Яков Кот
Идя долиной смертной тени
Марго медленно моргнула.
«Может, он прав? – пришла ей в голову вялая мысль. – Вот сейчас укол закончится, и…»
Она представила себе, как берёт нож и втыкает его Андрееву в шею. Кровь выплёскивается наружу покатым тёмно-красным фонтанчиком – как вишнёвый сок, только настоящий, не из пакета. Лейтенант хрипит, дёргается, пытается зажать дыру своими здоровенными лапищами, но бордовый сок пробивается между пальцами, а Марго опять заносит нож и…
Сверху раздался голос Фишера, девушка вздрогнула, резко вернувшись к реальности, и с ужасом уставилась на Андреева – злого и совершенно целого, в чистой форме цвета хаки и кипенно-белой футболке.
– Я готов взять её на поруки, лейтенант! – сказал Артур. – Уверен, она просто защищалась. А даже если… если она не вполне здорова, то ей можно помочь. Или просто присмотреть.
Иванцов и доктор согласно закивали, но Андреев, напротив, скривился.
– И на что нам сумасшедшая девица? Она будет жрать, тратить ресурсы, а пользы ноль? Или прикажешь приставить её к какому-нибудь делу и потом трястись, не задушит ли она половой тряпкой очередного придурка, который косо на неё посмотрит?
– Андреев… – начал было Иванцов, но тот не дал себя перебить.
– У нас не богадельня! Мы не знаем, будет ли, что жрать зимой – и дотянем ли мы вообще до зимы! Так что или человек приносит пользу, или валит нахрен с базы… или давайте пристрелим её, чтоб не мучилась!
Марго вздрогнула и опустила взгляд, опасаясь, что жестокий офицер прочтёт по её лицу, какие картины с новой силой встали перед внутренним взглядом. Поймёт, насколько он прав.
Много, много вишнёвого сока…
– Ну давай тогда всех детей и стариков выкинем! – рявкнул в бешенстве доктор Медведев. – Они же тоже бесполезны!
– Или тебя, лейтенант, – с глухой злобой добавил Фишер, до боли сжав плечи Марго. – А то от тебя пока один вред!
– Без меня вы все точно сдохнете. Вот, хоть у коменданта спроси, если… когда он вернётся из города, – с мерзкой ухмылкой отозвался Андреев. Перевёл взгляд на Маргариту и продолжил: – А что до детей и стариков, так первые ещё вырастут, а вторые могут не руками, так головой работать. А эта… ты кем работала?
– Студентка… пятый курс, – не глядя ему в лицо, ответила девушка. – Журналистика…
– Ясно, бесполезная. Уж прости, Фишер, но баба, которая нихрена не умеет и которой опасно давать в руки даже вилку, годится лишь для одной цели – напряжение бойцам снимать. Главное ножи убирать подальше.
– Даже не смей, ты!.. – рыкнул Артур, подавшись вперёд.
– Я согласна.
В комнате воцарилась тишина, все мужчины – даже Андреев – изумлённо уставились на Марго, кажется, не веря собственному слуху. Потом Артур отмер, грохнулся на колени перед ней, заглянул в опущенное лицо.
– Марго, малышка, ты чего? – почти жалобно просипел он. – Ты не понимаешь, это же он так, в порядке бреда, мы сейчас всё решим…
Маргарита качнула головой. Влажные волосы, выскользнув из-за уха, свесились волнистой тёмной шторой, отгораживая её от чистого, непонимающего взгляда парня.
