Ольга Петрова
Гори, гори ясно!
Ночью я ворочалась с боку на бок и никак не могла заснуть. В кладовке было жарко, открыть окно невозможно из-за полчищ комаров, которые за вечер основательно распробовали меня и теперь только и ждали возможности проникнуть внутрь и продолжить прерванную трапезу. Вдруг откуда-то послышалось негромкое постукивание, а потом тихонько заскрипела входная дверь. Шарик негромко заворчал во сне, но не проснулся. Правильно, порядочные собаки по ночам спят, а не лают. Из сеней донесся звук удара и приглушенное ругательство. Кадушка с кислой капустой как всегда на страже.
– Катя, ты спишь? – спросил кто-то из-за двери громким шепотом.
– Да, – так же шепотом ответила я.
За дверью задумались, а затем уточнили:
– Может, все-таки выйдешь?
– Может, и выйду, – согласилась я. – Подожди на крыльце.
В темноте, ударяясь обо все подряд – комната будто поросла углами – я натянула на себя что-то, на ощупь напоминающее джинсы и футболку. Передвигаясь по стенке, вылезла в сени. Сориентировалась, привычно стукнувшись ногой (родная ты моя кадушечка), нашла дверь и вышла на свет божий. То есть в сумрак. Данила сидел на ступеньках. Из будки доносилось мерное похрапывание Узная, который тоже был порядочной собакой и мирно дрых.
– Ты знаешь, сколько сейчас времени? – для приличия осведомилась я.
Кузнец глянул на небо.
– Часа два. Скоро рассвет.
– Вот, скоро рассвет, а я еще не сплю, – проворчала я, присаживаясь рядом.
– А почему ты не спишь?
– Жарко в доме – сил нет, – пожаловалась я. – И мысли спать не дают.
– Тогда поехали купаться, – неожиданно предложил кузнец, тактично пропустив мои слова насчет мыслей.
– Купаться? Ночью? – переспросила я. – А на чем?
– Не на чем, а на ком, – поправил меня Данила и указал в сторону забора.
Я проследила взглядом в указанном направлении и увидела над оградой конскую голову, которая мотнула ушами и фыркнула, отвечая на мой вопрос.
– Значит, ты предлагаешь мне отправиться с тобой ночью верхом купаться на озеро? – уточнила я. – Без вопросов?
– Да, я предлагаю тебе отправиться со мной ночью купаться на озеро, – подтвердил Данила с нотками смеха в голосе. – Верхом. Без вопросов. И без седла – вдруг это важно. На всякий случай обещаю не делать ничего… чего ты не захочешь.
– Ну хорошо, поехали, – сказала я тоном воспитанной барышни, которой пообещали, что в прогулке с бравым офицером по Невскому проспекту ее будут сопровождать компаньонка, тетушка и горничная.
Кузнец лихо запрыгнул на Звездопада – без седла, напоминаю! Для меня это был неосуществимый трюк, и я с интересом воззрилась на него снизу вверх. Он протянул мне руку, я ухватилась и в мгновение ока уже сидела позади него, так и не поняв каким образом. Кузнец тронул коня, и мы двинулись мерным шагом по направлению к реке. Над лесом горизонт подсвечивался оранжевым отблеском заката. Воздух дарил вожделенную прохладу, а конский круп подо мной был округлым и бархатно-теплым. Я еще ни разу не ездила без седла и чувствовала себя не очень уверенно, съезжая то на одну, то на другую сторону коня.
– Держись покрепче, сейчас будет рысь, – предупредил меня Данила, и я ухватилась за него.
Ехать рысью на неоседланной лошади, сидя в качестве второго всадника позади основного оказалось весьма сомнительным удовольствием. Я изрядно протряслась и устала, к тому же мне постоянно казалось, что я вот-вот соскользну, и вцеплялась в Данилу так крепко, что он несколько раз предупреждал, что ему грозит перелом ребер. Я извинялась и ослабляла хватку, но потом вцеплялась опять. Наконец впереди заблестела вода. Кузнец спрыгнул с коня и повел его в поводу, прокатив меня до самого берега. Помог мне спешиться, освободил Звездопада от уздечки и отпустил его пастись в тумане, который уже начинал таять в занимающемся на востоке рассвете.
