Адам Робертс
Стена
Глава 9
Он полз по вертикальной ледяной поверхности в восточном направлении, ориентируясь в основном интуитивно, так как разыгралась настоящая снежная буря, застлавшая мглой все вокруг. Пока Тигхи не думал ни о том, куда ему податься, ни о том, какая судьба его ожидает. Все это в будущем, а пока нужно как можно быстрее уйти от Чародея, спрятаться от него. Юноша изо всех сил двигал руками и ногами.
Вскоре пурга утихла, и колючие снежинки больше не слепили глаза. Тигхи оглянулся через плечо. Небо приобрело такой яркий и сочный голубой цвет, что казалось неестественным. Оно было чистым, как только что вымытый пластик, и таким близким, что его, казалось, можно было поцеловать. Тигхи выбился из сил и на пару минут остановился, чтобы отдышаться. Морозный воздух обжигал носовые полости.
Посмотрев вверх, юноша увидел снежный заряд, который вскоре окутал его. Видимость опять ухудшилась до такой степени, что он мог видеть лишь свои руки в перчатках. Тигхи продолжал ползти.
Воздух опять очистился, и на стене перед юношей появилась тень. Оглянувшись через плечо, Тигхи увидел очертания зависшего над ним на небольшой высоте серебристого корабля Чародея. Изо рта Тигхи вырвался тонкий, жалобный вой ужаса.
– Тигхи! – огласил окрестности громовой голос. – Тигхи!
Тигхи замер на месте и, распластавшись на льду, прижался к нему что было сил, надеясь, что неподвижность защитит его. Он не может видеть, сказал себе юноша. У него нет глаз. Он не может видеть меня, он надеется, что я выдам себя криком или движением. Ведь только тогда его приборы могут засечь меня. Но я не сделаю этого.
Серебристый корабль тронулся с места и полетел на восток, а затем с завыванием повернул и стал подниматься.
Тигхи тяжело дышал. Он посмотрел направо, туда, где был восток. Это был конец стены. Она заканчивалась. Тигхи прекрасно это видел. Вместо ее продолжения далее следовал лишь небольшой отрезок льда длиной в пятьдесят с небольшим рук (с того места, где Тигхи находился сейчас, было трудно сказать точнее), а затем виднелось лишь голубое небо. Небо было не только позади юноши, оно было вверху, и внизу, и справа. Скоро не будет ничего, кроме неба. И что тогда останется делать?
И что тогда?
Подняв голову, Тигхи увидел серебристый корабль, который опять снижался.
– Тигхи! – загудел усиленный динамиками голос Чародея. – Тигхи! Дай о себе знать! Обозначь себя! Где ты?
Тигхи замер в абсолютной неподвижности. Он даже пытался остановить дыхание, хоть на несколько секунд.
– Не будь дураком, парень! Датчики подсказывают мне, что ты где-то здесь. Стоит тебе крикнуть или пошевелиться, и они тут же установят твое точное местонахождение. И тогда ты сможешь опять взойти на борт моего корабля.
Слова отражались от льда и отдавались странным, искаженным эхом.
Корабль Чародея опустился еще ниже, а затем и вовсе исчез из поля зрения, но его слова все еще бухали и отдавались эхом. Затем они растворились в общем шуме и вое ветра, гнавшего хлопья снега. Убедившись в том, что серебристого летательного аппарата поблизости нет, Тигхи продолжил путь на восток.
Через несколько минут голос Чародея послышался вновь, становясь все громче по мере приближения корабля. Тигхи выругался про себя и опять замер на месте. Слова сливались в нечленораздельное завывающее бормотание, пока Тигхи не смог различить смысл некоторых из них:
– …скорее, чем позволить этому случиться. – Затем последовало афен-афен-фен-фен. Очевидно, ветер заглушал и относил слова в сторону. – Я могу сделать это! Я управляю всеми своими механизмами прямо отсюда, с корабля. Я отключу подогрев в твоем костюме, и ты окоченеешь. Тебя ждет смерть! – Умолкающее эхо унесло вдаль: – Смерть! Смерть! Смерть! Я скорее убью тебя, чем позволю уйти от меня. Я потратил столько сил, чтобы найти тебя. – Дальнейшие слова растаяли в реве ветра. – Найти тебя. Найти тебя…
Корабль Чародея исчез внизу. Тигхи опять тронулся в путь, конечная цель которого была ему неведома. Однако уже одно то, что он двигался, приносило некоторое удовлетворение успокаивало.
