София Устинова
Непримиримые 1-2
– Может, и согрею… – откидываю тетрадь и рывком притягиваю девушку.
ГЛАВА 27
Игнат
Неизвестный абонент опять звонит, когда подъезжаю к универу, словно только и ждёт, что включу телефон. Лишь на экране появляются значки – мобила начинает гудеть, вибрировать.
– Да, – отзываюсь на звонок. Выхожу из машины. Хлопаю дверью.
– Му***, ты почему телефон выключил?
– А ты не охр*** меня обзывать? – ответно хамлю.
Дожидаюсь, когда Лерка выйдет, и машину на сигнализацию ставлю.
– Совсем жить перехотелось? – продолжает наезжать звонивший – судя по голосу взрослый мужчина.
Так как Ионова смотрит испуганными глазами, бросаю, заслонив ладонью трубку:
– Малыш, иди на работу. Я тебя наберу!
Лера сомневается несколько секунд, быстро определяет на моих губах поцелуй и, постукивая каблучками, спешит в корпус.
Отворачиваюсь:
– Я жить люблю и не люблю, когда звонят и угрожают, даже не объяснив, в чём вина.
– А ты приезжай, поговорим, – тон уверенного в собственных силах человека.
– Куда и когда? – сердце испуганно грохочет, но я не привык отступаться.
– Да вот прямо сейчас…
– У меня универ, давайте, ближе к трём. Только скажите куда, кровь из носа приеду.
– В твоих же интересах, – кидает холодно мужик. – Клуб «ВинЧ», с заднего входа, – сбрасывает звонок.
***
Если я и идиот, то здравомыслящий, поэтому на стрелку зову Артёмыча и Ромку. Первый лучше сечёт с кем могу встретиться, ну и говорить знает как с подобными особями, второй – на тот случай, если разговор намечается короткий и придётся махать кулаками. В двух словах обрисовав картинку телефонного наезда, о самом инциденте поведал ещё вчера, – уточняю, смогут ли. Друзья подписываются, а Штык интересуется, не взять ли кого ещё. У него полно ребят, умеющих доходчиво вести переговоры.
– Нет, лишнее, – отмахиваюсь. – Думаю, сами. Вряд ли кровь будет, скорее разговор да плевки в мою сторону. Возможно, повесить долг захотят… Но это уже будет зависеть от умения находить общий язык.
К назначенному сроку приезжаем к клубу. Я на своей машине, Тёмыч с Ромкой – «БМВ-Гран-Купе М6» цвета глубокого моря.
– Ты это, как его, – останавливается возле меня Зур, бормоча в плечо. – Я пробил, кто да что. Шумахер – Родион Шувалов. Младший брат Евгения Петровича Шувалова, хозяина этого клуба. В узких кругах – босс. Бандит не самый крутой, но грязи на нём много числится. Должников не жалует, расправляется быстро, но мужик слова… Ты главное сразу не бросайся в бой. Попробуй договориться.
– Мгм, – киваю сухо.
У входа нас окидывает взглядом массивный охранник, но молча ждёт.
– К боссу, – поясняю для особо одарённых.
Верзила уточняет по рации, так ли на самом деле и, когда сеть шуршит: «Пропустить», командует:
– Руки.
Тёмыч удивляет догадливостью, поднимает конечности, а мне посылает глазами: «Бл***, не тупи!». Когда охранник принимается ощупывать Зура на предмет незаконного оружия, мы с Ромкой терпеливо ждём своей очереди. Только с обыском оканчивает, толкает дверь. Там оказывается ещё один мужик. Меньше, но лицо суровей, холоднее я бы сказал.
– К боссу, – кидает первый второму. Тот кивком командует: «Шуруйте!».
Странный молчаливый этюд в исполнении охранника, и мы шагаем по тёмному коридору, правда, недолго. Приближаемся к светлому проёму и сворачиваем. Оказываемся в небольшой проходной комнате с двумя дверьми. Провожатый распахивает дальнюю. Коротко кивает: вперёд! Уже складывается впечатление, что мужик немой. Лишь бы Герасимом не был, а нам участь Муму не досталась. Послушно ступаем друг за другом в очередной коридор, но уже оживлённый. Туда-сюда бегают девчата и ребята в фартуках. Люди в однотипной униформе и светлых колпаках. Мы явно в пищевом блоке-кухне.
