Ольга Петрова
Гори, гори ясно!
– Нельзя же так спящих людей пугать, – недовольно проворчал Костя. – Этак с нами что-нибудь плохое могло приключиться.
– Ты имеешь в виду хуже, чем сейчас? – фыркнула я. – Вы газету прочитали?
– Прочитали, прочитали, – проворчал он, потягиваясь и встряхиваясь.
Он был спокоен так, что мне захотелось его чем-нибудь стукнуть. Решил испытать мое терпение?
– Знаешь, у меня есть привычка – я читаю все газеты и журналы, начиная с последней страницы, – бесстрастно и даже скучающе произнес Костя, глядя куда-то мимо меня. – Так что поначалу я вообще не понял, с чего ты мне ее всучила и как она могла объяснить причину нашей вынужденной ночевки в этом уютном, но не слишком комфортном пространстве.
– Мы даже решили, что ты и в самом деле из-за кузнеца решила задержаться, – откликнулся Макс, зевая и вытаскивая соломинки из одежды.
Я уже открыла рот, чтобы высказать свое справедливое возмущение, но Костя продолжал, как ни в чем ни бывало:
– И вот я листаю газету, и начинаю понимать: что-то не так. Вроде бы и действующие лица те же, но расклад совсем другой. Курсы валют вообще за опечатку принял. Ну а когда наткнулся на статью о предстоящей церемонии венчания наследника престола… Из династии Романовых… В Санкт-Петербурге, столице нашей родины.
Я поняла, что за преувеличенным спокойствием на самом деле Костя тщательно скрывал свои эмоции. Как бы взволнован он ни был, он полностью себя контролировал. Интересно, это врожденная черта его характера, или для этого потребовались годы тренировок?
– Насколько я разобрался, монархия здесь все же конституционная, – бодро продолжал он. – То есть власть монарха сугубо номинальна. Так, красивая традиция и лишний повод для пышных торжеств. По факту же политическая власть осуществляется парламентом и премьер-министром, как в Великобритании. Кстати, угадай, кто у нас премьер-министр? – Костя сунул мне под нос газетный разворот.
– Да ну! – изумилась я, заметив знакомое лицо над статьей об очередных успехах России на международной арене. – Просто ум за разум заходит!
– Да нет, как раз все встало на свои места. – Костя устало потер сонные глаза. – Ведь это все объясняет. Правда, объяснение может тебе не понравиться – мне и самому оно, честно говоря, не нравится.
– Больше всего мне не нравится неопределенность, – вздохнула я. – Так что не тяни, и скажи наконец, где мы оказались.
Пока Костя хитро усмехался и тянул эффектную паузу (а может, просто собирался с духом и мыслями), Макс выпалил, сняв сенсацию у Кости с языка:
– В параллельной реальности, вот где! Понимаешь, в этом кургане действуют какие-то особые силы, которые отвечают за энергетическое равновесие. Мы туда влезли, и это равновесие нарушили, и заблудились… на перекрестке реальностей.
Заканчивал фразу он уже неуверенно. Очевидно, что теоретические выводы принадлежали Косте.
– Понятно, – сказала я, ничегошеньки не понимая. – Костя, может, ты все же объяснишь?
– Попробую. Пройдя через лабиринт, заключенный в кургане, мы очутились в варианте реальности, в котором на каком-то историческом отрезке произошло событие, направившее Россию по альтернативному пути развития.
– Так, а можно услышать всю цепочку умозаключений, которая привела вас к данному выводу? – осторожно поинтересовалась я.
Костя взгромоздился на низкую поперечную балку, почти касаясь головой ската крыши, и начал, устремив вдохновенный взгляд куда-то за пределы миров.
– Каждое мгновение мы делаем выбор. Чаще всего на самом примитивном уровне: чем позавтракать, что посмотреть, что надеть на работу, чай выпить или кофе. Или на уровне повыше – по какой дороге поехать, на машине или на общественном транспорте, куда отправиться отдохнуть. И в зависимости от этих решений строится кривая линия нашей жизни.
