Ольга Петрова
Гори, гори ясно!
21. ЧТО НАЙТИ СУЖДЕНО, НА ДОРОГЕ ЛЕЖИТ
С вечера Зинаида лишь поохала надо мной, зато уж наутро оторвалась по полной, выспрашивая подробности вчерашнего происшествия. Я прилежно отвечала на вопросы, стараясь при этом не сболтнуть лишнего. Как и Костю, ее прежде всего интересовало зачем же я вообще отправилась в старый дом. Вопрос, на который было сложнее всего ответить. Ни в коем случае нельзя было говорить о том, что Зара сама позвала меня: это мгновенно дошло бы до Федотова, а там и до полиции. Одно дело, неудачно заклинившая дверь и случайное возгорание в обветшалом строении, и совсем другое, подготовленный поджог. Почему-то сама я была твердо уверена, что цыгане к пожару не имели никакого отношения.
Так что, покраснев вполне натурально, я «призналась» Зине, что не могла утерпеть, и пошла к Заре еще раз погадать. Глаза женщины загорелись, как у гончей при виде лисы, и она резко перевела разговор на мое спасение ее крестником. Кроме того, разведка уже донесла ей, что нас видели вчера вместе, и она переключилась на выяснение того, что вообще между нами происходит.
Тут очень вовремя кто-то постучал в окно, я поспешила выглянуть, и, к несказанному своему изумлению, увидела Диану.
– Дианочка, здравствуй, дорогая, – зажурчала Зинаида. – Заходи в дом, чайку попьем, поболтаем.
– А я к вашей гостье, – улыбаясь, сообщила девушка. – Катя, может, прогуляемся?
Я постаралась улыбнуться в ответ. Неужто Данила посчитал, что я ему так и не поверила, и попросил Диану пойти ко мне, дабы окончательно убедить, что между ними ничего нет, кроме невинной дружбы и способствования ее взаимоотношениям с младшим Федотовым?
– Куда пойдем? – спросила я, выйдя на крыльцо.
– Куда-нибудь подальше, – ответила Диана, оглянувшись на шевелящуюся занавеску кухонного окна.
– Тогда к трем столбам, – предложила я.
Опережая нас, Шарик кинулся по знакомой дорожке. Узнай с завистью проводил его взглядом.
– Тебе записка от Данилы, – сообщила девушка с веселой таинственностью, и протянула мне бумажку.
«Катя, мне сегодня придется работать допоздна. Если захочешь, приходи вечером в кузницу».
– В кузницу зовет, – задумчиво сообщила я.
– Сходи, не пожалеешь, – посоветовала Диана.
Мы переглянулись и вместе прыснули от смеха.
– Вообще-то, я пришла извиниться, – призналась девушка.
– За что?
– Как за что? – искренне удивилась она. – За то, что доставила тебе столько неприятностей. Ты же думала, что у нас с Данилой роман, а теперь ты все знаешь и вы спокойно можете… – Девушка развела руками, подыскивая слова. – Короче – теперь у вас все будет хорошо! Я так рада за Данилу, ну, и за тебя, конечно, тоже, но ведь я тебя не знаю – то есть, раньше не знала. – Слова из Дианы сыпались безостановочно, я не то, что слово вставить – кивнуть вовремя не успевала. – Я раньше никогда его таким не видела – только о тебе и говорит. Я очень тебя прошу, не обижай его!
– Вообще-то он не похож на человека, которого легко обидеть, – пробормотала я себе под нос, но Диана услышала.
– Поверь, он совсем не такой, каким кажется.
– А ты его так хорошо знаешь? – не без умысла поинтересовалась я.
– Мы с ним давно дружим, – с гордостью сообщила девушка. – С самых первых моих каникул. Признаться, я тогда сама не своя была от злости. Представь себе – вместо отдыха на Лазурном берегу мой драгоценный папочка отправил меня в деревню, с коровами знакомиться. Местные на меня косились, чуть ли не пальцами показывали. А я отцу назло отрывалась как могла. Пока Данилу не встретила. Нас сразу друг к другу потянуло. Так хорошо было вместе – на лошадях катались, болтали о чем угодно по полночи, за земляникой бегали. А потом как-то раз поцеловались.
