Варвара Гребенюкова
Когда Богам не всё равно
– Нет, батюшка, не брошу. Церковный батюшка правду говорит – исцеление в молитве, но и помочь болезному, господь не запрещал, потому и травы целебные дал.
– Доченька – он обнял меня – я так рад, волей твоей горжусь, хоть и страшусь за тебя. Если на тебя церковники сильно нападать будут, все бояре поднимутся в твою защиту. Вот увидишь. Нам, служивому люду, сильно не хватает, знающих лекарей.
–Батюшка, хочу я того, или нет, а придётся.
– И то верно. Как там, болезные наши?
– Нормально. Я за Зорона и Ждана, больше боюсь, чем за Данилу. У Данилы шов срастётся, исхудает, но выздоровеет.
– До сих пор, не вериться. Вчера только, вот такая маленькая была – он показал рукой, указывая на детский рост. – Теперь вон какая, жизни спасаешь, ты не отступай, с делом лекарским разберись, да учеников обучи, столько жизней спасёшь. А церковникам, если надо будет, дружинники своё слово скажут. Не им, животы подставлять приходится, за земли, за людей наших.
Отец говорил сбивчиво и эмоционально, захотелось его успокоить.
– Дорогу осилит идущий. Мне, с мужниным ремеслом, нельзя отступать. А церковники сначала будут порицать, противиться, но, они тоже люди, рано, или поздно и их дорога ко мне привести может.
– Может, то может. Только у них на добро, память короткая. Эти …
Он косо посмотрел на меня, и замолчал. Видимо, моё монастырское прошлое, мешает ему выражаться, так, как думает. Я решила сменить тему.
– Захар как?
–Слава богу, отмер. Молчит конечно, только если спросишь чего, отвечает, но коротко. Да теперь отойдёт, сегодня кобылку свою вывел, расчесал, потом пол дня деревянным мечом чучело молотил. Я уж думал отвратиться, от дел оружных, но, нет, ещё усерднее стал.
Андрей.
Андрей объехал несколько деревень, в поисках ватаги, в одной из деревень, им пришлось заночевать. Татей нашли, к вечеру второго дня. Как выяснилось – пришли они в эти края, седмицу назад, вырезали деревушку, себе для забавы оставили только молодых баб, да девок. Как и думал Андрей – это те тати, что на дороге в Белград , обозы перехватывали. После налёта на Никиту, они меж собой сцепились. Ближник атамана, хотел того атамана скинуть, да на его место встать. К приезду Андрея с дружиной, осталось шестнадцать потрепанных ватажников. Хорошо их потрепало, когда они пришли в эту деревню, их было 48 душ. Пока разбойников вязали, дружинники нашли в сарае пленных, здесь были не только бабы, пару обозников, купец и пару мужиков из черни – которых держали для черной работы. За сараем, Андрею показали сваленные в кучу тела, голые женщины дети и старики. Андрей велел оставить атамана с ближниками, для княжеского суда, а остальных развешать по деревьям. Нашлась, и разбойничая казна, в 140 динег, да с карманов вытрясли дружинники, ещё 50. Оружие, железо, конные сбруи, стояли загруженные, в ездовые сани. В загоне стояло 32 лошади, в табуне Андрей увидел породистую кобылку, смесок, но красивая, высокая, ножки тоненькие, голову держит высоко, масть сизая, с тёмными пятнами. Андрей подумал – эту красавицу жене подарю. Рядом стоял Якуб.
– Боярыня на ней, хорошо смотреться будет.
– Ты прям, мысль мою прочитал.
Якуб усмехнулся, но сразу посмурнел.
– Что с людьми делать будем?
– Им есть куда идти?
– Те, что обозники, до города с нами пойдут. Мужики из черни – для них просто хозяин сменился. Купец – не знаю, он огнём горит и бредит, сильно побитый, и застуженный.
– Бабам, некуда идти?
– Не куда.
Андрей решил забрать баб к себе, Даша их обучит и к делу приставит, задумок у неё много. Вот только – будет ли толк, с тех баб, если они от пережитого умом тронулись? Купца лечить надобно – опять на Дашины плечи, обуза. Ещё неведомо, что с теми увеченными стало, за эти два дня, но бросать людей, в любом случае нельзя.
