Валерия Чернованова
Жена из прошлого
Она вздрогнула и ещё сильнее вжалась в скрипучую мебель, едва на неё не усаживаясь.
– Я не обманываю, – процедила, глядя на меня уже, кажется, с ненавистью.
Опять же, Раннвей так никогда не смотрела. Я вообще не уверен, что она была способна на это чувство, как и на любые другие. Разве что на страх. Перед отцом, перед семьёй.
Иногда мне казалось, что и передо мной.
– Я действительно… твоя жена, – последнее слово далось ей с явным усилием. – Но надеюсь перестать ей быть в самое ближайшее время.
Я неплохо владею эмоциями, но упрямство лгуньи вызывало раздражение. С трудом сдержался, чтобы не схватить её и не потащить к паромобилю силой, а если бы начала брыкаться и выворачиваться, то и на плечо мог бы закинуть.
Но воспитание, тьма его подери, не позволило уступить порыву.
– К твоему сведению, дорогая, – шепнул ей ласково, – у драконов не бывает разводов. Спишем твоё незнание на потерю памяти?
Удивление в серых, грозовых глазах смешалось с бессильной злостью.
– Тогда кто я по-твоему, если не Раннвей? Её двойник? – Она тихо хмыкнула и посмотрела на меня с вызовом: – Тогда, получается, мы не женаты. А значит, господин дракон, шли бы вы… домой!
– Это её тело, – повторил я с уверенностью и глубоко вдохнул, стараясь не реагировать на сарказм сероглазой язвы. – Проявилась брачная метка. Уверен, ты тоже её почувствовала.
Девчонка сразу скисла, погас мятежный блеск в глазах.
– А ещё, да будет тебе известно, я обладаю редким, но очень полезным даром. Я вижу искажения.
Тут её глаза расширились, но не от удивления, а от страха, панического, звериного, и я невольно поморщился.
Поспешил успокоить:
– Нет, ты не искажённая, иначе бы этого разговора не было. Вообще никаких разговоров. Но твои контуры… они выглядят иначе, и, кажется, я догадываюсь, почему так. Поначалу, издали, даже не заметил разницы. Но сейчас, когда ты так близко… – Я улыбнулся, почти ласково, но девчонку отчего-то передёрнуло. – Говори, Вейя. Говори, пока я ещё сдерживаюсь. Драконы не разводятся, но овдоветь могут. И раз уж ты не Раннвей… Не вынуждай меня захотеть стать свободным.
Я блефовал, но девчонка этого не знала. Не знала, что она нужна мне, нужна Раннвей, и плевать, чья душа прячется под хрупкой оболочкой. В её глазах, сейчас похожих на два бездонных озера осенней ночью, продолжал плескаться страх.
И я добавил, подавшись к самозванке:
– Я ненавижу ложь, но ценю искренность, и только от тебя зависит, станем ли мы друзьям. Или мне придётся расправится с лживой девчонкой, укравшей тело драконицы.
Глава 3
Предложение без права отказа
Женя Исаева
С каждой секундой ощущение, что я для этого типа – загнанная в ловушку добыча, только усиливалось. О драконах ходило немало слухов, и я бы не сказала, что обнадёживающих. Чувство сострадания им было несвойственно, как и многие другие чувства. В отличие от людей, те, в чьих жилах текла огненная кровь, рождались с дарами, и чем больше в тебе было магической силы, тем сложнее обстояли дела с эмпатией.
Судя по всему, конкретно в этом драконьем индивиде силы было немерено, а вот способность испытывать чувства если и имелась, то слабенькая, можно сказать, в зачаточном состоянии. Рядом с ним хотелось поёжиться, не только от страха, но и от исходящего от него холода.
Кусая до боли губы, я лихорадочно соображала, как выкрутиться, как исчезнуть из театра. Взгляд невольно скользнул по заветной двери, и дракон усмехнулся:
– Он тебе не поможет, Вейя. Никто не поможет. Я вообще не уверен, что твой… друг всё ещё здесь, а не сбежал с вырученными за выступление деньгами.
– Ты его не знаешь! – запальчиво выкрикнула я, но под ледяным взглядом дракона от запала не осталось и следа.
– Если бы он на самом деле о тебе заботился, не превратил бы в провинциальное развлечение.