В этом месте Диана фыркнула от смеха, а я, почувствовав укол ревности, поспешила спросить:
– И что?
– Ой, так смешно было – мы друг другу в глаза смотреть не могли, так неловко было. А я и говорю: «Данила, может, я сумасшедшая, но у меня такое чувство, будто родного брата целую». А он ответил: «Слава Богу, а то я уже подумал, что это со мной что-то не так». Так что мы дружно сказали «нет инцесту» и поклялись друг другу в чистой дружбе. И отметили это дело почти целым бочонком пива.
Диана снова рассмеялась. Мне начинала нравиться эта веселая девица. Немного взбалмошная, конечно, но кто из нас без пули в голове?
Потом Диана посерьезнела – настроение у нее менялось быстро, как погода на море.
– В детстве я всегда мечтала о старшем брате. Всегда, когда оставалась одна, а одна я оставалась очень часто… Я ведь не помню своей матери, а отец… сколько я себя помню, он постоянно работал. Он повторял «я работаю, чтобы у тебя все было». Поэтому у меня было все – дорогие игрушки, лучшие няни и учителя, собака и даже пони. Все, кроме семьи.
Девушка грустно помолчала, а потом будто очередной порыв ветра унес облачко, и ее лицо вновь осветилось улыбкой.
– Зато здесь я нашла двух самых близких людей – Данилу и Никиту.
– Расскажи мне про Никиту, – попросила я.
Два раза просить не пришлось – Диану просто распирало желание с кем-нибудь поговорить о своем возлюбленном.
– В первый раз я увидела его на рождественских колядках. Я тогда чертом нарядилась – всех позлить хотела. Но наоборот, получилось весело. Когда под личиной не видно лица – можно ведь быть кем угодно. Мы бегали в костюмах по дворам, танцевали, пели, дурили, требовали угощения. Хозяева реагировали по-разному – кто конфетами да пирожками угостит, а кто водой окатит или собаку пригрозит спустить. В одном дворе меня и еще одного ряженого затолкали в подвал и заперли. Сначала мы еще побесились – выли дикими голосами, грохотали чем придется. Потом устали и сняли маски. Вот тут-то я и увидела Никиту, и первой моей мыслью было: если у него есть девушка, я больше в Заречье в жизни не приеду, хоть режьте меня.
– «Если он женат, пусть для венчанья саван мне кроят», – улыбнулась я.
– Да, верно! – обрадовалась Диана, и сразу же помрачнела, – Но я даже подумать не могла, что все прямо по Шекспиру и выйдет. Когда отец запретил мне видеться с Никитой, я подумала, что он шутит. Но когда он при мне приказал Никите держаться от меня подальше и заявил, что видит насквозь Федотовский план – подобраться к нему через меня, стало не до шуток. Никита был взбешен и рассказал об этом своему отцу. Тот был категоричен: никто из братьев Федотовых и близко ко мне не должен подходить. Вот так мы и оказались в положении несчастных влюбленных. Чтобы увидеться, нужно каждый раз что-нибудь изобретать, и Данила нам очень в этом помогает.
Мы проболтали с Дианой почти до обеда – за разговором время летит быстро – и расстались подругами. Никиту можно было понять – ради такой девушки любой пойдет на что угодно. Веселый и легкий нрав в ней сочетался с сильным характером и твердой волей. Она точно знала, чего хотела, и теперь я, как и Данила, готова было поверить, что своего Диана так или иначе непременно добьется.
А позже состоялся отложенный «на завтра» разговор о моем безрассудном поведении. Надо сказать, настроение у Кости не улучшилось, и он набросился на меня, как орел на ягненка.
– Катя, пообещай мне, пожалуйста, что в следующий раз, когда решишь отправиться искать приключений на свою… голову, ты предупредишь нас об этом.
– Я же тебе сказала – просто пошла еще раз поговорить с гадалкой, – раздраженно проворчала я. – И к тому же – все обошлось. Я вполне себе жива и здорова. («И счастлива», – добавила про себя, стараясь при этом не расползтись в довольной улыбке).