Мужик нас проводит дальше по коридору, который опять же оканчивается двумя дверьми. Одна – управляющий, другая – выход в зал. "Герасим" стучит к начальству:
– Да, – с некоторым запозданием слышится мрачный ответ.
Всё так же молча, проводник толкает дверь и кивает: сюда, а сам остаётся в коридоре.
Ступаю внутрь, ребята за мной: останавливаюсь ближе к центру квадратного кабинета, Артём и Ромка встают рядом, плечо к плечу.
Небольшая прокуренная комнатка. Хорошо оборудованная экранами слежения за кухней, коридорами, залами. Широкий стол, за ним сидит невысокий мужик лет под сорок в светлом костюме. Модная стрижка, идеально уложенные волосы, цепкий взгляд голубых глаз. Длинные пальцы сцеплены в замок.
С обеих сторон от босса, – как понимаю, за столом именно он, – мощные мужики примерно того же возраста. Плечистые, мордастые, с холодными, пустыми взглядами, безэмоциольнальными лицами. Один вальяжно сидит в кресле, другой на диване – следят за нами, но пугающе спокойно.
– Смотрю, подмогу позвал? – вскидывает брови главный.
– Друзей, – поясняю ровно.
– Друзей, – кивает своим мыслям мужик. – Ты знаешь, кто я?
– Да вот только узнал, и как догоняю, из-за Шумахера напрягаете.
– Ушлёпок, – вместо босса рыкает мужик, что на кресле восседает и, судя по голосу тот, кто мне звонил и на стрелку позвал. – Ты слова подбирай, а не то язык твой в одно место засуну. Для тебя он – Евгений Петрович, тихо и с почтением.
– Если с почтением, тогда не ушлёпок, а Игнат, – не собираюсь лебезить. Не в моём характере, даже если сейчас получу.
Громила хмурит брови, пилит взглядом тёмных глаз.
– Да ты борзой и смелый, – криво усмехается босс. Напрягаюсь сильнее, но вместо угроз, охрана коротко хмыкает. – Ты мне нравишься, даже не ожидал, – откидывается на спинку высокого кресла, подперев голову рукой.
– Вы тоже ничего, – соглашаюсь мрачно, поглядывая на мужиков. До сих пор не знаю, что у них на уме и чего ожидать. – Только ограничимся разговором. Обойдёмся без обнимашек и поцелуев.
– Слыш, Саныч, – кидает насмешливый взгляд на верзилу в кресле, – видал мальца?
– Да любуюсь, – чеканит с уважительной грубоватостью мужик.
– Я вот думаю, его сразу закопать или пусть сначала объяснит, как так получилось, что он моего брата на койку больничную отправил?
– Пусть ещё чего-нибудь скажет, – пожимает плечами бугай. – Уж больно независим, прямо интригует.
– А-ха-ха, – низко и коротко ржёт второй, даже руки на спинку дивана водружает.
– Да я, вообще, пришёл не оправдываться, – бурчу мрачно. Мужики перестают зубоскалить. – Вы позвали на разговор. Я не привык прятаться, да к тому же к знакомой заходили, а это уже совсем не катит. Она не при делах…
– Это нам решать, кто при делах, а кто нет, – холодно отрезает босс. Берёт пачку со стола. Выуживает сигарету: – На телефон не отвечаешь, вот и дёрнули за ниточку, которую знали, – вжикает зажигалкой и прикуривает. – Или мать твою надо было спросить?
– Зачем других впутывать?
– А чтобы понял, что не шуткуем…
– Понял. Был занят и совершенно не скрывался, – каюсь, но без вины в голосе.
– Это хорошо, – выпускает серое облако главный. – Если бы пытался сбежать, мы бы и бабу порешили и мать твою… – Вот это не нравится ещё больше, но молча слушаю дальше. – Я мало кому даю шанс столько говорить, поэтому тебе лучше оправдаться, мол, был неправ, сглупил, каюсь, Родиону принесу извинения прилюдно, заглажу недоразумение…
– Это вряд ли, – мотаю головой. – Он был неправ…
– Да ты что? – вновь откидывается на высокую спинку кресла и затягивается босс. – А ты, ясное дело, прав?
– Тоже погорячился, но ваш брат, в отличие от вас не умеет по-человечески говорить.
– А что он делает? – опять затягивается мужик.
– Ведёт себя вызывающе, людей обзывает, злорадствует, посягает на то, на что не стоит посягать, а что самое главное – не умеет проигрывать.
