Александр Михайлович Игнатов
Гавилан, охотник на чудищ
Честно говоря, я и представить не мог, куда мне можно было пойти. Идти обратно в сторону жилья Эннуэля и Вагира было опасно – там наверняка до сих пор рыскает несколько полицейских патрулей. Других же мест в городе, которые могли бы заинтересовать херува, я не знал, да и вряд ли такие были.
Похоже, что мне оставалось только одно – вернуться в гнездо на утесе. Возможно, в этот раз херув будет там, долечивать рану, оставленную мной. Решившись, я заплатил за завтрак, не снимая капюшона своего плаща, и скромно вышел на улицу.
По Ланиру туда-сюда бегали полицейские, начальники подразделений раздавали приказы своим подчиненным. Вдалеке я увидел Ингресс. Она беседовала с каким-то толстым и высоким бородатым полицейским в орденах. Наверное, это был начальник всей Полиции Ланира. Похоже, что в городе решили избавиться от чудища раз и навсегда, во что бы то ни стало. Я не мог сдержаться и усмехнулся – я в одиночку пытаюсь справиться с делом, на которое Полиция выделила не один десяток человек.
Я шел, опустив голову, пока не выбрался за пределы города. По уже знакомой тропе я поднялся на утес и только там скинул плащ, придавив его камнем, чтобы он не улетел далеко, когда я приду его забирать. Дальше плащ мне не понадобится, его длинные полы будут мне только мешать.
На подходе к гнезду я снял глефы со спины и надел их на руки. Затем я проверил магазин арбалета и сохранность противовоздушных бомб. Не знаю почему, но я чувствовал, что все мое снаряжение мне сейчас пригодится.
Когда я вышел на вершину утеса, я увидел невдалеке гнездо. Оно показалось мне пустым. Это удивило меня, и я ускорил шаг. Но вдруг из гнезда неожиданно встал херув, который уже заметил меня. Он узнал меня и спонтанно потер свою побитую руку. Я вгляделся в нее. Рука выглядело абсолютно здоровой. Как она так быстро зажила?
Херув расправил крылья, принял защитную стойку, расставив ноги, и крикнул мне:
– Чего тебе надо? Ты хочешь моей смерти?!
Голос его был немного приглушенным – сильный ветер на утесе уносил часть слов в морскую даль.
Я был немного ошеломлен. Даже несмотря на то, что я знал по бестиарию, что херувы могут разговаривать по-человечески, я не думал, что он будет говорить на всеобщем языке с легкостью и без акцента.
– Чего ты молчишь?! – крикнул снова херув. У него был красивый голос – приятный баритон, слегка дребезжащий, но плавный. – Мало вам было смертей, вы хотите еще?!
– Ты про что? – спросил я. – Я ничего не хотел!
Херув не унимался. С каждым словом он делал шаг вперед ко мне.
– Мало было смертей?! Да?! – повторял он раз за разом. – Так получите же сами!
Он набросился на меня. Я увидел, как напряглись его мышцы на руках. И без того они казались будто обвитыми вокруг локтей, но теперь, когда кровь прилила к ним, они резко надулись и увеличились, сжав кости чудища и став упругими, как резина высшего качества. Херув замахнулся левой рукой и направил ее в мою грудь. Я увернулся от удара, но правая рука херува резким апперкотом ударила меня под левую мышку. Мне почудилось, что рука вылетела на мгновение из сустава, настолько сильным был удар. Я не был готов к обороне даже не потому, что херув был сильнее меня, а потому, что я не хотел так сразу драться. Внезапно мне показалось, что херув не является таким же чудищем, с которыми я встречался – гноллами, элементалями, вампирами. Казалось, что у него есть какая-то скрытая обида, а не бессмысленная злоба и желание убивать.
Но нельзя было постоянно пропускать удары. Я замахнулся глефой. Херув, заметив это, вспорхнул ввысь. Я сразу же достал арбалет и прицелился. Первый болт прошел мимо, второй пробил крыло, выбив пару перьев. Херув разозлился, хоть этот удар и не нанес ему сколько-либо значительных повреждений. Он спикировал на меня, выставив вперед ногу. Это было настолько стремительное движение, что я еле успел откатиться вбок. Нога чудища врезалась в землю, прорыв небольшую борозку, и херув снова взлетел и прицелился для второго пике.
