Ноа Хоуп
В омуте тьмы
Камилла мгновенно оживилась, её глаза заблестели любопытством.
– Какое?
– Это касается нашего разговора с моим дедушкой. – произнёс я, делая паузу, чтобы понаблюдать за её реакцией. – И это также поможет решить вашу проблему с бывшим.
– О… – выдохнула она, удивлённо приподняв брови. – Интересно… Но можно я сначала побуду с дочерью и… успокою маму?
– Конечно. Они могут занять свободную комнату рядом с вашей спальней.
Кивнув Камилле, я развернулся и направился к себе, оставляя за спиной шумные перепалки ирландского семейства. Гул их голосов постепенно затихал, но в воздухе всё ещё витала атмосфера напряжения.
В моей спальне, несмотря на распахнутое окно, всё ещё ощущался едва уловимый аромат Камиллы. На кровати лежал раскрытый ноутбук, за которым она работала. Я аккуратно захлопнул его и убрал на столик у окна, восстанавливая привычный порядок.
Я взял из шкафа чистую рубашку и брюки, желая избавиться от навязчивого запаха склада с его смесью сырости, пыли и едкого аромата контрабандных веществ, который всё ещё преследовал меня. Затем отправился в душ. Ледяные струи воды обрушились на меня, смывая с кожи не только фантомные запахи, но и, казалось, саму усталость, накопившуюся за день.
Но покой, как и всегда, длился недолго. В голове вновь всплыли язвительные слова Кирилла:
«Ты, наверное, уже забыл, что такое секс и какого это чувствовать, когда губы девушки обхватывают твой член. Или какой это грёбаный рай, когда женское влагалище выжимает из тебя всё до последней капли спермы».
Я сжал веки, пытаясь отогнать эти мысли, запихнуть их обратно в тёмные глубины подсознания, но они, как надоедливые мухи, продолжали кружить в моей голове, жужжа назойливым роем, разматывая тугой клубок из воспоминаний и подавленных желаний. И снова перед глазами, словно на киноэкране, начали появляться образы Камиллы – её пышные формы, обтянутые тонкой тканью блузки, её вызывающий взгляд. Я почувствовал, как напрягаются мышцы живота, как мой член просыпается, наливаясь тяжестью, под струями холодной воды, которая должна была остудить, но лишь разжигала пламя во мне.
В памяти яркой вспышкой, всплыло воспоминание о нашем поцелуе прошлой ночью. Оущение её губ на моих вернулось с новой, почти невыносимой мощью, будоража кровь и разжигая пожар в жилах. Не в силах сдержаться, я прикоснулся к своему напряжённому члену, и пальцы сами собой начали медленно поглаживать твердеющую плоть, подчиняясь ритму, диктуемому внезапно проснувшимся желанием.
Каждый вдох отдавался в груди тугим, болезненным узлом, каждое движение руки усиливало жар, растекающийся по телу обжигающей лавой. Я пытался отогнать эти образы, смыть их ледяной водой, стереть из памяти, но они, словно наваждение, вновь и вновь возвращались, дразня, искушая, нашёптывая обещания запретного наслаждения.
В своих фантазиях, которые больше походили на галлюцинации, я не церемонился. Я грубо сорвал с неё тонкую блузку, обнажая полную тяжёлую грудь. Жадно впился губами в её соски, чувствуя, как они твердеют, набухают у меня во рту. Мои смуглые, мозолистые руки скользили по её бёдрам, очерчивая плавные изгибы, погружаясь в мягкую, податливую плоть. Камилла сладко стонала и выгибалась навстречу моим ненасытным ласкам, словно дикая кошка, жаждущая своего хозяина. Холодный кафель душевой кабины обжигал наши разгорячённые тела, создавая ещё более острый контраст ощущений.