– Накормите и обогрейте людей. Лошадям дайте сена, ночевать здесь будем. Выезжать будем рано утром, поищите людям одежду какую-нибудь. Скажи бабам, пусть, купца обиходят.
Утром в сумерках, соорудив санный поезд, дружина выдвинулась в путь. В деревне живых не осталось, по этому, Андрей велел собрать всё зерно и железо, что нашлось. В Городе, Андрей отправил домой часть людей, с ними и освобожденных пленников,шесть саней добычи и лошадей. С собой взял, двое саней груженных сбруей, татей, и пару обозников, что могут стоять на ногах, когда осматривал сбрую, видел на ней клеймо княжьего кожевника, решил вернуть. Князь, не заставил себя ждать, во двор вышел в сопровождении ближников.
– Здрав будь, княже. – Поприветствовал Андрей, кланяясь князю.
– И тебе здравствовать Андрей. С чем пришел?
– Взял татей, что твои обозы грабили, они с Белгородской дороги, в близ Покрова перебрались. Всех не стал везти, я их, в деревне нашел, они там весь люд вырезали, баб замучили, главаря с ближниками тебе оставил, остальных лиходеев, по деревьям развешал. Вот обозники с твоих обозов, ещё трое, у меня дома, побитые, совсем плохие, как выходят, так отправлю к тебе.
– Слыхал, слыхал боярыня твоя, в лекарстве искусна. Спасибо тебе боярин, за службу добрую. А это что за сани?
– То сбруи князь, на некоторых клеймо твоего двора, а на некоторых другие клейма. Тебе передаю.
– Добре, добре. Сани с конями тоже оставишь? – Андрей кивнул – что за службу хочешь?
– Перед Покровом к западу, у леса деревушка маленькая стоит. Там убитые этими зверьми люди, они их просто, в кучи сваливали. Мы их в сарае закрыли, чтобы звери не растащили. Пошли людей, пусть их похоронят по чести, там не только деревенские, они с дороги и знатных притаскивали, издевались и убивали. Может, сообщить семьям нужно будет.
– То дело верное – хмуро сказал князь – не дело православному люду, непогребенными лежать. А для себя за службу, что просить будешь?
– Благодарствую княже, больше мне ни чего не нужно. Не серчай, я тебе передал всё, да меня ещё дела ждут.
– Ступай боярин.
Андрей попрощался, взял лошадь под узду и вышел с княжьего двора.
Великий князь.
Великий князь, смотрел в след Андрею и про себя ругал боярина – не мог ты, до весны тихо посидеть? Голова твоя бедовая. Эх! Ему бы, таких как Андрей, пару дюжин… да что там, пару дюжин, хоть дюжину бы.
Князь ценил Андрея, как и когда-то, дед князя ценил деда Андрея, но сейчас чтобы уберечь его, ему нужно показывать недовольство молодым боярином. Потому и отправил его подальше от столицы, на западе конечно опасно, но для Андрея там, больше возможности выжить. Здесь князь как на лезвии ножа, окружен врагами, и любой верный князю человек, в опасности. С одной стороны «думные бояре», с другой епископ, с указами их Фокии, большинство думных бояр, давно под кулаком у епископа. Всё началось, когда отец Георгия тогда великий князь Павел, женился на Фокийской принцессе, Ефрасие Улог, которая с приданным, привезла фокийских священников, которые быстро захватили сначала власть в церковной иерархии, потом залезли в политику так, что и пятки не выглядывают. Бесконечные интриги Ефрасии привели к тому, что, старший брат Георгия, Дмитрий был казнён за измену, а сама княгиня, закончила свою жизнь в заточении. Фокийские священники, остались в наследство Георгию, вместе с княжеством, которое стало живым щитом для Фокии, от степняков, которому нельзя расти и развиваться. А для контроля, по всему княжеству, в церквях сидят фокийские священники, а сам епископ Алексий, диктует фокийскую политику князю и пока, князь не может противопоставить их власти, ни чего.
Князь не надеялся, что Андрей поймёт его, но знал, что он, оборонит свои земли от булгар, наберется сил, власти и влияния. В отличии, от других бояр, ни когда не оголит свой меч против князя, как только почувствует силу, воспитан он иначе. Сейчас, им всем нужно время, Андрею Лису – набраться сил, князю – скинуть соглядатаев. А сейчас, нужно отвлечь этих змей, от семьи Лисов, князь видел недобрые взгляды бояр и епископа.
