Александр Михайлович Игнатов
Гавилан, охотник на чудищ
Гнолл снова начал атаку, и я снова зашел ему с правого бока. Правда, в этот раз я оступился – монстр перехватил древко своего топора еще во время движения и лезвие, круто развернувшись, полетело прямо в меня. Я только лишь успел прикрыться правой рукой, как мощный удар пришелся прямо на щиток глефы, заставив даже мою руку резонировать в ответ, и оставил на нем зарубину.
Я стал обходить гнолла по окружности, но тот слишком быстро развернулся, вновь перехватив руками топор. За лезвием стало сложно следить, оно всегда двигалось пусть и по широкой дуге, но в определенный момент круто меняя направление движения практически в непредсказуемом направлении. Я не успевал самостоятельно проводить атаки, я мог лишь кое-как уворачиваться, чтобы не оказаться сбитым больше тяжелым, чем острым оружием. Однако я не переставал приглядываться к особенностям движения топора, тому, как Хоррег держит его и меняет угол атаки. Ждать, пока мощный гнолл устанет, было бессмысленно, так как я прямо видел, как легко монстр вращает могучее оружие в своих лапищах, как беспроблемно, монотонно двигаются округлые мышцы под его толстой, грубой кожей, испещренной старыми ранами и оспинами. Сколько бы ни жил Хоррег на этом свете, он явно очень давно занимался своим топором, и потому мог беспрерывно атаковать им снова и снова. Скорее я устану уворачиваться и пропущу один удар, который решит исход нашего боя.
Пока что я видел, что мой самый первый вывод насчет Хоррега был неверен – вожак гноллов на самом деле был амбидекстром. Получается, что он либо сознательно, либо случайно обдурил меня еще в самом начале, и теперь упивается своим превосходством на импровизированной арене.
Вскоре я стал чувствовать, что начинаю уставать, и поэтому стал подбираться ближе к краю выделенной нам поляны. Мне было немного страшно (вдруг кто-нибудь из многочисленного войска гноллов не удержится и ткнет в меня своим клинком), но выдерживать по прежнему высокий темп движения в постоянном напряжении я уже не мог. Но не успел я выйти, как мне казалось, за пределы атаки Хоррега, как тот схватил свой топор у самого конца и взмахнул им почти горизонтально настолько широко, что передние ряды смотрящих на дуэль отшатнулись на пару шагов назад. Я успел пригнуться, но перед этим подумал, что сделай я так же на более близком расстоянии, монстр не преминул бы воспользоваться этим и перенаправить силу удара ровно вниз.
Теперь же мне приходилось то нагибаться, то подпрыгивать, в зависимости от того, на какой высоте Хоррег запускал свой топор. Гнолл скалился, словно бы улыбаясь на то, как я пытаюсь оттянуть неизбежное.
Смысла продолжать это больше не было. Я решил, что уже достаточно «отдохнул», и вернулся опять во внутреннюю зону. Мой битх’бал еще не был потревожен, но мне казалось, что биологическое поле Хоррега занимает всю площадь арены. Мне надо было атаковать гнолла во что бы то ни стало.
И я стал наседать на чудище. Я не ставил перед собой задачу нанести врагу повреждения, но я хотел поставить теперь уже правильный диагноз противнику и найти ему противодействие. На каждый мой выпад, мой разворот, вскидывание, прыжок в ответ, с ужасающим ревом рассекая воздух, прилетал топор и возвращал меня на место. Каждый отбитый удар вибрацией расходился по всему моему скелету, и каждый последующий давался мне сложнее и сложнее. Я целюсь в голову – сверху падает обух топора. Я целюсь в ноги – топор летит горизонтально, грозясь отрезать мне мои собственные. Я бью в бок, в туловище – и вот уже древко, резко развернувшись, перекрывает мне линию атаки. Я целюсь в спину – перехват – покореженное лезвие направляется ко мне с другой стороны…
И тут-то я заметил, что со спины мои нападки имели чуть больше шанса попасть в цель, нежели атаки куда-либо еще. Все дело заключалось в том, что Хоррег не мог повернуть руки достаточно назад, чтобы отбить удар продолжением полета своего оружия, ему мешали чересчур большие наплечники. Может быть, эти наплечники хорошо защищали, но они все-таки довольно ощутимо сковывали движения. Гноллу приходилось перехватывать топорище другой рукой и заводить оружие с другой стороны, если я оказывался примерно ровно за его спиной. Заметив это, я также стал чувствовать, что Хоррега бесит это вынужденное ограничение, уж слишком крепко он захватывал древко и придавал чересчур большой импульс удару, чем это было необходимо.
