ГлавнаяГородские историиВладлен ЛядскийУсилители смысла

Уменьшить шрифт (-) | Увеличить шрифт (+)

полная версия Усилители смысла

Владлен Лядский
Усилители смысла

Полная версия

Место десятое. Рывок на выход

– Недобрый ты всё-таки.

– Есть немного – усмехнулся Второй. – Ну что, сделаем последний рывок? Нам немного осталось. Меньше квартала прямо, потом на перекрёстке квартал и мы на точке.

– И ты даже не подумаешь на перепутье?

– А смысл? Остальные широкие выходы нам перекрыли. Круг – последний и наиболее широкий выезд из города. Он своего рода полупроводник между городом и тем, что лежит за его пределами.

– А что за его пределами?

– Обычная жизнь этого региона. Не особенно симпатичная, но и не сильно сложная, а потому до отвращения живучая. Без сверхзадач, без большого груза ответственности за всю страну. Впрочем, нас это не особо касается. Нам досталась поганая роль рыдателей на относительно своих руинах. Будто бы дальние родственники забытого кумира, пытающиеся примазаться к его славе.

– Ну ты всех-то не ровняй. Мне от его славы ни жарко ни холодно, и я к нему никак не примазывался.

– А я примазывался. На уровне стихийного патриотизма. Чем беспросветней ситуация, тем громче оглушающий крик о прошлом. – Тут Второй с силой захлопнул рукой собственную челюсть, после чего смачно съездил самому себе в скулу.

– Ты смотри – более привычным ехидным голосом заметил Второй, шевеля желваками. Не мытьём, так катаньем нас достаёт. Все чувства последовательно перебирает. А ну шагом марш!

В гордом молчании они прошагали до изломанного перекрёстка. Три дороги шли как положено – под прямым углом, а четвёртая, разрезающая жилой массив на две части – градусах в 20 от нормальной оси.

– Слушай, а почему ты так уверен в успехе?

Второй глянул на него и тут же убрал глаза.

– Я ненавижу безнадёгу. К тому же думаю, что здесь тоже действует эффект соскальзывания. Отсюда привыкли уезжать. И нас сейчас отсюда тянет. И на этот раз мы не будем отбрыкиваться всеми ногами. Только зададим направление.

– Используем силу противника против него самого?

– Скорее, обернём проявления природы себе на пользу. Как людям и положено.

Квартал был совсем коротким – собственно, полтора дома. Пятый без усилия видел дальний конец площади. И за ним наконец-то не было других зданий.

Город действительно заканчивался. Его граница – длинный насыпной холм с тупиковой веткой железной дороги и будка со шлагбаумом перед другой, сквозной веткой.

– Не боись, это не внутренняя дорога. Если пойти по этой дороге прямо-прямо, то километров через пять упрёшься в ворота консервного завода на окраине совсем другого города.

– А в другую сторону?

– Точно не помню. В памяти некоторые места клубком путаются. Тебе важно?

– Нисколько.

– Вот и чудненько.

Гордо печатая шаг, широко развернув плечи и подняв головы, они шли на выход. У Второго даже голос зазвенел торжественными нотками. Ехидства, правда, не убавилось.

– Особенно мне нравится решение архитекторов воткнуть сюда отдел записи актов гражданского состояния. Компактное такое здание в техно-стиле. Если случайно не прочтёшь надпись на крохотной табличке – вообще не сообразишь, для чего оно предназначено. Безо всяких там лишних переплясов и помпезной шумихи из ничего. Правильно, я считаю – свадьба в жизни человека не главное. Это не значит, что свадьбу праздновать не надо. Надо, но осмысленно, не превращая интимную в общем-то процедуру в публичный балаган. Качество свадьбы должно измеряться не в количестве гостей, объёме выпитого и сожранного, а в степени полученных положительных эмоций главных действующих лиц. Об этом, увы, часто забывают. Что и приводит к дальнейшим печальным последствиям. Мда.

Тут тротуар кончился и Пятый понял, что они пришли.

Для ощущения высшей силы не обязательно крушить горы или воскрешать из мёртвых. Достаточно чего-то необычного, но в подходящее время. Как, например, жёлтый с белой полосой РАФик, стоящий под стилизованными под деревья бетонными столбами остановки. Позади была другая остановка, побольше, как положено – с круговыми скамейками, двумя магазинчиками, крышей оцинкованного железа. Здесь надо было ждать большими группами и погружаться во вместительные автобусы типа «Икаруса». Но сейчас было пусто и брошено – сквозь запылённые окна магазина просвечивали горшки с увядшими растениями, а ветер крутил скучные смерчики из высохших серёжек-семян и жёлто-зелёных листьев.

Ему не нужен был вместительный автобус, ему не надо было ехать далеко и с комфортом. Ему надо было выбраться за ту черту, где мир не меняется по своим прихотям, распадываясь на неперегнившие смысловые слои.

– Залезай и садись сзади у окна, я договорюсь.

Пятый потряс головой. На какое-то время он был Вторым – так смотрел на мир, мыслил такими словами с таким отношением. Но мысль была дурацкая и он её отбросил. Его смущало то, что на маршрутке не было номера, да и сама она была… не из этого времени.

Но Второй так уверенно закинул рюкзак через окно сиденье и так обыденно пошёл к передней части маршрутки, что Пятый обошёл маршрутку с другой стороны, и посражавшись с дверью (ручка оказалась с кнопкой), залез в нутро. Коврики на продавленных низких сиденьях могли быть поновее и почище, а по салону надо было проходить полусогнувшись, чтобы не цеплять головой грязный кожзаменитель, отстающий от потолка.

