Татьяна Алхимова
Путь
9.
Дни шли за днями. Мы с Линкоком влились в нашу военную часть и неплохо были приняты. Совет не поставил нас, как обещал, в самый низ. А выделил вполне приличные должности. Командование уже хотело меня повысить, и я не стал отказываться. Линкок не принял повышение, аргументируя это тем, что нужен на своём месте. Мне очень хотелось поговорить с ним с глазу на глаз, но он постоянно отказывался зайти вечером ко мне и поужинать вместе. Я смотрел, как люди гибнут на поле боя и всё больше убеждался в том, что наш мир – гнилой насквозь. Он совершенно пустой и бессмысленный. Но эти мысли надо отгонять от себя, пока моя свобода только лишь иллюзия, я не должен выдавать себя ничем. Моя задача – просто жить. Обустроить своё жилище, понять простых солдат, понять себя.
Я стал приносить в дом трофеи с поля боя – разное оружие – и развешивать его по стенам в гостиной, складывать на полки. У меня никогда не было возможности устроить свой быт так, как я хочу. А теперь эта возможность появилась, и я решил ей воспользоваться. Я быстро понимал суть военных операций и маневров и предлагал своё видение продолжения боя. Мне, действительно, оказалось интересно воевать, иногда я ловил себя на мысли, что не вспоминаю прошлое, а просто наслаждаюсь моментом. Солдаты быстро стали уважать меня, в их глазах я не видел привычного страха и ужаса. Всё чаще встречал восхищение и похвалу.
Полгода спустя я успел подняться на три должности и зарекомендовал себя как отличный стратег. Но близкого контакта с Линкоком так и не складывалось. Я начал тревожиться, что он замкнулся в себе, и придумывает какой-то план. Надо разобраться с этим, нельзя, чтобы он всё испортил.
Однажды, вернувшись вечером домой, я понял, что настал тот самый момент, когда надо решительно действовать. Я закрылся в своей комнате и переместился в мир, где оставил Анну. Я знал, что вряд ли смогу её там найти, она наверняка уже устроила свою жизнь и не станет возвращаться на то место, где мы расстались. Но проверить стоит. В нашем мире не бывает зимы и снега, здесь же было холодно, и крупными хлопьями падал снег. Я быстро замерз, ждать в такую погоду не было смысла. И я вернулся обратно домой.
Целую неделю каждый вечер я перемещался в тот мир и, притаившись, ждал. Если Анна не появится в ближайшее время, то я брошу эту идею. Но в самый последний день, когда я уже отчаялся её увидеть, она пришла. Живая и невредимая. На ней было надето тёплое пальто, волосы убраны под шаль. Она не без труда пробиралась по глубокому снегу, озираясь по сторонам. Главное, чтобы Анна не заметила меня. Я ждал, когда она уйдет, чтобы проследить. Но она всё стояла и стояла, смотрела пустым взглядом куда-то вдаль, и я поймал себя на мысли, что уже не считаю её такой же красивой, как в те дни, когда она была в карцере. Она как-то увяла и потускнела, даже Льен-Линкок выглядел гораздо бодрее по сравнению с ней. У меня замерзли руки и ноги, а она всё никак не хотела уходить.
Спустя полчаса, Анна развернулась и пошла в сторону города. Я выждал ещё какое-то время и стороной отправился за ней.
Она бесцельно бродила по городу почти до глубокой ночи. Мне нужно было возвращаться, иначе я могу здесь застрять до утра и ничего не узнать. Но надо выяснить, куда она направляется. Далеко за полночь Анна добралась до вокзала и села на поезд. Как выяснить, куда она едет?
– Простите, пожалуйста, – я обратился к проводнику. – Подскажите, до какой станции едет та женщина, которая только что вошла в вагон?
– Я не могу вам дать эту информацию, – мужчина средних лет, явно давно работающий проводником, настороженно посмотрел на меня.
