Ноа Хоуп
В омуте тьмы
Глава 4. Селим
Стопка документов на столе угрожающе кренилась, грозя похоронить меня под собой. Камилла, моя… временно восстановленная в должности секретарша, сидела напротив, откинувшись на спинку кожаного кресла. В первый же свой рабочий день она умудрилась найти проблему в многомиллионной сделке с «Альфа-Строй», и, по-хорошему я должен был обратить внимание на её замечание и поблагодарить мисс Дэй. Но вместо этого была незамедлительно уволена за то, что она сунула свой нос куда не следует.
Если бы только не вмешательство брата и Айсу…
Я с силой потёр переносицу, пытаясь сосредоточиться на выстроенных колонками цифрах, но тщетно. В голове пульсировало, буквы расплывались, мысли метались в черепной коробке, не находя выхода. А этот приторно-сладкий, удушающий аромат её духов… Он обволакивал, проникал под кожу, цепляясь за рецепторы, усиливая головную боль десятикратно.
Жасмин? Лилия? Гардения? Что-то цветочное, тяжёлое, дурманящее…
Я невольно сглотнул, чувствуя, как тошнотворный ком подступает к горлу. Этот запах… он проникал в каждую клеточку моего тела, вызывая волну отвращения, граничащую с физической болью. Я попытался сфокусироваться на дыхании, сделать глубокий вдох, такой же медленный выдох…
Бесполезно.
– Господин Демир, взгляните. – Камилла, эта женщина с язвительным языком и пышными формами, которые я, конечно, не мог не заметить – да пусть меня и не интересуют женщины и секс как таковой, я не слепой и не мог отрицать очевидное. Для любого другого мужчины она, наверное, выглядела бы как чёртова богиня, которую тут же захотелось бы уложить на постель, раздвинуть эти бёдра и… – ткнула длинным, с кроваво-красным маникюром пальцем в одну из строк договора. Странный, вызывающий выбор цвета для работы. Но её голос, который утром резал по нервам, сейчас казался приглушённым, почти успокаивающим. – Они занизили стоимость материалов как минимум на двадцать процентов. И это ещё не всё… – Она перелистнула страницу, её длинные, изящные пальцы на мгновение задержались на листе, прежде чем скользнуть дальше. – Вот здесь, взгляните, прописана отсрочка платежа на полгода. А в предварительном соглашении такого пункта не было.
Отсрочка… полгода… двадцать процентов…
Я подался вперёд, склоняясь над документами, с трудом заставляя себя сосредоточиться. Цифры и буквы танцевали перед глазами, превращаясь в бессмысленный, раздражающий калейдоскоп. Головная боль усиливалась, с каждой секундой всё сильнее сжимая виски стальными тисками.
Этот запах… жасмин… или всё-таки гардения?
Он не отпускал, пульсировал в воздухе, вибрировал на грани восприятия, словно кто-то намеренно пытался свести меня с ума. Я сжал кулаки, до боли вдавливая ногти в ладони, чувствуя, как по вискам, тоненькими струйками, струится холодный пот.
Нужно… сосредоточиться… Взять себя в руки… Ради Аллаха, Селим, соберись!
– Предлагаю запросить у них развёрнутую спецификацию, подтверждающие документы и обоснование отсрочки. – продолжала Камилла. – Если откажут или предоставят фальшивки, обратимся к вашим… специалистам.
Меня пронзило резкое желание рявкнуть на неё, выплеснуть наружу бурлящее раздражение: «Какие, к чёрту, ещё специалисты?!» Но что-то удержало меня. Моя секретарша, эта дерзкая, проницательная женщина, определённо что-то знала о моём нелегальном бизнесе, о той стороне жизни, которую я тщательно скрывал за стеной безупречной репутации бизнесмена. Так что, наверное, это было какое-то кодовое слово для моих… солдат. Для тех, кто очень хорошо умеет убеждать. Я потёр виски, стараясь хоть немного унять пульсирующую боль.
