Яков Кот
Идя долиной смертной тени
Глава 6
Окна Тедова кабинета смотрели на кладбище.
Правильнее было бы называть это место «колумбарий», но Божич не любил это слово, ассоциировавшееся не то с баром, не то с клумбой. Так или иначе, могил на базе, по понятной причине, не было – только сложенные из кирпича стены с козырьками и маленькими квадратными нишами. Часть была пуста, заполненные же ячейки закрывали разномастные – металлические, деревянные, глиняные, даже каменные – заглушки с именами и датами: последняя дань живых мертвым, вместо привычных памятников… Сами стены тоже были такой данью. Не имея возможности хоронить близких, как положено, ковчеговские без колебаний рискнули жизнью, потратили уйму сил, чтобы привезти из заражённого Города кирпичи и сложить из них эти… сооружения вместо прежних грубо сваренных из железного лома стеллажей. А крематорий на базе и так уже был.
И теперь Теодор Божич, комендант Ковчега, стоял у окна своего кабинета, глядя на стены колумбария, в вечернем сумраке похожие на странную шахматную доску: более светлые пустые квадраты, более тёмные – заполненные…
Вчера прибавилось сразу девять тёмных.
– Тед, прекращай туда пялиться и скрипеть зубами, – раздражённо сказал сзади вошедший без стука Макс. – Ты сейчас их до корней сотрëшь, а у нас стоматолога нормального нет.
– Ты, смотрю, шутки шутишь? – мрачно отозвался Божич, отворачиваясь от окна.
– А что прикажешь делать – плакать? Это не первые погибшие бойцы и, как бы мы ни хотели иного – не последние!
Тед оскалился:
– Вот только раньше наши бойцы гибли из-за наших ошибок, из-за обстоятельств непреодолимой силы, из-за собственной глупости, в конце концов! А не потому, что тупорылому ублюдку Котову моча ударила в голову и он решил разворошить мертвячий улей!..
– Комендант, таки из коридора слышно, как сильно вы хотите полюбить своего коллегу-коменданта руками за крепкое горло, – вклинившись на Тедовом вдохе, с характерными интонациями сообщил от дверей Лем. Маячивший за его спиной Мишин сочувственно нахмурился. – Глубоко разделяю ваш порыв, но давайте убавим накал, пока наши бойцы не побежали радовать вас через штурм чужой базы!
– Вень, не надо, – сквозь зубы буркнул Божич. – А то сейчас сам… побегу радоваться через штурм.
Лем со вздохом тряхнул головой и сел на ближайший стул, благо, в кабинете коменданта их было достаточно – совещаться узким кругом Тед предпочитал здесь, а не в офицерской.
– Ну, ты хотя бы перестал реветь, как раненый буйвол, – нормальным голосом сказал Венька, встретил злобный взгляд друга и с досадой продолжил: – Тед, я серьёзно! Ребята после вчерашнего и так на взводе…
– Сложно их не понять, – процедил Макс, пристроившийся на стуле в углу между окном и шкафом.
– Кто бы спорил! Но это же не повод убиваться об чужую стену?
– Не, так-то есть у нас в запасниках пара игрушек, которые для рейдов мощноваты, – прогудел Василь, хлопнув Лема по плечу так, что того слегка перекосило. – Если знать, куда бить, можно даже в нашей стене сквозную дыру проковырять, а у них, насколько я знаю, заборчик потоньше будет…
– Правильно! Зачем убиваться об стену, когда можно убиться о целый гарнизон внутри! – раздражённо вскинул на него взгляд Лем и снова тряхнул головой, отбрасывая волосы с лица.
«Надо бы ему сказать, чтобы постригся, – машинально отметил про себя Тед, за время их короткой перепалки успевший худо-бедно взять себя в руки, – оброс опять, как пудель…»
– Хорош собачиться, – сказал он вслух негромко, но таким тоном, что умолкли и Венька с Василем, и Макс, уже открывший рот для какой-то реплики. – Ни об стену, ни обо что-либо ещё мы убиваться, разумеется, не будем. Мы вообще…
Он сделал глубокий вдох и на миг прикрыл глаза: гневному чудовищу внутри принятое решение категорически не нравилось, вот только его никто не спрашивал. Справившись с собой, Тед медленно, весомо продолжил:
– Мы вообще не будем больше приближаться к Цитадели. Ни к базе. Ни к их людям. Ни к их рейдовым маршрутам. Пока они сами не встают у нас на пути – Цитадели не существует.