– Скажите, это очень важно, – я пристально всмотрелся ему в глаза и он испугался.
– До конечной.
– Спасибо.
С этими словами я ушел с вокзала и переместился домой. Теперь я знаю, где можно её найти. А, значит, продолжу свои наблюдения. Приняв горячий душ, потому что ужасно замерз, я лег спать и поднялся вместе с общим гудком утром. Теперь мне есть о чем поговорить с Линкоком. И он не сможет мне отказать. Мне не удалось поймать его при выходе из города и на поле боя, поэтому я дождался вечера и, найдя Линкока в толпе, пошёл рядом с ним.
– Зайдешь сегодня ко мне на ужин? Покажу тебе свои новые трофеи? – я пытался говорить как можно более дружелюбно, но получалось плохо.
– Мне это неинтересно, Рей, – Линкок был мрачен.
– Нам ведь есть о чём поговорить.
– О чем? О прошлом? О настоящем или может быть о будущем? – он отвернулся от меня.
– О настоящем. О том, что не здесь.
– Ты что-то знаешь о ней? – Линкок оживился и с надеждой заглянул мне в глаза.
– Не здесь. Заходи на ужин, тогда и поговорим.
– Хорошо.
Вместе с другими солдатами мы дошли до города и благополучно добрались до моего дома. Пока старушка готовила ужин, мы с Линкоком прошли в гостиную. Я сел в своё кресло, а он устроился на диване.
– Ну, говори, – Линкок закинул ноги на пуфик и смотрел куда-то в сторону, делал вид, будто рассматривает оружие на стенах.
– Я был там. Видел её.
– И?
– Она жива. С ней всё в порядке.
– Она тебя видела?
– Нет, конечно. Не думаю, что ей стоило видеть меня и знать про наблюдение. Да и больше я не рискну туда отправляться. Достаточно и того, что я видел и знаю. Мы все должны жить своими жизнями и оставить прошлое в прошлом.
– Ты уверен, что такое вообще возможно? Тебе ночами трупы не снятся? – он издевался надо мной. Это от обиды, понятно… Выстроить с ним добрые отношения будет не так-то просто.
– Снятся. Последние полгода я вообще нормально не спал. Ну, может пару-тройку ночей. Ты думаешь, у меня нет никаких чувств?
– Конечно нет. Ты же убийца. Палач. Какие у тебя могут быть чувства?
– Но, тем не менее, они у меня есть. И знаешь, самое страшное в жизни, понимать, что ты совершал отвратительные поступки потому, что считал их единственно верными.
– И ты продолжаешь их совершать.
– Таков наш мир. Я хочу выжить. Хочу жить. И если для этого придется воевать сотни лет, то я готов. Главное – больше никого не убивать своими руками. Не разрушать жизни так, как я это чуть не сделал с тобой.
– Мне жаль тебя. Но мне есть, за что и уважать тебя. Нужно быть очень смелым человеком, чтобы пойти против Совета, – Линкок вздохнул и задумался. – Хотя я никогда не смогу тебя понять.
– А я тебя. Это взаимно. Но кроме тебя, у меня здесь, в этом мире никого больше нет. Ты знаешь про меня больше, чем кто бы то ни было. И я думаю, что нам стоит держаться вместе. – Просто для того, чтобы не забывать о том, кто мы на самом деле.
– Ладно, уговорил, – Линкок поднялся и протянул мне руку. Я пожал её, и мне стало спокойнее. Значит теперь я не один, у меня есть друг и союзник. Тот самый товарищ, который подставит своё плечо и сохранит тайны.
10.
И снова потекла череда одинаковых дней. Утром – подъем, днём – война, вечером – ужин в компании Линкока или в одиночестве. Победа за победой, постепенное повышение в должностях, увеличение привилегий. Раз в пару недель я перемещался в другой мир и наблюдал за Анной. Видел, как она устроилась на работу, как нашла подруг, как похорошела после зимы. Ничего больше про её новую жизнь я не рассказывал Линкоку, не хотел его тревожить. Мы с ним были заняты военной стратегией и тактикой, втянулись в эту игру и всё чаще обсуждали именно военные темы и не сворачивали на наше прошлое или будущее.