Налетел еще один снежный заряд. Колючие ледяные снежинки забивали глаза, лишая возможности ориентироваться. Метель утихла, но холод остался, проникая все дальше и дальше внутрь тела. Сначала появилась боль в пальцах рук, а затем ног. Вскоре от холода закоченело все тело. Все говорило о том что Чародей выполнил свою угрозу. Какое бы чудо ни подавало тепло в костюм Тигхи, оно, как видно, зависело от прихоти Чародея.
Сверху в который уже раз долетело блеяние голоса Чародея. Оно постепенно приближалось, и в конце концов его источник оказался на одной горизонтали с Тигхи.
Холод пронизал тело юноши до самых костей. Он весь дрожал, и это лишало руки должной цепкости. Пальцы окончательно потеряли чувствительность. В этот момент голос Чародея стал четким и пронзительным.
– …тебя. Не упрямься. Поверь мне, этот холод убьет тебя. Я знаю, что ты страдаешь. Но я могу усугубить твои страдания. Тебе станет еще хуже!
«Хуже! хуже! хуже!» – эхом разносилось по льду. Ветер набрасывался на слова, стараясь порвать их в клочья и примешивая к их звучанию злобный шип и свист.
– Я могу отключить филаменты, с помощью которых твои перчатки и ботинки цепляются за лед. Ты не сможешь удержаться на поверхности. Ты упадешь с мира!
Тигхи попытался крикнуть в ответ что-нибудь оскорбительное, однако его горло было напрочь переморожено, и вместо крика вырвался беззвучный хрип.
– Нет!
– Ты идиот! – прозвучал гулкий голос Чародея.
На сей раз серебристый корабль подошел к стене на гораздо более близкое расстояние. Он находился чуть выше юноши, и до него можно было дотронуться рукой. Корабль медленно сносило вбок и вниз. Опасаясь, что огромный корпус заденет его и собьет со стены или раздавит, как насекомое, Тигхи попытался привести в движение свои скованные холодом конечности и отползти немного в сторону.
Вдруг послышался треск, который расколол воздух, а вслед за ним распространился резкий металлический запах. Взглянув вверх, Тигхи увидел второй серебристый корабль, пикировавший сверху. Вновь раздался треск, такой громкий, что у Тигхи даже заболели уши. Между двумя кораблями появился луч белого света. Он появился и в ту же секунду пропал. Сразу после этого машина Чародея засветилась ослепительно ярко, распространяя свет во всех направлениях. Затем последовал оглушительный вой, от которого у юноши чуть было не лопнули перепонки. Этот вой закончился треском. На этот раз от одного корабля к другому протянулась черная полоска – на фоне голубого неба она казалась похожей на черную нитку. Серебристая поверхность корабля Чародея на сей раз не отреагировала световым эффектом. Вместо этого прозвучал ряд странных кашляющих звуков, а сбоку корабля выполз столб дыма.
Тигхи увидел дыру в серебристом корпусе калабаша Чародея, из которой валил густой черный дым. В следующую секунду металлический аппарат на крутом вираже врезался в стену. Удар был такой силы, что Тигхи почувствовал, как стена содрогнулась.
Внизу живота у юноши вдруг появилось неприятное, но знакомое сосущее ощущение. Он почувствовал, что мир под ним скользит, съезжает вниз.
Корабль Чародея, отскочив от льда, стал резко снижаться. Это снижение больше напоминало падение. Тигхи успел заметить на корпусе машины, сбоку, огромную вмятину и клубы дыма, вырывавшиеся из пробоины. Затем она резко набрала скорость и стала быстро уменьшаться в размерах, пока не превратилась в едва заметную точку, которая через полминуты растворилась в пространстве.