Тогда я продолжил кружить вокруг врага, постоянно заскакивая ему за спину. Нелюбимое действие вождю гноллов приходилось делать все чаще и чаще. Начинали срабатывать животные инстинкты, присущие гноллам с самого их появления в лесу. Все-таки недалеко они продвинулись в своем интеллектуальном развитии, раз до сих пор не научились сдерживать свои эмоции. Наконец, настал тот момент, когда Хоррег издал полный ярости рев, и в бешенстве ухватился за свои наплечи, одним стремительным и необычайно мощным движением содрал их со своего тела, разорвав напрочь все удерживающие ремни и крепежи.
Это мне и было надо. Да, если рассматривать со стороны возможностей Хоррега, то у него появилось больше степеней свободы. Но если рассматривать происходящее со стороны моих возможностей…
Со следующей дугой, произведенной топором, я подправил вражеское оружие слегка вниз левой глефой, после чего подпрыгнул. Усилив прыжок отскоком от древка гнолльего топора, я взлетел к левому плечу Хоррега и, подняв правую глефу, вместе с началом падения опустил клинок на плечевой сустав противника.
Остро наточенное лезвие, да еще и щедро смазанное маслом, с учетом силы атаки прошло по руке гнолла, как будто я резал снег. Толстые мышцы легко поддались стали, а хрящи разорвались с жутким скрипом. Хоррег взвыл от боли, его топор с тяжелым звоном упал на землю. Хоррег слегка наклонился, чтобы схватить свою отрезанную руку или свое оружие, но я был быстрее и, развернувшись, атаковал врага левой рукой.
Изуродованная страшной гримасой голова Хоррега, все еще в ржавом кривом шлеме, откатилась к краю арены, к ногам ошалевших от только что произошедшего убийства мелких гноллов. Я огляделся, чтобы взглянуть на Кригеля. Дарконис одобрительно кивнул и сделал шаг вперед, ко мне, развернувшись к остальным гноллам.
Повисла тишина, которая, впрочем, длилась совсем недолго. Придя в себя, многотысячная армия гноллов решила отомстить человеку с эльфом за убийство своего вождя. Я срочно встал в боевую стойку и подготовился к худшему, ведь против такого количества врагов на маленькой территории у меня не было шансов, пусть даже на моей стороне был жрец.
Но зато на моей стороне были еще несколько патрулей Каррагис. Тихий залп множества стрел опустился на первые ряды чудищ, так что целая сотня гноллов умерла, даже не дойдя до меня. Те, кто видел смерть соратников, приостановились, но задние ряды не видели, что случилось, и продолжали наседать. Получилась давка, гноллы мигом потеряли строй и из более-менее выдрессированной армии превратились в неуправляемую толпу тупых животных.
Этот переломный момент и стал призывом к атаке. Пока чудища еще не пришли в себя, я бросился в атаку. Боковым зрением я видел, что Кригель тоже поднял свой посох и вступил в бой. С деревьев спрыгнули эльфы-охотники и присоединились к схватке.
Я прорубался сквозь ряды гноллов без особого труда. Собакоподобные твари, может, и умели драться, но искусству войны их некому было учить. Отряды смешивались друг с другом, путались в собственном оружии и падали на головы товарищам. Пока чудищ было слишком много, убивать их не представляло большого труда. Я ощущал себя мясником… пока не обернулся на эльфов.
