Станислав Владимирович Далецкий
Время шакалов
А все эти рассуждения, что частный собственник создал условия, обеспечил, организовал и прочее – только для обмана людей, которые работают на собственников, своим трудом обеспечивая им благополучную жизнь.
Так вот. Прогнившая верхушка руководителей СССР решила обманом завладеть собственностью всего народа. Организовались две шайки мошенников и предателей во главе с Меченным -Горбачевым и ЕБоНом – Ельциным, которые стали кричать, что государство плохо распоряжается общенародной собственностью и эту собственность надо бы раздать всем в частную собственность, а уж хозяева сами распорядятся, что и как делать с ней и всем будет жить лучше.
Рыжая крыса, по кличке – Чубайс, по подсказке из Америки выдала всем жителям страны по бумажке, на которой было написано слово «Ваучер» и стояла цифра: 10000 рублей. Якобы, это доля каждого жителя страны в общем имуществе государства. Надо сказать, что в пересчете на нынешние деньги – это примерно два миллиона рублей: вроде бы неплохо и люди клюнули на эту наживку. Но на эту бумажку нельзя было что-то купить: её надо было вложить в какое-нибудь предприятие и это будет твоя доля в этом предприятии, а уже по результатам работы этого предприятия человек получит свою долю в прибыли, если, конечно, эта прибыль будет.
Михаил Ефимович сам много раз анализировал аферу с ваучерами и с интересом слушал рассуждения Учителя, который продолжал:
– На одну бумажку «Ваучер» завод не купить – надо много таких бумажек собрать вместе, поэтому организовались конторы по сбору бумажек – ваучеров. Эти конторы работали под присмотром правительства во главе с человечком вида дауна, по кличке Гайдар.
Многие люди, не зная, куда девать эти ваучеры, продавали их, но правительство уже выпустило столько денег, что на вырученные от продажи ваучера деньги, можно было купить только два батона хлеба, вместо обещанных мошенникам из правительства, двух автомобилей «Волга».
В итоге, конторы по сбору ваучеров бесследно исчезли, и вдруг выяснилось, что всё достояние страны Советов оказалось в руках немногих ушлых людей, в основном, нерусской наружности. Так, мошенническим путем, общенародная собственность всех оказалась частной собственностью немногих.
Но мало завладеть собственностью – надо ею управлять и охранять от обманутых людей. Управлять заводами новые частные собственники не умели и не умеют до сих пор, поэтому большинство заводов развалилось и эти развалины видны повсюду, хотя со времени «большого хапка» прошло более 20-ти лет.
Для охраны, обманным путем захваченной народной собственности, новые частные собственники организовали охранные отряды, которые сейчас по своей численности уже больше армии и милиции –полиции вместе взятых.
И что интересно: эту частную собственность охраняют те, у кого она была украдена – простые люди, которые своими руками, поддавшись мошенникам и проходимцам отдали народное достояние, разрушили страну и свою вполне благополучную жизнь.
Перейдем к самому важному для нас – бомжей. Чтобы отвлечь внимание от себя, мошенники объявили частной собственность всё жильё, в котором люди и проживали. Это жильё, формально являясь государственной собственностью, фактически являлось собственностью тех, кто там проживал: нельзя было только продать это жилье, но, также, нельзя было человека и лишить этого жилья, даже если проживающие не платили квартплату, весьма небольшую: 5 – 10 советских рублей за квартиру, в месяц, напоминаю, что жильё предоставлялось людям в порядке очереди и совершенно бесплатно.
По задумке мошенников, это жильё начали передавать в частную собственность проживающим там людям и теперь стало возможным продавать это жильё, как и кому заблагорассудится.
Вот и мы, сидящие здесь в разрушенном и заброшенном доме, стали частными собственниками своего жилья, полученного бесплатно от Советской власти в благополучные годы нашей жизни. Так почему же мы, обитаем здесь в развалинах, а не проживаем в своих квартирах: не хоромах, конечно, но вполне комфортных и благоустроенных собственными руками? Потому, что там, где появляется её «препохабие» – частная собственность, там следом появляются преступления по отъему этой собственности в пользу других, желающих и вожделеющих владеть этой собственностью.
