Владимир Коротков
Русь, Христианство и Социализм в Новой хронологии
5.2. Кто сражался на Куликовом поле
Считается, что князь Дмитрий Донской победой на Куликовом поле положил начало освобождению Руси от «монгольского ига». Выше было показано (см. 3.1), что данное «иго» означает не покорение Руси иноземными завоевателями, а объединение ранее самостоятельных княжеств, в единое государство, управляемое по справедливому скифскому (русскому) закону «каждому по труду». Авторы Новой хронологии приводят, что в летописных источниках (даже тенденциозно отредактированных в 17 и 18 веках) нельзя увидеть завоевания Руси монголами. В том числе, обращают внимание, что на рисунке из Лицевого свода 16го века с изображением Куликовской битвы монголов нет, все воины изображены одинаково. Значит, Русь монголо-татары не покоряли!
Интересный довод в пользу этого заключения привел А. Бушков. Взяв из «Сказания о Мамаевом побоище» слова Мамая: Пусть не пашет ни один из вас хлеба, будьте готовы на русские хлеба – он заключает: Мамай обращается к своим подданным, значит, они землепашцы, и ни какие не дикие кочевники [5], с.263.
Авторы Новой хронологии, сопоставляя битвы Мамая с Дмитрием Донским и Тохтамышем, пришли к выводу, что два последних представляют собой дубликаты: Сразу после Куликовской битвы Мамай, как нам говорят историки, столкнулся с новым врагом: это был Тохтамыш, который разбил Мамая на берегах Калки. Здесь обращает на себя внимание: две крупные битвы происходят в один год (1380), и в обеих битвах разбит один и тот же Мамай. Одна битва происходит на Калках (КЛК без огласовок), вторая на Куликовом поле (тоже КЛК). После обеих битв Мамай убегает в Кафу. Наша гипотеза: разгром Мамая на Калках – это просто еще одно описание Куликовской битвы, описание краткое, в отличие от развернутого изложения событий Куликовской битвы. Таким образом, Тохтамыш – это Дмитрий Донской [4], с. 274.
На идентичность Тохьамыша и Дмитрия Донского указывают сохранившиеся монеты, у которых на одной стороне написано по-славянски князь Дмитрий, а на другой по-арабски хан Тохтамыш [6], с.135. Снова видно, что князь Дмитрий Донской и хан Тохтамыш это одно и то же лицо. Двойные имена в те времена не были редкостью, ибо Русь была двуязычной, о чем уже говорилось в описании нашествия Батыя, см. 3.1.3.
В целом, Куликовская битва представляет собой отпор Великой Руси, не кочевым «монголо-татарам», а Белой Руси, и помогавшим ей европейцам.
5.3. О результатах Куликовской битвы и князе Дмитрии Донском
Если принять во внимание реформацию Христианства (см. 4), то события связанные с Куликовской битвой складываются в следующую картину. Реформаторы, т. е. будущие частные собственники, в 1370 году уговорились заменить в империи Рюриковичей закон «каждому по труду» правом «частной собственности». К реализации этого плана приступил хан Белой Орды (Белой Руси) Урус-Хан, но ему помешал один из эмиров, за что был казнен. Сын казненного эмира, Тохтамыш, он же князь Дмитрий Донской, из Белой Орды (Белой Руси) убежал в Золотую Орду (Великую Русь) к Тамерлану, и тот дал ему войско отвоевывать бело-ордынский престол. Дело Урус-хана продолжил хан Мамай, с которым у Тохтамыша/Дмитрия Донского произошла Куликовская битва. Одержав в ней победу, Дмитрий/Тохтамыш выполнил задание Тамерлана по отвоеванию Бело-Ордынского престола. Но дальнейшие события вызывают недоумение: Тохтамыш неожиданно оказывается при дворе литовского князя, а Тамерлан, пославший его взять власть в Белой Орде (Белой Руси), стал требовать у Литвы, выдать беглого хана Тохтамыша [4], с. 46–47. Странность требования Тамерлана заключается в том, что Литвой после Куликовской битвы стали называть, Белую Орду. Получилось, что Тамерлан переменил свое решение, отдать Бело-Ордынский престол Тохтамышу. Чем это объяснить? Вероятно, он увидел, что Дмитрий/Тохтамыш, убежав в Белую Орду (Литву), стал поддерживать, имевшиеся в ней настроения по установлению «частной собственности», и решил пресечь его самоуправство.
