София Устинова
Непримиримые 1-2
– Эту наверх, – киваю на ношу в руках Селивёрстова. – Иди за мной.
Шагаю по лестнице, проклиная свою несообразительность. Надо было Игнату велеть поклажу оставить внизу, а сама бы дотащила в комнату. Чёрт! Это самые тяжёлые коробки. С книгами… Ладно, пусть несёт!
Кожей ощущаю въедливый взгляд, который наглым образом ощупывает затылок, спину… опускается. Чуть с темпа не сбиваюсь, ноги заметно тяжелеют.
Мысленно понукаю себя двигаться быстрее. Ещё несколько шагов по коридору, сворачиваю в свою комнату. Аккуратно пинаю дверь, ведь руки заняты:
– Можешь коробку в коридоре оставить. Дальше сама…
Молюсь, чтобы послушал. Ставлю поклажу на пол, где уже неорганизованно несколько коробок ютятся. Оборачиваюсь, смахивая косу за спину и чуть вздрагиваю, едва не уткнувшись в грудь Игната.
– Куда? – без тени смущения дотошно исследует моё лицо парень.
– Сюда, – нервно машу на другие коробки. Селивёрстов ещё несколько секунд смущает пристальным взглядом. Мне однозначно не нравится ощущать себя настолько раздетой. Чёрт! Я ведь одета?! Так какого чёрта он меня облизывает глазами?
Не смотрю на него, жду.
Парень ставит коробку и вновь следует за мной. Нужно признаться, я бы с радостью избежала подобной ситуации. Поэтому тороплюсь – не хочу больше ни секунды оставаться с ним наедине.
Нет, безмерно благодарна за помощь, – хотя до последнего ожидаю какой-нибудь подставы или мерзкой, интимной колкости, – но лучше подальше от соседа держаться.
Нужно отдать должное, больше Игнат не появляется в доме. Решительно помогает на улице. Усердно разгружает машину, но коробки оставляет у порога, откуда их уже втаскивает в дом Антон и Спартак.
Ксения и Нюта крутятся в зале и на кухне. Распаковывают коробки, разбирают содержимое. Не так всё страшно, как видится. Я не привезла с собой кучу ненужностей. Лишь ценное, душевное и памятное. Просто в разных коробках, чтобы не путаться и легче разгружать.
В итоге, когда грузовик большей частью разгружен, спешу в гараж, где уже томятся самые долгожданные вещи. Точнее, не вещи, а друзья: велобайк и пара мотоциклов. Их выгрузили первым делом, и сейчас не могла удержаться, чтобы не проверить, как доехало моё сокровище.
Гараж большой, вместительный, на два габаритных авто. Сейчас частично пустует из-за того, что родственники на одной машине уехали. Вторая, то есть моя тачка, скромно припаркована ближе к центру, ведь к стене, под углом подогнала два мотика.
Любовно провожу рукой по чехлу первого. Мах – и оголяю верного друга.
– Ого, – слышу восхищённый свист. Оборачиваюсь. Игнат держит большую поклажу, из-за которой едва виднеется его голова. Да, помню, в коробке разные масла, краска для мотоцикла. – Что за чудо?
– Златогривое, – ворчу под нос и уже громче: – Коробку поставь ближе к стене.
– Ты меня приятно шокируешь, – раздаётся из-за спины усмешка. Не хочу оглядываться. Молча соплю.
– Ничего такой, конь, – присаживается возле велика Игнат и по-свойски принимается осматривать. Руль, колёса, педали, раму. – ВМХ?
– Типа того, – нехотя киваю. Не желаю, чтобы так много обо мне знал сосед. Не его жизнь, не его дело! – Балуюсь… – это уже бубню под нос.
– Типа, могла себе позволить, купила? – стреляет пасмурным взглядом.
– Ага, – прикусываю губу.
Игнат поднимается, медленно, слово барский кот обходит мотоциклы:
– Да у тебя тут транспорта на все случаи жизни. Гонки, мототриал? – вскидывает удивлённо брови. Упорно молчу. – О, – кивает понятливо, – не твои. Память от друга? – с явной издёвкой. – Можно? – намекает на ближайший мотоцикл. Вся сжимаюсь в тугой узел. Не люблю, когда прикасаются к моим вещам. Это личное пространство, и сейчас его беззастенчиво нарушают! Не дожидаясь ответа, Игнат перекидывает ногу. Ловко убирает подножку – мотик возмущённо прогибается под весом чужака. Я аж дёргаюсь:
– Осторожно, – хватаюсь за руль.
