Эдгар Аллан По
Рассказы
ГЛАВА XVI
Первоначальным намерением капитана Гая было, проверив сведения насчет архипелага Авроры, направиться к Магелланову проливу, а оттуда вдоль западного берега Патагонии; но справки, полученные на Тристан д'Акунья, заставили его отклониться к югу в надежде разыскать маленькие острова, находившиеся, по слухам, под 60® южной широты и 41®20' западной долготы. Если бы не удалось открыть эти острова, он намеревался пройти далее к полюсу, насколько позволит время года. Итак, двенадцатого декабря мы отплыли в этом направлении. Восемнадцатого находились в пункте, указанном Глэссом, и трое суток крейсировали вокруг него, не найдя и следа островов, о которых он говорил. Двадцать первого, при удивительно ясной погоде, мы направились далее к югу, решившись плыть в этом направлении как можно дальше. Прежде чем перейду к этой части моего рассказа, считаю нелишним изложить вкратце историю немногочисленных попыток проникнуть к Южному полюсу для читателей, незнакомых с этим предметом.
Первая попытка, о которой мы имеем точные сведения, экспедиция капитана Кука. В 1772 г. он отправился к югу на корабле «Резольюшн» в сопровождении лейтенанта Фюрно на «Адвенгур». В декабре он достиг пятьдесят восьмой параллели под 26®57' западной долготы. Тут встретились ему ледяные поля от восьми до десяти дюймов толщиной, простиравшиеся на северо-запад и юго-восток. Льдины лежали такими сплошными грудами, что корабли с большим трудом пробирались между ними. По множеству птиц и другим признакам капитан Кук предполагал, что неподалеку должна быть земля. Он продолжал плыть к югу при крайне холодной погоде, пока не достиг шестьдесят четвертой параллели под 38® 14' западной долготы. Тут погода стала теплее, подул легкий ветер, в течение пяти дней термометр показывал 36®. В январе 1773 г. корабли пересекли Южный полярный круг, но не могли пробраться дальше, так как под 67®15' южной широты были остановлены колоссальным ледяным полем, застилавшим южный горизонт насколько хватало глаз. Льдины были самой разнообразной формы, иные в несколько миль, и поднимались над водой на восемнадцать – двадцать футов. Ввиду позднего времени года и не надеясь обогнуть это препятствие, капитан Кук скрепя сердце повернул к северу.
В ноябре того же года он возобновил свои исследования в Антарктическом океане. Под 59®40' южной широты ему попалось сильное течение, направлявшееся к югу. В декабре, когда корабли находились под 67®З1 ' южной широты, 142®54' западной Долготы, наступили жестокие холода с сильными ветрами и туманами. Здесь тоже в изобилии попадались птицы: альбатросы, пингвины и в особенности буревестники. Под 70®23' широты наткнулись на обширные ледяные поля, а вскоре затем облака на южной стороне горизонта приняли белоснежную окраску, указывавшую на присутствие сплошного льда. Под 71®10' южной широты, 106®54' западной долготы мореплаватели снова были остановлены сплошной массой льда, захватывавшей все видимое пространство к югу. Северная окраина этого ледяного поля была изломана и загромождена льдинами, образовавшими почти непроходимый вал шириной в милю. Далее простирался сравнительно гладкий лед, заканчивавшийся на горизонте гигантскими ледяными горами, нагроможденными одна на другую. Капитан Кук заключил, что это ледяное поле простирается до полюса или примыкает к материку. Мистер Дж. Н. Рейнольдс, настойчивости которого мы обязаны снаряжением национальной экспедиции, частью для исследования этих областей, говорит о попытке «Резольюшн» следующее: «Мы не удивляемся, что капитан Кук не мог пробраться дальше 71® 10' южной широты, но мы поражены, узнав, что он достиг этого пункта под 106®54' западной долготы. Земля Пальмера лежит к югу от Шетландских островов под 64® широты и простирается к юго-западу дальше, чем мог проникнуть какой-либо мореплаватель. Кук наткнулся на эту землю, когда его плавание было остановлено льдом, который, надо опасаться, никогда не оттаивает в этой местности. Весьма возможно, что ледяные горы, о которых упоминается в его отчете, составляют часть земли Пальмера».
