Яков Кот
Идя долиной смертной тени
– Пока выглядит неплохо. Пшеницы в среднем с площади выходит чуть меньше, чем в прошлом году, но не критично, зато картошки даже больше – повезло с той отравой от жуков, которую на складах нашли. Работаем, короче.
– Ага, я видел, – Тед хмыкнул. – Я, кстати, там твоим сержантам пистонов навставлял. Ещё не пожаловались?
– На тебя? Хотел бы я на такого придурка посмотреть! – зычно рассмеялся Лем, а Мишин, согласно хохотнув, добавил:
– За что хоть вставил? А то, может, я сам им добавлю.
– Помчались чуть не всем конвоем смотреть, что у нас там жахнуло, а уборочную команду оставили без присмотра. Спасибо, зомбари в сторону ферм давно не забредают…
– А что им тут жрать? – развёл руками Василь.
– Ну это же не повод терять бдительность!
– Да согласен… Ладно, если больше срочных вопросов нет, я пойду?
Тед попытался машинальным жестом взъерошить волосы, наткнулся на короткий колючий ёжик с «проплешинами» пластырей и скривился.
– Да вопросов-то всегда вагон с тележкой, – вздохнул он, – только у меня уже башка квадратная, да и у вас, думаю, не лучше. Так что вали домой, Вась, поцелуй Лизу с Машенькой от нас.
– А как же Данька? – продемонстрировав внезапно прорезавшийся слух, притворно возмутился Лем. – Что, если он пацан, так его и целовать не надо?
– Твоему крестнику уже семь, если ты забыл, он взрослый мужик, какие поцелуи! – Макс поднялся с соседней, незастеленной койки и со стоном прогнулся в пояснице. – Ох, а я, по ощущениям, вообще уже пень трухлявый. Но что поделать, посты обходить всё равно придётся. А потом тоже пойду… проверю, чем мои придурки занимаются.
– Вот потому они тебя папкой и не зовут, что ты их придурками честишь и целовать отказываешься! – с шутливой укоризной заметил Василь, уже взявшийся за ручку двери.
– Они меня папкой не зовут, потому что я им просто опекун! – пробурчал разом посмурневший Максимов. – Иди уже, отец года…
Они вышли, продолжая вполголоса переругиваться. Тед, проводив их взглядом, не удержался и проворчал:
– Всё же Мишин временами такой… медведь косолапый!
– Ничего, – выдернув из ушей затычки, фыркнул Вениамин совершенно нормальным голосом. – Максу полезно, чтоб его периодически подбадривали электричеством. А то тухнуть начинает.
– Доктор, блин, и что это был за театр одного актёра?!
– Ну подумаешь, чуть-чуть преувеличил… А иначе эти два зануды смогли бы нормально сосредоточиться на делах и проторчали тут до полуночи! – Венька переложил подушку повыше и со вздохом удовлетворения на неё откинулся. – Ладно я – я лежу и могу в любой момент притвориться спящим, а ты себя видел?
– В десятый раз про рога уже не смешно, Вень! – закипая, процедил Божич. – И вообще эти щепки только кожу повредили, ничего мне от пары швов не сделается…
– Да я не про это вообще, придурок! Ты, блин, уже на свежего зомбака похож – злой, зелёный и шатаешься! Зря Катюшка тебя не стало дожимать, полежал бы в отдельной палате, может, выспался в кои-то веки…
– Да какое тут спать, когда вокруг хрень творится!
– Она уже шестой год творится, – зло рубанул рукой воздух Лем. – Уж не развалится база денёк-другой без твоего личного присмотра! Нахрена мы сержантов с младлеями кормим – чтоб ты всю работу за них делал?
– Ой, да иди ты…
Тед устало махнул рукой и ссутулился, уперевшись локтями в колени. Немного посидел, собираясь с мыслями – была у него одна смутная идея, но скептик-Макс её бы вряд ли одобрил…
– Раз уж ты не настолько умирающий лебедь, как изображаешь, – проворчал наконец Божич, – то у меня для тебя будет задание. Не то чтобы секретное, но особо афишировать тоже не надо.
– Ви меня таки интригуете, комендант…
– Не сбивай, я правда уже с трудом соображаю! В общем, Вень, сам понимаешь: то, что произошло сегодня – это не просто ЧП, это аномалия, как точно отметил Бауман. И, судя по регулярно доходящим до меня байкам про… всякое, она не первая.