– Все обошлось, ты считаешь? – ядовитым тоном переспросил Костя. – А ты знаешь, что Федотов обратился в полицию? И теперь, возможно, тебя вызовут давать показания, как потерпевшую сторону. Попросят документы, и что ты предъявишь?
– В полиции Данилина сказка про дальних родственников и знакомых точно не пройдет, – поддакнул Макс.
Об этой стороне происшествия я действительно не подумала. Голова-то совсем не тем занята была. Нам надо сидеть тихонько и не высовываться, а я вместо этого устраиваю общедеревенский переполох, пусть и по своей воле.
Я расстроенно понурилась и кивнула, признавая свою вину, и Костя, убедившись, что его гневная отповедь возымела надлежащий эффект, добавил:
– Пожар, к сожалению, не единственная наша проблема. Староста предупредил, что на нас в отделении лежит заявление. От Глобуса. По факту незаконных раскопок. Он, как и обещал, все-таки сообщил «куда следует». Федотов лично поручился перед следователем за нас, да и склочный характер заявителя там знают не понаслышке, но это снова лишнее внимание, чего нам совершенно не нужно.
– Так мы же ничего еще не нашли, – беззаботно заявил Макс. – А когда найдем – поздно будет. Пускай попробуют нас поискать в другой реальности!
– Чтобы что-то найти, искать надо, а вы тут непонятно чем занимаетесь! – немедленно напустился на него Костя.
– Можно подумать ты занимаешься поисками!
Парни принялись переругиваться, а мои мысли в свете предстоящего вечера формировали успокоительный вариант произошедшего, не лишенный приятности: пожар – случайность, то, что я там оказалась – неудачное совпадение, а цыганка никакая не провидица, а банальная обманщица. И значит, про то, что у нас с Данилой разные дороги, она просто-напросто наврала. Ла-ла-ла!
* * *
Вечер. За окном кузницы душистые сумерки, наполненные стрекотанием кузнечиков, которое врывалось в каждый промежуток в железном перезвоне. Я сидела на верстаке и наблюдала, как на моих глазах происходит настоящее чудо: в руках мастера художественной ковки прочная сталь становилась мягкой, податливой и послушной. Бесформенный кусок металла превращался в самого настоящего дракона. Вернее, в дракончика ростом чуть побольше Шарика, но от этого не менее волшебного. Изящная изогнутая шея, выразительная морда, когтистые лапы и тончайшей работы крылья, над которыми как раз трудился Данила. Звонкие удары молота плющили раскаленный металл, заставляя его принимать нужную форму.
Казалось, мы одни не только в кузнице, но и в целой вселенной, лишь в углах оживали и двигались неведомые тени. Быть может, это Данилины предки наблюдают за своим достойным преемником? Я смотрела на огонь, на искры раскаленного железа, отлетающие в разные стороны, и в ярком свете горнила откровенно любовалась Данилой, его мускулистой фигурой, сильными и уверенными руками, четко очерченным, будто выкованным профилем. Вспоминала героя финского эпоса кователя Илмаринена, который выковал чудесную мельницу Сампо, источник счастья, и вот-вот готова была поверить, что мое счастье здесь. Я прикрыла глаза, уступая мороку, позволяя чарам этого места увлечь себя. И вот уже в перезвоне металла мне послышался детский смех, и я разглядела рядом с Данилой маленького мальчика. Он был очень похож на Данилу, только глаза были не серыми, а карими. Как у меня.
Звон молота по наковальне сменил визг пилы по металлу, и наваждение рассыпалось огненными искрами. Уф, недаром кузница считается колдовским местом. Яркий свет сварочного аппарата заставил меня зажмуриться, и я украдкой вздохнула с сожалением.
Наконец, дракон был готов расправить крылья. Затаив дыхание, я провела по нему рукой. Он был еще теплым, казалось, вот-вот оживет.
– Смотри, укусит, – пошутил Данила.
– Чудесный дракон. Ты настоящий мастер! – восхищенно проговорила я.
Данила кивнул, признавая очевидное.
– Да, неплохо получилось. Бонус к основному заказу.
– В смысле – бонус? – не поняла я.
