Анна Яковлевна Яковлева
Вершитель
– Обсудим, – кивнул Рюрик.
Терзаемый ревностью, Олег пришпорил коня.
На княжеском подворье стоял дом в три уровня с высоким крыльцом. Над входом красовался череп зубра – символ силы и благополучия хозяев.
Князя Рюрика и его дружину ожидала протопленная баня и накрытые столы. Умила вышла к гостям, обняла старшего сына.
– Знак был, что гостей надо ждать. Баню истопить приказала. Долго ехал, сын. Как всегда, нашел более важные дела, чем забота о матери, – укорила она Рюрика.
– Матушка, у тебя столько помощников! – смущенно отшутился сын.
– Ты знаешь, Рюрик не из тех, кто сдается, – вступился за брата Трувор, – он ищет союзников для похода на франков.
– Пусть боги помогут тебе. – Умила с любовью осмотрела статную фигуру сына. – Приглашай гостей к столу.
Несмотря на голод, Олегу с трудом удалось проглотить кусок. Причиной этому была Ружнена.
По обычаю ободритов женщины делили трапезу с мужчинами. Ружнена сидела за столом между братьями. Красота ее была подобна солнцу: синеглазая, с нежным румянцем во всю щеку и русой косой, перекинутой через плечо, в холщовом сарафане с оторочкой, расшитой руническими символами. Поверх сарафана наброшена накидка, скрепленная на груди брошью с изображением сокола. Держалась Ружнена скромно, но с достоинством. И как ни сверлил взглядом девушку Олег, он ничего не мог прочитать по ее лицу – желает она свадьбы или нет? Глядя на сестру Рюрика, Олег боролся с желанием добиться Ружнены колдовскими чарами, но сердце Олега противилось этому.
После кабана, зайчатины и рыбы на стол были поданы моченые ягоды и напитки. Найдя момент подходящим, княгиня о том, о чем думали все:
– Изборск и Белоозеро не могут оставаться дальше без правителей. Пора Трувору и Синеусу бросить жребий, кому сидеть в Изборске, кому в Белоозере.
Рюрик запротестовал:
– Жребий должны тянуть все. И я не исключение.
– Твой дед завещал тебе Ладогу, потому что такова воля богов, – напомнила Умила. – Ладога, Изборск и Белоозеро смогут удерживать эти земли от врагов. Сделайте то, что не успел сделать ваш отец.
Но Рюрик был не из тех, кто легко покоряется чужой воле, чьей бы она ни была, пусть даже богов.
– Франки и саксы должны ответить за смерть деда, – Рюрик сдвинул брови.
– Это ничего не изменит. Без тебя Ладогу ждут испытания, – изрек волхв.
– Всех нас ждут испытания, – отмахнулся Рюрик, однако Умила поддержала Олега.
– Ты хочешь тянуть жребий наравне со всеми? Тяни! Но если Ладога выпадет тебе, ты останешься и примешь дела.
Не откладывая, в жертву принесли быка, и Олег обратился к покровителю князей и воинов богу Перуну с молитвой. После молитвы братья тянули жребий на княжение. Под слова заклинания трижды бросали в яму сакральные дощечки и трижды доставали их. По форме дощечки напоминали лошадиную голову, одна сторона которой была черной, другая – светлой. На светлой стороне были начертаны названия уделов: «Белоозеро», «Изборск», «Ладога».
Дважды Трувору выпало ехать на княжение в Изборск, и раз – в Белоозеро. Синеусу дважды выпало Белоозеро, Рюрику – трижды выпадала Ладога.
– Глупо спорить с богами, – проворчала Умила. Подобрав подол платья, княгиня удалилась с капища.
Мужчины вознесли хвалу богам и стали расходиться на ночлег.
Олег уже надеялся незаметно покинуть честную компанию, но Рюрик поджидал его у входа в опочивальню.
– Брат, я заметил, как ты смотришь на Ружнену.
Олег усмехнулся.
– И как я на нее смотрю?
– На сестру так не смотрят.
– Это тебе она сестра. А мне – нет.
– Я думал, мы братья.
– Больше, чем братья. Мы единомышленники. Но Ружнена твоя сестра. А мою сестру кличут Ефанда. Когда я познакомлю тебя с ней, она похитит твое сердце.
