Анна Яковлевна Яковлева
Вершитель
На юге северянам были в диковинку зеленый виноград, незрелая смоква и ягоды тиса. Они ели все без страха, не подозревая, что вскоре начнутся кишечные болезни.
Извещенный о нашествии норманнов, Карл Лысый спешно вернулся из Аквитании. Разместив войска на левом и правом берегах Сены, король попытался отрезать норманнам путь на Париж, но северяне пошли в атаку и смели королевскую гвардию.
Повинуясь одной только злобе, Рагнар приказал принести в жертву скандинавскому богу Одину сто одиннадцать христиан. Виселицы намеренно были установлены на одном из островов Сены, чтобы франки вместе со своим королем могли следить за действием. Вместе с королем франков за казнью наблюдал архиепископ Гозлен.
Короля сломила жестокость викингов. Оставив войско, он укрылся за стенами парижского монастыря Сен-Дени и вместе с братией принялся горячо молиться.
Варвары беспрепятственно продолжали кровавый пир.
* * *
…И вот он – королевский Париж, вишенка на бисквитном торте.
Семь тысяч язычников в предвкушении богатой добычи встали под городскими стенами.
Роскошь аббатств, королевских замков и резиденций, золото и серебро, редкие драгоценные камни, посуда, меха, забавные механизмы и безделушки, ювелирные украшения, гобелены и королевские одежды – и все это расстилалось у ног язычников.
На лодках, телегах и пешком парижане в панике покидали город и укрывались в лесах.
11 апреля 845 года, ровно в Пасхальное Воскресенье, не встретив препятствий, армии Рагнара и Рюрика ворвалась в Париж. На несколько недель в городе воцарились убийства, грабежи, разбой и насилие. Соборы, замки вельмож и дома бедняков, мужчины, женщины, дети – все стало добычей.
Вассалы советовали королю вступить в переговоры с норманнами и откупиться от них.
– В лагере варваров начались повальные кишечные болезни. Сейчас Рагнар будет сговорчивее, – доказывали они.
Сведения были достоверными. Зеленые плоды, которые употребляли в пищу варвары, нанесли больше вреда армии, чем конница короля.
Карл Лысый счел аргументы убедительными.
На переговоры к норманнам Карл отправил правителя Велигарда вождя ободритов Табомысла.
Рагнар со своей дружиной встречал послов в тронном зале королей Меровингов, чем несказанно гордился.
Узнав среди послов дядюшку, Рюрик побледнел и схватился за рукоять меча.
– Успеешь еще, – шепнул Рюрику Олег, заметив его порыв.
– Досточтимый король, – Табомысл опустился на одно колено и склонил голову перед завоевателем. – Король франков Карл Второй доверил мне убедить тебя вывести войско из города. Скажу по совести, мне нет дела до короля и монахов, которые трясутся над своими реликвиями, но я думаю, ты только выиграешь, если послушаешь моего совета.
– Говори.
– Королю известно, что войско твое поразили желудочные болезни. Но он предлагает тебе выкуп. Назови сумму, которая тебя устроит, получи выкуп и уходи. Ведь ты всегда можешь вернуться и снова осадить город.
Рагнар оценил совет по достоинству.
Король данов и Рюрик переглянулись, и под сводами древнего замка прозвучала цифра:
– Семь тысяч фунтов серебра.
Когда Табомысл назвал Карлу Лысому сумму выкупа, тот возвел глаза к сводам собора Сен-Дени:
– Наглый мерзавец! Я – потомок Карла Великого! Как он смеет?!
– Смеет, Ваше Величество, – с показным смирением ответил Табомысл. – Он в Париже, во дворце Меровингов. На вашем престоле.
Подданным короля ничего не оставалось, как собрать деньги и драгоценности и выкупить Париж у викингов.
С выкупом к Рагнару вновь отправился Табомысл. На повозках, запряженных мулами, он привез сундуки с серебром Рагнару в лагерь.
Понадобилось несколько дней, чтобы перевезти серебро к Сене, где ждали отплытия грузовые лодки викингов.
Погрузив добычу на корабли, язычники покинули столицу франков. Напрасно франки надеялись, что отделались от варваров. Легкая победа пьянила не хуже крепкого вина.