– Да это жена заказчика выпросила. Она, оказывается, видела где-то фотографию дракона, которого я делал однажды для выставки, и так его расхваливала, когда я приехал к ним утверждать эскиз ворот, что я пообещал ей сделать его в подарок.
– Ничего себе подарок, – проворчала я, спрыгивая с верстака. – Интересно, ты всем женам заказчиков такие подарки делаешь?
– Нет, только женам очень обеспеченных заказчиков, – ухмыльнулся кузнец. – Таких, которые не обратят внимания на то, что стоимость их основного заказа увеличится на сумму, равную стоимости этого самого дракона.
– Жалко, что такой красавчик уедет к какой-то богатой тетке, – вздохнула я, осторожно водя кончиками пальцев по боку дракончика.
– Хочешь, я тебе такого же сделаю? Даже лучше? – совсем по-мальчишески предложил Данила, заглядывая мне в глаза.
– И как, ты себе представляешь, я его с собой потащу, – начала я и осеклась.
– Я мог бы сам привезти его к тебе, если захочешь, – тихо сказал он.
Если бы все зависело от моего желания, мы уже были бы у меня дома, с драконом или без – это уже не так важно!
– Все не так просто, – пробормотала я.
– Но и не настолько сложно, чтобы это было невозможно объяснить, – возразил кузнец, – Катя, тебе не кажется, что уже пора бы это сделать? Объяснить, кто вы, откуда здесь взялись и что на самом деле ищете?
Я молчала, закусив губу, и упорно глядела в сторону, на прислоненную к верстаку каминную решетку. От нее и впрямь было глаз не отвести: на изящных резных листьях распускались диковинные цветы и расправляли крылья бабочки.
– Прости, – почти беззвучно шепнула я. – Я не могу.
Наверное, вид у меня был очень расстроенный, потому что Данила только вздохнул разочарованно и не стал меня дальше пытать, а привлек к себе и прижал к груди. Грудь была влажной и голой, если не считать металлического предмета на цепочке, который вдавился мне в щеку и отвлек от грешных мыслей.
– Данила, твой… – я высвободилась и с любопытством взглянула на медальон, – квадрат Сварога может оставить клеймо на моей щеке.
– Ты разбираешься в славянских оберегах? – удивился он, а потом усмехнулся. – Ой, прости, все время забываю, что ты археолог.
– Да, разбираюсь. Немного, – коротко уточнила я. – А почему ты носишь оберег Сварога?
– Потому что Сварог – это тот самый бог-кузнец, который выковал твердь земную и твердь небесную. Он научил людей ковать изделия из металла и считается покровителем воинов и, конечно же, кузнецов, – охотно объяснил Данила. – Этот оберег выковал мой далекий предок-кузнец и с тех пор он передается от отца к сыну. Мне его отдал дед, незадолго до смерти.
– Почему-то я раньше его на тебе не видела, – проговорила я, разглядывая знакомый такой символ – квадрат, хитро перевитый полукружьями. В голове невнятным комариком начала зудеть одна мысль…
– Видишь ли, есть одно… суеверие. Оберег не должен покидать кузницу, только здесь он обретает силу и наделяет ею мастера. Ведь у славян любая кузница считалась капищем Сварога. Я не очень-то верю в это, но иногда надеваю его перед работой.
Данила говорил, весело глядя на меня, и не понимал, почему я продолжаю смотреть на его амулет, не в силах больше вымолвить ни слова. С чего мы взяли, что все символы должны быть непременно выбиты на камнях? Оберег бога-кузнеца, который не должен покидать капище…
– Мне надо срочно поговорить с ребятами, – с трудом выговорила я.
***
– Как же я раньше не догадался! – досадовал Костя. – Мы, как ослы, уперлись в эти камни, не видя ничего вокруг. Искали символ Сварога, бога-кузнеца. А саму кузницу в расчет взять не додумались!
Мы снова склонились над картой Заречья, сталкиваясь головами, мешая друг другу и заслоняя и без того тусклый свет лампочки, свисающей на проводе с потолка кухни. Костя торжественно поставил жирную точку на месте кузницы, и соединил ее с двумя уже имеющимися.