– Это сказали тебе боги? – усмехнулся Рюрик.
– Это написано в Книге Судеб.
Рюрик прижал ладонь к сердцу:
– Тогда я остерегусь с ней знакомиться. А ты остерегайся глазеть на чужую невесту.
* * *
…Как ни старались ререговичи, Ладога пока не могла сравниться со Старигардом. Строить флот и оснащать его в Старигарде было привычней и проще. Там в избытке имелось все нужное: корабельная древесина, ткани для парусов, верфи и мастера на все руки. В Старигарде легче было набрать добровольцев для похода. В этот город стекались искатели приключений и наемники всех мастей, готовые драться на стороне того, кто больше заплатит.
Узнав о приготовлениях Рюрика, Умила снова напомнила Рюрику о его долге:
– Рюрик, сын мой, – начала княгиня. Голос ее был твердым, а взгляд решительным. – Мой отец Гостомысл завещал тебе Ладогу в надежде, что ты защитишь город и укрепишь его. А ты бежишь отсюда, как нашкодивший пес.
Рюрик хотел возразить матушке, но она остановила его повелительным жестом.
– Выслушай меня и не перебивай. Твой дед считал, что только ты справишься с этой задачей. И я с ним согласна. И поэтому я против твоего похода на Париж.
– С твоего благословения ил без него я пойду в поход, – не менее твердо заявил Рюрик.
– Тебе выпал жребий сидеть в Ладоге. Такова воля богов.
Рюрик нахмурился.
– Я не стану спорить с богами, но исполню их волю, когда вернусь из похода.
Умила заговорила подкупающе мягко:
– Сын мой, это так недальновидно! Если бы твой отец рассуждал, как ты, вы с братьями не появились бы на свет! Все нужно сделать наоборот: женись, а потом иди в поход. Если с тобой что-нибудь случился, у тебя останется наследник! Мое время подходит к концу, не хочу оставлять незаконченные дела. Сын мой, тебе двадцать два года! Ты уже седой. Пора осесть и обзавестись собственным домом. Иначе мне не будет покоя в царстве мертвых.
– Матушка, мой дом – драккар, а семья моя – дружина.
Умила поднесла к глазам вышитый платочек.
– Рюрик, я не дождусь твоего возвращения, – всхлипнула княгиня.
– Матушка, – Рюрик изобразил непритворную печаль. – Я на все готов, чтобы ты жила как можно дольше, но у меня даже невесты нет на примете.
– Это легко исправить! – глаза Умилы просохли. – Ты знаком с датскими принцессами. Неужели ни одна тебе не приглянулась?
– Матушка, при всем моем уважении, принцессы страшны, как тысяча голодных духов тьмы! – испугался Рюрик.
– Есть, есть одна дочь у короля Рагнара, – вмешался Фарлаф. – Правда, Рюрик с ней не знаком. Много за нее Рагнар не даст, поскольку эта дочь прижита им с рабыней. Но она хорошенькая, и этот союз пойдет на пользу нашим отношениям с королем.
– О ком ты, Фарлаф? – заинтересованно спросила княгиня Умила.
– Я о младшей из дочерей Рагнара. Ее зовут Гериной. Очень мила, очень. К тому же девушка – сама скромность.
Погруженный в собственные мысли, Олег не участвовал в разговоре. Произнесенное имя вывело его из задумчивости.
– Это кто сама скромность?
– Герина, – повторил Фарлаф. – Когда мы были в Хедебю, она не выходила из покоев, не участвовала в застольях и плясках.
Олег отлично помнил незаконную дочь Рагнара: девушка была рыжей, с голубыми глазами, легко смущалась и вспыхивала. Но за обманчивой внешностью скрывалась жажда денег и власти, и Олег сразу невзлюбил принцессу. Своенравная и дерзкая, девушка была не подходящей парой Рюрику.
– Как же ты ее увидел, если она не выходила к гостям? – ухватился за спасительную мысль Рюрик.
– На реке. Вместе с другими девушками она полоскала белье.
– Так она еще и трудолюбива! – умилилась княгиня. – Эта девушка – просто подарок судьбы.