– Например, упадет на нас кирпич, или не упадет, – вставил Макс с умным видом.
– Каждое наше решение рождает текущий вариант реальности, и не только для нас, – продолжал Костя. – Ведь все люди взаимодействуют, линии постоянно пересекаются и переплетаются в настоящую паутину. И дрожание паутины с одного края или ее разрыв где-то в середине неизменно приводят к перестроению всей системы, иногда незначительному, а иногда грандиозному.
– Это из серии, к каким последствиям может привести одна раздавленная несколько тысяч лет назад бабочка? – припомнила я.
– Именно, – подтвердил Костя. – Допустим, что каждый ключевой момент, то есть такой момент, в который принимается значимое решение, не просто меняет линию истории, а создает развилку, рождая сразу несколько реальностей, развивающихся параллельно в своем времени и пространстве по отдельному сценарию. Между прочим, под эту теорию можно подвести и научную базу – начиная с Эйнштейна и заканчивая Эвереттом с его теорией многомировой интерпретации. Но, к сожалению, с их исследованиями я знаком лишь поверхностно, – закончил он с искренним сожалением.
– Зато теперь у тебя будет бесценный практический опыт – хоть диссертацию пиши, – заметила я.
Костя серьезно задумался:
– Для этого мне пришлось бы досконально изучить трактовку согласованных хронологий, и…
– Костя, прошу тебя, отвлекись от своих грандиозных планов и вернись… в реальность, какой бы она ни была, – взмолилась я. – Какой же ключевой момент мог так повлиять на события? Что, Ленин не родился?
– Понятия не имею! – воскликнул Костя. – Я бы сейчас душу продал за местный учебник истории. Где была та самая стрелка, которая переключает рельсы и направляет целую страну по другому пути? Ленин не родился? К власти не пришел Николай Второй? Распутин не добрался до Петербурга? В эрцгерцога Фердинанда стреляли, но промахнулись? Россия победила в русско-японской войне? Столыпина не убили?
Костя замолчал, но глаза его горели. Он вспоминал исторические факты, сопоставлял, делал выводы и… воображал.
– Революцию нельзя было отменить, – решительно заявил он, верно, отвергая одну из только что построенных собственных теорий. – Монархия находилась в глубоком кризисе. Но если бы временное правительство решительно взяло власть в свои руки и пошло навстречу требованиям народа, то, вполне возможно, что февральской революцией все бы и закончилось. Россия путем реформ «сверху» превращается в конституционную буржуазную монархию. Из Первой мировой войны мы вышли бы не через позорный Брестский мир, а в числе стран-победительниц. Россия не потеряла бы территории, а, наоборот, приобрела их. И стала бы самой большой по территории и самой мощной по экономике страной мира!
Сказать, что мы с Максом были под впечатлением, значит, не сказать ничего. Подумать только, Россия, которую не разрушали до основания, чтобы затем построить новый мир из осколков прошлого, скрепив их цементом из ложных убеждений и страха. Страна, которая не знала красного террора, гражданской войны, насильственных переселений и репрессий. И последующего развала всего, что было создано такой непомерной ценой.
– Вы это всю ночь обсуждали? – тихо спросила я Макса, боясь потревожить Костю в его историческом экстазе.
– Нет, мы остановились на теории относительности и возможности существования параллельных реальностей, – так же шепотом ответил он. – Потом просто вырубились.
– Я тоже уснула сразу, как голову на подушку опустила, – призналась я.
– А как же кузнец? – невинно спросил Макс.
– Да, кстати, кузнец! – я сделала вид, что не поняла намек. – Как он вписывается в теорию?
– Идеально! – откликнулся Костя. – В нашем мире Заречье – умирающая деревня с несколькими доживающими свой век старушками. В параллельной реальности Заречье, не знавшее потрясений коллективизации – оживленный населенный пункт с развитым сельским хозяйством. А кто же здесь живет? Все те же твои знакомые и родственники, только они не уезжали из деревни в город, а живут здесь – работают, женятся, размножаются. Ведь даже на беглый взгляд работы здесь всем хватает. Так что я думаю, Данила – далеко не единственный двойник, которого мы здесь можем встретить.