Каррагис вырубали гноллов так, как косари косят траву, буквально пачками, не замедляя темп и не церемонясь. Любая атака гнолла заканчивалась на взмахе, после чего отрубленная рука приземлялась в грязь недалеко от окровавленного тела хозяина.
Со столь яростным напором армия чудищ редела на глазах. Прежде забитое место постепенно освобождалось, но пусть внизу, на земле, лежали трупы гноллов, теперь монстры могли показать свое боевое искусство в полной красе. Я старался принимать это во внимание, но это было довольно тяжело.
Удар слева, подкат. Неудача – подкат закончился на каком-то мертвом чудище, что сбило темп. В то же время справа сверкнула секира – это еще один гнолл решил напасть на меня – но я уже выровнялся и, наклонив плечо, ушел от атаки и контратаковал. Наспех сделанный шлем чудища не спас его от прямого удара сверху. Движение назад, чтобы вытащить клинок из черепа – ух, передо мной упал на толстое пузо еще один монстр, сдуру напоровшись на злополучную секиру своего собрата. Этого гнолла я даже не заметил: не знаю, что бы произошло, не отойди я в сторону. Шорох, переходящий в свист, позади. Нельзя отвлекаться. Подсечка, полуоборот, удар правой глефой. Гнолл с дубинкой больше никогда не будет подходить исподтишка. Надо передохнуть. Освободил правую кисть, отогнул плашку, взял бомбу. Нажать кнопку и бросить ее метров за двадцать – дело одной секунды. Правда, в других случаях настолько близкий взрыв бомбы почти неминуемо задел бы меня, но сейчас до моей щеки долетело лишь несколько капель крови, да правое ухо немножко оглохло. Но это пустяки по сравнению с тем, что десяток гноллов скончался на месте и еще десятка два разбежались в панике от взрыва. Некоторых «дезертиров» отлавливали эльфы и тут же прибивали.
– Ньеплохой штукь! – одобрительно кивнул мне один из патрульных эльфов, находившихся неподалеку.
Небольшое замешательство в стане чудищ дало мне время для передышки. Я потянул шею, руки, спину, слегка размялся. На все про все ушло совсем немного времени, и его мне как раз хватило, потому что гноллы с новой силой пустились в атаку.
Удар правой глефой, поворот, тут же удар левой. Приседание – два гнолла с пиками нечаянно проткнули друг друга насквозь. Выбравшись из-под смертельной арки из двух грузных массивных тел, сделал подножку стоявшему рядом чудищу, а когда тот упал, пронзил его грудь острием клинка. Кто-то в страхе отпрянул назад. Ему никто не пытался помешать, многие уже успели увидеть не только меня, но и эльфов в действии.
Я поразился полководческому умению Дандраллеона. Этот элементаль умудрился научить боевым действиям расу чудищ, не приспособленных ни к одному виду обучения вообще. Гноллы могли держать строй, умели обращаться с оружием и щитами, неплохо чувствовали доспехи. Но вот мораль – один из основополагающих столпов победоносной армии – у гноллов была абсолютно никакая, и вместе с отсутствием их собственного полководца на поле боя их шансы на победу изначально были близки к нулю.
– Интересно, почему Дандраллеон пустил гноллов одних? У них слишком низкий боевой дух, без поддержки они ни на что не способны, – повторил мои мысли неожиданно возникший около меня Кригель, искусно отбивая посохом вялые удары чудищ. – Разве что…
– Разве что гноллы не нужны были лишь как пушечное мясо для истощения сил противника, – догадался я, продолжив идею Дарконис.
– А это значит… Каррагис! Перегруппировываемся! – прокричал охотникам на своем языке жрец. – Нас ждет что-то более сложное, нежели истребление гноллов.