– Ого, – цинично хмыкает Игнат. – Такая ревность, что даже завидно. Ты его желаешь больше мужика?
– Слышь, сосед, вали к себе, – цежу сквозь зубы.
Парень ловко соскакивает с байка и замирает возле меня, так грозно нависнув, что непроизвольно отступаю. Задом сшибаю со стола поддон с какой-то мелкой ерундой. Оборачиваюсь на грохот, но лишь становлюсь неуклюжей зачинщицей очередного принципа домино. В надежде остановить, нервно взмахиваю руками, но локтем цепляю сборную подвижную пластиковую полку на ножках. Она кренится. Вроде умудряюсь поймать, но она такая тяжёлая, что всё же проваливается сквозь хват. Ухает мне на ноги. Тихо взвываю, отшатываясь назад, и, как назло, налетаю на второй мотоцикл. Позорно заваливаюсь на него и теперь уже зажмуриваюсь от стыда и боли.
Погром страшный, грохот жуткий, боль пронзительная, стыд унизительный.
По щекам скатываются предательские слезинки. Ещё толком не прихожу в себя, как слышу:
– Гляжу, – протягивает с нескрываемой издёвкой Игнат, – свою падучесть не растеряла. Значит, и впрямь мотики для красоты купила. Ни в жизнь не поверю, что с твоей неуклюжестью можно гонять на столь мощных конях. – Парень стоит надо мной и криво усмехается.
Ни черта он не изменился! Такой же наглый, мерзкий тип! У-у-у, и я тоже не изменилась. Всё через одно место получается, такая же неуклюжая дура, правда, только когда этот хам рядом. А так ведь на деле, я очень даже нормальная, адекватная и весьма устойчивая…
– Ты по мне скучала? – вводит в ступор очередной вопрос Игната. Присаживается рядом, глядит в упор до невозможности честными серыми глазами, словно не валяюсь на полу в груде гаражной утвари, а сижу рядом в кафе. – Ну хоть вспоминала?
Я бы подумала, что шутит, если бы не его серьёзный вид, внимательный взгляд, подрагивающее дыхание.
– Ты ненормальный, – выдвигаю догадку, хочу подняться, но тотчас кривлюсь от вспышки боли.
– Что болит-то? – уточняет сухо.
– Эго, – пристыженно отвожу взгляд, не знаю, куда деться от внимательных и столь дотошно изучающих меня глаз, что вызывают безотчётный шквал эмоций.
Игнат неопределённо встряхивает головой и тянет за лодыжку:
– Дай гляну!
– Пусти! – нервно дёргаюсь. – Тоже мне врач.
– Ну, положим, первую помощь могу оказать, – отрезает недовольно Селивёртов.
– Не мне! – отрезаю уверенно. – Не тронь, – шикаю испуганно, скидывая ладонь парня, который наплевав на угрозы, осмеливается коснуться.
– Да цыц ты, – беззлобно осаживает Игнат и рывком поднимает на руки. Аж дух захватывает. Не хочу, но обвиваю за шею. От тела Селивёрстова идёт жар, перекидывается на меня, сразу же жжёт щёки, но свободы не хочется до омерзения к самой себе. Неожиданно приятно, тепло, уютно. – Зачем ты вернулась? – звучит так, словно парень раздумывает вслух, не для моих ушей.
И вот опять активируется старая донельзя идиотская черта, которая проявляется только рядом с этим хамом – ощущаю себя робкой дурой и против здравого смысла, не отталкиваю или пытаюсь вырваться, а прижимаюсь сильнее. Мне нравится слышать мощный бой сердца Игната – словно заряжает жаждой жизни. Вдыхать аромат: мужской, слегка парфюмированный, глубокий. Ощущать на себе шумное, горячее дыхание. Волнительно чувствовать крепкие мышцы, напряжение. Рассматривать профиль.
– Отпусти, а, – пьянею от нежности, бормочу тихо и чуть ёрзаю, в надежде, что парень поторопится исполнить просьбу.
– Мгм, – ровно кивает Селивёрстов, мазнув по мне мутным взглядом. Шагает размашисто, ногой распахивает дверь, ведущую из гаража сразу в дом. – Ты только задом поменьше об меня трись. Я ведь не железный, – последнее выдаёт без тени на шутку. Понимаю подтекст и торопею от пошлости.
– Твоя озабоченность моим задом откровенно раздражает, – признаюсь, как на духу.