Тигхи отчаянно вцепился в лед, однако продолжал оседать. Вниз, вниз. Юноша скользил, и скользил, и наконец начал падать. Он знал, что падает. Об этом безошибочно говорило ощущение в животе, противное посасывание под ложечкой. Однако Тигхи по-прежнему изо всех сил прижимался к студеной поверхности льда. Он повернулся лицом к стене, однако не мог уловить движения.
Снизу пахнуло морозным воздухом.
Мир вздымался и плясал перед глазами. Окоченевшие суставы Тигхи взвыли от внезапной боли. Все рухнуло куда-то налево. Мир оказался сначала в тени, а затем снова на свету, и, к своему смертельному ужасу, Тигхи вдруг почувствовал, что кувыркается в воздухе вместе с огромным куском льда. А затем льдина начала разламываться на более мелкие куски.
Справа от юноши отломился порядочный кусок льда, а затем еще один, тот, к которому прицепились филаменты Тигхи. Он оглянулся посмотреть, однако страха не испытал. Мороз сковал не только его тело, но и чувства. Мимо проносилась ледяная поверхность стены, со всеми ее складками, трещинами и царапинами.
На льду у самого лица юноши появилась трещина. Напрягая мышцы, Тигхи убрал филаменты сцепления изо льда, и как раз в этот момент лед рассыпался на мелкие куски. Порывом ветра снизу юношу перевернуло вверх ногами, и он опять начал кувыркаться в воздухе. Тигхи свел ноги вместе, и дальше его телом управлял инстинкт флатара, а не мозг, находившийся в полубессознательном состоянии. Выпрямившись, Тигхи поднял голову.
Другой серебристый калабаш, тот самый, который атаковал машину Чародея черным лучом, подлетел к Тигхи и стал описывать вокруг него круги.
Вдруг что-то взорвалось, и голова Тигхи едва не раскололась пополам. У юноши посыпались искры из глаз, и он чуть было не потерял сознание. Мелькнуло предположение, что в голову ему, должно быть, угодил обломок льда. Удар отбросил Тигхи в сторону, и образ набирающей высоту серебристой машины померк, слившись с какой-то непонятной мглой.
Очевидно, юноша потерял сознание, хотя и не был в этом уверен. Ему больше не было холодно. Наоборот, приятное тепло согревало тело, проникая до самых костей. Пальцы вновь обрели чувствительность. Правда, это возвращение к жизни сопровождалось лютой мозжащей болью, однако вскоре, по мере увеличения температуры, боль становилась все более терпимой, пока наконец не исчезла совсем.
Сознание то покидало Тигхи, то возвращалось к нему.
Глава 10
Тигхи казалось, что он падает в чистом пространстве, пространстве, где не существовало ничего, кроме пустоты. Стены больше не было. Его приняло в свои объятия голубое небо с разбросанными то здесь, то там белыми клочками. Должно быть, это были облака. Они поднимались вверх, минуя юношу, одно за другим.
Тигхи было тепло. Исключение составляло лишь лицо, в которое хлестал ледяной ветер. Сначала занемели губы и нос, а затем тупая боль разветвилась на переносицу и лоб. Но в остальном он чувствовал себя почти по-младенчески счастливым.
Тигхи вытянулся, а затем опять свернулся клубком. Абсолютная пустота. Ничто. Лишь сила ветра, лишь его рев, то ослабевающий, то усиливающийся.
Тигхи был свободен. Ничто не стесняло его: это было чистое существование.
Он не мог сказать, сколько времени продолжалось падение. Юноша даже не думал о том, куда подевалась стена. Ему все больше и больше хотелось пить.
Книга пятая
БОГОЧЕЛОВЕК
Глава 1
Сознание Тигхи отметило приближение серебристого корабля, однако восприняло это, как во сне, потому что над ним довлел страх. А вдруг это Чародей, явившийся, чтобы опять предъявить на него свои права. Тигхи вскричал, но – словно во сне – его голос оказался немым. Вокруг все было заполнено каким-то стремительным шуршащим шумом, похожим на грохот водопада.