В 1803 г. капитаны Крузенштерн и Лисянский были отправлены в кругосветное плавание императором Александром I. Пытаясь пробраться к югу, они достигли только 59®58' южной широты под 70® 15' западной долготы. Тут попались им сильные течения, направлявшиеся к востоку. Они видели множество китов, но не заметили льда. По поводу этой экспедиции мистер Рейнольдс замечает, что если бы Крузенштерн прибыл в описываемую им область пораньше, то наверное застал бы здесь лед: он достиг вышеуказанного пункта в марте месяце. Южные и юго-западные ветры, господствовавшие в то время, вместе с морскими течениями отнесли лед в холодную область, ограниченную на севере островом Южная Георгия, на востоке островами Сандвичевскими и Южными Оркнейскими островами, на западе Южными Шетландскими.
В 1822 г. капитан британского флота Джэмс Уэддел с двумя маленькими суденышками пробрался к югу дальше всех предшествующих мореплавателей и притом без особенных затруднений. По его словам, плавучие льды мешали ему только до семьдесят второй параллели, а дальше море оказалось свободным, и до 74® 15' попались только три ледяных островка. Странно, что несмотря на громадные стаи птиц и другие признаки земли, несмотря на то, что к югу от Шетландских островов была замечена с марса неизвестная земля, капитан Уэддел все-таки отрицает существование материка в южной полярной области.
Одиннадцатого января 1823 г. капитан Бенджамен Моррель на американской шхуне «Оса» отправился с острова Кергуэлен на юг, намереваясь проникнуть как можно дальше. Первого февраля он находился под 64®52' южной широты, 118®27' западной долготы. В журнале его под этим числом значится следующее: «Вскоре ветер усилился до одиннадцати узлов, и мы воспользовались этим, чтобы идти к западу. Но убежденные, что за шестьдесят четвертой параллелью будет все меньше и меньше льдов, мы все время уклонялись к югу, пока не перешли южный полярный круг и достигли 69®15' широты. На этой широте мы вовсе не встретили сплошного льда, а видели только редкие отдельные льдины».
Четырнадцатого марта отмечено следующее: «Море было свободно ото льда, не более дюжины ледяных островков находилось в виду. В то же время температура воздуха и воды стояла по крайней мере на тридцать градусов выше, чем где бы то ни было между шестидесятой и шестьдесят второй параллелью. Мы находились теперь под 70®14' южной широты, температура воздуха была 47®, воды 44®. Я определил отклонение магнитной стрелки в 14®27' к востоку… Я бывал и раньше за антарктическим кругом на различных меридианах и всякий раз убеждался, что температура воздуха и воды становится тем выше, чем дальше проникаешь за шестьдесят пятую параллель. К северу от этой параллели, между шестидесятым и шестьдесят пятым градусами, мы нередко пробирались с величайшим трудом среди огромных и бесчисленных ледяных гор, из которых многие имели до двух миль в окружности и возвышались над уровнем моря на пятьсот и больше футов».
Вследствие позднего времени года, недостатка воды и топлива и отсутствия необходимых инструментов капитан Моррель должен был вернуться, не пытаясь проникнуть далее на юг, хотя перед ним простиралось открытое море. Он говорит, что, если бы не эти обстоятельства, ему удалось бы добраться до полюса или, по крайней мере, до восемьдесят пятой параллели. Я остановился на его рассказе так долго, чтобы читатель мог судить, насколько он подтвердился моим собственным опытом.
В 1831 году капитан Бриско, служивший у гг. Эндерби, владельцев китобойного судна, отправился в Южный океан на бриге «Живчик» в сопровождении катера «Тэли». Двадцать восьмого февраля, находясь под 66®30' южной широты, 47®13' западной долготы, он увидал землю и «ясно различил среди снегов черные вершины горного хребта, тянувшегося в направлении ост-зюйд-ост». Он оставался здесь целый месяц, но не мог подойти к берегу ближе десяти лиг вследствие бурной погоды. Убедившись, что дальнейшие исследования невозможны вследствие позднего времени года, он повернул к северу и пошел зимовать на Ван-Дименову Землю.