И столько иронии в голосе… У меня аж зубы свело от злости.
– Кастен многое для меня сделал.
Первые месяцы после моего «переселения» я была не в лучшей форме. Тело (как выяснилось – драконицы) не сразу приняло чужую душу. Я постоянно ощущала слабость, недомогание, могла неожиданно упасть в обморок, а ночами умирала от терзающих разум кошмаров. Иногда голова готова была взорваться от боли, а иногда тошнило так, что, казалось, те крохи еды, что запихивала в себя через силу, вот-вот покинут меня вместе с желудком.
Ещё и призраки не давали покоя…
В общем, адаптация была сложной, и, если бы не Толь, я бы закончила или в местном дурдоме, или и того хуже – в морге. Он всегда был рядом, так что вариант, что Кастен смылся с деньгами, я даже не рассматривала.
Наверняка сходит с ума от беспокойства в коридоре.
Охотник за искажёнными (кажется, таких, как он, ещё называли палачами) откинул крышку карманных часов, явно старинных, с гравировкой по краю циферблата. Опустив на миг взгляд, нахмурился и нетерпеливо сказал:
– Если поторопимся, успеем на последний дирижабль до Гратцвига. Пойдём, Вейя. По дороге расскажешь, как ты стала Раннвей.
Захлопнув золотую крышку дорогого аксессуара, снова попытался меня схватить (манеры у него отвратительные), но я не позволила. Жаль, гримерная была совсем крошечной, лишая возможности для манёвров. И тем не менее сумела отскочить в другой конец комнаты, поближе к выходу, за что получила хмурый, раздражённый взгляд из-под длинных густых ресниц.
Ресницы, к слову, у дракона были красивые. Но вот манеры действительно отвратительные.
– Ты не можешь просто взять и перечеркнуть мою жизнь. Твоей жены больше нет, а я не собираюсь становиться её заменой. И не надо пытаться мной распоряжаться! Я не кукла, не марионетка и не твоя собственность. – Я выставила вперёд руку, когда он снова попытался приблизиться, не то чтобы схватить, не то чтобы всё-таки стать вдовцом. – Можешь и дальше продолжать пугать магией, пытками, дознавателями – твоё право, но этим ничего не добьёшься. Я тебе нужна, иначе бы ты не стремился, как сам выразился, со мной подружиться. Так что, господин дракон, придётся договариваться, а не ставить мне ультиматумы.
Я рисковала, высказывая всемогущему всё, что думаю и чувствую, сознаваясь в том, что я не Раннвей. И тем не менее смотрела прямо, хоть внутри всё дрожало. Мышцы свело от напряжения, живот скрутило от спазма. Как бы ни хорохорилась, а здесь он сила и власть и при желании может запросто превратить в свою собственность. Забрать хоть в Гратцвиг, хоть в камеру пыток, хоть к черту на кулички.
Дракон молчал, не торопясь отвечать. Правда, и хватать больше не пытался, и хотя бы этому можно было порадоваться.
Наконец он произнёс: тихо, спокойно, ровно:
– Ты будешь нужна мне. На год.
Я мысленно поперхнулась (год – это не неделя), но вслух ничего не сказала, продолжила вслушиваться в тихий, лишённый эмоций голос:
– После этого сможешь уехать куда угодно и с кем угодно. Я позабочусь о том, чтобы ты ни в чём не нуждалась ни пока будешь со мной, ни после. Вознаграждения, которое получишь, будет достаточно для спокойной, безбедной жизни.
– На год, – повторила эхом, представляя реакцию Толя. Нервно дёрнув себя за прядку – детская привычка, от которой так и не смогла избавиться, – спросила прямо: – Зачем тебе жена на год? Что я должна буду делать? Какие у меня будут… обязанности?
Супружеский долг я точно выполнять не собиралась.
Словно прочитав мои мысли, дракон с усмешкой успокоил:
– У нас будут раздельные спальни. И никаких интимных отношений – даю слово. Ты мне нужна для другого.
– Для чего же?
Несмотря на золотые горы, которые мне пообещали, ощущение, что где-то тут кроется подвох, не покидало.
Он снова замолчал, словно обдумывал всё, что собирался сказать.
Или соврать.