–Бояре! – громко обратился князь – Давно мы, в крестный ход не ходили, по святым монастырям! Рождественский пост, самое время. Хочу до свадьбы, о благословении святых молить. – Он повернулся к епископу – Батюшка Алексий, сопроводишь меня в сём благом деле?
Даша.
День начался как всегда, с обхода больных. Ещё вечерняя перевязка показала – что печеный лук, и правда спасение для воспалений. У Ждана, воспаление заметно спало, но вокруг образовалась гематома, он чувствовал себя лучше и рвался выходить – что я ему, строго-настрого запретила. Данила, хоть и выглядел бледным, держался молодцом, ему примерно каждый час, давали отвар сосновых иголок, с шиповником и мёдом. Сегодня, он, морщась, попросил что-нибудь другого, и пожаловался на чувство голода, я решилась дать ему немного бульона, что его очень обрадовало. Рана Зорона, выглядела плохо, всё осложнялось переломом под раной. Решила, прибегнуть к проверенному средству и приложила к шву, печёный лук. Благо остальным раненым, не потребовался уход. После обработки, они отправились по домам.
Прибывшему кожевнику, я подробно описала, нужный мне портфель. Выслушав меня, он, почесывая затылок, не попрощавшись, вышел. На что я совсем не обиделась, – сама такая, когда чем-то увлечена.
Перегона у меня осталось совсем мало, нужно попасть домой и поставить брагу. Пришла Забава, которая, отдала мне деньги за проданное мыло, и обрадовала заказом, ещё на сто кусков и на пахучие мешочки – чем больше, тем лучше. Я озадачилась, так как определённо, нужно кого-то из дворни обучать этому делу, сама я, за всем не поспею.
Печеный лук – совсем не универсальное средство. К этому выводу я пришла, когда разбинтовала рану Зорона вечером, он косо смотрел на меня, а я не знала что делать. Воспаление увеличилось, цвет из красного приобрёл лиловость, наблюдалась температура, а больной корчился от боли. Так ни чего, не придумав, я напоила его отваром, дала под язык конопляного молока и забинтовала. Даже Данила, после бульона выглядел здоровее Зорона, Илья – отец Данилы, светился от радости. Частичный успех, конечно радовал, но огорчал своей «частичностью». За перевязкой наблюдала Гала, иногда она задавала вопросы, на которые, я всегда старалась ответить развернуто и понятно. Было видно – что, медицина ей интересна.
– Гала, Зорона нужно, отваром отпоить как Данилу.
– Он оказывается, не пьёт.
– Вот засранец! А я голову ломаю – почему это рана его синеет?! – если так пойдёт – загноится рана его, тогда мы ни чего не сделаем.
– Я прослежу боярыня. Передо мной он, ерипениться не будет.
– Проследи, пожалуйста. Если будет отказываться пить, не молчите, меня зовите. Я ему покажу, как указаниям лекаря не следовать.
Зорона спасло, то, что он спал, иначе нарвался бы, на нудную лекцию. Выйдя из комнаты с больными, я испугалась, так-как, меня кто-то сзади схватил, но расслабилась, поняв что – это Андрей вернулся. Повернувшись обняла мужа, а он приподнял меня целуя в шею.
– Боярыня моя, как ты? – спросил он поставя меня на пол, вглядываясь в лицо.
– Хорошо боярин.
– Как увеченные?
– Лучше.
– Я тебе ещё привёз – сказал он нахмурившись.
Я напряженно осмотрела его, потом вопросительно посмотрела ему в глаза.
– Нашли мы ту ватагу. Они в деревне прятались, в плену обозников, купца и баб деревенских держали. Мужики избиты, над купцом измывались, ну, баб тоже мучали.
– Где они?
–У нас дома.
– Сейчас соберусь.
Поручив больных Гале, я собрала семью, объяснила всё, предупредила – что приеду утром, крепко обняла Захара, собрала все травы, инструмент и остаток перегона. Муж ждал меня, не раздеваясь. Пока я одевалась, Андрей с отцом, с мрачными лицами что-то обсуждали, я не хотела им мешать, но как только Андрей увидел, что я готова, коротко попрощался с отцом и мы направились домой.