На несколько долгих секунд в кабинете повисла тишина, а затем Макс кашлянул и с неодобрением уточнил:
– Серб… ты серьёзно? Ты же понимаешь: Котов тут же решит, что мы испугались и примется борзеть!
– Хрен с ним, с Котовым! – отмахнулся Лем. – Наши собственные бойцы решат, что у офицеров кишка тонка, и хорошо, если просто пойдут мстить своими силами, а не бунтовать!..
– Ну, своих ребят я, положим, удержу, уж не знаю, как ты, – ядовито возразил ему Макс, вскочив и принявшись расхаживать взад-вперёд. – Но вот что мы будем делать, если эти ублюдки начнут залезать на нашу территорию? Патрули мертвякам на радость пускать или забор строить?
– Что я слышу, ты боишься их, что ли? – всплеснул руками Лем. – А ты уверен, что сможешь один удержать всю свою роту?..
Ну хватит!
– Я вам не мешаю? – ядовито поинтересовался Божич, не дав Максу ответить. – Может, нам с Василем выйти, чтобы вы могли уединиться? Кстати, Вась! Ты-то чего молчишь? Как считаешь, что хуже – бунт или нападение Цитадели?
– Злой комендант Ковчега, – буркнул Мишин, глянув исподлобья. – И вообще, я блюду субординацию и приказы командира не оспариваю.
– Вот, учитесь, как с командиром разговаривать! – с мрачным весельем указал на него Тед. Обвёл друзей тяжёлым взглядом и уже без намёка на улыбку продолжил: – Значит так. Что там себе думает про меня рыжий ублюдок, мне плевать, начнёт борзеть – мы ему быстро напомним, каково приходить из рейда без добычи. Впрочем, едва ли он полезет: у него на заправке старшего офицера на лоскуты порвали, Котова сейчас свои же без соли сожрут. Это раз. Если среди наших бойцов найдутся дебилы, которые так жаждут пойти войной на Цитадель, то скатертью дорога. Откроем им ворота и ещё пинка для ускорения дадим: нам здесь идиоты не нужны, так своим горячим головам и передайте. Это два. Если вы ещё помните, нам есть, чем заняться помимо стычек с соседями – уборка урожая в разгаре, на станции снова что-то требует ремонта, сентябрь на дворе, а у нас новые бараки до сих пор без крыши стоят… и так далее, и тому подобное. Это три. Я достаточно ясно выразился?
Макс сухо кивнул, отведя взгляд, а вот Лем буркнул:
– Можно подумать, не ты полчаса назад бегал тут кругами и рычал, как дракон!..
Тед длинно выдохнул.
– Ты будто первый день замужем, Доктор, – почти ровно отозвался он. – Мало ли, как я рычу и кого убить обещаю! У меня почти пять тысяч человек на базе, я, по-твоему, должен их под удар ставить в угоду своему дурному нраву?
– Ну да, если у тебя шторка падает, ты убиваешь без предварительных обещаний, – нервно фыркнул Лем.
– Венька! – возмутился Василь, а Макс, зашипев, двинул болтуну локтем в бок.
До боли сжав зубы на пару секунд, Тед зло мотнул головой:
– Можно подумать, он неправду сказал… Всё, прекратили истерить. И так уже почти отбой, а мы на месте топчемся! Василь, давай – итоги рейда, текущее положение по прочим запасам, в первую очередь, какие есть проблемы. Про станцию я уже в курсе, там плохо, но решаемо, так что дальше обсудим этот чёртов урожай, и если успеем – бараки и прочее. Вень, не вздыхай как лебедь умирающий. Я тоже терпеть не могу все эти цифры и сметы, но можно подумать, у нас есть выбор!
…Слушая отчёты, роясь вчетвером в бумагах, переругиваясь с офицерами на тему приоритетных направлений работ и сопутствующих сложностей, краем сознания Тед продолжал думать о том, что произошло на заправке. Он пока не знал как этого добьётся, но готов был поклясться: Котов дорого заплатит за свою… выходку.
***
– Давай-ка вон туда полей, на стыки, что ты осторожничаешь? Боишься, что протечёт? – прикрикнул Божич.