Несколько секунд тишины показались мне бесконечными. Дракон продолжал смотреть на меня, я – на него, и эта игра в гляделки, если честно, уже действовала на нервы. А потом он всё-таки заговорил. Я ожидала каких угодно объяснений, но слова господина палача, дракона без жалости и сострадания, удивили:
– У меня есть воспитанница. Племянница Раннвей, Эдвина. Родители девочки погибли много лет назад, дедушек с бабками у неё тоже не осталось. После женитьбы на Раннвей я взял её на воспитание. Но могу потерять. – Он нахмурился, словно одна только мысль об этом доставляла ему не самые приятные, а скорее, болезненные ощущения. – По закону Кармара наставником у юной драконицы на время раскрытия магического потенциала должна стать ближайшая родственница. Но Раннвей, как тебе известно, исчезла.
– Получается, у неё нет наставницы?
Дракон мрачно усмехнулся:
– Нет, но вот-вот появится. Двоюродная бабка. Данна Левенштерн-Фармор. – Почему-то, произнося это имя, он скривился так, словно его заставили грязно выругаться. – Но леди не выгодно, чтобы в Эдвине проявилась сила. Более того, я не удивлюсь, если с девочкой за год что-то случится. «Несчастный случай», трагедия, которую эта с… леди Левенштерн предотвратить не сумеет. Я не могу отдать ей Эдвину. Не хочу. – Зелёные глаза сверкнули огнём, а может, в них просто отразились отблески света, но я всё равно невольно вздрогнула. – Поэтому ты поедешь со мной. Станешь на время Раннвей. Эта сделка выгодна нам обоим. Эдвина останется со мной, а тебе не придётся выступать в заведениях вроде этого, зарабатывая жалкие медяки.
Я честно постаралась не обращать внимания на властные нотки, снова прорезавшиеся в голосе дракона. Вместо этого решила разобраться в странных порядках всемогущих:
– С чего ты взял, что эта леди может желать девочке смерти?
Он дёрнул бровями, словно я спрашивала об очевидных вещах. Очевидных для всех, кроме меня.
– Семья у Раннвей непростая, со своими… особенностями и трещинами на родовом древе. А отец моей жены был тем ещё… – Он снова не договорил и снова поморщился, ясно давая понять, что к тестю испытывал примерно те же чувства, что и к двоюродной бабке девочки. – Он отрёкся от старшей дочери, сестры Раннвей, но незадолго до своей смерти составил новое завещание, в котором признал внучку наследницей всего состояния Фарморов. Но при одном условии: если она сумеет, как и её мать, раскрыть в себе три дара.
Я мысленно присвистнула.
Я знала, что потомки драконов, носители огненной крови, раскрывают свой магический потенциал в подростковом возрасте. Процесс этот был долгим, зачастую болезненным и не всегда увенчивался успехом. Тех, кто так и не сумел обнаружить в себе ни одного дара, признавали пустыми. Такие драконы или драконицы становились позором для семьи, отщепенцами, а иногда и изгоями. В высшем драконьем обществе их не стеснялись называть уродами, но я никогда не понимала, как можно отказаться от родного тебе человека… – ладно, дракона – только лишь потому, что в нём не проявилась магическая сила.
Идиотские порядки и традиции.
Большинству всё же удавалось раскрыть в себе один или даже два дара. Бывали и редкие везунчики, этакие вундеркинды, наделённые сразу несколькими силами. Видимо, сестра Раннвей принадлежала к последним.
Интересно, почему она погибла?
– Выходит, если Эдвина не сумеет пойти по стопам матери или с ней что-то случится, состояние её деда перейдёт к этой леди?
Дракон кивнул:
– Мне всё равно, сколько в ней проявится даров, вполне возможно, что и не одного. Деньги Фарморов мне тоже не нужны. – Он на мгновение задумался, а после продолжил: – Но ей нельзя переезжать к Левенштернам. Там я не смогу её защитить. Но и против закона пойти права не имею. – Он неожиданно улыбнулся, и я даже моргнула, решив, что мне почудилось. Улыбка на лице дракона казалась чем-то неестественным, инородным. Совершенно ему несвойственным. – Тебя мне послала судьба, Вейя, и я ни за что не откажусь от такого подарка.