– Камилла… – мой голос прозвучал хрипло, надтреснуто, как будто я не разговаривал несколько дней, а не пару часов. – о ком вы?
– О тех, господин Демир, – ответила она, понизив голос почти до шёпота. – кто сможет… убедить «Альфа-Строй» в необходимости пересмотреть условия договора. – она сделала паузу, и в тишине её слова прозвучали особенно весомо. – Я понимаю, это деликатный вопрос, но… у вас наверняка есть люди, которые могли бы… позаботиться об этом. Или, возможно, смогли бы вам порекомендовать кого-то… более… квалифицированного в подобных вопросах… Если, конечно, господин Петров не согласится на ваши условия.
Головная боль стала невыносимой, жгучей, разрывающей череп изнутри.
Мне срочно нужна таблетка.
Я резко встал, шатнувшись, как пьяный, темнота на мгновение заволокла глаза, и неуклюже направился к шкафу с лекарствами, цепляясь за спинку кресла, чтобы не упасть. Мир вокруг покачнулся, поплыл перед глазами, распадаясь на бессмысленные фрагменты. А этот чёртов запах… он двигался за мной, неотступно, как призрак… как наваждение…
– Господин Демир? – Камилла встала следом, её голос, пропитанный каким-то напряжением, резанул по натянутым нервам. – Вы бледный. С вами всё в порядке?
Я обернулся, с трудом фокусируя взгляд на её лице. Она стояла, слегка наклонив голову, брови приподняты, а в глазах – смесь чего-то неуловимого, что я, с моей проклятой алекситимией, не мог определить.
Это… беспокойство? За меня?
Плевать.
Мне нужно избавиться от боли.
Немедленно.
– Не пользуйтесь этими духами. – ответил я. наконец, с силой сжав челюсти, стараясь контролировать дрожь в голосе. Слова прозвучали резче, чем я хотел, пропитанные раздражением. – Голова… раскалывается.
– Но… это же «Chanel №5»! – воскликнула она, её глаза широко распахнулись от удивления. В них мелькнуло недоумение, смешанное с намёком на обиду. – Классика! Этот аромат все любят!
Я не ответил. Резким движением распахнул шкафчик, жадно бегая глазами по разноцветным упаковкам лекарств. Пальцы нервно забарабанили по стеклянным полочкам.
Где же эти чёртовы таблетки…
Внутри всё сжималось от нетерпения, от проклятого запаха, от пульсирующей боли, которая с каждой секундой становилась всё невыносимее.
– Мне нужно… – прохрипел я, прерывисто вдыхая воздух. – …лекарство.
– Господин Демир, может быть, вам лучше прилечь? – Камилла шагнула ближе, её голос заметно смягчился. – Я могу сделать вам чай… или кофе… – предложила она, её рука нерешительно потянулась к моему плечу. – Или вызвать врача?
Я, наконец, нашёл то, что искал – блистер с таблетками. Дрожащими пальцами выдавил одну, быстро проглотил, запив водой из графина, стоявшего на столике.
– Не нужно врача. – ответил я, голос по-прежнему звучал резко, но уже не так раздражённо. – Это просто… мигрень. У меня часто бывает. А духи… просто не переношу резкие запахи, когда голова болит.
Я с трудом опустился в кресло, закрыл глаза и потёр виски.
– Давайте вернёмся к делам. – произнёс я, приоткрыв веки и с усилием фокусируя взгляд на Камилле. – Вы говорили о развёрнутой спецификации? Давайте запросим информацию, я согласен. Если Петров откажется, я сам займусь этим вопросом. И… пожалуйста, откройте окно. Мне нужен свежий воздух.