– А ты им не крути, и не буду замечать! – отрезает холодно.
– Дурак! – шикаю в сердцах. – Озабоченный, – шиплю гневно.
– Вертихвостка, – парирует просто. – Неисправимая…
Еще несколько шагов и Игнат опускает меня на мягкий диван уже в зале.
– Э-э-э, – раздаётся удивлённый возглас Ксю. Запыхавшаяся подруга спускается со второго этажа. – А почему это она уже на диване? – это подмечает колко и, вместе с тем, с насмешкой.
В этот же момент в зале появляется и Спартак, и Тоха, и Анька. Прям, аншлаг!
– Упала, – иронично выдаёт Игнат. – Как меня видит, так сразу и падает. Даже не знаю, эта болезнь заразная?
Зло пилю взглядом наглеца, а он и не думает умолкнуть:
– Ты, смотри, заканчивай с этим, – лукаво подмигивает, вгоняя в более едкую краску. – Не все такие, как я благородные. Подумают не бог весть что и воспользуются!
– Твоё благородство как… пирамида МММ. Мыльный пузырь! – нахожусь гневно.
– Кх-кх-кх, – прокашливается деловито Ксения. – Нам, наверное, лучше уйти? – косится на меня, намекая на себя и остальных друзей.
– Подруга называется! – взрываюсь негодованием. – Выпроводи лучше этого… Этого, – давлюсь злобой, – благородного!..
Так как никто не двигается с места, машу на коридор:
– Дверь вон там!
– Что? – наигранно ухмыляется Игнат, его явно забавляет ситуация и моя реакция. – За помощь даже чаем не угостишь… Поцелуем не одаришь?
– Ага, – ржёт Спартак. – На диванчике не предложишь вместе поваляться?
– Спартак! – это уже выкрикиваем синхронно с Ксенией.
– Да я чё… – разводит руками парень и умолкает.
– Ладно, – деланно обижается Игнат. – Пусть моя голодная смерть на твоей совести будет.
– О, – кривлюсь от пафоса. – Клятвенно обещаю, на твоих похоронах бутерброд зажую. Самый большой! В память…
– Значит, придёшь? – тотчас придирается парень. – И даже помнить будешь?
– Тебе пора! – отрезаю хмуро, скрещивая руки на груди.
Он уходит. Больше ни слова не говорит. Я рада. Наконец-таки вдохну полной грудью. Ксения подозрительно косится, Спартак точно забывает о случившемся, выполняет указания первой. Тоша и Нютка ковыряются в последних коробках. Благо их остаётся всего ничего.
Размяв ногу, тоже принимаюсь за работу, правда, немного похрамывая. Уже через несколько минут открывается дверь и на пороге появляются родственники:
– Ой, какие вы молодцы, – охает ба. – Уже почти всё разобрали.
– Значит, – резюмирует отец, – заслужили обед!
– У-у-у, – тотчас радуется Спартак. – Хоть кто-то в этом доме заботлив. – Я уж подумал, что умру голодной смертью.
– О, – не скрываю сарказма, – и ты туда же… – получает от меня подушкой, которую хватаю с дивана. Непродолжительная война заканчивается, только ба оповещает:
– Все на кухню!
Голодных студентов к столу звать дважды не надо – вваливаемся толпой.
Усаживаясь, вспоминаю о визитке и протягиваю отцу:
– Вирзин просил срочно перезвонить!
– Ага, – кивает коротко папа, изучая карточку.
ГЛАВА 24
Игнат
Бл***, да чего накручиваю? Вот зачем к ней лезу с разными пошлостями?
Нравится, как она реагирует… Краснеет, смущается, часто дышит. Если бы не знал, что меня ненавидит, решил бы, что… нравлюсь.
Сижу в машине и несколько минут соображаю, что делать дальше. К матери обещал заглянуть, да уже совершенно не охота. К Лерке поехать? Хм, опять сексом заняться? Это дело неплохое, но мне почему-то другую хочется… Любую… Ну или пар спустить всплеском адреналина.
– Здоров, – бросаю в трубку, только друган отвечает. – Вечером сегодня что-то намечается из гонок?
– Угу, – подтверждает Ветров Игорь, важный человек в организации нелегальных гонок. – Трек, драг, мото… Тебя чего конкретно интересует? – обрывает себя на полуслове.
– Уличные сегодня есть? – уточняю спокойно. Не хочу трека. По ночному городу хочу погонять.