Не откажется он…
Дракон замолчал в ожидании моего решения. Правда, не уверена, что я вообще здесь что-то решала. И вроде бы действовал он из благих побуждений, но я всё ещё ощущала страх Раннвей, и это чувство накладывало тень на благородный облик охотника, который передо мной так старательно вырисовывали.
Воспитывает чужого ребёнка? Бескорыстно? Просто переживает за её жизнь и будущее, а состояние, которое она может унаследовать, ему без надобности? Не дракон, а прямо кладезь благородных качеств.
Всё звучало слишком замечательно, чтобы быть правдой. Слишком сильно Раннвей его боялась, и это чувство шептало внутри меня, уговаривая бежать без оглядки.
Но куда?
– Если я откажусь…
– Я отвезу тебя в Гратцвиг силой, – ответил он невозмутимо.
Невозмутимо и категорично.
– Но играть роль Раннвей не заставишь.
Дракон недобро сощурился:
– Мы возвращаемся к тому, с чего начали, Вейя. Жаль, думал ты умнее… Я предлагаю тебе сделку. Хорошую сделку.
– Боюсь, могу не справиться, – ответила я упрямо. – Я понятия не имею, что должен делать наставник при драконе-подростке.
– У Эдвины будут учителя. И я. Тебе не придётся ничего делать. Единственное, что от тебя требуется, – это прожить один год в моём доме, в роскоши и безделье. Время от времени будешь появляться со мной и Эдвиной в высшем свете, а иногда – отвозить её в академию. Посещать столичные рестораны и магазины. Театры, балы, суаре… Нечасто – обещаю. Уверен, это куда приятнее, чем общение с тенями.
В невозмутимый облик дракона вплелась ирония, которая меня так раздражала.
– Но как ты объяснишь внезапное возвращение жены?
– Я что-нибудь придумаю, – уверенно заявил он.
А я продолжила делиться опасениями, которых во мне было слишком много. Они кипели, бурлили во мне, как варево в котелке лесной ведьмы.
– Что, если спустя год ты передумаешь и решишь, что тебе и дальше будет нужна фальшивая жена?
– Этого не случится. А для твоего успокоения мы составим договор.
– Ты же сам сказал, что у драконов не бывает разводов.
– Но моя жена снова может исчезнуть. Бесследно. Я буду делать вид, что ищу, но сильно усердствовать не стану.
Кажется, у него был заготовлен ответ на любой вопрос и, кажется, мне действительно не оставили выбора.
– Ты так и не сказал, что будет, если я откажусь.
– Лучше тебе этого не знать, Вейя.
Запугивает? Заглянув в глаза палача, я вдруг поняла, что не хочу проверять, так это или нет. И ответ мог быть только один. Несмотря на чувства, что вызывал этот дракон в Раннвей. Несмотря на чувства, что вызывает он во мне. Придётся соглашаться и надеяться, что всё рассказанное им – правда. Я действительно выручу девочку, а не стану пешкой в руках хитроумного манипулятора.
– Твоё решение? – Раскрыв часы, он скользнул взглядом по циферблату и недовольно пожевал губами.
Кажется, на последний дирижабль до Гратцвига мы опоздали.
– Договор мы составим здесь, в Бримне, – сказала я, отзеркаливая взгляд изумрудных глаз. – Скрепим магически. На просто бумажку я не согласна. И ты, к слову, так и не назвался.
Он улыбнулся, во второй раз, и в его голосе я уловила нотки облегчения:
– Меня зовут Эндер. Эндер Делагарди.
Превозмогая чувства прежней хозяйки тела, я протянула ему руку.
– Женя Исаева.
Думала, мы скрепим навязанную мне сделку рукопожатием, но вместо этого он коснулся моей кисти губами. Поцелуем лёгким, мимолётным, но в меня снова ударило чужими эмоциями. Яркими, искромётными, острыми. С трудом удержалась, чтобы тут же не отстраниться, а лучше – отпрыгнуть.
– Рад, что мы договорились, Женя.
Я хмыкнула и распахнула дверь в надежде, что за ней обнаружится Кастен. И пока оглядывала полутемный коридор, чувствовала, как спину мне прожигает взгляд зеленоглазого охотника.