– Ну, слухами земля полнится, – пробормотал Лем, неопределённо поведя рукой.
– Вот и собери эти слухи в одну кучу. Найди тех, кто что-то такое видел – или утверждает, что видел, и вытряси из них всё. Что, где, при каких обстоятельствах… ну, сам знаешь.
– Знаю. А дальше?
– А дальше видно будет. Или не будет, но мы хотя бы попытаемся.
– Ладно, сделаем, – кивнул Венька, потёр сизый от щетины подбородок и легкомысленно протянул: – Интересно, если я сгоняю в сортир побриться, меня Катюшка насмерть убьёт или только покалечит?..
– Я бы не рисковал, – усмехнулся Тед, вставая и направляясь к двери. – Ладно, поправляйся, симулянт, а я и правда, что ли, пойду спать… ох!
– Простите, я к дяде Вене спешу! – хихикнув, звонко сообщил солнечно-рыжий пацан, на полном ходу влетевший Теду в живот лбом. Вскинул голову и, испуганно расширив глаза, пролепетал совсем иным тоном: – Ой, комендант…
– Привет, Данила, – вздохнул Божич. – Ты чего один по базе бродишь в такое время?
– Он не один, Тедечка! Я просто – уф! – уже не могу за этим пострелом угнаться! – жизнерадостно выпалила вместо мальчика запыхавшаяся Лиза – столь же рыжая, что и сын, миниатюрная женщина в цветастом летнем платье. Так и не скажешь, что у неё уже трое детей… – Простите, что так поздно, мальчики, столько работы сейчас на кухне, все эти заготовки, и обычную еду никто не отменял, да и дома надо чего-ничего сделать, но Данька отказывался ложиться, пока не навестит крёстного…
Тед, привычно не вслушиваясь в поток её необязательной болтовни, доброжелательно улыбался и кивал, а дождавшись паузы, вежливо сообщил:
– Рад был повидаться, Лиз, но меня ещё ждут дела, так что не буду вам мешать. Веня, до завтра.
Лем, поймав его прощальный взгляд, одними губами проартикулировал «Предатель!», но Тед, не дрогнув, покинул палату.
Он как раз прикурил вторую сигарету, стоя в тени у крыльца медотсека, когда входная дверь скрипнула (Тед едва успел прикрыть огонёк ладонью), и мимо прошли продолжающие о чём-то щебетать между собой Лиза с сыном. Меньше минуты спустя дверь качнулась второй раз, выпуская Лема. Тед нашарил в кармане полупустую пачку и молча протянул её другу, который безошибочно отыскал Божича, не иначе как по запаху.
– Укатали мышку крутые норки… – сообщил Венька, прикуривая. Помолчал, сделал пару глубоких затяжек, кашлянул и сдавленным, каким-то не своим голосом пробурчал: – Не понимаю, как Василь с ней живёт, это ж… неиссякаемый поток красноречия! И дети такие же!
– Он зато молчун, – пожал плечами Тед. – Уж наверное, привык – они с восемнадцати же вместе.
– Да знаю я, – фыркнул Венька. – Но я бы так не смог. Хотя Катюшка и жалеет, что детей всё нет…
Божич тоже затянулся, не чувствуя вкуса, и принялся тщательно, аккуратно тушить сигарету о железную часть перил.
Мишин был среди жителей Ковчега редким везунчиком: когда всё началось, он успел вывезти из Города и жену, и детей, тогда ещё только двоих, и тёщу. Даже кота прихватил. Тому же Лему повезло чуть меньше: холостяк, единственный сын, он успел забрать мать и бабку (последняя, правда, умерла через год, но хотя бы не в зубах у зомби). Отец Лема… ну, может и выживал где-то ещё, бог весть.
А вот Максимов, или сам Божич…
– Моя Маринка тоже болтушка. Была, – зачем-то сказал он, и сам поразился тому, как ровно прозвучал его голос. – И младшенькие.
– Тед, я…
– Да всё нормально, Вень, – сказал Божич, сам себе почти поверив. – Что ж теперь, до скончания веков вокруг этих тем на цырлах ходить? Знаешь, как моя бабка говорила: перемелется – мука будет.