Глава 20. Пополнение.
Домой я ехала напряженная, Андрей словно чувствовал, не трогал меня, удивительно, он всегда хорошо чувствует – когда меня нужно оставить и не трогать. Дома ждала удручающая картина. Обозники – три человека, были избиты, и с отмороженными конечностями, особенно, пострадали ноги. Злата им уже оказала помощь, переодев, они укутали их и накормили. Купец был в тяжелом состоянии, в ссадинах и гематомах, дышал с хрипом и судя по запаху, без сознания он давно, все естественные нужды, справлялись под себя. Прежде чем лечить, его нужно было отмыть.
– Трофим, затопите баню.
– Истопили боярыня, как только привезли людей, мы сразу затопили.
– Избитого купца, в баню носить нельзя. Принесите горячей воды, и помойте прямо на лавке. Поручи это, кому-нибудь из мужиков.
– Сделаем боярыня.
Самым тяжелым, для меня было – идти в комнату к женщинам. Их было шестеро, точнее выжило только шесть. Они все находились в одной комнате, на вопросы отвечали две из них, одна совсем не реагировала, одна лежала, свернувшись в клубок, две девочки, совсем подростки, судя по внешности – сёстры – сидели в обнимку, тоже не реагировали на вопросы. Одежда на них, была грязная, рваная. У одной из девушек платье было в засохших пятнах крови, но осмотреть себя она не дала, на моё легкое прикосновение, она начала тонко пищать, и пригибаться, прикрывая голову. Вышла я от девушек, с комом в горле, давить на них я не хотела, да, и судя по всему, травмы там преимущественно, гинекологические, а в этом я не разбираюсь, от слова «совсем».
– Злата, девушкам нужны рубахи, и платья. Я завтра вам ткань на новые платья дам.
– Мы уже приготовили боярыня. – Злата показала, стопку одежды.
– Мои вы хорошие! – Я благодарно обвела взглядом всех женщин. – Бабоньки мои, вам нужно девиц в баню сводить. Сама я не знаю, как с ними себя вести, Злата, ты постарше, и руки у тебя по матерински теплые, попробуй к ним с лаской. Тела их осмотрите, есть ли раны какие, мыло возьмите, может отвлекутся. Если плакать будут, не утешайте, горе со слезами выходит.
Женщины молча кивнули и гуськом, пошли в комнату к девушкам. Я задумчиво смотрела им в след, – ведь насильники могли ещё и чем-нибудь болеть, да и девушки наверняка простужены, содержали их в сарае. Антибактериальные свечи… какую альтернативу можно придумать? – хлопнув себя по лбу, я нашла глазами Андрея, он молча смотрел на меня.
– Андрей, отправь человека к отцу, пусть он пчелиного клея даст. У него должен быть. – Андрей кивнул и вышел.
Из комнаты с больными мужчинами вышел Трофим. Я быстро залезла в сумку, достала остаток перегона, и подозвала Трофима.
– Трофим, вот этим нужно обтереть ему грудь, спину и ноги. – Трофим молча взял бутылку и пошел опять в комнату.
Я решила сделать настой пустырника, перед сном им нужно будет напоить девушек. Женщины вышли из комнаты, Злата обнимала самых младших, остальных тоже вели под руки, не спеша, они пошли в баню. Купца переодели и переложили на кровать, у него была высокая температура, лицо, опухшее в гематомах, на голове тоже несколько ссадин и шишек. Трофим сказал что – на теле места живого нет.
– Трофим, утром скажи кому-нибудь, чтобы из сена выбрали клевер. Он отбитые внутренности хорошо лечит.
– Скажу боярыня. Дожил-бы до утра. – Он перекрестился, тяжело вздохнул и вышел.
Для купца заварила: ромашку, шиповник, череду. В безопасности этих трав, я была уверена, меня саму, отпаивали ими от простуды в детстве. Ночь предстояла тяжелая, пессимизм Трофима, меня только подстегнул. Остудив немного травяного отвара добавив в него мёд, с трудом заставила купца его проглотить. Чтобы сбить температуру, приложила компресс ко лбу, ухаживая за ним, я не переставала думать о девушках.