Евгений Петрович в задумчивом молчании курит некоторое время. Напряжение витает жуткое, аж колючки по коже рассыпаются. Сердце неровным битом подсказывает, что этого мужика нужно опасаться, даже если он улыбчив и приветлив.
Босс неторопливо тушит окурок о пепельницу:
– Есть такое, – нарушает безмолвие и гнетущую обстановку. – Родя с детства наглый и борзой. Ему всё с рук сходило, и если вдруг кто-то давал сдачи, он бежал ко мне. – В тоне нет бравады или злости, сухая констатация. – Но это мой брат, каким бы дерьмом он ни был, ты на него руку поднял, а этого просто так не оставлю.
Напрягаюсь, да и ребята мои тоже… Ромка даже руки из карманов вынимает, хотя до сего, был невозмутим.
– А какие предложения? – вклинивается в разговор Артёмыч.
– А ты главный по предложениям? – улыбается одними губами Евгений Петрович, а голубые глаза недобро блестят, словно ледяные кристаллы.
– Типа того, – не растерявшись, кивает братан. На самом деле, Зур умеет вести переговоры, поэтому не пытаюсь одёрнуть. Одна голова хорошо, две лучше, и если он быстрее меня среагировал и что-то надумал – то пусть продолжает.
– Тоже молодой да дерзкий? – потирает идеально выбритый подбородок Евгений Петрович.
– Не совсем, – без особой учтивости, но и без гонора отзывается друг. – Пытаюсь быть справедливым и считаю, что каждый обязан отвечать за свои дурные привычки.
– Да неужели? – откровенно усмехается босс, вновь подавшись вперёд и сложив руки замком. – И потому он, – кивает на меня, – не один приехал, а с подмогой?
– А вы бы в одиночку явились на встречу с незнакомцами, которые намекают на расправу?
– Я бы постарался в такое дерьмо не ввязываться, – ведёт плечом Евгений Петрович. – А если бы вляпался, то не пожалел сил с достоинством из него выбраться!
– А я и не собирался ввязываться в дерьмо, – отрезаю просто. – Всего лишь погонять хотел и победить. Сделал и то и другое, а ваш брат… – запинаюсь, чтобы не ляпнуть какой-нибудь красноречивый эпитет, который сведёт на нет смехотворную конструктивность данной беседы, – решил меня вывести из себя. А он это делает, уж поверьте, умеючи…
– Знаю, – сухо кивает босс. – И ты мне нравишься, – роняет устало. – Но я вынужден тебя проучить. Родион мой брат всё же. Сжимаю зубы аж до скрипа:
– Без проблем, но ваш брат так и останется говнюком.
– Моим говнюком, – соглашается Евгений Петрович. – А своё, как понимаешь, не так воняет, как чужое…
Киваю, хотя ещё толком не знаю, что от меня хочет мужик, точнее, какую месть учудит.
– Тачку твою заберу, в счёт оплаты врача и морального ущерба, – резюмирует сухо босс.
– Я без колёс не могу…
– А я не хочу слушать причитания брата, – перебивает недовольно Евгений Петрович, явно устав от разговора.
Мне реально становится хре***. Моя девочка, моя «мицубиси» в руки мстительному уроду?
– А другой вариант?..
– Если хочешь, могу твои яйца брату принести, – морщится Евгений Петрович. – Мне кажется, он этому даже больше рад будет, чем тачке, которую, скорее всего, битой разобьёт в хлам!
Су***! Что за выбор?
– Мне и яйца дороги, и машина, – гляжу исподлобья.
– Выбор за тобой, – разводит руками босс. – А времени мало. Решай. Быстрей.
– Вёрст, – придержав за плечо, шикает Артёмыч. – Отдай, разберёмся… – едва слышно, почти бормоча в мою грудь.
Можно, конечно, поспорить с братом, но сейчас не время и не место. Если Зур сказал: разберёмся – ему верю!
Выуживаю из кармана брелок с ключами и сигнализацией:
– Страховка в бардачке, – документы на машину кладу на стол.
– Доверенность набросай, не хочу с ментами лишний раз по угону встречаться, – из ящика стола выуживает карточку-форму "доверенность" и небрежно бросает передо мной.
– Ого, да у вас на все случаи жизни бумаги есть, – подмечаю неуместно, за что вознаграждаюсь пытливыми и весьма мрачными взглядами охранников и едкой репликой босса:
– Работа такая, всё должно быть под рукой. Ты лучше рот закрой и пиши. Ошибок меньше будет! – ещё и ручку придвигает.