Мне казалось, что моя жизнь теперь именно такая, какой всегда и должна была быть. Наша почти бесконечная жизнь казалась мне наградой – ведь мы можем успеть осуществить всё, что хотим. Я не видел признаков старения на своем лице и теле. И мне нравилось это. Я будто бы застыл во времени и просто плыву по течению. А вот Линкок менялся на глазах – он стал отпускать бороду, что прибавило его лицу возраста. Плечи его стали шире, а сам он как-то серьезнее и мощнее на вид.
Мы оба переступили отметку в двести лет на момент нашей встречи, а теперь стремительно приближались к трёмстам. Я продолжал наблюдения за Анной, уже не так часто, но стабильно. Она сменила место жительства, скорее всего, чтобы не смущать людей тем, что с годами её внешность не меняется. Она была всё так же свежа и красива, но глаза пусты. Я не мог избавиться от ощущения того, что в ней больше нет никакой жизни, пустая оболочка. Мы, вернее я, обрёк её на бесконечные скитания в чужом мире. Смог ли этот мир стать для неё домом?
Однажды, глубокой осенью, я снова вернулся в мир Анны, чтобы убедиться в том, что с ней всё в порядке и был поражен. Конечно, я знал, что она теперь снова живёт с мужчиной. Но я не думал, что она решится родить от него ребенка. Да, Анна была беременна. Я смотрел в изумлении на её изменившуюся фигуру, на счастливые глаза и никак не мог понять – почему? Неужели она наконец-то нашла смысл в своей жизни? Я боролся с отчаянным желанием подойти к ней и прикоснуться. Неужели внутри неё действительно живет маленький человек? Она не казалась мне безобразной, как те беременные женщины, которых я видел на записях и в живую. Она была удивительно прекрасна. Ещё долго мне не удавалось забыть её счастливую улыбку, обращенную к тому мужчине, с которым она шла по улице. Я понял, что должен вернуться сюда ещё раз, но раньше, чем обычно. Должен убедиться, что мне не показалось и всё действительно так – Анна счастлива.
Но ни через неделю, ни через две мне не удалось увидеть Анну. Такие частые перемещения могли заметить, с недавних пор правила использования перемещений стали строже, а Совет не трогал меня уже очень давно. Но я решился совершить ещё одно перемещение – третье за последний месяц. И мне повезло – я увидел Анну, она шла по улице, везя перед собой коляску. Там наверняка был ребенок. Коляска розовая – значит внутри девочка. Как же мне хотелось взглянуть на неё. Если бы только Линкок знал! Если бы знал, что мы смогли сделать его любимую женщину счастливой. В нашем мире она никогда не смогла бы стать матерью именно так – по-настоящему.
В изумлении и смятении я вернулся домой. Лег на кровать, скинув кардиган и ботинки. Но уснуть никак не мог. Моя мать. Она тоже могла быть такой же счастливой. Заботиться обо мне, любить меня. Какой тогда стала бы моя жизнь? Кем был бы я? Возможно, именно так и должны жить люди – мужчины и женщины вместе, рядом друг с другом, бок о бок, воспитывая детей. В эту ночь мне снова снилось прошлое. Я видел Судью и череду женщин, рыдающих в его руках. Я видел всех убитых мною женщин, они умоляли меня пощадить их, но я смеялся им в лицо и просыпался в холодном поту. Ночь никак не хотела заканчиваться. К утру я чувствовал себя совсем разбитым. Мне не хотелось видеть белые стены, солдат и войну. У меня внутри была своя война. Я надевал форму, смотрел на себя в зеркало и всё больше ненавидел. Если я постарею, то стану похож на Судью. И тогда точно не смогу видеть своё отражение в зеркале.