Она сумасшедшая. Она убила мужчину, который её спас – пусть он был… грубым и неприятным, но… не переломилась бы она от одного раза, так?.. Или надо было сразу сказать, что она не… а она пользовалась его помощью, улыбалась ему. А он был на взводе, сейчас все на взводе! А она его убила, и теперь хочет убить ещё одного. Или даже не одного. Ну, может, кроме Артура…
Марго зажмурилась, давя вскипающие под веками слёзы. Она уже убийца. И слабачка. Потому что всё равно хочет жить – хоть как-то, хоть плохо… а её пристрелят за убийство, или выгонят наружу, и там будут зомби, или другие выжившие, как те, в подвале, и ещё голод, холод, болезни, грязь. А тут есть еда, и вода, и электричество, и пол, вымытый с хлоркой, и Артур… и среди других мужиков, которых можно потерпеть, да, просто потерпеть, он наверное будет к ней приходить, а у него такой добрый взгляд – может, он не перестанет смотреть на неё так, даже если она будет терпеть других мужиков, и…
– Я понимаю. Я согласна, – почти беззвучно выговорила она, сжимая в кулаки лежащие на коленях руки. – Не выгоняйте, пожалуйста…
– Да она просто в шоке, нельзя её слушать! – взвыл доктор, вцепляясь себе в волосы. – Андреев!
– Слово сказано, – со смесью отвращения и злорадства веско сказал заместитель коменданта. – Долечивай её, Медведь, а там поставим на довольствие, выделим бокс для проживания и… не только.
– ТЫ! – взревел Артур, вскакивая на ноги и хватая Андреева за грудки. – Я тебя сейчас!..
– Ну давай, нападай, – не шевельнув и пальцем, ответил лейтенант и растянул губы в страшной, лишённой намёка на веселье ухмылке. – Это же самое важное сейчас – кто именно будет трахать смазливую девочку, которую ты видишь третий раз в жизни и может, больше не увидишь, сдохнув в городе! Не людей спасти, не взять под контроль поехавшее от страха стадо, не жрачки добыть, в конце концов – а это! Девка и то быстрее сообразила, как устроен наш новый мир!
– Вернётся Котей, и…
Андреев оскалился и одним движением стряхнул руки Фишера:
– Пусть сперва вернётся. А до тех пор – я здесь главный. Конец базару.
***
…Комендант Котов вернулся из Города спустя сутки и, узнав о решении своего заместителя, пришел в ярость. Но, даже в бешенстве потрясая кулаками и брызжа слюной в адрес зама, так и не отменил жестокий и скоропалительный приказ Андреева. Потому что в одном тот был прав: порядок на базе и безопасность людей были важнее борьбы за власть, судьбы отдельно взятой девицы и даже справедливости.
Первого клиента Марго приняла через сорок один день.
Глава 5
Дурные предчувствия не оставляли Дениса до самого утра старта, которое наступило слишком быстро. И дело не в субъективных ощущениях: ну не готовят рейд такой сложности за два дня! Но Котов будто ослеп и оглох от ярости, как бык, утыканный пиками на корриде: не смертельные, но болезненные и унизительные «уколы» Ковчега и чёртова заправка, так не вовремя возникшая в поле зрения, как красная тряпка… Увы, ни попытки друзей поговорить, ни мрачное глухое молчание Гнома, ни язвительно-логичные доводы Андреева не помогли, скорее, наоборот.
И теперь Иванцов сидел в столовой, жевал осточертевшую яичницу с овсяной кашей – единственный источник белка, имеющийся в достатке и зерно, растущее где угодно, чуть не на голом камне – и не чувствовал вкуса. Доедать пришлось через силу: как бы ни тошнило от однообразной еды, голод – не лучшая альтернатива, да и лишний повод оттянуть неизбежное присоединение к подготовке… Ничего, вчера он всё уже проверил и все указания раздал, а Князь и сам прекрасно справится с последними приготовлениями.
С отвращением проглотив последнюю ложку, Денис оттолкнул от себя поднос и, наплевав на неодобрительный взгляд дежурной подавальщицы, торопливо зашагал к ангарам на точку сбора.
Огромная бетонная площадка, предназначенная для разгрузки и ремонта бронированной техники, обычно пустовала, но сейчас здесь было яблоку негде упасть: три тягача – трофейный из Ковчега и два «родных», – да десяток «Тигров» и «Волков»: конвойных бронеавтомобилей разной степени «толщины». Был ещё лёгкий разведывательный «козлик», вокруг которого сейчас кружили сразу трое бойцов, придирчиво пробуя на крепость наваренные сверху решётки… И это не говоря про две полуроты солдат, денисовскую и артуровскую, которые проверяли автомобили, заглядывая под бронированные капоты и стуча носками берцев по шинам, перебирали снаряжение и оружие, общались, курили или просто отдыхали в тени: начало сентября, а солнце жарило по-июльски. Тщательно вымытая техника блестела в его лучах, производя впечатление мощи и непоколебимой уверенности в себе… наверное. Денис почему-то такого не ощущал.