Рюрик с Рагнаром отослали награбленное, отправили больных, предали огню умерших. Рагнар остался в устье Сены, а Рагнар поднялся по Луаре на север, вышел в залив и ударил по городу Бордо.
Разорение монастырей и убийства христиан продолжились. За этим занятием язычники провели все лето, осень и начало зимы.
Все это время Олег не уставал внушать Рюрику, что их ждет Гамбург. С наступлением холодов Рюрик встретился с Рагнаром и обсудил дальнейшие планы.
– Я отправляюсь в Гамбург, – заявил ререгович. – Ты со мной?
– Зачем тебе Гамбург? Разве мало ты взял в Париже и Бордо?
– Хочу вернуть должок Людовику.
Рагнар откинул полог шатра и оглядел становище: пресыщенное войско тронуло разложение. Викинги предавались развлечениям с полонянками. Награбленного хватит всем до весны, нужно возвращаться домой, пока головорезы еще помнят о дисциплине. Лакомый кусочек – остров Сите с великолепными бенедиктинскими аббатствами Сен-Дени и Сен-Жермен-де-Пре можно оставить на следующий раз.
– Это твой пирог, – ответил Рагнар. – Иди и отомсти за своих предков и за наших богов.
С благословления короля Рагнара флот Рюрика отправился в Северное море, чтобы откуда войти в устье Лабы.
– Это твой пирог, – повторил Рюрик, передавая Олегу командование, – отомсти за наших предков и наших богов.
* * *
…Боги благоволили Олегу, все повторилось, как под стенами Парижа: правитель Гамбурга – граф Бернхард – отсутствовал.
Викинги под предводительством Олега штурмовали Гамбург.
Епископа Ансгария и его послушника Римберта Олег нашел в алтаре Мариенкирхе. Коленопреклоненный папский легат молился о спасении Гамбурга и его жителей.
На глазах у мальчиков из приходской школы, под общий смех и издевательства пиратов Фарлаф и Стемид вытолкали епископа из церкви, разграбили гробницы и предали поруганию мощи святых Сикста и Синнеция.
Так долго искавший встречи с противником, Олег в первый момент был разочарован: Ансгарий оказался тщедушным стариком в черном облачении и тонзурой на голове. Однако глядя на старика, Олег медленно наливался ненавистью: начиная с лысины и заканчивая носками башмаков Ансгарий весь был покрыт «светлячками». Именно это обстоятельство привело Олега в ярость, он едва удержался, чтобы не изрубить монаха на месте.
– Вы свободны, – объявил ученикам приходской школы Олег. – Вы можете стать воинами и отомстить за себя и свои семьи.
Дети дрожали от страха и холода, но плакать боялись. На них, как на их пастыре, Олег видел светящиеся огоньки… Проклятье!
– Ты знаешь, кто я? – высокомерно спросил Олег старика.
– Знаю. Ты Вещий Олег.
Вещим Олега еще никто не называл, только Мике.
– Старик, твой Бог не слышит тебя, – процедил Олег. – Все твое теперь мое.
– Господь дал, Господь взял. Благословенно имя Господне! – ответил Ансгарий. – Мне жаль тебя, Олег. Ты веришь в мертвых богов и строишь мертвое царство, а сам забыл о смерти.
– Взять его! – приказал Олег сопровождавшим его мечникам.
Больше всего бедному Ансгарию было жаль юные души воспитанников. Они еще не окрепли для таких испытаний.
– Ничего не бойтесь, дети мои, – епископ осенил крестом маленьких послушников. – С нами Крестная Сила!
Епископу и его ученику Римберту связали руки и на веревке потащили к остальным пленникам.
Два дня понадобилось язычникам, чтобы от спокойного, сытого и процветающего Гамбурга и его окрестностей осталась черная тень. Кровь лилась рекой. Шесть тысяч христиан были замучены. Свершив месть, Олег доставил в шатер Рюрика несколько сундуков серебра и золота.
– Так будет всегда, – пообещал волхв князю.
Только весной, оставив с Гамбурге немногочисленный гарнизон во главе с Труаном, Олег с дружинами отплыл в Старигард.
Закованные в цепи, на одном из драккаров плыли Ансгарий и Римберт. Свечение огоньков над их головами требовало от Олега особой выдержки.