Вспоминала рассказы моих рожавших подруг, которые рассказывали о строгости акушеров, и что именно эта строгость, не давала им раскиснуть, в столь ответственный момент . Кажется, мне нужно пересмотреть, модель поведения с девушками, строгость поможет им собраться. В очередной раз, смочив компресс на лбу у больного, я пошла в зал. Андрей с Трофимом сидели за столом, краем уха я услышала – что помимо больных, у нас пополнение в дворне, двух мужчин поселили в людскую и Андрей велел Трофиму к ним приглядеться. Перебивать их не хотелось, одевшись пошла на склад, искать горшочек, с сливочным маслом. Вернувшись, застала Ефима, который уже вернулся от моего отца и привёз прополис. Забрав ценную ношу, сразу озадачила Ефима.
– Ефим, принеси со склада мешок пшеницы.
Андрей и Трофим недоумённо посмотрели на меня. Я улыбнулась.
Взяв с горшочка примерно 200 грамм сливочного масла, оставила его немного согреться, при комнатной температуре. Ориентироваться приходилось на глаз, отщипнув примерно 30 грамм прополиса, который не хотел мелко нарезаться, но согрев его, у меня получилось. Добавив, его, в масло, стала хорошенько мешать, точнее месить. Когда масло стало мягким, поменяло цвет и запах, оставила его немного затвердеть. Женщины привели девушек и стали быстро накрывать на стол. Ужин девушкам отнесли в комнату. После ужина, я продолжила. Слепив из затвердевшего масла свечи, предварительно остудив их – чтобы держали форму, взяв с собой настой пустырника, направилась к девушкам. Без сочувственных интонаций в голосе, коротко объяснила им – что, куда вставлять и для чего это нужно – все послушно выполнили рекомендацию, напоив их пустырником, пошла на выход.
Поручив купца, Неждане, я пошла в баню, Андрей приглашений не ждал.
– Зачем тебе пшеница? – прервал молчание Андрей.
– Мне перегон нужно сделать. Тот, что был, почти весь кончился.
– Что за перегон?
– Остуженный пар, от кипячения браги.
– Ааа, «хлебное вино». Его же купить можно.
– Да? Я не знала.
– Ежели, надо что, ты говори. – Он приобнял меня, и начал расплетать косы. – Что ты хлебным вином делаешь?
– Без него, в раны лезть нельзя. Хлебным вином я руки очищаю. Даже если на вид, руки кажутся чистыми, на них может быть невидимая глазу грязь, от этой грязи рана загнить может.
– Ты поэтому, свои ухваты кипятишь?
– Да. Руки прокипятить не могу. – Я улыбнулась.
– Да. Странно, что мы до этого не додумались. Было как-то булгары, свои стрелы, всяким дерьмом мазали, тогда даже легко раненные, огнём сгорали. Наши обозники, что с полей собирают и обиходуют, руки моют – от бани, до бани. Выходит потому, мало кто выживает, после увечий.
Андрей задумался, а я не стала ему мешать. Остаток вечера прошел рутинно, сначала промыла пшеницу, поставила её прорастать, отправив женщин спать, велела им встать пораньше и зарезать курицу, больным нужен куриный бульон. Прочитав молитвы, легла мужу под бок, и только сейчас поняла, что муж ведёт себя странно. – Куда делся его темперамент, которым нас сносило как штормом? – Муж затих, лежит, не домогается. Я сделала вид, что потянулась, прижалась к нему всем телом. Реакция прослеживается, – дыхание сбилось . Стало дико интересно – Что с мужем? Я поднялась на локте, пытаясь разглядеть его лицо, но темнота, не позволила мне ни чего увидеть.
– Дарья. Если будешь ёрзать, не посмотрю, что пост.
Я, облегченно выдохнула и подумала – О, как! Я и не знала – что пост, подразумевает воздержание – молча положив ладонь ему на щеку, поцеловала мужа – точнее успела только, коснуться губами. Он резко перевернул меня, оказавшись сверху, и сначала осыпал мое лицо поцелуями, потом впился в губы.