– Логично, – согласилась я. – Но моих родственников, скорее всего, мы здесь не встретим. Мама как-то обмолвилась, что ее бабушка и дедушка были высланы в Заречье, как это называлось, «на поселение». Неизвестно откуда, неизвестно за что. Они сами об этом никогда не рассказывали, да никто и не спрашивал: слишком сильна была память о временах, когда за любопытство очень дорого можно было заплатить… А папа городской, они с мамой познакомились, когда она в город учиться приехала. Так что, возможно, в этом мире меня вообще нет!
– Интересно, а я есть? – встрепенулся Макс.
– Действительно, интересно, – поддержала его я. – Ведь если история целой страны пошла по другому пути, то и судьбы людей складывались совершенно по-другому. Другие союзы заключались, другие люди рождались.
– А я думаю, что в любом мире каждому суждено встретить того, кто ему предназначен, – с горящими глазами заявил Макс. – И мы все равно должны были появиться на свет.
– Я и не знал, что ты такой романтик, – поддразнил его Костя. – Но давайте все же вернемся к главному вопросу.
– И какой же вопрос главный? – полюбопытствовала я, оторвавшись от занятнейших размышлений на тему, как должны были сложиться обстоятельства в этой параллельной вселенной, чтобы я все-таки появилась на свет.
– Как вернуться в наш мир, в нашу родимую реальность, или вы уже решили здесь насовсем остаться? – язвительно поинтересовался Костя.
– Нет-нет, что ты, – помотал головой Макс, – Надо домой как-то возвращаться, да поскорее.
– И что же вы надумали насчет способа возвращения? – спросила я, окончательно придя в себя.
– Как правило, в лабиринте выход там, где вход, – пожал плечами Костя. – Так что надо вернуться в курган и постараться найти дорогу назад.
Особого энтузиазма эта идея ни у меня, ни у Макса не вызвала. В голове снова пронеслись ужасы вчерашнего дня – бесконечные блуждания в путанице подземных переходов и пережитое отчаяние. Костя постарался нас приободрить.
– Ну чего вы скисли? Мы же не полезем просто так, очертя голову. Вспомните историю про Минотавра.
– Предлагаешь воспользоваться путеводной нитью Ариадны? – криво усмехнулся Макс.
– Бабули Насти, – попытался пошутить Костя и многозначительно показал указательным пальцем вниз. – Веревка поможет нам методично исследовать проход за проходом. А если ничего не получится, мы всегда сможем вернуться. Но сначала позавтракаем!
Нелегко поверить, что проблемы с вдруг соприкоснувшимися параллельными реальностями решаются вот так просто, с помощью путеводного клубочка. Но Костиному напору противопоставить было совершенно нечего, а у него, как я уже убедилась, решения начинали реализовываться непосредственно в момент принятия. Так что мы спустились вниз и разыскали Настасью Осиповну, которая как раз разливала очередную партию любовных зелий по отмытым склянкам. Судя по их количеству, очень скоро Заречье ждала волна свадеб и последующий демографический бум. Мы рассказали ей, что якобы дозвонились до своих коллег и теперь знаем, куда нам надо держать путь. Да-да, непременно обратимся к Данечке, чтобы он нас отвез. Сразу после завтрака! А можно у вас моток веревки попросить, да подлиннее и покрепче?
После того, как парни (включая Шарика) основательно позавтракали, мы попрощались с хлебосольной хозяйкой и выступили в поход, вооружившись бабкиной керосиновой лампой и клубком крепкой бечевки.
Я витала мыслями непонятно где. Если у нас действительно получится по ниточке выйти из кургана в свой мир, то, значит, и обратно можно будет вернуться? Передо мной смутно забрезжила фантастическая перспектива сбегать в параллельный мир на выходные, чтобы познакомиться поближе с… местным населением.