Комендант уже тоже был на месте: пристально следил за приготовлениями, то и дело о чём-то заговаривая с бойцами и техниками. Чуть потрепанная фуражка была лихо заломлена на затылок, зеркальные очки-авиаторы – любимая «цацка» Котова, – съехали на кончик носа из-за стремительных резких движений, и если бы не некоторая бледность, можно было подумать, что капитан ни на йоту не сомневается успехе.
– Опаздываешь, Добрый, – хрипло хмыкнули сзади. – Построение закончилось без тебя… и Фишера. Ну да, мы же не в рейд, мы же на пикник собираемся, верно?
Денис обернулся к Гному и невольно вздрогнул: парень выглядел хуже некуда. Бог бы с ними, со шрамами, но и без того худой как щепка Горняк за пару суток осунулся, как раковый больной, а чёрные круги под глазами и подрагивающие губы лишь укрепляли это впечатление.
– Паршиво выглядишь.
– Да ладно? А зеркало с утра Аполлона показывало! – вяло оскалился Гном. Сунул руки в карманы великоватой ему формы мало не по локти, покачался с носков на пятки, проворчал: – Полночи в карты пялился. Такое чувство, что что-то я упустил…
Денис, тоже мучившийся от похожего ощущения, только вздохнул.
– Курить хочу – осатанеть можно. Составишь компанию? – после довольно долгого молчания внезапно сказал Гном, глядя в сторону.
Похоже, сегодня даже ему было настолько не по себе, что требовалась компания…
Денис коротко кивнул, и они пошли прочь от тягачей, к двум из которых уже прицепили цистерны. Горняк хранил скорбное молчание, которое нарушил, лишь когда они оказались достаточно далеко от каравана.
– Ладно, давай о хорошем, – хмыкнул он, с наслаждением затягиваясь и выпуская дым через ноздри. – Уже выбрал, какой ништяк со склада получить?
– Нет. Я думаю завтра сходить, как вернёмся и отоспимся. Сейчас башка не варит.
– Та же хрень… – Гном широко зевнул и немного невнятно добавил, внезапно сменив тему: – А Арти у Марго ночевал, жених недоделанный.
– Без билета? – нахмурился Денис. – Им же влетит, мама не горюй!
Горняк фыркнул:
– Как будто наш Ромео об этом думает!.. А Марго у нас в принципе королева драмы, это ж будет новый повод красиво пострадать!
Иванцов раздражённо выдохнул – временами цинизм Гнома был просто омерзителен! – но сказать ничего не успел: Горняк приветственно махнул сигаретой, и Денис, обернувшись, увидел Артура, идущего под руку с Марго.
– Да вы бунтари, я смотрю! – Со смесью неодобрения и восхищения качнул головой Гном. – Арти, ты хочешь, чтобы Лось её вые… вымочил и высушил? Нафига ты девушку к каравану приволок?
Иванцов согласно нахмурился, аккуратно потушив сигарету о стену над мусоркой и убрав окурок в пачку. Браться за оружие, заниматься техникой для рейдов да и просто приближаться к территории с техникой, арсеналом и бензином женщинам было запрещено. Это не говоря о том, что профи строго возбранялось демонстрировать сколько-нибудь близкие отношения с клиентами, а Марго вообще должна была сейчас следить за детьми. Да и Фишер, по-хорошему, должен был не амуры крутить, а своих бойцов гонять…
– Едва ли у Андреева что-то получится, – с ядовитой улыбкой парировала Марго, потягиваясь всем телом. – До восьми вечера я занята с детьми, трогать меня нельзя. А к тому времени вы уже вернетесь, и ему придётся уступить трон нашему доброму императору, в смысле коменданту.
Арти хохотнул, а Денис поджал губы.