Камилла поспешила выполнить мою просьбу. С лёгким шелестом тяжёлых штор она распахнула окно, впуская в кабинет поток прохладного воздуха, смешанного с запахом приближающегося дождя. Это немного помогло прочистить голову, отгоняя остатки дурманящего аромата духов, который, казалось, въелся в кожу, в волосы, в саму плоть. Она бросила на меня короткий, испытующий взгляд, в котором, к моему удивлению, я не увидел ни тени привычной иронии. Хотя, если даже бы она там была, не уверен, что смог бы её распознать.
Обычно я стараюсь как-то импровизировать, симулировать эмоции, чтобы люди могли меня понять, и не казаться им совершенно бесчувственным чудовищем. Но вот прочитать других людей… это… практически невозможно для меня. Всё равно что расшифровать древнеегипетские иероглифы без ключа. Что иногда играет со мной злую шутку, и я могу невольно обидеть даже тех, кто мне… небезразличен. Но многие из них за годы тесного знакомства уже привыкли к моей… особенности. По большей части круг моего общения – это семья, у которых, по сути, нет выбора, кроме как принять меня и научиться взаимодействовать со мной, и клан, где каждый мужчина беспрекословно подчиняется моему приказу. Они знают, что, если сделают что-то не так, их ждёт суровое наказание. Ну и Ник с Кириллом, но эти двое… не лучше меня. Да, эти двое могут понимать эмоции, как нормальные люди, но они мужчины, выкованные болью, ненавистью, насилием в жестоком мире мафии, где нет места настоящим чувствам.
– Господин Демир, – вдруг позвала Камилла, немного помедлив, словно собираясь с духом, и этот робкий оклик вырвал меня из моих мрачных размышлений. – Разрешите, я… попробую сделать вам массаж?
Я вопросительно приподнял бровь, не понимая, к чему она клонит.
Массаж? От моей секретарши? А потом она напишет на меня заявление о домогательствах? Нет уж, спасибо!
Мне не нужно было обжигаться на собственном опыте, чтобы знать, что работу и… удовольствие следует держать раздельно. Не зря же существует народная мудрость «Не клади все яйца в одну корзину».
– У моей бабушки… – продолжила она, её голос звучал как-то подозрительно тихо. – была опухоль головного мозга, и она часто страдала от сильной мигрени. Я научилась делать массаж, который хоть и ненадолго, но помогал ей справляться с головной болью. По крайней мере, до тех пор, пока не подействует лекарство.
– В этом нет нужды, мисс Дэй. – отрезал я, откинувшись на спинку кресла и закрыв глаза.
Мне не нужен никакой массаж. А только тишина и покой. И желательно пару часов сна. Которых мне, вероятно, не видать как своих ушей.
Но Камилла, похоже, решила взять всё в свои руки. Игнорируя мой отказ, она бесшумно обошла стол и заняла место у меня за спиной.
– Что вы… – начал было я, пытаясь возразить и отстраниться от этой неожиданной близости, но слова застряли в горле, растворившись в волне странного, незнакомого удовольствия.
Её пальцы, первое время нерешительные, осторожные, едва касались моих висков, затем, обретя уверенность, начали медленно, круговыми движениями разминать напряжённые мышцы, впиваясь в кожу с приятной твёрдостью, которая постепенно перерастала в нежность. К моему огромному удивлению, это действительно начало разгонять тупую, пульсирующую боль, которая сжимала череп. И хотя разум, цепляясь за привычную логику, пытался списать всё на лекарство, я прекрасно понимал, что оно не могло подействовать так быстро. По моему телу разлилась волна непонятного, чуждого мне тепла, а из горла непроизвольно вырвался тихий, хриплый стон облегчения.
Я невольно откинул голову назад, доверяясь её рукам.
Чертовка… она действительно знает, что делает.
Но через несколько минут Камилла оторвалась от меня, её руки замерли на моих плечах. И мгновенно почувствовал, как напряжение снова начинает сжимать виски.
– Ну как, господин Демир? – спросила она тихо. – Стало легче?