– Ну что, кто последний, тот проиграл? – спросил он и начал расстегивать рубашку.
– Что – кто последний? – опешила я.
– Кто последний залезет в воду, тот проиграл, – хитро улыбнулся Данила.
– И на что играем?
– По-взрослому, на щелбаны! – кузнец принялся расстегивать ремень, и я поспешно отвернулась. Позади звякнула пряжка ремня, упавшего вместе со штанами и через несколько секунд раздался энергичный всплеск, за которым последовала тишина. Я развернулась к реке и обнаружила лежащую на берегу одежду и расходящиеся по воде круги. Секунды шли, а его все не было. Я принялась стаскивать джинсы, и, прыгая на одной ноге, не отрывала взгляда от темной поверхности реки. Ну давай, выныривай уже. Оставшись в трусах и футболке, я влетела в воду, от беспокойства даже не ощутив ее температуры, сделала несколько гребков и истерично крикнула:
– Данила!
Он тут же вынырнул в десятке метров от меня, отфыркиваясь, как конь. Или не в десятке – в темноте и на воде я не могу похвастаться хорошим глазомером.
– Ты чего кричишь, наступила на кого-то? – весело осведомился он, несколькими сильными гребками преодолевая дистанцию между нами.
– Ты что, по совместительству местный Ихтиандр? – сердито спросила я, отплывая на безопасное расстояние. – Обязательно было меня пугать?
– Прости, я всегда так плаваю, – примиряюще пробулькал он, в два счета превращая безопасное расстояние в ничто.
– Данила, мне надо тебе кое-что сказать.
– Ты уверена? – спросил он, продолжая наступление.
Я отступила назад, к берегу, потом еще назад, а затем заметила, что его взгляд переместился значительно ниже моих глаз. Довольный такой взгляд. Я глянула на себя, и обнаружила, что мокрая белая футболка не только ничего не скрывает, но, скорее, даже подчеркивает. Я поспешно плюхнулась в воду.
– Так что ты там хотела сказать? – с некоторым разочарованием уточнил он.
– Хочу сказать, что мне очень жаль, что не могу рассказать, кто я и откуда. Честно, я бы хотела, но не могу.
Он легко привлек меня к себе и стал кружить в воде.
– Не думай сейчас об этом.
Мы остановились, но мир продолжал кружиться. Ну и пусть линии наших судеб не пересеклись, а, скорее, запутались, пусть будущее так неопределенно, что это даже не сформулировать, настоящее у нас никто не отнимет.
Обратно я ехала, сидя впереди Данилы, как спасенная принцесса рядом с прекрасным принцем. Честно говоря, я так себя и чувствовала. А потом с удивлением обнаружила, что мы вернулись к дому Зинаиды. Данила ссадил меня с коня и поклонился.
– Спокойной ночи, сударыня.
– А ты куда? – опешила я.
– Домой, спать. Посмотри, который час. А мне рано вставать – столько работы, ты же знаешь.
– Но я подумала, – начала я, и осеклась.
– Подумать только, такая скромная, хорошо воспитанная девушка… могла решить, что я могу провести ночь с той, о ком я практически ничего не знаю, – в глазах Данилы так и плясали бесята. – Приношу свои искренние извинения, если невольно ввел вас в заблуждение.
Он отвесил еще один шутовской поклон, подмигнул мне и уехал с самой ехидной улыбкой, какую я только могла представить. Я немного постояла, растерянно и рассерженно глядя ему вслед, а потом пошла спать в свою кладовку, хлопнув дверью, и нимало не заботясь о том, что перебужу весь дом.
– Тоже мне, нашел чем шантажировать! Можно подумать, я горю желанием, – бурчала я себе под нос, устраиваясь поудобнее на скрипящей кровати. – Самодовольный наглец. Самовлюбленный красавчик. Урод. Ну и наплевать, что я сама себе противоречу. Что, Шарик? Ну да, да. Конечно, ты прав. Я люблю его!