Ночью несколько раз вставала, проверяла больного, пил он уже лучше, как только чувствовал отвар на губах, залпом выпивал всю ёмкость. Под утро он покрылся потом, а температура, кажется, начала спадать. Споив ему почти весь отвар, решила заварить ещё. Дрова были возле печи, быстро растопив печь, поставила кипятиться котелок, побольше. Пока я приготовила отвар, появилась и дворня, решила проверить больного ещё раз, и пойти ещё поспать. Обтерев лицо от пота, убедилась – что температура, правда спала. Отработанным движением, придержала ему голову и дала попить, выпив стакан настоя, он посмотрел на меня одним глазом, одним, потому что, второй был затекший и не открывался.
– Кто ты? Где я?
– Ты в Столграде, в доме боярина Андрея Гриднева, он у татей тебя забрал и сюда привёз, я жена его Дарья. Тебя как звать?
– Ни… Никола я. Мне надо… – он огляделся, в комнате были ещё обозники, но они спали.
– Сейчас, погоди. Я позову кого-нибудь.
Вся дворня уже не спала, Ефим быстро помог Николе справить нужду, за одно и переодел, постель тоже поменяли. Когда уложили болезного, я спросила:
– Как ты себя чувствуешь?
– Спаси бог тебя боярыня и боярина твоего.
– Где болит крепче всего?
– Везде. Будто корова, пожевала и выплюнула.
– Никола, мне надобно знать – где болит? Как болит? Тошнит ли? Иначе, я лечить тебя, как буду? Что побит, я вижу, что застужен, тоже вижу, а в нутрях есть боли?
– Прости боярыня. Голова болит, прям, будто жижа болтается там, вот здесь в боку – он показал на почку – прям, сильно болит.
– Понятно. Никола, я сейчас тебе, по снедать отправлю, ты, если хотеть не будешь, хоть бульона попей. Ладно?
– Боярыня, я снедать то хочу, только чтобы не жевать, жевало, болит у меня.
– Вот и хорошо, подожди немного.
Я быстро направилась на кухню, Злата, как только меня увидела, кивнула на кипящий котелок. Набрав в чашку бульон, накрошила туда хлеба, нарезала мелко лука и отправила Цветану, кормить болезного. Дворня очень обрадовалась новости – что купец проснулся. Все начали активно креститься и славить господа. Раздав распоряжения, я пошла досыпать.
Спала я недолго, разбудил меня Андрей – моя идея, не держать пост, в кровати, судя по всему, ему очень понравилась. На мои возражения – нас могут услышать – он сказал – мы тихо.
После завтрака, Андрей представил мне, пополнение в нашей дворне – Третьяк и Молчан – разбойники убили их хозяев и оставили их, в качестве рабочей силы. Мужчины были истощены, а взгляды настолько пустые, что мне не по себе стало. Вспомнив, своё обещание, данное женщинам я позвала, Трофима.
– Трофим, вот держи ещё монеты. Купи, пожалуйста, всем женщинам тканей, на Третьяка и Молчана тоже возьми, пусть и на них теплой одежды пошьют.
– Может ещё что нужно?
– Нужно, мыло увезти Забаве, но она и мешочки заказала, скажи бабам, побольше мешочков нашили.
– Оо. Уже распродали! Скажу, скажу, только есть мешочки, пока тебя не было, бабы, чтобы без дела не сидеть, всю ткань, что я купил, расшили уже, но я сегодня ещё возьму.
– Это хорошо, тогда езжай на торг.
Андрей молча слушал нас, когда Трофим удалился, Андрей спросил
– Что за мешочки? И что за торг ты ведёшь?
Я показала Андрею, как делаю мешочки, он обнюхал все запахи, удивлённо покачал головой.
Пока Андрей разговаривал с Николой, женщины помогли мне, быстро приготовить пахучие мешочки, в этот раз добавился аромат пихты. Я решила сама увезти товар для Забавы, можно проехаться и на повозке, ни каждый же день, шокировать жителей столицы, видом женщины в седле. Дав женщинам, чёткий инструктаж по уходу за больными, приготовила товар и пошла одеваться. Андрей вышел из комнаты Николы, хмурый, увидев мои сборы, подозвал Ефима, тихо сказал ему что-то на ухо и Ефим быстро вышел, а муж вошел в комнату, закрыв за собой дверь.
– Тебе девицы эти нужны? – спросил он.
– Почему ты спрашиваешь?
– Девицы эти с вольных, по закону, – если в плен попали, а я их освободил, то они уже мне принадлежат, могут откупиться или родня откупить, только не думаю что родня у них осталась. Баб в дворне много становиться, ежели для дела нужны, пусть остаются.