Из корпуса корабля выдвинулся металлический ус, который захватил Тигхи. Юноша испытал неприятное ощущение. Ус встряхнул его. Теперь это уже был не сон. Ус болезненно вонзился в поясницу юноши. Охватив его за талию, эта штука очень больно прищемила ему кожу. Тигхи заорал и стал вырываться из железных объятий.
Ус подтягивал его к кораблю или наоборот? Тигхи начало казаться, будто это он тянет корабль к себе, и тот рос и рос, пока его громада не возвысилась над юношей. Разглядев корабль вблизи, Тигхи увидел, что он не такой, как машина Чародея: более объемный и высокий, с гораздо большим количеством различных приспособлений и устройств, смонтированных на корпусе.
В серебристой оболочке открылся зев, который поглотил Тигхи целиком. Оказаться в абсолютной тишине, совершенно изолированным от воя и невероятного напора ветра было так неожиданно, что Тигхи потерял от резкой смены ощущений сознание.
Он пришел в себя в темноте. Слегка побаливала кожа на пояснице в том месте, где ее прищемил металлический ус. На юноше все еще был костюм, который ему дал Чародей. Стащив с руки перчатку, Тигхи расшнуровал завязки и, просунув руку, пощупал внутри. Пальцы ощутили сырость.
Наверное, он снова потерял сознание, потому что в следующий раз пришел в себя, уже сидя на какой-то скамейке под неярким белым светом. Тигхи сидел не двигаясь, выпрямив спину. Откуда-то доносился ровный негромкий гул. Прямо перед ним поблескивала белым кафелем стена, омытая светом. Постепенно зрение адаптировалось к тусклому освещению, и юноша стал различать очертания дверного проема и серебристо-кремовые и белые кирпичи или кафельные плитки, образовывавшие узоры по диагонали.
В затылке было какое-то странное ощущение.
Тигхи попытался встать со скамейки и шагнуть вперед, чтобы рассмотреть стену как следует, и тут ему стало понятно, что его голова привязана. Когда тело двинулось вперед, голова дернулась и осталась на месте. Тигхи едва не вывихнул шею и не упал. Осторожно пятясь, он кое-как опять сел на скамейку и пощупал затылок. Из него выходил пластиковый провод в палец толщиной, который затем скрывался в стене. Тигхи тщательно ощупал место, где провод входил в голову. Волосы там были сбриты наголо, и провод погружался прямо в кожу. В точке ввода вокруг провода ощущался крошечный рубец.
Это обеспокоило Тигхи. Ему не нравилась сама мысль о присутствии в его голове чужеродного предмета. Однако затем, как ни странно, юноша понял, что его больше беспокоит тот факт, что в действительности он не ощущает никакого беспокойства. Еще одно странное событие в странной последовательности событий, из которых теперь состояла жизнь Тигхи.
Все погрузилось в темноту.
В непроницаемой тьме послышался какой-то свист. Тигхи насторожился. Замигали короткие вспышки зеленовато-голубого света, которые образовывали различные геометрические фигуры. Затем в черно-фиолетовой мгле появилось розовое свечение, похожее на неоновый светильник, который однажды приносил в деревню бродячий торговец. Свечение приблизилось к лицу юноши, он махнул рукой, и свечение исчезло.
В воздухе сильно запахло кислым потом.
Белый свет. Где-то в нижней части поля зрения появился и медленно пополз по горизонтали ряд каких-то каракулей и значков. Так близко, что казалось, будто они отпечатались на роговой оболочке глаз юноши. Тигхи едва успел сообразить что это буквы и числа. Времени прочитать их и осмыслить ему не хватило – вокруг опять воцарилась тьма. Прозвучал голос.
– Открой глаза, – сказал кто-то на имперском.
Тигхи осторожно приоткрыл глаза. Он опять находился в помещении с белыми стенами. Перед ним стояли три человека, очень похожие на его деда.