Так как присесть не предлагают – не наглею. Внаклонку несколько минут трачу на заполнение. Липовые данные не думаю указывать – себе дороже встанет. Живьём закопают, а в суде докажут, что так и было.
– Хочу её обратно, – упираюсь ладонями в столешницу, только заканчиваю писать. – Передайте своему брату, что я готов ещё раз его поздравить со вторым местом. Пусть время и место назначит…
– Азартный? – вскидывает брови Евгений Петрович. – Хорошо, – чуть склоняет голову, – но не думаю, что это скоро случится. Пока Родя оклемается, то да сё… Ты бы лучше домой спешил, пока я не передумал. Забудь на время о такой мелочи, как тачка…
– А вы бы забыли, что у вас есть брат?.. – бросаю зло.
– Нет, – щурится подозрительно босс.
– А тачка для меня дороже, она как часть меня, и в отличие от вашего брата – не подводила ни разу, ни на кого не наезжала, да и вообще, вела себя, как настоящий человек…
– Ха-ха-ха, – открыто смеётся Евгений Петрович, и его охранники подхватывают настрой босса, – ты мне нравишься! Правда! Вали отсюда, а с братом поговорю…
– Легко отделался, я бы сказал! – с благодушной ленцой альфа-самца гиббона заявляет Саныч, словно одаривает титулом и жалует земли.
Хочу огрызнуться, но предостерегающий взгляд Артёма и удерживающий жест дают понять, что не стоит!
Покидаем клуб в полном молчании, но только оказываемся на улице, и дверь закрывается, выплёвываю свои гнев и боль:
– Тварь! – пинаю какую-то банку из-под пива, что попадается на глаза. Она с обиженными коротким скрипом отлетает, ударяется в противоположную стену и, изрядно помятая, шмякается на асфальт.
– Совсем ополоумел? – чеканит Тёмыч.
– Су***! – бью кулаком в стену и тотчас стенаю, сжимая окровавленные костяшки.
– Правильно, ещё головой еб***, эффективней будет! – холодно ёрничает братан.
Оседаю на асфальт, глядя в никуда:
– Я смертник без колёс!
– Давай не будем позориться. У них тут, наверное, камеры, – рассуждает разумно Зур. – Все в машину, – отдаёт тихо команду. Ромка послушно загружается на заднее сидение. Артём меня подталкивает к авто. Сажусь на соседнее с водительским. Братан за баранку. – Штык, глянь аптечку за сидением, не хочу, чтобы клоун мне тачку кровью забрызгал. – Просто и по-дружески. Даже не обидно. Куда гадливее ощущение, что теперь я на ногах, без "мацушечки". Несколько секунд Ромка пыхтит.
– Руку протяни, – бурчит.
Нехотя подчиняюсь. Не смотрю, да и пох***, что друган делает. В голове навязчиво жужжит, что нужно вернуть машинку.
– Всё, – заключает Штык и безэмоционально гляжу на творение приятеля. Ладонь перебинтована.
– Спасибо, – брякаю, снова погружаясь в неутешительные мысли.
Даже не слышу, как включает зажигание, и мы срываемся с места.
– На игры постараюсь раздобыть для тебя колёса, – кивает Зур, чем выводит из ступора. – Не уверен, что супер-тачку, но такую, на которой сможешь рвать.
– Мне нужна такая… – ворчу, бездумно глядя в окно, – чтобы этого …хера опять натянуть.
– Ну, без качественной резины секс с подобным гав*** опасен, – хмыкает братан, явно стараясь разрядить обстановку.
– Вот и говорю: мне нужна нормальная тачка и сверх крутая резина.
– А пока на мотике походишь, – продолжает Артём. – Всё лучше, чем ногами.
– Мгм, – утыкаюсь в боковое окно, прохладой обжигающее лоб. Не хочу говорить – настроение паршивое. Хотя сам виноват, что позволил злости взять вверх. Вот и расплата. По чести – небольшая, если судить с кем зацепился.
– Сегодня предлагаю посидеть. Девчата, выпивка, танцы, – Зур прям из кожи вон лезет, чтобы отвлечь.
– Да, видимо, это теперь мой предел, – соглашаюсь вяло, мысленно постукиваясь головой о холодную поверхность.