Литва требование Тамерлана не выполнила, беглого хана Тохтамыша не выдала, что вызвало в Белой Руси (Литве) страх его вторжения. Значит, тогда не сомневались, что Дмитрий Донской изменил Тамерлану (Великой Руси), и будет за это наказан. Для защиты предприняли крестный ход из Владимира в Москву с иконой Божьей матери, который Церковью отмечается по настоящее время. И это «подействовало»: Тамерлан из Самарской луки неожиданно ушел в Индийский поход. Не исключено, что причиной ухода Тамерлана в Индию стал не крестный ход, а то, что поход в Индию был уже подготовлен, и Тамерлан просто не мог его отменить. Кроме того, уходу Тамерлана могло способствовать то, что Дмитрий благоразумно скрылся на Босфоре. Это можно видеть из следующего: Император Константин Первый, он же царь-хан Дмитрий Донской, после победы прибыл в Царь-Град и объявил его второй столицей империи [7], с. 249. Пребывание Дмитрия Донского на Босфоре косвенно подтверждает странная посылка его сыном Юрием Звенигородским из Москвы в Константинополь 20 тысяч рублей серебром: Еще недавно Москва несколько лет собирала 8 тысяч рублей Тохтамышу после разорения им Москвы, и вдруг отправляет 20 тыс. рублей [3], с. 126. Этот странный поступок Юрия обретает логичность, если принять, что Дмитрий Донской на Босфоре начал отстраивать новую столицу. В этом случае московский князь Юрий просто исполнил долг перед своим отцом.
О князе Константине, как литературном дубликате кн. Дмитрия, говорит то, что Католическая церковь начала его прославлять в лике святого лишь после Брестской унии (1596), когда реформаторы в Европе почувствовали себя независимыми от слабеющей династии Рюриковичей. Такого быть не могло, чтобы Церковь, получив от Константина, государственный статус «забыла» о нем на 12ть веков, а потом вдруг «вспомнила». На самом деле не «вспомнила», а придумала Константина, чтобы молодое учение о «боге-троице» (1370) представить древним, и через эту древность обосновать его «истинность» (см. 4.3).
Место на Босфоре, на берегу бухты Золотой Рог подходило Дмитрию Донскому, не только по удаленности от враждебной Великой Руси (Золотой Орды), но и близостью к древнему Иерусалиму (Еросу). Туда его мать совершила паломничество, где собрала артефакты, связанные со Христом, которые реформаторы стали использовать как свидетельства «древности» и «истинности» новой веры в «бога-торицу». Так, объявили об «обретении» в Иерусалиме трех крестов. На одном из них, якобы, распяли Христа, а на двух других – разбойников, один из которых попал в небесный рай даже раньше самого Иисуса Христа. Использование специальных крестов для распятия, противоречит летописи Никиты Хониата (см. 1.3). По ней Андроника/Христа распяли вовсе не на кресте, а на двух столбах, что отражено в распятии на 2х пригнутых березах князя Игоря – летописного дубликата Христа. Попаданием в рай разбойника, распятого вместе со Христом, стали оправдывать введение во власть реальных разбойников, уничтожающих справедливое правление по принципу «каждому по труду», и насаждающих несправедливую «частную собственность».
Но, почему Дмитрий Донской сменил имя, стал называть себя Константином, а новую столицу – Константинополем? Константин в переводе с греческого означает «постоянный». Дмитрий веру в «бога-троицу», оправдывающую несправедливую «частную собственность» сделал государственной. Но в успех этих начинаний не верили, и для воодушевления своих сторонников Дмитрий новым именем Константин громко заявил: мои реформы – на века!
Победа Дмитрия на Куликовом поле считается началом освобождения Руси от «монголо-татарского ига». Столь значительное событие должно было вызвать прославление его героя. Но прославления странным образом не последовало. Первая такая попытка состоялась спустя почти два столетия в 1563 г., и объясняется влиянием в Думе проевропейских бояр Захарьиных-Романовых, во второй раз после Ивана III пытавшихся через Опричнину, установить «частную собственность», см. 7.3.4. Тогда Дмитрия Донского, вместе с женой, внесли в скрипториум московского митрополита, как целомудренных подвижников. Это неожиданно, ибо целомудрие предполагает отсутствие детей, но они у Дмитрия были. Прославления не получилось, и о Дмитрии снова забыли на целые столетия. Канонизация произошла только в 1988 году почти через 600 лет после его кончины. Какая причина была вспоминать «князя-освободителя», когда подвига, подобного подвигу Дмитрия, не требовалось? Потребность в таком подвиге (освободить родину от захватчиков) была во время Великой отечественной войны, и тогда учредили ордена Невского, Суворова, Кутузова, Ушакова, Нахимова, но о Дмитрии Донском не вспомнили. Видно, не считали его за освободителя и помощника в борьбе с настоящими захватчиками?