– Нужны. Все, пусть остаются.
– Лекарскому делу, учить будешь?
– Лекарскому делу, вот так любого научить не получиться, это надо, чтобы: чужой боли, криков, стона не боялась, крови, гноя не противилась. Хорошо если хоть одна из 6-ти такая будет.
Про грамоту, чтение я не стала говорить.
– Да. Способа нужна. – Андрей лукаво посмотрел на меня – собралась? Пошли.
Он вывел меня во двор, где я увидела лошадей, знакомый уже мерин Андрея и красивейшая кобылка. Здесь я таких, не видела: высокая, сизой масти с тёмными пятнами, шея изогнута, морда узкая, ножки тоненькие, глазки словно обведённые, грива чёрная расчесанная и заплетено пару косичек с красной лентой. Я долго её осматривала, в этом мире она была чужеродной, среди своих гнедых собратьев, с поникшими головами.
– Нравиться? – Спросил Андрей, я перевела на него взгляд.
– Что? А! Да, конечно! Она просто красавица!
– Ты, по морде поняла, что это кобыла?
– Ну да. Слишком у неё глазки красивые для коня.
– Это тебе, подарок. Катайся.
– Ого! Она же дорогая, наверное.
Андрей усмехнулся, и подвёл меня ближе к кобылке, та мотнула головой, подозрительно косясь на незнакомцев. Я, быстро поцеловав мужа, побежала в дом, за вкусняшками. Угостив лошадку хлебом, густо посыпанным солью, быстро завоевала её благосклонность, обласкав её, нарекла Сказкой. После Сказки, пришла очередь мужа быть обласканным и поцелованным. Андрей с улыбкой и многообещающим взглядом, принял мою благодарность. Пришлось менять планы, мыло и мешочки к Забаве повезёт Трофим, когда приедет. Мне не терпелось проехаться на Сказке, Андрей тоже хотел убедиться – что мы поладили. Ехали мы, не спеша.
– Почему ты ездишь на мерине?
– Это мой боевой мерин. Кобылу в бой водить нельзя, то жерёбая, то с жеребёнком, а конь он же не спокойный, учует где-нибудь кобылу, дурковать начнёт, в бою это жизни стоит.
Я понятливо кивнула, сама ругая себя за глупый вопрос, видимо резвость моей Сказки заставила меня почувствовать себя девчонкой.
Глава 21. Быть собой и не спалиться.
В доме отца, поздоровавшись со всеми, сразу взялась за больных. Меня не оставляло беспокойство за Зорона, поэтому я поспешила осмотреть его. Гала лукаво усмехаясь, отчиталась – что Зорон пил отвары, как я рекомендовала. Выражение лица Зорона, явно демонстрировало – довольство методами лечения. Ну, здесь ни чего не поделаешь, иногда добро приходится причинять насильно. Сняв бинты, я убедилась, что на поправку этот товарищ, идти не хочет. Позвав Галу с собой, пошла на кухню, объяснила ей метод приготовления настойки прополиса, применение внутрь и снаружи. Гала кровожадно улыбнулась, на моё предупреждение – что Зорон будет сопротивляться лечению. Перепоручив Зорона, я отправилась к другим больным. У Данилы лицо было осунувшимся, щеки впалые, но глаза горели.
– Отвар пьёшь?
– Пью боярыня. Есть мне не дают, как вчера немного бульона выпил и всё.
– Есть хочется?
– По началу не хотелось, а вчера началось, прямо сильно хочется.
– Это хорошо, раз тело есть просит, значит, заживают раны твои. Пока бульон пить будешь, я скажу девкам, принесут тебе ещё бульона, пока, твёрдое нельзя.– Строго сказала я.
– Спаси бог тебя боярыня. Значит, жить буду? – улыбаясь, спросил Данила.
– Будешь, куда ты денешься!