* * *
Вопреки прогнозами всемогущего, Кастен не сбежал, ждал в фойе. Бледный, взволнованный, прямой как шпала, которые в Пограничье только начали недавно укладывать. Заслышав наши шаги, он вскинул голову и посмотрел на лестницу, распадающуюся двумя мраморными полукружиями. Несмотря на наличие рядом со мной дракона, рванулся к ступеням, и я испытала какое-то злорадное удовлетворение.
– Очевидно, что вы плохо разбираетесь в людях, – не удержалась от шпильки, покосившись на спускавшегося рядом мужчину.
Тот в ответ лишь тихонько хмыкнул, после чего спросил, наблюдая за спешащим к нам парнем:
– Вы с ним поговорите или мне доверите эту миссию?
– Мы теперь на «вы»? – я тоже хмыкнула.
– Беру пример со своей вновь обретённой жены, – в словах дракона мне послышался лёгкий укол иронии. – Привыкай разговаривать со мной как с мужем, Раннвей. Как с мужчиной, которого давно знаешь.
Я хотела его поправить, напомнить, что я не Раннвей, но не стала. Эндер Делагарди уже начал вживаться в роль, и мне тоже, наверное, следовало бы. Но не при Кастене ведь. Он знал меня настоящую, знал, кто я на самом деле такая, а потому заслуживал правды.
– Я сама с ним поговорю. В гостинице.
– Ты поедешь со мной. – А вот теперь в его голос ворвались те самые жёсткие, непреклонные нотки, от которых у меня сами собой начинали скрежетать зубы.
– Я поеду в гостиницу. Отдохну, высплюсь. Соберу вещи.
Челюсть скрежетнула снова, когда этот… драконоподобный скользнул взглядом по моему новенькому платью и пришёл к унизительному для меня выводу:
– Твоя одежда тебе не понадобятся.
– Я поеду в гостиницу, – повторила упрямо, останавливаясь на нижней ступени. Развернувшись к мрачнеющему на глазах дракону, тихо, но твёрдо добавила: – И сама, в спокойной обстановке, объясню всё своему… другу.
– Постельные объяснения отложим до следующего года, – а вот теперь в меня плеснуло издёвкой.
К счастью, Делагарди пришлось умолкнуть, потому что к нам приблизился Кастен. Взгляды, которыми мужчины поприветствовали друг друга, можно было сравнить со скрещёнными дуэльными клинками. Кажется, Толь уже успел вернуть себе присутствие духа, расхрабриться и настроиться на заранее проигранную битву.
– Всё в порядке, Вейя? – Он даже не взглянул в мою сторону, продолжал впиваться взглядом в дракона.
– Всё хорошо. Пойдём.
Шаг в сторону, от «мужа», и тот, потакая своей вредной привычке, схватил меня за руку. Кастен напрягся, подался к нему, не то чтобы вклиниться между нами, не то чтобы сразу ударить или хотя бы попытаться, и я, не теряя времени, сказала:
– Приходите… приходи завтра утром в гостиницу.
Зелёные глаза недобро сверкнули, пальцы сильнее сжались на моём запястье.
Ну и куда подевалось достославное драконье самообладание?
– Смысл мне сбегать, если ты всё равно меня найдёшь?
Я понятия не имела, какими ещё, кроме дара видеть в людях искажения, обладает Эндер, но прекрасно понимала, что даже в бримнском управлении хотя бы один следопыт да отыщется.
– Никуда я не денусь, а в Гратцвиг мы сегодня всё равно уже не полетим. И я правда устала, – моих губ коснулась слабая улыбка. – Общение с тенями выматывает.
Делагарди отпустил, и тут же в меня вцепился Кастен:
– Гратцвиг? Вейя, о чём ты?! Мы же собирались…
– В гостинице, – перебила я и посмотрела на него умоляющим взглядом, как бы говорящим: «Давай уйдём. Пожалуйста!»
– Где вы остановились? – словно вспомнив о том, что он дракон, безэмоционально поинтересовался мой новоиспечённый… деловой партнёр.
– В «Трёх лилиях».
В холле повисла тишина, такая же мрачная, как и тени, лениво скользившие по поблёкшему от времени полу театра. Казалось, Делагарди всё ещё сомневается, стоит ли давать мне вольную. И всё-таки он не стал козырять своей надо мной властью, уступил.
– Доброй ночи, Раннвей. – Он посмотрел мне в глаза, словно проникая в меня своими ядовито-яркими глазами. Потом перевёл взгляд на Кастена и удостоил его коротким кивком на прощание.