Линкок сразу увидел, что со мной что-то не так. Он сверлил меня взглядом и когда мы остались в штабе одни, накинулся с расспросами:
– Рей, с тобой всё нормально? Что произошло ночью? Ты снова был в другом мире? Неужели?…
– Нет, не был. Просто мне опять снились кошмары, – нельзя, чтобы Линкок догадался о том, что все эти долгие годы я наблюдаю за Анной. Он всё ещё помнит те дни, будто только вчера вышел из тюрьмы.
– Столько времени прошло, а ты всё ещё винишь себя. Отпусти это всё, Рей. Ничего уже нельзя изменить, – он с жалостью посмотрел на меня и я понял, что не зря обманываю его. Он не выдержал бы такой жизни – знать что-то про Анну и не видеть её, не быть рядом.
Дверь палатки, в которой располагался штаб, открылась и внутрь зашли двое солдат из основного состава, а с ними молодой парень и человек в возрасте – мы все знали его. Это был Гальер, старый вояка, отличный стратег, но со скверным характером. Я знал про него больше, чем все остальные. Когда-то давно он пытался пару раз сбежать из этого мира, но был пойман и лишен всех способностей путем безжалостных медицинских вмешательств. И вот уже которую сотню лет, он консультирует командование по военным вопросам, а теперь всё чаще выходит на поле боя. Все говорят, что он ищет смерти, но она упорно обходит его стороной.
– К вам пополнение, – хрипло сказал Гальер. – Меня вы знаете, а вот этот зеленый красавец – товарищ Франсуа. Молодая кровь! – старик кивнул в сторону парнишки, одетого в такой же зеленый костюм, как и у всех военных.
– Вообще-то мне нравится, когда меня называют Франц. Если позволите, – он скромно улыбнулся и я неожиданно вспомнил его. Те же самые пшеничные волосы, только теперь забранные в тугой хвост, яркие, большие голубые глаза! Тот же самый восхищенный взгляд. Это тот самый мальчик, которого я встретил по дороге в архивы, когда ветер сорвал с меня капюшон. Это было так давно, словно в прошлой жизни. Не может быть ошибки. И серьга в ухе та же самая – капля. Но, похоже, что он не вспомнил меня. Или сделал вид, что не вспомнил.
– Добро пожаловать, Франц, – Линкок широко улыбнулся ему и протянул руку. – Капитан Линкок, ваш товарищ на неопределенное время.
– Рей. Командующий Рей. Никак не привыкну к своей должности, – я тоже пожал руку Францу и Гальеру.
– Слышите? Никак не привыкнет. Сколько лет уже командует, а гордости ноль. Так и помрёт просто Реем, – Линкок засмеялся и я был ему благодарен за эти дурацкие шутки. Гальер будто видел меня насквозь, он наверняка считал нас всех юнцами, слишком молодыми и неопытными, чтобы руководить военными операциями. И да, он ненавидел этот мир, все его слова и жесты кричали об этом. А Франц вызывал во мне какие-то новые чувства. Мне хотелось, чтобы его красивая, сильная мужская улыбка не сходила с лица. Я сам никогда так не улыбался. Ни в его возрасте, ни раньше. Когда я был таким же, как и он, то уже по уши погряз в болоте должности Палача.