За этими приятными мыслями я не сразу обратила внимание на шум, раздававшийся со стороны карьера. Определенно шумела какая-то тяжелая техника. Мы нервно переглянулись и ускорили шаг. Через минуту мы потрясенно глядели на то место, где еще вчера был курган. Сразу несколько экскаваторов хищно вгрызались зубастыми ковшами в склон и деловито наполняли подъезжавшие один за другим самосвалы. Ход, через который мы выбрались из лабиринта, уже срыли, изрядно углубившись в холм. И никаких проходов, камер и древних захоронений не было и в помине, только свежие пласты песка. Курган перестал существовать, а вместе с ним исчезла и наша надежда на возвращение.
10. БУДЕТ ЖИТЬЕ, ЕДА ДА ПИТЬЕ
Несколько минут мы потрясенно стояли, молча наблюдая за происходящим. Потом развернулись и пошли к тому месту, где когда-то был наш лагерь. Вернее, где был лагерь в нашем мире, а в параллели оказалась коровья тропа. Пришли и сели в стороне, вернее, упали на заросший склон.
– Какие же мы идиоты! – глухо сказал, наконец, Костя куда-то в траву. – Надо было еще вчера попытаться вернуться обратно.
– Ты же сам понимаешь, что мы бы этого не сделали, – запротестовала я. – Во-первых, мы еще не знали, где очутились, а во-вторых, ни за что не полезли бы в курган на ночь глядя после того, как только что чудом выбрались оттуда.
– Я бы полез, – хмуро проворчал Костя. – Если бы знал, что это единственная возможность вернуться домой.
– А я бы нет, – поддержал меня Макс. – Мне эти Могилы теперь в кошмарах будут сниться. Слишком хорошо помню то чувство, когда поверил, что они станут нам могилой.
– Сейчас все равно нет смысла это обсуждать, – примиряюще сказала я. – Надо подумать, как еще можно вернуться. Постараться получше изучить это Заречье. Возможно, есть какие-то слухи, поверья, предания. Какие-нибудь аномальные зоны или черные дыры.
– Правильно! – поддержал меня Макс и решительно хлопнул рукой по колену. – Если уж такая штука с нами произошла, значит, могла случиться и с кем-то еще. Так что наша задача – найти что-то необычное. Или кого-то. Будем следовать за знаками. Я не верю, что мы получили билет в один конец!
– Мне бы ваш оптимизм, – усмехнулся Костя. – Ладно, принимается. Ищем, наблюдаем, расспрашиваем. Кстати, наша легенда про археологические исследования позволит вести поиски, не вызывая особых подозрений.
Мы немного взбодрились. Сейчас главное было не терять головы и держаться вместе. Каким бы безумным вымыслом не казалась нынешняя ситуация, придется принять ее и постараться разобраться, какие законы мироздания мы задействовали и как заставить их заработать в обратном направлении. Вот только где нам жить, пока будем обыскивать Заречье и его окрестности в поисках паранормальных зон и явлений? И как объяснить местным жителям, кто мы такие и откуда свалились без денег, без документов и даже без смены одежды.
– Нам бы сейчас очень пригодился какой-нибудь родственник или знакомый, – задумчиво проговорила я. – Такой, чтобы с жильем помог, перед деревенскими жителями замолвил словечко, а заодно бы и про необычные места и явления рассказал.
И как в ответ на мое пожелание, послышался конский топот, а вскоре показался и сам всадник. Знакомый такой всадник на знакомом сером в яблоках коне.
– Ну что, снова будем импровизировать? – хмуро спросила я, наблюдая, как кузнец спешивается и идет к нам, ведя серого в поводу.
– Давай! У тебя это хорошо получается, – откликнулся Костя. – А я поддержу, по возможности.
– Ты главное ресницами побольше хлопай, – успел подколоть Макс.
– Привет, археологи! – Данила вместе с конем посмотрели на нас строго, как на допросе. – Вы куда пропали?
– Мы не пропали, а просто решили окрестности осмотреть, – сказала я и кокетливо похлопала ресницами, хотя совершенно не собиралась этого делать.