– Лейтенант Фишер тоже получит выговор, Марго, – напомнил он скучным голосом. – Он опоздал к построению и проверке техники перед операцией.
Марго вскинула подбородок и недобро прищурилась, но её опередил Арти:
– Уж чья бы корова мычала, Добрый! Сам-то где прохлаждался?
– Да как всегда, – буркнул Гном ядовито, – на Леночку любовался издали!
– Ну конечно, давайте вы все перед самым рейдом разругаетесь! – не дав Денису даже придумать ответ, всплеснула руками Маргарита и обвела всех троих таким взглядом, что Арти потупился, Гном будто в смущении кашлянул и принялся сосредоточенно тушить сигарету о край урны, а Денис, удивляясь сам себе, не удержался – отвёл взгляд, ощутив что-то похожее на стыд.
– Ладно, Добрый, не держи зла, – проворчал Горняк, – я на нервах какой день, сам понимаешь… Да и с построением сержанты отлично справились, а иначе зачем они нужны?
– И вообще, Арти так давно ко мне не заглядывал, я просто не смогла его отпустить сразу и не уследила за временем, – проворковала Марго, лукаво улыбнувшись – будто и не было этого пронизывающего взгляда. – Я так соскучилась!
– Ничего, вернусь – выбью из Котея билет на целую ночь! Или на две…. во, абонемент! – выпалил Фишер и сам первым заржал над своей шуткой.
Денис неуверенно хохотнул, впрочем, почти сразу оборвав смех: в отличие от Арти он заметил, как Гном и Марго обменялись тоскливыми взглядами – настолько короткими, что легко было решить, что ему показалось.
«Я обдумаю это потом», – решительно сказал он себе.
***
Андреевские ребята, как ни неприятно это было признавать, действительно отлично поработали. Выбранные ими улицы были почти идеально пусты: ни завалов, ни брошенных автомобилей, ни стай – так, несколько одиночных «гончих» да крупная собачья стая, которую разогнали просто гудками… Но Котову всё равно казалось что рейд еле тащится, и он нетерпеливо ёрзал в удобном пассажирском кресле тягача – чёртов Ковчег, где они, всё-таки, достали такую машину?! – выбивал дробь на приборной панели, хрустел костяшками пальцев.
Гном бесился, вцепившись в руль так, будто представлял на его месте чью-то шею, но молчал. И это Котея тяготило: обычно они с Саней с большим удовольствием чесали языки, и вообще… а тут даже на жару и духоту не жалуется.
Смотреть в сторону, хм, друга и командира Гном также избегал. Сразу, как скомандовали отправление, занял своё место за рулем флагмана и спрятал глаза за широкими чёрными очками. То есть, очки и правда были нужны – ещё почти по-летнему яркое солнце то и дело выныривало из-за вершин горной цепи, пытаясь ослепить, а небо было таким синим, что резало глаза. Да и река, вдоль которой пролегал их путь немалую часть времени, тоже бликовала, а в домах по сторонам окна ещё не все были разбиты и запылены… интересно, вот эту витрину кто протёр – гастролёры-выжившие, кто-то из бойцов в прошлых рейдах или какой-то зверь тёрся?..
Котов поймал себя на том, что думает о чём угодно, кроме предстоящей операции, решительно выдохнул и заставил себя собраться. Значит, действовать быстро, тихо, к зданию «Меги» не приближаться – благо, заправка из соображений пожарной безопасности, стояла метрах в полутораста от крайней точки торгового центра. Маловато, конечно, но уж что есть.
Пшикнула рация и сообщила голосом Фишера:
– Арти – Флагману. Прошли седьмой квадрат, видим «Мегу».
Котов вздохнул: идея посадить одного из друзей (и старших офицеров!) в «разведчика» ему мягко говоря, не нравилась, но Андреев потребовал, чтобы в настолько опасный рейд его бойца сопровождали не меньше троих штурмовиков. Фишер на это, естественно, заявил, что настоящий командир, если уж беспокоится за безопасность бойца, то не отправит его туда, куда не рискнёт пойти сам. Дальше Арти и Лося пришлось разнимать, но слово было сказано. И если Андреев оставался на базе с полным правом – приказ коменданта! – то Арти, не желая уронить своей чести, лично полез в «козла» вместе с парой своих гавриков покрепче.