– Ну да, – хмыкает Ветер. – Только на Энгельсе собираются, на площади. Ближе к полуночи.
– Отлично. Лады, бывай! – сбрасываю вызов. Еду на квартиру. Не моя и не снимаю. Друга… Славки Моржа. Пока он находится в вынужденном отпуске, вернее, на лечении, слежу за хатой, ну и не наглею – небольшую сумму на карточку бросаю. Когда братан вернётся, хоть будет немного наличных, пока на ноги не встанет.
Признаться, редко там бываю – чаще у Лерки зависаю, ну или по другим более уютным квартирам скитаюсь. Переодеваюсь, уваливаюсь на диван. Беру конспекты и на время погружаюсь в чтение.
Из учёбы вырывает звонок. На экране высвечивается имя: «Лера».
– Да, малыш, – бросаю в трубу без особой радости.
– Привет, – мягка подруга, так и представляю, как сидит на постели – уютная, ласковая… вся в комочек сжавшись, мурчит в трубку. На миг в душе колет, что такая девушка должна быть с другим парнем, более внимательным, любящим. Она этого достойна! – Ты где и чем занят?
– Дома, – отзываюсь расплывчато, продолжая листать конспекты.
Пауза затягивается.
– Дома-дома? – робко уточняет Лерка с явным подтекстом.
– Нет, дома – на квартире, – поясняю терпеливо. Откладываю тетрадь, иду на кухню.
– А-а-а, – заметно расслабляется подруга. – Ты передал сообщение соседке? – последнее слово звучит так, будто Лерка его едва заставляет себя произнести.
– Ага, – небрежно отзываюсь. Открываю холодильник. Несколько секунд оцениваю его содержимое. Пусто… масло, несколько яиц…
– Тебя сегодня ждать? – звучит со скромной надеждой.
– Нет, малыш, – отрезаю холодно. – Мне нужно к лабораторной готовиться.
– О-о-о, – заминается Лера с лёгким укором. – Я тебе мешаю?..
– Лер, ты отвлекать будешь, – признаюсь честно. Включаю плиту, ставлю сковороду.
– Окей, – досадливо кидает подруга. – Не буду отвлекать, – сбрасывает звонок.
Откладываю телефон и погружаюсь в приготовление яичницы.
***
Уже ближе к вечеру собираюсь на гонки. Вроде как нормально время провожу: материал повторил, к лабораторной готов, а теперь необходимо встряхнуться.
По дороге заправляюсь и на заезд успеваю точно к сроку.
На улице народу на таких гонках собирается немного, ведь самое интересное происходит за пределами видимости, но организаторы нашли, как исправить данное упущение. Помимо регистраторов в машинах ещё и операторы должны быть. Каждому участнику по «багажу». Они снимают, и кадры поступают в прямой эфир. Все мобильные, поэтому болеют на местах… кто, где находится. Хотя зевак, кто любит встретить победителей, тоже хватает.
Паркую авто возле площади, в толпе, рядом с другими тачками.
Иду подать заявку на участие, по дороге приветствуя всех знакомых, кто здоровается.
– Здоров, всем, – киваю, только оказываюсь лицом к лицу с организатором гонок и по совместительству букмекером – Шульцом. Проныра ещё тот. Чуть за тридцать, смуглый, худощавый, с колючим и въедливым взглядом и самодовольной ухмылкой.
– Здорово, Вёрст, – кидает мужик. Здороваемся руками, плечами. – Решил погонять? Или поглядеть?
– Мгм, – киваю коротко. – Что предложишь?
– Пару вариантов для тебя есть: Кедр, Светофор, Инигма. Или Шумахер, Питер, Армагеддон… В остальные тебя не поставлю – нет резона.
– Ставки? – уточняю сухо.
Шульц криво ухмыляется:
– Шумахер рулит.
– Ни разу с ним не гонял. Впиши.
Из кармана выуживаю «рыжик», скрученный трубочкой, для взноса, через рукопожатие передаю:
– Давай, братан! – иду к машине.
Перед гонкой проверяю авто. Открываю капот…
– Привет, красавчик, – сахарно звучит. Продолжаю ковыряться в бочках, движке, нет ли каких недочётов:
– Здоров, – даже не гляжу на хозяйку медового голоса. Примерно знаю кто. Любительница трахнуть очередного гонщика. Есть такой вид красоток – «гоночные нимфоманки». Причём их почему-то часто ассоциируют с грид-герлсз, но это не так. Те девчата больше любят себя показать, да ощутить значимость, пока задом виляют и дают отмашку на старт.