Посмотрите наверх: там и через 20-ть лет продолжают делить нашу народную собственность – отнимают её друг у друга, убивают из-за неё даже родных и друзей и эти озверевшие собственники готовы на всё ради доходов, которые приносит частная собственность. Ведь чем больше этой собственности, тем больше дохода она может принести и значит, тем больше преступлений совершается по переделу частной собственности.
ЕбоН и Гайдар уже сдохли, но дело их живет и процветает, а что народ нищенствует и вымирает –так это нынешнюю власть, стоящую на охране частной собственности, нисколько не волнует.
Мы, все здесь присутствующие, были частными собственниками своего жилья и все его лишились. Пусть каждый из нас, снова и при всех, расскажет: как он лишился жилья и оказался на помойке, а мы послушаем и поговорим, – закончил Учитель своё выступление и предложил выпить водочки, что было принято с одобрением.
Он разлил из початой бутылки по стаканчикам благословенный напиток, народ выпил и закусил, потом все местные закурили: в молчании вспоминая каждый свою историю бездомства.
VII
Учитель снова прервал затянувшееся молчание:
– Я предложил рассказать каждому свою историю с жильем, которое было и, как говорится, сплыло – поэтому я и начну с себя.
У меня было настоящее частное жильё ещё при советской власти: собственный кирпичный дом в небольшом городке, где я жил с семьей и работал учителем истории в школе.
Жена работала строителем и дом мы построили сами на участке, рядом со старым домишком, в котором жили прежде и который был получен мною от государства, когда я, молодой и холостой, начинал учительствовать там.
Строили дом мы вместе с женой своими руками три года, потом построили сарай, баню, гараж для машины «Запорожец» – в общем, по нынешним временам это был особняк: четыре комнаты и кухня, туалет в доме – что тогда было большой редкостью в нашем поселке. Дочка вышла замуж и жила неподалеку в своей квартире городского типа.
Потом наступили времена окаянной демократии с ЕБоНом во главе страны, вернее её обломка от СССР, названного Россией. Почти все жители городка стали безработными: предприятия разваливались сами по себе, имущество их растащили, в основном бывшие их руководители, а остатки были никому не нужны – даже новым собственникам. Жена стала безработной, заболела от переживаний за детей, и вскоре умерла.
Родилась внучка, но дочка с мужем тоже стали безработными. Зять начал пить, потом и дочка пристрастилась, а внучку я взял к себе в дом. Тут сын – тоже безработный, подрался по пьянке и получил 10 лет тюрьмы за побои, которые не наносил потерпевшему, а нанес его приятель, отец которого служил в милиции – он и отмазал своего сыночка. Я остался жить в большом доме вместе с внучкой.
Зять ушел от дочки и куда-то уехал, дочка продолжала пьянствовать – ничего не помогало. Прошло несколько лет. Сын вернулся из тюрьмы досрочно, почти сразу ограбил палатку какого-то лавочника, чтобы украсть водки, и снова загремел на десять лет в тюрьму.
Пару лет назад, я взял и написал дарственную на дом внучке: она уже стала женихаться, и я боялся, если что случиться со мной, то её мать – моя дочка, пропьет дом, получив его в наследство.
Оформил я дарственную на дом, а месяца через два меня уволили из школы – видимо потому, что я рассказывал на уроках как люди жили при советской власти: нынешняя молодежь ничего об этом не знает и думает, что все тогда сидели в лагерях, ели только черный хлеб, работали почти бесплатно и жили под страхом ареста ни за что. Чушь конечно, но дети верили, а я говорил им правду – за что и уволили.