Венька засопел. Рука с сигаретой у него внезапно затряслась так, что горящий кончик отломился, быстро гаснущим метеором упав под ноги.
– Твою ж… Перемелется, ага. Только у тебя, Серб, там чёртова мельница, походу: мелет и мелет, и конца не видать! – хрипло сказал он. Зло швырнул окурок в мусорку, не попал, наклонился поднять, но едва не упал, схватившись одной рукой за перила, второй – за голову. – Ч-чёрт…
Тед со вздохом присел на корточки (наклоняться ему и самому было… некомфортно) и отправил злосчастный окурок по назначению.
– Иди спать, Вень, – сказал он, глядя снизу вверх. – Поздно уже.
Теодор
– …Масштабы эпидемии поражают, – тревожно-бодрой репортёрской скороговоркой вещала девица на экране телевизора в малой комнате отдыха, оккупированной сейчас четырьмя офицерами. – Состояние больных ухудшается с каждым днём. Распространение эпидемии приостановилось – новых случаев не было уже двое суток. Однако официальных заявлений об источнике столь массового заражения до сих пор получить не удалось, как и прогнозов – не ждёт ли нас новая волна. Врачи обходятся уже знакомыми всем рекомендациями: носить маски, дезинфицировать руки, мыть продукты и кипятить воду перед употреблением. Напомним, первыми признаками «нового бешенства» являются повышение температуры, боль в мышцах, тошнота, тревожность и раздражительность…
– Выруби ты это, – с досадой сказал Макс, и Тед, отвлёкшись от репортажа, удивлённо глянул на друга. – Всё равно ничего по сути дела не скажут, только душу травить!
– Экий вы, батенька, пессимист! – хмыкнул Венька, задумчиво черкавший что-то в растрёпанном блокноте понтовой перьевой ручкой. Именно за эту ручку (а также любовь к солёному юмору) он и получил в своё время сперва погоняло «доктор Фрейд», а потом и позывной «Доктор». – Ковидлу, помнится, тоже поначалу все боялись до усрачки, а сейчас даже обязательную вакцинацию отменили. И с этой дрянью тоже так будет, зуб даю.
– Ты только забыл уточнить, сколько народа от той «ковидлы» умерло! – Макс набычился, глядя на Лема со злым прищуром: обвинений в трусости он не терпел. – Причём это была мутация какого-то не сильно опасного вируса. А тут новый вид бешенства, при том, что и от старого помирали только так! Ещё и заражение будто из ниоткуда… А у меня жена беременная.
– Ну вот с этого и стоило начинать! – примирительно развёл руками Лем.
Божич только вздохнул: у него жена беременной не была, но, во-первых, она врач, то есть опять в зоне риска, а во-вторых, у них трое детей, что ничуть не добавляет спокойствия. Особенно, когда сам ты сидишь сиднем на закрытой военной базе. Пусть и с увольнительными. Сколько их – один, два в неделю?
…Да и с заразой этой, если совсем по-честному, действительно всё было крайне мутно. Первые больные появились как-то разом в большом количестве и повсюду – как сообщили в новостях (правда, уже на пятый день), пациенты с симптомами, напоминающими не то отравление, не то лихорадку, но сопровождаемые тревожными и нервными расстройствами, десятками поступали в больницы чуть ли не в каждом городе, каждой страны, на всех материках, включая Антарктиду. Поначалу эти случаи никто не связывал между собой даже в странах с высоким уровнем жизни: ну да, несколько десятков случаев на город за короткий срок, но, может, это очередная точка общепита санитарные нормы не соблюдает?.. А на второй-третий день пациенты начали массово страдать водобоязнью, галлюцинациями и приступами агрессии, заговариваться, впадать в беспамятство… Тут-то врачи и забили тревогу.