– Раннвей? Почему он так тебя называет?! – зашипел мне на ухо Толь, когда за драконом сомкнулись тяжёлые двери театра.
– Пойдём, – сказала я и потащила его на свежий воздух, которого мне сейчас так не хватало.
От одной лишь мысли о новой жизни я начинала задыхаться.
Глава 4
Борьба за даму
Утром, проснувшись, я не спешила подниматься. Казалось, если останусь в кровати, то и лететь никуда не надо. Ни в какие столицы, ни с какими драконами… В Гратцвиге я никогда не бывала и была уверена, что столица Кармара, самого могущественного королевства мира, колыбели драконов, так и останется для меня террой инкогнита.
Но это было до Эндера Делагарди и его на меня планов.
Невольно нахмурилась, вспоминая о муже Раннвей, о выступлении в театре, о ссоре с Кастеном. Спокойного разговора у нас не вышло, мы разругались ещё по дороге к «Трём лилиям». Он ничего не желал слышать, ещё и обвинил меня в том, что так легко повелась, клюнула на заманчивые предложения дракона.
Клюнула? На заманчивые предложения? Да меня скорее схватили за шкирку и подвесили на крюк, болтающийся над пропастью!
Увы, ревность не позволила Толю понять очевидное – мне не оставили выбора.
Приподнявшись на локтях, я прислушалась, а потом вздохнула. Мы сняли парный номер, две маленьких смежных комнаты, и из соседней не доносилось ни звука. Вчера вечером Кастен довёз меня до гостиницы, проводил в холл, но до лестницы так и не дошёл. При виде двух громил в синих мундирах, поприветствовавших меня кивками и улыбками, словно добрую знакомую, сквозь зубы выругался и отправился обратно.
– Куда это ты?
– В ближайший кабак! – рыкнул, не оборачиваясь. – Забывать о нашем расставании!
– Но мы… не расстались, – последнее слово я произнесла еле слышно и не слишком уверенно.
Ощущая на себе заинтересованные взгляды законников, поспешила к лестнице. Не всякие отношения выдерживают испытание разлукой, и Кастен ясно дал понять, что ждать меня не намерен. Он просил, почти требовал сбежать, не понимая, что такие, как Эндер Делагарди, найдут и накажут. Раннвей удалось исчезнуть, но теперь дракон будет настороже, во второй раз жену не упустит. Синие мундиры были тому подтверждением. Да и не хочу я всю жизнь жить, оглядываясь. Опасаясь, что рано или поздно меня поймают.
Одеяло соскользнуло с плеч, и кожа тут же покрылась мурашками. Мы взяли самые дешёвые номера, каминами в них даже не пахло. Зато пахло – вернее, воняло – плесенью, буро-зелёными цветами распускавшейся на стенах в тех местах, где когда-то колосилась пшеница на дешёвых обоях. Кое-где они всё же сохранились, как напоминание о былом уюте и скромной, но некогда аккуратной обстановке. Когда-то мебель была красивой, но лак на ней облупился, а ковёр на полу выцвел. Из каждого угла, из каждой щели несло сыростью, которая после пролившегося ночью дождя ощущалась так, словно я ночевала в бочке, барахтающейся в замшелом пруде. Пыльные шторы закрывали не слишком чистые оконца, а ламбрекенами им служили паучьи тенёта.
Представляю выражение лица дракона, когда он сюда заявится.
Эта мысль заставила меня подняться. Лучше быстро соберусь и встречу его внизу. Договор – если он удосужился его составить – подпишем в кофейне через дорогу. Стоило так подумать, как желудок недовольно уркнул, напоминая, что ужин я вчера пропустила. Да и в обед почти ничего не ела, так волновалась перед выступлением.
Злосчастное выступление!
В сердцах пнула ножку кровати и зашипела. Я. От боли. А вот кровать жалобно скрипнула, словно умоляя её не трогать.
– Живи уже, – пожелала столетней мебели и, кутаясь в шаль, побежала в уборную. Одну на всех на этом этаже.
К счастью, было раннее утро, и мне не пришлось прыгать от холода перед запертой дверью. Стараясь дышать через раз, быстро сделала всё, что собиралась сделать, и умытая, посвежевшая вернулась в номер. Заглянула в смежный – Кастена, как и предполагала, в комнате не было.