– Котей – Арти, – переключив рацию на вещание, сказал Котов, – притормозите и дайте конвою вас догнать, не лезьте в пекло поперёк батьки. Котей – всем: вперёд не гнать, моторы на низкие обороты. Идём тихо и не шуршим сандалями, ребята!
Гном было хмыкнул, но тут же поджал губы, и Котов вновь мимолётно поморщился: что за бабья манера наказывать молчанием!.. Ладно, пусть его. Вернутся – и можно будет разобраться.
Рекламные щиты, почётным караулом окружающие торговый центр, выцвели, отчего счастливо лыбящиеся рекламные люди превратились в синюшных облезлых призраков и производили тягостное впечатление. Особенно на фоне разросшихся, всё ещё зелёных деревьев и кустов и зарослей мальв, пламенеющих на месте бывших клумб… Возможно, в том виновато было тягостное молчание в кабине тягача, или дурные предчувствия, или слишком яркие цветы на обочинах, но неладное Котов заметил только когда из рации прозвучал негромкий и мрачный голос Арти:
– Котей, у нас проблема.
Приподнявшись с сиденья, капитан вгляделся вперёд и почувствовал, как яростно зачастил пульс, а кровь прилила к лицу.
– Какого хрена? – процедил он сквозь зубы.
Вокруг заправки – ржавый бело-красный козырёк, торговый павильон с выбитыми окнами, облупившиеся красные цилиндры по горло утопленных в землю хранилищ – царило деловое оживление, а со стороны противоположного въезда на территорию торгового центра торчали два тягача с четырьмя разномастными цистернами и массивные хищные туши бронеавтомобилей. Котов зажмурился и тряхнул головой не в силах поверить своим глазам, а Гном внезапно запрокинул голову и истерически захохотал.
Судя по тому, что Котов мог рассмотреть, конкуренты приехали часа на два раньше: техники в сопровождении вооруженных бойцов сновали по заправке, следя за работой насосов, гонящих топливо в цистерны. На крыше одного из тягачей, топтался боец с биноклем и автоматом на ремне. Сейчас он смотрел в сторону цитаделевского каравана и что-то говорил в поднесённую ко рту рацию.
Гном всё ещё нервно подхихикивал, и этот звук неимоверно бесил, до кровавой пелены перед глазами. Опять, мать твою, опять! Три рейда в убыток из-за этих гондонов, и они снова встают поперёк дороги!..
– Ковчег! – с ненавистью выцедил Котов, сжимая кулаки. – Как?! Какого хрена они здесь, почему сейчас?! Я их ща лично разнесу всех!..
– Серый, – резко посерьёзнев и прервав смех, проговорил Горняк. – Это не зомбари, это люди, военные, и они до зубов вооружены. Они тут уже окопались. Давай не будем лезть в бутылку…
У Котова от ярости потемнело в глазах.
Не лезть в бутылку?! Отступить и позволить этим обмудкам забрать их топливо?! Он зарычал и рванул из крепления рацию: это его рейд, это его колонка, и никакие уроды Божича не имеют права здесь хозяйничать!
– Котей – всем! Полная боевая готовность, – прорычал он, так сжимая пальцы, что пластиковый корпус захрустел. – Конвой-один, конвой-два, пропустите флагман вперёд.
Гном побледнел так, что буроватые старые шрамы показались багровыми открытыми ранами.
– Серый, ты долбанулся?! – сипло выдохнул он, до белых пальцев сжав руль. – Зомбари, Ковчег с оружием и бензоколонка! Ты хочешь сгореть, поймать пулю или быть сожранным?
Как ни странно, этот полный ужаса шёпот слегка отрезвил Котея: уж кто-кто, а Гном трусом не был… Котов стиснул зубы. Ладно!
– Сразу стрелять не начну. Сперва… поговорим, – процедил он. – Рули вперёд, я сказал. На малом ходу.