– Получается треугольник! Равносторонний, заметьте! Мы искали четыре камня по четырем углам возможного квадрата, а надо было всего лишь начертить треугольник.
– Но символов-то четыре, – напомнила я.
– Правильно! – восторженно воскликнул Костя, – Три по углам и один в центре! Уверен, что именно он и укажет нам на место перехода!
Четкими движениями карандаша Костя расчертил получившийся треугольник тонкими линиями, разделяющими его углы пополам и сходящимися в одной точке. Приглядевшись, я заметила, что и на карте в этой точке изображен маленький треугольник.
– Это же холм с тремя столбами! – оторопела я.
– Но мы же на этом холме были множество раз, ничего там нет! – возопил Макс.
– Вот именно, были, но не искали же! – уточнил Костя. – Завтра же начнем! Да я весь этот холм перекопаю, но найду портал.
– Значит, дорога домой все время была у нас под ногами, – проговорила я.
– Тебя это, похоже, не радует. – Костя испытующе смотрел на меня.
Что я могла сказать? Еще вчера утром я бы прыгала от радости, мечтая как можно скорее убраться из параллели, а сегодня я успела поверить, что Данила сможет стать кузнецом моего счастья, а этот мир – родным для меня. Я вздохнула и твердо произнесла:
– Я хочу все рассказать Даниле.
Макс нахмурился, а Костя жестко ответил:
– Твой Данила сочтет нас либо мошенниками, либо сумасшедшими. Если ты расскажешь ему правду, то подставишь не только себя, но и нас с Максом.
– Он поверит, – возразила я дрожащим голосом. – Ему уже довелось поверить в то, что многие сочли бы вымыслом. Возможно, он смог бы нам помочь.
– То есть ты надеешься, что он смог бы приложить свои умелые руки к поискам? – насмешливо и зло бросил Костя. – Или тебя беспокоит недостаточная откровенность ваших взаимоотношений? Ему-то ничего не мешает, судя по черным отпечаткам ладоней на твоей… спине.
Я с возмущением отвернулась. Конечно, никто здесь не поддержит идею раскрыть нашу тайну. Особенно Костя. Особенно Даниле.
Призрачная картина возможного счастья рассыпалась вдребезги. Мне будто в насмешку позволили взглянуть на него в щелку, а потом дверь захлопнулась, стукнув меня по лбу, с лязгом задвинулся засов, и я вернулась в реальный мир. Мир, который был чужим для меня и родным для Данилы.
22. А ВОЗ И НЫНЕ ТАМ
Сомнение, сожаление и тревоги были моими спутниками в эту ночь. Сомнение: надо ли было вообще рассказывать ребятам о находке в кузнице? Сожаление: снова сбежала от Данилы практически без объяснений. Тревоги: что будет, когда мы найдем портал, а также, что будет, если портала там не окажется. Наутро, устав от бессонницы и своих мыслей, я тянула время изо всех сил, долго одевалась и завтракала, понимая, что на гору все равно придется идти. Еще на подходе к холму я увидела на нем, помимо привычной пирамидальной конструкции, три фигуры. Костя, Макс и… Данила? Шарик, который, как обычно, несся далеко впереди, достиг вершины раньше меня. Все обернулись, Макс оживленно замахал мне руками и закричал:
– Нашли!
Я взошла наверх тяжелыми ногами. В центре треугольника, образуемого столбами, уже была вырыта яма, не больше полуметра в глубину, и на ее каменном дне красовался триквестр идеальной формы.
– И как только обнаружим проход, сможем убраться отсюда, – закончил Костя начатый без меня разговор.
– Что ты имеешь в виду? – уточнил кузнец.
Наступившее молчание искрило напряжением. Неужели Костя все же решился?
– Я имею в виду, – Костя переводил взгляд с меня на Данилу, потом на Макса, а мы все ждали его ответа, как приговора. Наконец, не выдержал Шарик и тявкнул. Костя вздрогнул и сказал:
– Я имею в виду, что когда мы наконец найдем то, что искали, сможем с чистой совестью отправиться домой.
– А что мы искали? – невинно спросила я.