– Участвуешь? – продолжает навязываться барышня.
– Мгм, – киваю, захлопнув капот и, вытирая руки, гляжу на куклу. Как и думал – «силиконовая долина»: губастая, сисястая, задастая. Худенькая, длинноногая, но жутко ненатуральная. Волосы и те, походу, наращенные. Слишком уж длинные да густые.
А чем плоха для ублажения похоти?
Вот ничем… Мне же не сексом заниматься?! Трахом. Банальным, жёстким, молчаливым трахом. Так что плевать, какие прелести у неё сделаны, главное, чтобы и верхние и нижние «бантики» знали своё дело.
Бл***! Лгу сам себе! Как бы себя не убеждал, но ещё с подросткового возраста разборчив. Не бросаюсь на первую попавшуюся, да и хр*** его знает, какой заразой может болеть. Уже собираюсь отшить, как замечаю чуть поодаль малышку. Скромную девушку с тёмными волосами и невинными глазами. Вот, прям как у Королька. Сердце пропускает удар.
– Её знаешь? – киваю на девушку.
– Ага, – расплывается в хищной улыбке кукла. – Моя сестра.
– Да ты что? – вскидываю удивлённо брови. – Вы так похожи, что нет слов.
– Могу заезд на троих устроить, – помигивает «силиконовая долина».
– Когда выиграю, покатаю, а ты пока резинки купи.
– Всё есть, – улыбается победно кукла. – Мы будем болеть за тебя, красавчик, – хищно прогуливается по моему телу ладонями и, задержавшись на заду, сжимает ягодицы: – Очень люблю с ветерком…
– С ветерком. Долго… – соглашаюсь ровно, рассматривая более внимательно вторую девушку. Хорошо могу представить её под собой: свои руки на ней, её губы на мне. Мне это нравится и даже очень – тело немного реагирует на игру.
– Любимый вид гонок, – щекочет дыханием девушка. Прикусывает ухо.
– Не переусердствуй, – отстраняюсь. – Мне пора. Не хочу со стояком гонять.
Девушка удовлетворённо кивает, но напоследок ещё потереться о мою коленку успевает, принимая реплику на свой счёт:
– Конечно, – опять подмигивает и, облизнув большие губы, шагает к сестре, покачивая довольно крутым задом, едва прикрытым шортиками.
Презиков нужно кровь из носу. А то хр*** знает, кому давала и чем больна! Вот почему редко других трахаю. Предпочитаю Лерку. Я в ней уверен… Да, измены случаются, ничего не могу поделать с потребностями тела, не всегда хочется нежности и чувств, игр, ласк. А для грубого траха такая как Лерка не годится. Я её слишком уважаю для этого.
Убеждаюсь – девчата знакомы. Кукла с улыбкой болтает с девушкой, и когда та косится на меня, читаю во взгляде, что она не против.
Сажусь в авто, подгоняю к площадке, откуда будем стартовать и на которой всего две полосы, но это не страшно. Город большей степенью уже свободный, время ночное, для гонок – самое то. Заторов и пробок не будет.
Итак, маршрут приходит по «телу». Открываю навигатор. Секунду изучаю, что как, куда: площадь – съезд на кольцевую – кольцо – съезд, разворот – опять кольцо – площадь.
Барабаню по рулю пальцами, ведь адреналин уже начинает бурлить.
– Привет, – в машину на второе сидение юркает Джимбо – смешной полноватый парень. В очках, с постоянным румянцем. Нормальный, весёлый, не обидчивый и что удивительно, совсем не забитый. Отличный оператор и монтажёр. Если не изменяет память, он на режиссёрском курсе.
– Здоров, – тоже вспоминаю о камере и проверяю регистратор.
– Давай я сам, – Джимбо берёт работу в умелые руки. Подсоединяет проводки, их совмещает с одним из телефонов. Как только картинка, что на регистраторе, оказывается на экране, откладывает «тело» и начинает колдовать над своей аппаратурой. – Я готов, – кивает с улыбкой.
– Круто! – нисколько не кривлю душой.
Показывая, что упакован и готов – «фи-фикаю» габаритами скромной «Мицубиси лансер эволюшн-9». Была мыслишка заменить на десятый номер, но уж слишком прикипел к этой малышке. Она гораздо ближе к настоящему болиду для кольцевых гонок, чем просто к гражданскому авто. Хороша в умелых руках, но как все красотки, знающие себе цену, не прощает грубых ошибок.