23. НЕ РОЙ ДРУГОМУ ЯМУ, САМ В НЕЕ ПОПАДЕШЬ
Несколько дней назад Макс обнаружил в глубине заросшего сада, окружавшего дом кузнеца, заброшенный колодец. Он убрал полуразвалившийся верхний сруб и обнаружил, что вода не ушла, но бревенчатые стены шахты прогнили и местами обрушились. Макс предложил Даниле отремонтировать колодец и углубить его, попутно установив бетонные кольца. Катавасия с преломлением лопат на каменном холме отвлекла его от выполнения задуманного, но теперь, когда поиски портала снова зашли в тупик, он с энтузиазмом взялся за дело. Данила прислал в помощь Вовку, парнишку из местных, очень исполнительного, но страшно любопытного. Его оттопыренные уши, как локаторы, жадно ловили каждое наше слово, и нам с Максом никак не удавалось обсудить наши будничные проблемы: порталы, путешествия между мирами, и, самое главное, отношения с некоторыми коренными жителями параллели.
Сидя на старом срубе, я с известным удовольствием наблюдала за чужой работой и с рассеянной улыбкой вспоминала вчерашнюю ночь.
Значит, сударь изволил подшутить надо мной? Что ж, посмотрим кто кого. Я поймала себя на том, что гнусно подхихикиваю, продумывая планы сладкой мести, дабы сравнять счет. Воображение, как всегда, меня не подвело, и, изрядно повеселившись, я поняла, что уже совершенно не злюсь, и мстить никому не хочу. Время слишком ценно, чтобы тратить его на обиды, а когда ты в параллельном мире, и не знаешь, сколько еще здесь пробудешь – бесценно. От любой ситуации надо стараться получать удовольствие. Если же с удовольствием совсем никак не складывается, получай бесценный жизненный опыт.
В данный момент ребята вынимали старые бревна из стенок колодца и вытаскивали их на поверхность. В шахте был Вовка, а Макс спускал ему веревку с крюком.
Я так погрузилась в мысли, что не сразу услышала, что меня окликают:
– Катя, ты оглохла, что ли? Слышала, что я спросил?
– А? – очнулась я.
– Получается, что мы опять застряли? – спросил Макс, ожидая, пока напарник прикрепит к веревке очередное бревно.
– В смысле? – не сразу поняла я. – А, в параллели? Ну да. На карте все выстроилось, а фактически – полный провал и никаких дальнейших догадок.
Макс глянул вниз, убедился, что Вовка не может его слышать и, понизив голос, сказал:
– А мне уже и не очень-то хочется возвращаться.
Я уставилась на него с удивлением.
– Ты это серьезно? А как же дом, родители, вся прошлая жизнь?
– Родителей, конечно жалко, – признал Макс. – Но мне уже давно пора жить самому по себе. А тут такой уникальный шанс полностью поменять свою жизнь. Даже просто поменять, а прожить совершенно другую.
– А прежняя тебя не устраивала?
– Нет, не устраивала, – твердо ответил он. – Ты пойми, я с самого детства чувствую себя везде чужим. У любого человека есть своя история, своя родина. А у меня что? Представь себе, какой смех вызывают мои заявления, что я русский. А какой я африканец, если в Африке никогда не был, даже в Египте. Знаешь, как я устал от этой пресловутой политкорректности, когда люди мычат и придумывают как бы меня назвать? Афро-русский? Мулат? Прячут глаза, а сами пялятся исподтишка.
– Макс, ты прости, но здесь ведь то же самое, – попыталась я его образумить.
– Нет, не то же самое! Мне в глаза говорят, что я негр, и при этом относятся как к обычному человеку! Ну подумаешь, негр. Здесь и более оригинальные прозвища встречаются, и это не повод для насмешек, а просто чтобы отличить человека от других. Здесь чем-то выделяться это не только нормально, но и даже здорово. И люди другие – они искренние, честные. Если ты не нравишься, так и скажут, но если уж в гости зовут, значит, действительно рады видеть. Все всё про всех знают, но зато и друг за друга горой.
– И что же ты здесь делать собираешься, землю пахать? – скептически осведомилась я.