Внезапно, повинуясь моей невысказанной воле, она опустилась передо мной на колени. Я обмотал её мокрые, рыжие волосы вокруг своего кулака, наслаждаясь ощущением её полной покорности, властью, которую я имел над ней. Её взгляд, устремлённый снизу вверх, был полон смеси страха и возбуждения, подчинения и неутолимого желания. Её розовые, пухлые губки, сладкие на вкус, как я убедился вчера вечером, приблизились к моему члену, и я застонал, предвкушая ощущение её горячего, влажного рта на своей коже.
В тот момент граница между реальностью и фантазией стала тоньше паутинки. Журчание воды, яростно бьющей по кафелю, превратился в шум её прерывистого, учащённого дыхания. Холодные струи, стекающие по моему разгорячённому телу, стали её прикосновениями – сначала робкими, нежными, дразнящими, а затем всё более смелыми, требовательными.
Я закрыл глаза, с наслаждением погружаясь в этот иллюзорный мир, созданный моим воображением, где не было места ни проклятой алекситимии, ни изматывающей бессоннице, ни ночным кошмарам, преследующим меня с самого детства. А только всепоглощающий огонь желания, жадно пожирающий меня изнутри, и рыжеволосая кошечка, покорно преклонившая передо мной колени.
– Ками… – имя бестии сорвалось с моих губ хриплым, сдавленным стоном.
– Lanet olsun… – тут же выдохнул я, чувствуя, как волна наслаждения захлёстывает меня, а оргазм подбирается всё ближе.
P.S в переводе с турецкого языка: «Чёрт возьми».
Я представил себе, как властно, резко вхожу в её рот, заполняя её собой без остатка. Мои движения рукой стали быстрее, ритмичнее. Вскоре напряжение достигло своего апогея, натянутая струна лопнула. Я кончил, сжав зубы до скрежета и вцепившись пальцами в мокрую кафельную стену душевой кабины. Горячие струи спермы смешались с ледяной водой, обжигающе холодным потоком стекая по бёдрам.
Ощущение облегчения быстро сменилось привычной, гнетущей пустотой и раздражением – на себя, на свою слабость, на эту неконтролируемую вспышку желания, которую я, как всегда, не мог ни понять, ни объяснить.
Выключив воду, я вышел из душа, чувствуя себя опустошённым и разбитым. Обернув бёдра полотенцем, я подошёл к зеркалу. Оттуда на меня смотрел незнакомец – с тёмными кругами, с жёсткими складками у рта, с лихорадочным блеском в глазах. Я с трудом узнавал себя в этом отражении. Где-то глубоко внутри, под толстыми слоями самоконтроля и холодной, привычной рациональности, таился кто-то ещё, кого я давно запер в тёмной камере подсознания. И Камилла, сама того не ведая, невольно, одним своим присутствием, подобрала ключ к этой камере, пробудив во мне демонов, которых я так долго и старательно пытался удержать в заточении.
Мне нужно трахнуть кого-нибудь. Срочно. Желательно, не задумываясь о цвете волос и имени. Просто выжечь эту рыжую бестию из своей головы.
Глава 10. Селим
Мне нужно трахнуть кого-нибудь. Срочно. Желательно, не задумываясь о цвете волос и имени. Просто выжечь эту рыжую бестию из своей головы.
Но стоило мне только подумать об этом, как внутри меня всё сжалось, стянуло в тугой, болезненный узел. Я не мог понять причину такой острой, почти физической реакции, но шестое чувство, которое никогда меня не подводило, подсказывало, что вытравить Камиллу из своего сознания будет не так уж и просто.
Дело было не в отсутствии желания – его как раз было предостаточно, – а именно в мисс Дэй, которая, казалось, не просто пробралась в мой мозг, но и уютно устроилась там, разложила свои вещички, как будто собирается остаться надолго, и при этом ещё и посмеивается над моими жалкими попытками бороться с её бесстыжим вторжением. Клянусь, я слышал её тихий, насмешливый смех у себя в голове.
Или…
В этот же момент из коридора донёсся её голос.
Ну, значит, я ещё не совсем сошёл с ума.
Но мне точно нужно было что-то сделать, и как можно скорее, чтобы не дать ей проникнуть в меня ещё глубже, пустить корни в моей душе. А с учётом предложения, которое я собирался ей сделать, это обещало быть чертовски сложно.