Другие участники тоже сигналят.
Шумахер, он же Родион Шувалов на «Ауди RS-4» – настоящий волк в овечьей шкуре. Под капотом уже ревёт мотор в 420 лошадей. Питер – Алексей Полютов – на «Мазде RX-8». Автомобиль совсем не для зимы, зато летом – самое оно. У Армагеддона – Армена Гаритесяна – «Тойота-супра» 96 года выпуска. Пусть не новая японка, но по прежнему может задать жару всем конкурентам, а уж если вложить в неё энное количество денег, то можно потягаться и с более крутыми спорткарами. Как понимаю, парень это и сделал.
На дорогу выходит спортивная грид-гёрлз в едва заметных ультросалатовых трусиках и топике, который словно рвали на части, из которого вот-вот выпадут все прелести. На высоченных каблуках, с флажком в руках.
Грид-гёрлз принимает стандартную позу – ноги чуть шире в сторону, флаг максимально вверх. Машины довольным гудением моторов подтверждают, что ждут. Девушка с обольстительной улыбкой прокручивается в танце, качая задом: толпа затаивается, я задерживаю дыхание, руль сжимаю до скрипа. Когда грид-гёрлз оказывается опять к нам лицом, резко садится, давая отмашку на старт.
Газую – авто срывается с места…
Город минуем быстро. Успеваю обойти своего первого, так как стартовал за ним и уверенно держусь за Шумахером. Су***! Опять что-то намудрил с машиной, поэтому выписывает такие зигзаги, играя в шахматы с простыми водителями, что начинаю сомневаться в своих силах.
Следую за ним, но и других из вида не выпускаю, они тоже дышат в задний бампер.
Подрезаю очередному чайнику – скоро съезд! Шувалов с другой полосы виляет передо мной – тоже готовится! Уходит в сторону, я следом, за мной двое оставшихся, которые чуть-чуть не столкнулись от дикой жажды первее оказаться на съезде.
Мой оператор, словно заправский комментатор, озвучивает каждое действие, поворот, маневр. Подбадривает, подсказывает.
А он – молодец! Если выиграю – выигрышем поделюсь!
Кольцевую минуем очень быстро, ведь такого количества пустующих полос хватает про запас. Съезжаем на отворотку до проспекта Культуры, но в город не выезжаем, прокручиваемся по спирали и возвращаемся на кольцевую, только уже в обратном направлении.
Начинаю прижимать Родиона – парень явно нервничает, вернее, борзеет – коротко виляет, не позволяя его обойти. Да я и не спешу пока, так, проверяю на бдительность! Но уже на съезде обратно к Энгельсу делаю маневр, типа собираюсь проскочить по малой дуге – Шумахер реагирует молниеносно: – при входе жмёт на газ. Машина жутко рычит, зад заносит, но парень умелый водила, поэтому справляется со «зверем» и поворотом.
Уже видна прямая до отворотки финиша, теперь нельзя отступать. Это уже город! Жму на педаль до упора и почти касаюсь заднего бампера Шумахера.
Взгляда с дороги не убираю, ведь там вижу одинокую машину, которая, как назло, едет посередине, где и мы. Всего три полосы. А мы все по центру…
Жду до последнего. Не делаю резких движений. Не хочу, чтобы маневр предугадал Шумахер. Жду… жду… Руль скрипит под пальцами. Сердце грохочет, заглушая звуки. Я скорость… Я движение… Сделаю это…
Только Родион уходит в сторону, избегая аварии, виляю в другую. Топлю педаль – тачка тоже возмущённо гудит, но слушается. Умудряюсь лучше Шувалова пройти дистанцию, и поэтому теперь еду с ним почти капот к капоту, ноздря к ноздре.
Парень злобно скалится, точно зверь. Глаза дико вытаращены. Бросает на меня бесноватые взгляды и негодующе плюётся.
– Да Шлюхер кровью ссыт! – с хохотком комментирует мой оператор. Не сдерживаю улыбки. Мне на руку такое поведение соперника, значит, есть вероятность ошибки.
Шувалов не выдерживает напряжения и начинает прижимать, будто собирается столкнуться. Ловко ухожу от домогательства и делаю ответный посыл. Шум…хер пасует, и только кривит рот сильнее.
Опять виляет ко мне, всё ещё глупо надеясь, что струхну, но я не из пугливых. Делаю ответный ход. Вот и мчимся – реверси, придерживаясь центра дороги.