– Дед, – произнес юноша. У него пересохло во рту, а губы потрескались и слиплись. И вдруг его рот ни с того ни с сего наполнился слюной. Ее было так много, что растерявшийся Тигхи не смог остановить ее, и слюна потекла по его подбородку. – Дед! – произнес он снова.
– Нет, – сказал тот, кто стоял в середине.
Он был похож на деда, с той лишь разницей, что у него была более темная, глянцевая кожа, да и сам он выглядел гораздо моложе.
У стоявшего слева кожа была более бледная, оттенка красной меди, а у того, что справа, она отличалась грубой, шероховатой поверхностью, словно ствол дерева, только в уменьшенном масштабе.
Тигхи сглотнул комок, вставший от волнения в горе, и спросил:
– Где я? Дед?
– Нет, – ответил средний дед. – Мы не он. С этим у нас нет ничего общего.
Тигхи попытался было повернуть голову из стороны в сторону, переводя взгляд с одного деда на другого, но у него ничего не получилось, потому что провод, входивший в затылок, был слишком коротким.
– Вы похожи на моего деда, – сказал он. – Все трое.
– У тебя неполный комплект аппаратуры, далеко не полный, – произнес дед, стоявший справа. – Нам едва удалось подключиться к интерфейсам, которые мы обнаружили.
– Он на примитивном уровне, – сказал дед в центре.
– Чародей вставил в мою голову какие-то металлические штучки, – объяснил Тигхи.
– Чародей?
– Я был в другом корабле, таком, как этот, я думаю. Там был человек с искусственной кожей.
Лицо деда, стоявшего в центре, медленно растянулось в улыбке.
– Это ты назвал его Чародеем, – тихо спросил он. – Или он сам назвал себя таким именем? Как забавно.
– Сдается мне, вы его знаете, – сказал Тигхи. – Вы – его Возлюбленный. Он часто говорил о своем Возлюбленном.
– Мы все трое – его Возлюбленный, – подтвердил тот, что стоял справа, – а он – наш Возлюбленный.
– Как получилось, что вы все одинаковые? – спросил Тигхи.
– У одной и той же женщины было позаимствовано сто восемнадцать яиц, – пояснил дед справа, – много сотен лет назад. Они все были оплодотворены материалом из одного источника.
– Моего, – сказал дед в центре. – Я – оригинал.
– Я не верю вам, – произнес Тигхи, слегка удивившись своей собственной смелости.
Деды, стоявшие по краям, взглянули на своего товарища в центре, а затем опять перевели взгляды на Тигхи.
– Если уж на то пошло, – сказал дед в центре, – то я действительно был источником материала для оплодотворения. Это не клонирование, и поэтому мы все немного отличаемся друг от друга. Однако сходство и в самом деле очень сильное. Я согласен с этим. Пусть мы и не клоны, но у нас много общих качеств.
Это объяснение не вызвало у Тигхи никакого интереса. Подняв руку, он потрогал провод, входивший в его затылок, затем попытался выдернуть. Ничего не получилось. Провод, казалось, намертво прирос к затылку. Каждый раз, когда Тигхи дергал его, по краям поля зрения появлялись вспышки света.
– Оставь провод в покое, – посоветовал дед в центре. – Мы еще не закончили проверку работы, сделанной нашим Возлюбленным.
– Кто из вас тот Возлюбленный, о котором он говорил? – поинтересовался юноша.
– Мы все. Если между нами и существуют различия, то они недоступны твоему пониманию.
– Вы пытались уничтожить его в воздухе, – вспомнил Тигхи и тут же мысленно представил себе устремляющийся вниз серебристый корабль и черный луч, протянувшийся от него к машине Чародея, – но я думаю, что ему удалось спастись.
– Да, он ушел от нас, – подтвердил дед справа.
– Вы преследуете его. Почему вы похожи на моего деда?
– На деда?
– Когда я был ребенком, – начал объяснять Тигхи. – В моей деревне…
– А, – понимающе произнес дед в центре. – Это был один из районов, где проводил свои эксперименты человек, которого ты называешь Чародеем. Он внедрил наших и своих двойников – украденные варианты – в нескольких местах. Однако ты не один из нас: ты отпрыск одного из нас.