– Так что ж ты сам на ней не женился? – рассердился на Фарлафа Рюрик.
– Тебе оставил!
– Мы сейчас же отправим послов за невестой, – захлопотала Умила. Пусть ее привезут в Ладогу, и мы сыграем свадьбу.
– Как? – Рюрик подскочил. – К чему такая спешка?
– Мне недолго осталось, сын мой, – завела Умила, но Рюрик не поддался на уловку.
– Матушка, я ее не видел! Вдруг она полоумная? Или страдает неизлечимой болезнью? Если вам всем так не терпится сыграть свадьбу, так вот брата Вадима жените. Думаю, он возражать не будет.
Упитанный и розовощекий Вадим вспыхнул.
– Сваты познакомятся с ней и присмотрятся, – попыталась успокоить сына княгиня, но Рюрик даже слушать не хотел о женитьбе.
– Нет, нет, и нет!
Наткнувшись на отказ, княгиня прибегла к последнему средству: она сказалась больной. Перестала выходить к трапезе и угасала на глазах.
Через неделю этой тихой осады крепость пала. Согласный на все, Рюрик вошел в покои княгини.
– Матушка, я приму любое твое решение, только выздоравливай поскорее.
На бледных губах Умилы промелькнула улыбка.
– Рюрик, сын мой, ты доверяешь Олегу?
– Конечно. А к чему этот вопрос? – удивился Рюрик.
– Тогда мы отправим Олега к Рагнару, он познакомится с принцессой Гериной и если девушка ему понравится, привезет ее сюда. В конце концов, я не деспот, и не стану женить тебя насильно.
Рюрик поклонился матери:
– Воля твоя, матушка.
Сватовство Герины путало планы Олега: он желал породниться с Рюриком через свою сестру Ефанду. Девочке уже исполнилось девять лет, и через год-другой она вполне сгодится в жены. Но отговаривать Умилу Олег не видел смысла, ибо знал: боги на его стороне. Раньше или позже его желание все равно исполнится.
* * *
… Рагнар был рад устроить судьбу незаконнорожденной дочери, выдав ее за ререговича. Король не скупился, дал за невестой богатое приданое: два кувшина арабского серебра, сорок голов баранов и пять чистокровных скакунов арабской породы.
Не прошло недели, как ладьи Рагнара с Гериной и приданым на борту покинули дождливый Хедебю.
Ветер подгонял паруса, море было неспокойным, и невеста страдала от морской болезни.
В Ладоге нареченную встречали хлебом и солью. Умила была счастлива узнать, что Герина умеет прясть и выделывать козьи шкуры, а в приданом ее имеется веретено и прялка.
На дворе стояла осень, житницы были полны зерна, Трувор и Синеус собрали богатую дань, и свадьбу сыграли веселую, с хороводами и песнями.
Сразу после свадьбы Трувор и Синеус отбыли на княжение каждый в свой удел, и Рюрик решительно объявил о своем отъезде в Старигард.
Ни женитьба, ни наследные права, ни просьбы молодой жены, ни слезы матушки остановить Рюрика не могли.
Ни один ободрит не отправлялся в поход, не заглянув в будущее. С заветных времен у ререговичей было заведено гадание по поступи священного коня. Конь этот жил при храме и не ходил под седлом. За ним ухаживал младший жрец, служитель бога Перуна – Гаян.
Посвятив несколько дней общению с богами, Олег назначил время для обряда – первый день полнолуния.
Едва догорела утренняя заря, перед входом в святилище стали собраться воины Ладоги. Жрецы соорудили препятствие для коня: два копья воткнули в землю, на них положили третье, как перекладину.
С первыми лучами солнца Олег вышел из святилища. Облаченный в белоснежную рубашку и пурпурный плащ, волхв подал знак, и на площади запылали костры. Олег оказался в центре горящего круга. Воздев руки к солнечному диску, волхв прочитал заклинание. Военачальники обступили огненный круг и соединили руки.
Под торжественные моления жрец Гаян вывел священного коня из стойла. Сбруя на коне отливала серебром, на расшитой попоне был вышит золотом лист папоротника – знак бога Перуна. Держа коня под уздцы, Гаян повел его к препятствию.