Пребывая в прескверном настроении, я оделась в простую тёмно-синюю юбку, расчерченную рыжей клеткой, застегнула светлую блузу с жабо из кружев, к которому прицепила брошь-камею – одно из моих немногочисленных украшений. Собрала волосы в простую причёску, пересчитала деньги в ридикюле, гадая, забрал ли вчера Толь нашу долю у антрепренёра и, если да, не осела ли та в кармане какого-нибудь ушлого кабатчика. Ещё минут пять ушло на то, чтобы сложить вещи в саквояж. Их у меня было раз, два и обчёлся, поэтому я всегда путешествовала налегке.
Вздохнула, ещё раз бросила взгляд на застеленную кровать, видневшуюся в проёме приоткрытой двери, и, подхватив свой скромных размеров чемоданчик, пошла вниз дожидаться Делагарди и Толя.
Что тот, что другой приносили одни расстройства.
* * *
Уже на лестнице я поняла, что торопилась зря. Можно было ещё час-другой посидеть в номере, пока эти двое… Вздохнула, обозревая вредную для моих нервов картину: пьяного Кастена и взбешённого дракона. То, что дракон взбешён, было очевидно. Даже вчера, когда мы «бодались», у него на лице не проступали желваки. Заметила, как дёрнулся кадык Делагарди, когда мой уже не жених выдал, пошатываясь:
– Ты что, чистоплюй, к нам из прош-ш-шлого тысячу… четия… ик!.. яви-и-ился? – Толя повело, и он едва не повалился всей своей помятой персоной на охотника. – Это вы рашьне… ньше… деву-шек у нас кра-а-али. А теперь они нашки! Нашши-и-и… ик!
– Леди сама согласилась со мной уехать. – Эндер отстранился, с явной брезгливостью обозревая «соперника».
– Леди? Ик! – Кастен громко и как-то уж очень пафосно расхохотался. – Да как-к-кая она тебе л-леди? Она же Вейя! Мо-йа Вейя-а!
В тот момент мне стало обидно за себя (с воспитанием у меня, между прочим, полный порядок!) и жалко (самую малость) Делагарди. Икота сменилась отрыжкой, и судя по тому, как дракон скривился, окатившие его миазмы ему не понравились. И тем не менее он продолжал строить из себя саму невозмутимость. Стоял, заложив руки за спину, и холодно, высокомерно смотрел на Кастена.
Хотя желваки по-прежнему выступали.
– Я тебя не боюсь! – неожиданно чётко и ровно произнёс парень, и я похолодела, когда он на удивление быстрым, уверенным движением выхватил из кармана нож. – А её – не отдам!
Толь яростно замахнулся, я вскрикнула. Лезвие разрезало воздух в паре сантиметров от лица дракона, а в следующее мгновение Кастен оказался прижат к полу. Всё уложилось лишь в пару мимолётных секунд, Делагарди попросту выбил оружие из руки идиота, тут же вывернув эту самую руку, и вот уже Кастен целует холодный и не слишком чистый мрамор.
Полы здесь до блеска не натирали.
Одной рукой дракон удерживал вырывающегося Толя, казалось, не прикладывая к этому ни малейших усилий, а другой… Сердце испуганно ударилось в рёбра, когда я увидела, как аккуратные ногти лорда заостряются, становясь длинными, чёрными когтями, жутко изогнутыми и явно жутко опасными. В голос, до этого лишённый эмоциональной окраски, врывается глухое, почти звериное рычание:
– За нападение на представителя закона – тюрьма. За нападение на эйрэ – смерть. Кажется, ты растерял последние мозги в дешёвом пойле, которым от тебя разит!
Кастен дёрнулся, промычал нечто нечленораздельное. Он не видел когтей дракона, зато чувствовал, как в шею вжимается что-то острое. Надавит чуть сильнее – пустынный холл «Трёх лилий» придётся отмывать от лужи крови.
– Не надо! – Я почти скатилась по ступеням, не сбежала по лестнице – слетела и, едва не налетев на кофейный столик, на котором красовалась ваза с подвядшими цветами, подскочила к дракону. – Отпусти его! Он же не соображает!