– Гноллы и так почти добиты, Дарконис, – ответил ему один из подошедших патрульных, одетых в шипастые доспехи. – Можно расправиться с ними до конца.
– Откуда в тебе столько ненависти, Энтиэль? – спросил Кригель. – Подраться ты еще успеешь. У меня есть подозрение, что силы нам понадобятся против более сильного противника.
Внезапно, как ветер, по рядам эльфов пронеслось короткое слово: «элементали». Когда оно эхом, дошло до нас, Кригель помрачнел.
– А вот и этот противник, – ответил он. – Другого и не следовало ожидать от чудовища-элементаля. – Он развернулся к патрулям и громким голосом скомандовал: – Держать позицию! Защита прежде всего! Сейчас нам главное – просто выжить! Если заметите чудовище – сразу же сообщайте, Гавилан его выведет!
– Ты думаешь, Дандраллеон теперь уже появится? – спросил я эльфа-жреца.
– Элементали – его сородичи, – ответил Дарконис, сжав посох покрепче. – Пусть он относится к гноллам как к мусору, но своих собратьев он не оставит. Если элементали напали, то Дандраллеон будет среди них.
Он прокрутил окружность концами посоха и выбросил вперед руку. В воздухе образовался небольшой локальный вихрь, который Кригель сдерживал зажатым кулаком. Вихрь с жадностью всасывал воздух вокруг себя, словно водоворот. Из-за деревьев появились яркие силуэты элементалей, в любимой ими огненно-воздушной форме. Когда один из элементалей заметил жреца и полетел к нему, Кригель направил кулак прямо на монстра. Как только элементаль достиг эльфа, жрец разжал кулак, выкинув его в сторону чудища. Мощный порыв ветра сдул пламя монстра, обнажив его средоточие стихий. Элементаль не успел перевоплотиться в воздух, как Кригель выхватил средоточие из его нутра и прижал к себе. Воздух успокоился, и средоточие стихий погасло.
Я удивленно смотрел на кристалл в дрожащей от напряжения ладони жреца. Так быстро расправиться с элементалем у меня никогда бы не получилось. Кригель посмотрел на средоточие стихий и с пренебрежением выбросил его в грязь.
– Одним осквернителем леса меньше, – сухо ответил он на свое действие.
Мерцающих огней между деревьями стало намного больше. Элементали перешли в яростную атаку, не разбирая своих и чужих, нападая как на эльфов, так и на беззащитных перед ними гноллов. Запахло паленой шерстью вперемешку с жареным мясом, раздался плачущий вой. Остатки убегающей армии гноллов встретили бесславную смерть.
Прямо передо мной тяжело опустился один элементаль, моментально приняв каменную форму, из-за чего он буквально продавил сырую лесную землю. Рокот, доносящийся из недр чудища, с трепетом напомнил мне о последней встрече с Дандраллеоном, но я все же постарался взять себя в руки и дать отпор монстру. Я принял защитную стойку и взглянул на элементаля, ожидая его действий. Долго ждать не пришлось, чудище было вне себя от стремления к разрушению, и, расплавив одну из своих рук до водного состояния вперемешку с горячим паром, направило ее в мою сторону. Кипяток чуть было не ошпарил меня, вместо этого ударившись о дерево. Горячие капли задели меня, и, не повернись я спиной к ним, обожгли бы лицо.
– Что-то твоя вода не слишком олицетворяет жизнь, – сказал я монстру в насмешку. – Надеюсь, что олицетворение смерти будет более правдоподобным.
Похоже, что элементаль услышал мои слова, потому что мгновение спустя в мою сторону полетели пылающие камни. Теперь уже лавовый монстр швырял горящие валуны, которые с треском ломали тонкие стволы молодых деревьев и серьезно повреждали деревья постарше. Удивительно, что никого из эльфов не задело… Но потом я заметил, что наши силы рассредоточились настолько широко по лесу, что арена радиусом метров примерно в пятьдесят принадлежала только мне и чудищу. Это дало мне немного уверенности в собственных силах и в том, что во время боя нас никто больше не потревожит.