– А хотя бы и пахать, – с вызовом заявил Макс. – Я на любую работу согласен. Я уже и к Федотову ходил, он согласен меня взять. А дома мне придется пойти по стопам отца, хотя у меня совершенно душа к этому не лежит.
– Макс, это так неожиданно. Честно говоря, я даже представить себе не могла, что у тебя бродят в голове подобные мысли. Скажи, а твое предполагаемое будущее в Заречье включает Варвару?
– Кто знает. – уклончиво ответил он. – От нее зависит. Но и от меня тоже, и это тоже здорово. Хочу дом построить, семью завести. Разве ты не хочешь того же? Остаться здесь, вместе с Данилой?
– Ох, Макс, я не знаю, – вздохнула я. – Для меня решить поменять всю свою жизнь из-за одного мужчины означает полную смену мировоззрения.
– Ну так и поменяй, рискни! Думаешь, у тебя будет когда-нибудь подобный шанс?
Макс, не трави мне душу. Не могу я тебе признаться, что думаю об этом постоянно, и прихожу в сладкий ужас от этой мысли. Я даже себе-то не могу честно в этом признаться.
– А как же Костя? Мы что, его одного отправим? С приветами для родных и друзей и просьбой не поминать лихом? – вымученно улыбнулась я.
Макс увильнул от ответа:
– Да все равно мы не имеем ни малейшего понятия, как вернуться. Так что вполне возможно, и не придется ничего решать: все уже давно решено за нас.
– Эй, Макс! – крикнул из колодца Вовка. – Ты будешь бревно вытаскивать или мне самому его наверх пихать?
– Извини! – спохватился Макс и принялся вытягивать очередной брус, отсыревший и поэтому очень тяжелый. Вытащив его на поверхность, отбуксировал к груде уже извлеченных балок и крикнул вниз:
– Вовка, вылезай, давай поменяемся.
Изрядно чумазый и промокший паренек вылез по хлипкой приставной лестнице и сел рядом со мной. Как только Макс исчез в яме, Вовка придвинулся ко мне и так душевно улыбнулся щербатой улыбкой, что я, как Пятачок, сразу вспомнила об одном срочном деле, которое ну никак нельзя отложить на потом. Я уже собралась проинформировать об этом Вовку и поспешно удалиться, как вдруг колодец ожил. Земля по краям ямы зашевелилась и стала уходить вниз, на глазах увеличивая проем. Послышался грохот падающих бревен, плеск воды и сдавленный вскрик Макса, еще несколько широких пластов земли отделились от края и съехали в яму, а потом стало тихо. Тихо и страшно.
– Вовка, беги за помощью, – негромко сказала я, боясь пошевелиться, чтобы не вызвать дополнительного обвала. Вовка не двигался и молча таращился то на меня, то на яму.
– Беги, зови мужиков на помощь! – заорала я на него диким голосом. Паренек очнулся и понесся в сторону деревни, а я осторожно, на четвереньках, подползла к краю того, что только что было колодцем, заглянула вниз и увидела земляные завалы, из которых проглядывали обломанные бревна сруба. И где-то там, под этим всем, остался Макс! А я абсолютно ничего не могу сделать! Только молиться тем самым неведомым силам, чтобы он чудом остался в живых. И безответно звать его, отгоняя мысли о том, что с тем же успехом можно было бы обращаться к могиле.
Сильные мужские руки подняли меня на ноги, оттолкнули подальше. Я как во сне отошла в сторону.
Прибежавшие мужики быстро оценили ситуацию и, подбадривая друг друга матными словечками, а заодно выражая свое отношение к сложившейся ситуации, организовали спасательную операцию. Двое принялись разрывать завал, остальные стали срывать землю по краям, чтобы предотвратить дальнейшее обрушение. Минуты тянулись мучительно, я сидела, обхватив голову руками, и представляла себе, как каждое мгновение вытягивает из Макса жизнь. Кто-то положил руку мне на плечо, я подняла голову и увидела, что рядом стоит бледный Костя.