Горняк вздохнул и плавно, как хрустальный, тронул с места тягач. Комендант, сплюнув в окно кислую слюну, нашарил в бардачке початую пачку бинтов и на вытянутой руке выставил наружу рыхлый ворох белых лент. Конвойные бронеавтомобили, повинуясь приказу, раздались в стороны, пропуская тягач, и двинулись следом с небольшим отставанием.
Ковчеговские, по всей видимости, поняли их манёвры правильно: оружия, за которое схватились при появлении чужого каравана, не убрали, но целиться перестали. А техники – Котов скрипнул зубами – и не думали прервать работу, перекачивая в цистерны содержимое хранилищ…
Когда до чужого флагмана с вывешенной в ответ условно-белой (а если точнее – пятнисто-серой) тряпицей оставалось метров пять, Котов сквозь зубы приказал Гному тормознуть и высунулся в открытую дверь, подняв руку с оттопыренным пальцем (увы, не средним, могли не так понять): «рации на первую волну».
– Комендант Котов, Цитадель. С кем говорю? – мрачно представился он в квакнувшую на приём рацию.
Дверь вражеского тягача распахнулась, и Котей не схватился за оружие только потому, что Гном до боли впился ему в ногу твёрдыми, как гвозди, пальцами: эту будто топором вырубленную рожу, полуседую башку и жилистую фигуру он знал даже слишком хорошо, знал – и люто ненавидел. И провальные рейды были самой ничтожной из причин…
В отличие от Котова, Серб снял очки, и под его прямым неприязненным взглядом становилось не по себе даже бесстрашному коменданту Цитадели.
– Комендант Божич, – тем не менее, осклабившись, негромко и ядовито сказал Котей в рацию. – Не ожидал вас здесь увидеть. И ваш сброд тоже.
– Аналогично, комендант Котов, – подчеркнуто ровно ответил Серб.
– Что, решили прогуляться в центр? Погодка располагает? Или решили, что всегда вперёд нас успевать будете, шакалы?
– Вот уж не тебе в позу вставать, – прохладно отозвался Божич. – Как ты там остроумно заметил в начале августа? «На войне как на войне»? Ну так и не скули теперь.
Котов сжал челюсти так, что заломило в висках, сдёрнул свободной рукой очки и с ненавистью посмотрел на техников, продолжающих как ни в чём не бывало выполнять свою работу.
– Последнее китайское предупреждение, Серб, – чужим, страшным голосом сказал он, не обращая внимания на боль в ноге там, где в неё впивались пальцы Гнома. – У тебя десять минут, чтобы собрать своих недоносков и свалить отсюда нахрен. Иначе я прикажу открыть по вам огонь, а там уж… кому повезёт!
Божич презрительно хмыкнул. Рация доносила не только его голос, но и невнятное бормотание ковчеговских на фоне, но Котов не стал даже пытаться разобрать, что там эти будущие покойники говорят.
– Ты этого не сделаешь. – Голос Серба был негромким и спокойным. Самоуверенная мразь!.. – Во-первых, вы и сами пришли за этим бензином, и не будете рисковать его сжечь. Во-вторых, ты не мясник, ты не станешь без надобности убивать живых. А сейчас надобности нет.
Котов обнажил зубы в злой усмешке. Серб морали ему читать вздумал? Ну-ну… Странное ощущение: ярость, пылающая внутри, достигла предела и теперь будто перегорала в какое-то нездоровое возбуждение. Мир сделался кристально ясным и одновременно нереальным, и ни слова, ни действия Серба уже не имели значения: Котей уже решил, что именно он сделает. Как – пока не знал, придумает, но… но нужно было что-то отвечать, эту сцену ещё нужно было доиграть по прежним правилам, и Котов поднёс рацию к губам:
– Это наш бензин. Либо ничей.
– А это, – явно начиная злиться, резким тоном отозвался Божич, – наш тягач. Так что встречное предложение: вы с водителем выметаетесь из кабины нахрен и оставляете нам то, что украли из Ковчега!
Котов терпеливо дождался окончания фразы, не вслушиваясь в её смысл, равнодушно проговорил:
– Десять минут, Серб, потом пеняйте на себя.