Камни тяжелы, и даже невероятная сила элементаля не способна запустить их в цель настолько быстро, чтобы нельзя было среагировать в ответ, особенно на таком расстоянии, на котором находился я. Этот факт позволил мне быстрыми перебежками сократить половину дистанции до чудища, пока тот в ярости забрасывал поляну лавой.
Но подойти ближе таким образом уже не получится – я не настолько ловок, чтобы среагировать на глыбу в десяти метрах от себя. Надо идти на хитрости. У меня в запасе еще было несколько бомб, и я не преминул ими воспользоваться. Я сгреб с пояса сразу три штуки и, выбежав из-за дерева, метнул сразу все три веером (не забыв, естественно, спрятаться обратно). При соприкосновении с землей все бомбы тотчас же взорвались, окутав воздух не только многочисленными осколками, но так же и клоками земли и дерна и, конечно же, пыли. Конечно, бомба вряд ли нанесет хоть сколько-нибудь значимый вред элементалю, зато поднявшиеся клубы пыли скроют от него мое местоположение. Даже пары секунд хватит, чтобы сократить расстояние до чудища.
Так и случилось. Наши биополя столкнулись, когда пыль уже стала оседать, и элементаль не сразу понял, что его противник находится на расстоянии его же вытянутой руки.
Правда, я тоже не сразу понял, что столкнулся лоб ко лбу с элементалем, чье тело на данный момент приняло каменную форму. Пытаться проткнуть камень глефами было бесполезно, вытащить средоточие стихий – тем более.
Руки элементаля тоже стали каменными, и он начал неистово размахивать ими, словно палицами, пытаясь задеть меня. Я пока что кружил вокруг чудища, напряженно думая, как бы ослабить оборону монстра. На самом деле, чтобы достать средоточие стихий у элементаля, необходимо было заставить его перевести тело в любую другую форму, кроме земляной.
Озлобленность элементаля была ключом к успеху. Я уже неплохо раздразнил его, так что вместо выверенных ударов он беспорядочно крутил своими могучими ручищами. Мне оставалось лишь держать дистанцию и постоянно уворачиваться от взбешенного чудища. И еще ждать. Рано или поздно то, что я запланировал, должно будет случиться.
Я успел поймать тот момент, когда правая рука элементаля стала плавиться, превращаясь в пламя, а ноги стали закручиваться в вихрь. Еще немного… Вот предплечья тоже стали огненными, а сам элементаль замахнулся, чтобы нанести мне решающий удар обжигающей вспышкой…
Когда грудь элементаля только начала становиться прозрачной, и я мог разглядеть еле заметную рябь средоточия стихий внутри, я вздохнул поглубже и, размахнувшись глефами, прыгнул прямо внутрь монстра. Горячий воздух обнял меня, я почувствовал, что мои волосы подпалились, но останавливаться было смертельно опасно. Глефы приняли на себя основной удар пламени, а своим собственным телом я буквально вынес средоточие стихий из туловища элементаля. Не успев даже взвыть, чудище рассеялось легким туманом.
Держа кристалл в дымящихся руках, я осознавал, что за это время убил только одного элементаля, а между тем чудищ была целая армия. Самостоятельно я не смогу справиться и с десятком, и я сомневался, что это может сделать кто-либо из эльфов здесь, на выжженной лесной поляне. Разве что Кригель… Но даже он рано или поздно выбьется из сил, элементалей здесь явно много больше, чем кто-нибудь сможет выдержать.
– Гавилан! – услышал я голос эльфа-жреца. Я обернулся и увидел Кригеля. К нему подлетал элементаль, но его вдруг почему-то свело в сторону, и он врезался в дерево, взорвавшись снопом искр.