– Да. – ответил я, с трудом открывая глаза. Мир перестал плыть, обретая чёткие контуры. Боль отступила, оставив после себя лишь лёгкую, ноющую пульсацию в висках. – Гораздо… Спасибо.
Я повернулся к ней, встречаясь с её взглядом, в котором читалось… удовлетворение? Или что-то другое?
– Продолжайте… – произнёс я, мой голос прозвучал требовательнее, чем я намеревался. Я откашлялся и хрипло добавил: – Пожалуйста.
Камилла усмехнулась, и в этом было что-то… хищное, почти кошачье.
– А как же работа? – спросила она, её пальцы снова начали массировать мои виски, но теперь в её движениях чувствовалась какая-то… игривость. – Я вроде к вам не личной массажисткой нанималась, если мне не изменяет память. И в мои обязанности, насколько я помню, не входит снятие головной боли у босса…
Впервые за долгое время я почувствовал себя… хорошо. Спокойно. Расслабленно. Это было… ново и непривычно. И… я просто не мог отказаться от этого. Мне нужно было продлить это ощущение… хотя бы ещё на немного…
Я взял её за руку, переплетая её пальцы со своими. Её кожа была тёплой, мягкой, удивительно гладкой. Я поднялся со стула, не отпуская её руки, и отвёл Камиллу к дивану, стоявшему у стены.
– Сядьте. – приказал я, слегка подталкивая её к мягким подушкам.
– Но… – начала она, но я перебил её.
– Вы мой секретарь, мисс Дэй. И, как вы сами сказали, ваша работа – сделать мою жизнь проще. Поэтому продолжайте массаж, и поверьте мне, это сделает меня самым счастливым человеком и более… сговорчивым. А босс в хорошем настроении – это, знаете ли, залог продуктивной работы всего офиса. Так что вы действуете в интересах всей компании, мисс Дэй. Не стоит меня благодарить. Не стоит меня благодарить.
Камилла, явно шокированная моей прямотой и требовательностью, с притворным вздохом драматично упала на диван, откинувшись на мягкие подушки. Я же, не раздумывая, развернулся к ней спиной и сел рядом.
Она помедлила секунду, как будто наслаждаясь моим нетерпением, а затем её пальцы коснулись моих висков, продолжая волшебный массаж. И снова по телу разливались волны тепла, прогоняя остатки напряжения. Это было… странно приятно. Чувство, которое я не мог определить и назвать, но от которого не хотелось отказываться. Как будто электрический ток пробегал по коже там, где её пальцы касались меня, заставляя мышцы расслабляться, а мысли… затихать. Впервые за долгое время мой разум не был полем битвы, где прошлое и настоящее сталкивались в жестокой схватке.
Но несколько минут, когда блаженное забытье начало овладевать мной, я услышал её покашливание и, с трудом преодолевая приятную дремоту, открыл глаза и обернулся через плечо.
– Господин Демир… может быть… вам будет значительно удобнее, если вы… как бы это помягче сказать… соблаговолите снизойти и положить свою… ммм… драгоценную голову мне на колени? Ну, чисто для терапевтического эффекта, разумеется.
Я замер, обдумывая её предложение. Мозг, отвыкший от подобной… близости, лихорадочно пытался проанализировать ситуацию, найти подвох, скрытую угрозу.
Это… странно. Слишком интимно. Но… чёрт возьми, мне было так хорошо…
– Из-за вашего… внушительного роста, мне действительно не совсем удобно. – призналась она. – А я так хочу… максимально… постараться… для вас, господин Демир…
Я кивнул, не в силах противиться этому странному, незнакомому чувству комфорта и… чего-то ещё, что я не мог определить, но что манило меня с непреодолимой силой. Я осторожно лёг, положив голову ей на колени. Её бёдра были удивительно мягкими, податливыми подо мной. Пальцы снова начали массировать мои виски – уверено, умело, с лёгким, почти гипнотическим нажимом, разгоняя последние остатки тупой боли.
