфелями, котлетки пожарские…
Он перечислял и перечислял.
– Стой-стой. – Инга подняла ладонь. – Это же всё в тебе не поместится?
– О, вижу, вас обманул мой дизайн! – Он улыбнулся во всю ширь металлического корпуса. – Я – автоматический раздатчик, готовят не здесь.
– Тогда мне жаркое, картошку и оливье, – решила Инга.
Холодильник скосил нарисованные глаза в коридор:
– Э-эй, весы-ы!
Оттуда метнулось нечто низкое и широкое, приподняло стопы девушки домкратом, нырнуло под них. Потом выбросило вверх полосатую палку, выступающий конец проехался по макушке. Писклявый голосок сообщил:
– Рост и вес измерены! Индекс массы тела выше нормы на два килограмма.
Противная штука скрылась за поворотом. Раздатчик открыл окошко, подхватил манипулятором тарелку и протянул клиенту:
– Салат «Витаминный», рекомендую!
Дверца «холодильника» оказалась приварена намертво, кнопок на ней не наблюдалось – должно быть, пульт управления сзади? И не доберёшься до него, пока раздатчик сам не соизволит повернуться. Удручённо рассматривая тёртую морковку с яблоком, Инга поплелась за стол; стоило ей приземлиться на мягкое сиденье дивана, как из угла заорал телевизор. Он подпрыгивал от возбуждения, подгибая тонкие ножки:
– Новый очаг инфекции обнаружен в Боливии, так же, как и в Никарагуа с Угандой и Новой Гвинеей, это бубонная чума. Медики снова не могут подобрать антибиотик. Больных уже отправили спецрейсом в Главную Инфекционную Больницу Земли, расположенную, как вы знаете, в Москве. Несмотря на нехватку мест, сёстры Пленилун обещают обеспечить уход всем страждущим…
Экран показал монументальное здание кубической формы, с квадратной дыркой внутреннего дворика посередине. Неподалёку виднелись знакомые башни Щукинского парка – на фоне Главной Больницы они выглядели как спички рядом с пачкой печенья «Юбилейное».
– Пандемии холеры во Вьетнаме и Камбодже локализовать пока не удаётся. Врачи Южной Кореи сообщают, что лепра взята под контроль. Тиф в Доминикане и на Кубе унёс уже более двух тысяч жизней…
Инга поперхнулась морковкой и замерла с открытым ртом. Что, простите?! Это же будущее, здесь все обязаны быть здоровенькими-счастливенькими, летать к звёздам и сажать на них яблони – какие ещё холера, чума и тэ дэ?