Стоящий на крыше рабочий покосился на ЕгорБорисыча, прораба, мнущегося рядом с комендантом внизу, получил обречённый кивок и направил струю воды из шланга на залитый битумом шов. Меньше минуты спустя из открытой настежь двери в новый барак донёсся отчётливый стук капель по полу.
Тед мрачно развернулся к побледневшему прорабу:
– Борисыч, ты охренел?
– Теодор Горын… Горанович! – Квадратное загорелое лицо оговорившегося мужчины сделалось из просто бледного каким-то синюшным. – Ой, простите, я… это ребята мои шутят, вот и прицепилось…
Божич отмахнулся. То, что среди гражданских за ним закрепилось прозвище «Горыныч» его не волновало совершенно: по крайней мере, они начали забывать про «Головокрута». А вот качество работ – очень даже волновало!
– Борисыч, ты мне какого хрена пытаешься сдать барак с текущей крышей? Что, думаешь, если самому там не жить – можно и схалявить?
– Так Теодор Го…ранович! Вы ж сами послали туда Саньку, вот он и протоптал, видимо! – возопил тот, судорожно обтерев ладонью пот с лысой, как колено, головы. – Рубероид – он же хрупкий, это ж картонка со смолой!
Тед сделал глубокий вдох, борясь с желанием просто дать прорабу в лоб.
– А у тебя там один рубероид, что ли?! Ты рассчитывал, что мы на эту крышу дышать не будем? – зло поинтересовался он вместо этого. – У нас почти три сотни детей на базе, думаешь, ни один из них не залезет наверх? А град пойдёт, что скажешь – форс-мажор?!
– Капитан Божич, разрешите обратиться!
– Не сейчас, лейтенант! – не оборачиваясь, рыкнул Тед. – Так вот…
– Капитан, это срочно, – с нажимом сказал Лем, вклиниваясь между ним и прорабом.
Тот с готовностью отступил, явно пытаясь прикрыться офицером от комендантского гнева. Выглядело это почти смешно – высокий узкий Лем и почти квадратный коротышка-Борисыч с пузцом, – но раздражённому Теду хотелось не смеяться, а кого-нибудь побить. Будет у него хоть один день, когда всё идёт по плану?!
– Отойди, Доктор, – мрачно велел он и, поймав прораба взглядом «в прицел», закончил: – Значит так, Егор. Делай что хочешь, крой крышу чем угодно, хоть собственной слюной, как ласточка, но течь она не должна. Даже если я лично там гопака спляшу! Понял?
– А материалы…
– С Мишиным договаривайся! Всё, проваливай, пока я добрый… В чём дело, Вень?
Лем проводил взглядом Борисыча, показал кулак гревшему уши Саньке (тот принялся поспешно сматывать шланг) и негромко сказал:
– Помнишь, я хотел своих новичков выгнать в поле, на практику?
– И? Кто-то убился?
– Сплюнь, блин! Нет, там другое…
Лем прихватил Теда за локоть и повлёк куда-то в сторону автопарка. Судя по активно шевелящимся бровям и прочим гримасам, он в кои-то веки не мог сходу подобрать слова.
– Венька, телись уже, – вздохнул Тед. – Мне ещё к техникам надо зайти по поводу той гравицапы для АЭС-ки, которую они клепают, в бумагах вообще конь не валялся…
– Подождут бумаги! – мрачно отозвался Лем. – В общем, я со своими парнями присосался к нашим колхозникам. Рядом с полями и место есть для наших манёвров, и лишние люди для защиты работников не лишние. И примерно в километре в сторону Города от нашей пшеничной делянки Рус нашёл кое-что очень… странное. Ты должен это увидеть сам.
Тед нахмурился.
– В километре в сторону Города? Это где овощебаза бывшая? И что там?
– Не доезжая до неё. Там… провал. Я бы сказал, что это карстовая пещера, но, во-первых, не похоже, а во-вторых…
– Во-вторых, Город стоит на гранитной плите, – договорил вместо него Тед, нахмурившись. Потом потëр подбородок и неуверенно добавил: – Но вроде как, в предгорьях карстовые поля не редкость? Так что я бы особенно не переживал.
– Серб, очнись! Какие карстовые поля? Ближайшие пещеры всю жизнь в соседней области были, в двух сотнях километров! Я точно знаю – я на контурных картах четырежды перерисовывал границы этой долбаной плиты, пока географичка не сжалилась!