И нырнул обратно в кабину, переключив рацию на внутреннюю волну.
– Котей – всем. Отходим на двадцать пять метров. Боевую готовность не снимать.
Гном недоверчиво глянул на капитана, но промолчал и, заведя мотор, принялся сдавать задом. Кто-то из бойцов подавал ему сигналы, высунувшись в люк конвойного «Тигра». Перегруппировка заняла всего пару минут, и всё это время Котов не отводил взгляда от ковчеговских, так что мог уверенно сказать: Серб забил на предупреждение, явно посчитав его пустым сотрясением воздуха. Сам виноват.
Отвернувшись от окна, капитан уставился на наручные часы – старые, механические, принадлежавшие отчиму… Секундная стрелка у них не бежала ровно, как у более новых моделей с электронным моторчиком, а перескакивала с деления на деление, и в такт ей в ушах размеренно бился пульс, отдавая в виски. Голос Горняка, нарушивший молчание, донёсся сквозь этот гул будто издалека:
– Серый, может, поедем? Чего стоять?
Три минуты. Ударить от реки? Или лучше от центра?
– Серый. Ты меня слышишь?
Полторы минуты. А если… но нужен автомат. Их караван ближе к зданию, но у Ковчега – насосы, цистерны открыты, техники и бойцы не в машинах…
– Серый… – в голосе Горняка зазвучало отчаяние, но и оно лишь царапнуло поверху, не дойдя до сознания. – Серёжа, я тебя умоляю, скомандуй возвращение!
Десять секунд. Пять. Одна… всё.
Котов распахнул дверь и спрыгнул на потрескавшийся асфальт – Гном попытался было схватить капитана за куртку, но не удержал. Тот, в несколько прыжков добравшись до «козла», рванул на себя дверь, потребовал:
– Швец, автомат мне, Арти, прикрой. Остальным машины не покидать, это приказ!
Кажется, андреевский прихвостень пытался что-то вякнуть, но Арти ткнул его локтем, цыкнул на Швеца, вцепившегося было в ремень своей «АК-шки», а сам рванул наружу. Котов развернулся и, на ходу накинув ремень автомата на шею, побежал в сторону «Меги».
Грохот пульса в ушах ускорился, слился в непрерывный гул, громада гипермаркета приближалась рывками, будто сознание мигало, не успевая за ним, сзади неслись чьи-то крики и, кажется, даже выстрелы, но Котей уже видел свою цель – среди заколоченных дверей и заваленных мусорными баррикадами окон отлично были видны железные двери грузового хода и ржавый велосипедный трос с замком, намотанный на грубо наваренные скобы…
Может, Цитадель и уедет ни с чем, но ублюдки из Ковчега – не уедут вовсе!
Котов остановился за несколько метров, как в тире, вскинул автомат и высадил весь магазин практически в одну точку. На несколько мгновений вокруг наступила оглушительная после грохота выстрелов тишина, потом одна из створок пронзительно скрипнула, открываясь…
Он бежал назад, размахивал руками, сигналя своим – отступаем! – а сознание снова мигало, вспышками стробоскопа выхватывая какие-то куски реальности: грохот автоматов сразу с двух сторон, белое лицо Сани-Гнома за рулём тягача, мат и выстрелы Фишера по левую руку. И – смерть, преследовавшая их по пятам.
Он не оборачивался, не хватало споткнуться и упасть. Котей и так знал, что мог бы увидеть: волна тварей, рвущихся наружу из складских дверей «Меги» – стремительные узкотелые «гончие», медлительные мощные «гориллы», жмущиеся позади одутловатые «овцы». Белые буркала, длинные, ничем не прикрываемые зубы, серые от грязи лохмотья. И никаких звуков, кроме топота ороговевших лап по асфальту: зомби не дышат и потому не рычат.
Со стороны заправки неслась непрерывная пальба, и Котов на бегу торжествующе оскалился не хуже зомбаря – а нечего было ставить машины со стороны торгового центра! За своих он не боялся: они все по машинам, сейчас подхватят его с Арти и только их и видели, а вот Ковчег завязнет. Ну а через пару дней можно будет вернуться сюда и слить остатки топлива… Хорошо бы Серба сожрали!