* * *
…Все взрослое население Старигарда высыпало на пристань встречать войско. Гарнизон города во главе с Хаконом также прибыл на пристань и приветствовал победителя словами:
– Да здравствует Рюрик!
Герина махала мужу рукой, Рюрик смотрел на жену и не узнавал: куда девалась та скромница и тихоня, которую он оставил несколько месяцев назад? Наряженная в меха и дорогие платья, Герина держала себя как жена цезаря.
В порту Рюрик неожиданно столкнулся с Табомыслом и его с сыном Святозаром. Сородичи готовились выйти в море, грузили на корабли товары.
Увидев Рюрика, Святозар обнажил меч. Рюрик выхватил из-за пояса секиру и одним ловким ударом выбил меч из руки брата.
Табомысл через силу улыбнулся:
– Приветствую тебя, Рюрик! Ты стал настоящим героем, истинным внуком своего деда. Это неправильно, что ты уехал из Велигарда и пропал.
Рюрик мрачно ухмыльнулся:
– Я пропал? У тебя короткая память, дядя. Ты прогнал меня из Велигарда, потому что ты боялся меня больше, чем Людовика.
– Велигард будет рад твоему возвращению, – поспешил заверить Рюрика Табомысл. – Это земля твоего деда. Там покоится его прах.
«Предательство не спасло Табомысла. Велигард живет в преддверии войны, – догадался Рюрик, – и нуждается в союзниках».
– Прах моего деда может быть спокоен, – ответил он вслух.
– Велигард нуждается в верных союзниках, – наконец, выдавил из себя Табомысл.
– Твои союзники теперь саксы и франки, – не удержался Рюрик. – Говорят, ты принял их веру?
Табомысл побледнел.
– Это ничего не значит. Я сделал это, чтобы спасти свой народ и сохранить крепость Велигард. Жаль, что этого не сделал твой дед.
– Мой дед сделал гораздо больше: он вырастил внуков верными своему роду и своим богам. Я выполнил его волю. И твое желание тоже выполнил. Теперь ты выполнишь мое: исчезни из Старигарда как можно скорее, иначе я не отвечаю за своих людей. Как ни посмотри, теперь ты христианин, а мы христиан не жалуем. Прощай.
Рюрик поспешил оставить родственников – они с Олегом устраивали показательную казнь: завтра на городской площади несколько десятков монахов, плененных в долине Сенны, будут принесены в жертву богам.
По юлианскому летоисчислению наступило 1 августа 846 года.
С раннего утра на площади у крепостных ворот был слышен стук топоров – плотники строили помост, на который должны будут подняться приговоренные. Вокруг помоста уже собрались первые зеваки.
Солнце согревало цветущую землю, зрели плоды в садах, наливались колосья в полях. Смеялись дети, обменивались тайными знаками влюбленные, и матери семейств щипали кур. А на торговой площади Старигарда орудовали палачи: сменяя друг друга, они вырезали пленным христианам на лбах кресты, затем отсекали головы.
На площади яблоку негде было упасть от желающих увидеть казнь. На глазах горожан к концу дня шестьдесят христиан были преданы смерти.
История сохранит предание о «Гамбургских мучениках», а имен палачей никто не запомнит. Но в тот момент язычники ликовали.
Для устрашения всего христианского мира головы мучеников были насажены на копья и выставлены на крепостных стенах Старигарда.
Усталые и довольные горожане разошлись по домам. Все шло своим чередом.
Рюрик провел ночь в объятиях жены Герины, воеводы развлекались в таверне, Вещий Олег в уединении совершенствовался в магии…
…Наутро жители Старигарда стали свидетелями страшного зрелища: вместо солнца над городом висел огненный крест.
Видение поразило язычников, в страхе они разбежались и попрятались.
Крепость еще была погружена в сон. Герину разбудили шорохи и шепот. Она открыла глаза, прислушалась – через полог в покои проникали голоса и беготня. Накинув покрывало, княгиня вышла наружу и застала своих служанок в волнении и слезах.
– Что случилось? – накинулась на девушек Гарина, – что за возню вы тут устроили?