А затем принялась не слишком внятно объяснять кузнецу, придумывая на ходу, что мы должны остаться здесь на неопределенное время, что наши руководители очень заинтересованы в археологическом потенциале этой местности (Костя одобрительно хмыкнул), и что наша основная группа, от которой мы в результате совсем уже отбились, должна закончить работы на прежнем месте, и лишь потом приедет за нами. Глупая ситуация, не правда ли?
– Абсолютно глупая, – бесстрастно подтвердил кузнец.
– Поверь, я бы рада предложить тебе другое объяснение, но у меня его нет, – честно сказала я.
Костя с Максом хранили молчание, предоставив мне выпутываться самой.
– Просто поверь, что нам крайне необходимо здесь задержаться.
Я умоляюще смотрела на него, потом перевела взгляд на коня, как будто тот тоже имел право голоса.
– Все это очень непонятно и крайне подозрительно, – вынес свой вердикт кузнец. Конь фыркнул и закивал головой. – Но я постараюсь вам помочь.
– Спасибо! – обрадовалась я.
Вот что предложил Данила: оказывается, у него в деревне был собственный дом, но в заброшенном состоянии. По летнему времени парень жил в пристройке к кузнице, а к зиме жилище требовалось привести в надлежащий вид. Самому хозяину заниматься этим некогда, летом работы особенно много. Так что он готов был предоставить жилплощадь, только нам самим и предстояло сделать ее жилой: разобрать и выбросить старый хлам, кое-что подлатать. Короче, предлагалось побыть гастарбайтерами в обмен за еду и проживание. Не самая радужная перспектива, но выбирать не приходилось, и мы согласились.
Кузнец повел нас к новообретенному месту жилья и работы, и я пристроилась идти рядом с ним, вернее, рядом с конем. Ребята следовали чуть поодаль, оживленно переругиваясь шепотом.
– Хочешь в седло? – спросил кузнец, заметив, какие восторженно-умильные взгляды я бросаю на лошадь.
Прокатиться верхом я бы не отказалась, даже если бы предложение исходило от одного из всадников Апокалипсиса. Я передала Шарика Максу и в одну секунду запрыгнула в седло.
– О, да ты профессионал, – уважительно заметил приготовившийся подсаживать меня Данила. Однако править не доверил, пошел рядом, держа коня под уздцы.
– Скорее, продвинутый чайник, – рассмеялась я, и, осмелев, добавила. – А я его вчера по пути в кузницу встретила. Он что, по деревне свободно бегает?
– Вообще то у него есть своя прекрасная левада. Но эта наглая морда имеет редкостный талант отвязываться и открывать задвижки. Регулярно сбегает из конюшни и шляется, где вздумает, – в шутку пожаловался кузнец, и легонько хлопнул жеребца по упомянутой морде. Серый обиженно прижал уши и горестно потряс головой, отрицая все обвинения.
– Это твой собственный конь? – я провела пальцами по бархатной шее скакуна.
– Да, мой собственный, – с явной гордостью подтвердил парень. – Орловец, сам ездил на конный завод выбирать. Звездопад от Забияки и Душечки.
– Он просто фантастический!
– Я смотрю, ты к лошадям неравнодушна, – с одобрением заметил кузнец.
– Это еще мягко сказано, – смущенно улыбнулась я. – С детства по ним с ума сходила. На всех рисунках кони скакали. Во снах видела, как лечу галопом по полю. Но в реальности заняться верховой ездой удалось лишь год назад.
– Значит, сон сбылся?
– Частично, тренировки проходят на манеже, так что полевой галоп пока только в мечтах.
Кузнец замолчал, а я подумала, что, наверное, выгляжу смешно со своей детской восторженностью, и тоже притихла. Ну что поделаешь, если для меня любой конь – это одновременно и сказочный единорог, и крылатый пегас. Я млею от одного вида лошади, а в седле забываю обо всех проблемах и неприятностях. Да и какие вообще могут быть проблемы, когда ты сидишь высоко над всеми, всем телом ощущаешь движения мощного прекрасного животного и смотришь на мир между острыми ушками коня. А уж если его ведет под уздцы соответствующий моменту персонаж…
Легкий ветерок взметнул гриву Звездопада и волосы Данилы, и я с удивлением отметила, до чего конь и хозяин похожи мастью. «Лошадь любит домовой дедушка, когда она под цвет волос на голове хозяина», – вспомнилась где-то читанная примета. Какие бонусы при этом полагались лошади или ее владельцу, впрочем, не уточнялось.