Под дубами воцарилась тишина, только слышно было, как трещит пламя костров. Трижды священный конь переступал через препятствие, и все три раза – с левой ноги. Это был хороший знак, ибо он сулил князю Рюрику успех и победу в походе.
– Ладогу и дела я оставлю на Вадима, – постановил довольный гаданием Рюрик. На том ререговичи и сошлись.
Груженые мехами и рабами ладьи стояли у пристани, ждали отплытия.
Для совместного удара по франкам две армии должны были объединиться в Старигарде. Олег с Гуды, Актеву, Труаном и Рюаром, Фарлаф и Вермуд, близнецы Рулав и Стемид со своими дружинами сопровождали Рюрика. Хакона приняли на службу в дружину князя, и ярл тоже отправлялся в поход.
Герина упросила мужа взять ее с собой в Старигард, где проживала ее многочисленная родня.
Умила благословила сына, повесив на его грудь серебряный оберег – птицу в кольце молний.
– Сын мой, – напутствовала Умила Рюрика, – это оберег твоего отца. Пусть он служит тебе, как служил Годославу, бережет тебя от недобрых людей, от стрелы, меча, огня и потопа.
Наконец, сборы были окончены. Оставив княгиню Умилу и город на попечение Вадима Храбра, Рюрик со товарищи отплыл на север.
… Ветер надувал паруса, боги благоволили к князю Рюрику, и вскоре его драккары бросили якоря в порту Старигард.
В Старигарде на некоторое время тоска о Ружнене отпустила Олега. Вместе с Рюриком он отдался строительству боевых кораблей и их оснащению.
Появление мага и звездочета отвлекло Олега от военных приготовлений.
Мике сообщил ученику, что пришло его время взойти на следующую ступень служения – стать Хранителем.
– Признаюсь, я считаю твое восхождение на следующую ступень магических знаний преждевременным, но Вершители торопят меня, – откровенно признался маг. – Они желают видеть тебя, чтобы определить, готов ты или нет вместить в себя знания Хранителей.
Ученик великого мага мысленно усмехнулся. Вершители желают устроить ему проверку…
Оставив Рюрика, Олег послушно последовал за Мике в Дельбендский лес, где маг стал готовить ученика к встрече с Советом Двенадцати.
Проводник Высшей Воли не сомневался, что готов к принятию ключей Хранителя. Но также Олег знал, что Вершители наделяют новичка знаниями при одном условии: если он свяжет себя клятвой недеяния. Олег же был убежденным противником недеяния!
Чем дальше, тем больше Олега тяготили ограничения, наложенные на Проводников – они мешали бороться с христианами. Знания и способности, которые получал Проводник, служили только к сохранению равновесия между Явленным и Отраженным мирами. Олегу же необходимо было разрушать – уничтожать христиан и их веру. Без нарушения равновесия это было невозможно!
Проникая в суть Явленного мира, открывая для себя его многообразие, Олег убедился: как языческие боги действуют через жрецов и волхвов, так и христианский Бог действует через своих служителей. Чем крепче вера служителя, тем вернее действует через него Бог. Из этого следовало, удар нужно наносить по служителям.
Мыслями своими Олег поделился с Мике:
– Служители-миссионеры расползались по землям ободритов как сорняки. У Светлых нет сил и знаний, чтобы уничтожить христиан. Или нет желания.
– Не спеши с выводами, – придержал рвение ученика Мике. – У тебя нет опыта, чтобы так говорить.
– Так поделись своим опытом со мной!
– Моих знаний не достаточно, сынок.
Олег смотрел на Мике с нескрываемым недоверием.
– Учитель! Неужели ты не видишь, что наши враги только усиливаются, пока мы накапливаем знания? Почему Вершители медлят? Нужно отменить недеяние!
– Недеяние – удел Хранителей. Это незыблемо. Хранители существуют до тех пор, пока они придерживаются недеяние. Как только Хранитель нарушает закон, он исчезает. Только Вершители наделены правом вмешиваться в судьбы мира, не нарушая равновесия.
– Это несправедливо! – вскипел Олег. – Христиане не боятся нарушать равновесие, почему же Вершители этого не делают?
– Такова Высшая Воля.