Лаборатории быстро выделили вирус, Тед даже видел в сети его компьютерную модель: этакая кривая пустотелая воронка, вроде сброшенного кошачьего когтя, усеянная ворсинками – очень похоже на вирус бешенства. И, говорят, также как он, эта зараза быстро погибала вне тела. По идее, она должна была передаваться только со слюной или кровью, но большинство заболевших никто не кусал и никаких иных ран они не получали, так что в соцсетях уже цвели теории заговора… вот только все «главные подозреваемые» и сами страдали от новой заразы, число уже заболевших исчислялось тысячами, а как их лечить, так никто и не знал. Обычные противовирусные не помогали, состояние пациентов всё ухудшалось, больницы, даже прошедшие почти двухгодичную «тренировку» на ковидной эпидемии, зашивались, а те, кто был ещё здоров, снова вынуждены были соблюдать карантинные меры…
– Твоя-то там как, Тед? – поинтересовался из своего угла Мишин, до этого вроде бы и не прислушивавшийся ни к новостям, ни к разговору. С обложки книги, которую Василь пристроил на колено разворотом вниз, печальными глазами смотрел князь Мышкин. – Не боится? А то моя мне уже плешь проела вариантами защиты от заразы – и каждый день новыми!
– Говорит, ей некогда, – усмехнулся Божич. – Их перевели на усиленное дежурство, не хуже копов. Хорошо, Ольке уже двенадцать, может за младшими присмотреть, а то и оставить было бы не на кого…
– А мы тут штаны протираем, – сумрачно прокомментировал Макс.
– Скажи спасибо, что мы там не требуемся! – фыркнул Венька, откладывая блокнот. – Если при эпидемии нужна помощь спецназа, то дело пахнет керосином!
Макс явно собирался что-то возразить или добавить, но тут на столе ожил и «поехал» на виброзвонке телефон, и лейтенант, вздрогнув, схватился за гаджет и встал:
– Жена, – чуть неловко буркнул он. – Извините, ребята. Время вечерних разговоров.
Проводив друга взглядом, Тед потёр ладонью затылок и поднялся следом:
– Пойду, что ли, тоже позвоню Маринке. Хоть пару минут поболтаем, всё поспокойнее…
***
Тед мерил коридор шагами, внутренне сжимаясь при каждом длинном гудке, и сам не мог объяснить себе, почему. Марина сейчас на дежурстве, говорил себе Божич, и вполне может не взять трубку. Ну и что? Не конец света же… Тем не менее, когда гудок прервался на середине, сменившись живым шорохом дыхания и какими-то шумами на дальнем фоне, Божич мало не обмяк от облегчения.
– Привет, медвежонок Тедди! – выговорила Марина запыхавшимся, но довольно бодрым голосом. – Я думала, у вас уже отбой?
– Привет, милая, – Божич привалился плечом к стене и прикрыл глаза, чтобы лучше сосредоточиться на голосе жены. – Уже почти, но я решил позвонить тебе перед сном…
Он помедлил, собираясь с мыслями, и добавил, стараясь, чтобы слова звучали как можно более непринужденно:
– Как проходит дежурство самого красивого врача этого города?
– Самый красивый врач этого города, кажется, вернется домой полудохлым, – с усталым смешком отозвалась Марина. – Работы столько, что нет времени даже кофе налить!
– Всё так плохо?
– Скажу тебе честно, милый, – помолчав, ответила женщина, и в голосе её внезапно прорезалось тоскливые ноты, – даже в ковид такой задницы не было. У нас уже не больница, а сплошная интенсивная терапия: почти все, кто поступил с этой дрянью, уже под ивээлками и капельницами. Я в жизни столько раз не реанимировала в сутки… одного качаешь – рядом двое отходить начинают!
Тед нахмурился.
– Тебя хоть домой отпустят со смены?
– Куда они денутся, – вздохнула Марина. – Это ладно, у нас ещё туда-сюда, а в центральной инфекционке вообще анекдот вышел… рассказать?
– Давай. – Божич кивнул, хоть жена и не могла его видеть. – Если я тебя ни от чего не отвлекаю.
– Не, у меня перекур. В общем, к ним же к первым этих «бешеных» повезли, как ты помнишь, и парочка из них, ну, из первых поступивших, того. Кончились…
Божич поперхнулся:
– Ну, знаешь, дорогая, анекдоты у тебя!
– Да ты до конца дослушай! – фыркнула Маринка, но по голосу было слышно, что слова Теда её смутили. – Это, конечно, не смешно, что пациенты умирают. Только вот потом, говорят, один из медбратьев пошёл забрать у патанатомов результаты биопсии, услышал шум из покойницкой, открыл дверь – а один из тех пациентов на него как кинется, и как давай кусаться!