– Ладно, ладно, я понял, это очень необычно! – вскинул ладони Божич. – Но я-то там зачем? Просто повесьте пару ярких меток, чтобы никто не свалился, и всë. Можно подумать, нам заняться нечем!
Лем засопел.
– Видишь ли, какая штука… Рус решил проверить, что внутри этого провала, и запулил туда сигнальную ракету. А она вылетела обратно.
– В каком смысле?
– В прямом. Предупреждая твои мудрые замечания – я в курсе, что искра сигналки не может срикошетить, и тем не менее, выглядело всё так, будто Рус попал в стену, которая отбила вспышку практически ему же в руки. Слава богу, парень увернулся.
– Так… – после некоторого размышления сказал Тед. – Давай-ка и правда взглянем на эту аномалию. И пошли кого-нибудь за Бауманом.
***
Поля, засеянные пшеницей, овсом, гречкой и картофелем, располагались на территории бывших частных фермерских хозяйств к югу от базы и востоку – от Города. Обнесённые ограждениями из колючей проволоки от диких животных, с налаженной ещё до Эпидемии системой полива, они почти не требовали присмотра, обеспечивая прибавку к рациону не только людям, но и коровам с козами, живущим при базе.
В первые месяцы было совсем не до животных – людей бы собрать, но в начале зимы Божич, возвращаясь с рейдом из Города, наткнулся в пригороде на нескольких тощих, потрёпанных скотин, выкапывавших из-под первого снега жухлую траву. Сообразив, какой ресурс пропадает, он велел бойцам переловить всех, кого найдут. Нашлось не то чтобы много – от двух крупных животноводческих ферм осталось полдюжины заморённых коров, самых неказистых, зато живучих, мелковатый злющий бык, пара овец, да два десятка коз, неплохо приспособившихся к вольной жизни на подножном корму. Одна из коров и обе овцы до весны не дотянули, но все остальные выжили и теперь, обросшие и диковатые, смешанным стадом бродили по обнесённому колючкой выгону в пределах видимости ковчеговских стен, прячась от непогоды в сараи с брезентовыми шторами вместо дверей. Приносимое микро-стадом молоко было достаточно ценной прибавкой к рациону, чтобы тратить силы на присмотр за животными, их лечение и заготовку сена, но не настолько, чтобы селить скотину в пределах и так тесной базы, как быстро плодящихся и идущих на мясо кроликов, свиней и кур. Может, позже, когда будут силы растянуть стену пошире…
Сейчас Тед не без удовольствия смотрел из окна машины на свои поля, по которым ползали пара тракторов – с какой-то самодельной приблудой для уборки картофеля и с наполовину загруженным прицепом, – и единственный, сберегаемый пуще зеницы ока, комбайн, ссыпающий зерно в кузов пятящегося следом грузовика. По периметру дежурили несколько бронемашин со скучающими бойцами и парой медбратьев покрепче. Что ж, с того момента, как рухнул весь их привычный мир, прошло пять лет, но они всё ещё… справлялись. Шатко, на троечку, без внятного понимания, что будет через год-два-десять – но справлялись.
Автомобиль – укреплённый сварными решётками трофейный цитаделевский «козлик» – миновал очередного «Тигра», свернул на узкую грунтовку между овсяным и гречишным полем и запрыгал по ухабам в сторону виднеющейся далеко впереди промзоны. Бауман, погромыхивающий на заднем сидении с техникой в обнимку, проворчал сквозь зубы что-то явно нецензурное, но вслух высказаться при коменданте не посмел. Впрочем, в данном случае Тед его бы не осудил: сам чувствовал себя горохом в маракасе.
Лихая скачка завершилась не менее лихим разворотом, поднявшим облако пыли и выбившим даже из Божича тихое незлое слово. Метрах в пяти впереди грунтовка взбегала ни небольшой подъём и, вероятно, обрывалась тем самым провалом. Во всяком случае на взгорке, правее дороги, помимо кряжистой черёмухи, торчали воткнутая в землю палка с прикрученным сверху сигнальным флажком и парочка вчерашних кадетов в форме без лычек.
– Приехали! – отвратительно бодрым тоном сообщил Лем, заглушив двигатель. – А вон и ребятки мои дежурят.