Земля была рыхлая, а спасателей много, но время продолжало утекать. Я боялась взглянуть на часы, как будто незнание, сколько уже ушло времени, каким-то чудесным образом могло его остановить. Копавшие скрылись в колодце с головой, землю уже не откидывали, а поднимали наверх ведрами. Потом начали вытаскивать обрушившиеся бревна, а затем снизу раздался крик:
– Вот он!
Мы с Костей подлетели к яме, пытаясь разглядеть, что происходит внизу. Там, по пояс в жидкой грязи, двое мужиков осторожно доставали из-под обломков бревен Макса, не подающего признаков жизни. Перед глазами все поплыло, душа провалилась в обледеневшие пятки, но снизу крикнули: «Живой!», и я с облегчением выдохнула.
– Живой, живой! – пошло по рядам столпившихся вокруг зевак.
Макса обвязали веревкой под мышки и осторожно подняли наверх, бережно придерживая. Вытащили из колодца и положили на принесенное кем-то одеяло. Вокруг мгновенно собралась толпа. Макс лежал с закрытыми глазами и не шевелился, и я с ужасом подумала, что спасатели ошиблись, но тут он открыл глаза, обвел всех безумным взглядом и попытался сесть. Мы с Костей с двух сторон помогли ему приподняться.
– Макс, ты как? – спросил Костя.
– Пока не понял, – хрипло ответил он. – Но вроде все цело. Только шея болит.
– Ну повезло тебе, парень, – сказал один мужчина, и я узнала в нем того, кто оттащил меня от края провала. – Твое счастье, что бревна поперек ямы застряли и тебя закрыли.
– Меня бревном по шее шарахнуло, я отключился, свалился в воду и сразу пришел в себя, – начал припоминать Макс. – Понял, что сверху придавило так, что разогнуться не могу. А вода ледяная, так я на свае сидел, то одну ногу подожму, то другую.
– Страшно было? – сочувственно спросила какая-то женщина.
– Сначала нет – я и не понял, что произошло. А потом стало страшно: темно, холодно, земля сверху сыплется. Мне показалось, целая вечность прошла, прежде чем я расслышал, что меня выкапывают.
– Живой? Ну и слава Богу! – раздался зычный голос. К нам проталкивался Федотов, попутно разгоняя зевак.
– Нечего здесь толпиться, вам что, больше заняться нечем?
Федотов остановился возле Макса, свирепо уставился на нас троих и сердито вопросил:
– Слушайте, археологи! Вы что тут, соревнования на выживание организовали? Мало пожара, так еще и обвал устроили?
– Мы же не виноваты, – с негодованием воскликнула я.
– Понимаю, что не виноваты! Но нельзя же так, – староста беспомощно развел руками. Вернее сказать, рукой, но мне почудилось, что и пустой правый рукав его рубашки тоже красноречиво пошевелился.
– Чего сидите-то? Тащите его в дом, да вымойте добела… То есть… дочиста, короче!
Помыться и переодеться Максу бы и в самом деле не мешало: он походил на заготовку для лепки фигуры человека в полный рост. Федотов тем временем увещевал народ разойтись – «дайте парню прийти в себя!» Макс отказался от нашей помощи и дошел до дома сам, а там мы принялись его отмывать. Особенно сложно было выскрести грязь из волос: она забилась намертво, превратив их в копну каменных завитков. Воду мы набирали из бочки на улице, и поливали его настолько усердно, что Макс протестовал и вопил, что его не для того выкапывали, чтобы собственные друзья утопили. Наконец, он вырвался от нас и ушел на двор, где стал обливаться сам, благо к тому времени все уже разошлись. Без всякого сомнения, чтобы разносить по деревне новость о том, что в очередной раз учудили незадачливые археологи. Видимо, он решил окатиться целиком, предварительно раздевшись до полного неглиже, потому что после нескольких залихватских уханий и кряканий мы услышали его растерянное «ой» и последовавшее за ним «ах!». «Ах» воскликнул женский голос, и было непонятно, чего в нем больше, испуга или восторга. Сразу после этого в дом вбежал смущенный Макс, прикрывающийся полотенцем, а за ним вошла зардевшаяся Варвара.
– Варя, подожди меня, я сейчас, – сконфуженно пробормотал Макс, пятясь в комнату.