– Возможно, ты – отпрыск отпрыска, – предположил дед справа.
– Несомненно, это более отдаленная генетическая связь.
– Говоришь, твоя мать удалила часть биоэлектронных средств, вживленных в твою голову? Когда это случилось? Когда ты был младенцем?
– Что за эксперименты проводил Чародей? – спросил Тигхи.
В самой середине его головы возникло какое-то щекочущее ощущение, которое никак нельзя было назвать приятным. Он взялся обеими руками за голову и принялся массировать и тереть кожу лица и череп. Однако все было безрезультатно, ибо источник зуда находился в самом центре мозга.
– Он хочет того же, чего и мы, – сказал дед в центре. – Мы должны вернуть мир в горизонтальное состояние. Такое опасное существование противоестественно сути человечества и не может дальше продолжаться.
– Риск, – произнес задумчиво Тигхи, – суть существования.
– Метафизика, – сердито заявил правый дед. – Не скреби так сильно свой затылок!
– Вы вживляете детям в головы всякие свои мудреные штучки, – сказал раздражительно Тигхи, – а после того, как дети вырастают, отрезаете им головы и думаете, что это поможет перевернуть мир. Странные дела.
– Наш Возлюбленный, – сказал центральный дед, и в его голосе прозвучало нечто, похожее на благоговение, – вынашивает самые амбициозные планы. Он намерен превратить человека в машину для управления гравитацией, используя такой же принцип конвертирования энергии в гравитационное сопротивление, на каком основана конструкция кораблей, подобных этому. Человек должен быть способен преломлять гравитационное поле в локальном контексте. Это захватывающая мечта.
– Невозможная мечта, – сказал правый дед.
– Это не единственная цель, которую он преследует. В частности, он хочет власти, и он испытывает механизмы, которые развились в умах генетически подходящих субъектов. Ему нужен механизм, который функционирует в полной гармонии с сознанием. Задача не из легких.
– Вы восхищаетесь им, – сказал Тигхи.
– Конечно.
– И все же хотите уничтожить его.
– Конечно. Естественно, он хочет уничтожить нас. Он был одним из нас. Мы были Возлюбленными вместе, пока он не бросил нас.
– Он пытался убить меня? – спросил Тигхи.
– Ну, вообще-то, – уклончиво ответил правый дед, – мы обычно уничтожаем плоды его экспериментальных забав. Если позволить им и дальше ползать по стене и размножаться, это может привести к опасным, непредсказуемым последствиям.
– Не убивайте меня, – произнес Тигхи отрешенным, безразличным голосом, испытывая двойственные чувства. – У меня есть важная информация о нем. Я сообщу ее вам в обмен на мою жизнь, если вас это устаивает.
Последовала пауза.
– Похоже, – сказал центральный дед, – мы не можем получить доступ в твою текущую память. Не хватает кое-каких деталей.
Тигхи опять посмотрел на них: в центре теперь стоял краснокожий дед, который мгновением раньше – юноша был уверен в этом, – стоял справа. А на его месте теперь был дед с кожей, похожей на жидкое масло. Когда они поменялись местами? Он не мог припомнить, чтобы видел это.
Воздух наполнился пронзительным резким запахом явно искусственного происхождения. Через пару минут уже ничем не пахло. Затем в поле зрения Тигхи появились какие-то призрачные шарообразные существа, плававшие в воздухе.
– Что происходит? – удивился юноша.
– О какой информации ты говоришь?
– У Чародея есть пещера во льдах, – ответил Тигхи. – Там его запасы продовольствия и много трупов. Он сам показал мне это место. Я нашел там пистолет и выстрелил в него.
– Сказки, – проговорил краснокожий дед в центре. – Метафизика. У него теперь новая кожа с микрофиламентным слоем. Никакая пуля его не возьмет.
– Я метился в его глазницы, – пояснил Тигхи, закрывая глаза.
Но даже с закрытыми глазами юноша видел окружающее в мельчайших подробностях, словно его веки были прозрачными. Он даже начал сомневаться, что закрыл глаза.