«Может, просто стоит найти другую кандидатуру для фиктивного брака?» – насмешливо хмыкнул внутренний голос.
И он, чёрт возьми, был прав. Если бы я действовал строго по логике, холодно и расчётливо, как я всегда привык, то сделал бы именно так. Но… почему-то я не мог даже представить, что в моей жизни, рядом со мной, будет не Камилла, а другая женщина. Эта мысль вызывала во мне странное, необъяснимое чувство.
Аллах! Я знаю её без году неделя, а эта рыжеволосая ведьма, похоже, уже успела сломать меня, перекроить по своему усмотрению, перепрограммировать, сделать непригодным для других женщин! Что, чёрт возьми, со мной не так?
– Господин Демир, вы здесь? – из комнаты донёсся её весёлый, вырывая меня из пучины мрачных размышлений.
– Да, сейчас выйду. – пробурчал я, натягивая боксеры, а за ними брюки. Бросив влажное полотенце в корзину для белья, я схватил чистую футболку и вышел из ванной, готовый столкнуться лицом к лицу с этой рыжеволосой искусительницей.
В комнате Камилла неловко переминалась с ноги на ногу, теребя край своей блузки, но, когда её взгляд остановился на мне. А точнее, скользнул снизу вверх по моему обнаженному торсу, она замерла и уставилась на меня широко распахнутыми глазами.
– Мисс Дэй? – позвал я, немного повысив голос, но она не реагировала, продолжая пожирать меня глазами.
Впрочем, там было на что посмотреть. Я никогда не пропускал тренировки в спортзале – многолетняя привычка, выработанная ещё в юности, – и моё тело, закалённое годами упорного труда, было тому живым доказательством. Но… не каждой женщине нравилось видеть то, что скрывалось под рельефными мышцами, поверх восьми кубиков пресса и V-образных линий на бёдрах.
Шрамы. Много. Они напоминали о той роковой аварии, которая не только забрала у меня Кираз, но и оставила на моём теле огромное количество мелких, рваных следов, как напоминание о той страшной ночи. К ним со временем прибавились ещё и несколько более заметных шрамов – от ударов ножом и пулевых ранений, неизбежных спутников моей опасной профессии.
Но судя по тому, как участилось дыхание Камиллы, как её щёки порозовели, а в глазах зажёгся огонёк любопытства, мои шрамы её отнюдь не смущали. Я не был самовлюблённым павлином, но невозможно было отрицать, что мне чертовски нравилось, как она внимательно изучает меня взглядом. Особенно моему члену, который предательски дёрнулся под тонкой тканью брюк.
– Мисс Дэй, мои глаза выше. – снова позвал я, на этот раз с явной иронией в голосе, и не смог сдержать лукавой, самодовольной ухмылки.
Камилла, словно очнувшись от гипноза, резко вскинула голову и тут же смущённо опустила глаза, как провинившаяся школьница. Её румяные щёки запылали ещё ярче.
– Простите… я не… хотела… на вас пялится. – пробормотала она, запинаясь, и нервно заправила выбившуюся прядь рыжих волос за ухо.
Я усмехнулся, наблюдая за её смущением. Не спеша натянул футболку на себя, нарочно замедлив движения, позволяя ей ещё несколько мгновений любоваться моим телом. Пусть привыкает, раз уж сама вызвалась быть моей девушкой. Мысль о том, что Камилла будет жить в моём доме, будет рядом, под моей защитой, вызывала во мне странное, непонятное волнение – смесь раздражения и… наверное, предвкушения. Я пока не мог разложить эти противоречивые чувства по полочкам, проклятая алекситимия мешала мне разобраться в собственных эмоциях.
– Присаживайтесь, мисс Дэй. – произнёс я, жестом указывая на кровать. Сам же, обойдя её стороной, плавно опустился в массивное кожаное кресло, стоявшее у окна. Откинувшись на спинку, я сцепил пальцы в замок, придавая своему лицу нейтральное, деловое выражение. Камилла, бросив на меня быстрый взгляд, присела на краешек постели.