Тед выбрался из «козла», глянул на «ребяток» внимательнее и невольно скривился: одним из двоих рядовых, переминающихся с ноги на ногу в тени дерева, был Руслан Адашев – приёмный сын Макса. Здоровый восемнадцатилетний лоб, темноглазый, темноволосый, смуглый и широколицый… который уже полгода осторожно, но неотвязно ухлёстывал за Тедовой дочерью. Его товарища, тоже высокого, но худого, с по-девичьи нежным румяным лицом Божич по имени не знал, хотя и встречал на построениях.
– А кто второй? – хмуро поинтересовался Тед у Лема. – Беленький, я имею в виду.
– Лёша Соков, позывной Сойка. Потрещать любит, но в меру, и котелок варит.
Божич зашагал к флажку. Бойцы при его приближении живо подтянулись, вскинули руки к козырькам кепок, нестройным дуэтом изобразив что-то вроде «Здравжелтоваркомдант!», но комендант только рукой махнул.
– Вольно. Ну, что тут у вас за дыра образова… – увидев «дыру», Тед осёкся, едва не присвистнув: в зиявший перед ним провал – неровной формы, будто гигантской стамеской пробитый, могла без труда провалиться фура, причём хоть носом вперёд, хоть боком. Глубину определить не получалось вовсе: Божич хорошо видел тонкий, всего метра полтора, слой сухой песчанистой почвы, пронизанной корнями растений, с которого тут и там до сих пор осыпались тонкие струйки пыли и камешков, ниже примерно такой же толщины серовато-жёлтый слой глины и песка, слежавшихся до каменной твёрдости, и ещё метра два составлял слоистый красноватый гранит, обломанный неровными уступами, будто на старой горной выработке… а вот дальше всё уходило в совершенно непроглядную, какую-то неестественную темноту.
– Бауман, ну-ка глянь, – после паузы позвал Тед.
Мамедов, возившийся со своими «птичками» возле машины, резво прошуршал кедами к нему. Глянул на «пейзаж», протяжно присвистнул и уставился в провал, привстав на цыпочки и вытянув шею.
– Слушай, началник, это вот туда надо, да?.. – нервно ущипнув себя за стильно подстриженную бородку, протянул он. – А оно нам точна-точна надо? Можэт, лучше в Город мэтнёмся, дакумэнталку про зомбарэй снимэм, а?..
– Ты боишься, что ли? – изумился Божич.
Насколько он успел узнать Баумана, тот хоть и был тем ещё павлином и гедонистом, но от опасности не бегал, а бойцы, сопровождавшие его в разведки в Город, отзывались о забавном коротышке с немалым уважением.
– Нэ баюс, а здраво опасаюс! – проворчал тот. Отвернулся от провала, но тут же снова покосился туда через плечо и поёжился. – Ты, началник, что хочэш думай, мол, Алисан с ума сашол и в НЛО с прочэй ерэсью верит, а только нэхарошее это мэсто, неправильное! Я физык, я знаю, как свэт работает, и так, как тут, он работать нэ должен!
– Ну так пойди и скажи ему об этом, – буркнул Руслан, стоявший рядом и явно прислушивавшийся к чужому разговору. – Командир сказал – надо, значит, надо!
– Так, малчик! Тэбя поставили подглядыват – тагда нэ подслушывай, да? – возмутился Бауман.
– Рус. Ты здесь с лейтенантом Лемом? Вот и пойди, получи у командира новую задачу, не ходи порожняком! – Тед смерил наглого мальчишку хмурым взглядом, но Адашев, вместо того, чтобы хоть изобразить смущение, набычился в ответ. – Кругом! К лейтенанту – шагом марш!
Проводив паршивца взглядом (Сойка, не дожидаясь отдельного приглашения, урысил следом за товарищем), Божич со вздохом развернулся к Бауману.
– И что, по-твоему, может нам грозить, если туда полезем?
Тот широко развёл руками:
– Конэц свэта. Дожд из марковки. Пришэствие кайдзю. Ничэго. Аткуда я знаю? Это ж аномалыя какая-то!