– Кусаться?
– Ага! Прикинь, говорят, чуть насмерть не загрыз, хорошо, на крики кто-то из врачей подоспел, скрутили бешенца и в изолятор сунули… Но ты представляешь? Они ж его за мёртвого приняли, а он в морге отлежался и встал.
– А может, он не встал, а воскрес? – неловко пошутил Тед, перед внутренним взором которого невольно возник образ комичного гнилого зомби с вытянутыми руками. – Он там ничего не хрипел? Ну, «Мозги! Мозги-и!» например?
– Да ну тебя, дурак! – хрипловато рассмеялась Марина, заставив сердце мужчины зайтись от приступа нежности. – Подробностей не знаю, но вроде как он вообще ничего не хрипел – невменяемый был…
Она внезапно прервалась, в трубке зашуршало: скорее всего, жена по обыкновению, прижала телефон к груди, отвлёкшись на разговор с кем-то из коллег или пациентов. А через пару томительных минут ожидания из трубки снова прозвучал Маринин голос, но уже совсем по-другому, торопливо и напряжённо:
– Так, Тедди, меня тут срочно вызывают, я побежала, люблю тебя, не скучай!
– И я тебя, созвонимся! – успел выпалить Божич, прежде чем звонок оборвался.
***
Было около пяти утра, когда лежащий у изголовья телефон – простая, зато надёжная звонилка, – буквально взорвался от вибрации и громкой мелодии.
Тед, успевший забыть, что ещё позавчера, после разговора с женой, в порыве тревоги переключил его с виброрежима и выставил громкость звонка до максимума, подскочил, будто окаченный холодной водой. За тонкой стенкой офицерского закутка-бокса невнятно заворчал Макс, и Божич поспешил ткнуть в кнопку, отвечая на звонок.
– Папа! – сон как рукой сняло, стоило Теду услышать срывающийся от ужаса шёпот дочери. – Папочка, приезжай, пожалуйста!..
Тед резко сел на койке, и даже не зная ещё, что он услышит дальше, принялся торопливо натягивать одежду. Восьмилетняя Лида была очень тихим ребенком, и вряд ли стала бы беспокоить отца по пустякам.
– Лидусь? Что случилось?
– Мама… – девочка издала полный отчаяния всхлип. – Папочка, мама…
– Что? – Теда прошиб холодный пот. Неужели заразилась и потеряла сознание дома? Или случилось что-то ещё? Воображение, будто взбесившись, рисовало картины одна другой страшнее. – Что с мамой, Лида?
– Она… – Девочка всхлипнула. – Папа, она… мама сошла с ума…
Тедовы мысли, метавшиеся среди воображаемых ужасов, запнулись, он растерянно мотнул головой:
– Сошла с ума? В каком смысле, малыш?
– Она-а!.. – Лида всхлипнула в голос, но тут же снова заговорила сдавленно и глухо, будто боясь быть услышанной, – она спала долго-долго, потом посреди ночи проснулась… зашла к Димке в комнату и… и… и-и-и…
Не в силах почему-то произнести, что «и», Лида буквально захлебнулась сдавленными рыданиями, от которых Теда окатило совершенно нечеловеческим ужасом.
– Что случилось, Лида? – сжав зубы, настойчиво спросил он. – Что с Димкой и мамой?!
– Мама его за-а… загрызла, пап!.. – давясь слезами, выговорила Лида. – Насмерть загрызла! И ела его! Там везде кровь… и… и он так кричал, он так кричал, папа!
Теду показалось, что он сам сходит с ума: услышанное не укладывалось в голове, но Лида никогда не врала… то есть, не могла такое придумать, и тем более сыграть такие рыдания… В памяти внезапно всплыл позавчерашний разговор с Мариной: «как давай кусаться… чуть насмерть не загрыз», «а может, он не встал, а воскрес?» Собственная шутка больше не казалась смешной.
Божич с силой растёр лицо свободной ладонью, а затем твёрдым голосом сказал, пусть даже сам не зная, как он это осуществит:
– Я сейчас приеду, Лид. Оля с тобой?
– Н-нет, я в комнате, а она в туалет ушла и… и всё.
– Понял. Запри дверь на защёлку и никуда не выходи, хорошо? Я быстро.