– Госпожа, боги послали на нас кару, – ответила одна из служанок. – Я своими глазами видела огненный дождь.
– Дура! – Герина замахнулась и влепила девушке пощечину. – Чтоб я не слышала этого больше.
Однако ввернувшись в покои, Герина стала будить спавшего мужа:
– Рюрик, вставай!
Рюрик отмахнулся, но Герина продолжала его расталкивать.
– В крепости неспокойно, разве ты не слышишь? Служанка сказала, идет огненный дождь. Она выходила на двор и видела огонь своими глазами.
Рюрик разлепил веки и прислушался: топот и голоса за ковровым пологом усиливались. Внезапно князь почувствовал беспокойство. Он принюхался – тянуло дымом. Одеваясь на ходу, Рюрик быстрым шагом направился по коридорам крепости к выходу.
Масляные светильники освещали тусклым светом каменные стены. Стражи не было…
– Где все? – крикнул Рюрик, отбрасывая полог с очередной двери. Крепость словно вымерла.
Фарлаф появился, как из-под земли:
– Рюрик, плохие новости. Над городом в небе висит огненный крест.
Рюрик выбежал во двор. В нос ударил запах гари.
Первое, что увидел князь – сбившихся в кучу слуг. Они смотрели молча на небо. Рюрик поднял глаза и ужаснулся: в небе полыхал огромных размеров крест…
Кони рвались с коновязи, скулили собаки на цепях, мычали коровы в стойлах, визжали свиньи в загонах…
– Выгоните животных из стойла! – прокричал Рюрик Фарлафу. – Лошадей отвяжите и наполните все бочки и чаши водой!
Отдав первые распоряжения, князь послал за волхвом и с нетерпением ждал его в своих покоях.
Ждать пришлось долго.
С песнями и заговорами жрецы в это время пахали охранную борозду вокруг города. Олег делал то, что полагается делать волхву: шел за пахарем и собственноручно засыпал борозду заговоренным песком. Жег благовония, совершал обряды очищения воды и воздуха, однако огненный крест по-прежнему висел над городом, горела выжженая солнцем трава, Старигард все сильнее затягивало дымом. В толпе у святилища нарастал ропот, в городе назревал бунт, о котором предупреждали гадальные кости.
– Что это, Олег? Ты можешь мне объяснить, что означает этот крест на небе? И что нам делать? – завидев волхва, забросал его вопросами Рюрик. – Чего нам ждать?
– Пока у меня нет ответов, Рюрик, – признался Олег. – Мне нужно время, чтобы объяснить это явление. Мы принесли богатую жертву нашим богам.
– А если боги не примут жертву? Ведь это проклятье, да, Олег? – Рюрик с надеждой и страхом смотрел волхва.
Олег взглянул на Рюрика:
– Возможно.
– Это ты наслал мор на Сатригард?
– Рюрик, я здесь, со всеми вместе. Зачем мне насылать проклятье на самого себя?
Слова волхва не успокоили Рюрика.
– Так узнай, за что боги прокляли нас! Если крест не исчезнет к утру, нас с тобой живыми закопают в землю. – Рюрик махнул на волхва рукой.
Поклонившись, Олег покинул князя и вернулся в святилище.
Перед Вещим Олегом стоял выбор: молча наблюдать за происходящим или вступить в борьбу. Как Хранитель он был обречен на недеяние, но как горожанин и личный волхв Рюрика он должен был действовать. На этот раз Олег не стал своевольничать. Призвав Ворона, Олег отправил его к Вершителям. Оставалось только ждать ответа.
Над городом по-прежнему висел огненный крест, с неба сыпались пепел и угли, город задыхался в дыму, улицы опустели.
Ближе к вечеру волхв набросил накидку и выскользнул из святилища. Пустыми улицами направился к городской тюрьме. Постучал условным стуком. А ответ на стук в оконце выглянул надзиратель. Лязгнул замок, и волхв вошел в отворенную калитку.
– Веди меня к пленным монахам! – бросил Олег надзирателю.
Старый вояка провел волхва к заключенным монахам-бенедиктинцам. Олег высматривал кого-то среди пленных, и надзиратель спросил:
– Кого ты ищешь?
– Я ищу старика Ансгария, – неохотно ответил Олег.