В начале 1832 г. он снова отправился на юг и четвертого февраля увидел землю на юго-востоке под 67®15' южной широты и 69®29' западной долготы. Она оказалась островом, примыкавшим к ранее открытой земле. Двадцать первого он высадился на эту землю и вступил во владение ею от имени Вильгельма IV, дав ей название «остров Аделаиды» в честь английской королевы. Королевское Географическое общество в Лондоне, выслушав отчет об этих путешествиях, пришло к следующему заключению: «Непрерывная полоса суши тянется от 473® 0' восточной до 69®29' западной долготы между шестьдесят шестой и шестьдесят седьмой параллелями южной широты». Мистер Рейнольдс замечает по поводу этого: «Мы отнюдь не находим это заключение правильным, да и открытия Бриско вовсе не оправдывают его. В пределах указанной области капитан Уэддел проник далеко к югу». Мой собственный опыт доказывает полнейшую несостоятельность вывода, к которому пришло общество.
Вот главные попытки проникнуть к Южному полюсу. Из всего вышеизложенного видно, что до путешествия «Джэн Гай» оставалось около трехсот градусов долготы, в пределах которых Южный полярный круг ни разу не был перейден. Таким образом, перед нами открывалось обширное поле для открытий, и я с живейшим интересом отнесся к намерению капитана Гая проникнуть подальше к югу.
ГЛАВА XVII
Бросив поиски островов Глэсса, мы плыли на юг в течение четырех суток, не замечая и признаков льда. В полдень двадцать шестого мы находились под 63®23' южной широты, 41®25' запад-вой долготы. Тут мы заметили несколько ледяных гор и небольшое поле сплошного льда. Ветер был большей частью с юго-востока или северо-восточный, но очень слабый. Изредка поднимался западный, всегда с дождем. Каждый день шел более или менее сильный снег. Двадцать седьмого термометр показывал тридцать пять градусов.
1января 1828 г. – Мы совершенно затерты льдами, и перспектива, открывающаяся перед нами, совсем не веселого свойства. Сильный северо-восточный ветер, поднявшийся с полудня, нагонял такие груды льда на нос и корму, что мы каждую минуту дрожали за последствия. Вечером при бешеном урагане громадное ледяное поле, простиравшееся перед нами, раскололось, так что нам удалось, подняв все паруса, протиснуться в более свободную от льдов часть моря. Приближаясь к этому открытому пространству, мы постепенно убавляли паруса и наконец, выбравшись на свободу, легли в дрейф под фок-зейлем на одном рифе.
2 января. – Погода улучшилась. В полдень мы находились под 69®10' южной широты, 42®20' западной долготы, по ту сторону Южного полярного круга. К югу почти не видно льда, хотя за нами остались обширные ледяные поля. Мы устроили лот из чугунного котла в двадцать галлонов и веревки в двести саженей длиной. Течение направляется к северу с быстротой четверть мили в час. Температура воздуха около тридцати трех градусов. Отклонение к востоку 14®28'.
5 января. – Продолжали путь к югу, не встречая особенных препятствий. Однако в это утро под 73® 15' южной широты и 42® 10' западной долготы мы были задержаны огромным ледяным полем. Направившись к востоку, вдоль окраины ледяного поля, мы встретили наконец проход в милю шириной, по которому кое-как пробрались уже на закате солнца. За ним оказалось море, Усеянное льдинами, но свободное от сплошного льда, так что мы смело продолжали путь. Холод не усиливался, хотя снег перепадал довольно часто, а иногда шел сильный град. Громадные стаи альбатросов пролетали над шхуной, направляясь с юго-востока на северо-запад.
7 января. – Море по-прежнему не особенно загромождено льдами, так что мы без труда продолжаем наш путь. В западном направлении заметили несколько чудовищных ледяных гор, а под вечер прошли мимо одной из них. Вершина ее отстояла от поверхности океана по меньшей мере на четыреста саженей. В обхвате она имела приблизительно около трех четвертей мили и множество потоков струилось из расщелин по ее бокам. Мы остались в виду этого ледяного острова двое суток; затем он исчез в тумане.
10 января. – Рано утром мы имели несчастье потерять человека. Это был Петер Вреденбург, американец, уроженец Нью-Йорка, один из лучших матросов на нашей шхуне. Проходя по носу, он поскользнулся, упал в море между двух льдин, и больше его не видали. В полдень мы находились под 78®30' широты, 40®15' западной долготы. Холод стоял лютый, то и дело набегали тучи с градом с северо-востока. В том же направлении видели много огромных льдин, а весь восточный горизонт загроможден ледяными горами, которые поднимаются амфитеатром, одна над другой. Вечером были замечены обломки какого-то судна и множество птиц – буревестников, альбатросов и каких-то особенных, блестящего голубого цвета. Магнитное отклонение здесь меньше, чем по ту сторону Южного полярного круга.