Отвернувшись, Тед с отвращением принялся разглядывать провал, точнее – ровную, как стекло, границу черноты. А и правда, солнце клонится к закату, тень от верхнего края ямы падает на стенки обрыва изломанной тёмной пологой полосой, а эта тьма мало того, что абсолютно однородна, так ещё и лежит строго горизонтально… Может, это вообще что-то материальное? Выход нефти?.. Да нет, бред! Руслан же туда светилку закинул, будь это нефть, тут бы уже всё полыхало до небес. Вот, опять что-то с края просыпалось, и ничего – ни колыхания, ни бликов…
– Так, Бауман, – со вздохом проговорил Тед, – давай-ка всё же глянем, что там, внизу, для очистки совести. Уж если в ответ на сигнальную ракету никакой монстр не вылез, то и дрон к концу света тоже не приведёт. Есть у тебя фонарик какой, на «птичку» повесить?
– Ест, как нэ быть!.. – неодобрительно покачав головой, отозвался Мамедов. – Толко я, началник, туда харошую «птычку» пэрвой нэ пошлю, мнэ она дорога как памят о потрачэнных дэталях! Так что спэрва кыно будэт так сэбэ… как у братъев Лумъер, примэрно.
– Лишь бы не как у братьев Вачовски, – фыркнул подошедший Лем.
Бауман, уже присевший на корточки перед одним из прихваченных с базы дронов, с интересом поднял голову:
– А што так?
– Да вечно у них какой-то мрачняк. – Вениамин пожал плечами. – То люди в ваннах с киселём и с кабелем в затылке, то инопланетяне с вирусами, то лысая Портман…
Тед, в своё время весь этот «мрачняк» смотревший (как раз с Венькиной подачи), не удержался от смешка, но тут же строго нахмурился:
– Доктор, ты б ещё сапёру под руку шутить начал! Бауман, давай настраивай, не отвлекайся…
– Да што там дэлать, раз-раз – и полэтэла птычка! – ухмыльнулся тот.
Красуясь, перекинул какой-то переключатель на пульте, и действительно: дрон с пощёлкиванием раскрыл лопасти четырёх винтов, загудел и плавно поднялся над землёй.
– Так…
Тед против воли оглянулся вокруг, проверяя диспозицию: Бауман с пультом и планшетом притулился у переднего колеса «козлика» с ближайшей к провалу стороны, Рус и Сойка наоборот – уныло возюкали какими-то пятнистыми тряпками, размазывая пыль по капоту со стороны дороги и с завистью поглядывая на «игрушку», а вот он сам с Лемом торчали между машиной и обрывом, как два… хм… недоумка.
– Так, – повторил он. – Доктор, давай-ка мы с тобой хотя бы черёмухой прикроемся, а то и правда, мало ли что вылезет? Заодно глазами последим за происходящим внизу. Бауман, запускай по моему сигналу.
– Слушаюс.
Дрон с басовитым гудением поднялся вверх и вперёд по пологой дуге – ровно, без рывков и раскачиваний, – замер на пару секунд над краем обрыва и по сужающейся спирали заскользил вниз. Тед, не удержавшись, наполовину высунулся из-за древесного ствола, напряжённо следя за быстро уменьшающимся крестиком дрона. Надо было бинокль из машины прихватить, тупица… Впрочем, на зрение Божич не жаловался, да и с глазомером у него тоже было неплохо, а Бауман вёл «птичку» ювелирно – широкими, равномерно уменьшающимися витками, на каждом снижаясь примерно на полметра. Первый оборот, второй, третий… пятнадцатый совсем узкий, шестнадцатый – у самой границы темноты. На середине семнадцатого дрон плавно «нырнул», Мамедов тут же издал раздражённый возглас, а в следующий момент «темнота» пошла круговой волной – как поверхность воды или огромная мембрана, – и мир содрогнулся.
…Если верить наручным часам, оказавшимся прямо у Теда перед носом, он очнулся всего-то минуты через две-три после… происшествия, чем бы оно ни было. Осторожно пошевелился, стараясь не трясти головой, серьёзной боли в теле не ощутил и заворочался уже решительно, выворачиваясь из-под засыпавшего его мусора – листвы, каких-то щепок и песка. Повезло им: какой-нибудь тополь под такой ударной волной рухнул бы на горе-экспериментаторов целиком, а с черёмухи всего лишь ветки ободрало, и то не все… Что творилось в чёртовом провале, Тед не видел, но кажется, там снова было обманчиво тихо, только вот край обрыва обвалился, приблизившись ещё шага на два. Так что надо бы валить отсюда, пока не загремели вниз!