Но формально меня уволили по сокращению: детей стало меньше – значит и учителей надо меньше. Жить стало не на что, я заболел на нервной почве и попал в больницу, где пробыл почти месяц. Внучка вначале меня навещала, а потом перестала.
Из больницы я вернулся домой, а меня не впускают: внучка за время моей болезни вышла замуж за местного лавочника, значительно старше её по возрасту, и они решили, что я им не нужен. Метнулся я туда – сюда, но оказалось, что всё сделано по нынешним законам: дом не мой, а внучкин и что он подарен мною, не имеет никакого значения – даже на порог меня не впустили.
Пожил я с неделю, рядом со своим домом у соседки – старушки, но жить – то не на что! И вспомнил про свою двоюродную сестру, которая жила одна в Москве в двухкомнатной квартире одна – она тоже учительница, но бывшая, на пенсии. Муж у неё умер, а дочка, окончив институт иностранных языков, уехала в Англию и работала там, но не говорила кем и где.
Позвонил я сестре, она и говорит: приезжай ко мне – места хватит, здесь и на работу устроишься. Я так и сделал, приехал к сестре, она меня зарегистрировала в своей квартире и начал я искать работу.
Учителем сразу найти не удалось, и пошел я охранником на склады, но сначала, надо было окончить месячные курсы. Так и сделал. Проучился на курсах две недели, а сестра взяла и умерла – прямо во сне. Просто уснула вечером, а утром уже не проснулась.
Позвонил её дочери, она приехала из Англии, организовала похороны матери, а на следующий день и говорит: давай-ка дядя ищи другое жилье, квартиру я сдам квартирантам за хорошие деньги, а когда вступлю в наследство, наверное, продам – эти деньги мне в Англии очень пригодятся и позволят начать собственное дело. И сроку дала три дня, пока она будет оформлять наследственные дела.
Так я и оказался на улице: без денег и без работы. На зарплату охранника квартиру не снимешь, комнату тоже, да и не успел я окончить курсы и окончательно оформиться на работу. И вот два года, почти, живу бомжом, привык: какая – никакая, а всё же жизнь, но через год, если доживу, достигну пенсионного возраста и поеду в свой городок оформлять пенсию, ну а с пенсией устроюсь к кому – нибудь на постой: к старичку или женщине в возрасте, одиноким.
Может потом и внучка пожалеет деда, да и дочка – пьяница, там же мыкается, сын через два года должен вернуться из тюрьмы – может сообща ещё и поживем и как-то наладим свою жизнь. Была семья и ничего не осталось – всё сгорело в этой демократии, будь она проклята.
Все помолчали, а Михаил Ефимович подумал, что Учитель, оказывается, тоже ждет пенсионного возраста и тоже хочет вернуться в родные края – как и он. Значит, это верный путь возвратиться к нормальной жизни – надо только дождаться и перетерпеть нынешнее своё положение изгоя общества.
– Ладно, Максимыч, – сказал Черный,– давай я свою короткую историю с частной собственностью расскажу, если общество не против. Люди были не против, и Черный продолжил:
–Я – москвич, детей нет, и так оказалось, что остался жить один в пятикомнатной квартире. Работал инженером в НИИ, каком не важно, его закрыли и продали здание, а я устроился работать охранником – сейчас пол-Москвы работают охранниками.
Работа простая, но и зарплата простая. Можно было, конечно, дежурить ещё где-нибудь, но тогда вся жизнь будет проходить на работе, в охране. И решил я квартиру продать, купить однушку, а на разницу в деньгах вполне можно было прожить много лет, как добавка к зарплате, да и пенсия не за горами, а москвичам Москва доплачивает к пенсии – если пенсия меньше 12 тысяч рублей.
Стал я искать варианты продажи квартиры: тут же налетели эти самые риэлторы, я выбрал одного – он сказал, что подберет мне лучший вариант продажи и одновременно подыщет однушку для покупки, только нужна ему доверенность на ведение дел.