Известно, что Дмитрий перед битвой переоделся рядовым воином. А. Бушков по этому поводу замечает: Как ни рылся в описаниях битв, аналогии поведению Дмитрия подворачивались исключительно… гм, не самые благородные. Это делали только для того, чтобы скрыться от победителей в облике «сиволапой пехтуры», с которой – взятки гладки [5], с. 265. И, действительно, после боя Дмитрия долго искали, но нашли, лишь отъехав от побоища [8], с. 22. Значит, Дмитрий сбежал с поля битвы. Причем так далеко, что не мог ни видеть, ни слышать, ее окончания.
Сбежал, Дмитрий, уже без знаков княжеского отличия, которые заранее передал Михаилу Андреевичу Бренку. Эти знаки привлекают сильных воинов неприятеля, но они же и воодушевляют своих бойцов. Вокруг князя сплачиваются наиболее отважные дружинники, которые по мере надобности устремляются с ним туда, где труднее, и тем обеспечивают победу в сражении. Михаил Бренок не был князем, потому не мог сообщить своим воинам того воодушевления, которое сообщают князья. Но надетое им княжеское облачение воодушевляло его противников. При таком раскладе сил он неизбежно должен был погибнуть.
Еще говорится, что Дмитрия нашли тяжело раненым. Но это не помешало ему, сесть на коня, выехать на страшное побоище. Значит, не было тяжелого ранения? Не исключено, что автор текста стыдился излагаемой им (вероятно под давлением) неправды, и, чтобы не слишком доверяли его описанию, сообщил, что отдыхал раненый Дмитрий под сенью срубленного дерева! Должно быть, надеялся, что читатель поймет: как срубленное дерево не может служить сенью (укрытием), так и его текст нельзя считать безоговорочно правдивым.
Известно, что с Дмитрием на Куликовскую битву поехало десять купцов из крымского Сурожа, имевших международные связи. А. Бушков полагает, что история битвы была далеко не однозначной, и купцы в «дальних странах» должны были подать ее в интересах Дмитрия Донского [5], с.264. Но нельзя исключать и наличия «интереса» у самих купцов. Вероятно, они инвестировали свои средства в проведение Дмитрием в 1374 г. съезда князей, где было согласовано выступление против Золотой Орды (Великой Руси) [3], с. 54–60. Эта инвестиция была в установление на Руси «частной собственности», и в обогащение купеческого сословия. Но Тамерлан неожиданно назначил Дмитрия во главе войска Золотой Орды, и это изменило его задачу. Теперь он должен был привести свое войско к поражению. Проследить, чтобы Дмитрий не уклонился от выполнения этой задачи, возможно, и было целью присутствия на битве купцов. Если оно так, то бегство Дмитрия с поля боя объясняется его запланированным предательством.
На неоднозначное отношение историков к Дмитрию Донскому указывает так же следующее. В многотомном описании России (1899–1914) в статье о Троице-Сергиевской лавре сказано: …основана в 1340 году и сослужила в 1380 году России крупную службу напутствием и благословением св. Сергием русских князей и воинов на великое дело освобождения России от татарского владычества [9], с. 260. Удивляет здесь то, что настоятель лавры, св. Сергий, поименован, а предводитель русских князей и воинов, Дмитрий Донской (второе главное действующее лицо) обойден молчанием. Что это значит? Можно допустить, что автор не уверен, приходил ли Дмитрий к Сергию за благословением, и являлся ли он предводителем русского воинства в Куликовой битве. Возможно, автор знал о бегстве Дмитрия с поля боя, поэтому и не указал его как предводителя русских князей.