Надзиратель повел волхва в подвал, где томились епископ и его ученик.
Со времени последней встречи старик не изменился: все та же блаженная полуулыбка блуждала на его бескровных губах, все та же любовь плескалась в глазах. И «светлячки»! Проклятых «светлячков» было такое множество, что они слепили глаза! Среди вшей, грязи и болезней, каземат весь сиял от «светлячков»!
– Это ты проклял город и жителей? – ровным голосом спросил волхв Ансгария.
– Нет, не я, – отозвался чуть слышно монах. – Господь Всемогущий наказывает вас. За грехи ваш город постигнут беды и казни, подобные египетским. Будет мор и падеж.
Ни один мускул не дрогнул на лице Олега. Желание просить совета у старика испарилось без остатка. Не сказав ни слова, волхв удалился в сопровождении того же стражника. Нет, он не опустится до того, чтобы умолять врага о помощи!
Прощаясь со своим проводником, Олег положил ладонь на макушку служивому. Глаза надзирателя странно выкатились, лицо налилось кровью, и бедняга рухнул к ногам волхва.
… Время словно остановилось, день и ночь слились в единое целое. Казалось, Старигард погрузился в безвременье, и этому не будет конца.
Тем временем пророчество Ансгария стало сбываться: на животных напал мор. Лошади, коровы, мулы и козы падали на улицах города… Столицу ободритов заполнили полчища мух. Над Старигардом стояли смрад и зловоние.
На этом беды не кончились.
Многие матери стали замечать страшные язвы не своих детях. Нежная детская кожа краснела, на месте покраснения открывалась гнойная рана. Вскоре болезнь перекинулась и на взрослых.
«Черная смерть», – шептали люди и в ужасе бежали из Старигарда, но смерть настигала их в пути. Страх и паника усилились, когда оказалось, что ни один из пленных христиан чумой не заболел.
Не мешкая, во дворце собрался совет.
– Болезнь распространяется по воздуху, – обратился к военачальникам Рюрик. – Надо сжигать тела умерших и их вещи.
– Я слышал, в Испании «черная смерть» опустошила целые города. Христиане знают, как лечить эту болезнь, – предположил Фарлаф.
– Они должны знать, как остановить чуму, – согласился с Фарлафом Рюрик.
– Надо принести жертву богам, – объявил Олег.
– Это невозможно! Наши животные поражены болезнью, нам самим есть нечего, – запротестовали близнецы Рулав и Стемид, Фарлаф, Вермуд и другие воеводы. Хакон хранил молчание.
В надежде найти того из монахов, кто поможет остановить чуму, воины обшаривали все темницы и корабли, в которых томились христиане. Одного за другим в крепость доставляли узников, и всем Олег задавал один и тот же вопрос:
– Ты знаешь, как остановить «черную смерть»?
Не получив ответа, Олег отправлял пленных либо назад в темницу, либо на виселицу.
Ратники закрывали лица платками, как это делают жители пустынь, и сгребали баграми раздувшиеся тела и туши животных, собирали их в ямы и сжигали. Над городом стоял тошнотворный дух. Несмотря ни на что страшная болезнь распространялась быстрее ветра.
Пытаясь уберечь от заразы беременную жену, Рюрик запретил ей выходить из крепости.
Однако все меры оказались тщетными, и новая беда не заставила себя ждать: Рюрик почувствовал жар и недомогание. Знахарка уложила его в постель и для подкрепления сил дала испить кровь жертвенного теленка.
Несколько дней Рюрик порывался встать, но в паху у него появились шишки – бубоны, и Рюрик окончательно слег. Слуги стали тайно покидать крепость, стража была бессильна остановить их. Обезумевшие люди устремлялись вон из города, не ведая, что смерть уже поставила на них свой знак.
Совет Вершителей по-прежнему хранил молчание, и молчание это вредило Олегу. Власть и авторитет волхва пошатнулись. Он был близок к тому, чтобы начать действовать на свое усмотрение.
Скоро крепость опустела.
У постели Рюрика Олег застал старуху-знахарку и братьев-близнецов Стемида и Рулава. От них Олег узнал, что Фарлаф и Хакон тоже слегли.
В этот момент Олег понял, что тянуть больше нельзя.