Ноль эмоций. Ну хоть бы взгляд на меня поднял, что ли! Схватила Делагарди за руку в попытке оттащить от Кастена, но с таким же успехом могла бы пытаться сдвинуть Эйфелеву башню.
– Сейчас же его отпусти! Или я никуда с тобой не полечу!
Угроза подействовала. По крайней мере, я перестала быть для дракона предметом интерьера, который нет необходимости замечать.
– Ты мне угрожаешь, Раннвей? – от острых, как осколки битого стекла, ноток в его голосе я едва не шарахнулась. Потом вспомнила о Кастене и снова потянула палача за локоть.
Он медленно поднялся, сверля меня взглядом. По-драконьи хищным, по-звериному опасным. С трудом справилась с очередным порывом от него отпрыгнуть.
Хорошие такие порывы. Жаль, трудновыполнимые.
– То, что я вчера пошёл тебе навстречу, не означает, что я буду потакать любому твоему капризу.
– Спасение жизни – не каприз, – резко заметила я.
– Жизни пьянчуги? – Эндер попросту перешагнул через моего друга, чтобы встать ко мне вплотную.
Я уж было решила, что сейчас и мне к горлу приставят чудовищные когти, но когти исчезли, словно были лишь плодом моего воображения.
– Кастен не пьёт.
Сегодняшняя отвратительная сцена и правда была единственной на моей памяти. Кастен мог позволить себе кружку пива или бокал вина (точнее, дешёвого пойла, которое в Пограничье гордо им именовали), но никогда не терял голову.
И вот прошлой ночью потерял её из-за меня.
– Хочешь сказать, что он имел неосторожность напасть на дракона трезвым? – Делагарди вопросительно вскинул брови.
А у меня снова чуть зубы не заскрипели.
– Хочу сказать, что нам уже пора. Если не передумал меня использовать.
Черты лица дракона заострились, ноздри дрогнули, словно из них вот-вот должны были пойти клубы дыма. Ну точно хищник… Я отвернулась, с сожалением взглянув на Толя, сидевшего на холодном полу. Сейчас, растеряв боевой запал, он выглядел побитым щенком, оставшимся без хозяина. Сердце сжалось от жалости и стыда. Он столько для меня сделал, а я…
– Надеюсь, когда-нибудь ты всё-таки поймёшь, что у меня не было выбора. – Я подала Толю руку, чтобы помочь подняться, но он лишь устало отмахнулся. Ещё и отвернулся, давая понять, что не желает меня больше видеть. – И если всё-таки дождёшься…
– Пойдём, Раннвей, – бросил Делагарди, раздражённо перебивая. – Пока я не передумал и не сделал то, что должен был.
Должен был? Он говорил об этом так просто, словно убийство для него было чем-то вроде хобби. Хотя о чём это я? Он ведь охотится за искажёнными! Выслеживает тех, кого магия изуродовала, и безжалостно уничтожает. Наверное, для него лишить человека жизни – это как с утра пораньше, почитывая «Хроники Кармара», пить кофе.
– Показывайте дорогу, – сказала я, мысленно послав дракона к Чёрной Матери и её прислужникам, харгам, – местному олицетворению зла.
Хотя конкретно здесь и сейчас олицетворением зла для меня был Эндер Делагарди. Мужчина, которого я совершенно не знала, но с которым буду вынуждена делить дом целый год. И если он продолжит вести себя так и дальше, смогу с уверенностью сказать, что понимаю, почему сбежала Раннвей.
– Ты голодна? – поинтересовался палач, когда мы вышли из гостиницы на свежий, напитанный пролившимся ночью дождём воздух.
Кастен так и не сказал мне ни слова…
– Была. Но теперь уже нет. – Я хмуро посмотрела на дракона, забравшего у меня саквояж, потом на паромобиль, поблескивающий литыми боками в скупых лучах утреннего солнца. – Что там с договором?
– Подпишем по прилёте в Гратцвиг. Мой поверенный уже им занимается.
Я застыла, впившись пальцами в каменные перила. Солнце уже почти их просушило, но камень всё равно оставался холодным. И точно такой же холод сейчас заполнял всю меня, от ступней пробирался к самому горлу, отчего то неприятно першило. Мне совершенно не хотелось продолжать собачиться с драконом, но не будет ли с моей стороны фатальной ошибкой довериться его сладким речам?