12 января. – Наше плавание снова затруднено, ничего не видно в направлении полюса, кроме бесконечного, по-видимому, сплошного льда, груды ледяных утесов, вздымающихся один над другим. До четырнадцатого мы шли к западу в надежде отыскать проход.
14 января. – Утром мы добрались до западной оконечности ледяного поля, преграждавшего нам путь, и, обогнув его, вышли в открытое море без малейших следов льда. Мы нашли здесь течение, направляющееся к югу со скоростью полумили в час. Температура воздуха 47®, воды 34®. Мы продолжали плыть к югу до шестнадцатого, не встречая никаких препятствий; в этот день мы достигли 82®1' широты под 42® западной долготы. Течение по-прежнему устремляется к югу со скоростью трех четвертей мили в час. Отклонение магнитной стрелки уменьшилось, температура мягкая и приятная, термометр показывает 51®. Льда ни крошки. Все на корабле уверены, что мы достигаем полюса.
17 января. – День, полный приключений. Бесчисленные стаи птиц тянулись с юга, мы застрелили несколько штук, в том числе пеликана, оказавшегося превосходным блюдом. Около полудня марсовой заметил небольшую льдину с правого борта, а на ней какое-то огромное животное. Так как погода стояла хорошая и ясная, то капитан Гай отрядил две шлюпки посмотреть, что это за зверь. Дэрк Петерс и я сопровождали старшего помощника в большой лодке. Подплыв к льдине, мы увидели гигантского зверя из породы белых медведей, но гораздо больших размеров, чем обыкновенный вид. Так как мы были хорошо вооружены, то и решились напасть на него без всяких колебаний. Сделали залп; большая часть пуль попала, по-видимому, в голову зверя. Ничуть не смущаясь этим, он кинулся в море и поплыл, разинув пасть, к лодке, в которой находились Петерс и я. Вследствие смятения, вызванного этим неожиданным оборотом дела, никто не успел выстрелить вторично, и медведь, ввалившись до половины в нашу лодку, схватил одного из матросов за крестец, прежде чем мы приготовились к защите. Только проворство и находчивость Петерса спасли нас от гибели в эту критическую минуту. Вскочив на спину зверя, он погрузил нож ему в шею, перерезав спинной мозг одним ударом. Животное рухнуло в море, увлекая за собой Петерса. Последний, впрочем, тотчас вынырнул и, прежде чем взобраться на лодку, обвязал труп зверя веревкой, которую мы бросили ему. Затем мы с торжеством вернулись на шхуну, таща за собой наш трофей. Длина этого медведя оказалась пятнадцать футов. Шерсть была совершенно белая, жесткая и курчавая. Глаза кроваво-красные, больше, чем у обыкновенного полярного медведя, морда более закругленная, напоминающая морду бульдога. Мясо очень нежное, но горькое и сильно отзывалось рыбьим жиром. Впрочем, наши матросы ели его с жадностью и находили превосходным.
Не успели мы втащить нашу добычу на корабль, как с марса раздался радостный крик: «Земля с левого борта!» Все оживились и вскоре при попутном ветре с северо-востока подошли к берегу. Земля оказалась низким скалистым островом около мили в окружности, почти без всякой растительности. С северной стороны его выдавался небольшой мыс странной формы, Напоминавший тюк хлопчатой бумаги. К западу от него находилась маленькая бухта, в которой могли пристать наши шлюпки. Не много времени потребовалось, чтобы осмотреть остров, но, за одним исключением, мы не нашли ничего замечательного. На южной оконечности островка мы вытащили из-под груды камней обломок дерева, напоминавший по форме нос челнока. На нем была заметна резьба, и капитан Гай различил в ней изображение черепахи, но, надо сознаться, весьма сомнительного сходства. За исключением этого обломка мы не нашли никаких следов прежнего пребывания людей на острове. У берегов попадались изредка небольшие скопления льда. Точное положение островка (которому капитан Гай дал название «Остров Беннета» в честь своего компаньона) 82®50' южной широты, 42®20' западной долготы.