– Не обращай внимания, иллюзии и не на такое способны, – отвлеченно ответил на произошедшее Кригель, опершись на посох и пытаясь отдышаться. – Гавилан, настало твое время. Прибыл гонец, говорит, Аурум засек чудовище.
– Дандраллеон где-то здесь?! Уже?! – воскликнул я.
– Еще нет, не совсем здесь, – грустно усмехнулся жрец. – Но что ему стоит оказаться тут за мгновение? Торопись, человек, Аурум тебя ждет. И не забудь о метках, которые я тебе показал!
– А как же вы? – спросил я. – Здесь еще целая битва. – Я указал рукой в сторону Каррагис. Они сражались с явно превышающим их числом войском элементалей.
– О нас не беспокойся, – ответил Дарконис. – Это наша забота. Пока мы держим элементалей здесь, Дандраллеон остается один. Я думаю, так всем будет проще. Беги.
И я побежал. Дорога была каждая секунда. Хорошо, что я знал куда бежать – мне достаточно подробно объяснили, да и я довольно много времени провел в лесу, чтобы найти и то место, где расположена иллюзия, и то, где мы с Аурумом должны встретиться.
Шум битвы позади меня стихал, пока совсем не прекратился. Энтеррский лес умеет хранить свои тайны. Никто из элементалей не заметил моего бегства и не стал меня преследовать. Оно и к лучшему. Мало ли что у этих чудищ на уме, и как они связаны со своим предводителем…
Спустя примерно час я оказался в условном месте. Там никого не было, только ветер нежно поглаживал беззащитные листочки молодого кустарника.
– Эй, доних, опять ты упорно стараешься не быть селххет? – услышал я голос сбоку от себя. Я повернул голову и увидел Аурума Адамантис, в полном своем снаряжении, выходящего из кустов.
Да уж, эльф-охотник мог выглядеть эффектно, если хотел. Каждая деталь его, начиная от искусно вышитых одежд, ремней и шляпы до изящного, крепко сделанного лука, выглядела не только к месту, но и стильно и красиво, а самое главное – была удобной и практичной.
– Я… Я просто бежал… – Я пытался оправдаться, но даже сам понимал, что в данном случае никакое оправдание не могло помочь, ведь то, что должно произойти сегодня, не потерпит ни одной ошибки.
– Поздно уже, доних, – ответил эльф. – Раз-два, и тебя убили. Не слишком сложная засада должна быть, чтобы застать тебя врасплох.
– Я натренируюсь, – сказал я.
– Если еще успеешь, – фыркнул Аурум. – Так, у меня нет времени с тобой препираться. Сам уже понял, что мы нашли чудовище.
– Мы? – переспросил я. – Я думал, ты один искал…
– Ну да, буду я искать монстров по всему лесу в одиночку, – раздраженно перебил меня эльф. – У меня есть еще множество знакомых по всему Энтерру. Конечно, рано или поздно я мог бы самостоятельно выследить элементаля, но сейчас у нас нет столько времени.
Я вспомнил, что на совете Дарконис Аурума выбрали в какой-то степени из-за того, что он один из немногих эльфов имел связи с лесными… Нет, не чудищами… Скажем, обитателями.
– Дриады? Лешие? – спросил я.
– Почти, – кивнул Аурум. Он стал понемногу успокаиваться, хотя в начале нашей встречи выглядел каким-то взвинченным. – С дриадами и лешими я все равно успел встретиться и заручиться их поддержкой в случае чего. Но они ничего не видели. Зато видели боггарты.
– А кто это такие? – спросил я. – Ни разу их не встречал.
– И не встретишь, – серьезно ответил Аурум. – Зато они тебя много раз встречали. – Он убрал руку назад и потом вернул ее обратно, но теперь на ладони сидел кто-то совсем крошечный. Я пригляделся. На вид это был маленький комочек, хотя при более подробном осмотре малыш выглядел как почка с дерева, с крохотными ручками и ножками, и листком, прикрывающим лицо, словно маска, на котором были изображены какие-то странные знаки. В своей ручонке малыш сжимал большой и широкий, по сравнению с ним самим, дубовый лист.