Яркая фигура Зинаиды была заметна издалека. Она тоже нас заметила и ждала нас с крайне недовольным видом.
– Значит, так вот! Сбежала и спасибо не сказала, – сердито глянула на меня атаманша.
– Простите, вас нигде не было, а меня друзья ждали, – объяснила я.
– Посмотрим, что за друзья, – «кокушка» перевела суровый взгляд на ребят. Они потупились, как будто тоже успели в чем-то провиниться.
– Ишь ты, какой черненький, – умилилась Максу Зинаида. Термин «политкорректность» был ей точно не знаком.
– Здравствуйте, я Макс, – заискивающе улыбнулся ей мулат.
– Ой, он еще и по-русски говорит! – восхитилась женщина.
– Константин, – коротко и сухо представился Костя. По нему Зинаида лишь скользнула взглядом, полностью увлеченная Максом. Налюбовавшись, она снова принялась за меня.
– Так что, Катерина, найдется у тебя для меня на прощание доброе слово? – строго вопросила она.
– Прощаться не обязательно, – неожиданно вмешался Данила. – Если ты не против, то Катя еще у тебя поживет. Ребятам придется здесь задержаться… на неопределенное время.
Зинаида несколько мгновений постояла, переводя взгляд с меня на Макса и что-то соображая, а потом заявила:
– А что, пускай живет, мне не жалко! А ребята где устроятся?
– Не волнуйся, кокушка, они у меня остановятся, – успокоил ее крестник. – Заодно дом в порядок приведут.
– Это правильно! – поддержала его родственница. – А то за тебя ни одна девка не пойдет, покамест в доме такая разруха.
Данила лишь усмехнулся, видно, привык уже. Потом повернулся ко мне, чтобы помочь спешиться. Наши глаза встретились, и я скользнула с конского бока прямо в его руки.
– Спасибо, но я и сама могла слезть, – пробормотала я.
Он улыбнулся, на мгновение задержал меня в воздухе, и я почувствовала себя невесомой, а мир вокруг словно поставили на паузу, пока ноги не коснулись земли.
– Пойдем, Катерина, будешь устраиваться на проживание, – позвала меня Зинаида. Я рассеянно кивнула ребятам и послушно пошла за ней. Потом спохватилась, вернулась за Шариком и спросила, забирая его у Макса:
– Я же не знаю, где этот дом? Как мне вас найти?
– Я тебя потом провожу, – пообещал Данила.
Костя скривился, Макс ухмыльнулся, а я подумала, что это значит, я скоро увижу его снова.
Досадуя на себя за эти мысли, я попрощалась с ребятами и побежала за удалявшейся Зинаидой. Она шагала быстро, и чтобы не отставать, мне пришлось бежать за ней вприпрыжку, как Пятачку за Винни-Пухом.
– Спасибо, что разрешили пожить у вас, – поблагодарила я свою хозяйку.
– Не годится девице с парнями под одной крышей жить, – строго заметила она. – Или у тебя там жених?
– Нет-нет, это мои друзья. Коллеги, – поправилась я.
– Коллеги, понятно, – протянула Зинаида с видом «знаем мы таких коллег». – Ты в кладовке удобно устроилась?
Я неопределенно хмыкнула.
– Вот и хорошо. А вещи твои где?
Я смущенно объяснила, что из вещей у меня есть только то, что надето на мне, плюс Шарик. Зинаида удивилась, но расспрашивать не стала. Мы подошли к дому. Залаявший было Узнай завилял хвостом, признав нас.
– Вот что, у меня сегодня выходной, так что я хозяйством займусь, а ты уж сама себя развлекай, – сказала хозяйка, энергично вбегая на крыльцо.
– Может, и я чем помогу? – неуверенно предложила я.
– Да чем ты поможешь? – фыркнула кока Зина. – Хотя постой. Готовить умеешь?