Зашли к нотариусу, составили доверенность, я подписал её, уволился с работы – решил отдохнуть и съездить к брату, двоюродному, в Смоленскую область. Риэлтор мне и денег дал на поездку – в счет своей будущей доли от продажи моей квартиры: договорились на 3% от суммы, а квартира тянула на 2 -3 миллиона долларов, потому что хороший район и близко к центру.
Уехал я, месяц прожил в деревне, а когда вернулся, оказалось, что моя квартира продана, даже уже два раза и деньги, якобы, я все получил, о чем есть расписка, подписанная мною.
Я кинулся к юристам: те говорят, что всё правильно: доверенность составлена с правом продажи, расписку можно отдать на экспертизу о подлинности моей подписи, но внешне подпись очень похожа, и видимо это я морочу им мозги, а доверенность подлинная, что подтвердил и нотариус.
Это я, не вчитываясь, подмахнул документы и лишился всего.
Пошел я в суд, там сказали: судитесь, но надо заплатить за услуги, а квартиру уже не вернуть, потому, что она продана два раза и второй покупатель не причастен к этой афере, если она и была, в чем судья сомневается.
Встретил я этого риэлтора, а тот уже других клиентов обхаживает, охранника себе завел, который посоветовал мне скрыться с глаз – иначе голову мне скрутит где-нибудь вечерком. Такой вот проделал я бизнес со своей квартирой, доставшейся от дедов и родителей, которые получили её от советской власти.
Думал уехать к тому брату в деревню: там много пустых домов – занимай любой и живи, но на что? Брат сам живет от подсобного хозяйства: огород и живность во дворе, да ещё пенсия его матери – моей тетки.
Так и мыкаюсь уже два года по подвалам и чердакам, так и туда стало не попасть: вы же знаете: идет борьба с терроризмом и все чердаки и подвалы теперь под замком. Летом ещё сносно, как сейчас, в этом доме, а зимой надо опять искать теплый закуток: всем вместе или по отдельности – как получится.
Правильно сказал Максимыч: где частная собственность – там обман и преступления. Хорошо, что не убили меня за квартиру. Читал недавно в «МК», что раскрыли банду риэлторов, которые увозили одиноких стариков в брошенные деревни, там оформляли с подкупленными нотариусами и судьями продажу их квартир, а этих стариков спаивали или просто топили в болотах, которых в Подмосковье достаточно – можно всех нас там перетопить.
Зимой, вообще: тюкнул легонько старичка по голове и бросил в лесу – сам замерзнет. Читал, всё в той же газетенке, что по весне, в Подмосковье находят до трех тысяч трупов, замерзших или убитых – в полиции их называют «подснежники».
Налей – ка водочки, ещё по стопочке, Максимыч, – почти стихами сказал Черный, – пока следующий исповедоваться не начал. Учитель аккуратно разлил остатки водки и сунул пустую бутылку под стол, но на столе, лаская глаз, стояла ещё одна, непочатая, бутылка – спасибо десантникам и их празднику. Все выпили и не поморщились.
Тут встрепенулся Хромой:
–Давайте, я расскажу свою историю с частной собственностью, потому что я и есть, фактически, тот самый «подснежник», о которых упомянул Черный.
Жил я в однокомнатной квартире, куда съехал из трешки, после развода с женой и размена на две квартиры. Дело это давнее, детей у нас не было, так что разъехались мирно, тем более, что квартира эта была моих родителей, как и у Черного.
Жена потом вышла замуж и родила дочь – значит дело было во мне, потому-то я больше и не женился, хотя женщины, конечно, были – приходящие. Работал я инженером в строительном тресте, а потом уже в частной лавочке, но тоже по строительству.
Шёл, однажды, я зимой в декабре позапрошлого года с работы пешком от метро «Динамо», где я жил, неподалеку. Было часов восемь вечера, так что народец на улицах был, но все торопились и кутались – морозило за минус 20 градусов.