– Это… боггарт? – спросил я.
– Да, это боггарт, – ответил Аурум. Малыш посмотрел на меня, потом повернулся к Ауруму и что-то заверещал. – Ага, я тоже так думаю, – сказал эльф.
– Что он сказал? – уточнил я.
– Он тоже сомневается, что тебя выбрали в качестве приманки. Не слишком доверительно ты выглядишь.
– Ну-ну, – буркнул я. – Как его зовут то, это «недоверие»?
– У боггартов нет имен, – ответил Адамантис. – Сами они обращаются друг к другу просто так, без имени, потому что знают, с кем разговаривают. Вообще, у боггартов есть какая-то своя сеть, что-то вроде пчелиного улья, где каждый тотчас узнает все, что узнал хотя бы один. Поэтому, говоря, что Дандраллеона видели боггарты, я не говорю про какого-то конкретного боггарта, я говорю про них всех. На самом деле, мне тоже тяжеловато не выделять кого-то из них отдельно, поэтому вот его, – он указал на чудика у себя на ладони, – я называю Старшой, потому как он что-то вроде одного из старшин у боггартов. По крайней мере, именно с ним я чаще всего и связываюсь.
– И что может сказать тебе Старшой? – спросил я.
Боггарт неуклюже повернулся к лицу эльфа и стал ему что-то рассказывать писклявым голоском. Разобрать это было очень сложно, больше всего это было похоже на угуканье младенца, только ускоренное в несколько раз.
– Прямо сейчас Дандраллеон движется в сторону битвы элементалей, – Аурум стал переводить мне. – Если кинуться ему наперерез прямо сейчас, то примерно через полчаса можно столкнуться с ним в месте, находящемся наиболее близко к иллюзии. Хотя нет… Вот он пересекает реку… И переходит в водную форму, сплавляясь по этой реке вниз. Там находится одна из людских деревень.
– Он что, хочет сам приманить нас? – спросил я.
– Кто знает, что движет этим элементалем, – вздохнул эльф-охотник. – Он хочет выжить людей и эльфов из леса – вот его намерения, а все остальное – лишь средства к исполнению цели. Пока что нам известно одно – надо направляться в его сторону, там ты его и встретишь. Попробуем обойтись малыми жертвами.
Аурум Адамантис безошибочно определил направление, ведь он, в отличие от меня, знал Энтеррский лес как свои пять пальцев.
– Почему боггарты не нашли Дандраллеона раньше? Мы могли бы выманить его еще утром, – спросил я Аурума во время бега. Мой голос все время сбивался (шутка ли, следить за дыханием, когда ты бежишь что есть мочи по сырой земле, перепрыгивая через длинную траву и высокие корни).
– Боггарты видят все, что могут видеть. Там, где нет боггартов, они ничего видеть не могут. По-моему, вполне логично, – дыхание Аурума не сбивалось, он четкими выверенными движениями преодолевал лес. Будь его воля, он уже бы оставил меня далеко позади. – Элементаль просто где-то прятался. Никто не всевидящ. Равно как никто не всеведущ.
Попробовал бы он сказать эту фразу где-нибудь в церкви крестоворота. Там-то монахи многое могли бы рассказать ему о своем боге.
Пока я так думал, мы оказались у быстрой лесной реки. В Энтеррском лесу довольно много рек, питающих весь Энтерр, они переплетаются внутри его словно вены внутри живого существа. Тем более странно, что этим рекам никто никогда не пытался давать имена – даже люди, которые всегда любят назвать то, что еще никем не названо. Возможно, сказывалась еще особенность энтербергцев не давать ничему названия. Насколько я помнил, имена были только у города и у самого леса. Все остальное было не важно.
– У той деревни, ну, ниже по течению, есть боггарты неподалеку? – задумчиво спросил я.