В этот раз я, не мешкая, достал бомбу и бросил ее в херува. Бомба взорвалась точно в тот момент, когда херув начал свой бросок. Слезоточивое облако развеялось по воздуху, херув вскрикнул, закашлялся и закрыл глаза руками. Его крылья повело, и он завалился на бок, упав на землю левым крылом. Я, все еще осторожничая, подбежал к нему.
– Все в порядке? – спросил я, сам не зная зачем.
Херув откашлялся и вытер глаза. Они еще были красные от едкой кислоты, которая находилась в бомбе.
– Ты еще и издеваешься?! – вспыхнул он от гнева и бросился на меня. Он повалил меня на спину и ударил по виску. Я на миг потерял зрение. Следующий удар я ощутил еще сильнее – все мои мысли поплыли вместе с окружающим миром. Третий удар я увел, ударив костяшки пальцев херува стальной каемкой щитка глефы. Херув вскрикнул от неожиданной боли и отскочил в сторону. За это мгновение я успел вскочить на ноги. Голова жутко болела, но я встал в боевую стойку и направился в сторону херува.
Один удар монстра закончился тем, что я прошелся лезвием глефы вдоль мышцы на руке. Кровь фонтаном хлынула из открывшейся раны и забрызгала мне руку. Я поспешно отдернул ее – кровь херува оказалась очень горячей, почти как кипяток. Но рана чудища перестала кровоточить почти сразу же – кровь херува быстро свернулась и оставила на руке лишь темно-красную ороговевшую полосу.
– Ты не посмеешь больше меня ранить! – закричал херув и схватил меня. Поразиться его стремительным движениям у меня не хватило времени – херув сильно сдавил мою грудную клетку, несмотря на прочный кожаный дублет. Мои руки тоже были зажаты, и я не мог никак задеть противника клинком.
Херув взмахнул крыльями и поднял меня вверх. Теперь мне стало страшно. Ну почему мне стали так часто попадаться враги, которые хотят поднять меня высоко-высоко и сбросить с этой высоты со всей силы? Херув, правда, пока что еще крепко держал меня, но мы так быстро поднимались, что мне показалось, будто вскоре мы пробьем облака.
Так и случилось. Раздался тихий хлопок, и я увидел вокруг себя сплошной белый туман. Внезапно стало тихо, даже воздух перестал свистеть у меня в ушах. На мне и на чудище стали быстро собираться водяные капли. Я почувствовал, что наше возвышение немного замедлилось, мы как будто немного отяжелели. Воды накопилась достаточно, чтобы стекать с моей головы, вниз по шее, по рукам, спине, залезая под воротник рубашки. Мои кисти рук тоже намокли. Я попробовал ими пошевелить и, к своей собственной радости, заметил, что хватка херува несколько ослабела, по большей степени от того, что благодаря влаге руки стали проскальзывать в объятиях получеловека-полуптицы.
Я покрутил руками еще раз и наконец-то высвободил правую руку. Я ухватился за плечо удивившегося от неожиданности херува и оттолкнулся от него вверх. Оказавшись на голову выше чудища, я замахнулся ребром глефы и ударил сверху по темени монстра. Херув быстро обмяк, полностью отпустив меня, а его крылья расслабились и стали неистово трепетать в разные стороны, иногда ударяя по нам, все еще державшимся рядом.
Теперь я сам ухватился за херува, чтобы не потерять его. Мы быстро потеряли скорость, так как лететь было некому, и спустя мгновение стали падать вниз. Наши тела стремительно ускорялись – вот мы уже вылетели из облака, и я увидел внизу каменистый край утеса. Размышлять было некогда, и я постарался раскрутиться в воздухе, чтобы немного сдвинуть траекторию нашего падения. Все прошло почти мгновенно, и в последнее мгновение я развернул туловище херува под себя. Раздался оглушительный всплеск, меня окутало огромной соленой волной, и я на секунду потерял сознание…
Через несколько минут я вытащил херува на пологий берег, недалеко от утеса, по другую сторону от города. По моим ощущениям, сам херув был не таким уж и тяжелым – похоже, большую часть веса составляли только его мышцы, кости его, скорее всего, были полыми, а жировая масса и вовсе отсутствовала. Правда, намокшая и просоленная от моря одежда добавляла немного веса, но незначительно.
Я был невредим, так как основной удар о водную поверхность принял на себя херув. Однако я не заметил каких-либо сломанных частей его тела, хотя тщательно осмотрел его на берегу. После этого я взвалил чудище на плечо и медленно потащил его на вершину утеса, к его гнезду.