Он захлопнул за собой дверь и уже через мгновение появился в синих трениках модели «мечта каждой женщины». Я уже начала соображать, какое бы нам с Костей вспомнить срочное дело, чтобы оставить их с Варварой наедине, но они сами вышли во двор. Послышался смех и веселый разговор, за которыми последовало затишье. Мы с Костей заговорщицки переглянулись и на цыпочках рванули к окну. Осторожно выглянули, но, к нашему разочарованию, никого не увидели. Подошедший тихонько сзади Макс тоже заглянул в окно через наши спины и заинтересованно спросил:
– Что показывают?
Мы разом отпрянули от окна и рассмеялись.
– Ну что, впечатлил девушку? – полюбопытствовал Костя.
– Костя! – одернула я его.
– Вообще-то я имел в виду, что несчастный случай и последующее спасение Макса произвели на Варвару такое впечатление, что она лично прибежала проверить, что он жив-здоров, – пояснил Костя. – А ты что подумала, хотел бы я знать?
– То и подумала! – проворчала я.
У меня, да и у Кости тоже, уверена, так и чесался язык выспросить у Макса, о чем они сговорились с Варварой, но сам герой был непривычно серьезен:
– А ведь Федотов прав, у нас здесь какое-то шоу на выживание получается, – задумчиво заметил он. – Как там тебе цыганка сказала – дороги не любят чужаков?
– Да, – неохотно ответила я, припоминая слова Зары. – Сказала, что я иду не по своей дороге и добавила, смотри, мол, не споткнись.
– Так может, это здешний мир нам подножки ставит? Тебя огнем испытали, меня землей. Одного Костяна пока не трогают.
Костя молчал и хмурился – верно, готовился обрушить наши зловещие подозрения силой своих логических рассуждений. Но то, что он сказал, оказалось для нас полной неожиданностью.
– Помните историю с холодильником на ферме? Я ведь тогда не все рассказал. Постарался не заострять внимания на этом инциденте, так, упомянул походя. Но вы даже не представляете себе, что я тогда пережил. Впрочем, теперь, после пожара и обвала, как раз и представляете. Дверь заклинило намертво, я колотил в нее, проклиная все на свете, а вокруг полная тишина, как будто все вымерли. Температура ни с того ни с сего начала стремительно падать. Молоко на глазах стало покрываться ледяной коркой, холодный воздух было трудно вдыхать, руки и ноги моментально закоченели. Даже не знаю, сколько я там пробыл, но замерз настолько, что перестал чувствовать холод и начал засыпать. На мое счастье, приехал новый ветеринар, ставить коровам прививки, заблудился и зашел в холодильник, случайно меня освободив. Я, конечно, все в шутку обратил, не хватало еще лишиться авторитета в первый же рабочий день.
Костя поежился, видимо воспоминание было настолько живым, что оно и в жаркий день навевало холод. Однако, как обычно, отбросил эмоции и немедленно пересел на любимого конька – выстраивание очередной теории:
– Вы когда-нибудь размышляли о том, как у нас здесь все легко и просто сложилось? Сразу и жилье нашлось, и работа. Документы ни разу не попросили. В историю с Рюриковым захоронением поверили, не моргнув. Два камня с символами нашлись почти сразу же. Да и с кузницей мы давно уже должны были сообразить. Нам будто создавались идеальные условия для пребывания в параллели. А также для быстрого и незаметного ухода из нее.
– Будьте как дома, но не забывайте, что вы в гостях, – понимающе кивнул Макс.
– Именно. А чтобы не забывались, и даже мысли не допускали о том, чтобы остаться в этом мире, нас чувствительно подталкивают к выходу. И это уже наша проблема, что мы так и не смогли воспользоваться подсказками, и этот выход найти.
Мы с Максом потупились, вспомнив разговор, имевший место прямо перед несчастным случаем.
– Обоснуй! – храбро предложил Макс. – Какой-нибудь теорией пространственно-временного континуума.
– Зачем же уходить в дебри космологии? Здесь и закона Архимеда достаточно? – высокомерно ответил Костя. – Не напомнишь?