Вдруг, ударили меня сзади по голове и больше ничего не помню! Очнулся: – лежу, голый, в сугробе снега за кустом, и слышу голоса: – Давай добьем его, а другой отвечает: – Не надо, пошли отсюда, а этот сам сдохнет от мороза,– и они ушли.
Я подождал немного, встал – от холода уже трясло: был в одних трусах и майке. Бросился к ближайшему дому: сунулся в подъезд – он закрыт, кинулся к другому – то же самое, но тут дверь отворилась и вышла женщина с собакой, погулять, наверное. Я ворвался в подъезд и стал стучать в двери и кричать: «Помогите»!
На первом этаже никто не ответил, на втором – тоже, а на третьем одна дверь открылась, выглянул пожилой мужчина и, увидев меня в одних трусах, хотел уже закрыть дверь, но я успел крикнуть, что меня ограбили и раздели тут, неподалеку.
Он впустил меня в квартиру, где была и его жена. Я объяснил им, в чем дело и они оставили меня ночевать у себя: портфель с документами и ключами тоже взяли грабители и попасть в свою квартиру я не мог, да и не в чем было туда дойти по морозу.
К утру у меня начался жар и озноб, хозяева вызвали скорую помощь и меня отвезли в больницу, где я провалялся более двух месяцев: воспаление легких и ещё сотрясение мозга – там что-то нарушилось и с тех пор я прихрамываю да и голова побаливает иногда и как бы теряю ориентацию – вы сами об этом знаете. Впрочем, когда выпью немного водочки, то всё проходит.
Выписался я из больницы, пришел домой, а там дверь новая стоит и замки новые. Стал стучать, открыл какой-то здоровенный жлоб и спросил: чего надо? Я ответил, что это моя квартира, а он говорит: пошел, мол, отсюда, бродяга – я эту квартиру купил у другого хозяина.
Надо сказать, что одет я был неважно: эту одежду, старую, мне дали мои спасители, и я обещал вернуть – когда поправлюсь.
Пошел в ЖЭК, объяснил ситуацию, а там говорят, что ничего не знаем, квартира продана лично вами, вот и копии договоров – всё чин – чином. Я говорю, что не мог продать свою квартиру: был в больнице – врачи могут подтвердить, что болел, на что в ЖЭКе отвечают, что идите и разбирайтесь сами, нам про больницу ничего не известно.
В общем, пришел я к знакомому, пожил у него с месяц, походил по юристам и судам и там сказали: да, квартиру вашу продали мошенники, но они её продали подставному лицу, а тот уже продал нынешнему владельцу. А этот нынешний является благонамеренным приобретателем и квартиру у него отобрать уже нельзя по закону. Ищите тех мошенников, а где их найдешь?
Написал, конечно, заявление в милицию, но прошло два года и ни ответа, ни привета. Заходил в милицию несколько раз, но результатов нет: видимо и не ищут никого. Правда, паспорт по справке, выданной в больнице, мне выдали, но без регистрации в Москве. С работы, за эти месяцы хождений, меня уволили. Хромого и дергающего головой – на работу нигде не берут, приятель тоже попросил съехать – у него появилась женщина, так и оказался я на улице, а потом и в вашей компании.
Как видите, лишиться квартиры в наше демократическое время, проще простого и никто не поможет, если ты не заплатишь.
Наверное, и ударили меня не случайно, а по наводке из ЖЭКа, как одинокого человека без жены и детей, чтобы убить и продать квартиру по паспорту, который мы в Москве должны всегда носить с собой. Да и подпись владельца в паспорте введена, по видимому, чтобы мошенникам было легче подделывать документы,– закончил Хромой.
– Позвольте и мне сказать, – неожиданно для самого себя, вмешался Михаил Ефимович, чем очень удивил Учителя и остальных: обычно, он слушал и поддакивал другим.
– Давай, Тихий, рассказывай,– разрешил Учитель.
– Я почему попросился за Хромым: потому что моя история похожа, на его. Я тоже жил один в коммуналке, где были ещё жильцы: кавказцы, которые купили вторую комнату в этой квартире у моей соседки.