Мы пробрались к югу на восемь градусов дальше всех прежних мореплавателей, а перед нами все еще расстилалось открытое, свободное ото льда море. Отклонение магнитной стрелки постепенно уменьшалось по мере нашего движения к югу, и, что всего удивительнее, температура воздуха и воды становилась мягче. Погоду можно было даже назвать приятной; легкий ветер все время дул в одном направлении, с севера. Небо большей частью было ясно, только время от времени собирались тучки на южной стороне горизонта, но вскоре исчезали. Нас смущали только два обстоятельства: недостаток топлива и скорбут, проявившийся среди экипажа. Эти обстоятельства заставили капитана Гая подумать о возвращении, и он несколько раз говорил об этом. Я со своей стороны убежденный, что мы вскоре наткнемся на землю и, судя по всему, не такую бесплодную, какие обыкновенно встречаются в высоких полярных широтах, горячо убеждал его продолжать путь в том же направлении, по крайней мере, еще несколько дней. Никогда еще мореплавателям не представлялся такой удобный случай решить великую проблему антарктического материка, и я, признаюсь, пылал негодованием на робость и нерешительность капитана. Я думаю даже, что мои настояния убедили его отказаться от намерения вернуться. И хотя я с глубоким сожалением вспоминаю о грустных и кровавых событиях, явившихся результатом моих настояний, но не могу не чувствовать известного удовлетворения при мысли, что содействовал, хотя бы косвенно, раскрытию величайших, интереснейших тайн, когда-либо привлекавших внимание науки.
ГЛАВА XVIII
18 января. – Утром (термины утро и вечер, к которым я прибегаю ради удобства, разумеется, не должны быть понимаемы в обычном смысле. Мы давно уже не видали ночи, пользуясь постоянным днем. Даты обозначены мной, как они определялись на корабле, по морскому времени. Замечу кстати, что я не могу ручаться за точность определения времени, долготы и широты в первой части моего рассказа, так как начал вести регулярный дневник только позднее. Во многих случаях мне приходилось полагаться на память) продолжали путь к югу при той же приятной погоде. Море совершенно гладко, довольно теплый ветерок с северо-востока, температура воды пятьдесят три градуса. Снова определили направление морского течения и убедились, что оно устремляется к югу с быстротой мили в час. Это постоянство в направлении течения и ветра возбуждало недоумения и даже тревогу в экипаже и смущало самого капитана Гая. Но он крайне боялся показаться смешным, и мне удалось шутками рассеять его опасения. Отклонение магнитной стрелки было теперь ничтожное. В течение дня мы видели множество китов; бесчисленные стаи альбатросов тянули над кораблем. Мы поймали в море кустарник с красными ягодами вроде боярышника и труп какого-то странного животного, очевидно, сухопутного. Длиной оно было в три фута, толщиной в шесть дюймов, с короткими лапами и длинными когтями ярко-красного цвета, напоминавшими коралл. Тело было покрыто белой шелковистой шерстью. Хвост остроконечный, как у крысы, фута в полтора длиной. Голова напоминала голову кошки, исключая уши, болтавшиеся, как у собаки. Зубы были такого же ярко-красного цвета, как и когти.
19 января. – Сегодня под 83®20» широты, 43®5» западной долготы (море приняло замечательно темную окраску) мы снова увидели землю, которая оказалась группой очень больших островов. Берег был утесистый, внутренняя часть, по-видимому, одета лесом, что очень обрадовало нас. Спустя четыре часа после того, как земля была впервые замечена, мы бросили якорь на глубине десяти саженей на расстоянии мили от берега, так как сильный прибой не позволял подойти ближе. Капитан отрядил две самые большие шлюпки, и партия хорошо вооруженных матросов (в том числе Петерс и я) отправилась разыскивать проход среди рифов, окружавших остров. После непродолжительных поисков мы нашли пролив и хотели войти в него, когда заметили, что от берега отплыли четыре больших челна, наполненные людьми, по-видимому, хорошо вооруженными. Мы остановились, поджидая их, и так как они плыли очень быстро, то вскоре приблизились к нам. Капитан Гай привязал к веслу белый платок в знак мира – увидев его, туземцы остановились и заговорили все разом на каком-то незнакомом языке. Мы могли разобрать только отдельные восклицания «Анаму-му» и «Лама-Лама!» Это продолжалось полчаса, причем мы могли хорошо рассмотреть наружность туземцев.