Волхв вернулся в святилище, прочитал заклинание, отпил из бурдюка магической влаги, сел у огня, закрыл глаза и сосредоточил все свое внимание на том, что его беспокоило. Постепенно Олега окружила ночь. Неясные тени скользили вокруг волхва, то принимая облик животных, то человеческий образ. Олег напряженно всматривался в образы, выплывающие из сознания, но не узнавал никого. Наконец, сквозь ночь пробился огненный язык и осветил лицо старика. Не сразу, но Олег узнал его. Это был Ансгарий!
Видение отняло последние силы у волхва, и несколько часов подряд он проспал глубоким сном.
Тем временем болезнь Рюрика набирала силу, он уже не поднимался с ложа. Олег поставил у входа в покои князя самых преданных людей – Актеву и Гуды – и велел не впускать никого, включая Герину.
Поборов ненависть к старику-монаху, отправил за ним в темницу Труана.
Едва взглянув на вошедшего Ансгария, окруженного «светлячками», Олег почувствовал прежний гнев. Стараясь ничем не выдать свои чувства, он обошел старого епископа по кругу.
– Скажи, старейший, почему болезнь пожирает только нас, а вас не трогает? – спросил Олег, продолжая отмерять шагами круг.
– На все воля Бога, – прозвучал в ответ тихий старческий голос.
– Мой князь и господин умирает. Мои боги сказали, что ты можешь помочь князю.
Олег перестал кружить вокруг Ансгария, остановился напротив и навис над монахом.
– Как остановить «черную смерть»? Если знаешь способ, скажи и получишь свободу. В противном случае твою голову насадят на копье. На городской стене как раз осталось несколько свободных мест.
Вид у Олега был грозный, но старик не испугался.
– Я возьмусь за лечение, но не из страха, нет. Я вылечу князя, потому что этого хочет Господь, а я Его слуга. – Ансгарий умолк. Олег ждал продолжения, но старик словно заснул.
– Ну! Чего ты ждешь? Приступай! – взорвался волхв и Проводник Высшей Воли.
Епископ не пошевелился, и Олег пригрозил:
– Не заставляй меня пожалеть, что я не казнил тебя.
– Страсти тебя погубят, – заметил Ансгарий. – Если ты меня казнишь, моя душа отойдет к праведникам. Как души тобой казненных гамбургских мучеников. Обрати внимание, их головы остаются нетленными, несмотря на жару, дождь и ветер.
– Что за чушь! – Олега рассмешила выдумка монаха.
– А ты поднимись на крепостную стену и посмотри.
– Я долго терпел тебя старик, но моему терпению пришел конец. Если ты сейчас же не приступишь к лечению князя, я прикажу отрубить тебе голову!
– Господь наш поможет твоему господину, если ты исполнишь все мои условия, – сообщил Ансгарий. Его старческий голос вдруг окреп, в нем появились власть и сила, и ни один мускул не дрогнул на изможденном лице.
Ничего подобного Олег не ожидал от старика. Он был уверен: в обмен на свою жизнь монах откроет тайну исцеления.
– Не томи, старик! – процедил Олег. – О каких условиях ты говоришь?
Старый епископ подошел к постели Рюрика, откинул шкуры. Сначала пристально исследовал язвы на теле князя, потом обнюхал их.
Олег заподозрил, что старик издевается над ним.
– Говори, же!
– Для начала, – рассеянно отвечал Ансгарий, – вы должны отпустить всех пленных христиан.
– Это все?
– Нет. Затем князь Рюрик откажется от своих богов, уничтожит святилище в Старигарде, покается и примет крещение. – Старый монах распрямился и в упор посмотрел на волхва.
Олег был скорее растерян, чем прогневан.
– Как я могу обещать это? Ведь я – не Рюрик.
– Обещай, что не будешь мешать мне.
Кривая улыбка исказила губы Олега:
– Если я дам тебе слово сейчас, что помешает мне нарушить его после?
Старый епископ закончил обследование, накрыл Рюрика шкурами и обернулся к Олегу.
– Господь наш Иисус Христос помешает, – с уверенностью, удивившей Олега, отвечал Ансгарий.
Олег присел на сундук, в котором хранилось оружие князя, и устало прикрыл веки.