– Как что? Могилу Рюрика. – Костя с усмешкой посмотрел на меня. – Согласно нашим расчетам, именно здесь и должно находиться захоронение. Символ определенно указывает на это. Осталось лишь найти вход в курган.
– Что ж, если понадобится помощь – обращайтесь, – бросил Данила.
Он коротко кивнул ребятам на прощание и поманил меня в сторонку. Вопреки моим ожиданиям, кузнец не был обижен или расстроен, а был подозрительно весел.
– Я должен привыкнуть, что ты постоянно сбегаешь от меня? Хоть бы туфельку оставляла, что ли, для полного соответствия жанру.
Я невольно бросила взгляд на свои изрядно потрепанные в межмировых скитаниях кеды и натянуто улыбнулась.
– Я, конечно, снова решительно ничего не понимаю, но все же не теряю надежду во всем разобраться, – уже серьезно сообщил Данила. – Костя почему-то пытается убедить меня в том, что вы исчезнете отсюда, как только отыщете Рюрика, или что вы там на самом деле ищете. Причем усиленно подразумевает, что я тебя больше не увижу – словно ты сгинешь в этом самом кургане.
Я абсолютно не знала, что сказать, поэтому просто стояла и молчала. Кузнец понял, что от меня ничего путного не добьется, разочарованно вздохнул и ушел.
Когда мы, наконец, остались втроем, Костя, к счастью, удержался от комментариев и повторил, уже для меня:
– Как я уже сказал, все определенно указывает на то, что вход в лабиринт должен быть внутри этого холма. Остается только найти его.
– Разве вы его еще не нашли? – не поняла я.
– А ты умеешь проходить сквозь камень? – ехидно поинтересовался Костя.
– Похоже, эта каменная плита очень большая, – заторопился встрять между нами Макс. – Мы натыкаемся на камень по всей вершине.
Только сейчас я заметила, что от центральной ямы по спирали расходится множество углублений, будто кто-то внезапно решил высадить на холме деревья.
– И теперь вы собираетесь перерыть весь холм? – с недоверием спросила я. – Это ведь не огород старушке вскопать.
– Я тоже подумал об этом, – подхватил Костя. – И поэтому я сейчас же отправлюсь к Федотову и обрадую его вестью, что желанный краеведческий музей имеет все шансы воплотиться в реальность.
– А каким образом радость Федотова нам поможет? – осведомился Макс.
– Попрошу его привлечь к делу энергичных добровольцев с лопатами, чего самим корячиться, – Костя торжествующе потер ладони.
***
Полуденное солнце жарило беспощадно, а кристально-чистый небосвод от горизонта до горизонта не давал ни малейшей надежды на передышку. Несмотря на это, холм походил на муравейник. После того, как обрадованный Федотов дал добро на оказание посильной помощи в раскопках (при условии, что это будет не в ущерб основной работе, которая, как известно всем поголовно, не волк, и никуда не убежит, а тут, глядишь, настоящего живого, то есть мертвого, Рюрика без тебя выкопают), наши помощники исчислялись десятками и все прибывали. Костя руководил работами, выглядывая с вершины неохваченные участки и распределяя по ним рабочую силу.
Примерно через час сломалась первая лопата.
– Нашел! – решил копавший мужик. Костя моментально оказался рядом.
– Да это же просто камень, – разочарованно протянул он. – Попробуй окопать его.
– А чем окопать-то, если лопата сломалась? – недоуменно спросил мужик.
– Здесь что-то есть! – послышался крик с другой стороны, и, забыв про неудачника со сломанной лопатой, главный археолог кинулся на зов.
«Что-то» оказалось еще одним камнем, об который сломалась еще одна лопата. По мере того, как палящее солнце двигалось по небосклону, количество сломанных лопат росло обратно пропорционально энтузиазму копавших. Гора ощетинивалась валунами, как броней, не желая пускать никого внутрь и раскрывать свои секреты.
Особенно хорошо это было видно со стороны, где в тенечке прохлаждались мы с Шариком. Компанию нам составляли зрители, в большинстве своем состоявшие из супруг тех, кто принимал непосредственное участие в раскопках. Из их разговоров и замечаний я сделала вывод, что ни Рюрик, ни мы сами сегодня популярностью у них не пользовались. Женщины совершенно справедливо полагали, что их благоверные могли бы проводить этот день с гораздо большей пользой для дома и семейного бюджета, и не скупились на красочные выражения своего мнения. Я не выдержала росшего негатива и отправилась к месту боевых действий.