Шли мы достаточно долго. Я порядком вымотался, к тому же мне приходилось продираться через высокую траву, которая с этой стороны утеса была нетронутой и казалась еще выше.
Дойдя до гнезда, я с облегчением сбросил бесчувственное тело херува на груду тряпья, сваленного в довольно плотную кучу. Наклонившись к груди, к тому месту, где по идее, должно было быть сердце, я прислушался и проверил, жив ли еще монстр. Я услышал слабый, но уверенный стук. Я оглядел херува еще раз. Никаких видимых повреждений не было, раны, которые я ему нанес в ходе нашей драки, понемногу затягивались. Я уселся на край гнезда и стал ждать пробуждения.
Прошел, наверное, час, прежде чем херув задергался в мелких судорогах, появившихся от временного онемения тела. Он приоткрыл глаза, медленно повернул голову и увидел меня напротив.
– Зачем? – спросил он слабым голосом.
– Что именно? – переспросил я его.
Херув подтянул руку, оперся ею о дно гнезда и сменил позу, присев на тряпки.
– Зачем ты спас меня? – спросил он еще раз, уже более уверенно.
– А почему я не должен был спасать тебя? – сказал я. – Я, в конце концов, должен узнать всю правду в этой истории.
Херув прищурил глаза, недоверчиво глядя на меня, а я продолжил:
– Для начала я хотел бы спросить – есть ли у тебя какое-нибудь имя?
– Одам, – ответил херув. Похоже, он все-таки, хоть немного, но признал свое поражение и был готов мне рассказать все, что я хотел.
– Скажи, Одам, – начал я, – зачем ты убил столько людей? Парнишка, дворник, моряк – зачем нужны были эти убийства?
После моих слов губы Одама задрожали, он сам весь затрясся.
– Они… Они посмели, – руки его сжались в кулаки, а мышцы снова напряглись. – Мы жили с Эбе здесь, никого не тревожа…
– Эбе? – уточнил я. – Вас было двое?
– Нас. Оставалось. Двое, – четко выделяя слова, уточнил херув. – Мы были последней парой на этом утесе. Я даже родителей своих не помню – всех моих сородичей перебили давным-давно… Я сам чудом спасся. Здесь же я нашел Эбе – ее тоже миновала участь быть убитой ни за что. Я так думал, по крайней мере…
Одам, постоянно сбиваясь и вздыхая, рассказал мне все, что произошло за последнее время. Он жил здесь, на утесе, вместе со своей парой, херувом Эбе. Недавно у них появились яйца – ознаменование того, что скоро вылупится несколько детишек, которые положат начало возрождению популяции херувов. Все было хорошо, пока на утес не забрели случайно трое мальчишек, бесцельно гуляя по окрестностям Ланира. От безделья они зашли далеко от города и наткнулись на гнездо херувов. На свою беду, Одама в тот момент не было в гнезде, он искал пропитание, а Эбе спала крепким сном, даже не подозревая, что кто-то посягнет на их жилище. Херув-женщина, похожая на человеческую, да еще одна, разбудила похоть в телах мальчишек. Эбе была слабой по сравнению с парнями – они изнасиловали ее, попутно издеваясь, а потом проломили ей голову близлежащим булыжником. Потом ребята нашли кладку яиц, проверили одно, разбив верхушку скорлупы, и, обнаружив там вполне знакомые белок с желтком, забрали с собой несколько штук, оставив всего два яйца. Лишь после того, как мальчишки ушли, прилетел Одам.
– Я увидел, что они сделали, – продолжал Одам. – Я нашел дорожку, которую они протоптали сюда. Я сразу решил, что им не жить.
Одам проследил за ребятами. Он увидел у них в руках свои яйца и решил спасти их, пока не поздно. К сожалению, все сложилось далеко не так. По пути ребята разбили одно из яиц, а у самого их дома ребят встретил дворник Ригер. Обнаружив у них яйца, он отругал ребятишек и забрал все себе. Похоже, он не знал, кому принадлежали эти яйца и подумал, что они могут быть ядовитыми или опасными, потому что он отнес их на помойку и там сжег. Одам видел это все с крыши одного из домов. Боль пронзила его сердце, но он не мог оторвать взгляда от пламени, в котором погибали его дети. Вернувшись обратно в гнездо, он стал вынашивать план мести.