Мой взгляд упал на её лицо. На её щеках, скрытых под слоем профессионального макияжа, я заметил небольшую россыпь веснушек, которые… делали её куда более привлекательной, чем я когда-либо предполагал. Они, как звёзды на ночном небе, рассыпались по её нежной коже, гармонируя с копной огненно-рыжих волос. Один локон выбился из её безупречной укладки, у меня до зуда в кончиках пальцев, до физической боли возникло желание подвинуть его, вернуть на место. Я с трудом сдерживал себя, чтобы не протянуть руку к ней.
Камилла, заметив мой пристальный взгляд, смутилась. Лёгкий румянец проступил на её щеках, делая веснушки ещё более бросающимися в глаза. Она резко отвернулась к окну, её пальцы заметно дрогнули, нарушая привычный ритм массажа.
Я не сразу, но понял, что сделал что-то не так. Не желая её смущать ещё больше, я закрыл глаза, позволяя её рукам творить свою магию. И сам не заметил, как уснул. Провалился в блаженную, почти забытую тишину, впервые за долгое время не ощущая гнетущей тяжести бессонницы.
Глава 5. Камилла
Я испытывала двоякие ощущения, и это ещё мягко сказано. Вихрь противоречивых эмоций бушевал внутри меня, путая мысли и заставляя сердце биться чаще. С одной стороны, поведение Селима вызывало во мне полнейшее недоумение. В одно мгновение он бесчувственный робот, машина для принятия решений, лишённая каких-либо эмоций.
Селим даже не отчитал меня за ту импровизированную сцену с «девушкой»!
Если бы меня попросили описать своего нового босса, первое однозначно было бы – Селим властный, требовательный, и холодный как лёд… Но в другое время его поведение – это даже сложно объяснить…
Он не милый, отнюдь. Скорее… уязвимый? Человечный?
Как будто стальная маска, которую носит постоянно, на мгновение треснула, – когда он почувствовал… облегчение, если так можно позвать, – позволив мне увидеть проблеск чего-то настоящего, спрятанного глубоко внутри.
С другой стороны… я молодая женщина, чёрт возьми!
И когда рядом со мной, особенно так близко, находится невероятно красивый мужчина, я, естественно, не могу не заметить этого.
Да, иногда Селим невыносим, выводит меня из себя своими приказами, холодностью… и странным поведением. И да, это только первый рабочий день, который, честно говоря, больше похож на какой-то сюрреалистический фильм.
Но моё тело предательски реагирует на его близость. На тепло его кожи, которое согревает, на едва уловимые вибрации его голоса…
Когда он так пристально смотрел на меня, изучая моё лицо, словно пытался раскусить какую-то сложную загадку, мне стало неловко. Жар прилил к щекам, и я инстинктивно отвернулась, не в силах выдержать его пронизывающий взгляд. Но мысли продолжали кружиться вокруг него и этого момента.
Что он увидел на моём лице, когда так пристально смотрел на меня? Что сделал, если бы я не отвела взгляд? Поцеловал бы?
От этой мысли мои щёки вспыхнули ещё сильнее, и я поспешно постаралась отбросить её.
«Так, Камилла, соберись!» – мысленно одёрнула я себя. – «Это твой первый день, а ты уже фантазируешь о своём боссе! Между нами могут быть только строго рабочие отношения. Точка».
Но, как ни старалась, эти мысли не отпускали меня. И я настолько погрузилась в свои раздумья и внутренний хаос, что совершенно не заметила, как Селим уснул.
Прямо у меня на коленях. Спал, как ребёнок, доверчиво положив голову на мои бёдра.
Это было так неожиданно, так… интимно. Странное чувство кольнуло меня где-то под рёбрами. Нежность, смешанная с тревогой и… чем-то ещё. Возбуждением?