– Высшая Воля может меняться. На нее влияют Вершители. Я хочу стать Вершителем, чтобы влиять на Высшую Волю!
– Не торопи события, Олег! Всему свое время.
Испросив помощи у богов, маг достал из потайного ящика тяжелую, в кожаном переплете книгу, открыл на нужной странице и прочитал заклинание на чужом языке. Веки Олега отяжелели, члены одеревенели, и он погрузился в сон.
– Недеяние, – внушал маг и звездочет ученику, – полное подчинение своей воли Совету Вершителей. Отрешение от всего земного. Бесстрастие. Почитание Высшей Воли. Беззаветная преданность ценностям Хранителей.
Так продолжалось и на следующий день, и на следующий…
Затем в занятиях наступила трехдневная пауза, в течение которой маг и ученик вели беседы о жизни, о магии и об избранности.
Очень скоро Вершители получили известие, что Проводник Высшей Воли Олег Вещий готов явиться на Совет Двенадцати Вершителей.
В назначенный день Вершители собрались в тайном святилище, чтобы определить: готов Проводник стать Хранителем или нет. И если окажется готовым, провести обряд посвящения.
Мике не зря считался лучшим из всех живущих магов. Он представил Вершителям того, кого они ждали. Совет Двенадцати был единодушен в своем решение: Проводник Высшей Воли Олег Вещий готов принять знания Хранителя Высшей Воли.
…Новые знания, которыми Вершители наделили Олега, сразу принесли плоды. У Хранителя Олега Вещего появились помощники: два из Явленного, третий из Отраженного миров.
Из мира Яви Олегу стали служить духи двух стихий: воздуха и воды.
От мира Нави Олегу служил Чешуйчатокрылый дух.
После посвящения Хранитель Олег Вещий стал управлять своими сакральными перемещениями в пространстве, мог выбирать место и время путешествия. Без труда Олег мог толковать видения.
Случилось и неожиданное.
Внутренним зрением Олег стал различать на служителях христианского Бога загадочные светящиеся точки. На некоторых христианах были целые скопления «светлячков», как про себя назвал Олег эти огоньки. Они сливались и образовывали подобие облаков.
«Светлячки» таились повсюду – Хранитель видел это в своих сакральных путешествиях по Явленному миру. В разных местах дух его встречал облака мерцающих точек, укрывающих то человека, то христианскую крепость-монастырь, а то и город. Хранитель не решался приближаться к огонькам, наблюдал издали.
Что это? Откуда брались эти «светлячки»? Вопросов было множество, ответов – не было. Хранитель Высшей Воли не мог постичь тайну этих маленьких светлых точек!
В одном из сакральных путешествий Хранитель увидел город, накрытый облаком «светлячков». Это был Гамбург. На этот раз Хранитель отважился войти в город.
Риск оправдал себя. Хранитель стал свидетелем того, как папский легат, некто епископ Ансгарий сеял «светлячков», как крестьянин сеет по весне зерно. Хранитель Высшей Воли Олег Вещий наслал на епископа духа сребролюбия Скряжбу, но дух не причинил старику никакого вреда. По воле Олега анчутки[9] досаждали епископу Ансгарию, дергали за бороду, подкатывали камешки в обувь, щекотали и клонили в сон, но Ансгарий их злые игры пресекал. Осенив себя крестным знамением, монах обращался за защитой к своему Богу. Облако «светлячков» вырастало, и анчутки с визгом разбегались.
«Светлячки» сопровождали монаха всюду и помогали во всем.
Заметил Хранитель, что старик-монах делится с другими своими «светлячками».
Например, Ансгарий выкупал из плена маленьких викингов и варягов, определял в монастыри, где они получали в дар небольшие количество «светлячков» и учились служить Единому Богу. Так Хранитель открыл, что сила свечения точек у всех христиан разная.
С помощью этих «светлячков» епископ разрушал святилища ободритов и обращал язычников в христиан. Олег понял: Ансгарий находится под защитой светящихся точек.
Все увиденное рождало в душе Олега гнев и желание немедленно покарать епископа. Это был непримиримый враг – Олег знал это так же верно, как и то, что он – Вещий Олег. С такими как Ансгарий нельзя договориться. Их нужно уничтожать!