– Ура! – без особой радости подаёт голос Штык. – А то ржавею. Оторвусь сегодня. Давненько так не трясся, так что клятвенно заверяю, буду пьян, неуправляем и похотлив.
– Гы-гы-гы, – гогочет Тёмыч. – Как бы ни пришлось из передряги какой доставать. Ты, главное, кулаки при себе держи, а то больше не пущу! Да и помни – у тебя скоро бои… Какие на хе*** проблемы?!
– Обижаешь, – протягивает насуплено Ромка.
Пока едем, Артёмыч созванивается с друзьями и договаривается на вечеринку в его доме. Заглядываем в магазин, затариваемся, грузимся…
На звонки упорно не отвечаю – просто выключаю телефон. Вечер, ночь и день заливаюсь алкоголем. Беспробудно, зло, безнадёжно. Щупаю каких-то девок, в разговоры не лезу. Меня всё больше утягивает в пучину безысходности и отчаянья…
– Может, нужно было предложить крупную сумму? – рядом плюхается Ромка с бутылкой пива. Я нахожу более-менее пустой уголок в доме Зура, где не снует и не гудит народ, не так сильно грохочет музыка.
– У меня нет "такой" суммы, да и, вообще, нет даже равной моей машине, – порывисто опустошаю бокал с водкой и хрущу кусочками льда, тщетно пытаясь забыться в алкогольном угаре.
– А если Артёмыча попросить. В долг? – подкидывает вариант друг. Да я и сам об этом думал, но нет… Я не так жалок, чтобы опускаться до подобного. Свои проблемы решу сам. К тому же деньги… Как показывает практика, дружба длится ровно столько, сколько не впутаешь в неё деньги. Браки разваливаются, ближайшие родственники, друзья становятся кровными врагами… Видел не раз… видимо, поэтому мы так долго дружим с ребятами: Ромка, я, Артём, ещё несколько пацанов со школьной скамьи. Какие бы у нас ни были жизненные ситуации, никогда не просим денег. Можем сами всучить, насильно, но безвозмездно. А такая сумма… полдома, что у нас с матерью. Выиграл больше года назад у мажора, накопления вложил в прокачку… Это моё чудо. Любовь… и сейчас меня её лишили!
– Спасибо за помощь, но нет у него таких наличных.
– Как нет?! – озадачивается Штык. – У него же родители… Да и сам упакован да подстрахован, – подносит бутылку к губам, но так и не делает глотка.
– О чём говорим? – словно услышав наш разговор, подплывает Зур, потягивая Хеннеси.
– Да я спросил, можно ли у тебя сумму одолжить, чтобы предложить за машину. Может, наличные увидит и всё же сжалится?
– Я бы дал, – спокойно встряхивает головой Тёмыч, без тени лжи. – Но у меня свободного бабла почти нет. Всё, что зарабатывается – вкладываем. Родители и я. Это закон бизнеса: деньги делают деньги. Да к тому же вы знаете, я столько вложил в организацию СВМА, проекты смежные с ним, плачу ребятам, что хакерят… Я гол… Могу выручить рыжиком, двумя, ну полтинником, но не лямы. Как вариант, перезанять у знакомых, но… – ведёт плечом Зур, – в наших кругах ничего не делается просто так. Потребуют процент. В итоге – машина станет в астрономическую сумму. Вы на это готовы?
– Нет, – отрезаю хмуро. – Я не позволю вам в это вмешиваться, да и сам понимаю, что бессмысленно. Мне просто надо переболеть!
Ещё через день пинаю себя: включаю мобильник. Перезваниваю только тем, кому считаю нужным. Потом еду в универ, заглядываю в лабораторию, где на меня бросаются с обвинениями ребята: моя команда с которыми работаем над проектом. Знаю, что борзею – всё на них оставляю, но у меня проблемы. Наспех проверяю, что уже получилось… Пару часов тружусь над пробирками, химичу с пробниками, формулами. Как только нахожу небольшую зацепку для дальнейшего действия, оставляю Галину, Евгешу и Сеньку одних. Но уйти не успеваю, нас вызывает Вирзин собственной персоной и судя по его голосу, разговор намечается очень важный, если даже не судьбоносный.
Матернувшись, созываю ребят и пока собираются отвечаю на новый звонок «неизвестного абонента».
– Да, – настороженно кидаю в трубу, уже подозревая, кто звонит.