Да, пожалуй, это было именно возбуждение.
Горячая волна прокатилась по моему телу, заставляя кончики пальцев покалывать. Я едва сдерживала себя, чтобы не отдёрнуть руку от его волос. Сейчас я видела Селима таким… уязвимым. Без привычной маски холодности и властности. Его лицо, обычно напряжённое и жёсткое – хотя откуда мне знать, я видела его всего два раза в жизни, но всегда именно таким, – разгладилось, как будто его во сне покинули все демоны, терзавшие его наяву. Тёмные, густые ресницы отбрасывали тени на высокие, резко очерченные скулы. На шее, чуть видневшейся из-под расстёгнутого воротника рубашки, пульсировала вена. А губы… которые при мне всегда были плотно сжаты в жёсткую линию, сейчас были мягкими, слегка приоткрытыми.
Тепло его тела проникало сквозь тонкую ткань моего костюма, обжигая кожу. Я слышала его ровное, спокойное дыхание, вдыхала лёгкий, древесный ароматом дорогого одеколона. Этот запах… опьянял, дурманил, заполнял собой всё пространство вокруг, делая его ещё более интимным и опасным.
Его голова отяжелела на моих коленях. Дыхание стало ещё глубже, ровнее. Лицо приобрело удивительно спокойное, почти безмятежное выражение.
«Что со мной происходит?» – мысль пульсировала в висках, отзываясь гулким эхом в груди. Сердце забилось где-то в горле, а ладони стали влажными. – «Почему меня так задевает его близость? Почему эта уязвимость волнует меня больше, чем его показная сила и властность? Я же едва знаю этого человека! Кто он на самом деле? Что скрывается за фасадом успешного бизнесмена? Чем именно занимается по ночам, когда город погружается во тьму? И почему, чёрт возьми, меня это так волнует?!»
Я нервно сглотнула, чувствуя, как пересыхает во рту, а ладони становятся влажными и липкими. Мой разум вопил, призывая к осторожности, рисуя картины всех возможных катастрофических последствий. Но тело… не слушалось разума. Оно жило собственной, непонятной мне жизнью и предательски тянулось к нему, как мотылёк к опасному, обжигающему, но безумно притягательному огню. Я беспокойно заправила выбившуюся прядь волос за ухо, потом потёрла пальцами воротник пиджака, который вдруг стал невыносимо тесным, сдавливая горло, мешая дышать. Казалось, что даже стены кабинета сжимаются, превращаясь в клетку, лишая меня последней капли кислорода.
Я не могла не признаться себе: этот момент его полной уязвимости пробуждал во мне странное, незнакомое ранее чувство. Ощущение силы, власти… и острого, почти болезненного желания защитить его от всего мира. Его уязвимость притягивала меня, и я, не в силах сопротивляться этому магнетическому притяжению, сделала то, что раньше считала категорически неправильным, недопустимым.
Осторожно, кончиками пальцев, почти не дыша, коснулась его лба, разглаживая едва заметную морщинку. Кожа была тёплой, и неожиданно гладкой. Затем, как заворожённая, коснулась его бровей – тёмных, густых, идеально очерченных. Мой палец, слегка дрожа, скользнул по резко очерченной скуле, затем по лёгкой щетине. Это ощущение – такое интимное, такое… запретное – мгновенно вызвало во мне целую лавину новых, незнакомых чувств. У меня перехватило дыхание и в тот же миг словно током ударило. Волна жара разлилась по телу, доходя до самых кончиков пальцев. Я резко отдёрнула руку, как от ожога, и глубоко вздохнула, пытаясь унять дрожь, пробежавшую по всему телу.
«Что я делаю?!» – мысль вспыхнула в мозгу, как молния, освещая все тёмные уголки моего подсознания. – «Селим же… мой босс! И он… спит! А я тут фантазирую…
Я закусила губу, пытаясь справиться с новой волной дрожи в руках.