Лицо темнокожего деда опять медленно растянулось в улыбке.
– Ему это наверняка не понравилось.
– Он сказал, что вставит себе новые глаза, – сказал Тигхи.
– Разумеется. Это ему по силам, – согласился дед, стоявший справа.
Все трое вдруг пропали из виду, и вместо них перед юношей поплыли голубые треугольники в белом пространстве.
Затем они вернулись: три версии одного и того же человека – черный, красный и шершавый. Порядок, в котором они расположились, опять изменился.
– Я не совсем понимаю… – начал было Тигхи.
– Мы должны принести свои извинения, – сказал темнокожий дед.
– В том, что ты оказался втянутым в наши разборки, нет твоей вины. Мы делаем крупные ставки в своей игре, ну а отдельные личности, – они на втором плане. Тем хуже для них.
Место, которое он занимал, внезапно опустело. Там подвилось пятно серого цвета, по которому шли крест-накрест мерцающие полоски. Затем темнокожий дед снова материализовался на прежнем месте.
– Будущее всего… – сказал краснокожий дед. – Нам нужно вернуть мир к горизонтальному состоянию. Тогда жизнь может начаться снова.
– Люди все равно будут падать, – возразил Тигхи. – Такова природа всего живого, и не важно, где жить, на стене или где-либо еще. Люди все равно будут падать.
– Наш Возлюбленный допустил глупую ошибку, – сказал темнокожий дед. – Мы вскоре уничтожим его.
– Он возлагал на меня большие надежды, – медленно проговорил Тигхи. – Думал, что я займу важное место в его планах.
– Мы полагаем, что он надеялся уничтожить нас с твоей помощью, – хором произнесли все трое.
Затем один из них, выдавив из своего горла какой-то хлюпающий звук, который можно было принять за смех, добавил:
– У тебя в голове неполный комплект биоэлектронники. Кое-что выросло, благодаря чему мы смогли подключиться к тебе. Однако все это на примитивном уровне.
– Когда вы схватили меня своим металлическим усом, – сказал Тигхи, вдруг почувствовав обиду за такое бесцеремонное обращение, – вы очень больно прищемили мне кожу на пояснице! Она до сих пор болит. Вы были не слишком осторожны.
– Однажды… – начал темнокожий дед.
Из всех дедов остался он один. Интуиция подсказывала Тигхи, что те двое не исчезли, а по-прежнему присутствуют здесь, однако в нематериальной форме. А может, их там и вообще никогда не было. Конечно, сейчас он мог видеть только темнокожего деда, очертания которого выделялись на фоне тусклых голубых вспышек. При каждой такой вспышке в голове Тигхи начинали покалывать острые иголочки.
– Однажды… – снова сказал темнокожий дед.
Его голос вдруг вырос и затопил собой все другие звуки, все другие ощущения, будучи таким же мощным, как ветер, необъятным, как сама стена. Сейчас не существовало ничего, кроме голоса. Зрение, обоняние, осязание юноши – все бездействовало. Он мог только слышать. Голос. Голос.
– Однажды! Однажды жил человек! Он истощал себя, но заменял свои износившиеся органы новыми органами, усиливал с помощью искусственных биомеханизмов церебральный материал, воссоздавал античную технологию! Он был богочеловеком! Он был богочеловеком! Именно ему подчинялись люди, богочеловеку, под ним они находились! Однажды мир был иным. Теперь он такой, каким мы его знаем. Он снова будет другим. Кто выживет в этом другом мире? Кто выживет после перемены? Кто сотворит эти перемены? Богочеловек! Кто будет контролировать их? Богочеловек! Кто все изменит? Богочеловек!
Затем наступила тишина, в которой отчетливо звучала металлическая, почти музыкальная нота. Тигхи оказался в абсолютной темноте. Ему показалось, что где-то очень далеко разносится эхо, подобное тому, которое он слышал, когда цеплялся за лед. Тихий звенящий звук, повторяющий металлическим шепотом:
– Смерть! Смерть! Смерть! И наконец, абсолютное ничто.