Костя угрюмо оглядывал картину происходящего, как князь, наблюдающий за поражением верной дружины. Макс по правилам жанра держался за его правым плечом, аки преданный оруженосец.
– Что происходит? – негромко поинтересовалась я.
– Сам ничего не понимаю, – признался Костя. – Но, похоже, этот несчастный холм представляет собой не что иное, как монолит.
– Странно, вроде бы подобная структура рельефа для этой местности нехарактерна, – задумчиво проговорил Макс.
– Это порталы в иные миры для данной местности нехарактерны! – хмуро процедил Костя. – Вы лучше придумайте, как мне перед Федотовым объясняться – вон он идет.
Судя по суровому виду старосты, возмущения народных масс уже достигли его ушей.
– Так, археологи хреновы, потрудитесь-ка объяснить, что здесь происходит? – без предисловий загремел он под непрерывный трезвон мобильника, который грозил выскочить из нагрудного кармана его рубахи.
– Проводим плановые работы по изучению перспективного участка, – Костя пытался сохранять хорошую мину при плохой игре.
– Вот ты, – Федотов для верности ткнул в него пальцем, – Ты мне сегодня утром что говорил?
– А что я говорил? – на всякий случай уточнил Костя.
– Ты мне сказал, что вы обнаружили точное местонахождение кургана! И что тебе нужно несколько – я подчеркиваю, несколько – человек для помощи в раскопках. А я вижу здесь чуть ли не половину работоспособного населения, усердно разрывающую холм! Прямо золотая лихорадка какая-то! Потрудитесь объяснить!
– Григорий Васильевич, дело в том, что возникли непредвиденные трудности, – поспешил объяснить Костя. – Тщательные исследования показали, что курган с захоронением должен быть именно здесь, но на поверку холм оказался монолитной скалой, чего никак нельзя было предугадать. Что же касается населения – их никто не звал, они сами пришли.
– Знаю я это население, им бы только в каком кипише поучаствовать вместо работы, – проворчал Федотов, остывая. – Раз у вас ошибочка вышла в этих ваших исследованиях, объявите об этом народу, пусть расходятся, хватит уже время терять и инвентарь портить.
– Да они же меня линчуют, – ужаснулся разом вспотевший Костя. – А может лучше вы объявите?
Староста сперва оторопел от подобной наглости, но потом усмехнулся и зычно крикнул:
– Народ!
Народ разом перестал копать, ломать лопаты и возмущаться и обратил внимание на Федотова.
– Наши гости благодарят вас за участие в раскопках, не сомневайтесь, вы внесли неоценимый вклад в науку. Но сейчас возвращайтесь все к своим делам.
Народ подозрительно столпился возле нас и расходиться не спешил.
– А как же Рюрик? – выкрикнул кто-то. Федотов с усмешкой посмотрел на Костю, мол, отвечай.
– С Рюриком все в порядке, продолжаем искать! – бодро отрапортовал Костя. – Как только найдем, непременно сообщим.
– То есть получается, мы тут зря полдня на солнцепеке спину гнули? – заподозревал народ.
– Почему же зря – это был метод исключения, – начал импровизировать главный археолог, – Теперь мы точно знаем, что здесь кургана нет. Когда наши исследования укажут на другой потенциальный участок, вы сможете снова поучаствовать в раскопках.
– Ну уж дудки, копайте сами свои исключения, – рассердился народ и разошелся, побросав сломанные лопаты и поминая археологию в целом и нас в частности нехорошими словами.
– Когда в следующий раз ваши изыскания на что-нибудь там укажут, извольте справляться своими силами, – резюмировал Федотов на прощание.
Убедившись, что больше ничего интересного сегодня не предвидится, разошлись и последние зрители.
– Бедный Рюрик, где бы он ни был – сегодня не раз перевернулся в своем золоченом гробу, – сочувственно пробормотала я.