Гальер и Франц быстро включились в работу, и мы настолько сплотились за короткое время, что успехи наши были поразительны. Не только отсутствие поражений, но и отличные наступления – быстрые, четкие. Совет должен быть доволен нашей работой. Я снова успокоился и пришёл в себя. С момента появления новых людей в нашей команде сны перестали меня беспокоить. Я старался не вспоминать про Анну и её ребенка, а просто жить. Снова жить войной. Все мои усилия были направлены на военную деятельность и на то, чтобы избавиться от ненужных чувств и мыслей. Я упорно прятал настоящего себя глубоко внутрь. Ко мне на ужины стал заходить и Франц, он особенно полюбился Линкоку. Мне кажется, он видел в нём своего несуществующего сына, но никогда не говорил об этом. Иногда к нам присоединялся Гальер и тогда вечера проходили в жарких спорах и острых замечаниях. Мне нравилась наша компания. Товарищество. Хотя Гальер держался особняком, я понимал, что общение с нами скрашивает его тяжелые старческие дни. Ему никак не везло погибнуть на поле боя, а другого способа покинуть этот мир не существовало для него. Именно поэтому я был уверен в его преданности нам. Скорее всего, он знал, кто я и кто Линкок и этот факт был решающим для перевода под моё командование. Мы все играли каждый в свою игру. Кроме Франца. Он один из всех нас был настоящим и искренним. Я смотрел на него и никак не мог поверить, что внутри белых стен смогли воспитать такого человека. Открытого этому миру, любознательного, думающего.
Франц схватывал все новые знания моментально, но интересовался не только войной. Он спрашивал про то, как устроен наш мир и как устроены другие миры. Ему до всего было дело – почему мы больше не летаем в космос на самом деле, почему город всё-таки белый, а не какой-то другой? Конечно, ему обо всем этом рассказывали на обучении, но Франц не верил книгам. Ему были нужны наши слова, наши истории. И мы рассказывали и объясняли ему всё так, как понимали сами. Он слушал и запоминал, а через пару дней выдвигал свои теории. С ним всегда было интересно, и я всё больше привязывался к нему. Если для Линкока он был как сын, то для меня – как брат.
Но чем больше я видел во Франце настоящего человека, какими должны быть все мы, тем больше понимал, насколько я ужасен. Насколько страшен и беспощаден наш мир. Если Франц продолжит думать в том же направлении, что и сейчас, то рано или поздно, Совет признает его преступником и уничтожит. Я не могу этого допустить. И снова мне вспоминалась Анна с её ребенком. Уже давно мне не приходилось перемещаться и видеть её. Мне было страшно. Я боялся своих чувств, боялся другой реальности. Но и нуждался в ней. Моя усталость от постоянной войны, от необходимости постоянно играть свою роль, доводила меня до отчаяния.
В очередной темный вечер, лежа на своей чистой белой постели, я собрался с мыслями и снова переместился.
11.
Глупо было надеяться в такой поздний час увидеть женщину с ребенком на улице. Я понял свою ошибку, но решил задержаться в этом мире. Здесь было тихо и спокойно. Редкие прохожие не обращали на меня никакого внимания, и я спокойно шёл по улице. Столько цветов вокруг. Каждый раз, когда я оказывался здесь, мне приходилось привыкать к яркой обстановке. Только зимой этот мир напоминал мне наш белый город. Откуда-то из открытого окна доносилась музыка – мне так нравилось слышать эти звуки. Я знал, если пройти чуть дальше по этой улице, то можно попасть в небольшой парк. Там посажены цветы, кустарники подстрижены ровно и напоминают большие зеленые шары. На тяжелых кованых скамейках сидят пары. Мне тоже хочется просто так гулять здесь, не слышать воя орудий, не видеть, как гибнут солдаты. Я всё больше думаю о том, что вечера в компании Линкока, Франца и Гальера – это моя жалкая попытка построить в своем доме подобие этого мира. Живого и настоящего. Мне стыдно признаться самому себе, но это не просто воплощение мечты о товарищах, это воплощение мечты о семье.
Я сел на скамью в далеком и темном углу парка и задумался. О своей бесконечно долгой жизни, о пустоте своего мира, о прошлом, которое скрывается в тумане ушедших столетий. А что у меня впереди? Такая же старость как у Гальера? А может быть мучительная смерть от рук какого-нибудь нового Палача? Я просто могу остаться здесь, в этом мире. Наблюдать за Анной и её дочерью. Может быть, даже попытаться стать обычным человеком – найти работу, поселиться в крошечном доме, ходить в магазины и гулять по вечерам? Но нельзя оставить Франца и Линкока в белом городе. Мне нужен какой-то способ, чтобы изменить наши жизни.