Ждан был не один, как только я вошла, его посетители соскочили и начали кланяться, я узнала Агафона, кузнеца который мне делал инструменты. Оказалось – что Ждан, его старший сын. Осмотрела шов Ждана, воспаление всё, ещё было, но по сравнению с первыми днями, выглядело куда лучше. Разговаривал он короткими ответами, лицевые мышцы, пока плохо подчинялись ему, воспаление спадёт, будет лучше. Когда закончила манипуляции с Жданом, ко мне обратился Агафон:
– Спаси бог тебя, боярыня. Ждану уже лучше, мы хотели забрать его. Чего он будет лежать в боярском доме? Ходить может, пущай домой идёт, только батюшка твой, сказал – с тобой разговаривать, коли ты дозволение дашь, тогда только заберём.
– Агафон. Мы ему рану стянули, только ждать нужно, что-бы, рана та заросла, не загнила. Вот ты его по холоду домой вести хочешь, а из-за холода раны быстро загнивают, я ему в нужник, ходить не разрешаю, ведро ему носят, от холодного воздуха берегу, если загниёт, сгорит парень, а я сделать ни чего не смогу.
– Хлопот, столько вам, соромно мне. ( соромно-стыдно)
– Ты вот это перестань, я всё равно езжу сюда. Ни куда-то, а в дом отца своего, мне это в радость. Всему своё время, он здесь в тепле, накормлен и ни кому не в тягость, прейдёт время, заберёшь.
Выслушав слова благодарности от Агафона и его жены, я проводила их. На кухне мы разговорились с Галой, она высказала своё удивление по поводу сосновых иголок – всегда под рукой были, а мы и не знали. Сама, Гала неплохо, разбиралась в травах, некоторые её рецепты я постаралась запомнить, жалела, что не могу записать. В зале были только женщины из дворни, мне налили сбитня, мы с Галой сидели за столом, постепенно в наш разговор стали включаться другие женщины.
– Боярыня, а почему вы столько руки мыли и железки кипятили? – спросила Гала.
После вчерашнего разговора с мужем, мне было проще объяснить женщинам принцип дезинфекции. Уже через минут десять, за столом сидели все женщины в доме, внимательно слушали меня. Приводя пример, я затронула тему паразитов, способы их размножения и признаки их присутствия в организме.
– Так может пусть живут. Божьи же твари. – Сказала одна из молоденьких девушек.
Мне пришлось рассказывать, подробнее, на сколько, это опасно для детей, для взрослых. Естественно нашлись мамаши, которые признали признаки в своих детях. Пришлось рассказывать о методах выведения «квартирантов» из организма. К концу моей лекции, женщины дружно стригли ногти, мыли дверные ручки и лестничные перила, а у меня болело горло – не привыкла я так много разговаривать.
Вошедший в зал Захар, с недоумением посмотрел на суетящихся женщин, следом за ним вошел Андрей.
– Сестрица, у тебя такая лошадь! – Он быстро прошел за печь, к полкам где стояли продукты, сопя загремел посудой. Мы с Андреем переглянулись, Захар вышел, держа в руках хлеб и пару морковок. – Пойдём, покормим её и погладим, а то она меня не знает ещё, фырчит и головой мотыляет.
С улыбкой я взяла ещё хлеба и пошла за братом, Андрей пошел с нами. Сказка благосклонно принимала подношения, а Захар восхищенно смотрел на неё.
– Эх, жаль, батюшка не разрешит скатнуться на ней.
– Захар, она новая у нас, пусть хоть седмицу подо мной походит, привыкнет, потом можно будет, под узцы прокатить тебя.
Он светло так улыбнулся, прям как раньше – хорошо, что дети быстро забывают плохое. Идиллию общения с братом разбил Андрей, совершенно неуместным, не нужным вопросом.
– Захар, а сестрица твоя хорошо бить умеет?
Я тихо зашипела, как не вовремя мой муж решил напомнить Захару, о том, как он отбивался от разбойников, но вопреки моему шипению Захар воодушевился.
– Ты не знаешь?! Она мне показывала, как одним ударом можно, даже мне свалить взрослого мужа…
– Захар!
Я, перебила, строго глядя на него. Захар, видимо поздно поняв, что разболтал нашу тайну, прикрыл рот двумя руками, виновато глядя на меня. Андрей громко засмеялся, мордашка Захара и правда, смотрелась очень смешно.
– Да всё уже. Выдал ты нашу тайну.
– Даш, а почему это тайна? Ни кто не должен знать, про боевых монашек?
– Боевые монашки … – Повторил Андрей, и закатился новым приступом смеха.