– Итак, позвольте мне изложить вам суть предложения более… конкретно. – начал я, выбирая слова с осторожностью. – Моя семья… сложные люди. Дедушка требует не просто девушку для отвода глаз, а… невесту. Так что эта игра, в которую вы ввязались по какой-то странной, и, возможно, альтруистической причине… не сможет длиться вечно.
Камилла молча слушала, не перебивая, лишь изредка едва заметно кидая головой, ожидая продолжения. Её губы слегка сжались, а в глазах засветился огонёк любопытства.
– Причины этого… семейного давления… несколько сложны и, пожалуй, не подлежат обсуждению. Вам же, как я понимаю, нужны деньги и стабильность, чтобы обеспечить себя и свою дочь. Я предлагаю вам взаимовыгодное сотрудничество. Вы выйдете за меня замуж. Фиктивно. Срок – один год. За что получите полную финансовую поддержку на протяжении всех 365 дней, а при разводе – щедрое вознаграждение. Пять миллионов долларов. Сумма, которая обеспечит вам и вашей дочери безбедное будущее.
Камилла слегка наклонила голову, её губы приоткрылись от удивления, но в её взгляде читалось и сомнение.
– Взамен вы будете играть роль моей жены на публике. Строго оговорённые публичные выходы, семейные ужины – ничего сверхнеобходимого. Никаких интимных отношений и вмешательства в мои дела. Мы будем жить в одном доме, но каждый своей жизнью. Как… соседи, но при этом связанные брачными узами.
Я сделал паузу, позволяя ей осмыслить сказанное. Камилла сидела прямо, гордо вздёрнув подбородок, её глаза были серьёзными и сосредоточенными, но я заметил, как её пальцы начали нервно теребить край блузки.
– Этот брак… будет выгоден не только мне, мисс Дэй. – продолжил я, ещё больше расслабляясь в кресле и скрестив руки на груди. – Помимо финансовой стороны вопроса, это… значительно упростит ваше положение в борьбе с бывшим мужем. Брак с человеком моего… статуса, скажем так, даст вам неоспоримое преимущество в суде. Поверьте, судья дважды подумает, прежде чем принимать решение против моей жены. Особенно если к делу будут приложены доказательства насилия со стороны вашего бывшего. Вы сможете добиться полной опеки над дочерью и, наконец, вздохнуть спокойно.
Камилла смотрела в одну точку, словно пыталась представить жизнь, которую я ей предлагаю, и проигрывала в голове все возможные сценарии развития событий.
– Однако, несмотря на все очевидные плюсы, есть и… обратная сторона медали. – мой голос стал жёстче, приобрёл стальные нотки. – И я обязан вас об этом предупредить. Мой мир… он опасен, мисс Дэй. Вступая в него, пусть даже фиктивно, вы подвергаете себя и свою дочь определённому риску. Мои враги… они не святые и не церемонятся. Я, разумеется, сделаю всё, чтобы защитить вас и вашу семью, но гарантий абсолютной безопасности я дать не могу. Никто не может. Мой мир… он, мягко говоря, непредсказуем. Поэтому, прежде чем дать окончательный ответ, хорошенько подумайте. Взвесьте все «за» и «против». У вас есть время до моего возвращения из Вегаса.
Напряжённая тишина повисла в воздухе. Камилла, наконец, перевела на меня взгляд, её зелёные глаза, казалось, потемнели.
– Ваше предложение… оно, конечно, более чем заманчиво, мистер Демир. – медленно произнесла Камилла, тщательно подбирая слова, как будто взвешивая каждую букву. – И думаю… я смогу сыграть роль вашей жены. Не Оскар, конечно, но… вполне убедительно. – на её губах мелькнула тень привычной иронии. – Однако… прежде чем я соглашусь на эту… весьма своеобразную сделку, мне нужно знать, кто вы на самом деле и чем занимаетесь вне дел компании. Я в курсе, что это что-то нелегальное… но мне нужны… подробности.