Поднявшись, я шёл на уставших ногах всё дальше и дальше, скоро кончится этот город, и я окажусь среди пустоты пригорода. В этот момент я ощутил острую необходимость вернуться на то самое место, где я похоронил своё прошлое. Посмотреть на ту самую реку, если она ещё существует, вдохнуть ароматы полевых цветов. Но не сейчас…
Уснуть в эту ночь мне так и не удалось. Всё утро я ни с кем не мог говорить и всё ждал подходящего момента, чтобы переместиться и увидеть Анну. Наконец-то все вышли из палатки, и я тут же исчез. Неважно, что подумают мои товарищи, я больше не мог ждать. Я знал, где живёт Анна со своей семьей и стоял неподалеку в тени деревьев. Она должна выйти на улицу, обязательно должна. Я торопил её мысленно и волновался. Никогда со мной не бывало такого. Я так хотел увидеть этого ребенка, что не мог сдерживать свои эмоции. Ну же! Выйди, пожалуйста. И тут открылась дверь подъезда, и я увидел её. Усталая Анна, с ней мужчина, её муж, и на его руках маленькая девочка.
Издалека мне трудно было рассмотреть её подробнее – она была крошечная, с темными короткими волосами, одетая в нежно-голубое платье и кофточку. Я и не знал, что маленькие дети бывают такими красивыми. Неожиданно Анна сказала что-то своему мужу, развернулась и пошла в противоположную сторону. Вот он – мой шанс подойти ближе. Быстрым шагом я направился в сторону мужчины с ребенком, но долго догонять их не пришлось – мужчина остановился у ближайшей детской площадки и сел на лавку, девочку он продолжал держать на руках и что-то говорил ей. Она явно была расстроена и начинала плакать. Он предлагал ей какую-то игрушку, поднимал и опускал на руках, но она никак не успокаивалась.
И тут, я сам не понимал, как это произошло, сорвав яркий синий цветок с клумбы, я подошёл к ним и присев на корточки, протянул цветок крошечной девочке. Она посмотрела на меня, цветок не взяла, но успокоилась. А я никак не мог оторвать от неё свой взгляд. Пухлые щечки с румянцем, такие же карие глаза, как у матери, маленькие нежные ручки. От неё пахло чем-то очень сладким и вкусным. Как можно убивать такое чудо? Это действительно чудо – из ничего появляются вот такие маленькие люди. Совершенно беспомощные и прекрасные.
– Спасибо, вы меня спасли, – улыбнувшись, сказал мужчина. – Иногда её очень сложно отвлечь. Особенно, когда мамы нет рядом.
– Не стоит благодарности. Ваша дочь – прекрасна, – я всё ещё смотрел на эту девочку и понимал, что сделал что-то очень хорошее, когда помог её матери.
– Все дети такие, – мужчина настороженно посмотрел на меня, мы встретились взглядами, и он чуть отодвинулся от меня, затем встал. – Нам пора! Ещё раз спасибо.
Они уходили от меня, а я всё стоял и смотрел им вслед. Линкок, ты ведь знал, каким-то невероятным образом знал, что если сбудутся ваши с Анной мечты о семье, – то это будет самым лучшим событием в вашей жизни. Где-то внутри у каждого из нас живёт ожидание чуда. А вы сумели нащупать его, но тут пришла рука правосудия, рука Совета и всё закончилось. Но Анна смогла воплотить в жизнь ваши мечты. И этот ребенок никогда не узнает ужасов войны, ужасов жизни внутри белых стен. Я испытал огромное облегчение, будто бы кто-то сильный и властный простил меня за все мои грехи разом. Но вместе с тем ещё больше стало ощущение усталости и тоски внутри. Мне необходимо вернуться.