– Родион идёт на поправку. Сказал, что тачку свою сможешь вернуть, только если выиграешь большую четвёрку. Я не понял, что это за хр***…
– Зато я понял, – киваю горьким мыслям. – Спасибо.
– Бывай, чемпион, – хмыкает холодно Евгений Петрович и у меня, наконец, опять появляется цель в жизни.
ГЛАВА 28
Ирина
Какое-то время сидим в кабинете Вирзина. Андрей Юрьевич напряжён или, вернее, расстроен. Быстро делает пометки в бумагах, разложенных перед ним на столе, и с нами: Антоном, Нюткой и мной, толком не говорит. Странные посиделки, но, как понимаю, случилось нечто из ряда вон выходящее, вот зав. кафедрой и делает общий сбор.
Вроде все пришли, кого ждём?
Ёрзаю на стуле, а в душе неприятненько так сжимается тугой узел.
– Андрей Юрьевич, может, хоть намекнёте? – робко нарушает молчание Антон.
– Нечего намекать, сейчас ещё группа подойдёт, сразу всем всё и расскажу, – бурчит зав. кафедрой, продолжая работать с документами.
Не успеваю перебрать варианты "групп", как в приёмной раздаются разномастные голоса, потом стук в дверь и до жути знакомое и самоуверенное:
– Можно? – Селивёрстов. – Здравствуйте, вызывали?
Сердце выписывает неконтролируемый кульбит, а я замираю на стуле, не в силах повернуться в сторону вошедших. Неприлично сидеть спиной к людям и не поздороваться, поэтому кидаю через плечо, стараясь попасть в хор голосов: "Здрасте", – и вновь утыкаюсь глазами в Вирзина.
– Входите, вас и ждём, – отрывается от бумаг Андрей Юрьевич и даже очки снимает, кладёт на стол.
Ребята с тихим бормотанием рассаживаются на свободные места, а я не могу себя заставить посмотреть, где Игнат. Вот ещё не дай бог как-нибудь опять чудить начну – падать, краснеть, заикаться. Лучше делать вид, что не знакомы, или, что глупее, но спокойнее для души – якобы Селивёрстова не замечаю.
Ясное дело, не заметить высоченного парня с внешностью голливудской звезды сложно, но я такая… не от мира сего, мне простительно! Подслеповата, туповата…
Чёрт! От досады губу закусываю, и как ни стараюсь прикидываться предметом мебели и игнорировать соседа… непонятно каким расчудесным образом остро ощущаю, что гад устраивается рядом со мной. Блин, ещё бы нюх научиться отрубать – было бы круче не бывает! Да и вообще, как я могу так хорошо различать аромат Игната, ведь с ним, по сути, не сталкиваюсь?!
Он меня травит собой! Точно! Дурман какой-то…
Ноги длиннющие под стол, руки на…
Выныриваю из неуместных тягучих мыслей после настороженного:
– Королькова, с тобой всё нормально?
Непонимающе уставляюсь на заведующего кафедрой, который на меня взирает с не меньшим удивлением.
– Да, простите, – бормочу пристыженно. – Задумалась, – встряхиваю головой.
Едкий смешок всё же вынуждает покоситься на ухмыляющегося Игната. Зло поджимаю губы и опять смотрю на Андрея Юрьевича.
– Так вот, – складывает замком руки на столе зав. кафедрой, – получается, что со следующего года у нас урезают бюджет, и это отразится на финансировании проектов.
Ребята ропщут, у меня, наконец, получается протрезветь окончательно и даже выкинуть из головы мысли об Игнате и его близости.
– И что, нас закроют? Проекты сворачивают?
– Нет, – заверяет Вирзин, – никто не собирается отрезать "растущие конечности", но мне дали ясно понять, что дополнительные средства будут выделены лишь на самые сильные проекты. На моей кафедре ваши команды работают лучше остальных. Да и проекты у вас, скажем так, куда перспективней и полезней для общества, если, конечно, сможете их завершить.
– Завершим, – буркает Игнат. – Только палки в колёса не надо вставлять.
– Никто не вставляет, Селивёрстов. Уж кому-кому, а тебе вообще грех жаловаться на субсидирование. Никто не получает такого количества средств. Тебя продвигают, на конференции и семинары зовут, если есть, кем хвастаться – ты и твоя команда в первых рядах.
– Но денег нет, – заключает холодно Игнат.