– Мне нужно подумать.
– Думай, только скорее. У твоего господина нет времени. – Старик направился к выходу из почивальни.
Голос Олега остановил его:
– Стой! Куда это ты?
Монах обернулся:
– Молиться о спасении души твоего господина.
Дерзость старика, его бесстрашие потрясли Олега.
– А как же спасение ближнего? Разве не это главная твоя обязанность?!
– Пока ты не дашь мне обещание, я ничего не могу сделать.
В голове Олега замелькали мысли: «Дать обещание сейчас – выказать свою зависимость. Подумает, что я боюсь их Единого Бога». Гордыня и страх за Рюрика боролись в душе Олега, победила гордыня. Плотно сжав губы, Олег наблюдал за Ансгарием. Монах поклонился Олегу и, сопровождаемый стражниками, покинул крепость.
Епископ Ансгарий был истинным служителем церкви, и ничего не предпринимал без Божьего благословления. Вернувшись в темницу, старый монах опустился перед распятием на колени и принялся молиться. В душе его царили мир и покой.
Олега же раздирали противоречивые чувства.
– Посмотрим, как ты запоешь на плахе! Волк в овечьей шкуре, – бормотал Олег. Он чувствовал себя одураченным.
Снова и снова волхв готовил снадобья для Рюрика и заговаривал их. Сам отправился в обезлюдевший пригород на поиски здоровых жертвенных животных, нашел возле леса двух стреноженных лошадей, пригнал их на капище и принес в жертву. Все было тщетно: Рюрику становилось только хуже, он отказывался от еды и все чаще впадал в беспамятство.
Так прошел еще день. Время от времени в голове Олега всплывали слова монаха о нетленных головах христиан, но Олег гнал их. Старый пройдоха просто хотел его запугать.
Просидев до рассвета у постели слабеющего Рюрика, Олег с первыми лучами солнца отправился на крепостную стену.
Недалеко от сторожевой башни Олег услышал грубые голоса:
– Вражина! – гремел один. – В яме сгною! Кто еще отказывается подниматься на стену?
Под сводами башни, в каменном проеме Олег увидел начальника стражи и двух мечников с виноватыми лицами.
– В чем дело? – спросил Олег.
– Они отказываются подниматься на стену, – вытянулся перед волхвом начальник караула.
– Почему отказываются?
Пристыженные стражники молчали.
– Ну?! – Олег нахмурился.
– Головы живые, – шепотом сообщил старший. – И еще этот запах и звук…
– Запах? Ты что, не знаешь, как смердят покойники?
Начальник караула показал глазами наверх:
– Они не смердят, господин…
Почувствовав внутреннее беспокойство, Олег взбежал по ступенькам башни.
Едва ступив на стену, Олег понял, что монах не шутил.
После казни прошел месяц, а головы мучеников не подверглись тлению. Олег смотрел на лица казненных – они казались живыми. Не было и смрада – напротив, головы благоухали, от них исходил тонкий аромат скошенных трав, полевых цветов и лесных ягод.
Олег прислушался. Звук был едва различимым, и волхв уже готов был приписать его ветру, но это был не ветер.
Олегу показалось, что он сходит с ума. Пели давно и непоправимо мертвые губы…
Это была музыка небес. По спине Олега прошел озноб, волосы на теле встопорщились. Охваченный мистическим страхом, Олег сбежал по крутым ступенькам вниз.
– Завтра чтобы их здесь не было, – распорядился волхв.
– Чур меня! Куда их девать? – Начальник стражи испугался.
– Захоронить.
– Да никто не согласится это сделать!
– Пусть это сделают пленные монахи, – бросил Олег.
* * *
… Старому Ансгарию известны были все тайны души человеческой, и Олег не был исключением. Старый епископ знал, что задумал Хранитель: волхв даст слово и нарушит обещание, как только Рюрик встанет на ноги.
– Я согласен на твои условия, – резко ответил Олег. Он старался не смотреть на Гамбургского епископа, чтобы не видеть «светлячков», которые окружали его.
– Вижу, ты был на крепостной стене.
– Если ты нарушишь слово, я закопаю тебя живым, – предупредил Олег.