Как я там оказался, неважно, но проживал я в этой квартире почти с победы Ельцина над Горбачевым, считай лет двадцать. Так вот, год назад я потерял паспорт – так я считал, а на самом деле его украли кавказцы, но я этого не знал и не сразу хватился и, обнаружив пропажу, написал заявление в милицию о выдаче нового паспорта. Сначала мне выдали справку вместо паспорта – вдруг найдется старый, а через месяц выдали новый паспорт.
Прошло ещё месяца два и мне приходит извещение из банка, что я не плачу денег по ссуде, взятой мною в этом банке, и они подают на меня в суд о возврате денег, путем продажи жилья, которое я указал в качестве залога за ссуду.
Я удивился и поехал в банк. Там показали договор с моей подписью, что я взял ссуду на три месяца в размере 300 тысяч рублей под залог комнаты. Я говорю им, что ничего не знаю, договора не подписывал, а паспорт был утерян мною и есть заявление в милицию.
Начал разбираться и оказалось, что ссуду дали до моего заявления об утере паспорта. Получалось, что я взял ссуду, потом спрятал паспорт и заявил об его пропаже, чтобы не возвращать деньги с процентами – уже набежало более 350 тысяч рублей. В общем, или отдавай деньги или продадим твоё жилье.
Денег у меня не было, банк подал в суд, который быстренько решил дело в пользу банка, тот не мешкая, продал мою комнату моим же соседям – кавказцам, якобы за сумму, чуть больше чем долг, хотя стоила комната раз в пять больше.
Я бегал по судам и адвокатам, но ничего не помогло и через месяц пришли приставы и охранники из банка и все мои вещи вынесли из комнаты и сложили прямо у подъезда. Вещи сложили в крепкие мешки для мусора, а мебель просто прислонили к стене у подъезда.
Я побежал в милицию, мол что да как, они неохотно пошли со мною часа через два, а когда мы пришли, то мешков и мебели уже не было – кто-то всё увез. Менты сказали, что, наверное, это приставы увезли моё барахло на хранение, но вскоре подъехала машина с приставом, чтобы увезти моё имущество на хранение и я понял, что это сделали мои соседи кавказцы.
Улик нет, ничего не докажешь и я оказался на улице: без всего, в том числе, и без документов – только паспорт при себе остался и тот вскоре потерял или опять украли, но мне это уже ни к чему: взять с меня больше нечего. Такая вот простая история,– закончил Михаил Ефимович, солгав, на всякий случай, про паспорт, который он спрятал в укромном месте на своем чердаке.
– Да, Тихий, удивил ты нас: оказывается тебя проще нас всех, как говорится, обули, а ведь ты из демократов будешь, сам говорил, что когда-то тебе Ельцин руку жал на митинге, – напомнил ему Учитель
– Что было, то было, – ответил Михаил Ефимович,– я и сейчас верю в демократию, только она у нас пока неправильная, а когда всё наладится, то будет закон и порядок.
– Ну и дурак же ты, Тихий,– сказал Учитель,– тебя выкинули на улицу, как использованную туалетную бумагу, а ты всё твердишь о законах и демократии.
Демократы, которые захватили власть и всё имущество страны, в том числе и наши квартиры, пишут законы под себя, чтобы удержать награбленное, а ты их защищаешь. Ничего, помыкаешься по чердакам и подвалам, может быть и в голове у тебя просветлеет, поймешь, кто тебя на самом деле загнал в бомжи: не было бы только поздно, – заключил Учитель и продолжил:
–Кто ещё остался у нас без исповеди? Иванов! Что молчишь, твое слово последнее.
Иванов, который сидел уже с носом, привычного ему красного цвета – вернее, свекольного цвета, встрепенулся и жадно посмотрев на бутылку водки, стоявшую на столе, ответил, глотая звуки:
–Моя история будет короткой и правдивой. Свою квартиру, честно заработанную при Советской власти, я честно пропил при власти демократов.