Её проницательный взгляд не оставлял мне выбора. В нём читалось не только любопытство, но и тревога.
– Вы правы… моя деятельность… она… не совсем вписывается в рамки закона, мисс Дэй, как вы и сказали. И вам не следовало бы этого знать. Но раз уж вы спросили… Я глава турецкой мафии в Чикаго.
Камилла резко вдохнула, её глаза расширились от удивления, зрачки сузились. На её лице отразился весь спектр эмоций – недоверие, страх, и… да, странное, почти болезненное любопытство.
Она молчала несколько долгих, мучительных минут, переваривая полученную информацию, и я видел, как в её голове крутятся сценарии, полные опасностей и возможностей. Её пышные губы были плотно сжаты, а на лбу пролегла тонкая морщинка. Наконец, сделав глубокий, дрожащий вдох, Камилла заговорила:
– Вы… торгуете людьми? Сексуальное рабство? Причиняете вред… детям?
Я почувствовал, как внутри меня закипает ярость.
Как она могла подумать обо мне так низко?
– Никогда. – произнёс я твёрдо, глядя ей прямо в глаза. Одно это слово, сказанное с такой уверенностью, словно я клялся на Коране, и её плечи слегка расслабиться, а в глазах погас огонёк панического страха.
– Хорошо… – наконец ответила Дэй, её голос всё ещё дрожал, но уже обретал прежнюю твёрдость. – Я подумаю над вашим предложением, мистер Демир. И дам вам ответ, когда вы вернётесь.
Я кивнул, чувствуя, как напряжение, висевшее в воздухе, слегка рассеивается. Она была смелой, и это не могло не восхищать. Я не ожидал, что она сможет так быстро переключиться с паники на взвешивание вариантов. При других обстоятельствах… если бы я не был настолько… неисправен, возможно, эта черта характера даже понравилась бы мне… будь она моей настоящей девушкой.
Глава 11. Селим
Суббота. День X.
Воздух в кабинете Картера, пропитанный терпким ароматом дорогого табака и мускусом, напоминал мне душный стамбульский базар перед грозой. Я с Хасаном, Кириллом и его правой рукой Алексеем Соколовым расположились вокруг массивного стола из красного дерева. Николас, как всегда, невозмутимый, восседал во главе, его проницательный взгляд скользил по каждому из нас. За его спиной, словно тень, стоял Дастин, готовый исполнить любой приказ своего босса. Часы тикали, отсчитывая последние минуты перед началом операции, которую планировали месяцами, продумывая каждую деталь, которая могла повлиять на исход нашего предприятия.
– Сегодня мы сотрём с лица земли албанскую мафию. – произнёс Ник, его голос, обычно спокойный и размеренный, сейчас звучал жёстко, с металлическими нотками. – Но не теряйте бдительности. Этот ублюдок способен на любую подлость. Нельзя недооценивать его изворотливость и коварство.
– Мы позаботимся о безопасности всех гостей, Феникс. – коротко бросил Дастин, едва заметно склонив голову в знак уважения. Его лицо, как всегда, оставалось бесстрастным, но в глубине тёмных глаз тлели искорки готовности к действию.
Мы подняли бокалы с выдержанным виски. Янтарная жидкость мерцала в приглушённом свете кабинета, отражая в себе нашу решимость и холодную уверенность в успехе.
– Ну что, джентльмены. – произнёс Кирилл, и на его губах появилась хищная, почти звериная ухмылка. – Начнём нашу игру? Ставки сделаны, господа.
– Пришло время пустить кровь этой албанской твари. – ответил я, сжимая бокал так крепко, что побелели костяшки пальцев.
Николас коротко хмыкнул в знак согласия, и мы чокнулись бокалами. Звяканье хрусталя разнеслось по кабинету, предвещая погребальный звон по империи албанской мафии.
– Тик-так. – отрывисто произнёс Картер, опуская бокал на стол. – Время пришло.