Сзади сиденья были получше, а в открытое окно рука ложилась очень хорошо. Начинало припекать и ветер, врывающийся в окно на скорости, был бы кстати. Сейчас он просто обтекал корпус, суша кожу и заставляя щуриться от мелкой пыли.

Впереди же пререкались. Металлическая перегородка и кресло никак не скрывали тушу шофёра. Голову он, кстати, поворачивать не соизволял – заплывший жиром голос было слышно и без этого. На Второго это не производило никакого впечатления. Разве что говорить он стал попроще, вставляя в речь просторечивые обороты.

Вначале разговор шёл о заказном и хамском поведении, про изменившиеся обстоятельства и пустопорожней трате времени. О штрафах, влиятельных людях, авторитете и ещё более влиятельных людях. О том, что инвалютой платить нельзя и о нестабильности курса. Затем голоса завысились до крика, досадно хлопнула дверца. Пятый разлепил один глаз – Второй мрачно засовывал в карман бумажник, нарочито не смотря в сторону двери. Кожаное изделие перекосило и в карман не помещалось, Второй выгнул губу, выражая презрение к ещё одной досадной помехе. Кое-как запихал и перекосившись, подошёл к окну, из которого старался не высовываться Пятый.

– Что, не повезёт?

– Почему не повезёт? Повезёт. Минуту повредничает, потом поедет. Я заплатил за все места, а ещё желающих поехать он вряд ли дождётся – Второй двинул щекой, изображая кривую улыбку. Получалось плохо.

– То есть ты его знаешь?

– Шапочно. Он хохол, а хохлы своего не упустят. Не боись, поедешь с ветерком.

– А ты?

Второй на секунду задумался:

– По сюжету мне нужно бы остаться, чтобы прикрыть твой отход и дать последний бой силам зла. Эдакий последний горец в поединке с судьбой.

Пятый не понял. Второй всунулся в окно:

– Дай-ка – и вытащил из своего рюкзака серебряную трубу – видишь ли, по географии мы не должны сюда попасть. Никак. Другое направление и тысяча километров разницы. Но мы здесь оказались. И я смутно догадываюсь, почему. Яблоня от яблока недалеко сбегает, а части истории не так-то просто отделаться от целого.

– Попытаешься раствориться в среде?

– Нет. Вытравлю себя из истории этого места. Найду и уничтожу пару призраков из прошлого, а потом пойду дальше. Неизвестные места начнутся быстро, через пару часов хода. Теперь о тебе: как только ты выедешь за стелу, город кончится. Но лучше избегать правой обочины дороги некоторое время – сам поймёшь, какое. Маршрутка пойдёт в ещё один город. Он впал в запустение ещё раньше, но там есть энергостанция, обеспечивающая всю область. Думаю, гниение там не дошло до такой стадии. На энергостанции уж точно. Липестричество она такое – завсегда нужно. Да и на плотине постоянно ветер – авось не пропадёшь. Это если направо. Налево – будет большой местный город. История у него обычная, старая, высушённая за несколько тысяч лет. Ничего страшного там нет, только возможно, ходить придётся долго.

– Может, мне остаться, помочь чего?

– В чём? Посаженное дерево давно засохло, да и не вспомню я уже, какое именно там было моё. Дом я построил совсем в другом месте, а сыном так и не обзавёлся.

– Ну может…

Второй прикрыл один глаз и приподнял бровь другого:

– А зачем? Езжай, а я вслед тебе сыграю чего-нибудь, мне так спокойней будет. Дела нужно закончить, иначе, если я опять попаду сюда, может уже так не подфартить. А может, уйду за вами следом. Ещё не решил.

Маршрутка затарахтела, мелко затряслась, обдав Второго облаком застоявшегося пропана.

– Давай тогда? – Пятый протянул руку.

– Угу – Второй вяло пожал её и отошёл, вытаскивая ещё одну трубку из-за пазухи и прилаживая её к саксофону. Вышел на дорогу, перехватил саксофон, чтобы играть и перенёс вес на опорную ногу. Обернулся, помахал рукой, вставил её на место и принялся отбивать ногой ритм.

Шофёр что-то буркнул и маршрутка тронулась. Пятый смотрел через заднее окно: Второй задрал раструб вверх и заиграл что-то лёгкое, бодрое. Не жёсткое, но однозначное. Замыкая ситуацию на себя.

Шофёр включил радио. Оттуда полилась та же мелодия, только украшенная другими звуками и инструментами. Но сути это не меняло.

Колёса простучали по рельсам. Второго закрыло постом ГАИ, затем высокими деревьями, высаженными вдоль дороги. Но звук саксофона так и оставался двойным. Цветы на клумбе посреди дороги жухли, уступая место сухой траве и опавшей хвое ливанских кедров.

Приближалась дорожная развязка. Пятый не видел стелу с руками, держащими атом, но знал, что она там есть. Музыка ликовала непонятно о чём, что уже давно прошло. Но не стало хуже. И удерживая то, что пыталось тянуться за маршруткой.

В принципе, он мог бы стать Вторым. Иногда ему этого хотелось. Но он им не стал. Дороги у них разные. Возможно, это даже хорошо.

И он откинулся на сиденье поудобнее. А саксофон повторял ту же простую непонятную истину о прошедшем дожде.

Краснодар, 2013-2020