Жил я в соседнем областном городе, не буду говорить в каком, работал на заводе слесарем высшего разряда и получил квартиру – трешку на четверых: я, жена, дочка и тёща. Тёща умерла, потом и жену бог прибрал, дочка выросла, выучилась на врача, вышла замуж и уехала с мужем в Германию, где у него были какие-то родственники.
Она там работает санитаркой: даже медсестрой с нашим дипломом врача там нельзя устроиться, но надеется и иногда пишет, вернее, писала, что живет неплохо по нашим меркам.
Я остался один в квартире, приватизировал её, потом завод закрылся, а рабочих на улицу. Устроился в автосервис – руки-то есть, но вот с выпивкой был не в ладах: иногда запью на неделю – другую, так что на работе держали за мастерство. Но платили только за то, что сделал, а это получалось немного.
Тогда я продал свою трехкомнатную квартиру и купил однокомнатную, а на разницу прожил несколько лет, скажу прямо: выпивал, но не пропивал всё и сразу.
Потом деньги кончились, и я свою однушку тоже продал, и переселился в коммуналку в комнату. Ещё пожил на вырученные деньги, которые тоже закончились. Продал и комнату и переселился к приятелю, с которым вместе и выпивали и работали – когда могли.
Приятель как-то перебрал и замерз на улице – чуть-ли не у подъезда своей квартиры. Объявились наследники, меня выгнали, и я поехал в Москву к сестре. Сестра меня встретила без радости, но регистрацию сделала и подыскала общежитие за приемлемую цену.
Устроился снова в автосервис. Но проработал там до первой получки, с которой запил и был уволен. Из общаги тоже выгнали и уже год бомжую.
Пить стал меньше, сами знаете, да и здоровье уже не то. Хочу осенью совсем бросить пить и начать нормальную жизнь: найти работу и жилье, может быть и женщину какую-нибудь присмотреть – мне же ещё нет и пятидесяти лет, это выгляжу я старше.
Вот и вся история слесаря Иванова, – закончил он и предложил выпить по этому поводу. Его предложение было одобрено, люди выпили по стопочке, и Учитель подвел итог беседы, сказав следующее:
–Истории мы слышали разные, но результат у них один: все лишились своих квартир, своей частной собственности. Идет борьба за эту собственность, и мы эту борьбу проиграли, не смогли удержать то, что нам дала Советская власть, да и саму эту власть мы профукали под сладкие речи демократов о свободе и возможностях, которые эта свобода дает.
Оказывается, эти возможности свобода дает людям беспринципным, наглым и жестоким, готовым на любое преступление ради своей собственности и чтобы её удержать и приумножить за счет других.
Если миллиардер Абрамович, захватил обманом нефтепромыслы и присваивает себе доходы от продажи этой нефти, то он отнимает эти средства у всех нас, живущих на этой земле, которую господь бог и снабдил этой нефтью.
Другой, украл завод, построенный нашими отцами, а прибыль от работы завода кладет себе в карман или, что ещё хуже, просто распродает этот завод, как металлолом– выручки от продажи ему хватит, а то, что люди лишились работы и страна лишилась машин, станков, самолетов и всего прочего ему наплевать: интересы народа и всей страны несовместимы с интересами частного собственника.
Потанин с Прохоровым присвоили обманом Норильский комбинат за 200 млн. долларов, взятых в долг у государства и так и не отдавших этот долг, а комбинат этот, я читал, прибыли приносит в год около 5 миллиардов долларов в год. Раньше прибыль шла на всех, а теперь кладется в карманы этих собственников – вот почему народ и нищает.
Могли бы мы, лишиться своих квартир и работы при Советской власти? Конечно, нет, потому-то эти мошенники и лихоимцы и ненавидят Советскую власть и поливают её грязью, а многие, особенно молодые люди и дети, верят этой пропаганде.