– В прежнем количестве – нет, – согласно сожалеет Вирзин. – Скрывать правду бессмысленно. Поэтому и позвал вас всех. Ребята обязаны знать, что от них многое зависит, и если раньше некоторые трудились спустя рукава, – мрачный взгляд адресован Игнату, и по шумному пыхтению понятно, что Селивёрстов прекрасно осознает, что камень в его огород, – то теперь пора собраться и выдать результат. Значимый! Такой, с которым можно требовать, а не лебезить и просить! Мне, знаете ли, тоже не очень нравится пресмыкаться. Я в вас душу вкладываю. Верю, защищаю с пеной у рта. Так что пора меня отблагодарить – результат показать в этом году, и существенней, чем в предыдущем!
Ребята ворчат, шепчутся. Недовольство так и витает в воздухе.
– Паниковать не следует, – продолжает Андрей Юрьевич, – совсем лаборатории не закроют, так что вперёд, за результатами, но имейте в виду: чем меньше покажете по итогам, тем меньше шанса на дополнительные гранты.
– Ага, – задумчиво киваю.
– Это всё? – сухо Игнат. Лениво двигается, а меня аж холодным потом прошибает, когда рука парня непростительно близко от моей оказывается. Вцепившись в металлический подлокотник своего стула, но с убийственным спокойствием, жду ответа зав. кафедрой.
– Да, все свободны, но Селивёрстов и Королькова останьтесь.
Едва сдерживаю шумный досадливый выдох. Напрягаюсь, но на Игната упорно не смотрю.
– Ир, мы в лабораторию, – шепчет Тоха перед уходом.
– Я к вам, как только… – чуть слышно бросаю через плечо, над которым приятель склонятся.
Когда лишние уши покидают кабинет, Вирзин встаёт с места. Проходится до окна, раскрывает и, засунув руки в карманы деловых брюк, покачиваясь на каблуках, начищенных до блеска чёрных туфель, глядит на улицу.
– Что-то ещё случилось? – нарушает затянувшееся молчание Игнат.
Я благодарна, что первым заговорил именно Селивёрстов, так как меня потряхивает от нехорошего предчувствия.
– Вам придётся соперничать между собой за дополнительные гранты.
– Что за бред?! – недовольный голос Игната ударяет по ушам, да так, что я вздрагиваю. – Реально же руки себе режете. Если нам не позволить развиваться, не будет у универа молодых и амбициозных проектов.
– Это от меня не зависит, – оборачивается Андрей Юрьевич. Лицо серьезное, в глазах обречённость. – Я как мог отстаивал необходимость финансирования обоих проектов, но… нам дали время только до конца этого учебного года. Кто из вас сможет лучше себя проявить и сдвинуться дальше, тому обещают значительную часть дотаций. Другие получат лишь отчисления университета, а это куда более скромная сумма.
– Хрень какая-то, – бурчит Селивёрстов.
– Не матерись, – морщится зав. кафедрой. Затворяет окно, возвращается в кресло. – Знаю, что это неправильная политика, но кризис никого не щадит. И спонсор наш недоволен медленным движением проектов. Я объясняю, что это нормально, но… кого это волнует кроме меня и вас?! – Вирзин заметно нервничает. Даже красные пятна на лице выступают.
– Сталкивать лбами студентов, чьи работы совершенно отличаются – не компетентно, – продолжает рассуждать Селивёрстов. – Вы из нас врагов можете сделать…
– Я этого не хочу, но и промолчать не мог. Или стоило спустить на тормозах? – сощуривается Андрей Юрьевич. – А вы болтайтесь в неведении, словно слепые котята. Чем бы отличились под конец учебного года, с тем в новый и пришли…
– Нет, конечно, – ворчит Игнат. – Но и соревнования устраивать – неправильно.
– К тому же мы не в равных условиях, – мямлю в свою очередь. – Игнат с командой работают почти четыре года, а мы…
– Мы можем спорить, обсуждать, но дело это уже решенное. Либо вы показываете результат, либо нет.
– Понял, – кивает Игнат. – Ладно, я тут сижу, проект мой, а почему Ирка за главную? Тоха с Аней тянули без неё два года…
А чего это его вдруг так резко интересует наша команда и проект? Никак задумал какую гадость?! С него не убудет…
Сжимаюсь, затравлено кошусь на Селивёрстова, готовая броситься отстаивать свою позицию и исследования, но парень на меня не смотрит, зато пристально на Вирзина.