Рядом со стоном завозился Лем. Крутанув головой в его сторону, Тед качнулся (в глазах всё ещё двоилось и плыло, а в ушах звенело), но поспешно пополз к другу.
– Убери лапы, у тебя вся башка в крови! – схватив грязного, как землекоп, Веньку за локоть, приказал он. Лем вяло мотнул головой, кажется, среагировав не столько на слова, сколько на прикосновение. На лбу у него, над правым глазом, красовалась здоровенная ссадина – поверхностная, но обильно кровоточащая, из ушей тоже сочились тёмные капли. Тед повысил голос: – Тв-ваю же мать, Доктор!.. Сколько пальцев видишь?
– Мать не трогай! Пальцы… вижу, – не очень внятно, зато громко отозвался Лем. Сфокусировался на Теде и добавил уже увереннее, но всё ещё почти крича: – У тебя щепки в волосах! Как рога торчат!
Тед машинально потянулся к «рогам» и зашипел: щепки, похоже, торчали не столько в волосах, сколько в голове. Дёргать их наощупь Тед не стал – только хуже сделает, вместо этого заставил себя сесть и оглядеться. Так, «козёл» был на месте, почти невредимый, только стёкла все вылетели; у переднего колеса на четвереньках стоял Бауман и, кажется, блевал; из-за капота машины показалась чернявая голова Руса – встретившись взглядом с Тедом, парень явно облегчённо выдохнул, что-то сказал в сторону, и двинулся в сторону командиров, напряжённо озираясь и косясь в сторону провала. Его белобрысый товарищ двинулся следом, довольно грамотно прикрывая Русу спину.
Теда пошатывало – ёперс коперный, вторая контузия за полтора месяца! – но на ноги он поднялся сам и даже помог рядовым отволочь Лема к подоспевшему со стороны полей патрульному «Тигру». Убедился, что Рус с Сойкой почти не пострадали (пара царапин от вылетевших стёкол не в счёт), поручил подоспевшему Перцу, то есть, сержанту Лаврину, с его бойцами оказать помощь Лему и Мамедову, собрать остатки техники и оттащить всё и всех подальше от клятой ямы, и хотел уже малодушно пристроиться в салоне бронеавтомобиля, но сквозь подступающий туман в голове внезапно пробился Сойка и, выставив колесом узкую грудь, звонко заявил:
– Капитан Божич, разрешите обратиться!
В затылок будто вбили гвоздь, заставив Теда хватануть ртом воздух, но он всё же сделал над собой усилие, тоже выпрямился и почти нормальным голосом ответил:
– Разрешаю.
– Капитан… кажется, за нами следят.
– Кто? – буркнул Божич, мысленно дал себе по башке за идиотский вопрос и поправился: – Откуда следят? Как определил?
Сойка неожиданно неуверенно нахохлился и совсем по-пацаньи шмыгнул носом, но тут же опомнился, снова вытянувшись во фрунт.
– С юга, метров пятьсот. Там деревья – не роща, так, недоразумение…
– Ветрозащитная полоса.
– Д-да… в общем, я заметил – там что-то бликовало. Не постоянно, пару раз всего, ещё и блик двойной, словно…
– …от бинокля, – мрачно кивнул Тед.
– Капитан! Разрешите метнуться проверить?
Божич поперхнулся: сперва от совершенно неуставного «метнуться» – чему их Венька только учит?! – потом от идиотизма идеи.
– Одному?! Не разрешаю!
– Не одному, с Русом…
– Всё равно нет!
Парень моргнул и изломил брови трагическим «домиком». Тед тяжко вздохнул: ведь тайком же побежит, придурок! И сухо растолковал:
– Идти вдвоём против абсолютно неизвестного противника – несусветная глупость, боец. Если он сильнее, вы погибнете без пользы, если слабее – он успеет скрыться. Так что иди к Лаврину под начало, сейчас уберёмся подальше от этой срани… кхм, аномалии, отправим раненых на базу, а подозрительные кусты пусть следопыты проверяют!
– Я могу помочь! Я же видел, где, то есть, зафиксировал точку… – Сойка осёкся под тяжёлым взглядом Божича, которого уже начинало мутить и подкручивать, и упавшим голосом договорил: – Есть поступить в распоряжение сержанта Лаврина!