– Кое-что умею.
– Так приготовь обед, там курица потрошеная в холодильнике, а я скотиной займусь, – женщина повязала поверх платья передник и решительно направилась в хлев, а я – на кухню.
Ну что же, начнем изучать этот мир с исполнения традиционных женских обязанностей. Курица из холодильника неприятно поразила меня наличием головы. Пришлось ее отрезать, почувствовав себя палачом. Какой же смертью погибла несчастная птица? И что бы из нее приготовить, чтобы ее гибель была не напрасной? Порыскав по кухне, я нашла картошку, морковку и лук и решила потушить это все вместе с курицей. Скоро кастрюля булькала на плите, разливая аппетитный аромат.
– Ишь ты, пахнет вкусно! – Зинаида вошла, снимая передник и вытирая вымытые руки. – Неужто и вправду готовить умеешь? А я так это дело не люблю!
– Не скажу, что люблю, – честно призналась я. – Но простые блюда приготовить сумею.
– Это хорошо. Мужа, значит, накормить сможешь, – похвалила «кокушка».
– Ну да, зачем еще надо уметь готовить, – пробормотала я.
Мы вместе накрыли на стол и с удовольствием принялись за еду. Шарик под столом грыз хрящики. За обедом Зинаида разговорилась и принялась рассказывать, что происходит в деревне. А рассказать было о чем: оказалось, в Заречье разгоралась нешуточная борьба за место сельского старосты. Уже много лет на эту должность переизбирался некий Григорий Федотов. На деревне он пользовался большим уважением и, до недавнего времени, непререкаемым авторитетом. Но с некоторых пор у него появился серьезный конкурент, как выразилась моя хозяйка «змея, пригретая на груди». Дело в том, что ферма, которую мы разглядели на дальнем краю Заречья, принадлежала энергичному предпринимателю Морозову. Несколько лет назад он выкупил участок земли в конце деревни с полуразрушенными коровниками и занялся реорганизацией молочного производства.
Почему же змея? А потому что, по словам Зинаиды, без Федотова ничего бы у Морозова не вышло. Желая помочь начинающему фермеру, староста немало способствовал покупке земли, да и с работниками помог: чуть ли не по домам лично ходил, агитируя женщин идти в доярки. Предприниматель же за дело принялся активно и не жалел денег ни на коров, ни на рабочих – очень скоро работать на ферме стало считаться большой удачей. Предприятие расширялось, стадо росло, и у Морозова появился дерзкий план перепрофилировать производство с молока на мясо, что сулило совсем другой уровень прибыли, но требовало значительных новых площадей. А все земли вокруг деревни находятся в долгосрочной аренде у семейного земледельческого кооператива Федотовых – его самого и четверых сыновей.
Тогда Морозов начал наступление на своего недавнего благодетеля, выбрав очень удачный момент: мало того, что этот год выборный, так еще и срок аренды земель истекает. И в департамент сельского хозяйства в этом году полетели два запроса: один от Федотова, на продление аренды, а второй от Морозова, с подробным бизнес-планом по строительству мясопромышленного комплекса. Деревенское общество разделилось: старожилы выступали за старосту, а вот молодежь, хотя и не открыто, поддерживала предпринимателя, ведь новое производство обещало множество рабочих мест у хорошо зарекомендовавшего себя работодателя.
Если жители Заречья поддержат в выборах Морозова, то они автоматически выкажут поддержку и его наполеоновским планам по дальнейшему развитию местности, и это, несомненно, учтется властями при принятии решения. Получалось, что с местом старосты Федотов мог потерять и свои сельхозугодья, что ставило под удар все семейное предприятие.
– Зинаида Алексеевна, а вы за кого, за Морозова, или за Федотова? – осторожно спросила я. Помнится, Данила обмолвился, что кокушка на ферме работает.
– За Федотова, конечно, – фыркнула женщина. – В Заречье издавна землю пахали и пшеницу сеяли. А тут приехал городской умник и решил, что может поменять все, как ему захочется. Мы сами знаем, как нам жить, нам указчики не нужны!