– Папочка, только скорее! – Лида прошептала это едва слышно, но в её голосе звучала безумная надежда. – Она… она ходит там и…
Звонок внезапно оборвался. Тед, выругавшись в голос, трясущимися пальцами принялся тыкать в кнопки, но на экране телефона вместо «лесенки» сигнала стоял сиротливый крестик, а при попытке сделать звонок высветилось почти издевательское «Только экстренные вызовы».
Тед, уже одетый, сунул ноги в берцы и принялся судорожно шнуроваться.
Дверь бокса внезапно приоткрылась, в неё просунулась темноволосая голова Макса. В полумраке его кожа приобрела синеватый оттенок, вместо глаз и рта темнели провалы, и Божича мороз продрал по коже.
– Тед, ты чего орёшь среди ночи? – мрачно поинтересовался друг.
– Дочь звонила, – отрывисто сообщил капитан, цепляя с вешалки куртку и плечом выдавливая Макса в узкий коридор. – С женой плохо. Я в город.
– А не проще «скорую» вызвать?.. – начал было Максимов, но его прервали: хлопнув дверью, в коридор вышагнул Мишин, тоже одетый и очень мрачный.
Увидев друзей, он помрачнел ещё сильнее и как-то набычился, будто готовясь к спору:
– А, мужики. Тут такое дело… в общем, я в Белогорск. Лизка звонила, сказала, там творится лютая дичь – бродят какие-то совершенно обдолбанные уроды, бросаются на людей и жрут их заживо. А теперь ещё и связь отвалилась! В общем, как хотите, а мне их вывезти надо. Даже если мне самоволку запишут.
– Я с тобой, – кивнул Тед. – И давай быстрее, а то… предчувствие плохое.
Повторить то, что сказала ему Лида, он не смог: казалось, пока не скажешь, это ещё не совсем случилось, может, вообще дочке страшный сон приснился!
Макс, нервно переводивший взгляд с одного на другого, с какой-то обречённостью прошипел сквозь зубы:
– Вы в курсе, каких пистонов вам Брусок вставит?
– Да хрен я клал на это, жена важнее, – буркнул Василь. – Кстати, Серб, ты код от оружейного сейфа знаешь?
Божич кивнул, мысленно обругав себя: и как сам не подумал?!
– Ясно всё с вами… – мрачно подытожил Макс и неожиданно продолжил: – Ладно, не тратьте время – заводите моторы, а я за оружием схожу, там на посту один из моих сержантов стоит. И Доктора я прихвачу.
Тед был готов к тому, что наружу прорываться придётся с боем: уговаривать полковника Бруско, командующего частью, выпустить офицеров времени не было. Однако на полпути к парковке, где стояли их личные, «гражданские» автомобили, всю часть огласил вой сирены и хриплый голос:
– Внимание, это не учебная тревога! Всем подразделениям – полная боевая готовность!
Тед глухо выматерился и развернулся обратно к расположению, разрываясь между облегчением и злостью: с одной стороны, он, как командир роты, потратит, возможно, критически важные для его семьи минуты на сбор и вооружение своих бойцов… С другой стороны – Лида заперлась в комнате, Оля наверняка сообразит закрыться в туалете, так что сколько-то времени есть. А если происходит что-то реально поганое, лучше не пороть горячку, нарушая приказы…
Телефонная связь по-прежнему не работала ни у кого, так что приказы и координирующие указания поступали из «матюгальников» системы оповещения. Несмотря на это, все три приписанные к части роты, экипированные и вооружённые, были выстроены на плацу меньше, чем через двадцать минут.
На небольшой площадке-помосте у стены казармы уже стоял полковник Бруско, внешность которого – невысокий, коренастый, с квадратным чуть оплывшим лицом и коротким бобриком полуседых волос над низким лбом, – вполне соответствовала нелестному заглазному прозвищу «Брусок». Обведя построение мрачным взглядом, он поднял к губам мегафон:
– Бойцы! Вы сейчас отправляетесь в Белогорск. Местные силовики, – он едва заметно презрительно скривился, – не справляются с беспорядками. В городе толпы озверевших придурков. Бросаются на всех подряд, кусаются и убивают. Они сильны, не боятся боли, их не удаётся оглушить, а усыпляющий и слезоточивый газ не действуют. Поэтому огонь ведите на поражение.