«Кто знает, – думал Вещий Олег, – возможно, меня избрали боги, чтобы я нарушил равновесие между Явленным миром и Отраженным? Возможно, в этом и есть мое предназначение?».
Втайне от Учителя и Совета Вершителей Олег пытался раздвинуть границы, отведенные Хранителям: учился призывать духов Явленного и Отраженного миров, чтобы они дали ему силу и знания остановить натиск христиан. Духи беззастенчиво льстили Олегу, нашептывали, что сильнее него в Явленном мире нет мага и чародея, обещали, что скоро он все изменит, но все оставалось по-прежнему: христиане продолжали теснить ободритов.
Много раз Олег пытался выведать у Мике тайну христиан, но старый волхв оставался непоколебим:
– Тебе рано прикасаться к тайным знаниям христиан – они опаляют и убивают иноверцев. Прикасаться к ним могут только Вершители – Высшая Воля оберегает их и хранит от гибели.
Хранитель Высшей Воли Вещий Олег не привык отступать, и здесь он проявил упорство.
Потеряв терпение, в ночь равноденствия Олег прочел заклинание из древнего трактата и вызвал из Отраженного мира голодного духа Навия. Явившийся в Явленный мир, голодный дух был обречен на гибель. Однако у Навия был один способ спастись – вселиться в мага. Не удивительно, что явившись в Явленный мир, Навий был крайне озлоблен и попытался сразу вселиться в Олега, но не преуспел.
Заклинанием Олегу удалось укротить духа и заставить говорить.
– Сила христиан в той самой книге, что видел ты в своих мысленных путешествиях по миру Яви, – прорычал Навий. – Книга эта переведена на готский язык и называется она Евангелием или Благой Вестью.
– Достаточно, – бросил Олег. Тот час Навий лопнул, на мыльный пузырь, оставив после себя смрад и копоть.
* * *
… В Старигарде настал день, когда войско было собрано, флот построен и оснащен, и Рюрик с Олегом взошли на головной княжеский драккар. Борта его были обиты щитами с изображением пикирующего сокола-ререга – гербом города Рерика и всех ререговичей.
Тысяча двести вооруженных до зубов мечников и лучников составили тьму ререговича. Это были отчаянные головорезы с острова Готланд, ободриты, свены и даны. У каждого был свой счет к королю франков.
Тридцать драккаров ждали спуска на воду, не считая лодок с провизией и лошадьми. В воздухе носилось обещание наживы.
– Будь внимательным, не пропусти знаки, которые посылают боги, – предупредил Олега Рюрик. Последние дни волхв беспокоил князя – он был особенно немногословен и задумчив.
– С таким флотом мы не только на Париж сможем идти, – поглаживая оснастку, сказал Олег. – Но и на Гамбург.
– Гамбург? – Рюрик был удивлен и не скрывал этого. – Так вот, почему ты сам не свой. Отличная мысль.
Олег уже продумал детали похода. Он видел в своих снах, как после взятия Парижа флот Рюрика спускается по Сене в Северное море, оттуда поднимается по Лабе… И вот он, Гамбург…
Вещий Олег принес жертвы богам, заговорил обереги, оружие и доспехи, но этого ему было мало. Олег обратился за помощью к Мике, и учитель совершил обряд на халдейском языке, чертил круги на земле и знаки, и обещал в походе покровительство звезд.
Весной, точно в срок, назначенный Рагнаром, караван из тридцати боевых драккаров с четырьмя десятками воинов на каждом, покинул бухту Старигарда, держа курс к северному побережью Франции. В поход за славой.
Жену Герину Рюрик оставил в крепости Старигард.
* * *
… В среднем течении Сены драккары пристали к берегу, викинги сняли с бортов плотно пригнанные щиты. Вооруженные до зубов мечами, короткими кинжалами, секирами, копьями, дротиками и луками норманны лавиной хлынули с кораблей в долину реки.
Выглядели викинги устрашающе: из-под низких, закрывающих лоб конических шлемов с опускающейся на нос защитной полоской смотрели подведенные сажей глаза. Передвигались варвары в полном молчании, только скрипел песок, и шелестела трава под ногами, да изредка раздавались слова команды. Над шлемами реял стяг с изображением Ворона бога Одина. Крылом птица указывала направление похода.