– Потому что Ирина начинала с ними ещё в школе, а после приезда ошарашила достижениями в этом же проекте. Поэтому, Игнат, у команды Корольковой большие шансы получить вожделенные средства. Ира не просто так прохлаждалась, она привезла шикарные разработки и образцы, до которых Антону и Ане, как минимум, несколько лет упорных трудов, так что Королькова за главную, и это не обсуждается, – отрезает холодно зав. кафедрой.
– Да мне пох… на самом деле, кто у них кого погоняет, просто уточнил… – мотает головой Игнат, но на лице масса эмоций и самая яркая – бессильное негодование.
– Селивёрстов, – одёргивает парня Андрей Юрьевич. – Забываешься!.. Ир, – теперь уже ко мне, – постарайся, от результатов будет зависеть не только лаборатория, но твоя дальнейшая судьба в университете.
– Угу, – киваю, покусывая губу.
– И ещё. Если не услышите главного, бессмысленно обсуждать дальнейшее.
– А что дальнейшее? – хмурюсь, не сводя въедливого взгляда с Вирзина.
– Нужны результаты. Мне не с чем апеллировать. Дайте хоть зацепку, и тогда я опять буду оббивать пороги начальства! – рявкает зав. кафедрой, чего от него отродясь не слыхали. Мужчина довольно хорошо владеет собой и обычно общается без лишних эмоций. – Мне нужны объективные доказательства в руках, а не мифические на словах! Докажите, что проекты на грани прорыва!
– Угу, – опять киваю, опустив взгляд.
– Мгм, – шумно выдыхает Селивёрстов, заставляя стадо мурашек пробежать по коже, даже плечами передёргиваю от мерзости ощущения.
Ненавижу этот звук "мгм", до трясучки!
– Свободны, – делает отмашку зав. кафедрой, и мы с Игнатом начинаем шевелиться к выходу.
О благородстве и речи не идёт – сосед чуть меня на пороге не сшибает, торопясь на выход и окутав недоброй аурой, но уже в приёмной на миг торопею.
Технику кафедры, красотке-брюнетке, которая с улыбкой даже с кресла офисного привстаёт, Игнат холодно кивает: "Потом", – и покидает помещение.
Девушка заметно мрачнеет, окидывает меня колючим взглядом и опускается обратно.
Знакомы… Не удивительно. Сосед… И красотка!
Банально и предсказуемо!
Тороплюсь покинуть приёмную и я.
По коридору, где снует толпа, – мы как раз на перерыв попадаем, – иду неспешно, прокручивая разговор. Так увлекаюсь, что не сразу реагирую на препятствие. Врезаюсь в парня, а подняв глаза, застываю:
– П-прости, – выдавливаю растерянно, точно дура, утонув в глубокой пасмурности серых глаз. Игнат в кругу ребят и девчат, видимо, сокурсников. Сама не замечаю, как добрела до развилки крыла, где столовка. Сейчас как раз большой перерыв и народу много.
– Мгм, – кивает отстранённо Селивёрстов и, поправив рюкзак на плече, отворачивается.
– Я не хотела, чтобы нас сталкивали, – зачем болтаю, фиг знает, но жизненно важно оправдаться и дать понять, что совершенно не рада происходящему.
На миг всё вокруг застывает и звуки пропадают. Гляжу в напряжённую спину Селивёрстова. Удивлённые лица его компании. Жду с глухим боем сердца и ватными ногами, что не желают двигаться прочь.
– Бл***, ожидаемо, – кривит губы Игнат, вновь обращая на меня внимание.
Его знакомые слушают и с насмешливым интересом поглядывают на меня. Вот теперь сильно смущаюсь. Лицо горит. Никак не желаю привлекать столько зевак.
– Ой, я буду стараться… – ёрничает сосед, – а потом ты меня попытаешься добить, ну или мою награду себе присвоить…
Толпа начинает посмеиваться над ситуацией и, естественно, надо мной. Едко пшикать, шушукаться:
– Очередная фифа…
– Да достали уже бегать за ним…
– Видать мало получила…
– А-ха-ха, Игнат косячит…
– Угу, не дое*** видать.
– Кого добить? – вовремя приливает негодование. Спасибо, теперь язык шевелится, даже ощущаю себя уверенней. – Какую награду присвоить? – хлопаю недоумённо глазами. Плевать на реплики чужих, а вот упрёки Игната не на шутку злят.