– Я хотел их смерти, – сказал Одам. – И хотел умереть сам. Единственное, что удерживало меня от этого – это два нетронутых яйца. Еще с Эбе мы назвали будущих детей, которые должны были вылупиться из этих яиц, Абелем и Киином. Я понимал, что наш род на этом мог закончиться – ведь девочек больше не осталось, но я еще надеялся, что мы с сыновьями найдем в далеких землях другую колонию сородичей…
Одам занялся выхаживанием Абеля и Киина, еще не родившихся, но уже несчастных. Забота о детях постепенно сгладила ненависть херува, и он уже не думал о том, что хотел отомстить. Так продолжалось недолго, до тех пор, пока гнездо не нашел какой-то моряк. Одама снова не было на месте – как бы он ни хотел, он не мог постоянно быть в гнезде, ему приходилось искать пищу в море и на далеких полях. Снова Одам обнаружил проторенную дорожку к своему гнезду, и хватился одного из яиц.
– Ненависть вновь вспыхнула во мне. Теперь я твердо решил лишить жизни тех, кто лишил жизни мою семью.
Одам стал летать над Ланиром, выслеживая обидчиков. Как я понял, у херувов очень хорошее зрение, похожее на орлиное. Жители Ланира нечасто смотрели на небо, да и не смогли бы разглядеть в далекой точке чудище – его, скорее всего, приняли бы за обычную птицу.
Первым Одам нашел Миггеля. Тот зачем-то бегал по улице и пугал местных кошек. Стремительно спикировав, Одам поднял парня на большую высоту, пробил ему голову, как тот пробил яйцо, и отпустил руки. Все это произошло так быстро, что никто не успел ничего сообразить. Вторым Одаму попался моряк, через день – дворник Ригер. Много времени над Ланиром херув не проводил – у него все еще оставалось последнее яйцо, Абель, за которым нужно было следить.
– Однако, ничего не могло спасти Абеля, – промолвил Одам, грустно уставившись на ступни своих ног. – Через день, как я сбросил дворника, я снова вылетел за едой… Я уже проклинаю все те разы, как отлучался от гнезда! Когда я вернулся, я не нашел Абеля…
Я вспомнил, что не видел ни одного целого яйца, когда пришел сюда в первый раз.
– Я видел здесь только протухшее яйцо, которое было пробито довольно давно, – сказал я.
– Это была Руффь, – ответил Одам. – У меня так и не поднялась рука выбросить ее яйцо. Эбе я похоронил тут неподалеку, – он вздохнул. – Ты можешь попытаться меня остановить, но я не изменю себе. Либо я отомщу всем, либо сам погибну.
– А какой смысл во всем этом? – спросил я. – Ты уже не сможешь вернуть ни свою супругу, ни детей.
– Но Абель! Абель должен быть где-то! – воскликнул Одам. – Я не знаю, где он, но он еще может быть жив!
Он встрепенулся и вскочил на ноги. Он уже полностью восстановился и был готов хоть сейчас лететь куда угодно за своим последним оставшимся сыном.
Я вздохнул.
– Вряд ли, – сказал я. Так или иначе, мне пришлось бы высказать горькую правду. – Если яйцо пропало, с ним наверняка что-то случилось. Сам посуди, все украденные яйца так или иначе были уничтожены.
Одам моментально поник.
– Если так, то остается только моя месть, – ответил он.
– Нет, – покачал головой я, – я тебе не позволю. Это бессмысленно. Во-первых, ты только втянешься в бесконечную череду кровной мести. Убив одного, ты принесешь много горя другим. Подумай сам, тот же дворник был не так уж и виноват. Он не знал, да и вряд ли мог знать, чьи это яйца и что они для него значат. Может, он посчитал их мусором… Во-вторых, на тебя уже неделю идет охота. За тобой гоняется вся Полиция Ланира.
– Что, прямо вся? – удивился херув.
– А ты не заметил, сколько человек целилось в тебя тогда, когда ты пытался последний раз убить мальчишку? Кстати, – я вспомнил про Ингресс, – среди них есть одна женщина, начальница. В детстве она тоже пережила большие потери, и с тех пор все время пытается кому-то отомстить, порой доходя до какой-то чрезвычайной жестокости. Неужели ты хочешь уподобиться ей?
Тут мне в голову пришла мысль.
– Постой, – сказал я. – Получается, до меня в гнездо приходил кто-то, а Ингресс уже тогда знала, кто ты есть. Наверняка это была она!
– Кто? – переспросил Одам. – Та самая женщина?
– Да, – ответил я и тут же осекся. Голос мой стал тише. – Прости, но тогда получается, что у твоего ребенка точно не было никаких шансов…
– Я убью ее! – закричал Одам и снова вскочил.