Уничтожалось, крушилось все, что попадалось на пути. Молодые женщины, дети и мужчины всех оттенков кожи становились добычей викингов. То здесь, то там вспыхивали ссоры из-за полонянок, спорщики хватались за ножи. В такой стычке с пиратом Фарлаф получил рану в живот. Рана оказалась не глубокой, но противник Фарлафа был примерно наказан: сам Рагнар судил его и приговорил к смерти.
Земля горела, норманны набивали трюмы кораблей пленниками. В плен к язычникам попадали монахи и священники, – их Олег считал главной добычей. Больше всего «светлячков» волхв обнаруживал как раз на них, на служителях церкви и монахах.
По сути для Олега это была война со «светлячками». Но уничтожить их оказалось не по силам и двум армиям викингов: в разграбленных и сожженных городах «светлячки» редели, но не исчезали. И чем больше мук терпел христианин, тем ярче сияли на нем «светлячки». Когда пытки становились нестерпимы, «светлячки» собирались венком на голове мученика. Когда же христианин уходил в мир иной, «светлячки» поднимались к небу, и волхв еще долго видел их сияющий след. Олег мог голову дать на отсечение, что «светляки» уносили с собой души христиан. Днем и ночью Олег наблюдал, как возносятся «светлячки». Для Олега было пыткой ощущать свою беспомощность перед неведомым – перед светящимися точками.
Грабительское шествие армии викингов продолжалось. Олег вел свою войну.
Волхв и Хранитель достиг такой высоты в магическом искусстве, такую силу придал своему оружию – мечу, кинжалу, дротику, амулетам и оберегам, что стрелы франков меняли направление, и вражеский меч не причинял ему вреда. Он был заговоренным, заколдованным, и сила этого колдовства распространялась на окружающих его людей. Рюрик и воеводы знали это, знал об этом и архиепископ Реймсский Гинкмар.
…Весть о том, что по Сене движется флотилия норманнов, застала монахов аббатства Сен-Дени врасплох.
Воины духа полагались на армию короля, которая в тот момент была далеко за пределами королевства.
– Король усмиряет мятежников в Аквитании, Ваше Преосвященство, – обрисовал положение прибывший из епископата архиепископ Реймсский Гинкмар, – защищать город некому. Жители в панике покидают Париж. Берега Луары лежат в пепле и руинах. Амбуаз и Вернон разграблены. И это перед самой Пасхой! – архиепископ Гинкмар сокрушенно вздохнул.
Внимавший ему аббат Эбль вторил архиепископу:
– Перед самой Пасхой!
– С норманнами идет внук князя Гостомысла Рюрик. Ему служит волхв, некто Олег Вещий, – продолжал Гозлен. – Его Преосвященство епископ Эней предупредил об этом волхве особо. Этот служитель дьявола возомнил себя властителем мира. Он способен вызывать духов тьмы и перемещаться в пространстве. Он вводит варваров в транс и превращает их в берсерков.
– Господи, помилуй! – Суетливый и низенький, с тонзурой на голове, аббат Эбль осенил себя крестным знамением. – Надевает на воинов «медвежьи рубашки»?
– Именно так, Ваше Преосвященство, – подтвердил архиепископ. – Они дерутся без страха, как звери. Его Святейшество остерегается, что этот Вещий Олег смешает вероучения и подменит христианский культ языческим, используя наши святыни. Мы знаем, как это делается. Так уже случилось с мощами Святого Вита.
– Мощи! – воскликнул аббат Эбль, – Ваше Высокопреосвященство, мы заберем мощи святого Мартина и святой Женевьевы! И священную Орифламму[10] вывезем из Сен-Дени. Варвары не получат ничего!
Архиепископ Гинкмар церемонно простился с аббатом Эблем, а монахи-бенедиктинцы с усердием принялись исполнять распоряжение. На закате вверх по Сене потянулись первые лодки, груженные священными предметами, церковными реликвиями, серебром и золотом…
…Армия норманнов осела в устье Сены и разбила лагерь на острове Уазель в Нормандии.