В четырех челнах длиной футов в пятьдесят, шириной в четыре сидело сто десять дикарей. Они были такого же роста, как европейцы, но более крепкого мускулистого сложения, черные, как уголь, с густыми, длинными, похожими на шерсть волосами. Одеждой им служили косматые, с шелковистой шерстью шкуры какого-то неизвестного животного, довольно искусно обернутые вокруг тела мехом внутрь; только на шее, руках и ногах мех был выворочен наружу. Оружие их состояло, главным образом, из дубин какого-то черного и, по-видимому, очень тяжелого дерева. Кроме того, мы заметили несколько копий с кремневыми наконечниками и пращи. На дне лодок лежали груды черных каменьев величиной с куриное яйцо.
Когда они кончили свое приветствие (кажется, их болтовня имела смысл приветственной речи), один из них, по-видимому вождь, встал на нос челна и знаками приглашал нас приблизиться. Мы сделали вид, что не понимаем его приглашения, считая более благоразумным держаться на некотором расстоянии, так как дикарей было вчетверо больше, чем нас. Догадавшись о наших опасениях, вождь велел трем лодкам отойти подальше, а сам приблизился к нам на своем челне, перескочил в большую шлюпку и уселся рядом с капитаном, указывая на шхуну и повторяя слова «Анаму-му» и «Лама-Лама». Затем мы отправились на корабль, а четыре челна следовали за нами на некотором расстоянии.
Поднявшись на палубу, начальник выразил крайнее удивление и восхищение, хлопал в ладоши, бил себя по ляжкам и в грудь и хохотал, как сумасшедший. Его спутники разделяли его веселье, так что в течение нескольких минут стоял оглушительный гвалт. Когда наконец восстановилось спокойствие, капитан Гай приказал поднять шлюпки в видах предосторожности и знаками объяснил начальнику (имя которого, как мы вскоре узнали, было Ту-Уит), что он не может принять на корабль более двадцати человек разом. Дикарь, по-видимому, согласился на это требование и отдал какие-то распоряжения, после которых один из челнов приблизился к кораблю, а остальные отошли на расстояние пятидесяти ярдов. Двадцать дикарей взобрались на палубу и тотчас принялись осматривать корабль, лазить по снастям, чувствуя себя, по-видимому, как дома, и рассматривая каждую вещь с величайшим любопытством.
Ясно было, что они никогда еще не видали белых людей и что этот цвет внушал им крайнее отвращение. Они принимали «Джэн» за живое существо и, по-видимому, боялись ранить ее своими копьями, стараясь держать их остриями вверх. Одна выходка Ту-Уита в особенности рассмешила наших матросов. Повар колол дрова подле кухни и, промахнувшись, вогнал топор глубоко в палубу. Вождь тотчас подбежал к нему, грубо оттолкнул и не то застонал, не то завыл в знак сочувствия страданиям шхуны, поглаживая ее рану рукой и обмывая морской водой из кадки, стоявшей подле. Мы не ожидали такого невежества, и я не мог отделаться от мысли, что вождь притворяется.
Когда посетители удовлетворили свое любопытство, осмотрев палубу, мы пригласили их в каюту. Тут удивление их превзошло всякие границы, по-видимому, даже лишило их способности говорить, так как они стояли в молчаливом изумлении, испуская отрывистые восклицания. Оружие в особенности заинтересовало их, и мы позволили им вертеть и осматривать его как угодно. Кажется, они не поняли настоящего значения этих предметов, а приняли их за идолов, видя, как внимательно мы следим за ними. Пушки еще более изумили дикарей. Они приближались к ним со знаками глубочайшего почтения и боязни, но не решались трогать и ощупывать. Но удивление их достигло кульминации при виде двух больших зеркал в каюте. Ту-Уит первый приблизился к ним, дойдя до середины каюты, лицом к одному зеркалу, спиной к другому. Он не сразу заметил их, но когда поднял глаза и увидел свое отражение в стекле, то совсем ошалел; когда же, обернувшись, увидел себя и с другой стороны, то я думал, что его хватит удар. Никакие увещания не могли заставить его взглянуть в зеркало еще раз; бросившись на пол, он лежал ничком, пока мы не вытащили его на палубу.