По рядам прокатился изумлённый ропот: даже «выдрессированные» спецназовцы не могли промолчать на такой дикий приказ. Брусок скривился сильнее и раздражённо повысил голос:
– Повторяю! Бейте на поражение! Не позволяйте себя укусить! Не приближайтесь к тем, кто уже укушен! Ваша задача – навести в городе порядок и спасти тех, кого можно. Имейте в виду – мобильники не работают, и вряд ли заработают в ближайшие часы, полагайтесь только на рации.
Он помедлил пару мгновений, переглянулся с недоумевающими старшими офицерами, и неохотно закончил:
– Плана как такового нет. Действуйте по ситуации. По машинам!
***
Командирский «Тигр» и три КамАЗа, набитых бойцами, ревя моторами, мчались через пригородные частные сектора и промзоны, а Тед всё крутил в голове сказанное Бруском и мрачнел с каждой минутой. «Огонь на поражение», «действуйте по ситуации»… Похоже, те, кто отдавали приказы, сами понятия не имели, что происходит и что с этим делать. Беспорядки? Ха! Скорее – «грёбаный трындец», или даже…
– Просто какой-то зомбапок, мать его! – мрачно выплюнул сидящий за рулём Лем, пристально глядя вперёд.
Где-то вдали выли на разные голоса сирены полиции, скорой и пожарных, слышались пальба и крики, в квартале к югу, в районе складов и промзоны, что-то горело, застилая полнеба жирным желтоватым дымом. С пугающей частотой попадались заглохшие, подбитые и смятые в металлическое месиво автомобили, а ещё – мертвецы и кровь. Повсюду.
Но самым пугающим было даже не это. В своё время Тед бывал на ближнем Востоке, где и завёл первую седину, и видел… всякое. А тут…
Люди. Здесь, на краю города, их было немного, но вместо того, чтобы звать на помощь, бежать или прятаться, они равнодушно стояли, пялясь в пространство, или шатались среди царящего хаоса тяжёлой, раскачивающейся походкой, напрочь игнорируя порой совершенно чудовищные раны. Окровавленные, какие-то перекошенные, словно марионетки, управляемые неумелыми кукольниками, не знающими, как должны двигаться люди. Тед, наткнувшись на бессмысленный, белёсый взгляд одного из… этих, невольно передёрнулся всем телом. У мёртвых боевиков были такие же.
– Что же с ними за дрянь? – пробормотал Тед, поднимая стекло, чтобы отгородиться от горелой вони и тяжёлого, неприятно оседающего на языке запах крови. – Наркота или правда вирус? Вроде, особо агрессивными они не выглядят…
– Давайте не будем проверять их миролюбие на себе, – проворчал Венька, не снижая скорости.
Из-за попадающихся на дороге брошенных машин, мёртвых тел и бездумно бредущих заражённых, которых становилось всё больше, ему приходилось постоянно маневрировать и от болтанки начинало тошнить даже привычного к подобным поездкам Теда.
Словно в ответ на слова Лема, в этот момент на улице появился первый нормальный и здоровый на вид человек: невысокий, с характерной южной внешностью парень в синем рабочем комбезе выскочил откуда-то из проулков между гаражами и рванул к машине военных, размахивая руками:
– Эй! Стой! Па… падаждите!
– Венька! – отрывисто выпалил Тед, но Лем и сам только отмахнулся, вдавив в пол тормоз, едва не сбив очередного заражённого… и тут вялые, бесцельно шатавшиеся люди с мёртвыми взглядами развернулись к бегущему парню. Разом, как железная стружка к магниту. А в следующий момент стремительно рванули к нему, словно звериная стая.
Тед, и не подозревавший, что эти полутрупы вообще способны бегать, ещё только тянулся к оружию, а первая тройка уже достигла парня, набросилась кучей, вцепляясь зубами и пальцами куда попало. Несчастный не заорал – завизжал, истошно и пронзительно, и Божич, не задумываясь выстрелил, через окно, целя в плечо ближайшему заражённому. Пуля ушла левее и ниже, куда-то в район сердца – и ничего не произошло. Подстреленный псих даже не дёрнулся!