И стукнула ладонью по столу, демонстрируя свою неподкупность и приверженность установленным порядкам, а заодно прибив зазевавшуюся муху.
– А почему у Данилы дом необжитый? – я решила сменить тему, чтобы успокоить хозяйку.
– Так он ведь тоже городской, – все еще ворчливо ответила «кокушка». –Второй год всего пошел, как он к нам на постоянное житье переехал. Отец его еще по молодости из Заречья уехал. Только свадьбу сыграли, а он и заявил отцу своему, что уезжает. Ух, как тот бушевал! Он ведь надеялся, что сын кузнецом станет, как он, сам-то он кузнец потомственный. Сына ждал долго, до него трех дочек жена родила, Яков уже отчаялся наследника заиметь. И вот, дождался. Растил, ремеслу учил. К свадьбе дом ему выстроил. А тот сказал, что кузнецы нынче никому не нужны, сейчас, мол, время новых технологий, а молотом в жаркой кузне махать – прошлый век. Дед Яков тогда заявил, что, если сын в город переедет, пусть в родном доме больше не показывается. Даже когда внук родился, видеть не захотел. Настасья к ним в город тайком ездила. А Яков с тех пор словно потух, даже согнулся весь. Кузницу забросил, все дома сидел, или в лесу по нескольку дней пропадал. Уж как бабка его травками своими не отпаивала – все без толку.
Много лет прошло, и вдруг в один прекрасный день ожила кузница, задымила. Деревенские, конечно же, побежали смотреть, кто там работает. Глядят, стучит молотом Яков, глаза горят, спина прямая. А рядом парнишка хлипкий суетится, помогает. Оказалось, внук из города приехал, и сразу к деду – хочу, мол, стать кузнецом. С тех пор так и повелось – на каждые каникулы Данила стал приезжать, перенимать кузнечное дело. А в городе-то он на художника учился, представляешь себе? Наш Данила – художник, курам на смех!
– Это точно, – пробормотала я, вполне живо представляя себе художника Данилу, а вернее, вспоминая недотепу Даниила из нашей реальности. Поразительно, насколько причудливо переплетаются нити судьбы в этой реальности, и при этом неизменно повторяют узор. – А где же сейчас дед Яков?
– Помер Яков, – с грустью сказала Зинаида. – Года три уже как помер. Вроде и здоров был, как бык. А однажды просто не проснулся. Настасья с тех пор совсем в свои зелья-снадобья ушла, и Данила больше не приезжал. И вдруг как с неба свалился в прошлом году, уже насовсем. Привез с собой кучу всяких станков да паяльников – целый прицеп. Кузницу оборудовал по-новому. Оказывается, он в городе продолжил ремеслу обучаться, денег подзаработал – сейчас на художественную ковку большой спрос – всякие там решетки, ворота, камины, я тебе и не расскажу всего. Да еще он с этими, как их, конструкторами связался, ну это когда взрослые мужики в рыцарей играют, на конях скачут, да мечами машут.
– Реконструкторы, – поправила я. – Общество исторической реконструкции.
– Вот-вот. Так он для них мечи да доспехи делает. Ох и дорогие эти мечи у него, ты себе не представляешь. Да этим конструкторам все нипочем, заказывают, покупают. Так что без работы не сидит, и денег немало зарабатывает. Да и парень он видный, девки местные за него друг дружке косы повыдергать готовы, так что ты с ним поаккуратнее, – дала мне совет Зинаида, с явной гордостью за крестника.
– Мне бояться нечего, у меня кос нет, – усмехнулась я. Значит, он здесь первый парень на деревне. Кто бы сомневался?
– А к чему я все это тебе рассказываю? – опомнилась женщина, – Ах да, дом. Дом все это время стоял нежилой. Хоть и строил его Яков на славу, а подделать много чего надо. Да и забит всякой рухлядью ненужной. Прошлую зиму Данила у Настасьи перекантовался, а в этом году твердо решил свое жилье в порядок привести. Только работа в кузнице мало времени на ремонт оставляет, так что твоим друзьям-коллегам придется изрядно попотеть.