– Не выйдет, – сказал я. – Она окружена полицейскими, тебя убьют раньше, чем ты успеешь до нее добраться.
Но херув не слушал меня. Он уже приготовился взлететь. Я быстро сообразил, в чем дело, и подскочил к нему.
– Нет! Не смей! – закричал я и ударил его кулаком в затылок. Херув не пытался сопротивляться, он просто не ожидал от меня такого. Я схватил херува за крылья и повалил на землю. Одам попробовал освободиться, но я старался крепко держать его.
– Пойми, там опасно! Ты погубишь себя и свой род! – кричал я, еле удерживая сильного получеловека.
– Мне нечего терять! – отвечал Одам, пытаясь вырваться. – Мне некуда податься!
– Ты мне сам говорил, что хотел найти сородичей в других землях! – настаивал я на своем. – Почему ты не сделаешь этого?
– А если там никого нет? – спросил херув. – Как мне дальше жить? Я один, непохожий ни на кого!
Я перекатился вместе с Одамом, повалив его лицом вниз, вытащил глефу и широким ударом отрубил ему оба крыла почти под корень. Херув сразу успокоился.
– Мне не было больно, – услышал я его голос с земли. – Но зачем ты это сделал?
– Теперь ты не сможешь нападать с воздуха, – сказал я. – Но так ты похож на человека. Надень широкие одежды и иди в далекие края, ищи своих родственников. Если не найдешь, затеряешься среди людей. Тебя здесь ничего не держит, но мстить я не позволю. Будь выше всего этого, прошу тебя. Ты уже отомстил, остальное сделает за тебя сама жизнь. И время.
Одам молчал, потом вдруг с силой спихнул меня с себя и встал. Он подошел к груде тряпок в гнезде и, забрав охапку, обмотал их вокруг себя и своей головы, создав подобие плаща или накидки с капюшоном. Потом он встал на край гнезда, посмотрел в сторону, на море, после чего оглянулся на меня.
– Я не буду тебя благодарить за то, что ты сделал, – сказал херув. – Как не буду и прощаться. Может, мы еще увидимся… Может, я еще отомщу… Мне все равно нечего уже терять. Даже свои крылья я потерял.
С этими словами он выпрыгнул из гнезда и зашагал прочь быстрой походкой, не оглядываясь. Я стоял и глядел на него. Правильно ли я поступил с ним? Правильно ли я сделал, что защитил тех, кто был виновен? Не знаю, но именно с этого момента я стал понимать, что не все чудища – бесчувственные и злые монстры.
– Я все равно найду его и убью, – услышал я голос за спиной. Я обернулся и увидел Леонию Ингресс. Она стояла, засунув руки в карманы плаща, и смотрела туда, куда ушел херув.
– Ты взяла яйцо? – спросил я. Ингресс фыркнула.
– Не разговаривай со мной таким тоном. Может, и я взяла, тебе какое дело? – ответила она. – Тебя вообще надо бы осудить за сговор с чудищем. И после этого ты называешь себя охотником?
Я ничего не ответил, лишь развернулся и ушел. Как ни странно, Ингресс даже не пыталась задержать меня. Я дошел до места, где оставил плащ, подобрал его, отряхнул от пыли и нацепил на себя. Я заторопился в город – хотелось как можно быстрее оказаться в номере и полежать. Но перед этим нужно было кое-куда заглянуть.
В библиотеке я нашел потрепанный бестиарий и в главе про херувов дописал одно предложение: «Последняя семья херувов погибла 38 Таиня 1350 г. Содружества. Херувы как чудища вымерли окончательно. Охотник на чудищ Гавилан».
Спустя пару дней я сидел в баре своей гостиницы и обедал. Мимо столов проходил мальчик с газетами, и я взял одну почитать. Одна из статей сразу обратила на себя внимание. Там было написано, что ночью рыбаки выудили на берегу сильно искаженное тело мужчины средних лет. На спине мужики обнаружили два уродливых отростка, покрытых мелкими перьями, как будто оттуда росли крылья. Труп набух и посинел, скорее всего, мужчина утонул или его утопили. Полиция Ланира в лице начальника отдела следствий леди Леонии Ингресс забрала труп. Дело развития не получило, что стало с телом – неизвестно.
После того, как я прочитал статью, мне стало невмоготу оставаться в этом гнилом городе. Я собрал вещи, выплатил плату за номер и понесся в порт, где быстро нашел нужный корабль и вечером уже плыл в сторону Телехских островов.