После чего четко, по-строевому развернулся и поспешно затерялся среди бойцов: кажется, сюда подоспела ещё пара бортов. Тед только вздохнул: злиться на излишнее рвение бойца не получалось, сам таким был… Но вот командиров, бросивших работников в поле практически без прикрытия, он сейчас вздёрнет! И никакая контузия его не остановит.
***
Собирать совещание по поводу ЧП пришлось в палате у Лема. Удержать на больничной койке контуженого (по её словам – во всех смыслах) коменданта Катерина не могла, то уж на собственного мужа, получившего не только контузию, но и разрыв перепонок, её власти вполне хватало.
– М-да, сходили, блин, за хлебушком! – мрачно усмехнулся Макс, оглядев друзей: один лежачий и с ватными тампонами в ушах, второй обритый мало не налысо и с заклеенной хирургическим пластырем головой, словно после ампутации рогов. – Удалось хоть понять, что произошло?
Более деликатный Василь закашлялся в кулак, Лем тоже фыркнул на шутку: слышал он сейчас паршиво, но по губам читал довольно неплохо. А вот Тед лишь скривился:
– Чертовщина, вот что. До границы той странной темноты всё было, как обычно, ну, если по записи смотреть, а стоило её пересечь, у Баумана пропал сигнал, а в следующий момент рвануло.
– Что рвануло? – въедливо уточнил Макс.
– Да откуда я знаю! – рявкнул Тед. Вскочив, пометался по тесной комнатке из стороны в сторону, проворчал тоном ниже: – Извини. Ты требуешь ответов, которых у меня нет даже близко! Оно просто… ударило. Как ударная волна от взрыва, только без взрыва. Бойцы говорят, тряхнуло аж до дальнего края полей.
– Серб, поворачивайся ко мне лицом, когда говоришь! – громко сказал Лем. – Я же временно глухой!
– А, чего ты там не слышал, – махнул рукой Тед, но развернулся. – Ещё и наблюдатели эти…
– Какие наблюдатели? – нахмурился Макс.
– Мой боец заметил! – с гордостью сообщил Венька, так, что услышали, наверное и в коридоре. Сидящий ближе всех Мишин поморщился и демонстративно потëр ухо, но Лем величественно его проигнорировал, даже не попытавшись понизить голос. – Кто-то сидел с биноклем недалеко от дороги, там до провала метров семьсот по прямой, причём через пустырь.
Максимов сощурился:
– Кто-то?
– Вряд ли Цитадель, – покачал головой Тед, – они верхом не ездят, а на месте той засидки нашли отчëтливые следы подкованной лошади.
– И не только следы, – захихикал Лем, заставив заподозрить, что он до сих пор не отошёл от лекарств. Впрочем, Венька практически тут же посерьёзнел: – К сожалению, куда поехал всадник, мы не знаем: он по кратчайшему пути выскочил на Сибирское шоссе, а там асфальт, и всё – дырка свись…
– Может гастролёры какие-то? – почти с надеждой уточнил Василь. – С Сибирского в Цитадель добираться – это крюк даже для бешеной собаки, а других постоянных групп в округе нет…
Макс раздражённо отмахнулся:
– Это не главная проблема. Что делать со взрывной ямой? Шутки-шутками, но наших раненых джигитов могло и убить прямо там – а ведь это был просто дрон! А если туда упадёт человек? Ударной волной до Ковчега добьёт?
– Что делать, что делать… Огородить подступы, лучше всего – колючкой, – вздохнул Тед, тяжело опустившись на край Венькиной кровати. – Вась, у нас «егоза» ещё осталась?
– Метров пятнадцать.
– Мало… ладно, основные подходы перекроем ей, а остальное обычной затянем. И предупреждающие знаки пострашнее намалевать.
– О, это можно Руслану поручить, – фыркнул Макс. – Этот балбес вечно монстров карябает на всём подряд, все тетради вечно в страхолюдных рожах были. Заодно можно не бояться, что сам в яму полезет: видел уже, чем это может кончиться.
Тед поморщился, но кивнул.
– Хорошо. Макс, тогда возьми этот вопрос под свой контроль. Василь, по материалам сам понимаешь: колючка, гвозди для заграждений, краска, топливо… С урожаем у нас как?