…А потом Фишер споткнулся.
Котов развернулся на бегу, едва не полетев кубарем. Почти не целясь, нажал на курок пистолета, который давно держал наготове – и ещё, и ещё, пока не опустел магазин. Сбоку и сзади тоже кто-то стрелял, несколько бойцов бежали к ним, нарушив последний приказ коменданта, на Котея с драконьим рёвом гудка надвигался тягач с распахнутой дверью кабины, а Гном, вцепившийся в руль одной рукой, тянул к Котею вторую и что-то беззвучно кричал, широко распахивая рот… Арти поднимался медленно-медленно, как во сне, припадал на неестественно подвёрнутую ногу, медленно вёл стволом автомата в сторону зомбарей, Они были всё ближе и ближе в Фишеру, а потом вдруг оказались совсем рядом и сразу три «гончих» повисли на Арти как волки, впиваясь зубами куда попало…
За пять лет Котей так и не смог привыкнуть к этому звуку – крику живого, которого рвут на части мертвецы. А они рвали, выгрызали куски плоти зубами, выдирали нечеловечески сильными пальцами, заливая себя и всё вокруг тёмной, почти чёрной кровью.
Котов зарычал и в каком-то тупом остервенении снова вскинул пистолет, бессмысленно давя на курок, но в следующий момент его ударило волной воздуха – визжащий тормозами тягач пролетел в полуметре от него, и Гном, не дожидаясь полной остановки, вцепился в капитанский ворот, с невозможной, нечеловеческой силой вздёрнул в кабину. Котов брыкнулся, не столько помогая ему, сколько отпинываясь от чересчур резвого мертвяка, захлопнул дверь, едва не оставшись без пальцев, а тягач уже разворачивался, рискуя потерять цистерну, и чёрт с ней, всё равно пустая… Главное, что остальные машины тоже разворачивались прочь, пусть и облепленные тварями, а автоматчики строчили без остановки, не жалея припасов, давая тяжёлым тягачам набрать скорость. Котов застонал сквозь зубы, увидев, как увешанный зомбарями «Волк» с приоткрытой дверью дернулся и встал, как вкопанный. В рации зашипело, загрохотало, перекрывая чьи-то ещё команды и ругань. А затем – снова чёртовы крики.
Гном вцепился в руль, глядя прямо перед собой. Его бескровные губы подрагивали. Машины набирали скорость, покидая наводнённое мертвецами сердце Города.
***
Только когда Город окончательно скрылся за деревьями, Котов наконец поднёс рацию к губам. Руки дрожали, как у пьяницы, в груди было пусто и холодно:
– Котей – всем… стоп колонна. Доложите о потерях.
С минуту, пока машины тормозили, в эфире стояла тишина, потом вразнобой зазвучало:
– Конвой-пять – потерь нет.
– Конвой-шесть. Нет потерь.
– Тягач-два. Потерь нет.
– Тягач-три, все целы.
– Конвой-два. Капитан, у нас… – голос дрогнул, – у нас заражённый. Рядовой Серый… Денис Серегин.
Котов устало опустил веки.
– Действуйте по инструкции, – приказал он безжизненным тоном.
Из рации донёсся отчаянный возглас, но оборвался со щелчком – Конвой-два отключил рацию. Сзади через окна донёсся одиночный выстрел.
– Конвой-четыре. У нас потерь нет, но… конвой-три потерян в полном составе.
Гном издал сдавленный звук, похожий на предсмертный хрип, и Котов невольно метнулся к нему взглядом, но тот сидел прямой и бледный, закрыв глаза и зажав рот ладонью.
– Конвой-один, все целы, – после паузы хмуро продолжили отчёт.
– Разведчик-один, – последним прозвучал надтреснутый голос Швеца. – Один заражённый, Гадя… то есть, младший лейтенант Михаил Гладких, и один погибший…
Он запнулся, а когда заговорил снова, Котов шёпотом закончил вместе с ним:
– …погибший – старший лейтенант Артур Фишер.