Примечательно, что в 20ом веке, как и в 16ом, Дмитрия не стали прославлять как воина-освободителя, но канонизировали в чине благоверного. В чем состоит «благоверие» Дмитрия, поставленное выше его борьбы за «освобождение отечества от иноземного ига», не уточняется, но общеизвестно его отступление от традиции древних русских князей/царей. Согласно заповеди Христа: а кто хочет между вами быть бо́льшим, да будет вам слугою, Мф. 20:25 они полагали себя слугами народа, за что их признательно называли «царь-батюшка» – сам напрасно не обидит, и «царь-надёжа» – другим обидеть не позволит. В ответ на это князья/цари Рюриковичи перед кончиною принимали монашеский постриг, чтобы оставаться служителями народу и в потустороннем мире. Князь Дмитрий первым нарушил эту традицию, мотивируя, что несколько дней монашества перед кончиною души не спасут, а государю пристойнее умереть на троне, нежели в келье [10]. Значит, не прельщала князя Дмитрия перспектива остаться в царствии небесном служителем народу. Или в таковым он себя не считал, и чтобы не лицемерить перед встречей со господом богом от пострига отказался? Как знать…
Не смотря на отступление Дмитрием от принципа «взаимного служения», оно на Руси долго сохранялось. Благодаря этому поддерживалось единство народа, не допускавшее «частную собственность». Тогда в правление Петра III службу дворян Государю сделали добровольной (1762). Это разорвало круг взаимного служения в русском государстве: «царь – народу, народ – дворянам, дворяне – царю». Крестьяне остались закрепленными за дворянами, но уже не как государственными служащими, а как частными лицами. Несправедливость такого акта отметил Пушкин: наши предки этим гордились, а справедливее должны были стыдиться [11]. Но навык взаимной службы в народе долго сохранялся и даже спустя сто лет, в 19ом веке, в рассказе «Тарантас» В. А. Соллогуба пожилой помещик наставлял молодого следовать духу взаимного служения: Заведи для мужиков общественную запашку и мирской капитал. Из этих денег плати подушные и вообще исполняй сам от себя казенные повинности, дорожные, подводные, разумеется, что только возможно. Даже при сдаче рекрут бери издержки на себя. Мужик отвечает тебе, а ты за него и за себя отвечаешь правительству и даешь ему пример повиновения и исполнения своей обязанности [12], с. 256
6. Продолжение мятежей по насаждению «частной собственности»
6.1. Вселенские соборы
Выше показано (см. 5), что реформаторы Христианства из Белой Орды (Белой Руси), пытались на Куликовом поле подчинить себе Золотую Орду (Великую Русь), чтобы «освободиться от монгольского ига». То есть, как мы теперь понимаем, освободиться от справедливого правления, когда «каждому по труду», и насадить несправедливое правление по праву «частной собственности». Потерпев поражение, мятежники от намеченного не отступили, и через 200 лет в результате «стояния на Угре» все же объявили об освобождении от «монгольского ига» Рассмотрим, это подробнее.
После поражения на Куликовом поле мятежникам в качестве утешительного приза достался, переметнувшийся к ним, представитель правящего рода Рюриковичей – Дмитрий Донской. Совершенная измена, вынудила Дмитрия удалиться на Босфор, где он стал строить себе новую столицу Константинополь. Соратников у Дмитрия из числа князей было не много, ибо на тайный съезд заговорщиков в 1374 году он пригласил лишь некоторых из них. Соответственно у него не могло быть сторонников среди родовых вотчинных бояр (см. 3.3.3). Это вынудило Дмитрия Донского искать опору среди незнатных слоев населения. С этой целью он провел церковное собрание, получившее известность, как «1ый Вселенский собор». Его решения открывали во властные структуры вход не только знатным, но лицам широкого круга. Для этого стало достаточно признать догмат о «боге-троице» и священники возложением рук уравнивали нового избранника с родовой аристократией, см. 4.3. Так Дмитрий Донской увеличивал число своих сторонников. Схожим образом, раздачей государственной собственности в частные руки, вербовал сторонников Ельцин в 90ые годы 20го века с целью свержении Советской власти.
То, что реформу Христианства провел Дмитрий Донской, согласуется с официальной историей, по которой учение о «боге-троице» на Руси, якобы, возродил его сподвижник Сергий Радонежский. Но Сергий не мог возродить учения о «боге-троице», ибо его разработка отнесена к 4му веку н. э., то есть, за пределы письменной истории, начинающейся по Новой хронологии лишь с 10го века новой эры. Значит учение о «боге-троице» Сергий не возродил, а разработал! Приуменьшение его заслуги было вынужденным, и объясняется удлинением письменной истории в ходе ее фальсификации (см. 1.1 и 1.2).
В целом получилось, что Дмитрий Донской (он же Константин Великий) созвал 1ый Вселенский собор, на котором утвердил реформу Христианства, разработанную Сергием Радонежским. За это реформаторская церковь канонизировала, Дмитрия Донского (1988), но в отношении Сергия попыток канонизации не предпринимала. Считается, что его почитание как святого происходит самопроизвольно с 15го века. Такая датировка возможна, но с оговоркой, что почитание началось не самопроизвольно, а было возбуждено Иваном III, приступившим после Дмитрия Донского к силовому насаждению «частной собственности», и оправдывающей ее веры в «бога-троицу», см. 6.7.