Пара секунд и я снова стою посреди палатки, в руке у меня синий цветок. Вижу застывший и удивленный взгляд Франца, слышу возглас Линкока:
– Рей! Ты перемещался? Из штаба?
– Кому цветок? – Гальер тоже оказывается здесь.
– Да, я перемещался, – я не знал, что ответить им всем и продолжал стоять как дурак и вертеть в руках цветок.
– Куда, если не секрет? И по какому такому важному делу? – Гальер не оставлял меня в покое.
– Красивый цветок, – Франц подошёл ко мне и забрал цветок из рук.
– Я просто отдыхал. Этот шум. Он надоел мне, – я пытался что-то придумать, но из головы никак не шёл образ той маленькой девочки и я плохо представлял себе, что можно ответить на все эти вопросы. Один Линкок не спрашивает ничего больше, только смотрит на меня внимательно и ловит мой взгляд. Я понял, что не смогу ему солгать и старался не смотреть в глаза.
– Смотри, все эти перемещения и другие миры могут быть опасны. Когда-нибудь ты найдешь такой мир, из которого не захочешь вернуться и тогда… – Гальер многозначительно постучал карандашом об стол и не стал заканчивать фразу.
– Я знаю. Но пока такой мир не нашёлся, – мне наконец-то удалось взять себя в руки. – Давайте обсудим стратегию на ближайшие пару дней, времени не так много осталось.
Этим вечером все снова пошли ко мне домой на ужин. И в этот раз я был совершенно не рад. Мне хотелось побыть одному и подумать обо всём, что я увидел сегодня. В любой момент каким-то неосторожным словом или даже взглядом я могу выдать себя. Линкок никогда не должен узнать о дочери Анны. Для него это будет страшным ударом. Никто не должен ничего узнать. Иначе конец всему и в первую очередь мне.
– Рей, с тобой последнее время что-то происходит. Мы все это заметили, – Линкок начал беседу с вопросов в лоб, не дал мне прийти в себя.
– Да говорю же вам, я просто устал. Сколько лет мы воюем. Каждый день одно и то же. Иногда невыносимо находиться на поле боя. Пожалуй, я становлюсь слишком стар для таких вещей как битвы.
– Но ты же понимаешь, что других вариантов нет? Посмотри хотя бы на меня, – Гальер по-хозяйски уселся на диване и курил. – Сколько мне лет, а меня всё не отпускают со службы. И конца не видно всему этому. Хоть бери и вешайся.
– Ну, так и вешайся, в самом деле, – Линкок смеялся над Гальером зло, они всегда не сходились во мнениях.
– Для человека, прошедшего через тысячи битв, повеситься – это позор. Я должен погибнуть с пользой, на поле боя. От руки наших врагов! Да что с вами говорить, вы ещё слишком молодые. И вся ваша усталость – только показуха. Рею просто нравится путешествовать по разным мирам. Да кто знает, чем он там занят. Может быть, встречается с разными дамами и прекрасно проводит время в их компании.
– Рей не может такого себе позволить! Я уверен, что он просто отдыхает в тишине, где-нибудь у реки, – Франц принялся горячо меня защищать. – Зачем вы говорите такие отвратительные вещи! Рей и женщины. Никому такое не позволено!
– Ты слишком молод и неопытен. Не думай, что если что-то не позволено простым солдатам, то не позволено никому, – Гальера несло в не самые безопасные темы. Если нас сейчас слушает моя служанка, то нам всем может грозить опасность.
– Давайте не будем обсуждать острые темы, особенно если в наших руках нет фактов. Пойдемте лучше ужинать! – я встал и прошёл к двери в столовую. – Еда уже на столе и нам стоит обсудить завтрашние действия. Другие миры оставим на потом.