Терзаемый парень захлебнулся очередным криком и умолк, по земле стремительно растекалась тёмная лужа, заражённые – уже пятеро и новые всё бежали – терзали затихшее тело, как стая волков… Внезапно отмер Венька: вскинул свой пистолет и методично, как в тире, высадил все восемь патронов, целя по головам. И всё затихло.
– Венька, как ты… – начал Тед и замолчал, сам не зная, чем хочет закончить фразу: «как ты решился стрелять в гражданских»? «Как ты понял, что надо бить в голову»?
– Если это не грёбаный сон, – ровно сказал Лем разворачивая к Теду белое, ничего не выражающее лицо, – то мы в хреновом зомбапоке, кэп. Бей в голову, не ошибёшься.
Тед несколько долгих секунд смотрел ему в глаза, потом обвёл взглядом неподвижно и молча сидящих в салоне бойцов: четыре бледных пятна лиц с тёмными провалами расширенных глаз.
«Папочка, мама его загрызла!..»
«Действуйте по ситуации».
Что ж, значит, по ситуации.
– Серб – всем, кто меня слышит, – взявшись за рацию, жестяным голосом проговорил Божич. – К заражённым не приближаться, бить на поражение в голову. Патроны беречь. Забираем своих, а также всех здоровых, кого найдёте. Вещи не брать, только людей и дополнительный гражданский транспорт при необходимости. Если надо разделиться – меньше чем по двое не ходить, рации не выключать. Сбор на границе города, у стелы на Сибирском шоссе. Как поняли?
Несколько ударов сердца стояла тишина, а потом рация затрещала, на разные голоса подтверждая получение приказа.
– Венька, гони на юг, – закрыв глаза, сказал Тед, стараясь не обращать внимания на боль за грудиной. – Пока у меня хоть кто-то из детей ещё жив.
***
Дом, где жили Божичи – пятиэтажная хрущёвка в старом спальном районе – на первый взгляд казался совершенно спокойным. Вокруг, конечно бродило несколько «зомби», вялых и неповоротливых, пока в зоне видимости нет людей, но в самом доме было темно и тихо, в окна никто не ломился – ни снаружи, ни внутри, только что пионовый куст у первого подъезда помяли, но уж это-то не новость! Тед немного воспрял духом, позволив себе робкую надежду: может, Лиде и правда приснился страшный сон? Насмотрелась новостей, или наслушалась криков и разговоров, и…
Божич поднялся на крыльцо один: да, нарушение собственного приказа, но рядовые уже отправились на поиски живых – своих и чужих, Венька тоже поехал за матерью, и Тед себе не простит, опоздай друг из-за него. Да и уж справится он сам как-нибудь – в пистолете полная обойма, ещё две про запас под рукой… Тед сжал крепче пистолет правой рукой, а левой немного неловко выудил из кармана связку ключей, придавил «таблетку» к замку и выругался сквозь зубы: тот не работал.
Упихиваться обратно в карман ключи не хотели, и Тед со злости едва не вышвырнул их в кусты, сдержавшись титаническим усилием воли. По лестнице на родной третий этаж Божич поднимался, держа наготове пистолет, и «отрабатывая» каждый пролёт по всем правилам, но вокруг было тихо: ни людей в подъезде, из-за дверей – ни музыки, ни шагов, ни собачьего лая… слишком тихо. Настолько, что стук собственного сердца оглушал, а от каждого тёмного мазка на стене или пятна на полу в животе что-то тошнотворно сжималось. Дверь в квартиру, недавно поставленный металлический монстр с отделкой «под дерево», как он и ожидал, была заперта, но облегчения Тед не ощутил: почему-то сейчас, после показавшегося бесконечным пути по ступенькам, это вызывало не надежду на безопасное пространство внутри, а мысли о захлопнутой ловушке.
Медленно, практически беззвучно Тед вставил и провернул в замке ключ раз, другой – жена вечно ленится закрывать на четыре оборота – потянул дверь на себя… и оцепенел.
В дальнем конце длинного, кишкообразного коридора, покачиваясь, стояла Марина, одетая лишь в «спальную» майку и трусы. Её лицо, с бессмысленным мёртвым взглядом, глубокой запёкшейся ссадиной на виске и вяло разомкнутыми губами, было развёрнуто к Теду и всё целиком, как и шея, и грудь, и руки, и даже колени, выпачкано чем-то тёмным.