Мы направились в главный зал казино, который сегодня был открыт только для узкого круга людей – сильных мира сего, акул бизнеса, воротил криминального мира. Официально – празднование дня рождения заведения. На деле – идеальное прикрытие для нашей операции.
Все разошлись в разные стороны, каждый занял свою позицию, словно фигуры на шахматной доске, готовые к смертельной партии. Я, вместе с Хасаном, расположился у покерного стола. Мои пальцы машинально перебирали фишки, а взгляд скользил по лицам присутствующих, выискивая знакомые черты, оценивая потенциальные угрозы. В воздухе, густом от сигарного дыма и дорогих духов, витало предчувствие кровопролития. И эта вызвало во мне мрачное удовлетворение. Сегодняшняя ночь обещала быть жаркой… как адское пламя.
Но внезапно я заметил, как по лицу Картера пробежала тень беспокойства. Он жестом подозвал к себе Мёрфи, а сам, с плохо скрываемым напряжением, начал набирать чей-то номер на телефоне.
Перехватив взгляд Кирилла, мы без единого слова поднялись из-за столов и направились к Николасу. Между нами существовало молчаливое понимание, выкованное годами совместной работы, пропитанное кровью и потом.
– В чём дело? – спросил Морозов, его голос, обычно наполненный ироничной небрежностью, сейчас звучал напряжённо.
– Елена и твоя Алёна исчезли.
– Suka! – взревел Кирилл по-русски, его лицо побагровело от ярости. – Катя спустит с меня шкуру, если с её сестрой что-то случится!
Картер бросил на него ледяной взгляд, полный ярости, и процедил сквозь зубы:
– Если с Еленой что-то случится, я лично придушу твою Алёну собственными руками! Это была, блядь, её чёртова обязанность – защищать мою Лёлю!
Морозов напрягся, мышцы играли под одеждой, кулаки сжались, но прежде чем они успели вцепиться друг другу в глотки, я вмешался, положив руку на плечо Кирилла:
– Успокойтесь оба! Сейчас не время для выяснений отношений. Пройдёмте в кабинет. Я попробую определить местонахождение Елены и разработаем план действий. Но не показывайте вида, что у нас какие-то проблемы. Мы слишком долго ждали этого вечера. Сегодня Кастрати умрёт вместе со своей империей, несмотря ни на что!
Мужчины, с трудом сдерживая ярость, понимающе кивнули, и мы, стараясь сохранять внешнее спокойствие, вернулись в кабинет.
Я сразу же сел за стол и открыл свой ноутбук. Мои длинные забегали по клавишам, выстукивая сложные команды. С подросткового возраста я был одержим компьютерами, погружаясь в мир кода и программ, и сейчас эти навыки оказались как нельзя кстати. Через несколько минут напряжённого ожидания на мониторе высветилась пульсирующая красная точка на карте, обозначающая местоположение телефона Елены. К моему удивлению, она находилась тревожно близко к дому Николаса.
Картер, не теряя ни секунды, схватил телефон и набрал номер одного из своих людей, который дежурил на территории его особняка.
Но я не разделял его оптимизма. Внутри меня нарастало глухое беспокойство. Интуиция, отточенная годами, проведёнными в жестоком и беспощадном мире, кричала, что это ловушка, хитроумно расставленная Кастрати. Этот албанский ублюдок был куда хитрее и коварнее, чем мы предполагали. Другой вариант – крот среди наших людей, сливающий информацию врагу. Эта мысль была ещё более тревожной.
Спустя несколько томительных минут, которые показались мне вечностью, резко зазвонил телефон Николаса. Увидев имя на экране, Картер взревел от ярости, его лицо исказилось гримасой ненависти, кулаки сжались так, что кости затрещали.
– Гребаный Кастрати! Он обвёл меня вокруг пальца! – прорычал Николас, сжимая телефон в руке так, что казалось, тот вот-вот треснет.
Мы с Кириллом обменялись тяжёлыми взглядами. В глазах Морозова читался немой вопрос. Николас, не обращая внимания на наше молчаливое требование объяснений, резко принял вызов и включил громкую связь.