Таким образом все дикари перебывали на шхуне, по двадцати человек за раз; только Ту-Уит оставался все время. Мы не заметили в них наклонности к воровству, и после их ухода все вещи оказались налицо. Все они выказывали самые дружеские намерения. Правда, некоторые особенности в их поведении показались нам странными; например, они ни за что не хотели подойти к совершенно безобидным предметам; парусам, яйцу, открытой книге, корзине с мукой. Мы старались узнать, нет ли у них каких-нибудь товаров для продажи, но не могли втолковать им, что нам требуется. Мы узнали, однако, к нашему изумлению, что острова изобилуют большими галапагосскими черепахами, и видели одну в челноке Ту-Уита. Мы заметили также несколько трепанов у одного из дикарей, который с жадностью пожирал их сырыми. Эти неожиданные – имея в виду широту местности – явления навели капитана Гая на мысль тщательно исследовать остров в надежде извлечь какую-нибудь выгоду из этого открытия. Я, со своей стороны, хотя и интересовался островами, но еще сильнее пылал нетерпением продолжать путь к Южному полюсу. Погода стояла прекрасная, но никто не мог сказать, долго ли она простоит. Между тем мы достигли уже восемьдесят четвертой параллели, перед нами расстилалось открытое море, течение несло нас к югу – мудрено ли, что мне не хотелось оставаться здесь дольше, чем было необходимо для поправки экипажа и для того, чтобы запастись топливом и свежей провизией. Я доказывал капитану, что мы можем остановиться подольше на этих островах на обратном пути и перезимовать здесь, если льды преградят нам путь. В конце концов он согласился со мной (не знаю, каким образом, но я приобрел над ним влияние) и решил, что даже если нам удастся найти много трепангов, мы пробудем на островах самое большее неделю, пополним свои запасы и затем отправимся дальше на юг. Согласно этому решению, мы сделали все необходимые приготовления, провели «Джэн» сквозь рифы по указаниям Ту-Уита и бросили якорь на расстоянии мили от острова в прекрасной бухте глубиной в десять саженей, с черным песчаным дном, защищенной со всех сторон суши. У входа в гавань впадали в море три ручья (по словам дикарей) с превосходной ключевой водой; окрестности были одеты лесом. Четыре челна следовали за нами, впрочем, на почтительном расстоянии. Сам Ту-Уит оставался на шхуне, а когда мы бросили якорь, пригласил нас посетить его деревню. Капитан Гай согласился; десять дикарей остались в качестве заложников, а мы, всего двенадцать человек, отправились с вождем, хорошенько вооружившись, но стараясь не обнаруживать недоверия. На шхуне приготовили пушки, подняли абордажные сети, вообще приняли все меры предосторожности на случай внезапного нападения. Старший помощник получил приказание не принимать никого на шхуну в наше отсутствие, а если мы не вернемся через двадцать часов, выслать на поиски шлюпку фальконетом.
На острове мы на каждом шагу убеждались, что попали в страну, где никогда не ступала нога цивилизованного человека. Все, что мы видели, было ново и неожиданно. Деревья совсем не напоминали растительность жаркого, умеренного или северного полярного пояса, не походили даже на те, которые попадались нам до сих пор в южных широтах. Скалы поражали нас своей странной формой, цветом, строением; сами ручьи, как ни кажется это невероятным, до того отличались от виденных нами раньше, что мы не решались пить их воду и не могли поверить, что эта вода естественная. У небольшого ручья, пересекавшего нам путь (первого, который мы встретили), Ту-Уит и его спутники остановились напиться. Но мы не решились попробовать эту странную воду, думая, что она испорчена, и только позднее убедились, что решительно все речки на этих островах таковы. Я затрудняюсь дать понятие об этой воде в немногих словах. Хотя она быстро струилась по склонам почвы, как и обыкновенные воды, но нигде, за исключением каскадов, не обладала свойственной воде прозрачностью. Между тем она была чиста, как самая лучшая ключевая вода, отличаясь от последней только внешним видом. С первого взгляда, в особенности там, где уклон дна был незначителен, она напоминала густой раствор обыкновенного гуммиарабика. Но это не было ее главной отличительной чертой. Она не была бесцветна и не представляла какого-либо определенного цвета, а отливала бесчисленными оттенками пурпура, подобно шелковой материи. Эти переливы красок возбуждали в нас такое же удивление, как зеркало в Ту-Уите. Наполнив кувшин этой водой и дав ей отстояться, мы заметили, что она состоит из множества отдельных разноцветных жилок, что эти жилки не смешиваются и что только частицы внутри жилок плотно соединены друг с другом, сами же они отделены друг от друга. Когда мы проводили ножом в воде, они тотчас смыкались, не оставляя никаких следов разреза. Но если нож случайно проходил между двух жилок и разъединял их, то они не сразу сближались. Эта удивительная вода представляет первое звено в цепи чудес, среди которых я жил с этого дня.