– Обнимашки-прижимашки, – летит смешливая реплика Джимбо. – Шумахер нами озабочен, – присвистывает значимо. – Как думаешь, ему фасад нравится, или кто-то из нас?
– Онанист, – бросаю спокойно, – любит себя сам.
Шувалов так увлечён новой игрой, что не сразу реагирует на помеху, к которой приближаемся с бешеной скоростью. На дороге авария ближе к моему краю.
Машины стоят поодаль друг от друга, мигая аварийками. ДПС ещё нет, значит, столкновение случилось не так давно, нам это на руку – успеем проскочить. Вот только как? Родиону достаётся более выгодная с точки зрения удобства и маневренности сторона, а мне узкая, но зато ближайшая к отворотке финиша.
Шумахер тоже об этом думает. Опять косится на меня, в глазах плещется злая радость. Идёт по выгодной полосе, и не позволяет себя сместить глубже, чтобы не дай бог не попытался юркнуть рядом.
Терпит до последнего, и в тот момент, когда уже почти сбивает знак аварийки, чуть сбросив скорость, виляет в сторону, минуя затор.
Доля секунды… всего доля, которую успел выиграть с последнего виража, трачу на решение.
– У-у-у-у, – писклявеет голос моего оператора, парень с ногами на сидение взбирается. – Бл***! Су***! Жить… жить хочу!
Уверенно ухожу в другую сторону по узкой дороге, но не позволяя себе скинуть скорость. Коротко летит скрежет металла о металл – одну из тачек цепляю, а напоследок ещё и боковое зеркало клацает и обвисает вдоль дверцы. Плевать, главное – бордюр колесом не зацепить. Это страшнее, а на такой скорости – смертельно.
– Бля-я-я-я, – выдыхает Джимбо и такими круглыми глазами на меня смотрит, что ржу:
– Портки смени!
– Пз***! Да ты… долбанный… чокнутый гений! – взвывает с восторгом, его счастье и мне передаётся.
Да! Я сделал это! Во мне клокочет радость. Аж потряхивает от переизбытка адреналина. А в голове гул, пульсация. Ни хр*** не соображаю. Жму педаль до упора, не позволяя Шумахеру вырваться вперёд.
Мчусь, уж предвкушая победу, ведь теперь оказываюсь в более выгодном положении, короткая отворотка до площади с моей стороны – я ближе! Шувалов виляет в центр, приближаясь ко мне, но каждый его маневр – потеря времени и преимущества в метраже. Он это понимает. Я понимаю! Мои полкорпуса впереди.
Он уже всё оценить успевает… И теперь злобно плюётся, закидывая гневными обещаниями, искупать меня в крови.
Суч*** потрох, которого ещё никто не ставил на место. Приятна мысль, что могу его заткнуть. Уже вижу поворот. Огни площади, ожидающих машин, телефонов зевак, сигарет… толпу, ожидающую нас.
– Нет-нет-не-е-е-ет, – опять паникует мой оператор. На повороте сильно виляю с заносом, чтобы сбить темп Шум…хера, который глупо надеется подрезать. Я его тоже успеваю просчитать за гонку – парень трясётся за тачку, не сможет воткнуться мне в бочину – ссыкло не доросло.
Сворачиваю, газую и торможу с визгом колёс, да так, что машину резко разворачивает и чуть сносит к бордюру.
Стоп!
– Да! – кричу под воздействием адреналина, сжимая руль до скрипа. – Да! – ударяю ладонями по баранке! Меня переполняют эмоции. Злые, довольные, яркие, под стать экстазу.
Джимбо аж на пол съезжает:
– Я так никогда ещё не ссал… Бл***, не могу выйти…
Чуть отдышавшись, хлопаю оператора по плечу:
– Ты реально крут, парень, с меня причитается!
Джимбо поднимает полные ужаса и одновременно восхищения глаза:
– Да это я тебе должен! Никогда ничего подобного не снимал!
– Круто, мы – отличный тандем! – киваю благодарно.
Дверцу с моей стороны распихивает кукла:
– Звезда! – визжит приторно сладко. Тянет за руку наружу, и я поддаюсь. Меня тоже потряхивает, возбуждение ещё клокочет.
– Приз, приз! – визжит от счастья Джимбо, несмотря на свою комплектацию, перекатывается через капот машины и бросается с объятиями.