Макс явно посчитал, что над ним издеваются, но, тем не менее, воспроизвел:
– Любое тело, погруженное в жидкость, подвергается сжимающему и выталкивающему действию со стороны этой жидкости.
– Молодец! – довольно ухмыльнулся Костя. – Вот мы и есть эти самые тела, и погрузились мы в чуждую нам субстанцию, то бишь реальность. И теперь эта реальность нас всячески старается вытолкнуть, дабы восстановить вселенский баланс. А то и просто-напросто сжать посильнее, да и отправить в мир иной самым что ни на есть традиционным способом.
Макс шумно сглотнул.
– Что же нам делать? – спросила я, не сильно надеясь на ответ.
– Я не знаю, что делать. Не знаю! – в сердцах воскликнул Костя. – Бегать по дворам и спрашивать у хозяев, нет ли у них случайно в сортире портала? Развесить объявления с текстом: срочно требуются бывалые путешественники по параллельным мирам для обмена опытом?
– На-надо найти ту цыганку, – выпалил Макс. – Она точно должна что-то знать. Не зря же она Катьке про чужие дороги втирала.
– Ее и цыганского барона и так уже полиция ищет, – устало сказал Костя. – Но я очень сомневаюсь, что найдет. Особенно, если старая гадалка и впрямь разбирается в порталах – смоется в очередную реальность, и точка.
– От нас-то ей нет смысла скрываться, – возразила я. – Я же ее ни в чем не обвиняю. Надо постараться как-то с ней связаться.
– Вопрос как? – пожал плечами Костя. – После фиаско на холме с тремя столбами у меня не осталось ни малейшего представления как действовать дальше.
– Тогда, раз тебе все равно – я расскажу обо всем Даниле, – заявила я. – Уверена, он сможет как-нибудь нам помочь.
– Ну и рассказывай! Не сомневаюсь, что лично тебе он очень поможет. Если поверит, конечно, – мгновенно разозлился Костя.
– Чему я должен поверить? – раздался заинтересованный голос.
В дверях стоял Данила. Мы примолкли, а кузнец вошел внутрь и оглядел Макса с головы до ног.
– Ты как, цел? Вся деревня бурлит, как чайник с кипятком, обсуждают твое чудесное спасение. Кое-кто даже выдает его за воскрешение, так что не удивляйся, если на тебя будут взирать с благоговейным ужасом и пытаться поклоняться.
Макс улыбнулся смущенно и озадаченно.
Затем кузнец взглянул на нас с Костей.
– Так о чем же вы собирались мне рассказать? Формулировка "всё" звучит крайне интригующе.
Я молчала. Безумно трудно произнести слова, после которых собеседник никогда не сможет относиться к тебе так, как раньше. А возможно, даже усомнится в твоей нормальности. Особенно, если этот собеседник тебе весьма небезразличен.
Ребята тоже молчали, предоставив мне честь посвящения кузнеца в тайны вселенной.
Предвидя, что наше дружное молчание не скажет ему ничего, несмотря на высказанное намерение рассказать всё, Данила заговорил первым.
– Осмелюсь предположить – я наконец-то смогу узнать правду о том, кто вы, откуда и что ищете в Заречье?
Я кивнула.
– Тогда я попробую угадать, – Данила присел на подоконник и принялся весело предлагать варианты. – Вы инопланетяне и ищете здесь следы вашей предыдущей экспедиции, которая была послана на Землю пару-тройку миллионов лет назад.
Я досадливо помотала головой, кусая губы.
– Нет. – Данила задумался, потом выдвинул еще одну теорию. – Значит, вы скрываетесь здесь от мафии. О нет – вы сами и есть мафия! А Макс, несомненно, сын главы мафиозного клана!
Макс обиженно выпятил нижнюю губу с видом «а почему именно Макс?» Данила продолжал вдохновенно импровизировать.
– Вы явились сюда из другого мира и ищете портал, потому что тот, через который вы попали сюда, был уничтожен космическими пиратами. Или закончились запасы плутония для его активации.
– Угадал! – выпалила я. – Кроме плутония. И космических пиратов.