Представляет интерес подлинная датировка 1го Вселенского собора по Новой хронологии. Этому может способствовать история Николая Угодника, наиболее почитаемого на Руси святого. В 19ом веке его Православная церковь переименовала в Николая Мирликийского Чудотворца, и стала убеждать, что родился он на юге современной Турции, где был избран епископом города Мир Ликийских. В 325 году участвовал в работе 1го Вселенского Собора, где ударил по лицу «еретика» Ария, не желавшего признавать догмат о «боге-троице». Вернувшись в свою епархию, Николай совершал чудотворения, и в глубокой старости мирно скончался (~† 345). Через некоторое время его мощи из Мир Ликийских перенесли в итальянский город Бари, где они хранятся по настоящее время. Однако праздник святого Николая в христианских странах за исключением России и г. Бари, отмечать не принято [1]. Это странно, что католическая Церковь, а именно католики перенесли мощи Николая в город Бари, не отмечает это событие. Мощи к себе перенесли, да и забыли про них? Вряд ли такое возможно.
На выше приведенном сайте сообщается, что в древних жизнеописаниях кроме Николая Мирликийского был еще Николай Пинарский (Сионский) с практически идентичным житием. Значит, было два святых Николая. Подобное возможно, но сомнительно, чтобы оба имели одну, и туже биографию (житие). Большое почитание на Руси позволяет допустить, что один из них был русским. Это согласуется с преданием, сохранявшемся еще в начале 20го века, как на Жигжинском острове, вблизи устья Северной Двины, Никола-угодник победил чудо-юдо [2], с. 182. Кроме того, француз Ж. Маржерет, проживавший в Москве в начале 17го века, в своей книге «Состояние Российской империи» говорит, что город Архангельск одновременно назывался Святым Николаем.
В пользу русского происхождения Николая Угодника так же свидетельствует Великорецкий крестный ход в Кировской области, ежегодно совершаемый с 1383 г. на 100 км, и посвящаемый обретению его иконы [3]. Стали бы русские люди во имя чужеземного святого, более 600 лет совершать по бездорожью на 100 км крестный ход? Маловероятно! Значит, Николай Угодник был все же русским.
Вернемся к тому, что наиболее почитаемый на Руси святой Николай на первом Вселенском Соборе ударил Ария, не желавшего признавать «бога-троицу». Такого быть не могло, ибо Русь не принимала веру в «бога-троицу» до середины 17го века, а когда царь Алексий Романов и патриарх Никон стали принуждать к этому, то произошел «раскол». Поэтому сторонник бога-троицы не мог стать на Руси самым почитаемым святым! Следовательно, на Соборе ударил не Николай, а ударили Николая за отказ поддержать реформаторскую веру в бога-троицу. Выше уже отмечалось, что подобного рода подлоги при составлении официальной истории имели широкое применение.
Итак, на соборе ударили Николая. По всей видимости, ударили сильно, до смерти, которая и принесла ему большую известность, ибо – нам не стяжать надежной славы, покуда кровь не пролилась (Б. Окуджава). Значит, Великорецкий крестный ход в Вятских местах совершается на родину или к месту служения русского епископа Николая Угодника, принявшего смерть за Христа на 1ом Вселенском соборе. Начало традиции этого крестного хода (1383) указывает нам дату смерти Николая и, соответственно, дату проведения 1го Вселенского собора.
Несмотря на убийство русского епископа Николая Угодника, 1ый Вселенский собор не обеспечил учению о боге-троице и, соответственно, праву «частной собственности», поддержки. Поэтому провели еще шесть Вселенских соборов. По Официальной истории они проходили в темные 4…8 века, из которых мало что сохранилось. Учитывая, что все «древние» события представляют собой дубликаты боле поздних событий 2го тысячелетия (см. 1.2), можно полагать, что Вселенскими соборами названы, схожие с ними события 1377…1417 гг, известные как «папский раскол». Этому же периоду удовлетворяет, установленная выше, дата 1го Вселенского собора – 1383 год. Однако, и дополнительные соборы не приблизили реформаторов к установлению «частной собственности», поэтому они обратились к административному ресурсу. Ею стала Уния, для принятия которой провели Флорентийский соборе, о котором будет ниже.