– Если ты нарушишь наш договор, гнев Божий обрушится на Рюрика и его близких, – парировал Ансгарий.
– Я помню! Нет времени на разговоры, болезнь не ждет! Бери с собой все необходимое, я отвезу тебя к Рюрику, и ты приступишь к лечению, – поторопил епископа Олег.
Погрузив в телегу скудный скарб, Ансгарий отправился с Олегом в крепость.
Войдя в покои Рюрика, монах подошел к постели больного, нащупал пульс, приподнял веки и проверил зрачки.
Понюхав темную жидкость в чаше, приготовленную для Рюрика знахаркой, он выплеснул ее на пол. Олег отпрянул, но брызги попали на его сапоги и одежду.
– Что ты делаешь, безумный?! – вскричал он.
– Скажи своим людям, чтобы не давали князю кровь животных. Это его погубит. Вылечиться от язвы можно, если сорок дней не пить мед и пиво и не есть мясо. Это касается всех, не только князя.
В ответ Олег только поднял бровь – кажется, старик совсем лишился рассудка!
– Всякое телесное воздержание пойдет князю на пользу, – продолжал Ансгарий, ничуть не смущаясь, – нельзя кормить его через силу.
– Что ты несешь, монах? – В глазах Олега вспыхнула угроза. – Мой господин при смерти, а ты говоришь о воздержании? – Сомнения охватили Олега с новой силой: можно ли полагаться на безумца?
– Либо ты доверяешь мне жизнь князя, либо лечишь его сам.
Рюрик издал стон, и Олег сдался.
– Что ты собираешься делать?
– Для начала совершу таинство елеосвящения. Болезнь телесная дается для исцеления души. Нужно лечить и тело, и душу. Тело врачуется пластырями и лекарствами, а душа – молитвой.
Запалив светильник, Ансгарий начал таинство. Олег смотрел во все глаза, старался запомнить каждое действие монаха. Они были просты: чередуя молитвы с пением, Ансгарий обмакивал кисточку в алавастр[11] и наносил елеем кресты на щеки, грудь и руки Рюрика.
По завершению таинства Ансгарий возблагодарил Богородицу и задул светильник.
– И что теперь?
– Надо подождать, – сказал Ансгарий. – К утру все решится.
– Если к утру Рюрик не придет в себя, ты умрешь, – сдержав себя усилием воли, – пообещал Олег.
…Когда Олегу показалось, что монах одурачил его, Рюрик пришел в сознание и открыл глаза.
– С возвращением, Рюрик. – Олег подал князю чашу с водой, которую монах называл святой.
Рюрик сделал несколько жадных глотков.
– Долго я так лежу?
– Девятый день. Тебя лечит старый монах, который пытался организовать оборону Гамбурга. Помнишь, его?
На губах Рюрика скользнула бледная улыбка.
– Помню.
Приняв травяные настои и порошки, Рюрик заснул. Олег с недоверием пристально рассматривал спящего ререговича. Князь уже не был похож на покойника. Краски на его лице оживали.
Взявшись лечить Рюрика, епископ Ансгарий не отлучался от постели больного. Спал урывками на полу в покоях князя, и почти ничего не ел.
Внешне казалось, что Олег смирился с присутствием старого монаха, и даже подружился с ним. Но в душе Олега бушевали страсти, и неизвестно что он ненавидел больше: свою зависимость от Ансгария или самого Ансгария.
Ко всем прежним страстям добавилась еще одна: теперь Олега душила зависть. Несчастному пленному старику-монаху удалось то, что не удалось ему, Хранителю Высшей Воли, Вещему Олегу!
Старый монах не замечал недобрых взглядов, прямо светился спокойствием и радостью, и «светлячки» сопутствовали ему неизменно. Олег все время наблюдал за епископом и замечал, что Ансгарий ничего не ел, пил только воду, и все время шептал молитвы.
Пленный епископ продолжал удивлять Олега. Не церемонясь, он бесстрашно уличал волхва:
– Ты не служишь людям, и не служишь богам. Ты служишь своей воле и используешь для этого духов тьмы. Скоро ты решишь, что не ты у богов, а они у тебя на службе. По воле Господа нашего ты будешь низринут с высоты, как все гордецы. И твои мертвые боги не помогут тебе.