Используя тактику пиратов, немногочисленные отряды совершали короткие вылазки, свозили награбленное на остров, здесь делили добычу.
Привлеченные богатыми невольничьими рынками, в Руане викинги задержались, и не только ради невольников.
В одну из ночей великий волхв увидел во сне священную книгу христиан. Книга находилась за расписанными вратами, скрытая от посторонних глаз.
Ранним утром Олег сам повел отряд на Руан.
Волхв рыскал по городу в поисках расписных врат, за которыми хранилась священная книга, прочесывал аббатств, не обошел даже дважды разоренный Руанский собор.
Наконец, видение привело Олега в Сент-Уэнский монастырь. Едва переступив порог собора, Олег увидел богато украшенные врата из своего сна. Он остановился, принюхиваясь и прислушиваясь.
Неведомое благоухание наполняло своды церкви. Оно напомнило что-то Олегу, но напрасно он напрягал память – воспоминание не приходило.
– Там книга, – коротко указал он воеводам Рюару и Актеву, – принесите мне ее.
Рюар и Актеву кинулись в алтарь и вынесли толстую книгу в золотом окладе.
– Это она?
Олег кивнул. Он хотел было взять фолиант, но ясно увидел на окладе свечение огоньков, к тому же книга источала благоухание. Олега пронзило воспоминание: головы гамбургских мучеников на стенах Старигарда! Они благоухали точно также!
– Укройте ее чем-нибудь и отошлите в мой шатер, – велел Олег, так и не прикоснувшись к Евангелию.
Рюар и Актеву вернулись в алтарь за платом, что лежал на престоле.
В ту же секунду Олега же посетило странное видение: он явственно различил черные крылья за спинами воевод. В следующее мгновение земля качнулась под ногами Вещего Олега, его окутало облаком или туманом. Олег хотел и не мог сдвинуться с места. Голова его кружилась, дурнота застилала глаза, и он не удержался бы на ногах, если бы его не подхватили сильные руки.
Ратники вывели волхва и воеводу из церкви. Отдышавшись, Олег огляделся. Здесь все было привычным: солнце, лица викингов, запахи, голоса… Морок прошел.
Олег с недоверием посмотрел на своих спутников. Оба личных стража волхва выглядели встревоженными, но не более. Никаких черных крыльев за спинами…
– Вы ничего не видели в святилище? – спросил Олег слабым голосом.
– Нет, господин, не видели, – заверили ратники.
Придя в себя, Олег обнажил меч.
Монастырь был ограблен и подожжен, братьев-бенедиктинцев варвары изрубили.
Та же участь постигла братию монастыря Жюмьеж. Когда весть о судьбе собратьев достигла соседнего бенедиктинского монастыря Фонтенель, отцы решили откупиться и собрали шесть фунтов золота и серебра. Приняв выкуп, варвары великодушно сохранили бенедиктинцам жизнь, и угнали в рабство.
Его Высокопреосвященство не слезал с коня, предпринимая все возможные меры к спасению монастырей и святынь, аббат Эбль без устали руководил отправкой ценностей из монастырей, но варвары опережали его.
Прибыв в аббатство Сен-Дени, архиепископ Гинкмар сообщил братии печальную новость:
С безотчетной жестокостью викинги прочесывали острова и долины, на которых процветали аббатства, грабили соборы, в поисках золота и серебра разоряли гробницы. Викингов привлекали иконостасы, серебряные и позолоченные оклады икон. Доски с изображением святых ликов они бросали в огонь или подвергали поруганию. Серебром, золотом, церковной утварью наполняли телеги и повозки и отправляли на лодки.
– В плену у варваров находятся наши братья-бенедиктинцы числом шестьдесят восемь. Выкупить их – наш священный долг.
Собрав выкуп, монахи отправили королю викингов двадцать шесть фунтов серебра. Пленных монахов Рагнар возвратил, но от богатого выкупа аппетит варваров только разыгрался. Шпили башен аббатства Сен Жермен дразнили воображение варваров, но его укрывали стены Парижа, и викинги оставили аббатство на закуску.
Поделив выкуп, Рагнар и Рюрик разделились: король данов продолжил грабить берега Сены, а ререгович отправился на юг, в приток Сены – Луару.