– Только попробуй тронуть её, ублюдок! – закричал Николас в трубку, его голос, искажённый яростью, эхом разнёсся по кабинету. – Клянусь, ты захлебнёшься собственной кровью! Я буду медленно растягивать твою смерть, пока ты не начнешь молить о пощаде!
– И тебе привет, Ник! – раздался в ответ мерзкий, скрипучий голос Замира, словно кто-то проводил ржавым гвоздём по стеклу. – Тебе нужно быть точнее в своих угрозах. Потому что одна из них уже мертва. А со второй сейчас развлекаются мои ребята.
Фраза повисла в воздухе, отравляя всё вокруг своей ядовитой сутью. Прежде чем кто-то из нас смог ответить, Замир резко бросил трубку, оставив после себя звенящую тишину, полную ужаса и предчувствия беды.
Мои пальцы лихорадочно замелькали по клавиатуре, выстукивая команды, пытаясь отследить геолокацию звонка. Но тщетно – этот проклятый шакал растворился в бездонных глубинах цифрового эфира.
Лицо Картера стало белым как мел, резко контрастируя с бурей эмоций. Желваки играли на его скулах, ноздри раздувались, а в глазах плясали бешеные огоньки ярости.
– Я, блядь, уничтожу его! – взревел Николас, наконец вырвавшись из оцепенения, которое на несколько секунд сковало его после слов Замира. Его голос дрожал от ярости и боли, отчаяния и бессилия. – Он пожалеет, что связался со мной!
– Эту мразь ждёт медленная и мучительная смерть! – вторил Николасу Кирилл, его глаза горели холодным огнём, а в каждом слове сквозила первобытная жажда мести.
Выходка Замира – это был не просто акт жестокости, а явный вызов, брошенная перчатка, объявление войны и смертный приговор одновременно. И сегодня кто-то точно умрёт, но это будем не мы. Тишина, нарушаемая лишь тяжёлым дыханием, давила на барабанные перепонки, усиливая напряжение, висевшее в воздухе.
Даже я, несмотря на свою эмоциональную ограниченность, ощущал всю глубину бездны, в которую погрузился Николас. Мы все знали, на что способны люди Замира – их жестокость была легендарной, рассказы об их зверствах шёпотом передавались в криминальном мире. Методы албанцев – варварские, лишённые всякой человечности, граничащие с садизмом. Попасть в лапы этих тварей – худшее, что могло случиться с девушкой.
Если Елена ещё жива, её ждёт настоящий кошмар, от которого волосы встают дыбом. Но если она и есть та самая погибшая девушка… меня пробирал озноб при одной мысли о том, что сделает Николас. В его глазах бушевало такое пламя ярости, что он не просто уничтожит Кастрати, его людей, их семьи, а скорее сотрёт с лица земли всё, что связано с этим именем. Каждый ресторан, отель, бордель, клочок земли, принадлежащий албанскому ублюдку, превратится в пепел. Но и этого ему будет мало.
Он пойдёт дальше, развяжет такую войну, что весь город, а может, и вся страна, утонет в крови. Он не остановится, пока не утолит свою жажду мести, не услышит предсмертный хрип Кастрати, не увидит, как рушится всё, что тот строил годами. Картер в гневе – это сила природы, сметающая всё на своём пути. И я, честно говоря, не был уверен, что кто-то или что-то сможет его остановить. В этот момент он был подобен раненому зверю, загнанному в угол, готовому разорвать на части любого, кто посмеет приблизиться.
Но в этом вихре безумия Николас вдруг вспомнил о серьгах, которые подарил Елене сегодня утром. Его почти маниакальная одержимость безопасностью сыграла нам на руку: он настоял, чтобы ювелир встроил в украшения миниатюрные GPS-жучки. В глазах Картера вспыхнул огонёк отчаянной надежды, и он с лихорадочной поспешностью схватил телефон. Его руки дрожали так сильно, что пальцы едва попадали по экрану, запуская приложение для отслеживания.