Кузнец недоверчиво посмотрел на меня, усмехнулся и разочарованно вздохнул.
– А я надеялся на вариант с мафией. Может, передумаешь? Все-таки он более правдоподобен.
– Катя говорит правду, – сухо проговорил Костя. – Как бы невероятно это ни звучало – мы действительно попали сюда из другого мира, существующего параллельно с вашим.
Данила испытующе посмотрел на Костю, перестал усмехаться и попросил:
– Можно подробнее, пожалуйста? И, желательно, с самого начала.
– Понимаешь, наш мир, он такой же, как ваш, но не совсем, – поспешила объяснить я. – Заречье там тоже есть, но сейчас там почти никто не живет. А мы приехали туда в поисках могилы Рюрика, раскопали курган, заблудились в нем, а когда выбрались, оказались в вашем мире. Увидели, что деревня возродилась, как по волшебству.
– Даже решили, что в прошлое попали, – вставил Макс.
– Но, когда я увидела газету у тебя в кузнице, вопрос с датой прояснился.
– Зато появились другие, и на большинство у нас до сих пор нет ответов, – Костя не выдержал и тоже подключился. – Только теория. Мы решили, что попали в одну из реальностей, которая в какой-то ключевой момент истории пошла по альтернативному пути развития.
– В смысле – в одну из? – уточнил кузнец.
– Подобных моментов может быть сколько угодно, – нетерпеливо объяснил Костя, не желая вдаваться в подробности. – И, соответственно, бесконечно много параллельных миров с теоретически возможными точками перехода.
– Но это, как мы надеемся, не придется проверять на своей шкуре, – вмешался Макс. – Нам бы в свой мир вернуться целыми и невредимыми.
– Ну, если ты больше не полезешь в колодец, а Катя не будет бродить по заброшенным домам… – начал кузнец, и тут его осенило, – Стоп, вы думаете, что эти происшествия были не случайны?
– У нас есть основания полагать, что твоему миру мы не по нраву. Настолько, что нас из него готовы выгнать любым способом, – заявил Костя и посмотрел на Данилу с осуждением, как будто тот лично отвечал за весь свой мир.
– А почему вы решили сейчас мне все это рассказать? – внезапно поинтересовался Данила.
– Наверное потому, что мы зашли в тупик… Нам надо найти и открыть портал, а мы не имеем ни малейшего понятия как это сделать, – призналась я.
– И готовы просить помощи даже у меня? Я польщен, – усмехнулся Данила.
– Ты же всех здесь знаешь. И при этом живешь здесь не так давно, взгляд не замылился, так сказать, – примиряюще сказал Макс. – И бабка у тебя знахарка.
– Единственная зацепка, которая у нас есть, и то если ее можно так назвать, ведет к старой цыганке, гадалке Заре. Но цыгане ушли неизвестно куда, а после истории с пожаром и интересом к нему полиции у нас крайне мало шансов ее найти, – пояснил Костя.
Данила молчал и хмурился. Он так и сидел на подоконнике, ссутулившись и скрестив руки на груди, словно на замок закрылся.
– Ты нам веришь? – робко спросила я.
– Скажем так – я готов принять вашу теорию, – сказал он очень спокойным тоном. И мне это его спокойствие совсем не понравилось. – Хотя, без доказательств, это всего лишь слова. Но я сделаю все, что смогу, чтобы вам помочь. Для начала, найдем Зару. Если она узнает, что вы ищете ее не для того, чтобы обвинить в поджоге и покушении, то, скорее всего, вскоре объявится. А я постараюсь, чтобы она узнала. А сейчас простите меня. Надо попытаться как-то осмыслить… все это.
Данила спрыгнул с подоконника, и торопливо вышел из дома. Я дернулась было бежать за ним, но поняла, что больше ничего уже не смогу ни сказать, ни сделать.
– Его реакция не очень-то вдохновляет, – обронил Костя. – Вряд ли он сможет чем-то помочь. Не пошел бы Федотову на нас стучать.
– Не пойдет, – возмутилась я. – Просто ему нужно время. И хоть какие-то доказательства.
И тут я кое о чем вспомнила. Будет ему доказательство!