– Остынь, – скупо улыбаюсь, отстраняясь от парня. Меня уже окружает беснующаяся толпа. Хлопают по плечам, спине, поздравляют, девчата со всех сторон лезут с поцелуями.
– Поздравляю, – выплёвывает Шум…хер. – Но это чистой воды – везение. Ты бы меня ни за что не обогнал на своей развалюхе, если бы не эта авария.
Урод! Даже не может признать, что кто-то лучше него. Насколько наслышан, этот заносчивый козёл, когда побеждает, всегда злорадствует и отпускает неуместные реплики, принижает остальных. Знаю, что он ещё тот кретин. То ли сын, то ли брат… бандита, то ли кого-то из богатеев или депутатов.
В общем, наглый, дерзкий ублюдок, который прикрывается громкими именами и чужими карманами.
Меня с обеих сторон облепляют девчата, они ждут, что им уделю внимание, но меня накрывает злостью:
– Шум… хер, иди, грызи резину своей малышки, это единственное, что тебе сегодня светит.
– Ага, – кивает едко Шувалов, хищно скалясь. – Но я уже знаю, кем сегодня займусь. Пока ты с резиной будешь доступных драть, – кивает на «силиконовую долину», – я, пожалуй, твою брюнетку навещу и в багажник ей вставлю…
С размаху вбиваю наглость в глотку – меня не надо провоцировать! Хруст, визг, крики. Толпа суетится, а Шум…хер, как стоит, так и валится на асфальт с окровавленной по самое не хочу харей.
Уже заношу ногу, чтобы добить гондона, но на меня с обеих сторон налетают мужики. Хватают под руки и утаскивают прочь.
– Пз***, ты чего, Вёрст? – цедит сквозь зубы Геракл. – Бл***, знаешь же, что он мудила. На кой х*** с ним связываешься?
Скриплю зубами, сжимаю кулаки:
– Су*** зарвался, – чеканю, тяжело дыша.
– Остынь, – осаживает меня Геракл, насильно удерживая на месте. – Ты победил, так и радуйся! Загребай приз и вали домой!
– Хотел… – бурчу под нос.
– Шум пусть подавится от злобы. Не опускайся до его уровня.
– Мгм, – киваю, шмыгнув носом. Меня уже заметно отпускает. Толпа ещё суетится:
– Скорую! Вызовите скорую…
– Я гляну. Я на медицинском…
– Глянь… Ну что?
– В отключке…
Картинку перекрывает Шульц. Совсем не по-братски обнимает за шею:
– Ты что натворил? – шепчет гневно, едва не плюясь слюной. – Ты хоть знаешь, кто его родня? – всучивает в руку пачку наличных. – За вычетом штрафа за инцидент, ведь мне теперь придётся твой зад прикрывать! А теперь кукол загребай и вали отсюда!
– Угу, – киваю в пол.
– Вёрст. – Уже было ухожу, Шульц останавливает, придержав за плечо: – Не горячись понапрасну. Его родственники тебя прижмут, найди с ним консенсус. А пока напряжение сними, а то дикий какой-то стал. – Головой мотает: – Соски уже в тачке сидят…
Не успевает договорить, как улицу наполняет звук приближающихся сирен. Не сговариваясь, бросаемся в рассыпную.
В несколько шагов оказываюсь возле своей машины, прокатываюсь по капоту. Распахиваю дверцу, плюхаюсь на сидение. Срываюсь с места одновременно с хлопком дверцы. Визг колёс – разворачиваюсь…
Успеваю отъехать на достаточное расстояние, чтобы быть уверенным, уже не повяжут.
Посматриваю в зеркало заднего вида – несколько патрульных машин останавливаются на площади, а другая вереница едет дальше.
– К тебе? – бросаю девице, что на переднем сидении. Она явно адреналиновая нимфоманка. Уже вся изводится, сидит точно на иголках. Ерзает, себя руками облапывает.
– У нас брат дома, – криво усмехается, прикусив губу, а её рука касается моего плеча. Скользит вниз по моей руке, которой держу рычаг коробки передач. Обхватывает ладонь, сжимает, томно дыша. Пальчиком царапает дорожку вверх, перескакивает на бедро, останавливается на пахе и фривольно сжимает моё хозяйство.
– Даже так? – криво усмехаюсь, хотя меня лихорадит от всех приключений. Вжикает молния джинсов, остро ощущаю прикосновение к плоти: – Брат – это хорошо, – отрезаю хмуро, сворачиваю на перекрёстке и направляю машину к дому, где присматриваю за квартирой друга.