Боже мой, что со мной? Почему этот мужчина заставляет меня забыть обо всём – о приличиях и здравом смысле? Это неправильно. Опасно. Но… боже, как же сильно хочется коснуться его… Узнать, каков он на вкус, провести пальцами по его губам, почувствовать их тепло, форму…
Желание, как ядовитый плющ, оплело меня, заглушая голос здравого смысла. Я не могла больше сопротивляться.
Всего одно прикосновение… Что может случиться?
Осторожно, как в замедленной съёмке, рука, словно ведомая невидимой силой, снова потянулась к нему. Кончики пальцев замерли в миллиметре от его губ. Мне хотелось обвести их контур, почувствовать текстуру, тепло… Затаив дыхание, я склонилась ещё ниже, не в силах противостоять безумному импульсу.
И в этот самый момент Селим проснулся.
Его глаза распахнулись, наполнившись первобытным ужасом. Зрачки расширились, поглощая весь свет. На лбу выступили капельки пота, по вискам запульсировала жилка. Он резко вдохнул, грудь вздыбилась, и с губ сорвался сдавленный, полный боли и ужаса крик:
– Не трогай меня, блядь!
Всё произошло так быстро, что я не успела даже отшатнуться. Склонившись над ним, я оказалась слишком близко. Его голова резко дёрнулась вверх, и мой лоб с силой столкнулся с его. Пульсирующая боль, как удар электрическим током, пронзила виски. В глазах потемнело, мир вокруг закружился в тошнотворном водовороте.
– Ай! – вскрикнула я, инстинктивно отшатнувшись назад, и прижала руку ко лбу, чувствуя, как под пальцами стремительно растёт шишка.
Селим, тяжело дыша, хватая ртом воздух, как выброшенная на берег рыба, осел обратно на диван. Пальцы судорожно впились в волосы, а плечи сотрясались, пока он бормотал что-то невнятное на турецком, сдавленное, бессвязное, будто бредил в лихорадке. Волны ужаса исходили от него, заполняя собой всё пространство.
Ошеломлённая ударом и испытывая нарастающую боль во лбу, я смотрела на него и не понимала, что произошло.
Что вызвало такую бурную, неадекватную реакцию? Неужели простое прикосновение во сне?
Мысль о том, что он мог так отреагировать именно на меня, кольнула острой иглой.
– Господин, Демир? – произнесла я тихо и неуверенно, голос слегка дрожал. – С вами всё в порядке?
Он резко поднял голову, и я вздрогнула от дикого, затравленного взгляда. Ужас ещё не отступил, к нему примешивалось смятение, как будто сам не понимал, что только что произошло. В его глазах не было ни раскаяния, ни сочувствия – лишь пустота. Как будто кто-то выключил свет за его зрачками. Селим открыл рот, пытаясь что-то сказать, но из горла вырывался лишь сдавленный, хриплый звук. Наконец, с огромным трудом, выдавил:
– Извините… я… не хотел причинить вам боль. Мне… просто… я… Siktir! BOK!
P.S «Siktir» в переводе с турецкого языка – «блядь», «BOK» – «дерьмо»/
Он замолчал, сжав челюсти так сильно, что желваки заходили ходуном. Отвернулся, уставившись в одну точку невидящим взглядом. Его лицо снова стало маской, лишённой всякого выражения. Как будто щёлкнул невидимый затвор, отрезая его от внешнего мира.
Осторожно коснувшись лба, я поморщилась от боли. На подушечках пальцев остались алые капли.
Несильно, но всё же…
Боль пульсировала, отдаваясь тупой, ноющей ломотой в висках. Мир вокруг всё ещё слегка покачивался, как палуба корабля во время шторма.
Селим продолжал сидеть неподвижно, окаменев как статуя, уставившись в одну точку невидящим взглядом. Его молчание, полное отсутствие какой-либо эмоциональной реакции, пугало больше, чем крик. Это была не просто тишина, а глухая, непроницаемая стена, отгораживающая его от реальности.