– Вроде кто-то есть, – ответил Аурум, наклонившись в Старшому, который во время бега отчаянно держался за длинное ухо Адамантис. – Но там никто не видел Дандраллеона… Может быть, – он прошептал мне, – может быть, он где-то в реке…
– Может быть, – тихо согласился я.
– Помнишь, где находится наше место? – спросил эльф. Я утвердительно кивнул. – Тогда встретимся уже там. Не подведи. На сегодня ты уже исчерпал свой запас ошибок. – С этими словами Аурум прыгнул вверх, затерявшись в кронах деревьев, и исчез из виду.
Я остался один, обдумывая последнюю фразу эльфа. В этом он был прав – ошибок у меня больше быть не должно. Каждая моя следующая ошибка может оказаться последней – причем не только для меня, но и для всех в Энтеррском лесу.
Оставалось только ждать. До ивы, оставленной Кригелем у ручья, отсюда нужно было бы бежать минут десять. Сколько времени даст мне Дандраллеон – неизвестно. Этот лес – его дом, как и дом Аурума, здесь он превосходно ориентируется. Интересно, ощущает ли он мое присутствие или нет? Заняты ли его мысли разрушением той деревни, куда он направился по реке, или это было лишь для отвода глаз? Но зачем ему кого-то отводить, если он и так собирался всех уничтожить?
На всякий случай я проверил свое снаряжение. Пояс с бомбочками пустовал, флягу с водой я уже успел где-то обронить. Глефы все измазаны в крови гноллов и саже. Еще и кончики волос подгорели после боя с элементалем. Зато, по крайней мере, доспехи не сбиты и все еще прочно держатся, подвязывать ничего не надо. Инструменты тоже, вроде бы, все на месте.
Хотя сейчас для меня главное не оружие и не инструменты. В моем задании сейчас главный инструмент – это ноги, больше от меня ничего не требуется. По крайней мере, в глубине души я на это надеюсь. Раньше я бы возмутился от того, что меня не берут в бой. А теперь я хочу лишь справиться только с этим. С остальным я не справлюсь. Я это уже усвоил. Я не идеален. Пусть даже я буду тренироваться и держать себя в форме, я не сравнюсь с тем же Аурумом в скорости и ловкости. Я могу быть близок к этому, но не более того.
Почему я раньше считал себя лучше остальных? Что это – юношеский максимализм? Или просто недостаток опыта? Разве мог я хотя бы год назад подумать, что чудище будет умнее меня? Нет, я всегда считал их намного ниже себя по интеллекту. Может быть, сильнее или быстрее, но точно не умнее себя. И из-за своей глупости я лишился родных…
Какие-то ошибки могут слегка поранить, какие-то – оставить на память незаживающий шрам. Ошибки серьезнее могут лишить тебя смысла жизни. Поэтому надо стараться все продумывать наперед, не суясь никуда лишь по наитию или по порыву сердца. Почему-то это дошло до меня только сейчас… Эх, освоить это бы еще на практике…
От реки задул слабый ветерок, но даже от него меня всего передернуло. В своих мыслях я уже забыл, что от долгого бега я весь насквозь взмок, и теперь, несмотря на лето, мерзну посреди леса. Вдобавок я понял, что сильно хочу пить. А рядом – вот она! – река. Осталось только протянуть руку и напиться. А заодно и умыться.
Я наклонился у самой кромки резво струящейся воды, чтобы набрать ее полные ладони. Всплеск волн в паре метров от меня заставил направить свой взгляд в ту сторону. Там течение остановилось, струи поднимались вверх, сцепляясь вместе и объединяясь в большую горку с выемками, словно зрачками, для глаз, и большой пропастью, заменяющей рот. На вершине горки начали кристаллизоваться огромные пластины в виде короны. Когда я понял, что к чему, гора уже стала выше меня раза в три, и она, бурля кипящими течениями, громогласно проскрежетала:
– Г-А-В-И-Л-А-Н!