Поэтому, частную собственность, как источник доходов, нужно уничтожить, оставив только личную собственность граждан и государственную собственность всего населения страны. Но пока не видно даже просветов пути по этому направлению.
Так выпьем же, граждане бомжи, за то, чтобы дожить нам или хотя бы нашим детям и внукам до тех времен, когда восторжествует снова справедливость, равенство и человеческое отношение людей друг к другу. Пусть времена шакалов сгинут как можно быстрее!
Бомжи снова выпили и стали вспоминать, кто и как жил при Советской власти двадцать лет назад. Оказалось, что и они уже не помнят многих подробностей той жизни, потому разговоры перешли скоро в споры – убеждая друг друга как было на самом деле.
Эти споры затянулись далеко за полночь, когда Михаил Ефимович ушел спать в соседнюю комнату, лёг на своё место прошлого ночлега и засыпая, слышал возбужденные голоса своих собратьев, похвалявшихся: как хорошо они жили тогда, при той власти, когда все они были моложе, здоровее и лучше самих себя нынешних.
VII
В понедельник, утром, Михаил Ефимович проснулся в своём убежище на чердаке от чириканья воробьев, которые обсуждали какие-то события в своей стае и от этого возбужденно чирикали, перелетая с места на место.
День обещал быть ясным, тихим и жарким: сквозь слуховое окно просачивались лучи солнца, а от крыши уже тянуло потоками тепла. Можно было вставать навстречу дня, но он продолжал лежать в удобной позе и незаметно снова задремал – благо воробьиный гвалт прекратился, и стая серых мошенников улетела прочь.
Очнувшись от дремы, Михаил Ефимович стал размышлять о своих планах на сегодняшний день. Вчера вечером он удачно обошел дворы новых домов, виднеющихся из слухового окна чердака – там, за рощей, где у мусорных контейнеров собрал больше десятка новых книг, модных нынче авторов стиля фэнтэзи – это когда мистические или нереальные события повествуются как реальности в жизни выдуманных или исторических персонажей.
Приметой нынешнего времени стало выбрасывание на свалку совершенно новых книг: молодые и успешные обитатели новых домов, имеющие достаточно средств, покупают новые модные книги, читают их, а прочитав, не ставят их на полку в шкафу, а выносят на свалку, чтобы не захламлять, как они, наверное, считают, свои новые квартиры.
Книги эти, хорошо изданы, в красивых суперобложках и достаточно дорогие. Также поступают с чтивом одного дня, как он называл для себя многочисленные детективные или любовные творения различных писательниц: тоже примета времени – женские писания на уголовно – сексуальные темы.
Как бы ни было, но такой утилитарный подход к книгам был ему на руку и обеспечивал сносное существование от продажи книг, хотя и по самым низким ценам, в чём заключался ещё один парадокс времени: рядом, в киосках, те же книги, что и у него, продавались по цене в десять раз больше, но чаще книги брали в киосках, проходя мимо его книжного развала.
Уважающие себя мелкие успешные менеджеры, как называют нынешних продавцов, считали зазорным покупать книги, пусть и совершенно новые, с земли у торговца неопределенного вида. Его покупателями были, в основном, пожилые люди, сохранившие привычку к чтению, но не имеющие средств на покупку новых и дорогих книг, о которых они слышали по ТВ или читали в бесплатных рекламных газетках.
Итак, вчера он принес две связки книг, которые поставил рядом, в изголовье и сегодня их надо было вынести на продажу. Сам Михаил Ефимович этих книг не читал: на чердаке, в полутьме, даже днем книгу не почитаешь, а на улице было не до чтения.
Однако, при торговле, разложив книги, он обязательно брал какой-нибудь томик в руки, раскрывал его и, присев рядом, имитировал чтение, внимательно наблюдая за проходящими мимо потенциальными покупателями и мгновенно откликаясь на любое движение прохожего по направлению к его книгам. А как же иначе! Иначе не продашь