Меня ещё сильнее захлестнула волна вины. Это я во всём виновата!
– Господин, Демир? – повторила я ещё раз, стараясь, чтобы мой голос звучал спокойно. – нам обоим нужен лёд. У вас здесь есть бар?
Он медленно повернул голову, взглянув на меня пустым, невидящим взглядом. Прошло несколько томительных секунд, прежде чем он, казалось, зарегистрировал мой вопрос. Резко, почти механически, кивнул и, не говоря ни слова, поднялся на ноги.
Наблюдая за ним, я чувствовала нарастающую тревогу, смешанную с виной.
Я вторглась в его личное пространство. Мне не следовало прикасаться к нему.
Селим подошёл к шкафу в углу кабинета, открыл его с такой силой, что дверца ударилась о стену с глухим стуком. Я мельком увидела внутри несколько бутылок дорогого виски, турецкие вина и ракы, прежде чем он достал из небольшого встроенного холодильника ведёрко со льдом. И подойдя ближе, не глядя на меня, резко протянул его.
– Спасибо. – прошептала я, чувствуя себя совершенно потерянной и не зная, что ещё сказать.
Взяв ведёрко, я невольно обратила внимание, что он не делает ни малейшей попытки приложить лёд к своей быстро распухающей шишке.
– А как же вы? – спросила я, невольно хмурясь.
– Обойдусь.
Я покачала головой, встала с дивана и, достав из кармана брюк небольшой платок, подошла к нему. Завернув несколько кубиков льда в ткань, я осторожно приложила импровизированный компресс к его лбу.
– Что вы делаете?! – Селим дёрнулся и резко, но всё же осторожно, отстранил мою руку. – Всё нормально, я же сказал, обойдусь!
– Конечно. – не удержалась я от язвительной реплики. – Будете ходить с шишкой размером с голубиное яйцо? Вам нравится эстетика побоища?
Его челюсти напряглись, желваки заходили ходуном. Но он промолчал, только смотрел на меня тем же пустым, непроницаемым взглядом. Эта холодная маска безразличия раздражала ещё больше.
– Знаете, господин Демир, а вы довольно странный. – продолжала я, не в силах сдержать сарказм. – Делаете вид, что вам всё равно, но вы хоть и мужчина, но тоже человек и имеете права чувствовать боль. Вы хоть понимаете, как это выглядит со стороны, когда ведёте себя так, будто вас ничего не волнует и изображая из-за себя неуязвимого альфа-самца?
На долю секунды в его глазах что-то мелькнуло. Не эмоция, а скорее тень… беспокойства, которая тут же исчезла, спрятавшись за привычной маской безразличия. Он плотно сжал губы, превратив их в тонкую линию. Это молчание давило гораздо сильнее, чем любые слова.
Внезапно волна стыда нахлынула на меня, заставив покраснеть. Я опустила плечи, взгляд упал на пол.
– Простите меня. – пробормотала я, едва слышно. – Мне не следовало… ни во сне, ни сейчас…
– О чём вы? – резко спросил он, брови слегка сошлись на переносице. Голос был хриплый, низкий, лишённый всякой интонации.
– Ну я… коснулась вашего лица, пока вы спали… а когда проснулись, крикнули не трогать вас.
Селим молчал, несколько секунд смотрел на меня тем же пустым, непроницаемым взглядом. В наступившей тишине было столько невысказанного и напряжения, что казалось, воздух вот-вот потрещит. Меня охватило неприятное ощущение, как будто я разговариваю с призраком, а не с живым человеком.
– Я отвезу вас домой. – отрезал он ледяным тоном. И не дав мне даже ответить, он развернулся и быстрым, почти агрессивным шагом направился к выходу. – У вас есть пять минут, чтобы собраться. Я буду ждать вас на парковке.