– Есть! – вскрикнул Ник, когда на карте появилась пульсирующая точка на окраине города. – Я знаю, где Елена!
Я тут же развернул свой ноутбук, запуская программу с более детальными картами и базами данных. Геолокация с телефона Картера указывала на заброшенный складской комплекс на окраине города – уединённое, мрачное место, идеальное для того, чтобы творить грязные дела вдали от посторонних глаз.
– Селим, узнай всё об этом складе. – попросил Николас, его голос хоть и дрожал от ярости, но звучал твёрдо. – Входы, выходы, охрана, планировка, всё, что сможешь найти. Мне нужна вся информация, и чем быстрее, тем лучше.
Я кивнул и, не теряя ни секунды, приступил к работе, мои пальцы снова замелькали по клавиатуре. Запросы улетали в сеть, возвращаясь кусками информации, которую я лихорадочно собирал в единую картину.
Пока я прочёсывал базы данных и виртуальные улицы, Картер и Морозов обзванивали своих людей, отдавая короткие приказы. В кабинете царила напряжённая тишина, которую нарушали лишь гудки телефонных вызовов и их полные сдерживаемой ярости голоса.
Спустя какое-то время, которое показалось вечностью, план нападения был готов. Каждый знал своё место и свою задачу.
Николас подошёл к неприметному шкафу в углу кабинета, нажал на скрытую кнопку, и тяжёлая дверца бесшумно отъехала в сторону, открывая взору внушительный арсенал. Блестящие стволы пистолетов, ровные ряды магазинов с патронами, острые лезвия боевых ножей и матово-чёрные гранаты – всё это было разложено с педантичной аккуратностью. Он методично выбрал два пистолета, несколько запасных магазинов, боевой нож и пару гранат.
– Я знаю, вы на это не подписывались. – сказал он, обращаясь к нам с Кириллом. – Замир украл мою женщину, и вы не обязаны идти со мной. Но я был бы вам бесконечно благодарен за помощь.
Морозов вскочил со своего места так резко, что кресло откатилось назад и с глухим стуком ударилось о стену. Его лицо было искажено яростью, кулаки сжаты.
– Ты серьёзно думаешь, что я не пойду с тобой спасать любимую?! – рявкнул он. – Да и Алёна… может, и не моя женщина, но она мой человек! И если Замир убил её, тебе придётся встать в очередь, потому что я лично оторву ему голову!
– Никто не смеет трогать наших людей, и женщин. – спокойно произнёс я, поднимаясь со стула. – И конечно, я иду с вами, это не обсуждается.
– Тогда пора поохотиться, друзья мои. – усмехнулся Николас, но в холодном блеске его глаз не было ни капли веселья. Эта усмешка не предвещала ничего хорошего для Замира и его людей.
Мы быстро сбросили деловые костюмы, словно сбрасывали с себя маски благопристойности, обнажая свою истинную сущность. Чёрная тактическая одежда плотно облегала тела, бронежилеты давили на грудь, но это ощущение тяжести было привычным, почти комфортным. В оружейной комнате царила напряжённая тишина, нарушаемая лишь щелчками затворов и лязгом магазинов. Мы проверяли оружие с методичной тщательностью, ведь от этого зависели наши жизни.
Уже на улице, около входа в казино, собрав своих людей в тесный круг, мы ещё раз проговорили план. Каждый из нас понимал, что сегодняшняя ночь может стать для кого-то последней. Но ни у кого во взгляде не было ни тени страха, лишь холодная решимость и жажда мести.
Николас обвёл всех тяжёлым взглядом и произнёс, чеканя каждое слово:
– Сегодня мы не берём пленных. Пусть эта ночь станет для них последней.
Кирилл, сжимая в руке пистолет, с металлическим щелчком поставил его на предохранитель и добавил:
– Они пожалеют, что родились на свет.
– Кровь за кровь. – холодно произнёс я, поправляя кобуру.
Без лишних слов мы расселись по бронированным внедорожникам. Моторы взревели, разрезая тишину, и колонна устремилась в темноту.