– А все-таки какой у старосты авторитет, – восхитился Макс. – Костян, если бы не он, тебе бы точно морду набили.
– Возможно, не мне одному, – осадил его Костя. – Да уж, столько сил потрачено, а результатов – ноль.
– Значит, наш последний камень оказался размером с гору? – подытожила я. – И как теперь найти портал?
– Можно воспользоваться взрывчаткой, – неуверенно предложил Макс.
– Ага, решим вопрос кардинально – снесем эти столбы к чертовой матери, – фыркнул Костя, – И обеспечим себе стопроцентный интерес со стороны следственных органов.
Он был зол и раздражен до предела. Еще бы – сегодняшняя неудача разбила вдребезги все наши теории и предположения. Мы снова не знали, как найти переход в наш мир, и даже не представляли, в какую сторону двигаться дальше.
– И что же нам теперь делать? – неосторожно спросила я.
– Теперь каждый волен делать все, что угодно. Ты-то точно скучать не будешь, – сердито бросил Костя, глядя куда-то вдаль. – Макс, пойдем отсюда!
Я оторопела от подобной резкости, глянула в ту же сторону и увидела всадника, летящего к нам во весь опор со стороны реки. Ребята собрали ближайшие лопаты, и покинули поле боя, а я осталась ждать, нервничая, как царевна, оставленная дракону на съедение. По мере приближения я разглядела, что лошадь под всадником не серая, а гнедая, да и не всадник это вовсе, а всадница.
– А что вы здесь делали? В хоббитов играли? – спросила Диана, с удивлением оглядывая разоренный холм.
– Ага. И проиграли, – невесело пошутила я.
Кальдерику пугали свежевырытые ямы, она опасливо принюхивалась и пританцовывала. Диана спрыгнула с лошади и принялась ее успокаивать.
– Не бойся, дурилка, никто из этих нор не вылезет и тебя не съест, – кобыла недоверчиво встряхивала гривой и встревоженно переступала с ноги на ногу. Я подошла к ней и стала гладить по изящной морде.
– Вы вместе с Данилой катались? – вырвался у меня вопрос.
Диана тоже нервно встряхнула волосами.
– Нет. Он отказался. Сидит в кузнице, раздраженный, словно его бесы донимают. Что между вами происходит?
– Ничего, – ответила я, старательно наглаживая шею кобылы и глядя на ее копыта.
– Ага. И он мне точно так ответил – ничего. Видимо, в этом-то вся проблема, – пробормотала Диана. – Ладно, не буду лезть в чужие дела.
– А как у вас с Никитой? – виновато спросила я.
– Все хорошо, – быстро ответила девушка. – Вернее, все будет хорошо. Очень скоро.
В ее словах была такая безоговорочная вера в светлое будущее, что сомнений быть не могло – очень скоро она преодолеет все препятствия и у них с Никитой все сложится самым наилучшим образом.
– Я рада за вас, – искренне улыбнулась я.
– Пока еще рано радоваться. Но непременно заскочу к тебе, чтобы сказать, когда будет пора, – загадочно пообещала Диана.
* * *
За ужином я лениво ковырялась в своей тарелке, между тем как Зинаида увлеченно рассказывала, что чуть ли не каждый обитатель Заречья считает теперь своим долгом сообщить ей свое мнение о горе-археологах, которые сорвали рабочий день по всей деревне, заставив мужиков ломать лопаты о каменную гору.
– Да никто их не заставлял – попросили помочь, кто сможет. Мы же не знали, что чуть ли не вся деревня соберется, – посетовала я. – А с горой нехорошо вышло, я согласна. Но если бы все знали, как мы расстроены, то еще бы и посочувствовали.
Зина покосилась на меня и лишь скептически хмыкнула, выражая свои сомнения, что мы сможем дождаться сочувствия хотя бы от одного жителя Заречья.
Весь вечер я просидела в гамаке за домом, глядя как играют Шарик с Узнаем. Любимый холм был разорен, а идти к ребятам, и снова тщетно вглядываться в карту и спорить с язвительным Костей не было ни малейшего желания. Что толку переливать из пустого в порожнее. Данилу же с его вопросами без ответов я уже просто боялась.